Владимир Крышталев. Возвращение чудес

^*. Толпой можно управлять, ей можно пудрить мозги. Она с радостью проглотит как гениальную идею, так и полную чушь. Что нельзя сделать с толпой, так это заставить ее мыслить.
   И все же я не смог просто остаться в стороне. Я видел перед собой больных и калек, я видел людей, которые почти ничего не знают об окружающем их мире. Мне хотелось поделиться своими знаниями - потому что я видел, насколько мои знания способны изменить этих людей и этот мир. Изменить к лучшему.
   Может, именно на такой ход событий рассчитывал Клод? Когда-то он сказал, что мне не отсиживаться на задворках цивилизации - хочу я того или нет. И оказался прав.
   Я отдавал себе отчет в том, что в принципе способен основать новую религию. Показать этим людям парочку чудес, дополнить всё строгими моральными постулатами, поругаться с власть имущими - и готово. Некоторые люди слепо понесут мои заветы сквозь года, если не сквозь века. А что, тоже способ улучшения мира! Однако меня больше влекло к другому. Я бы охотней заложил основы какого-нибудь университета. Глупость, даже благонамеренная, остается глупостью.
   Хотя, конечно, от злонамеренного ума вреда куда больше…
   Однажды утром я по обыкновению зашел навестить юную принцессу.
   На дворе стоял один из тех дней, которые придают лету его очарование. Ночью прошел коротенький дождик, но к утру небо прояснилось. Мягкие солнечные лучи согревали умытый мир, заставляя еще не подсохшие капли звучать симфонией красок. Пахло свежестью и фиалками. Природа была настолько хороша, что хотелось вдохнуть весь воздух, а остальное - навсегда запечатлеть в памяти.
   - Привет, маленькая королева! - бодро сказал я, входя в комнату.
   - Привет, доктор! - откликнулась девочка.
   За время, прошедшее с нашей первой встречи, мы успели выработать определенные формы общения. Когда я впервые назвал принцессу "маленькой королевой", она удивилась и стала спрашивать, почему. Тогда я пожал плечами: "Не знаю. Ты родилась в королевской семье - значит, маленькая королева". "Я - принцесса, - твердо заметила Луиза. - Королевами становятся взрослые, когда выходят замуж". "Мне не следует называть тебя маленькой королевой?" - уточнил я. Девочка задумалась, а потом сказала: "Ну, если вы так хотите… мне кажется, это всё равно".
   С тех пор я так и называл ее каждое утро.
   - Как тебе спалось сегодня? - я подошел к окну и раздвинул шторы. Затем открыл балконную дверь. Приятно-прохладный летний воздух дохнул мне в лицо.
   - Хорошо, - Луиза приподнялась на локте, следя за моими действиями. Она в последнее время чаще садилась в кровати, поворачивалась, и вообще проявляла активность. Это мне нравилось.
   Мне не нравилось только то, что она по-прежнему не чувствует ног.
   - Не скучаешь без няньки?
   Со вчерашнего дня по моему требованию сиделку перестали оставлять на всю ночь. В случае необходимости принцесса всё равно могла позвать ее из соседней спальни, но я хотел, чтобы девочка хоть иногда чувствовала себя наедине с собой.
   - Непривычно, - призналась Луиза. - Как-то пусто… и немного страшно.
   Я весело улыбнулся:
   - Но не так страшно, чтобы звать няньку?…
   Принцесса покачала головой. Ее губы тоже тронула улыбка:
   - Нет. Совсем чуть-чуть. Знаете, доктор, когда нянька ушла… я еще долго не спала. Я думала. Вы говорили, что чудеса для всех разные. Кто-то считает: такого не может быть. А другой это запросто делает.
   - Бывает, - кивнул я.
   - Но тогда получается, что какой-нибудь человек может делать что-то совсем невероятное? Например, летать. Или очень долго плыть под водой.
   - Тебе это кажется интересной мыслью.
   - Я просто не думала об этом раньше. Получается, на свете не бывает чудес, потому что если человек что-то делает, это для него никакое не чудо. Ведь правда?
   - Ну, я могу только согласиться с тобой. Когда человек что-нибудь умеет, ему самому это видится обычным.
   Луиза откинулась на подушки. Ее лицо было задумчивым, как будто она решала какую-то важную проблему.
   Затем девочка заговорила снова, и ее голос звучал глуше:
   - А вы поверите, если я что-то вам скажу?
   Она спрашивала серьезно, и потому мой ответ был не менее серьезен:
   - Если ты считаешь, будто в это трудно поверить, то я не могу дать твердых обещаний. Но я буду стараться поверить.
   Принцессе этого оказалось достаточно.
   - Сегодня ночью, - продолжила она, - я вспомнила вот что. Когда-то раньше я воображала, что могу делать какие-то необычные вещи… Наверное, это мне снилось… Я как будто пряталась под одеялом и зажигала в ладони огонек. Такой маленький… но становилось светло… Мне очень нравилось… наверное, все-таки сон… мне еще снилось, что я летаю, - но это точно был сон…
   Она неожиданно разволновалась, стала говорить отрывисто и неясно.
   - Не знаю, - сообщила Луиза в конце концов. - Мне казалось, огонек был на самом деле… но, наверное, так не бывает…
   Я не стал напоминать, что пару минут назад она предполагала существование самых невероятных возможностей, и вместо этого заметил:
   - Ты не уверена точно, приснился тебе огонек, или он был на самом деле.
   - Так ярко… Кажется, я думала тогда, что вправду могу зажигать огонек. Да-да! Я хотела показать отцу, но ничего не получилось. А он сказал, чтобы я выбросила из головы ерунду. Так и сказал. И потом - это я хорошо запомнила - сказал, что мне пора взрослеть. Чудеса бывают только в сказках.
   Это сбивчивое признание несколько ускорило мой пульс. Неужели Луиза действительномогла зажигать "ведьмин огонь" (как называл его Клод)? Здесь, на отсталой Фриде, родилась девочка с выдающимися парапсихологическими способностями?
   Всё могло оказаться простым детским сном, однако, сам владея определенными штучками, я не сбрасывал со счетов и другую возможность. Клод, наверное, распознал бы скрытые способности, но у меня такого чутья пока не выработалось. А значит, следовало идти дальше, надеясь, что моя не очень-то умелая психотерапия даст толк.
   - Тебя, должно быть, сильно огорчило, что ты не смогла показать отцу огонёк.
   - Да, я расстроилась. Мне кажется, я раньше не думала, что делаю чудо. Это было таким… обычным. Но все вокруг говорили, что так не бывает, и что я слишком много мечтаю. Я хотела показать отцу, но ничего не получилось. Я потом ещё пробовала…
   Девочка замолчала. Её лицо стало печальным.
   - … и снова ничего не получалось, - продолжил я мягко.
   - Да, - кивнула принцесса. - Тогда я начала думать, что… со мной что-то не в порядке. Мне это не понравилось. Я…
   Снова длинная пауза.
   - Ты хотела просто быть такой, как все, - подсказал я.
   - Отец и мама… они очень переживали, когда я говорила об огоньках. Отец хотел, чтобы я молчала о своих фантазиях, если рядом были слуги или кто-нибудь чужой. Я тоже стала переживать. Когда я ложилась спать, мне больше не хотелось снова поиграть с огоньком. То есть хотелось, но…
   - Но ты говорила себе, что это плохо, потому что всё только кажется.
   - Я… да, наверное. Потом я стала забывать, а потом…
   На лице девочки вновь отразилось сильное волнение.
   - Я рассказывала вам, доктор, о том человеке… которого… сожгли.
   Она долгое время не решалась говорить дальше, поэтому я подтвердил:
   - Да-да, я помню. На тебя это произвело очень глубокое впечатление.
   - Мне… мне было его жалко. Я не хотела, чтобы он умер. Я пробовала… пробовала сделать… чтобы случилось какое-нибудь чудо. Не помогло… я не помогла ему.
   По ее щекам опять текли слёзы. Юная принцесса уже однажды выговорилась мне, но сейчас она сама по-другому переоценивала всю историю. Кажется, девочка в тот самый первый раз действительно не помнила о своих попытках предотвратить казнь.
   - Ты чувствовала, что могла бы… - осторожно произнес я.
   - Да. Я… мне как будто чего-то не хватило.
   Вот еще один конфликт. Чувство вины за сожжение человека. Если сама казнь произвела на нее такое впечатление, то не может ли быть так, что здесь кроются истоки проблемы? Обладала Луиза особыми способностями или нет - дело третье. Она подумала, будто сможет как-нибудь изменить ход событий, а это не удалось. Она - пусть лишь на миг - поверила, что спасет человека. Затем пришло разочарование, боль и ужас. "Я могла спасти" наслоилось на "я не спасла", и ко всему добавилась психическая травма.
   Эх, Виктор! Вроде бы умный человек, король. А не соображает. Ребенка нужно было либо с пеленок приучать к подобным зрелищам, либо когда-нибудь попозже. Виктор же как назло попал в тот промежуток времени, когда подросток начинает впервые серьезно задумываться о смерти. И бояться её - куда острее, чем это характерно для взрослого. Луиза, как я понял, росла в тепличных условиях: кругом ей твердили о человеческих добродетелях, любви к ближнему и о красоте искусства. Она сформировалась в добрую хорошо воспитанную девчушку.
   А потом Виктор взял и решил привить ей жесткость. Сразу.
   - Может быть, тебе не хватило умения? - предположил я. - Ты ведь старалась не использовать эти способности. Они могли забыться.
   Луиза подняла на меня взгляд:
   - Я… не знаю.
   Наступила тишина. Где-то рядом мелодично пела какая-то птичка, и трель долетала через открытую балконную дверь. Утренняя прохлада понемногу сменялась теплым дыханием дня.
   - Мне кажется, - наконец продолжила принцесса, - это было бы трудно. Я умела всего лишь маленький огонёк зажигать. А там нужно было что-то большое.
   - Чудо.
   - Да.
   - Такое, что и тебе показалось бы настоящим чудом.
   - Да… то есть…
   Она нахмурилась, но затем ее лицо просветлело:
   - Понимаю. Я не могла бы сделать то, что сама считала чудом, правда?
   Я развел руками:
   - Ну, именно к такому выводу мы пришли с тобой в самом начале.
   - Наверное, это правильно, - кивнула девочка. - Но я думала, что сумею… Я ведь не могла суметьто, что никогда в жизни не делала. Да-да, понимаю.
   Ее голос дрожал от волнения, однако Луиза всё говорила и говорила. С этого момента я почти не вмешивался в ее монолог - она словно открыла для себя что-то новое и была захвачена увиденными перспективами. Она спешила, сбивалась, возвращалась к сказанному ранее. И всё это были признаки того, что девочка нашла нечто важное.
   Когда я выходил из ее комнаты, мои мысли роились вокруг сегодняшней беседы (роились - самое подходящее слово; я почти слышал жужжание). Вот нам удалось докопаться еще до парочки крупных конфликтов. И ничего не произошло.
   А что должно было произойти? Кажется, я сам ожидал какого-то чуда. Неужели мне пришло в голову, что, поведав о своих проблемах, принцесса встанет и начнет прохаживаться по комнате? Так просто?
   И вообще, возможно ли ее вылечить обыкновенной психотерапией?
   Еще мне не давал покоя огонёк, о котором рассказала девочка, но здесь-то было мало поводов для волнения. Если способности у нее есть, они рано или поздно раскроются. Это вряд ли помешает ей вести нормальную жизнь. Куда важнее было бы справиться с болезнью.
   Увлеченный такими мыслями, я не сразу заметил непривычное оживление, быстро распространяющееся по первому этажу здания. Слуги и гвардейцы бегали туда-сюда, лица многих были по-деловому собраны, а другие казались перепуганными. Изредка люди громко перекликались между собой, что совсем уж нарушало сложившийся во дворце порядок.
   - Что случилось? - я ловко поймал пробегающего мимо слугу за плечо.
   Он посмотрел на меня как-то странно, вывернулся из захвата и, не сказав ни слова, продолжил свой путь.
   - Что за чертовщина? - удивленно спросил я - на этот раз самого себя.
   На мое счастье, в одном из коридоров мне навстречу попался Жерар. Ставшая привычной меланхолия покинула графа. Он на ходу отдавал распоряжения двоим гвардейцам. Сейчас начальник королевской гвардии больше всего походил на боевого генерала.
   Я немедленно его окликнул:
   - Жерар! Может, хоть вы мне объясните, что происходит?
   - Азар? - граф жестом отпустил своих спутников. Те куда-то побежали - очевидно, выполнять распоряжения. - Вы еще ничего не слышали?
   - Я был у принцессы. А потом, здесь все только молчат и бегают. Как растревоженный муравейник. Объявили о конце света, что ли?
   Начальник гвардии серьезно покачал головой и, пригласив меня идти с ним, сообщил:
   - Новость не настолько плоха, но хорошего все же мало. Сегодня ночью убит король.
   - Виктор? - вот этого я действительно не ожидал.
   Жерар кивнул.
   - И еще, как выяснилось, исчез Викониус, - добавил он.
   - Вы думаете, это он?… - я однажды встречался с этим добродушным старичком. Он не производил впечатление опасного преступника - такие и мухи не обидят. Виктор из каких-то своих соображений до сих пор не отправлял Викониуса домой, хотя, насколько я знал, Жерар настаивал на необходимости соблюсти условия договора с императором. А срок уже подходил к концу.
   Мой вопрос графа несколько удивил.
   - Что вы, Азар! Я думаю, Викониуса похитили те же люди, которые убили короля.
   - Люди Этвика.
   Н-да, уже все равно поздно жалеть о своих прошлых делах. Наверное, барона все-таки нельзя было просто так отпускать.
   - Скорее всего, - согласился де Льен. - Пока не нашли никаких следов, кто это сделал.
   - Никаких? - я удивленно посмотрел на собеседника. - А как же стража? Слуги?
   Граф только пожал плечами.
   Вдвоем мы прошли к покоям его величества. Везде было полно гвардейцев, но нас, конечно, пропускали без вопросов.
   Виктор лежал в кровати совершенно обнаженный. Кто-то прикрыл наготу монарха одеялом, виднелись только ноги ниже колен и верхняя часть туловища. На простынях расплылось большое тёмное пятно, выступающее из-под покоящегося на спине тела. Кровь.
   - Стилет, - заметил граф вполголоса.
   - Уберите отсюда своих людей, - попросил я, тоже тихо.
   Жерар вопросительно покосился на меня, но просьбу выполнил. Через несколько секунд комната опустела. Последний выходящий закрыл за собой дверь.
   - Вы мне позволите осмотреть тело, граф?
   Мой собеседник колебался. Наверное, у него еще оставалась какая-то капля верности к бывшему сюзерену. Затем де Льен махнул рукой:
   - Конечно. Вы ведь доктор.
   Я сбросил одеяло. Аккуратно перекатил бывшего монарха на бок.
   Рукоятка тонкого стилета торчала под левой лопаткой, ближе к позвоночнику. Возможно, лезвие задело сердце. Края раны были чуть разорваны: оружие изменило свое положение, когда на него навалилась вся масса тела.
   - Хороший удар, - признал я. - Такой впопыхах не нанесешь. Вам не кажется, граф, что наш король занимался любовью?
   Мой вопрос смутил Жерара, но, справившись с собой, начальник гвардии кивнул:
   - Мне… приходила в голову такая мысль. Однако королева сегодня ночью спала одна.
   - Вы и это успели выяснить? - я усмехнулся, а граф почему-то едва заметно покраснел. - Но кроме королевы, полагаю, есть еще женщины. Не сочтите это, конечно, за оскорбление чьей-либо чести. Лучше взгляните сюда.
   Я указал на рукоятку. Она была сделана с изяществом, нехарактерным для мужского оружия.
   - Дамский стилет, - уточнил я вслух. - Момент удара выбран тщательно. Тело лежит на спине, потому что кто-то сбросил его с себя. Кажется, об этом никто из нас не думал. Правда, граф? Близкий человек, которому Виктор доверяет, - его любовница. Вот кто инспирировал политику, выгодную Этвику.
   - Не понимаю, - пробормотал Жерар. - Если у Этвика был такой источник воздействия… зачем было всё портить и убивать короля?
   Я пожал плечами:
   - Думаю, Виктор все-таки обратил внимание на наши предупреждения и начал до чего-то докапываться. Или же сам Этвик боялся потерять своего агента и решил действовать по-другому. Если я верно понимаю, эта женщина сейчас скачет на юг. Возможно, в сопровождении других людей барона и пленного Викониуса. Для профилактики ее, разумеется, стоит поискать во дворце, но на особые результаты я не надеюсь.
   Жерар задумчиво потер подбородок, несколько раз мельком взглянув на тело.
   - Викониус, - произнес он. - Это повод для вторжения императора.
   Тут мне ничего не оставалось, кроме как согласиться:
   - Да. И потому медлить больше нельзя. Я так понимаю, что сейчас корона и трон переходят к королеве?
   - Вы правы, - подтвердил граф. Мне бросилось в глаза, как он реагирует на упоминание о королеве: чуть подтягивается, меняет тон, говорит нарочито небрежно. Эти мелкие детали ускользнули бы от другого, однако я сам уже давно присматривался к начальнику гвардии в попытках определить, насколько с ним можно сотрудничать.
   Да и мои способности, наверное, тоже давали о себе знать.
   - Она знает? - спросил я, кивком указывая на тело.
   - Ей сообщили, - Жерар прошелся к окну и назад. - Я не хотел бы, чтоб она видела это, - сказал он тихо, - пока мы не уберём. У неё… может быть… будет ребенок. Ей нельзя волноваться.
   - Конечно. Значит так, граф. Вы занимайтесь всем необходимым, а я пока проверю мои подозрения. И попробую доставить Викониуса назад.
   - Вы один? - мой собеседник удивленно поднял брови.
   - Да, я один. Другие мне смогут только мешать. И еще, Жерар. Успокойте, пожалуйста, королеву. Ей сейчас нужна ваша помощь - как никогда. Ну а принцессе пока ничего не говорите.
   Я направился к двери.
   - Азар, - окликнул меня де Льен. - Приказать насчет лошадей?
   - Не нужно, - улыбнулся я. - Лучше разберитесь, как можно было умыкнуть лекаря из охраняемого дворца. Это вам не капусту на чужом огороде воровать. Вряд ли убийца вынесла связанного Викониуса на своих плечах. Да еще так, чтобы никто не заметил. Он вроде бы жил на втором этаже? Есть над чем подумать.
   - Да уж, - буркнул граф.
   Кажется, я понемногу стал распоряжаться самыми влиятельными людьми королевства. Ну ничего, даже у королей бывают советники. А Жерар - всего-навсего начальник гвардии.
   Минуя суетящихся слуг, я отправился в собственную спальню. Плотно притворил дверь, зашторил окна. Лег в кровать, закрыл глаза.
   Давненько я не пользовался своими способностями для поиска людей. Сейчас было самое время потренироваться.
   Начав вызывать нужное состояние, я почти сразу натолкнулся на проблему. Можно предположить, что беглецы движутся на юго-восток, в земли барона Этвика, в сторону империи. Однако этого мало. Я не знал, кто совершил убийство, и мне также не были известны возможные соучастники. Как искать человека, который тебе незнаком?
   Ну конечно! Иногда очевидный ответ приходит не сразу.
   Зачем искать незнакомых людей, если мне нужен Викониус? А его-то я видел.
   Освободившись от мыслей и эмоций, я погрузился во тьму. Долгое время ничего не происходило. Может, нечеткий образ имперского доктора, с которым мы встречались лишь однажды, был плохим путеводителем. Моё мистическое "я" с трудом понимало задачу.
   Затем чувство смещения. Перед глазами поплыли разноцветные полосы. И…
   Трое всадников сопровождали мчащуюся карету зарытого типа. Кучер покачивался на козлах, изредка щелкая плетью в воздухе. Карета подпрыгивала на кочках, грозя перевернуться. Внутри болтался туда-сюда связанный Викониус.
   Да, что-то не любят в этом мире докторов…
   Мои предположения оправдались. Беглецы ехали в земли барона, причем по той же самой дороге, которую когда-то выбрали мы. Люди Этвика очень спешили. Боялись, что их перехватит королевская стража?
   Среди всадников была только одна женщина. Я покружился возле нее, используя свойства бесплотного духа на полную катушку. Надо же хоть изредка удовлетворять любопытство!
   Фаворитка короля выглядела потрясающе в своем дорожном костюме - облегающих черных брюках и темно-серой рубахе. Не очень длинные (едва достающие до плеч) черные волосы развевались на ветру. Сама женщина была маленького роста и очень изящного сложения. Чисто внешне она мне - не скрою - очень понравилась. Особенно когда я заглянул в ее глаза под тонкими линиями черных бровей - глаза удивительного изумрудно-зеленого цвета.
   Такая могла приворожить монарха. Особенно если захотела.
   Изучив беглецов (никто из них мне не встречался раньше), я переместился на несколько километров вперед и попытался совершить пространственный прыжок во плоти.
   Когда-то Эвелин устроила мне экскурсию на Паэну, используя мои же способности. Если исходить из этого, то чисто теоретически я мог перемещаться в пространстве не хуже Клода. На деле, однако, мне подобное ещё никогда не удавалось.
   Ну что ж, когда-нибудь должен быть первый раз!
   Я перебрал целый ряд возможностей. Ничего не работало. Мое тело оставалось в спальне дворца, а "бесплотный дух" мысленного зрения мог выполнять только информационные функции. Во всяком случае, других его свойств я пока не обнаружил.
   Что же делать?
   Мое пребывание на Фриде проходило под знаменем полной изоляции от остальных. Клод специально оговаривал этот пункт. Дескать, общаясь с друзьями, я не смог бы нормально "включиться" в общество Фриды, и потому звать кого-нибудь следовало лишь в критических случаях. Далее, придерживаясь своего обычного стиля, Клод заявил, что существуют "и другие причины". Которые, конечно, мне знать вовсе не обязательно.
   Ну и ладно. Будем считать, что наступил критический случай.
   Я сделал попытку дотянуться до Клода. Нахлынуло чувство полной дезориентации. Вокруг воцарилась тьма, и мое сознание беспомощно повисло.
   Либо наш "начальник" занят, либо мои скромные возможности не позволяют до него дотянуться.
   Это меня немного смутило. Среди моих знакомых Клод резко выделялся своим умением обходиться с "магией". Если кто-нибудь вообще меня мог услышать, то это был скорее всего он.
   Уже с меньшей уверенностью я стал пробовать другие варианты. Эвелин…
   Моя университетская знакомая откликнулась неожиданно быстро.
   - Лекси? - мне послышалось удивление в ее голосе.
   - Привет! - сказал я.
   Не было никакой возможности определить, где находится моя собеседница. Чуть поодаль я видел лишь смутный образ, который выделялся на фоне общей темноты слабым свечением. И только голос звучал четко, без всяких искажений. Как будто мы с Эвелин беседовали в одной комнате.
   - Привет! - выпалила она с улыбкой. - О тебе давно ничего не слышно.
   - Это потому что Клод решил сплавить меня с глаз подальше. - Разговор требовал от меня определенного напряжения, так что я сразу перешел к делу: - Послушай, милая, ты не можешь на несколько минуток заглянуть ко мне?
   - Неужели ты соскучился?
   - Конечно, - подтвердил я. - Но ещё мне нужна твоя помощь.
   - Ах, Лекси, ты так неромантичен!… Сейчас.
   Я ощутил прохладу - словно на меня вдруг дунул свежий ветер. И в следующий момент до меня дошло, что Эвелин уже здесь.
   Она стояла посреди комнаты в платье знатной дамы. Темные волосы были уложены в очень симпатичную прическу, украшенную нитями с драгоценными камнями. Одежда походила на ту, что носили здесь, но таких шикарных нарядов я еще не видел. У меня перехватило дух.
   - Привет! - снова поздоровалась Эвелин, глядя на меня сверху вниз. - Ты занимаешься исключительно вдумчивым лежанием на диванах и кроватях? Только не говори, что тебе вдруг понадобилось встать, а ты совсем забыл, как это делается.
   - Я бы не стал тебя звать по таким пустякам, - заметил я, соскакивая на пол и всё еще рассматривая ее в этом необычном одеянии. - С подобной проблемой вполне справился бы слуга. А откуда ты взялась в таком платье?
   Эвелин загадочно улыбнулась:
   - Ты, как я понимаю, во дворце? А здесь дамам неприлично разгуливать в джинсах и футболке. Тебе не нравится мой наряд?
   - В нем ты выглядишь неотразимо, - я ничуть не преувеличил. - Только позвал я тебя вот для чего.
   Вкратце я пересказал своей собеседнице суть дела. Эвелин выслушала, не перебивая.
   - Так что, - закончил я свою речь, - тебе более подошел бы наряд для путешествий.
   - Нет проблем, - ответила Эвелин легко.
   Очертания платья вдруг стали нечеткими, потекли. У меня даже возникло желание протереть глаза: казалось, нарушилась фокусировка. А когда я все-таки моргнул и посмотрел на мою собеседницу вновь, та стояла уже в совершенно другом облачении.
   Коричневато-серые просторные штаны и примерно такого же цвета роба могли принадлежать какому-нибудь крестьянину. Или крестьянке. Они превосходно прятали красивую фигуру Эвелин. Нити с блестящими камешками исчезли из волос, а сама прическа рассыпалась. На голову моя собеседница нацепила какой-то чепчик, из-за чего ее лицо приобрело простоватый вид.
   - Ух! - сказал я, пораженный увиденным. - Такому методу переодевания стоит научиться. Кажется, мне следует взять у тебя несколько уроков.
   - Еще бы! - хмыкнула Эвелин, ущипнув меня за плечо. - Я тебя знаю. Ты всегда с удовольствием учился - особенно если это обещало новые возможности для лентяйничанья. Готов?
   Я взглянул на себя и заметил:
   - По одежде мы не очень-то подходим друг к другу.
   - Ну и что? - удивилась моя знакомая. - Мы же не в театр собрались.
   Полумрак моей зашторенной комнаты уступил место набирающему силу сиянию. Возле Эвелин обрисовались контуры желтовато-серой дороги, которую ярко освещали лучи солнца (дело шло к полудню). Девушка взяла меня за руку.
   - Готов? - поинтересовалась она еще раз.
   - Думаю, что да, - осторожно ответил я, а про себя подумал: будем надеяться, что трюк сработает. Если бы я считал, будто всё делает Эвелин, пройти удалось бы наверняка - как тогда, с Паэной. Однако обмануть себя больше не получится. Моя спутница - только гид, и нужно мобилизовать собственные способности…