Воронин Андрей Николаевич. Слепой против маньяка

   Глеб остановил свой автомобиль, не выключая двигателя, взял пистолет и дважды нажал на курок…
   Кейс выпал из рук мужчины, Глеб нажал на педаль газа. Один из телохранителей бросился к телу своего хозяина, в голове которого появились две дырки, кроме положенных природой.
   Заднее стекло «фольксвагена» рассыпалось, одна из пуль вошла в приборную панель, Глеб, пригнувшись к рулю, завернул за угол, потом еще один стремительный поворот и еще один.
   Глеб бросил автомобиль на узкой улочке, перегородив им дорогу, а сам скрылся в переулке, там взял такси и бросил водителю по-немецки с легким английским акцентом:
   – На вокзал, пожалуйста.
   Он сел в поезд, который направлялся в Вену, и, если верить расписанию, Глеб должен был успеть на самолет, отлетающий в Москву во второй половине дня.
   В вагоне он вытащил из кармана фотографию убитого человека, поднес к ней зажигалку, щелкнул, и фотография превратилась в пепел.
   «Ну вот, мое задание выполнено, – подумал Глеб Сиверов, – генерала Кречетова больше не существует».

* * *

   Ирина Быстрицкая услышала щелчок дверного замка.
   Глеб!
   Он появился на пороге ее квартиры, как всегда, неожиданно. В его руках был огромный букет цветов, шелестящий и источающий пьянящий запах.
   – А вот и я.
   Ирина приподнялась на цыпочки и поцеловала Глеба в щеку. Затем развернула букет и поставила бордовые розы в высокую вазу.
   – Я тебя не ждала. Думала, что ты, как и раньше, исчезнешь надолго.
   – Я отлучался по делам, – сказал Глеб, усаживаясь в кресло.
   – Я соврала, я так ждала тебя, Федор! О, извини, Глеб. Наверное, я никогда к этому не привыкну.
   – Привыкнешь, – сказал мужчина, – я и сам сейчас привыкаю к своему настоящему имени. А у меня для тебя маленький подарок. Закрой глаза и протяни ладонь.
   Ирина зажмурилась, а Глеб положил ей на ладонь два обручальных кольца.
   – Попробуй на ощупь угадать, что это. Ирина улыбнулась и, даже не сжимая пальцы, подалась к Глебу, обняла его и поцеловала в губы.
   – Я так долго этого ждала, ты даже не можешь представить себе.
   – Я тоже долго этого ждал, – признался Глеб.
   – Теперь мы всегда будем вместе? – спросила женщина.
   – Почти всегда, – ответил мужчина, не разжимая объятий.
   Кольца соскользнули с ладони и зазвенели, упав на стол.
   – Я думаю, что по этому поводу стоит открыть бутылку коньяка, которую мне подарил Амвросий Отарович. Он уверяет, что этому коньяку двадцать пять лет, хотя на этикетке всего лишь пять звездочек.
   – Эту историю я знаю, – улыбнулся Глеб. – Но коньяк действительно отменный.
   На столе появились рюмочки и бутылка коньяка. Мужчина и женщина долго смотрели друг другу в глаза. Они молчали.
   Наконец, Глеб не выдержал. Он протянул руку, открыл бутылку и наполнил маленькие рюмки.
   – За тебя, дорогой, – сказала Ирина.
   – Лучше за тебя, – откликнулся Глеб.
   – Тогда давай выпьем за нас, – уточнила Ирина и посмотрела на два изящных обручальных кольца, лежащих на скатерти.
   Глеб прикоснулся губами к краю рюмки и втянул в себя чудесный запах старого коньяка.
   – Я должен позвонить, – негромко сказал он, отставил рюмку и вышел в прихожую, плотно прикрыв за собой дверь.
   По памяти набрал номер и услышал голос, который звучал в кабинете, когда он приходил туда на прием. Глеб сказал:
   – Задание выполнено.
   – Да, я уже знаю. Я доволен вашей работой.
   – Теперь я хочу неделю, как минимум, отдохнуть, – почему-то уже злясь на самого себя, сказал Глеб и, не дожидаясь ответа, положил трубку.
   Теперь можно было постараться забыть о том, что произошло. Глеб попытался улыбнуться, но понимал, что его лицо все еще сохраняет злость. Он долго смотрел на себя в зеркало, примеривая разные фасоны улыбок, но все равно во взгляде оставалось какое-то напряжение, непонятное самому Глебу.
   Он тяжело вздохнул и понял: никогда ему не удастся скрыть все от своей возлюбленной. Ей тоже передастся тревога, и пусть даже они сядут за стол, начнут беспечно болтать, все равно словно какая-то тень будет стоять между ними.
   – Зажги свечи, – попросил Сиверов, входя в гостиную.
   Но свечи уже горели, три тонких восковых свечки в глиняном подсвечнике.
   Как только Глеб вошел в комнату, Ирина нажала кнопку на пульте, зазвучала музыка. Она доносилась из соседней комнаты, любимая музыка Глеба. Вагнер.
   – Дай, я тебе надену кольцо. Узкая прохладная ладонь легла Глебу на грудь, он бережно взял ее в свои руки, поцеловал ухоженные ногти.
   – А вдруг оно будет мало? – улыбнулась Ирина.
   – Нет, что ты! Я прекрасно помню твои руки И ошибиться не мог.
   Кольцо и впрямь пришлось впору. Маленький бриллиант засверкал в свете свечей.
   Мужчина и женщина еще долго сидели вместе, пока свечи не догорели до половины. Глеб задул их и буднично сказал:
   – А теперь пойдем спать. Я устал, хочу отдохнуть.
   – Вот ты и начинаешь быть скучным, – рассмеялась Ирина.
   Глеб подхватил ее на руки.
   – Но мне это нравится! – воскликнула женщина. – Почаще бы ты был таким скучным, как сегодня.
   Под утро, когда ночная темнота лишь чуть рассеялась, Глеб проснулся, охваченный какой-то тревогой. Он осторожно поднялся, Ирина даже не проснулась.
   Сиверов пододвинул стул к музыкальному центру, надел наушники, принялся перебирать одну радиостанцию за другой.
   Наконец, ему удалось поймать швейцарскую радиостанцию. В выпуске ночных новостей, предназначенных для водителей, передали, что "вчера при выходе из банка был застрелен эстонский предприниматель с русской фамилией Сидоров.
   Убийце удалось скрыться. Но швейцарская полиция и сотрудники Интерпола продолжают поиски, уверенные в том, что им удастся выйти на след преступника".
   – Да, Сидоров, – усмехнулся Глеб.
   Но тут он услышал такое, что заставило его вздрогнуть.
   «Господин Сидоров уже год безвыездно жил в Швейцарии в своей вилле на берегу Женевского озера, постоянно получая звонки с угрозами из России».
   – Не может быть, – прошептал Сиверов. – Неужели я ошибся?
   Ему не хотелось думать об этом. Глеб обхватил голову руками.
   Ведь фотография, лицо, все совпадает! Номер машины, банк, время…
   И тут он понял. Его подставили, использовав его ненависть к Кречетову.
   Он убил человека, о котором не знал ровным счетом ничего. Он убил его даже не за деньги, а настоящий генерал Кречетов, возможно, и не рвал своих связей с ФСБ. Возможно, он даже никуда и не уезжал, а продолжает занимать свой кабинет на Лубянке.
   Ирина, проснувшись, недовольно посмотрела на Глеба.
   – Ты что там слушаешь? – спросила она.
   – Музыку, – соврал Сиверов, снимая наушники и выключая приемник.