Воронин Андрей Николаевич. Слепой против маньяка

   Он сам еще мог бы пробраться за забор и выбраться оттуда, но вот женщина с ребенком…
   Глеб прошелся по мягкому мху и остановился у раскидистого дуба. Его ствол разделялся надвое почти у самой земли, листья еще не успели пожелтеть.

* * *

   Сиверов подпрыгнул, ухватился руками за нижнюю ветку, легко вскарабкался на нее и принялся взбираться все выше и выше. Наконец, он поднялся так высоко, что верхушка дуба начала крениться под его тяжестью.
   Отсюда, сверху, двор дачи был как на ладони. Сам же Глеб, скрытый густой листвой дуба, оставался невидимым.
   «Охранник у ворот, – отмечал для себя Глеб, – вон там черный вход, скорее всего за ним находится комната охраны. Посты по углам». Насколько мог припомнить Глеб, на втором этаже размещалась комната для начальника охраны, с выведенными туда пультами сигнализации. Все говорило о том, что пробраться на территорию дачи невозможно.
   Глеб поудобнее устроился в ветвях и принялся наблюдать. Несколько раз центральная дверь дома открывалась, но на пороге появлялись не те, кто ему был нужен.
   И вот, когда он уже отчаялся дождаться, на крыльцо вышла Ирина Быстрицкая. Она держала за руку дочь. Выйдя на свет, девочка зажмурилась, затем, приложив ладонь ко лбу, посмотрела в ясное синее небо. Глебу даже показалось, что он слышит ее голос, хотя с этого расстояния он мог лишь рассмотреть, как шевелятся губы девочки.
   Ему хотелось крикнуть: «Ирина!», хотелось, чтобы женщина хотя бы бросила взгляд в его сторону. Но Быстрицкая медленно прошла по двору, с ненавистью посмотрев на будку охранника.
   «Ирина, – проговорил про себя Глеб, – я обязательно сегодня же вытащу тебя оттуда. И больше тебе не придется переживать неприятных минут, разве что по собственной глупости, но не по моей вине».
   Из-за деревьев послышался еле различимый гул мотора. Черная «волга» промелькнула среди деревьев. Глеб прижался грудью к стволу, чтобы не быть замеченным. Автомобиль остановился у самых ворот, шофер нетерпеливо посигналил.
   Не дождавшись, пока отъедут ворота, из автомобиля выбежал полковник Студинский.
   Глеб от злости заскрежетал зубами: так близко, можно даже, постаравшись, прицелиться из пистолета и нажать на спусковой крючок…
   «Рано», – остановил себя Сиверов.
   Полковник заспешил в приоткрытые ворота к Ирине Быстрицкой. Он о чем-то ее просил, Ирина отрицательно качала головой, доводя этим полковника до бешенства. Наконец, тот махнул рукой и быстрым шагом направился к дому.
   «Похоже на то, – подумал Глеб, – что этот мерзавец, наверное, каждый день наведывается сюда, пытаясь уговорить Ирину воздействовать на меня. Уж не знаю, что он там плетет ей, но даже отсюда по лицу Ирины я вижу: она ему не верит».
   Вскоре полковник вернулся в свою машину, и Глеб увидел в руке Студийского трубку радиотелефона.
   "Ну вот, приятель, и отлично. Теперь я знаю: здесь за все отвечаешь ты.
   Если что-нибудь случится, ты непременно прилетишь сюда первым. А именно это мне и нужно".
   Глеб дождался, пока черная «волга» уедет, спустился с дерева и вновь сделал круг вокруг дачи. Но теперь его поиски обрели смысл.
   «Это ж надо быть такими идиотами!» – чуть не воскликнул Сиверов. Прямо возле забора лежала огромная куча отсеченных с деревьев веток. Скорее всего, начальник охраны гонял бойцов на очистку леса, а затем дрова стаскивались к дому, чтобы топить ими камин. Ветви солдаты ленились рубить и прятали их неподалеку от забора. Тут же стояли козлы для распиливания дров, несколько колодок. Под навесом тянулись штабеля расколотых дров. С первого взгляда можно было понять, что они идеально сухие и, если что, вспыхнут ярким пламенем.
   Глеб даже потер руки от удовольствия и побежал к своей машине.
   Вскоре он вновь был на шоссе, проехал пару километров и свернул к небольшому пристанционному городку. Он проехал мимо сетчатого забора, за которым возвышались полуразрушенная церковь и старый усадебный дом, своим импозантным видом напоминавший, что некогда в этих местах кипела светская жизнь. Теперь городок мог похвастаться разве что обилием грязи да бродячих собак. На главной площади, возле железнодорожной станции, криво, словно пьяные солдаты, выстроились в шеренгу коммерческие киоски.
   В одном из них торговали исключительно спиртным и сигаретами. Явно, чтобы не совершать длинных пробежек, метрах в пятидесяти от него устроилась компания парней, в которую затесались две девицы, приглашенные в это общество не для умных бесед. Несколько пустых бутылок из-под вина уже стояло возле урны, две другие как раз шли по кругу. Понять, о чем идет разговор в этой компании, было довольно сложно. Не менее половины слов не выражали ничего, кроме пренебрежения к редким прохожим.
   Глеб остановился напротив лавки и, широко расставив ноги, скрестил руки на груди. Он с легким презрением посмотрел на главаря этой компании, у которого на коленях сидела девица в короткой кожаной юбке.
   Под фонарным столбом недалеко от лавки возвышалась покосившаяся ржавая кабина таксофона. Парень несколько раз недовольно посмотрел на Глеба и, убедившись, что тот не собирается уходить, наконец-то решил отреагировать на появление незваного гостя.
   – Ты, – процедил он сквозь зубы, – чего уставился?
   – Дело есть одно, – негромко произнес Глеб. Галдеж стих, девица нехотя слезла с коленей главаря и, присев на корточки возле лавки, принялась щелкать зажигалкой. Яркий оранжевый язычок пламени то возникал, то исчезал, отражаясь в глазах девушки.
   Глеб вытащил из кармана банкноту в десять долларов и повертел ее в пальцах. На лице парня появилась кислая улыбка:
   – Что, девочку хочешь? Выбирай, только десяткой не обойдешься. Ведь ты, Катька, большего стоишь?
   Девушка, сидевшая на корточках, оперлась руками о колени и медленно поднялась. Она прошлась вокруг Глеба, разглядывая его, как манекен в магазине.
   – С таким я могу и задаром.
   – Обойдемся без девиц. Дело в другом, – Глеб вплотную подошел к парню и опустил банкноту в нагрудный карман его куртки. – Мне тут одного мудака наказать нужно, – с хитрой улыбкой бросил он. – Поможешь?
   – Если мудак не мой друг, то помочь можно.
   – Я потом еще доплачу, когда дело сделаешь.
   – Морду набить?
   – Нет, все куда проще. Построил тут один в лесу коттеджик, кстати, на мои деньги, – прищурился Глеб, – так мне его попугать нужно. Ему во дворе доски подожгут, но нужно, чтобы пожарные вовремя успели.
   Сиверов взглянул на часы.
   – Посиди здесь минут сорок. Когда увидишь дымок над тем леском, подойдешь к автомату и позвонишь пожарным. Скажешь, возле Ярославского шоссе в лесу дом горит.
   – И всего-то? – удивился парень.
   – А что, тебе не нравится?
   – Если пожар настоящий, так зачем деньги платишь?
   – Мне нужно, чтоб пожарные успели вовремя все потушить. Зачем рисковать? Десятку сейчас тебе дал, и еще десятку получишь, когда звонок сделаешь.
   – А если ты не приедешь? – сузил глаза парень.
   – Я знаю, кто меня не обманет, – улыбнулся Глеб и кивнул девице, вновь присевший на корточки:
   – Катька, иди сюда.
   Девица нехотя приблизилась к разговаривающим, Глеб, сунув в ее потную ладошку еще одну десятку, сказал:
   – Отдашь этому парню, когда он пожарным позвонит. А если не позвонит, оставишь себе.
   – Все будет в порядке, командир, – пообещал парень.
   А когда Глеб уже развернулся, бросил ему вдогонку:
   – Эй, а жетона-то у меня нет.
   – Этот номер и без жетона отвечает, – Глеб захлопнул дверцу и выехал из городка.
   Этот лес он уже знал как свои пять пальцев, он отыскал бы здесь любую тропинку. Его интересовала дорога, ведущая к даче. Оставив машину за деревьями, он прошелся по ней пешком, отыскал поворот, с одной стороны стояла густая стена подлеска, тонкие рябинки, малинник, а с другой стороны поворота у самого края дороги высились несколько толстых сосен. Глеб шагами измерил расстояние.
   Повернув, машина не могла тут же дать задний ход, нужно быть водителем-асом, чтобы проехать между этими толстыми деревьями.
   «Вот тут мы и устроим засаду!» – Глеб еще раз прошелся между соснами.
   Везде подо мхом был твердый грунт. Лишь после проверки Сиверов рискнул проехать здесь на «победе». Он подогнал машину почти вплотную к самой дороге, которую густой подлесок скрывал от чужих взглядов. В любой момент, когда понадобится, Сиверов мог внезапно вывести автомобиль на дорогу. Глеб посмотрел на часы. Если парни в городке сдержат слово, то через десять минут в пожарной части прозвучит тревога. Но прежде нужно пустить дым.
   Глеб открыл багажник «победы», вытащил загодя подготовленную бутылку с бензином и нырнул в чащу.
   Он приблизился к даче со стороны задворок, прислушался. По ту сторону забора все было спокойно, никто не ожидал нападения. Глеб, даже не пригибаясь, вышел из зарослей и вылил всю бутылку бензина на сухую поленницу. Он с детства любил запах бензина и поэтому с удовольствием глубоко вздохнул, но сейчас этот запах показался ему куда более приятным. У Сиверова даже слегка закружилась голова.
   «Не бойся, Ирина, – подумал Глеб, – скоро весь ужас кончится, и тебя ждет свобода».
   Он вынул из кармана зажигалку, провернул колесико, веселый язычок пламени заплясал над его кулаком. Легкое движение рукой – и вот уже бешеное пламя взвилось над поленницей.
   Глеб, пригнувшись, забежал в лес и опрометью бросился к своей машине.
   «Все, теперь остается ждать и надеяться, что мои планы сработают».
   Сиверов захлопнул дверцу и поудобнее устроился на сиденье. Он услышал крики, топот бегущих людей.
   «Ага, зашевелились», – злорадно подумал он, прикуривая сигарету. Дым потянулся в узкую щелку над опущенным стеклом.
   Мокрая листва прилипала к окнам «победы». Минут через десять со стороны шоссе послышались надрывные звуки сирен пожарных машин.
   «Ну вот, ребятки, вам и пожарные, хоть вы и не вызывали, но они прибыли».
   Глеб проводил взглядом три пожарные машины, одна за другой проследовавшие по лесной дороге. До ворот дачи было метров сто пятьдесят, не больше. Глеб вполне отчетливо слышал препирания охранников и пожарных.
   Сиверов напрягся, вцепился в руль левой рукой, правую положил на ключ зажигания.
   «Лишь бы не подвела машина, лишь бы сумела подмять под себя подлесок и вылететь на дорогу в нужный момент».
   Глеб не сомневался, что полковник Студинский оставит все дела, услышав о пожаре на даче, поспешит именно сюда. И он не ошибся.
   Мотор «победы» тихо работал на холостых оборотах когда среди стволов сосен мелькнули блестящие, словно лакированные, крылья черной «волги» полковника Студийского.
   Глеб, отжав педаль сцепления, включил скорость и приготовился.
   Черная «волга», замедлив ход, вписалась в поворот…
   И вот тогда Глеб рванул с места. Затрещали кусты, и «победа» вылетела на дорогу и помчалась навстречу «волге». Одной рукой Сиверов вел машину, в другой сжимал тяжелый пистолет.
   Растерявшись, водитель полковника Студинского остановил машину, Глеб же, воспользовавшись моментом, несильно ударил бампером «победы» в бампер «волги» и прибавил газу. Он видел всего лишь в нескольких метрах от себя округленные от ужаса глаза полковника. Тот лихорадочно пытался вытащить из кармана плаща пистолет, но замер, увидев нацеленный на него ствол кольта. Шофер «волги» попытался включить скорость, но Глеб упорно толкал его машину бампером пока, наконец, не зажал между толстыми соснами.
   – Сидеть! – крикнул Сиверов, выскочив из автомобиля.
   Он держал на прицеле Студинского.
   – Руки за голову!
   Шофер и полковник беспрекословно выполнили приказ.
   – Теперь по одному выходите из машины!
   Глеб рванул на себя дверцу со стороны водителя.
   Молодой парень вышел на дорогу. Глеб одной рукой обыскал его, нашел пистолет и зашвырнул далеко в кусты.
   – Так, теперь ты. Приятель, говорил же тебе, что убью.
   Полковник, трясясь от страха, ступил на мягкую траву.
   Вскоре и его пистолет полетел в кусты. Глеб, продолжая держать Студийского на прицеле, вытащил из кармана пару наручников.
   – Ну-ка, подойдите поближе.
   Он защелкнул один браслет на запястье водителя, второй – на запястье полковника, предварительно пропустив цепочку сквозь руль «волги». Затем резко толкнул полковника в плечо, тот упал на колени, браслет наручников глубоко врезался в кожу. Студинский застонал.
   – Встать, сволочь! – скомандовал Глеб, подталкивая своего врага стволом пистолета в подбородок.
   Со стороны дачи неслись крики, послышался шум воды, бьющей из брандспойта. Времени оставалось не так уж много. Глеб распахнул бардачок в машине, достал трубку радиотелефона и ткнул ею полковника в грудь.
   – Быстро! Набирай номер!
   – Какой? – прошептал Студинский.
   – Сам знаешь. Ты же мне его не называл, – и Глеб, не глядя, махнул рукой в сторону дома.
   – Что говорить? – почти беззвучно пролепетал Студинский, сжимая трубку радиотелефона в своей вспотевшей, но ледяной ладони.
   – Скажешь, чтобы Ирину и ее дочь пожарные привели сюда. Ты понял? Не твои охранники, а именно пожарные.
   – Но они заподозрят?
   – Это твои проблемы. Ты должен сказать так, чтобы все поверили. Ты ждешь на дороге, пожарные их выводят, и я их забираю.
   Глеб для пущей убедительности ткнул в лоб полковника Студийского холодным стволом армейского кольта. Плохо гнущимися пальцами, полковник принялся набирать номер. Лишь только номер был набран" Глеб вырвал трубку у него из пальцев и сам прижал ее к уху Студийского.
   – Говори, сволочь, – прошептал Глеб. Полковник на удивление спокойным голосом принялся отдавать приказание.
   – Немедленно женщину и ее дочь выведите из дома. Я не сошел с ума. Нет!
   Это вы все там посходили с ума. Вы что хотите, чтобы они сгорели? Это приказ генерала!
   – Слушаюсь, – послышался из трубки голос.
   – Выполняйте! – рявкнул полковник. Глеб широко размахнулся и забросил трубку радиотелефона далеко в кусты.
   – Вот так-то будет получше.
   Студинский, наконец, сумел отдышаться. Ему показалось, что он говорил не переводя дух, и теперь ему не хватало воздуха.
   – А теперь постарайся выглядеть получше. Только не забывай: я стреляю без промаха, даже когда пистолет лежит у меня в кармане.
   Глеб движением фокусника спрятал свой пистолет.
   Не прошло и трех минут, как на дороге, идущей от дачи, показались двое пожарников в блестящих боевиках и в касках на головах. Между ними шли Ирина и Аня. Девочка с интересом смотрела по сторонам, а когда внезапно заметила Глеба, то выпустила руку матери и побежала к нему.
   Ирина, не ожидая такой встречи, охнула и застыла на месте. Глеб выразительно отвел полу куртки в сторону, напоминая полковнику, что оружие нацелено на него.
   – Можете возвращаться, – распорядился полковник, обращаясь к пожарным.
   Те, так и не поняв смысла выполненного задания, вернулись к дому.
   Вообще-то там уже нечего было делать. Очаг возгорания был локализован. И пожарникам оставалось только удивляться, зачем и кто их сюда вызвал: в доме хватало мужчин, хватало пожарных кранов и исправных брезентовых рукавов. В углу каждой комнаты стояли красные баллоны огнетушителей.
   Губы полковника задрожали, он понял, что сейчас Глеб приведет обещанный приговор в исполнение.
   Сиверов медленно достал из кармана пистолет и подмигнул Ане.
   – Это игра, девочка.
   Он тщательно прицелился прямо в голову полковника. Тот прикрыл глаза.
   Раздался сухой щелчок.
   – Это не осечка, полковник. Я просто не дослал патрон в патронник. В другой раз, когда рядом не будет детей, я исправлю эту досадную ошибку.
   Все-таки Глеб Сиверов не выдержал наивного взгляда маленькой девочки.
   – Это только игра, Анечка, и ничего больше, – повторил он.
   – Мне тут надоело, – сказала девочка. Глеб взял вконец растерявшуюся Ирину Быстрицкую за руку и тихо приказал:
   – Быстро в машину!
   – Я все поняла.
   Она вместе с Аней устроилась на заднем сиденье, а Глеб зло посмотрел на полковника Студийского. Тот снова приготовился распрощаться с жизнью.
   – В другой раз, полковник. В более интимной обстановке, – Глеб сел за руль.
   Заработал двигатель, и через несколько секунд «победа» исчезла за поворотом. Вскоре послышался натужный рев мотора – автомобиль взбирался на откос.
   Полковник покосился на своего шофера, тот предпочитал не смотреть на начальника.
   – Ты сможешь снять руль? – спросил Студинский.
   – Ключи в багажнике, – промямлил парень.
   – Тогда кричи, – приказал полковник. Водитель удивленно посмотрел на полковника, словно спрашивая: а сам ты что, кричать не умеешь?
   – Кричи! – рявкнул Студинский.
   – На помощь! – негромко позвал шофер.
   – Идиот! Кричи «сюда»!
   – Сюда! – заорал шофер, – Здесь полковник Студинский!
   Его голос потонул в густом лесу.
   – Не слышат, – пожал плечами парень. – Может, попробуем толкать машину?
   Главное, добраться до ворот, а там нас увидят.
   – Кричи!
   – Давайте кричать вдвоем. Если будем кричать вдвоем, нас услышат, товарищ полковник. Пришлось орать в два голоса.
   – Сюда! Сюда! Сюда! – разносилось над лесом.

* * *

   Майор Миронов, мирно беседовавший с командиром пожарной бригады, прислушался и приподнял ладонь, прося собеседника замолчать.
   – Сюда! – неслись из леса.
   – По-моему, что-то случилось. Миронов махнул рукой, к нему подбежали охранники.
   – Пойдем проверим, что там случилось.
   Майор вполне отдавал себе отчет в том, что приказ полковника Студийского был сформулирован как-то странно. Никакой видимой причины для того, чтобы выводить из дому Ирину Быстрицкую с дочерью, да еще в сопровождении пожарников, не было. Но он знал и другое – дословно выполнив приказ командира, он ничем не рискует. В душе он ненавидел Студийского и даже радовался, что сумеет его подставить.
   Майор Миронов и двое охранников вышли из-за поворота. Полковник Студинский тут же умолк, а шофер еще дважды прокричал, пока Студинский не лягнул его.
   – Я слушаю вас, – произнес майор Миронов, делая вид, что не замечает, в каком положении находится полковник.
   Ему хотелось, чтобы тот сам, без принуждения рассказал, каким образом они оказались прикованными наручниками к рулю автомобиля.
   – У вас есть ключи?
   – Какие, товарищ полковник? – деланно наивно спросил Миронов.
   – От наручников, черт возьми!
   – Ой, простите, товарищ полковник, только сейчас заметил.
   Майор посмотрел сперва на одного охранника, затем на другого, один из них неохотно извлек из кармана маленький ключик.
   – Да вы что, полный идиот?! – закричал Студинский, бешено вращая глазами. – Скорее открывайте!
   Миронов быстро отомкнул браслеты и вручил расстегнутые наручники Студийскому. Тот стоял, потирая запястья, на которых четко отпечатались острые грани наручников.
   – Почему вы выпустили женщину и девчонку?
   Майор изобразил на своем лице недоумение.
   – Вы сами приказали.
   – Но вы же могли догадаться, майор, что я сделал это по принуждению.
   Неужели трудно было переодеть наших людей в пожарников?
   – Я выполнял приказ, – холодно ответил Миронов.
   – Так чего вы стоите на месте? В погоню! Только сейчас Студинский сообразил, что Глеб Сиверов с каждой секундой уходит все дальше и дальше.
   – У нас нет машин.
   – Как?
   – Вы же сами распорядились после того, как Быстрицкая пробовала бежать.
   – Да? – растерянно спросил полковник.
   – Вы сами распорядились, чтобы все машины находились на базе.
   Майор испытывал теперь к полковнику не только ненависть, но и отвращение.
   – Тогда быстрее вызывайте машины.
   – Телефон в доме, – напомнил майор, явно намекая на то, что у Студийского есть свой радиотелефон.
   Тот с тоской посмотрел на густые заросли, в которых исчезли его и шофера оружие, а также трубка радиотелефона.
   – Ищи! – закричал он на шофера.
   Шофер тяжело вздохнул, выставил вперед руки, словно собирался нырнуть в воду, и исчез в кустах. Послышался хруст ломаемых веток и злобные ругательства.
   Полковник и майор зашагали к дому. Студинский хранил молчание, понимая, что сам виноват в том, что произошло.
   Вместе они поднялись на второй этаж. В комнате пахло гарью. В открытое окно виден был дымящийся забор.
   С тяжелой душой полковник Студинский набрал номер и распорядился насчет машин.
   – Ищите «победу», выглядит как новая. Номера заляпаны грязью. В машине мужчина и женщина с ребенком. Девочка семи лет. Предположительно следуют в Москву. И одну машину срочно подайте сюда для меня.
   Он резко ударил пальцами по рычагу аппарата и вновь набрал номер. На этот раз генерала Кречетова.
   – Товарищ генерал… – с придыханием заговорил Студинский.
   – Что-то ты плохо выглядишь, – в трубке послышался сухой смех генерала.
   – Они убежали. Быстрицкая, дочь и этот… Молчанов, – губы полковника вновь задрожали.
   – Та-ак, – протянул генерал. – Меня не интересует, как это произошло, кто в этом виноват, потому что я знаю: виноват ты. И даже если ты их отыщешь, то я постараюсь хотя бы на одну ночь посадить тебя в камеру к уголовникам, чтобы они хорошенько отдрючили тебя в задницу. Может, тогда ты поумнеешь.
   Студинский молчал, с ужасом глядя на телефонный аппарат, словно перед ним был не бездушный предмет, а сам генерал Кречетов собственной персоной. Он знал, что пустыми угрозами Кречетов не бросается.
   – Доложишь мне после того, как все трое будут надежно заперты.
   Действуй! – рявкнул генерал, бросая трубку.
   Студинский посмотрел в окно, на лесной дороге пока еще не было видно машины.
   – Вы у меня все поплатитесь, – прошептал полковник, сбегая вниз по лестнице.

* * *

   Глеб недолго ехал по шоссе. Он воспользовался первым попавшимся поворотом на проселок и, переехав поле наискосок, свернул в лес. Он успел хорошо изучить эту местность и составил для себя точный маршрут, который почти наверняка мог обезопасить его и Быстрицкую с дочкой.
   – Мама, а куда мы едем? – поинтересовалась девочка.
   Быстрицкая вопросительно посмотрела на Глеба.
   – Федор, ты можешь что-нибудь объяснить?
   – Не сейчас, – Глеб сосредоточенно смотрел на успевшую зарасти травой и мелкими кустиками лесную дорогу.
   – Но я должна же хоть что-то знать.
   – Ты и так знаешь достаточно.
   – Что ты натворил?
   – Натворил не я, натворили другие.
   «Победа» выехала из леса и вновь помчалась по сжатому полю. Машину нещадно бросало из стороны в сторону. Аня уже готова была расплакаться. Ирина прижала ее к себе. Глеб спустил машину в карьер, где добывали известняк, и по высыпанному мелким щебнем съезду, повторяя все изгибы серпантина, вывел на площадку, в углу которой стоял экскаватор.
   Было обеденное время, ни машин-самосвалов, ни экскаваторщика не было.
   Безжизненный лунный пейзаж. Из карьера наверх вело несметное количество дорог, но Глеб безошибочно отгадал нужную ему и, не останавливаясь, продолжил путь.
   – Так куда мы едем? – не выдержала Быстрицкая.
   – К одному хорошему человеку. Глеб остановил «победу» возле самого выезда на шоссе, вышел и сухой тряпкой стал протирать номера.
   – Это нечестно, – возмутилась Быстрицкая, – ты знаешь все, а я – ничего.
   Но тем не менее я вынуждена участвовать в каких-то безобразиях. Да еще с ребенком.
   – Мама, мы забыли мои учебники и тетради, – вспомнила Аня.
   – Послушай, дорогая, – Глеб покончил с очисткой переднего номера и перешел к багажнику, – у тебя голова есть?
   – Есть, – согласилась Аня.
   – Значит, ты должна кое-что соображать.
   Девочка обиделась.
   – Я умная.
   – Тогда подумай, что лучше – голова или учебники?
   – Конечно, голова, – купилась на уловку девочка. – Вот именно. Поэтому мы не станем возвращаться сейчас за учебниками и тетрадями.
   Девочка, поджав губки, замолчала, она поняла – сейчас никто прислушиваться к ее просьбам не станет. А значит, нечего зря и силы тратить.
   Глеб оттер до блеска номер, затем, обмакнув тряпку в грязную лужу, принялся растирать грязь по сверкающей от лака машине.
   – Может, и нам вымазать лицо гуталином и притвориться погорельцами? – терпению Ирины Быстрицкой явно приходил конец.
   – Ирина, ты знаешь, мне и без твоих замечаний тошно. Если бы ты только знала, что мне пришлось пережить за последнее время, то, наверное, даже твое каменное сердце сжалось бы от сострадания, – Глеб мило улыбнулся, отойдя на несколько шагов от автомобиля, чтобы полюбоваться своей работой.
   Теперь «победа» выглядела что надо. В меру грязная, без прежнего надменного лоска.
   – Поехали, – Глеб отшвырнул тряпку и сполоснул руки в другой луже, где вода была отстоявшаяся. Еще пара километров по шоссе и вновь проселок. Несмотря на то, что все окна в автомобиле были закрыты, в салоне появился неприятный запах. Аня сморщила нос и, наконец, не выдержав, возмутилась:
   – Откуда такая вонь?
   – Птицефабрика, – ответил Глеб.
   Они проезжали мимо котловины, на дне которой чернело что-то вязкое. На берегу этого «озера» копошилось несколько человек с лопатами.
   – Птичий помет, – стал объяснять Сиверов девочке, – вот эти дяди его накопают и завезут к себе на дачу.
   – Так там же будет такой запах!
   – Птичий помет – это удобрение, – объяснил Глеб. Он прибавил скорость.
   Когда машина выехала в ложбину между двумя холмами, Ирина опустила стекло и в салон ворвался свежий ветер.