Юрий Волошин
Пиратское братство
Глава 1
Встреча
Двухмачтовая арабская фуста, подняв треугольные паруса, с рассветом выходила из индийского порта Кочин, держа курс на Басру, что в Персидском заливе. На ее борту кроме небольшого экипажа находились два пассажира – совсем молодые парни лет по шестнадцати, почти мальчишки, которые крепко спали в своем закутке.
Началась эта история давно, больше года назад, и очень далеко от этих мест, в Великом Новгороде, в котором устроили тогда погром опричники царя Ивана Васильевича. Многие новгородцы погибли тогда, некоторые, как и отец одного из мальчишек – Петьки, бежали из родного города.
Бегущих преследовали царские конники, и Петька пистолетным выстрелом сбил с седла одного из них, своего сверстника, служилого астраханского татарина Гардана, который свалился прямо к нему в сани. Добивать раненого – дело богопротивное, поэтому беглецы взяли его с собой, выходили, и ребята постепенно крепко подружились.
Петькин отец, новгородский купец Сафрон, скрывался от царского гнева в Иван-городе, но нашлись доносчики, которые сообщили о нем ливонцам в Нарву, и те, чтобы заставить его шпионить для себя, похитили Петьку и спрятали его. Гардан спас друга, но за ребятами гналась стража, и, спасаясь от беды, они заскочили на борт стоящего у причала ганзейского судна.
А вот уйти оттуда ребятам не удалось, и началась их новая жизнь, полная самых невероятных приключений. Ганзейские, датские, английские, португальские корабли, шторма, пиратские нападения, боцманские оплеухи, голод и жажда, – всего этого им хватило вдосталь. Они чуть не погибли в знойной южноафриканской пустыне, где нашли алмазы, и сейчас еще зашитые в пояса у каждого, а потом на португальском судне оказались в Кочине.
Здесь на их долю тоже хватило приключений. Ребят напоили каким-то одурманивающим зельем и ограбили, не нашли лишь алмазы, но они смогли отомстить обидчику, вернули свое, обобрали его и теперь спали на борту фусты, оплатив дорогу до Басры. Оттуда они собирались с караванами выбраться к южному берегу Черного моря и вернуться домой.
Друзья предавались сну, не ведая, что им готовит будущий день. Даже Гардан вечером не удосужился приглядеться к людям, которые сновали на судне, готовя его к отплытию. А ведь он мог иногда каким-то чудесным образом знать, о чем думают другие, мог и внушить им свои мысли, отвести глаза, заставить видеть то, чего на самом деле и нет. Правда, это получалось у него далеко не всегда, а потом еще сильно и долго болела голова.
Их не разбудил ни предутренний туман, ни небольшая качка, когда океан принял на свою грудь корабль. Солнечные лучи не заглянули в их закуток и не нарушили сон.
Лишь отдалившись от берега, они осознали, что им уготовано. Друзья очнулись, когда их придавили тела дюжих матросов. Гардан рыпнулся было, но тут же получил хороший удар по голове. Парню показалось даже, что он теряет не только обычную физическую силу, но и ту, которая иногда давала ему возможность проникать в мысли других людей. Он сразу стал каким-то иным.
И не успели ребята понять, что к чему, как их руки оказались связанными. Гардан, опомнившись, закричал:
– Капитан, что ты делаешь!? Чем мы провинились перед тобой?
– Молчи, щенок! – ответил капитан. – Ты думаешь, я не догадался, кто вы и откуда у вас такие деньги, сосунки! Вы грабители, и воздай хвалу Аллаху, что я тебя с твоим неверным не сдал властям.
– Ты ничего не знаешь, а судишь нас! – завопил Гардан в ответ.
– А мне и знать ничего не надо. Приобретенное неправедным путем не грех и отнять. Так что сами решайте, подчиняться мне или отправиться в зиндан в ближайшем порту, куда мы заглянем по пути.
– Ты же не знаешь, что нас самих ограбили, и мы вернули лишь то, что нам принадлежало! Развяжи нас!
– Ты еще не ответил на мой вопрос, щенок!
– Какой вопрос?
– Дай-ка ему по шее, Бутрас, а то он запамятовал мои вопросы. – И когда довольный Бутрас отвесил увесистую оплеуху Гардану, капитан продолжил: – Теперь вспомнил, дерьмо собачье?
– Ты так спрашиваешь, будто у нас с другом есть выбор.
– Молодец! Клянусь зубами акулы, молодец! У тебя действительно нет выбора, но мне охота знать твое мнение, хвост шакала!
– Мы на все согласны, лишь бы ты доставил нас до уговоренного порта.
– Опять молодец! Так и договорились, но вы оба будете работать на судне, иначе кормить вас не стану. Понятно тебе, гнилая устрица?
– Понятно, а теперь развязывай, мы ведь все равно в твоей власти.
– Совсем молодец, дерьмо шелудивого пса! Развяжите их, – кивнул он матросам. – Бутрас, а ты присмотри за ними и не давай отлынивать от работы. Пусть зарабатывают себе жратву настоящим трудом.
Когда ребят развязали, Петька пробурчал:
– Опять мы вляпались в историю. Может, так у нас на роду написано?
– Все свершается по воле Аллаха. Поглядим, как оно будет дальше. И не скули раньше времени. Пояса-то у нас остались, а это тоже дар Божий и наше последнее достояние, а может, и спасение.
– Что-то мне так тоскливо на душе от всего этого, Гарданка.
– Терпи и работай, а то получишь, как я давеча. Вон Бутрас уже на нас поглядывает подозрительно. И моли своего Бога, чтобы не дал никому заметить, что ты христианин, а то и до беды недалеко. Постарайся не креститься здесь. В момент за бортом окажешься.
После полудня на горизонте со стороны океана показался парус. Судно держало курс к берегу.
Капитан внимательно вглядывался в его очертания, потом отдал команду прибавить парусов и держать мористее.
– Что-то наш капитан забеспокоился, – шепнул Гардан, вглядываясь в далекий парус.
– Видать, и здесь есть любители побаловать, а?
– А где их нет? Они повсюду.
– Эй, свиные рыла, – раздался грубый окрик Бутраса, – чего мешкаете? По зубам захотели? За работу, быстро!
Прошел час, и ничего не изменилось. Вроде ничего опасного не намечалось, но парус приблизился настолько, что корабль был теперь хорошо виден. Он находился уже за кормой фусты и продолжал идти своим курсом. Восточный ветер сильно накренял его и трепал вымпел на флагштоке, не давая разглядеть ничего, что указывало бы на принадлежность корабля. Это была такая же фуста, но немного больше размером, с двумя мачтами и косыми парусами коричневого цвета.
– Ничего интересного, – молвил Гардан, заметив, что капитан перестал всматриваться в проходящее за кормой судно. – Видать, купец спешит в порт.
Но уже через полчаса Петька толкнул друга в бок:
– Гляди-ка, Гарданка, а судно-то уже не удаляется. Мы идем вровень с ним.
– Ну и что с того?
– С чего бы это оно?
– Видать, ветер изменился, а вместе с ним и курс. Капитанам лучше об этом знать. Работай себе.
– А мне кажется, что это неспроста. Всего миля до судна, а это уже опасно, если это разбойник.
– Тебе-то что с того? Нам даже лучше будет, коли от этих избавимся.
– Почему ты так говоришь?
– Стой! – неожиданно воскликнул Гардан и даже остановился, словно в столбняке. – Погоди, не мешай!
– Да что с тобой? Чего ты остолбенел? Учуял чего, что ли?
– Точно, Петька! Еще как учуял. Это пираты, и они нас возьмут!
– Давай предупредим капитана, а?
– Перебьется твой капитан! Мне на него наплевать, собаку! Так нас облапошить! Да я ему никогда не прощу такое. Пусть Аллах его покарает за его злодеяния.
– А как же ты? Ты ведь тоже не заплатил хозяину лодки, которая доставила нас к этому судну! Тебя, значит, тоже должен покарать Аллах?
– Тому я предлагал по-хорошему, но он не согласился. Что было мне делать? Это другое дело совсем.
Друзья возились со снастями и потихоньку поглядывали на судно, идущее параллельным курсом справа по борту. Зоркие глаза ребят замечали, что оно медленно приближалось, и уже меньше мили разделяло суда.
Вдруг раздался тревожный возглас капитана:
– Всем разобрать оружие! Разбойники справа по борту!
Наши ребята кинулись было вместе со всеми за оружием, но их оттолкнули.
– Не ваше это дело, собаки! – крикнул Бутрас. – Отойдите подальше!
– Гляди-ка, Гарданка, как быстро судно приближается! Прямо наперерез шпарит! Точно ты угадал, что это пираты! Теперь держись!
В это время от борта преследующего судна отлетело облачко дыма, а вместе со звуком перед бушпритом всплеснуло ядро. Им явно приказывали лечь в дрейф.
– Капитан! Прикажи спустить паруса! – Голос Бутраса звучал тревожно, но настойчиво. Он не выражал покорности, звучал требовательно и зло. – Против пушек ничего сделать нельзя! Приказывай!
Капитан разразился ругательствами, засуетился по палубе, но было видно, что матросы не настроены на боевой лад. Два десятка слабо вооруженных арабов не могли оказать сопротивление пиратскому кораблю. Это они все понимали и поглядывали на своего начальника злобно и угрожающе.
И пока капитан колебался, матросы уже потянули тросы, спуская реи косых парусов. Лишившись хода, фуста закачалась на волне в ожидании пиратов. Пиратский корабль грациозно развернулся и, лихо сбросив почти все паруса, мягко толкнулся об нее бортом. Суда тотчас скрепили абордажными крючьями, на палубу хлынули вооруженные люди. Арабы тотчас побросали свои палаши и пики.
Пираты быстро согнали всех на ют, выставили охранение, остальные с шумом и криками ринулись осматривать трюм и каюту капитана.
– Ничего не могу понять из их криков, – шепнул Гардан на ухо Петьке.
– Мало ли на свете народов, которых мы еще не знаем. Гляди, вон сам их атаман появился. Знатный мужик! Будет речь держать, наверное.
Капитан пиратов подошел к толпе пленников, молча оглядел их, угадал капитана захваченного судна и на плохом арабском распорядился:
– Все ценность сюда, остальное глядеть быть.
Матросы вытолкнули из толпы своего капитана, ибо тот замешкался с выполнением приказа. Он, бормоча что-то под нос и закатывая глаза к небу, потрусил в каюту. Вскоре капитан вернулся, положил к ногам пирата ящичек красного дерева и раскрыл его.
Матросы с любопытством заглянули туда, и тихий вздох прошелестел в их рядах. В ящичке лежала груда золотых монет и те драгоценности, которые отобрали у ребят.
Гардан выскочил вперед. Стражник не успел его перехватить, когда тот быстро заговорил:
– Господин! Часть этих вещей наша, моя и моего друга! Этот разбойник, – он указал на капитана, – сегодня утром ограбил нас и все отнял, нарушив тем самым клятву. Учти это, капитан.
Видно было, что пират мало что понял в быстрой речи юноши, но главное уразумел. Он спросил:
– Кто такой? Не араб?
– Нет, господин. Мы с другом из Московии, может, слыхал где?
– Московия… – протянул заинтересованно капитан, силясь что-то вспомнить. Потом слегка улыбнулся и молвил: – Московия! Холод, соболя, воск! Припоминай! Как тут стали быть?
– Судьба, господин! Занесло случайно. Теперь решили домой податься.
– Как арабский знать?
– Я мусульманин. На муллу немного учился. Потом бросил, но язык запомнил.
– А друг?
– Петька? Тот русак! Чистый русак, из Новгорода. Бежал от ярости ихнего царя Ивашки. Уж очень лют царь был, а я у него служил, да подстрелил меня Петька, вот так мы и сошлись.
– Зачем стрелять?
– Так они убегали, а мы их хотели захватить и наказать. Не вышло.
– Теперь друг?
– Да, господин. Петька хороший человек, но плохо разумеет в языках. Зато в морском деле разбирается хорошо.
Капитан что-то сказал одному из охранников. Тот махнул рукой ребятам и отвел их немного в сторону.
Толпа пленников топталась в ожидании своей участи с бледными и перепуганными лицами. А на судне шла обычная суета.
Через борт кидали мешки с провизией и самое ценное из того, что нашли, но такого оказалось мало, и вскоре суета закончилась. Капитан пиратов опять подошел к толпе пленников и сказал:
– Теперь вы свободны. Мы вас не неволим больше. Что нам нужно было, мы взяли, а вам желаем удачно расторговаться и больше не попадаться нам на пути.
Все это быстро переводил на арабский старичок с лысой головой и лукавыми глазами, который только недавно перебрался на захваченное судно.
Потом капитан подошел к ребятам, остановился и пристально глядел некоторое время в их встревоженные глаза. Петька хотел что-то спросить у друга, но не решился. Наконец капитан спросил:
– Вы хотеть быть с нами?
Петька вопросительно глянул на Гардана, и тот перевел ему то, что услышал от капитана. Петька спросил:
– Что делать будем? Что скажешь?
– А кто его знает. Все в воле Аллаха. А я не знаю.
Капитан смотрел на ребят и ждал. Потом сказал:
– Вы думай. После говори, скоро.
Отошел по своим делам, а ребята судорожно стали думать, прикидывать шансы в поисках решения своей участи. Гардан прищурился и как бы ушел в себя, отстранив Петьку рукой. Тот решил не вмешиваться и не мешать. Он уже понял, что друг его решает задачу и за него и за себя, и что тот надумает, то и будет. Петька подчинится любому его решению.
Минут пять спустя к ним подошел старичок и на плохом, но бойком арабском спросил:
– Так чего надумали, юнцы? Капитан торопит. Пора отчаливать, а ему не терпится узнать ваше решение, тем более что он никого не принуждает.
– Мы согласны, – неожиданно и решительно ответил Гардан.
– А друг твой? Тоже согласен?
– Согласен, господин! Он как я.
– Тогда собирайтесь, и побыстрее.
– Можно мы шпаги свои захватим? Жаль расставаться с хорошим оружием. Позволь.
– Хорошо, но побыстрее, – согласился старик с хитроватой улыбкой.
Ребята бросились отыскивать свои шпаги и мимоходом, как бы случайно оба чувствительно зацепили капитана-араба по шее, хотя тот в своем горе почти не обратил на них внимания.
– Ничего нет, Гарданка, наверное, все забрали пираты. Пошли, а то не успеем и останемся в лапах этих… – и он кивнул в сторону капитана и его команды.
– Ладно, пошли, после разберемся.
Они ловко перепрыгнули через фальшборт и очутились на чужом корабле, где уже расцепляли крючья и готовились баграми оттолкнуть ограбленную фусту.
Тут только ребята обратили внимание на флаги. На них были довольно удачно вышиты оскаленные морды волков с красными языками и горящими глазами. Гардан заметил:
– Чудные какие-то флаги, правда? Что за звери на них и зачем?
– Наверное, это волки. Уверен, что скоро узнаем.
И действительно, как только суда разошлись и поставили паруса, капитан подошел к юношам и спросил:
– Какой язык знать, кроме арабский?
– Португальский, – коротко ответил Гардан. Потом помедлил и добавил: – Английский и немецкий, но не очень хорошо, уже подзабыл малость.
Капитан довольно хорошо заговорил по-португальски:
– Да ты полиглот, я вижу! Отрадно, юноша. И как ваши имена, можно узнать, сеньоры?
– Отчего же, конечно. Я – Гардан, а друга зовут Петькой, Петром.
– Значит, Гардан и Пьер, понятно. Мое имя Дортье. Эжен Дортье, запомните его. Обращаться ко мне можно по фамилии или «мсье капитан», а потом можно будет и просто капитан.
– Чудное имя, господин, – отозвался Гардан, но смутился и замолчал.
– Почти всякое чужое имя чудное, юноша. Однако слушайте меня. Не позднее как завтра вы будете приняты в наше вольное братство, и вас посвятят в правила нашей жизни. Мы ведь не настоящие пираты, а только наполовину, и часто занимаемся полезными делами. Но бывает всякое, потому не удивляйтесь ничему. Привыкайте к тому, что вопросов задавать надо поменьше. Это в ваших же интересах. Вы поняли, юноши? Ах, да! Пьер ведь не понимает меня?
– Очень плохо понимает, но я ему все объясню потом, господин, – с готовностью ответил Гардан. – А почему его вы назвали Пьером?
– В каждом народе свое произношение имен. Мой народ произносит это имя как Пьер, португальцы – Педро, а англичане – Питер. Так ведь?
– Да, так. Но это одно и то же имя, верно?
– Конечно, юноша! И идет оно от первого сподвижника Господа нашего Иисуса Христа.
– Понятно, господин капитан. Вы очень добры к нам.
Эжен Дортье слабо улыбнулся и отошел на корму, предоставив ребятам самим решать вопрос знакомства с кораблем и командой. Петька сказал:
– Какой интересный мужик! Красивый и не старый. Сколько ему лет, как ты думаешь?
– Лет тридцать пять, по-моему. Да, странный мужик, не похож на прежних наших капитанов.
– Хорошо бы, чтобы он и в деле таким оставался, – мечтательно протянул Петька. Потом улыбнулся и продолжил: – Тебе хорошо, у тебя имя никто не изменяет, а мое уже сколько раз меняется. Надо же – Пьер! Интересно!
– Зато у тебя имя от сподвижника вашего Христа. Давай лучше осмотримся и познакомимся с людьми. Ведь опять новая жизнь у нас начинается.
Они побрели вдоль фальшборта, рассматривая судно. Матросы работали на снастях, стояли у румпеля, наблюдали за морем и вообще занимались обычной морской службой.
На палубе вдоль бортов были укреплены шесть бронзовых пушек, и одна чугунная стояла на носу. На корме виднелся фальконет на вертлюге. Везде в беспорядке лежали мешки, матросы неторопливо затаскивали их в трюм. Ребята стали помогать и вскоре познакомились с некоторыми матросами. Но мало кто из них понимал по-португальски, и общаться чаще приходилось жестами. Однако это не смущало ребят. Одно они заметили почти сразу. Все матросы отличались довольно спокойным характером и не проявляли злобы по отношению друг к другу. Это сразу бросалось в глаза, и у Петьки затеплело где-то глубоко в животе. Он сказал, наклонившись к другу:
– Мне кажется, что здесь собрались неплохие люди, как ты думаешь, Гарданка?
– Пока трудно сказать, но мне тоже так кажется. А старик, тот, что с нами балакал, просто смешной и чудной какой-то, верно?
– Ага. Мне он тоже понравился. Ты знаешь, Гарданка, мне тут нравится. Как-то покойно на душе. Тебе тоже так кажется, а?
– Давай приглядимся получше, Пьер, – ответил Гардан и лукаво засмеялся. – Вот только наше добро они нам не вернули пока еще. Жаль его.
– А ты не жалей о нем. Все одно, непутево оно добыто, так что и жалеть о нем не стоит. Зато тут люди неплохие кругом, а это куда лучше любых сокровищ.
– Поглядим, Пьер. Там видно будет. Вон склянки бьют, слышишь! Скоро ночь наступит, а жрать охота.
Тут же раздались шум и возгласы, и ребята увидели, как кок вынес из камбуза огромную кастрюлю, накрытую крышкой. Запах разопревшего риса с мясом ударил ребятам в ноздри. А Гардан воскликнул, не в силах сдержать улыбку:
– Там же плов! Просто настоящий плов, Петька!
Появился капитан и без проволочки молвил:
– Сегодня у нас праздничный ужин. У нас новые матросы. Это Гардан, – он сделал знак рукой, приглашая выйти вперед, – и Пьер. Гардан и Пьер из очень далеких стран, из Татарии, и потому наш повар приготовил вам плов. Он, конечно, не может сравниться с домашним, но и такой вам не повредит. К тому же сегодня у нас в руках маленький приз, и по такому случаю ставлю каждому полпинты вина! Приятного аппетита, волки!
Матросы ответили радостными криками и стали пожимать ребятам руки и хлопать по плечам, улыбаясь и называя себя по именам.
От вина ребята отказались, отдав его соседям. После обильного ужина появились музыканты – их было трое – и принялись наигрывать веселые мелодии на трубе, мандолине и барабане. Все это продолжалось уже при звездах. Море дышало прохладой и сыростью. Паруса напрягались в попытках захватить всю энергию ветра и тихо гудели, подыгрывая музыкантам. А Гардан с наслаждением повалился на еще теплые доски палубы и блаженно щурил глаза на свет фонарей, развешанных на леерах.
Началась эта история давно, больше года назад, и очень далеко от этих мест, в Великом Новгороде, в котором устроили тогда погром опричники царя Ивана Васильевича. Многие новгородцы погибли тогда, некоторые, как и отец одного из мальчишек – Петьки, бежали из родного города.
Бегущих преследовали царские конники, и Петька пистолетным выстрелом сбил с седла одного из них, своего сверстника, служилого астраханского татарина Гардана, который свалился прямо к нему в сани. Добивать раненого – дело богопротивное, поэтому беглецы взяли его с собой, выходили, и ребята постепенно крепко подружились.
Петькин отец, новгородский купец Сафрон, скрывался от царского гнева в Иван-городе, но нашлись доносчики, которые сообщили о нем ливонцам в Нарву, и те, чтобы заставить его шпионить для себя, похитили Петьку и спрятали его. Гардан спас друга, но за ребятами гналась стража, и, спасаясь от беды, они заскочили на борт стоящего у причала ганзейского судна.
А вот уйти оттуда ребятам не удалось, и началась их новая жизнь, полная самых невероятных приключений. Ганзейские, датские, английские, португальские корабли, шторма, пиратские нападения, боцманские оплеухи, голод и жажда, – всего этого им хватило вдосталь. Они чуть не погибли в знойной южноафриканской пустыне, где нашли алмазы, и сейчас еще зашитые в пояса у каждого, а потом на португальском судне оказались в Кочине.
Здесь на их долю тоже хватило приключений. Ребят напоили каким-то одурманивающим зельем и ограбили, не нашли лишь алмазы, но они смогли отомстить обидчику, вернули свое, обобрали его и теперь спали на борту фусты, оплатив дорогу до Басры. Оттуда они собирались с караванами выбраться к южному берегу Черного моря и вернуться домой.
Друзья предавались сну, не ведая, что им готовит будущий день. Даже Гардан вечером не удосужился приглядеться к людям, которые сновали на судне, готовя его к отплытию. А ведь он мог иногда каким-то чудесным образом знать, о чем думают другие, мог и внушить им свои мысли, отвести глаза, заставить видеть то, чего на самом деле и нет. Правда, это получалось у него далеко не всегда, а потом еще сильно и долго болела голова.
Их не разбудил ни предутренний туман, ни небольшая качка, когда океан принял на свою грудь корабль. Солнечные лучи не заглянули в их закуток и не нарушили сон.
Лишь отдалившись от берега, они осознали, что им уготовано. Друзья очнулись, когда их придавили тела дюжих матросов. Гардан рыпнулся было, но тут же получил хороший удар по голове. Парню показалось даже, что он теряет не только обычную физическую силу, но и ту, которая иногда давала ему возможность проникать в мысли других людей. Он сразу стал каким-то иным.
И не успели ребята понять, что к чему, как их руки оказались связанными. Гардан, опомнившись, закричал:
– Капитан, что ты делаешь!? Чем мы провинились перед тобой?
– Молчи, щенок! – ответил капитан. – Ты думаешь, я не догадался, кто вы и откуда у вас такие деньги, сосунки! Вы грабители, и воздай хвалу Аллаху, что я тебя с твоим неверным не сдал властям.
– Ты ничего не знаешь, а судишь нас! – завопил Гардан в ответ.
– А мне и знать ничего не надо. Приобретенное неправедным путем не грех и отнять. Так что сами решайте, подчиняться мне или отправиться в зиндан в ближайшем порту, куда мы заглянем по пути.
– Ты же не знаешь, что нас самих ограбили, и мы вернули лишь то, что нам принадлежало! Развяжи нас!
– Ты еще не ответил на мой вопрос, щенок!
– Какой вопрос?
– Дай-ка ему по шее, Бутрас, а то он запамятовал мои вопросы. – И когда довольный Бутрас отвесил увесистую оплеуху Гардану, капитан продолжил: – Теперь вспомнил, дерьмо собачье?
– Ты так спрашиваешь, будто у нас с другом есть выбор.
– Молодец! Клянусь зубами акулы, молодец! У тебя действительно нет выбора, но мне охота знать твое мнение, хвост шакала!
– Мы на все согласны, лишь бы ты доставил нас до уговоренного порта.
– Опять молодец! Так и договорились, но вы оба будете работать на судне, иначе кормить вас не стану. Понятно тебе, гнилая устрица?
– Понятно, а теперь развязывай, мы ведь все равно в твоей власти.
– Совсем молодец, дерьмо шелудивого пса! Развяжите их, – кивнул он матросам. – Бутрас, а ты присмотри за ними и не давай отлынивать от работы. Пусть зарабатывают себе жратву настоящим трудом.
Когда ребят развязали, Петька пробурчал:
– Опять мы вляпались в историю. Может, так у нас на роду написано?
– Все свершается по воле Аллаха. Поглядим, как оно будет дальше. И не скули раньше времени. Пояса-то у нас остались, а это тоже дар Божий и наше последнее достояние, а может, и спасение.
– Что-то мне так тоскливо на душе от всего этого, Гарданка.
– Терпи и работай, а то получишь, как я давеча. Вон Бутрас уже на нас поглядывает подозрительно. И моли своего Бога, чтобы не дал никому заметить, что ты христианин, а то и до беды недалеко. Постарайся не креститься здесь. В момент за бортом окажешься.
После полудня на горизонте со стороны океана показался парус. Судно держало курс к берегу.
Капитан внимательно вглядывался в его очертания, потом отдал команду прибавить парусов и держать мористее.
– Что-то наш капитан забеспокоился, – шепнул Гардан, вглядываясь в далекий парус.
– Видать, и здесь есть любители побаловать, а?
– А где их нет? Они повсюду.
– Эй, свиные рыла, – раздался грубый окрик Бутраса, – чего мешкаете? По зубам захотели? За работу, быстро!
Прошел час, и ничего не изменилось. Вроде ничего опасного не намечалось, но парус приблизился настолько, что корабль был теперь хорошо виден. Он находился уже за кормой фусты и продолжал идти своим курсом. Восточный ветер сильно накренял его и трепал вымпел на флагштоке, не давая разглядеть ничего, что указывало бы на принадлежность корабля. Это была такая же фуста, но немного больше размером, с двумя мачтами и косыми парусами коричневого цвета.
– Ничего интересного, – молвил Гардан, заметив, что капитан перестал всматриваться в проходящее за кормой судно. – Видать, купец спешит в порт.
Но уже через полчаса Петька толкнул друга в бок:
– Гляди-ка, Гарданка, а судно-то уже не удаляется. Мы идем вровень с ним.
– Ну и что с того?
– С чего бы это оно?
– Видать, ветер изменился, а вместе с ним и курс. Капитанам лучше об этом знать. Работай себе.
– А мне кажется, что это неспроста. Всего миля до судна, а это уже опасно, если это разбойник.
– Тебе-то что с того? Нам даже лучше будет, коли от этих избавимся.
– Почему ты так говоришь?
– Стой! – неожиданно воскликнул Гардан и даже остановился, словно в столбняке. – Погоди, не мешай!
– Да что с тобой? Чего ты остолбенел? Учуял чего, что ли?
– Точно, Петька! Еще как учуял. Это пираты, и они нас возьмут!
– Давай предупредим капитана, а?
– Перебьется твой капитан! Мне на него наплевать, собаку! Так нас облапошить! Да я ему никогда не прощу такое. Пусть Аллах его покарает за его злодеяния.
– А как же ты? Ты ведь тоже не заплатил хозяину лодки, которая доставила нас к этому судну! Тебя, значит, тоже должен покарать Аллах?
– Тому я предлагал по-хорошему, но он не согласился. Что было мне делать? Это другое дело совсем.
Друзья возились со снастями и потихоньку поглядывали на судно, идущее параллельным курсом справа по борту. Зоркие глаза ребят замечали, что оно медленно приближалось, и уже меньше мили разделяло суда.
Вдруг раздался тревожный возглас капитана:
– Всем разобрать оружие! Разбойники справа по борту!
Наши ребята кинулись было вместе со всеми за оружием, но их оттолкнули.
– Не ваше это дело, собаки! – крикнул Бутрас. – Отойдите подальше!
– Гляди-ка, Гарданка, как быстро судно приближается! Прямо наперерез шпарит! Точно ты угадал, что это пираты! Теперь держись!
В это время от борта преследующего судна отлетело облачко дыма, а вместе со звуком перед бушпритом всплеснуло ядро. Им явно приказывали лечь в дрейф.
– Капитан! Прикажи спустить паруса! – Голос Бутраса звучал тревожно, но настойчиво. Он не выражал покорности, звучал требовательно и зло. – Против пушек ничего сделать нельзя! Приказывай!
Капитан разразился ругательствами, засуетился по палубе, но было видно, что матросы не настроены на боевой лад. Два десятка слабо вооруженных арабов не могли оказать сопротивление пиратскому кораблю. Это они все понимали и поглядывали на своего начальника злобно и угрожающе.
И пока капитан колебался, матросы уже потянули тросы, спуская реи косых парусов. Лишившись хода, фуста закачалась на волне в ожидании пиратов. Пиратский корабль грациозно развернулся и, лихо сбросив почти все паруса, мягко толкнулся об нее бортом. Суда тотчас скрепили абордажными крючьями, на палубу хлынули вооруженные люди. Арабы тотчас побросали свои палаши и пики.
Пираты быстро согнали всех на ют, выставили охранение, остальные с шумом и криками ринулись осматривать трюм и каюту капитана.
– Ничего не могу понять из их криков, – шепнул Гардан на ухо Петьке.
– Мало ли на свете народов, которых мы еще не знаем. Гляди, вон сам их атаман появился. Знатный мужик! Будет речь держать, наверное.
Капитан пиратов подошел к толпе пленников, молча оглядел их, угадал капитана захваченного судна и на плохом арабском распорядился:
– Все ценность сюда, остальное глядеть быть.
Матросы вытолкнули из толпы своего капитана, ибо тот замешкался с выполнением приказа. Он, бормоча что-то под нос и закатывая глаза к небу, потрусил в каюту. Вскоре капитан вернулся, положил к ногам пирата ящичек красного дерева и раскрыл его.
Матросы с любопытством заглянули туда, и тихий вздох прошелестел в их рядах. В ящичке лежала груда золотых монет и те драгоценности, которые отобрали у ребят.
Гардан выскочил вперед. Стражник не успел его перехватить, когда тот быстро заговорил:
– Господин! Часть этих вещей наша, моя и моего друга! Этот разбойник, – он указал на капитана, – сегодня утром ограбил нас и все отнял, нарушив тем самым клятву. Учти это, капитан.
Видно было, что пират мало что понял в быстрой речи юноши, но главное уразумел. Он спросил:
– Кто такой? Не араб?
– Нет, господин. Мы с другом из Московии, может, слыхал где?
– Московия… – протянул заинтересованно капитан, силясь что-то вспомнить. Потом слегка улыбнулся и молвил: – Московия! Холод, соболя, воск! Припоминай! Как тут стали быть?
– Судьба, господин! Занесло случайно. Теперь решили домой податься.
– Как арабский знать?
– Я мусульманин. На муллу немного учился. Потом бросил, но язык запомнил.
– А друг?
– Петька? Тот русак! Чистый русак, из Новгорода. Бежал от ярости ихнего царя Ивашки. Уж очень лют царь был, а я у него служил, да подстрелил меня Петька, вот так мы и сошлись.
– Зачем стрелять?
– Так они убегали, а мы их хотели захватить и наказать. Не вышло.
– Теперь друг?
– Да, господин. Петька хороший человек, но плохо разумеет в языках. Зато в морском деле разбирается хорошо.
Капитан что-то сказал одному из охранников. Тот махнул рукой ребятам и отвел их немного в сторону.
Толпа пленников топталась в ожидании своей участи с бледными и перепуганными лицами. А на судне шла обычная суета.
Через борт кидали мешки с провизией и самое ценное из того, что нашли, но такого оказалось мало, и вскоре суета закончилась. Капитан пиратов опять подошел к толпе пленников и сказал:
– Теперь вы свободны. Мы вас не неволим больше. Что нам нужно было, мы взяли, а вам желаем удачно расторговаться и больше не попадаться нам на пути.
Все это быстро переводил на арабский старичок с лысой головой и лукавыми глазами, который только недавно перебрался на захваченное судно.
Потом капитан подошел к ребятам, остановился и пристально глядел некоторое время в их встревоженные глаза. Петька хотел что-то спросить у друга, но не решился. Наконец капитан спросил:
– Вы хотеть быть с нами?
Петька вопросительно глянул на Гардана, и тот перевел ему то, что услышал от капитана. Петька спросил:
– Что делать будем? Что скажешь?
– А кто его знает. Все в воле Аллаха. А я не знаю.
Капитан смотрел на ребят и ждал. Потом сказал:
– Вы думай. После говори, скоро.
Отошел по своим делам, а ребята судорожно стали думать, прикидывать шансы в поисках решения своей участи. Гардан прищурился и как бы ушел в себя, отстранив Петьку рукой. Тот решил не вмешиваться и не мешать. Он уже понял, что друг его решает задачу и за него и за себя, и что тот надумает, то и будет. Петька подчинится любому его решению.
Минут пять спустя к ним подошел старичок и на плохом, но бойком арабском спросил:
– Так чего надумали, юнцы? Капитан торопит. Пора отчаливать, а ему не терпится узнать ваше решение, тем более что он никого не принуждает.
– Мы согласны, – неожиданно и решительно ответил Гардан.
– А друг твой? Тоже согласен?
– Согласен, господин! Он как я.
– Тогда собирайтесь, и побыстрее.
– Можно мы шпаги свои захватим? Жаль расставаться с хорошим оружием. Позволь.
– Хорошо, но побыстрее, – согласился старик с хитроватой улыбкой.
Ребята бросились отыскивать свои шпаги и мимоходом, как бы случайно оба чувствительно зацепили капитана-араба по шее, хотя тот в своем горе почти не обратил на них внимания.
– Ничего нет, Гарданка, наверное, все забрали пираты. Пошли, а то не успеем и останемся в лапах этих… – и он кивнул в сторону капитана и его команды.
– Ладно, пошли, после разберемся.
Они ловко перепрыгнули через фальшборт и очутились на чужом корабле, где уже расцепляли крючья и готовились баграми оттолкнуть ограбленную фусту.
Тут только ребята обратили внимание на флаги. На них были довольно удачно вышиты оскаленные морды волков с красными языками и горящими глазами. Гардан заметил:
– Чудные какие-то флаги, правда? Что за звери на них и зачем?
– Наверное, это волки. Уверен, что скоро узнаем.
И действительно, как только суда разошлись и поставили паруса, капитан подошел к юношам и спросил:
– Какой язык знать, кроме арабский?
– Португальский, – коротко ответил Гардан. Потом помедлил и добавил: – Английский и немецкий, но не очень хорошо, уже подзабыл малость.
Капитан довольно хорошо заговорил по-португальски:
– Да ты полиглот, я вижу! Отрадно, юноша. И как ваши имена, можно узнать, сеньоры?
– Отчего же, конечно. Я – Гардан, а друга зовут Петькой, Петром.
– Значит, Гардан и Пьер, понятно. Мое имя Дортье. Эжен Дортье, запомните его. Обращаться ко мне можно по фамилии или «мсье капитан», а потом можно будет и просто капитан.
– Чудное имя, господин, – отозвался Гардан, но смутился и замолчал.
– Почти всякое чужое имя чудное, юноша. Однако слушайте меня. Не позднее как завтра вы будете приняты в наше вольное братство, и вас посвятят в правила нашей жизни. Мы ведь не настоящие пираты, а только наполовину, и часто занимаемся полезными делами. Но бывает всякое, потому не удивляйтесь ничему. Привыкайте к тому, что вопросов задавать надо поменьше. Это в ваших же интересах. Вы поняли, юноши? Ах, да! Пьер ведь не понимает меня?
– Очень плохо понимает, но я ему все объясню потом, господин, – с готовностью ответил Гардан. – А почему его вы назвали Пьером?
– В каждом народе свое произношение имен. Мой народ произносит это имя как Пьер, португальцы – Педро, а англичане – Питер. Так ведь?
– Да, так. Но это одно и то же имя, верно?
– Конечно, юноша! И идет оно от первого сподвижника Господа нашего Иисуса Христа.
– Понятно, господин капитан. Вы очень добры к нам.
Эжен Дортье слабо улыбнулся и отошел на корму, предоставив ребятам самим решать вопрос знакомства с кораблем и командой. Петька сказал:
– Какой интересный мужик! Красивый и не старый. Сколько ему лет, как ты думаешь?
– Лет тридцать пять, по-моему. Да, странный мужик, не похож на прежних наших капитанов.
– Хорошо бы, чтобы он и в деле таким оставался, – мечтательно протянул Петька. Потом улыбнулся и продолжил: – Тебе хорошо, у тебя имя никто не изменяет, а мое уже сколько раз меняется. Надо же – Пьер! Интересно!
– Зато у тебя имя от сподвижника вашего Христа. Давай лучше осмотримся и познакомимся с людьми. Ведь опять новая жизнь у нас начинается.
Они побрели вдоль фальшборта, рассматривая судно. Матросы работали на снастях, стояли у румпеля, наблюдали за морем и вообще занимались обычной морской службой.
На палубе вдоль бортов были укреплены шесть бронзовых пушек, и одна чугунная стояла на носу. На корме виднелся фальконет на вертлюге. Везде в беспорядке лежали мешки, матросы неторопливо затаскивали их в трюм. Ребята стали помогать и вскоре познакомились с некоторыми матросами. Но мало кто из них понимал по-португальски, и общаться чаще приходилось жестами. Однако это не смущало ребят. Одно они заметили почти сразу. Все матросы отличались довольно спокойным характером и не проявляли злобы по отношению друг к другу. Это сразу бросалось в глаза, и у Петьки затеплело где-то глубоко в животе. Он сказал, наклонившись к другу:
– Мне кажется, что здесь собрались неплохие люди, как ты думаешь, Гарданка?
– Пока трудно сказать, но мне тоже так кажется. А старик, тот, что с нами балакал, просто смешной и чудной какой-то, верно?
– Ага. Мне он тоже понравился. Ты знаешь, Гарданка, мне тут нравится. Как-то покойно на душе. Тебе тоже так кажется, а?
– Давай приглядимся получше, Пьер, – ответил Гардан и лукаво засмеялся. – Вот только наше добро они нам не вернули пока еще. Жаль его.
– А ты не жалей о нем. Все одно, непутево оно добыто, так что и жалеть о нем не стоит. Зато тут люди неплохие кругом, а это куда лучше любых сокровищ.
– Поглядим, Пьер. Там видно будет. Вон склянки бьют, слышишь! Скоро ночь наступит, а жрать охота.
Тут же раздались шум и возгласы, и ребята увидели, как кок вынес из камбуза огромную кастрюлю, накрытую крышкой. Запах разопревшего риса с мясом ударил ребятам в ноздри. А Гардан воскликнул, не в силах сдержать улыбку:
– Там же плов! Просто настоящий плов, Петька!
Появился капитан и без проволочки молвил:
– Сегодня у нас праздничный ужин. У нас новые матросы. Это Гардан, – он сделал знак рукой, приглашая выйти вперед, – и Пьер. Гардан и Пьер из очень далеких стран, из Татарии, и потому наш повар приготовил вам плов. Он, конечно, не может сравниться с домашним, но и такой вам не повредит. К тому же сегодня у нас в руках маленький приз, и по такому случаю ставлю каждому полпинты вина! Приятного аппетита, волки!
Матросы ответили радостными криками и стали пожимать ребятам руки и хлопать по плечам, улыбаясь и называя себя по именам.
От вина ребята отказались, отдав его соседям. После обильного ужина появились музыканты – их было трое – и принялись наигрывать веселые мелодии на трубе, мандолине и барабане. Все это продолжалось уже при звездах. Море дышало прохладой и сыростью. Паруса напрягались в попытках захватить всю энергию ветра и тихо гудели, подыгрывая музыкантам. А Гардан с наслаждением повалился на еще теплые доски палубы и блаженно щурил глаза на свет фонарей, развешанных на леерах.
Глава 2
Братство
На следующий день они встали рано. Восток только слегка алел. С океана шла длинная пологая волна, и фуста мягко покачивалась, продолжая нестись в неизвестность.
Настроение у ребят было отличное. Они выспались, отдохнули и с нетерпением ожидали того часа, когда их будут принимать в братство. Об этом они мало что знали, но уже сейчас готовы были принять все наставления и правила.
С восходом солнца все матросы, а их оказалось, как подсчитал Гардан, двадцать два человека, не считая повара, высыпали на палубу и вознесли гимн наступающему дню. Их голоса звучали бодро и напевно. В руках они вертели шпаги и палаши, выделывая ими какие-то замысловатые фигуры. Присмотревшись, Гардан понял, что это специальные фехтовальные приемы, но несколько театрализованные и искусственные. Однако после пятнадцати минут таких движений все оказались потными и разгоряченными. Затем бросили шпаги и взялись за кинжалы, нанося ими удары и отражая их. Как оказалось, кинжалы были деревянными.
Ребята во все глаза глядели на это представление. Петька спросил:
– Они что, рехнулись? Чего это им вздумалось так выплясывать?
– Знать, у них так заведено. Это же подготовка к сражениям, вот так они и точат мастерство свое. Завтра, наверное, и нам так придется, так что запоминай хорошенько.
– Гляди, и капитан с ними заодно. Чудно-то как!
После звона рынды занятия прекратились, и матросы стали таскать деревянными бадьями воду из-за борта. С гоготом и криками они обливали себя и товарищей. Многие перед этим сбрасывали с себя всю одежду, хотя они и так были почти голыми.
Однако веселье вскоре прекратилось. Моряки в молчании стали приводить в порядок палубу, и в это время явился капитан Эжен Дортье. Он был при шпаге, в шляпе со страусовым пером, в ярком камзоле и белых чулках. Ноги обуты в короткие сапоги с отворотами, не доходившие до колен.
Это был стройный человек чуть выше среднего роста. Волосы его были почти черными, с золотым отливом. Правильные черты лица подчеркивались небольшой бородкой и усиками, придававшими ему бравое выражение. Он был тонок в талии и широк в плечах, во всем его облике чувствовалась сила, грация и чувство собственного достоинства. Он был просто откровенно красив.
– Устраивайтесь, братья, – сказал он довольно тихо, и все разошлись по палубе в поисках удобного места. – Сегодня у нас торжественный и знаменательный день. Мы принимаем в свои ряды новых братьев. Они еще не знают нашего языка, и потому им будут переводить слова наших заповедей, а вы их и так знаете.
Лысый старик в длинной до пят хламиде синего цвета и с венком из листьев какого-то растения на лысине вышел на середину и оглядел собравшихся. Подошел к ребятам и спросил по-португальски:
– Юноши, согласны ли вы вступить в наше братство свободных волков? Это братство создано уважаемым господином Дортье и призвано создать вам все условия для успешного продолжения жизни в ваших странах или любых других, выбранных по вашему усмотрению. Вы начнете новую жизнь, не забывая оказывать помощь бедным и обездоленным, защищая их от ударов жестокой судьбы и недобрых людей. Каждый из вас сможет сам строить свою жизнь на те средства, которые у вас окажутся, но помните, что каждый из вас вправе надеяться на помощь брата нашего маленького братства. Это священный долг каждого из вас, и нарушивший этот долг будет сурово наказан. Чтите богов своих и следуйте их заповедям, любите людей и сейте эту любовь вокруг.
Он передохнул, пристально всматриваясь в лица ребят, которые с недоуменными лицами взирали на этого забавного старика. Но все вокруг молча слушали эту проповедь, и лица их были серьезны.
– Вы юны, и у вас впереди вся жизнь. Потому вам надлежит свято и неукоснительно соблюдать все заповеди наши и заветы ваших богов. Без крайней необходимости не делать зла людям. Наше братство называется братством волка. Это потому, что мы как волки рыщем по миру и выискиваем себе пропитание на сегодня и на вечные времена. Не всегда эти поиски бывают приятными и безобидными, но и у волка охота не всегда оказывается удачной. Мы слизываем средства, нажитые недостаточно честным или вовсе преступным нечестным путем, как слизывает волк капли крови с убитой жертвы.
Старик шумно задышал, было видно, что речь ему дается не так уж легко. Однако он продолжал:
– Вы должны беспрекословно подчиняться своему капитану, но вправе задать ему любой вопрос и получить на него ответ. Когда вам покажется, что заповеди братства вас не устраивают, вы должны об этом заявить – и получите свои сбережения и свободу. Нарушившие заповеди или причинившие вред братству наказываются лишением нашего общества на определенный период. Я почти все сказал, ибо сказать всего никому не дано! Каждый из вас может задать один вопрос любого характера. Думайте!
Все затихли, а Гардан старался подробнее объяснить другу смысл речи, которую тот не совсем понял. Они немножечко пошептались, и Гардан спросил:
– Уважаемый проповедник, как относиться к религиям тех людей, которые могут попасть на корабль?
– Отвечаю! Все религии, которые не призывают к насилию, должны быть уважаемы и почитаемы. Бог един, лишь люди по-разному чтят и называют его.
– Уважаемый проповедник, мой друг плохо говорит по-португальски, и потому за него я спрошу вас. Он сомневается в том, что ваши действия вполне добропорядочны и честны. Как ему поступать?
– Отвечаю! Ваш юный друг проявил завидное душевное и моральное начало. Он совершенно прав, и я могу лишь ответить, что да, действительно наши действия часто весьма насильственны, но таков мир. Люди еще не доросли в своем сознании до понимания Господней доброты и потому применяют насилие. Да и в природе все подчинено насилию, а мы являемся частью природы. И без насилия ничего в жизни сделать нельзя, но пусть этого насилия будет меньше, а если оно совершено, то пусть потом обратится в добро и благо. Главное – делать людям добро, даже посредством насилия над другими. Я ответил.
Настроение у ребят было отличное. Они выспались, отдохнули и с нетерпением ожидали того часа, когда их будут принимать в братство. Об этом они мало что знали, но уже сейчас готовы были принять все наставления и правила.
С восходом солнца все матросы, а их оказалось, как подсчитал Гардан, двадцать два человека, не считая повара, высыпали на палубу и вознесли гимн наступающему дню. Их голоса звучали бодро и напевно. В руках они вертели шпаги и палаши, выделывая ими какие-то замысловатые фигуры. Присмотревшись, Гардан понял, что это специальные фехтовальные приемы, но несколько театрализованные и искусственные. Однако после пятнадцати минут таких движений все оказались потными и разгоряченными. Затем бросили шпаги и взялись за кинжалы, нанося ими удары и отражая их. Как оказалось, кинжалы были деревянными.
Ребята во все глаза глядели на это представление. Петька спросил:
– Они что, рехнулись? Чего это им вздумалось так выплясывать?
– Знать, у них так заведено. Это же подготовка к сражениям, вот так они и точат мастерство свое. Завтра, наверное, и нам так придется, так что запоминай хорошенько.
– Гляди, и капитан с ними заодно. Чудно-то как!
После звона рынды занятия прекратились, и матросы стали таскать деревянными бадьями воду из-за борта. С гоготом и криками они обливали себя и товарищей. Многие перед этим сбрасывали с себя всю одежду, хотя они и так были почти голыми.
Однако веселье вскоре прекратилось. Моряки в молчании стали приводить в порядок палубу, и в это время явился капитан Эжен Дортье. Он был при шпаге, в шляпе со страусовым пером, в ярком камзоле и белых чулках. Ноги обуты в короткие сапоги с отворотами, не доходившие до колен.
Это был стройный человек чуть выше среднего роста. Волосы его были почти черными, с золотым отливом. Правильные черты лица подчеркивались небольшой бородкой и усиками, придававшими ему бравое выражение. Он был тонок в талии и широк в плечах, во всем его облике чувствовалась сила, грация и чувство собственного достоинства. Он был просто откровенно красив.
– Устраивайтесь, братья, – сказал он довольно тихо, и все разошлись по палубе в поисках удобного места. – Сегодня у нас торжественный и знаменательный день. Мы принимаем в свои ряды новых братьев. Они еще не знают нашего языка, и потому им будут переводить слова наших заповедей, а вы их и так знаете.
Лысый старик в длинной до пят хламиде синего цвета и с венком из листьев какого-то растения на лысине вышел на середину и оглядел собравшихся. Подошел к ребятам и спросил по-португальски:
– Юноши, согласны ли вы вступить в наше братство свободных волков? Это братство создано уважаемым господином Дортье и призвано создать вам все условия для успешного продолжения жизни в ваших странах или любых других, выбранных по вашему усмотрению. Вы начнете новую жизнь, не забывая оказывать помощь бедным и обездоленным, защищая их от ударов жестокой судьбы и недобрых людей. Каждый из вас сможет сам строить свою жизнь на те средства, которые у вас окажутся, но помните, что каждый из вас вправе надеяться на помощь брата нашего маленького братства. Это священный долг каждого из вас, и нарушивший этот долг будет сурово наказан. Чтите богов своих и следуйте их заповедям, любите людей и сейте эту любовь вокруг.
Он передохнул, пристально всматриваясь в лица ребят, которые с недоуменными лицами взирали на этого забавного старика. Но все вокруг молча слушали эту проповедь, и лица их были серьезны.
– Вы юны, и у вас впереди вся жизнь. Потому вам надлежит свято и неукоснительно соблюдать все заповеди наши и заветы ваших богов. Без крайней необходимости не делать зла людям. Наше братство называется братством волка. Это потому, что мы как волки рыщем по миру и выискиваем себе пропитание на сегодня и на вечные времена. Не всегда эти поиски бывают приятными и безобидными, но и у волка охота не всегда оказывается удачной. Мы слизываем средства, нажитые недостаточно честным или вовсе преступным нечестным путем, как слизывает волк капли крови с убитой жертвы.
Старик шумно задышал, было видно, что речь ему дается не так уж легко. Однако он продолжал:
– Вы должны беспрекословно подчиняться своему капитану, но вправе задать ему любой вопрос и получить на него ответ. Когда вам покажется, что заповеди братства вас не устраивают, вы должны об этом заявить – и получите свои сбережения и свободу. Нарушившие заповеди или причинившие вред братству наказываются лишением нашего общества на определенный период. Я почти все сказал, ибо сказать всего никому не дано! Каждый из вас может задать один вопрос любого характера. Думайте!
Все затихли, а Гардан старался подробнее объяснить другу смысл речи, которую тот не совсем понял. Они немножечко пошептались, и Гардан спросил:
– Уважаемый проповедник, как относиться к религиям тех людей, которые могут попасть на корабль?
– Отвечаю! Все религии, которые не призывают к насилию, должны быть уважаемы и почитаемы. Бог един, лишь люди по-разному чтят и называют его.
– Уважаемый проповедник, мой друг плохо говорит по-португальски, и потому за него я спрошу вас. Он сомневается в том, что ваши действия вполне добропорядочны и честны. Как ему поступать?
– Отвечаю! Ваш юный друг проявил завидное душевное и моральное начало. Он совершенно прав, и я могу лишь ответить, что да, действительно наши действия часто весьма насильственны, но таков мир. Люди еще не доросли в своем сознании до понимания Господней доброты и потому применяют насилие. Да и в природе все подчинено насилию, а мы являемся частью природы. И без насилия ничего в жизни сделать нельзя, но пусть этого насилия будет меньше, а если оно совершено, то пусть потом обратится в добро и благо. Главное – делать людям добро, даже посредством насилия над другими. Я ответил.