Страница:
никогда не поклонялись человеческому телу. Но то, что для людей других
культур было деянием постыдным, или смешным, или распутным, или
физиологически необходимым, или поэтически романтичным, для евреев было
одной из важнейших обязанностей, какую Б-г заповедал людям. И если эта
обязанность, помимо всего прочего, не только нужна и полезна, но и
доставляет человеку одно из самых высочайших наслаждений, то не удивительно,
что наш народ всегда был убежден в благости Б-га.
Если же в сексе и скрывается что-то греховное, то, по мнению евреев,
разве что в тех случаях, когда человек преступает законоположения. Нарушение
принятых законоположений равносильно воровству. Нарушителя начинает мучить
совесть. Однако это -- именно индивидуальный грех данного человека, сам же
секс как таковой нисколько не греховен, и в половом акте нет ничего
постыдного. Впрочем, уже менестрели давным-давно заметили, что пристрастие к
сексу ведет к нарушению принятых законов. У здорового человека позыв к
совокуплению так же силен, как у обезьяны. Половой акт можно сохранить в
секрете, он не оставляет после себя зримых следов преступления, как другие
правонарушения, -- взломанных замков, разбитых стекол, исчезнувших вещей.
Более того, как говорят нам поэты, обилие случайных связей делает жизнь
человека более интересной и волнующей, что неведомо однолюбам, и парад
любовниц дает нам ту новизну, которую не в силах предложить одна любовница.
Возможно, в мире было бы куда веселее жить, если бы люди, состоя в законном
браке, в то же время свободно сходились со своими друзьями, соседями и
случайно встреченными незнакомцами и незнакомками. Однако весь многовековой
опыт истории показывает, что это -- не тот путь, по которому должно идти
человечество Стендаль с восхищением повествует о том, как один отец,
находясь на смертном одре, обратился к своему сыну со следующим заветом:
"Спи ее всеми красивыми женщинами, которые согласятся с тобой спать; и
помни, что четыре процента прибыли -- это хороший доход с вложенного
капитала' '. Если сын последовал совету своего отца, он, возможно, прожил
приятную жизнь и умер богачом; но при всем этом он, безусловно, не мог
насладиться счастливым браком.
Для счастливого брака нужна не только добрая воля, но еще и удача. В
Талмуде говорится, что создать по-настоящему счастливый брак для Г-спода не
легче, чем заставить расступиться Красное море. Но даже враги евреев всегда
отмечали прочность еврейских семей. Эта прочность семей, по моему глубокому
убеждению, отчасти объясняется и тем, что половое наслаждение для евреев
является основной и неотъемлемой принадлежностью брачной жизни, а не серией
случайных эпизодов помимо нее.
Правила брачной жизни
В некоторых религиях практикуется в качестве главного искуса полный
отказ от половой жизни. Ганди в своей автобиографии называет это словом
"брахмачария" и прославляет такой искус, утверждая, что он духовно
облагораживает человека. Римско-католическая и православная церкви требуют
от определенных категорий своего духовенства принятия обета безбрачия. В
иудаизме нет ничего, что напоминало бы подобный аскетизм. Некоторые
несуровые ограничения, которые у нас существуют как в этой сфере жизни, так
и во всех остальных, применяются ко всем без исключения приверженцам нашей
веры.
Еврейская супружеская чета, следуя древнему правилу, перемежает периоды
наслаждения периодами воздержания. В течение двенадцати дне (При условии,
что менструация длится не более пяти дней. В противном случае к двенадцати
дням добавляется еще такое число дней, которое равно числу дней менструации
минус пять), после того как у женщины начинается менструация, муж и жена не
спят вместе. По этой причине в домах евреев испокон веков -- с тех самых
пор, как возникла наша религия, -- существуют две кровати. Главный
практический результат такого обычая заключается в том, что муж и жена
вступают в половые отношения как раз тогда, когда наиболее вероятна
возможность зачатия. Для супругов, которые любят друг друга, разлучение
представляет собою серьезное испытание -- возможно, одно из немногих
действительно трудных испытаний, какие налагает на еврея его религия.
Некоторые медицинские светила утверждают, что такое чередование периодов
наслаждения и периодов воздержания полезно для здоровья как мужа, так и
жены. В одной книге о семейной жизни говорится даже, что такого рода
отношения между супругами -- это "единственный способ" сохранить в чистоте и
первоначальной свежести любовь между людьми, состоящими в браке. Трудно
сказать, насколько справедливы все эти мнения, но такое самоподчинение
всегда было характерной чертой брака людей иудейской веры.
Период воздержания заканчивается тем, что жена погружается в воды
специального ритуального бассейна, построенного по существующему с глубокой
древности единому образцу. В течение многих веков такой бассейн (на иврите -
миква} был обычным местом омовения женщины после периода воздержания. Этому
обряду Талмуд придает такое решающее значение, что он советует обнищавшим
общинам продать, если необходимо, здание своей синагоги или даже последний
из своих священных свитков, но только во что бы то ни стало сохранить микву.
Почти полное исчезновение миквы; в Соединенных Штатах и начавшееся
недавно постепенное возвращение к ней -- это история американского иудаизма
в миниатюре. Когда на рубеже 39-го и 20-го веков началось массовое
переселение европейских евреев в Америку, они не нашли здесь ритуальных
бассейнов; тогда наиболее благочестивые евреи, с трудом скопив какие-то
жалкие гроши, начали строить себе миквы, которые были, естественно, весьма
неказистыми. Но в то же время в любом квартале, который был хотя бы
чуть-чуть благоустроеннее трущоб, в домах имелась канализация и стояли ванны
-- вещь, тогда еще почти неведомая беднякам в Европе, да и вообще в любом
другом месте и в любую другую эпоху, кроме разве что древнего Рима, где в
распоряжении зажиточных граждан были отлично оборудованные бани. Нелепо было
тащиться куда-то и погружаться в тесную и запущенную микву ради соблюдения
обряда очищения, когда дома было вдоволь воды и своя собственная, блистающая
белым кафелем ванна.
Сразу же стали выдвигаться рациональные возражения против необходимости
непременно окунаться в микву, и очень скоро эти возражения сделались столь
же популярны, сколь и возражения против соблюдения законов кашерности.
Утвердилось мнение, что миква имела важное значение лишь в былые дни и в
жарких странах, где цель обряда заключалась в том, чтобы заставить женщину
мыться хотя бы раз в месяц. Даже поверхностное ознакомление с историей
обряда очищения не оставило бы от этого довода камня на камне, однако евреи
мало знали о своем прошлом. Воздержание от купания иудаизм считает одним из
признаков траура. Частое же купание -- по возможности ежедневное -- есть
нормальное поведение. Обряд омовения в микве, который занимает меньше
минуты, -- это чисто символический обряд. Этот символ слишком ясен, чтобы
его объяснять.
Но горе семантике в переходные периоды! Во времена короля Джеймса,
когда создавался английский перевод Библии, единственным эпитетом для
женщины, не общающейся со своим мужем, было слово "нечистая". В этом смысле
весь народ Израиля "нечист" -- и был "нечист" со времен разрушения Храма.
Однако для этих концепций не было подходящего слова в Новом Свете. Молодых
американок слово "нечистая" обижало;
это обстоятельство, а также нехватка микв развили в евреях неприязнь к
этому древнему обычаю. Раввины стали метать громы и молнии и объявлять
неполноценными всех детей, чьи матери не окунаются в микву, но строптивым
все это было нипочем. Все чаще и чаще в еврейских семьях микву полностью
заменяла ванна. Поскольку и без того почти все женщины так или иначе раз в
день принимали ванну или душ, это действие совершенно утратило свой
ритуальный смысл и перестало ассоциироваться с еврейским Законом. А потом и
весь обычай двенадцатидневного разлучения, завершаемого ярким обрядом
омовения в микве, потерял свое значение и был в конце концов предан забвению
в большинстве семей.
То, что этот обычай со временем снова стал входить в обиход, вызывает
удивление у всех тех, кто плохо знает еврейскую историю и забыл, что река
иудаизма нередко может течь в гору, а не только под гору. Во многих городах
Соединенных Штатов в недавние годы были построены или сейчас строятся новые
ритуальные бассейны, отделанные красивой керамикой, с "предбанниками", в
которых имеются салоны красоты. В эти бассейны все еще ходит довольно мало
женщин по сравнению с тем количеством женщин, которые в них не ходят. Но уже
прошли те времена, когда миквы существовали для ублажения все время
мелеющего ручейка иностранок или новых иммигранток. Те, кто сейчас ходит в
микву, -- это в основном молодые американки.
По мере того, как постепенно возрождается иудаизм -- а это, несомненно,
происходит, о чем свидетельствует многое, начиная от все увеличивающейся
доли иврита в консервативных и реформистских службах и до появления новых
синагог, растущих, как грибы, по всей стране, -- одновременно, как мне
кажется, все больше еврейских супружеских пар начинает соблюдать
предписанную иудаизмом брачную дисциплину. Американские евреи перестали
считать обряд омовения в микве нелепым чудачеством -- и одна из причин этого
кроется, по-моему, в сделанном ими для себя открытии, что христианская
церемония крещения и погружения в купель целиком заимствована из нашего
древнего обряда. Эта аналогия может помочь перекинуть мост между иудаизмом и
западной цивилизацией. По крайней мере, от неприязни иммигрантского
поколения к микве сейчас не осталось и следа, ее сменило в большинстве
случаев равнодушие, в основе которого обычно -- недостаточность познаний.
Однако, как ни странно, эти познания не так-то легко приобрести. Секс стал в
Америке излюбленной темой для шуток и анекдотов, и мы приучились уже с
серьезным видом проглатывать общеобразовательные статьи о чисто механических
сторонах секса, которые в изобилии публикуются сейчас в популярных журналах.
Однако говорить о сексе естественно -- это совсем другое дело.
Развод
Один из трактатов Талмуда носит название "Развод". Иудаизм
рассматривает развод как страшное несчастье, которое, увы, неизбежно должно
иногда постигать людей, чей брак не удался. Наш закон предпочитает все же не
сковывать насильно неразрывной цепью двух не сошедшихся характерами и
нередко ненавидящих друг друга супругов, а развести их; предусмотрен
специальный порядок и церемония расторжения подобного рода брачных союзов.
Оснований, достаточных для развода, -- хоть отбавляй, а сама процедура
развода довольно проста. Раввинам строжайше предписывается отговаривать
разводящихся, тянуть время, всячески откладывать рассмотрение
бракоразводного дела и стараться предотвратить развод так долго, как только
возможно. Закон требует, чтобы был назначен посредник между разводящимися,
чтобы им дали какой-то дополнительный срок для обдумывания и чтобы суд
сделал несколько настойчивых попыток их помирить. Однако если все эти меры
исчерпаны, муж перед лицом раввинского суда вручает своей жене юридический
документ, составленный по существующей с древних времен форме, --
бракоразводное свидетельство; и брак на этом прекращается.
Эту церемонию не может заменить гражданский бракоразводный процесс.
Еврейская супружеская пара остается связанной по религиозному закону до тех
пор, пока муж не освободит свою жену согласно нашему обычаю. Раввинский суд
может вынудить его к этому, если он по злой воле намеренно создает
препятствия к разводу. Равным же образом раввинский суд может заставить жену
принять бракоразводное свидетельство. Однако это -- неприятные и сложные
случаи. Как правило, еврейские супружеские пары разводятся по обоюдному
соглашению.
Деликатные отклонения
Очерк о трактовке иудаизмом такого важного и обширного предмета, как
любовь и брак, был бы неполон, если бы я не добавил ни слова об одной из
удивительнейших особенностей нашего брачно-сексуального законодательства,
запечатленного в Торе, -- о запрещенных союзах.
Читатель, возможно, помнит так называемый "Отчет Кинси", опубликованный
в Соединенных Штатах несколько лет тому назад (Имеются в виду работы
"Сексуальное поведение мужчины" (1948) и "Сексуальное поведение женщины"
(1953) профессора Альфреда Чарлза Кинси, директора Института сексуальных
исследований при Индианском университете в США. (Примечание переводчика.)).
Серьезное научное исследование стало бестселлером, к вящему изумлению
солидного издателя, специализирующегося на выпуске пухлых медицинских
трудов, расходящихся крохотными тиражами. Люди штурмовали книжные магазины.
Издателю, к его огорчению, не осталось сделать ничего иного, как напечатать
оба труда профессора Кинси под одной обложкой, выпустить эту книгу огромным
тиражом и положить деньги на свой счет в банке. Я думаю, в лучшем случае
один покупатель из тысячи прочел весь "Отчет Кинси" от корки до корки, или
хотя бы половину, или хотя бы десятую часть его. Читатели продирались сквозь
заумные научные рассуждения, сквозь непонятные графики, диаграммы и таблицы,
выискивая -- часто напрасно -- жемчужные зерна интересных фактов. Главное,
что они почерпнули из "Отчета Кинси" -- это то, что нужен научный подход,
дабы сделать секс неинтересным предметом.
Но газеты ликовали: наконец-то настал и на их улице праздник!
Искушенные и дотошные журналисты, бойко владеющие пером, выкопали эти
жемчужные зерна и преподнесли их читателям горяченькими, с пылу и с жару.
Оказывается, в "Отчете Кинси" под семью запорами ученых выкладок скрывались
открытия, которые хоть кого вгонят в холодный пот. Приведя в подтверждение
своих выводов точные статистические данные, собранные в результате
многочисленных конфиденциальных бесед с пациентами, профессор Кинси показал,
что в Соединенных Штатах весьма широко распространены такие явления, как
добрачные и внебрачные связи, прелюбодеяние, гомосексуализм, кровосмешение и
скотоложество. Появившиеся в последние годы вызывающе смелые романы и пьесы
подготовили читателей к новым откровениям -- к тому, что незамужние девушки
в нашей стране не все сплошь девственны и что некоторые женатые мужчины и
замужние женщины время от времени ищут и находят, как выражается профессор
Кинси, "выход" для своей сексуальной энергии где-то на стороне, а не в
постелях своих законных жен и мужей. Однако, по-моему, что больше всего
поразило обыкновенных американцев, так это прежде всего распространенность
половых извращений и скотоложества.
Шум по поводу "Отчета Кинси" долго не утихал, и тогда, поняв, что это
-- не однодневная сенсация, возвысили свой голос священники и раввины: они
обвинили профессора Кинси в том, что он клевещет на человеческий род и
особенно на американцев, которые на самом деле по природе своей суть
воплощение нравственности. Я не могу понять, как почтенные служители культов
не сообразили, какое мощное оружие неожиданно попало им в руки. "Отчет
Кинси" доказал -- в той мере, в какой современный научный аппарат способен
это доказать, -- что в основе библейского сексуального кодекса лежат
реальные особенности человеческой природы; он доказал, что содержавшиеся в
Танахе запреты на совокупление мужчин с мужчинами, или братьев с сестрами,
или людей со свиньями и овцами -- это не запоздалая реакция на распутство
бронзового века, но глубоко актуальные законы, направленные против
правонарушений, которые повторяются и будут повторяться из века в век,
подобно таким преступлениям, как кража или поджог.
По-моему, против "Отчета Кинси" священнослужителей настроило прежде
всего то обстоятельство, что он был немедленно использован в своих целях
агностиками. Как они стали сразу же утверждать, "Отчет Кинси" доказал, что
сексуальные нормы и установления Библии -- то есть нор мы не только
иудаизма, но и христианства, -- противоречат человеческой природе и,
следовательно, должны быть отвергнуты как общественным мнением, так и
юридическими инстанциями. Правда, профессор Кинси в своем труде настойчиво
подчеркивал, что он лишь излагает собранные им и его сотрудниками факты и
всячески воздерживается от нравственных оценок; но агностики отмахнулись от
этого утверждения, заявив, что оно -- всего лишь попытка профессора Кинси
бросить кость разъяренной толпе узколобых обывателей. Указывалось, что
определенное количество американцев -- довольно значительное, хотя и
находящееся в меньшинстве, -- наслаждается гомосексуализмом. Если это
делается тайно, то какой от этого ущерб обществу? Добрачные связи -- вещь
довольно распространенная; прелюбодеяние после брака -- тоже. Так что
приносит больше вреда: эти явно естественные, согласные с человеческой
природой действия или же ощущение вины, внушенное пуританской библейской
моралью? Ну, и так далее и тому подобное. В защиту такой точки зрения
изливались потоки красноречия. Но и священникам и раввинам красноречия тоже
было не занимать, и они неистово пригвождали Кинси к позорному столбу и
подвергали сомнению всю его добротно собранную статистику.
Мне кажется, что люди, превозносившие "Отчет Кинси" как доказательство
ложности нравственных норм Закона Моисеева, просто-напросто впали в старую,
как мир, ошибку: они, не мудрствуя лукаво и не придумав ничего более умного
или более глубокого, просто повторили тезис романтиков согласно которому
природа -- это суд последней инстанции для решения всех спорных вопросов; по
их мнению, любые действия, совершаемые в результате естественного порыва,
являются действиями искренними и, следовательно, благими, а все остальное --
от лукавого. Однако в действительности многие более чем естественные порывы
бывают весьма и весьма предосудительны. Например, некоторые психиатры
утверждают, что почти в каждом из нас заложено от природы подспудное желание
убить отца или мать. Естественным порывом является желание не трудиться, не
мыться, думать лишь о самом себе и плевать на нужды других людей, грубить,
совершать жестокости. Если вы со мной несогласны, понаблюдайте немного за
играющими детьми или познакомьтесь с обычаями народов, находящихся на
первобытной стадии развития. Образование, цивилизация и культура в большой
степени заключаются в том, что побуждают человека идти наперекор природе. То
же можно сказать и о религии и (коль скоро это здесь упоминалось) об
агностическом гуманизме.
Своды законов любого рода едва ли вообще существовали бы, если бы
некоторые люди под влиянием именно естественных порывов не были бы склонны
действовать наперекор этим законам. Правила уличного движения существуют
потому, что почти все мы одержимы естественным порывом ехать как можно
быстрее и заставлять ругающихся пешеходов, если они не хотят попасть под
машину, нестись через улицу сломя голову. Законы против воровства существуют
потому, что человеку от природы свойственно желать взять деньги и ценные
вещи там, где он их случайно видит, вместо того, чтобы тяжело работать ради
денег и ради покупки этих вещей. Боюсь, я утомляю читателя перечислением
азбучных истин, но, как ни странно, при обсуждении "Отчета Кинси" эти
азбучные истины почему-то не были приняты во внимание.
Однако в основе закона лежат обычаи, принятые среди людей, а не
наоборот. Мы все помним тот курьезный анекдот, который навечно вписан в нашу
Конституцию в виде восемнадцатой и двадцать первой поправок (Восемнадцатая
поправка, принятая в 1919 году, запрещала изготовление, продажу и перевозку
спиртных напитков на территории США; двадцать первая поправка, принятая в
1933 году, отменяла восемнадцатую (Примечание переводчика.)). Если бы
нравственные установления Танаха были действительно ненужны и нелепы,
здравый смысл человечества скоро отверг бы их и отменил в течение одного
поколения, как произошло с "сухим законом". Однако на деле цивилизованное
человечество сочло установления Танаха основой своего поведения (хотя они и
не соответствуют тому, как ведут себя люди под влиянием естественных
порывов) и придерживалось их в течение большей части своей истории.
Иногда в защиту сексуальных отклонений, описанных в "Отчете Кинси",
выдвигается другой
аргумент -- столь же древний, как и аргумент "естественности"
извращений, но гораздо более логичный. В основе этого аргумента лежит
положение, согласно которому людям не может повредить то, о чем они не
знают. Защитники такой точки зрения утверждают, что, например, тайное
прелюбодеяние доставляет массу удовольствия его соучастникам и в то же время
не наносит никакого ущерба обманутому мужу или обманутой жене, которые ни о
чем не подозревают и потому спокойны. Я знал одного очень умного человека --
моего собрата-романиста, который верил в этот тезис, как в аксиому Евклида.
Более того, он был убежден, что в этот тезис свято верит и все остальное
человечество. Он аргументировал тем, что нет на свете мужчины, который
отказался бы переспать с женой своего лучшего друга, если бы мог быть
абсолютно уверен, что его адюльтер не будет обнаружен. (С тех пор, как мы
беседовали с ним на эту тему, он несколько раз женился и развелся; не знаю,
придерживается ли он своей точки зрения до сих пор или нет.) Это правило он
распространял также и на мужеложество. Сексуальные отношения между двумя
гомосексуалистами, утверждал он, есть их сугубо личное дело, и полиции
нечего совать в это свой нос. Мой друг-романист был человек неверующий.
Возможно, если человек не верит в то, что существует Б-г, запретивший
подобного рода деяния, совершаемые публично или тайно, то такого человека
невозможно переубедить.
Если мой читатель втайне занимается совращением чужих жен или
гомосексуализмом, мы можем оставить эту тему. Если же такие явления его
возмущают, я хотел бы его спросить, какие он может выдвинуть против них
рациональные возражения.
В ответ мой читатель, возможно, возразит, что прелюбодеяние влияет на
характер человека -- в худшую сторону, разумеется, что прелюбодей живет в
постоянном страхе перед разоблачением и что обнаружившееся прелюбодеяние
приводит к разрушению семьи. Все это, возможно, и так, но если прелюбодей не
боится пойти на риск, то что его должно удерживать? Мой возмущенный читатель
далее, наверно, скажет, что гомосексуализм -- это бесполезная растрата
средств воспроизведения рода человеческого и что такое извращение может
распространиться и своим порочным влиянием развратить других людей. Но если
бесполезная растрата собственных средств воспроизведения не волнует самих
педерастов, то почему это должно волновать других людей? Более того,
педерасты начисто отрицают порочность своих действий и утверждают, что
гомосексуализм -- высшая форма любви. Они называют высокопарной
благоглупостью распространенное нынче снисходительное мнение, что
гомосексуализм -- это чаще всего не преступление, а всего лишь психическое
расстройство, требующее лечения, как и всякая другая болезнь.
Греки и римляне считали еврейский запрет на мужеложество, равно как и
строгие еврейские законы относительно брака, нелепыми и косными
предрассудками. Если мы не хотим возвращаться (или идти вперед, смотря по
точке зрения) к нравственным нормам Римской империи, если читатель
инстинктивно считает, что еврейские и христианские нравственные нормы лучше
соответствуют критериям разумной цивилизации, то я хотел бы попросить этого
читателя попробовать отыскать основу современной западной морали где-нибудь
вне сферы, обозреваемой Б-гом, -- т. е. за пределами Библии и тех религий, в
основе которых лежит Библия. Современная западная мораль -- это либо, как
сказал Ницше, затянувшаяся ошибка, основанная на вековечном заблуждении,
либо один из великих даров иудаизма человеческому роду. Если мы не приемлем
религиозного принципа, согласно которому сексуальные склонения суть зло, то
где предел, который не позволит нашим западным нравственным нормам
опуститься до уровня нравственных норм Рима и Византии?
Загадка
У поэтов и философов бывает иногда привычка славословить смерть, и они
написали на эту тему немало прекрасных и впечатляющих страниц. Однако, как
мы не раз имели возможность убедиться, эти же самые поэты и философы делают
все возможное, чтобы прожить как можно дольше. Седовласый литератор сидит у
себя за письменным столом, завернувшись в теплую шаль, дабы уберечься от
простуды, и пишет возвышенные стихи, в которых сообщает, что он с
нетерпением ждет утешительницу-смерть, подобно тому как молодой любовник
ждет возлюбленную. Всякий, кому доводилось видеть очень старых или очень
больных людей, отлично знает, с каким упорством они цепляются за последнюю
надежду -- воистину, как утопающий хватается за соломинку. О смерти сказано
очень много красивых слов:
дескать, смерть придает жизни ценность и значимость; смерть -- это
культур было деянием постыдным, или смешным, или распутным, или
физиологически необходимым, или поэтически романтичным, для евреев было
одной из важнейших обязанностей, какую Б-г заповедал людям. И если эта
обязанность, помимо всего прочего, не только нужна и полезна, но и
доставляет человеку одно из самых высочайших наслаждений, то не удивительно,
что наш народ всегда был убежден в благости Б-га.
Если же в сексе и скрывается что-то греховное, то, по мнению евреев,
разве что в тех случаях, когда человек преступает законоположения. Нарушение
принятых законоположений равносильно воровству. Нарушителя начинает мучить
совесть. Однако это -- именно индивидуальный грех данного человека, сам же
секс как таковой нисколько не греховен, и в половом акте нет ничего
постыдного. Впрочем, уже менестрели давным-давно заметили, что пристрастие к
сексу ведет к нарушению принятых законов. У здорового человека позыв к
совокуплению так же силен, как у обезьяны. Половой акт можно сохранить в
секрете, он не оставляет после себя зримых следов преступления, как другие
правонарушения, -- взломанных замков, разбитых стекол, исчезнувших вещей.
Более того, как говорят нам поэты, обилие случайных связей делает жизнь
человека более интересной и волнующей, что неведомо однолюбам, и парад
любовниц дает нам ту новизну, которую не в силах предложить одна любовница.
Возможно, в мире было бы куда веселее жить, если бы люди, состоя в законном
браке, в то же время свободно сходились со своими друзьями, соседями и
случайно встреченными незнакомцами и незнакомками. Однако весь многовековой
опыт истории показывает, что это -- не тот путь, по которому должно идти
человечество Стендаль с восхищением повествует о том, как один отец,
находясь на смертном одре, обратился к своему сыну со следующим заветом:
"Спи ее всеми красивыми женщинами, которые согласятся с тобой спать; и
помни, что четыре процента прибыли -- это хороший доход с вложенного
капитала' '. Если сын последовал совету своего отца, он, возможно, прожил
приятную жизнь и умер богачом; но при всем этом он, безусловно, не мог
насладиться счастливым браком.
Для счастливого брака нужна не только добрая воля, но еще и удача. В
Талмуде говорится, что создать по-настоящему счастливый брак для Г-спода не
легче, чем заставить расступиться Красное море. Но даже враги евреев всегда
отмечали прочность еврейских семей. Эта прочность семей, по моему глубокому
убеждению, отчасти объясняется и тем, что половое наслаждение для евреев
является основной и неотъемлемой принадлежностью брачной жизни, а не серией
случайных эпизодов помимо нее.
Правила брачной жизни
В некоторых религиях практикуется в качестве главного искуса полный
отказ от половой жизни. Ганди в своей автобиографии называет это словом
"брахмачария" и прославляет такой искус, утверждая, что он духовно
облагораживает человека. Римско-католическая и православная церкви требуют
от определенных категорий своего духовенства принятия обета безбрачия. В
иудаизме нет ничего, что напоминало бы подобный аскетизм. Некоторые
несуровые ограничения, которые у нас существуют как в этой сфере жизни, так
и во всех остальных, применяются ко всем без исключения приверженцам нашей
веры.
Еврейская супружеская чета, следуя древнему правилу, перемежает периоды
наслаждения периодами воздержания. В течение двенадцати дне (При условии,
что менструация длится не более пяти дней. В противном случае к двенадцати
дням добавляется еще такое число дней, которое равно числу дней менструации
минус пять), после того как у женщины начинается менструация, муж и жена не
спят вместе. По этой причине в домах евреев испокон веков -- с тех самых
пор, как возникла наша религия, -- существуют две кровати. Главный
практический результат такого обычая заключается в том, что муж и жена
вступают в половые отношения как раз тогда, когда наиболее вероятна
возможность зачатия. Для супругов, которые любят друг друга, разлучение
представляет собою серьезное испытание -- возможно, одно из немногих
действительно трудных испытаний, какие налагает на еврея его религия.
Некоторые медицинские светила утверждают, что такое чередование периодов
наслаждения и периодов воздержания полезно для здоровья как мужа, так и
жены. В одной книге о семейной жизни говорится даже, что такого рода
отношения между супругами -- это "единственный способ" сохранить в чистоте и
первоначальной свежести любовь между людьми, состоящими в браке. Трудно
сказать, насколько справедливы все эти мнения, но такое самоподчинение
всегда было характерной чертой брака людей иудейской веры.
Период воздержания заканчивается тем, что жена погружается в воды
специального ритуального бассейна, построенного по существующему с глубокой
древности единому образцу. В течение многих веков такой бассейн (на иврите -
миква} был обычным местом омовения женщины после периода воздержания. Этому
обряду Талмуд придает такое решающее значение, что он советует обнищавшим
общинам продать, если необходимо, здание своей синагоги или даже последний
из своих священных свитков, но только во что бы то ни стало сохранить микву.
Почти полное исчезновение миквы; в Соединенных Штатах и начавшееся
недавно постепенное возвращение к ней -- это история американского иудаизма
в миниатюре. Когда на рубеже 39-го и 20-го веков началось массовое
переселение европейских евреев в Америку, они не нашли здесь ритуальных
бассейнов; тогда наиболее благочестивые евреи, с трудом скопив какие-то
жалкие гроши, начали строить себе миквы, которые были, естественно, весьма
неказистыми. Но в то же время в любом квартале, который был хотя бы
чуть-чуть благоустроеннее трущоб, в домах имелась канализация и стояли ванны
-- вещь, тогда еще почти неведомая беднякам в Европе, да и вообще в любом
другом месте и в любую другую эпоху, кроме разве что древнего Рима, где в
распоряжении зажиточных граждан были отлично оборудованные бани. Нелепо было
тащиться куда-то и погружаться в тесную и запущенную микву ради соблюдения
обряда очищения, когда дома было вдоволь воды и своя собственная, блистающая
белым кафелем ванна.
Сразу же стали выдвигаться рациональные возражения против необходимости
непременно окунаться в микву, и очень скоро эти возражения сделались столь
же популярны, сколь и возражения против соблюдения законов кашерности.
Утвердилось мнение, что миква имела важное значение лишь в былые дни и в
жарких странах, где цель обряда заключалась в том, чтобы заставить женщину
мыться хотя бы раз в месяц. Даже поверхностное ознакомление с историей
обряда очищения не оставило бы от этого довода камня на камне, однако евреи
мало знали о своем прошлом. Воздержание от купания иудаизм считает одним из
признаков траура. Частое же купание -- по возможности ежедневное -- есть
нормальное поведение. Обряд омовения в микве, который занимает меньше
минуты, -- это чисто символический обряд. Этот символ слишком ясен, чтобы
его объяснять.
Но горе семантике в переходные периоды! Во времена короля Джеймса,
когда создавался английский перевод Библии, единственным эпитетом для
женщины, не общающейся со своим мужем, было слово "нечистая". В этом смысле
весь народ Израиля "нечист" -- и был "нечист" со времен разрушения Храма.
Однако для этих концепций не было подходящего слова в Новом Свете. Молодых
американок слово "нечистая" обижало;
это обстоятельство, а также нехватка микв развили в евреях неприязнь к
этому древнему обычаю. Раввины стали метать громы и молнии и объявлять
неполноценными всех детей, чьи матери не окунаются в микву, но строптивым
все это было нипочем. Все чаще и чаще в еврейских семьях микву полностью
заменяла ванна. Поскольку и без того почти все женщины так или иначе раз в
день принимали ванну или душ, это действие совершенно утратило свой
ритуальный смысл и перестало ассоциироваться с еврейским Законом. А потом и
весь обычай двенадцатидневного разлучения, завершаемого ярким обрядом
омовения в микве, потерял свое значение и был в конце концов предан забвению
в большинстве семей.
То, что этот обычай со временем снова стал входить в обиход, вызывает
удивление у всех тех, кто плохо знает еврейскую историю и забыл, что река
иудаизма нередко может течь в гору, а не только под гору. Во многих городах
Соединенных Штатов в недавние годы были построены или сейчас строятся новые
ритуальные бассейны, отделанные красивой керамикой, с "предбанниками", в
которых имеются салоны красоты. В эти бассейны все еще ходит довольно мало
женщин по сравнению с тем количеством женщин, которые в них не ходят. Но уже
прошли те времена, когда миквы существовали для ублажения все время
мелеющего ручейка иностранок или новых иммигранток. Те, кто сейчас ходит в
микву, -- это в основном молодые американки.
По мере того, как постепенно возрождается иудаизм -- а это, несомненно,
происходит, о чем свидетельствует многое, начиная от все увеличивающейся
доли иврита в консервативных и реформистских службах и до появления новых
синагог, растущих, как грибы, по всей стране, -- одновременно, как мне
кажется, все больше еврейских супружеских пар начинает соблюдать
предписанную иудаизмом брачную дисциплину. Американские евреи перестали
считать обряд омовения в микве нелепым чудачеством -- и одна из причин этого
кроется, по-моему, в сделанном ими для себя открытии, что христианская
церемония крещения и погружения в купель целиком заимствована из нашего
древнего обряда. Эта аналогия может помочь перекинуть мост между иудаизмом и
западной цивилизацией. По крайней мере, от неприязни иммигрантского
поколения к микве сейчас не осталось и следа, ее сменило в большинстве
случаев равнодушие, в основе которого обычно -- недостаточность познаний.
Однако, как ни странно, эти познания не так-то легко приобрести. Секс стал в
Америке излюбленной темой для шуток и анекдотов, и мы приучились уже с
серьезным видом проглатывать общеобразовательные статьи о чисто механических
сторонах секса, которые в изобилии публикуются сейчас в популярных журналах.
Однако говорить о сексе естественно -- это совсем другое дело.
Развод
Один из трактатов Талмуда носит название "Развод". Иудаизм
рассматривает развод как страшное несчастье, которое, увы, неизбежно должно
иногда постигать людей, чей брак не удался. Наш закон предпочитает все же не
сковывать насильно неразрывной цепью двух не сошедшихся характерами и
нередко ненавидящих друг друга супругов, а развести их; предусмотрен
специальный порядок и церемония расторжения подобного рода брачных союзов.
Оснований, достаточных для развода, -- хоть отбавляй, а сама процедура
развода довольно проста. Раввинам строжайше предписывается отговаривать
разводящихся, тянуть время, всячески откладывать рассмотрение
бракоразводного дела и стараться предотвратить развод так долго, как только
возможно. Закон требует, чтобы был назначен посредник между разводящимися,
чтобы им дали какой-то дополнительный срок для обдумывания и чтобы суд
сделал несколько настойчивых попыток их помирить. Однако если все эти меры
исчерпаны, муж перед лицом раввинского суда вручает своей жене юридический
документ, составленный по существующей с древних времен форме, --
бракоразводное свидетельство; и брак на этом прекращается.
Эту церемонию не может заменить гражданский бракоразводный процесс.
Еврейская супружеская пара остается связанной по религиозному закону до тех
пор, пока муж не освободит свою жену согласно нашему обычаю. Раввинский суд
может вынудить его к этому, если он по злой воле намеренно создает
препятствия к разводу. Равным же образом раввинский суд может заставить жену
принять бракоразводное свидетельство. Однако это -- неприятные и сложные
случаи. Как правило, еврейские супружеские пары разводятся по обоюдному
соглашению.
Деликатные отклонения
Очерк о трактовке иудаизмом такого важного и обширного предмета, как
любовь и брак, был бы неполон, если бы я не добавил ни слова об одной из
удивительнейших особенностей нашего брачно-сексуального законодательства,
запечатленного в Торе, -- о запрещенных союзах.
Читатель, возможно, помнит так называемый "Отчет Кинси", опубликованный
в Соединенных Штатах несколько лет тому назад (Имеются в виду работы
"Сексуальное поведение мужчины" (1948) и "Сексуальное поведение женщины"
(1953) профессора Альфреда Чарлза Кинси, директора Института сексуальных
исследований при Индианском университете в США. (Примечание переводчика.)).
Серьезное научное исследование стало бестселлером, к вящему изумлению
солидного издателя, специализирующегося на выпуске пухлых медицинских
трудов, расходящихся крохотными тиражами. Люди штурмовали книжные магазины.
Издателю, к его огорчению, не осталось сделать ничего иного, как напечатать
оба труда профессора Кинси под одной обложкой, выпустить эту книгу огромным
тиражом и положить деньги на свой счет в банке. Я думаю, в лучшем случае
один покупатель из тысячи прочел весь "Отчет Кинси" от корки до корки, или
хотя бы половину, или хотя бы десятую часть его. Читатели продирались сквозь
заумные научные рассуждения, сквозь непонятные графики, диаграммы и таблицы,
выискивая -- часто напрасно -- жемчужные зерна интересных фактов. Главное,
что они почерпнули из "Отчета Кинси" -- это то, что нужен научный подход,
дабы сделать секс неинтересным предметом.
Но газеты ликовали: наконец-то настал и на их улице праздник!
Искушенные и дотошные журналисты, бойко владеющие пером, выкопали эти
жемчужные зерна и преподнесли их читателям горяченькими, с пылу и с жару.
Оказывается, в "Отчете Кинси" под семью запорами ученых выкладок скрывались
открытия, которые хоть кого вгонят в холодный пот. Приведя в подтверждение
своих выводов точные статистические данные, собранные в результате
многочисленных конфиденциальных бесед с пациентами, профессор Кинси показал,
что в Соединенных Штатах весьма широко распространены такие явления, как
добрачные и внебрачные связи, прелюбодеяние, гомосексуализм, кровосмешение и
скотоложество. Появившиеся в последние годы вызывающе смелые романы и пьесы
подготовили читателей к новым откровениям -- к тому, что незамужние девушки
в нашей стране не все сплошь девственны и что некоторые женатые мужчины и
замужние женщины время от времени ищут и находят, как выражается профессор
Кинси, "выход" для своей сексуальной энергии где-то на стороне, а не в
постелях своих законных жен и мужей. Однако, по-моему, что больше всего
поразило обыкновенных американцев, так это прежде всего распространенность
половых извращений и скотоложества.
Шум по поводу "Отчета Кинси" долго не утихал, и тогда, поняв, что это
-- не однодневная сенсация, возвысили свой голос священники и раввины: они
обвинили профессора Кинси в том, что он клевещет на человеческий род и
особенно на американцев, которые на самом деле по природе своей суть
воплощение нравственности. Я не могу понять, как почтенные служители культов
не сообразили, какое мощное оружие неожиданно попало им в руки. "Отчет
Кинси" доказал -- в той мере, в какой современный научный аппарат способен
это доказать, -- что в основе библейского сексуального кодекса лежат
реальные особенности человеческой природы; он доказал, что содержавшиеся в
Танахе запреты на совокупление мужчин с мужчинами, или братьев с сестрами,
или людей со свиньями и овцами -- это не запоздалая реакция на распутство
бронзового века, но глубоко актуальные законы, направленные против
правонарушений, которые повторяются и будут повторяться из века в век,
подобно таким преступлениям, как кража или поджог.
По-моему, против "Отчета Кинси" священнослужителей настроило прежде
всего то обстоятельство, что он был немедленно использован в своих целях
агностиками. Как они стали сразу же утверждать, "Отчет Кинси" доказал, что
сексуальные нормы и установления Библии -- то есть нор мы не только
иудаизма, но и христианства, -- противоречат человеческой природе и,
следовательно, должны быть отвергнуты как общественным мнением, так и
юридическими инстанциями. Правда, профессор Кинси в своем труде настойчиво
подчеркивал, что он лишь излагает собранные им и его сотрудниками факты и
всячески воздерживается от нравственных оценок; но агностики отмахнулись от
этого утверждения, заявив, что оно -- всего лишь попытка профессора Кинси
бросить кость разъяренной толпе узколобых обывателей. Указывалось, что
определенное количество американцев -- довольно значительное, хотя и
находящееся в меньшинстве, -- наслаждается гомосексуализмом. Если это
делается тайно, то какой от этого ущерб обществу? Добрачные связи -- вещь
довольно распространенная; прелюбодеяние после брака -- тоже. Так что
приносит больше вреда: эти явно естественные, согласные с человеческой
природой действия или же ощущение вины, внушенное пуританской библейской
моралью? Ну, и так далее и тому подобное. В защиту такой точки зрения
изливались потоки красноречия. Но и священникам и раввинам красноречия тоже
было не занимать, и они неистово пригвождали Кинси к позорному столбу и
подвергали сомнению всю его добротно собранную статистику.
Мне кажется, что люди, превозносившие "Отчет Кинси" как доказательство
ложности нравственных норм Закона Моисеева, просто-напросто впали в старую,
как мир, ошибку: они, не мудрствуя лукаво и не придумав ничего более умного
или более глубокого, просто повторили тезис романтиков согласно которому
природа -- это суд последней инстанции для решения всех спорных вопросов; по
их мнению, любые действия, совершаемые в результате естественного порыва,
являются действиями искренними и, следовательно, благими, а все остальное --
от лукавого. Однако в действительности многие более чем естественные порывы
бывают весьма и весьма предосудительны. Например, некоторые психиатры
утверждают, что почти в каждом из нас заложено от природы подспудное желание
убить отца или мать. Естественным порывом является желание не трудиться, не
мыться, думать лишь о самом себе и плевать на нужды других людей, грубить,
совершать жестокости. Если вы со мной несогласны, понаблюдайте немного за
играющими детьми или познакомьтесь с обычаями народов, находящихся на
первобытной стадии развития. Образование, цивилизация и культура в большой
степени заключаются в том, что побуждают человека идти наперекор природе. То
же можно сказать и о религии и (коль скоро это здесь упоминалось) об
агностическом гуманизме.
Своды законов любого рода едва ли вообще существовали бы, если бы
некоторые люди под влиянием именно естественных порывов не были бы склонны
действовать наперекор этим законам. Правила уличного движения существуют
потому, что почти все мы одержимы естественным порывом ехать как можно
быстрее и заставлять ругающихся пешеходов, если они не хотят попасть под
машину, нестись через улицу сломя голову. Законы против воровства существуют
потому, что человеку от природы свойственно желать взять деньги и ценные
вещи там, где он их случайно видит, вместо того, чтобы тяжело работать ради
денег и ради покупки этих вещей. Боюсь, я утомляю читателя перечислением
азбучных истин, но, как ни странно, при обсуждении "Отчета Кинси" эти
азбучные истины почему-то не были приняты во внимание.
Однако в основе закона лежат обычаи, принятые среди людей, а не
наоборот. Мы все помним тот курьезный анекдот, который навечно вписан в нашу
Конституцию в виде восемнадцатой и двадцать первой поправок (Восемнадцатая
поправка, принятая в 1919 году, запрещала изготовление, продажу и перевозку
спиртных напитков на территории США; двадцать первая поправка, принятая в
1933 году, отменяла восемнадцатую (Примечание переводчика.)). Если бы
нравственные установления Танаха были действительно ненужны и нелепы,
здравый смысл человечества скоро отверг бы их и отменил в течение одного
поколения, как произошло с "сухим законом". Однако на деле цивилизованное
человечество сочло установления Танаха основой своего поведения (хотя они и
не соответствуют тому, как ведут себя люди под влиянием естественных
порывов) и придерживалось их в течение большей части своей истории.
Иногда в защиту сексуальных отклонений, описанных в "Отчете Кинси",
выдвигается другой
аргумент -- столь же древний, как и аргумент "естественности"
извращений, но гораздо более логичный. В основе этого аргумента лежит
положение, согласно которому людям не может повредить то, о чем они не
знают. Защитники такой точки зрения утверждают, что, например, тайное
прелюбодеяние доставляет массу удовольствия его соучастникам и в то же время
не наносит никакого ущерба обманутому мужу или обманутой жене, которые ни о
чем не подозревают и потому спокойны. Я знал одного очень умного человека --
моего собрата-романиста, который верил в этот тезис, как в аксиому Евклида.
Более того, он был убежден, что в этот тезис свято верит и все остальное
человечество. Он аргументировал тем, что нет на свете мужчины, который
отказался бы переспать с женой своего лучшего друга, если бы мог быть
абсолютно уверен, что его адюльтер не будет обнаружен. (С тех пор, как мы
беседовали с ним на эту тему, он несколько раз женился и развелся; не знаю,
придерживается ли он своей точки зрения до сих пор или нет.) Это правило он
распространял также и на мужеложество. Сексуальные отношения между двумя
гомосексуалистами, утверждал он, есть их сугубо личное дело, и полиции
нечего совать в это свой нос. Мой друг-романист был человек неверующий.
Возможно, если человек не верит в то, что существует Б-г, запретивший
подобного рода деяния, совершаемые публично или тайно, то такого человека
невозможно переубедить.
Если мой читатель втайне занимается совращением чужих жен или
гомосексуализмом, мы можем оставить эту тему. Если же такие явления его
возмущают, я хотел бы его спросить, какие он может выдвинуть против них
рациональные возражения.
В ответ мой читатель, возможно, возразит, что прелюбодеяние влияет на
характер человека -- в худшую сторону, разумеется, что прелюбодей живет в
постоянном страхе перед разоблачением и что обнаружившееся прелюбодеяние
приводит к разрушению семьи. Все это, возможно, и так, но если прелюбодей не
боится пойти на риск, то что его должно удерживать? Мой возмущенный читатель
далее, наверно, скажет, что гомосексуализм -- это бесполезная растрата
средств воспроизведения рода человеческого и что такое извращение может
распространиться и своим порочным влиянием развратить других людей. Но если
бесполезная растрата собственных средств воспроизведения не волнует самих
педерастов, то почему это должно волновать других людей? Более того,
педерасты начисто отрицают порочность своих действий и утверждают, что
гомосексуализм -- высшая форма любви. Они называют высокопарной
благоглупостью распространенное нынче снисходительное мнение, что
гомосексуализм -- это чаще всего не преступление, а всего лишь психическое
расстройство, требующее лечения, как и всякая другая болезнь.
Греки и римляне считали еврейский запрет на мужеложество, равно как и
строгие еврейские законы относительно брака, нелепыми и косными
предрассудками. Если мы не хотим возвращаться (или идти вперед, смотря по
точке зрения) к нравственным нормам Римской империи, если читатель
инстинктивно считает, что еврейские и христианские нравственные нормы лучше
соответствуют критериям разумной цивилизации, то я хотел бы попросить этого
читателя попробовать отыскать основу современной западной морали где-нибудь
вне сферы, обозреваемой Б-гом, -- т. е. за пределами Библии и тех религий, в
основе которых лежит Библия. Современная западная мораль -- это либо, как
сказал Ницше, затянувшаяся ошибка, основанная на вековечном заблуждении,
либо один из великих даров иудаизма человеческому роду. Если мы не приемлем
религиозного принципа, согласно которому сексуальные склонения суть зло, то
где предел, который не позволит нашим западным нравственным нормам
опуститься до уровня нравственных норм Рима и Византии?
Загадка
У поэтов и философов бывает иногда привычка славословить смерть, и они
написали на эту тему немало прекрасных и впечатляющих страниц. Однако, как
мы не раз имели возможность убедиться, эти же самые поэты и философы делают
все возможное, чтобы прожить как можно дольше. Седовласый литератор сидит у
себя за письменным столом, завернувшись в теплую шаль, дабы уберечься от
простуды, и пишет возвышенные стихи, в которых сообщает, что он с
нетерпением ждет утешительницу-смерть, подобно тому как молодой любовник
ждет возлюбленную. Всякий, кому доводилось видеть очень старых или очень
больных людей, отлично знает, с каким упорством они цепляются за последнюю
надежду -- воистину, как утопающий хватается за соломинку. О смерти сказано
очень много красивых слов:
дескать, смерть придает жизни ценность и значимость; смерть -- это