Вулвертон Дэйв. Рожденная чародейкой (Властители рун - 3)

   Радж Ахтен становился Суммой Всех Людей во многом благодаря преданной службе Фейкаалда. И хотя сейчас его хозяин утратил ключевые дары, он был жив и выглядел столь же величаво, как и прежде.
   Юношу же, что проехал мимо Фейкаалда по улицам разрушенного города, нельзя было назвать даже бледной тенью Радж Ахтена.
   Под ним была лошадь, которую Радж постыдился бы скормить своим собакам, в седле с собою он вез какого-то слюнявого идиота. Доспехи его были грязны с дороги, как и его конь.
   Следом ехала свита - неотесанные рыцари из полудюжины королевств и несколько мерзких великанов Фрот в рваных кольчугах, которые им выдал еще Радж Ахтен.
   Ни в чем не мог Габорн превзойти Радж Ахтена - ни в чем, кроме... истории с мировым червем.
   Он и впрямь вызвал червя и спас Каррис, чего Радж Ахтен сделать не смог. Неужто он намеренно скрывает свою силу за столь неказистой внешностью?
   Фейкаалд завидовал этой силе. Вот если бы его хозяин мог как-нибудь заполучить корону Короля Земли!
   Габорн проехал, и Фейкаалд посмотрел на толпу: сияющие дети, их матери с надеждой во взоре, беспокойно хмурящиеся старики.
   Он - не с этими людьми. Каррис жаждет милости Короля Земли, а Фейкаалд - нет. Мир велик, и весь его защитить Габорн не в состоянии. В этот самый момент опустошители разрушают Картиш.
   Габорн красуется тут перед своими подданными, а соотечественники Фейкаалда гибнут.
   И так будет всегда, сказал он себе. Мир огромен, а Габорн мал. Он не может защищать одновременно Рофехаван и Индопал.
   Фейкаалду следует надеяться только на своего короля.
   Так Габорн и проехал мимо.
   Но Фейкаалда среди толпы кое-кто все-таки заметил. От свиты Габорна отделился всадник, обогнул великанов и подъехал к нему.
   - Приветствую тебя, каифба, - сказал Джурим по-индопальски, свесившись с высокого коня так, чтобы его видеть. - Сегодня от тебя изрядно пахнет опиумом.
   Фейкаалд открыл глаза, обратил к Джуриму свое "здоровое" правое ухо и, по многолетней привычке притворяясь глухим, спросил:
   - Что?
   - Опиум... - громко начал Джурим.
   - А... - Фейкаалд кивнул и продолжил его фразу, - это приятное напоминание о доме.
   - Он еще помогает человеку лгать, - наставительно сказал Джурим. В Индопале преступники частенько курили опиум, от чего у них сохранялось присутствие духа и зрачки оставались расширенными даже во время жестоких допросов под пытками.
   - А также помогает старикам снять боль в суставах, - мягко напомнил Фейкаалд.
   - Что ты здесь делаешь? - спросил Джурим.
   - Я пришел к твоему королю по весьма важному делу, - сказал Фейкаалд. - Мне нужен его совет.
   - Но ты позволил ему проехать мимо?
   - Он ведь остановится, устроит прием? Торжество его велико. Разве он не задержится, чтобы принять поздравления подданных?
   - Прошлой ночью тебя видели - ты покидал город вместе с пламяплетами, - не унимался Джурим.
   - Я только что вернулся.
   - Удивляюсь, почему ты вообще здесь, - сказал Джурим.
   Фейкаалд дружелюбно улыбнулся.
   - Прошлой ночью я полетел на воздушном шаре, чтобы проследить за отходом опустошителей. И ничего интересного не увидел.
   Но в горах я перехватил гонца со скверными новостями. Опустошители напали на Картиш. Их ведет сама Госпожа Подземного Мира. И я пришел просить о помощи Короля Земли.
   - Радж Ахтен ищет у Габорна поддержки? - недоверчиво спросил Джурим.
   - Нет, - сказал Фейкаалд. - Он никогда не попросит помощи у Короля Земли. Но после вчерашнего я сам себя спрашиваю - а к кому еще может обратиться наш народ?
   - Ты или лжешь, или что-то скрываешь, - сказал Джурим. - Я скажу Габорну, что ему лучше с тобой не встречаться.
   - Он встретится со мной в любом случае.
   - Отдай мне кольца, - угрожающим тоном приказал Д журим.
   - Что?
   - Кольца!
   Фейкаалду не хотелось расставаться с кольцами, но он был уже стар и не любил потасовок, а по тону Джурима было ясно, что, если он не снимет их сам, Джурим сделает это силой. Он стянул с костлявых пальцев все пять колец и сложил их в пухлую ладонь советника Габорна.
   Джурим открыл секретное отделение одного из них. Игла внутри была смазана зеленым ядом кустарника, который на языке Фейкаалда назывался "злодеем".
   - Что это? - спросил советник.
   - Всего лишь защита для старого человека, - невинно ответил Фейкаалд. Джурим хмыкнул, открыл отделение другого кольца. И Фейкаалд добавил: Одного может оказаться недостаточно.
   Джурим спрятал кольца в карман.
   - Сдается мне, что ты опасен.
   - Что? - спросил Фейкаалд, приподнимая ухо, словно не расслышав. Он прекрасно владел искусством манипуляции людьми. И знал, что сейчас ему сослужит хорошую службу притворный гнев. - Ты меня оскорбляешь подобными подозрениями! Ты сам нарушил клятву верности хозяину и думаешь поучить верности меня?
   Джурим промолчал, но в глазах его вспыхнул гнев.
   "Это хорошо, - подумал Фейкаалд. - Он чувствует себя виноватым из-за того, что не верит мне. Теперь время ударить, предложить руку дружбы".
   Он покачал головой.
   - Забудь мою вспышку, брат мой. Мы оба в прошлом были непостоянны. Но сейчас мы оба надеемся выжить только благодаря любви и милосердию Короля Земли. Ты мне не веришь, знаю. Но уверяю тебя, мы с тобой ничем не отличаемся.
   Фейкаалд тяжело вздохнул и перевел взгляд на восток, к горам Хест, голубевшим вдали и скрывавшим за собой Индопал.
   - Я надеюсь только, мой старый друг, что мы поступаем правильно, поддерживая ради нашего народа Короля Земли. Как ты думаешь, Габорн придет на помощь Индопалу?
   - Да, - уверенно сказал Джурим. - Поговори с ним. Загляни ему в глаза, и ты поймешь. Может настать такое время, когда и ты всем сердцем захочешь ему служить.
   Фейкаалд посмотрел на него, всем своим видом выражая надежду.
   - Очень может быть, что захочу, брат мой, - сказал он. И сжал руку Джурима выше локтя, по обычаю своих соплеменников.
   Затем отправился за конем. Его замечательный серый мерин за последние несколько дней проскакал много миль. У него были дары, но бесконечная скачка изнурила коня, довела почти до истощения.
   Фейкаалда вдруг стало мучать любопытство. А вдруг Джурим прав? И Габорн в самом деле придет на помощь Индопалу? Какие силы он еще скрывает в себе до поры?
   Если удастся уговорить юношу поехать в Индопал, отправить его на тот свет где-нибудь по дороге будет гораздо проще.
   Пока Фейкаалд седлал коня, король со свитой уже выехал из города на равнину. И советник Радж Ахтена поскакал вдогон.
   ГЛАВА 15. ПАГУБНОЕ ВЛИЯНИЕ
   Мысли - зто нити, к которым привязаны наши деяния. Деяния - это веревки, к которым привязаны наши привычки. Привычки же - это цепи, к которым привязана наша судьба.
   Избегай дурных мыслей, и злая судьба минует тебя.
   Надпись на западной стене Слоновьего Дворца в Мейгассе
   Радж Ахтен скакал в Картиш, преисполненный решимости и дурных предчувствий.
   Близились к кульминации труды всей его жизни - усилия сделаться Суммой Всех Людей, совершенствование в воинском искусстве.
   Мысленным взором он видел опустошителей в Картише, разоряющих его, как разоряли они Каррис, видел хлопочущую над Руной Опустошения Госпожу Подземного Мира под охраной воинов. И картина эта внушала ему страх.
   Но в Картише находились также и его лучшие войска. Он представлял себе скачущих в атаку рыцарей в шафрановых куртках, их развевающиеся на ветру красные накидки, летящие в опустошителей копья.
   Об этом сражении поэты сложат немало сказаний, и не один век отцы будут рассказывать о нем своим детям вечерами перед очагом.
   Утро застало Радж Ахтена на спуске с гор Хест - солнце поднялось у него за спиной, залив светом раскинувшиеся впереди пустыни Маттайи. Рассветные лучи окрасили пески в розовый цвет с редкими бледно-аметистовыми прожилками - то были ручьи, по берегам которых буйно разрослась зелень. На севере виднелись Спящие Слоны - скалы охряного цвета, выглядевшие издалека, как стадо слонов.
   Примерно в пятидесяти милях впереди он заметил всадников в темных одеждах, растянувшихся цепочкой по дороге - опередивших его Укваза Фахаракина и ах'келлахцев Разглядеть их с такого расстояния было трудно из-за воздушного марева и поднятой ими пыли.
   Конь Радж Ахтена устал. Даже на таком прекрасном жеребце догнать всадников ему не удалось бы. Нужна была свежая лошадь.
   Укваз и его люди скакали в Саландар, откуда могли направиться в самый центр Индопала. А там Укваз начнет собирать недовольных, лордов, которые не любят Радж Ахтена, которые таят на него обиду и готовы предать в любой момент, и настраивать их выступить против него.
   В Саландаре Радж Ахтен мог достать свежего коня, но не был уверен, что это безопасно. Если Фахаракин догадался, кто едет следом, он вполне мог устроить для него засаду. Саландар был для этого весьма подходящим местом.
   Высоко в небе он разглядел шар своих пламяплетов, яркое пятнышко, похожее на синего граака. Он приказал им как можно быстрее лететь следом, но шар, несомый воздушными потоками, уже опережал даже его сильного коня.
   Так они доберутся до Картиша раньше него.
   С гор пустыня казалась нагой и безжизненной. Однако стоило ему спуститься на равнину, как всюду обнаружилась жизнь. В холмах перелетали с дерева на дерево козодои, охотясь на утренних мотыльков. Перескакивая с камня на камень, прочь с его дороги поспешил горный баран. С берега ручья взлетели крикливым облаком огненнохвостые ткачики.
   Здесь, на границе пустыни, зимой часто шли дожди, и в каждой складке гор густо росли деревья.
   Радж Ахтен любил пустыни Индопала.
   Он доехал до деревни Харик и остановился у колодца, где какие-то женщины в белых муслиновых платьях под зелеными покрывалами набрали для него и его коня воды. Лошадь под ним была чужая, лицо он скрывал под капюшоном. Если не присматриваться, не узнаешь. И пока впереди едут жаждущие его крови ах'келлахцы, так, пожалуй, и лучше.
   Женщины все же ухитрились разглядеть под капюшоном его черты, узнали и начали лебезить перед ним.
   Деревня была почти пуста, поскольку на зиму многие из горных жителей уходили на юг по Старому Перечному Пути, поглубже в жаркий Индопал.
   Для тех же, кто оставался, это было время праздников. Урожай собран, жизнь кажется прекрасной.
   Вскоре он добрался и до Саландара, города, обнесенного белыми стенами, кирпичная кладка которых стала за века твердой, как камень. Он въехал в ворота, держа руку на рукояти боевого молота, пристально высматривая из-под капюшона признаки засады.
   На рынке толпились торговцы с плетеными корзинами, полными фисташек, миндаля, бобов, кедровых орехов, гороха, чечевицы, риса, земляных орехов. Торговали и специями - тмином, сумахом и кориандром, душистым перцем и шафраном. Кругом расхаживали старухи, держа на головах горшки с вареными яйцами и соленьями и корзины с маслинами, баклажанами и лимонами. В мясных рядах свисали привязанные за ноги голуби, земляные белки и жирные молодые барашки.
   На улицах тоже было полно народу. Меняли привезенные из пустыни товары жены кочевников в ярких тканых платках. Торговали упряжью погонщики верблюдов. Всюду бегали дети. В тени навесов прятались влюбленные парочки, застенчиво держась за руки. В стороне от дороги играли в шахматы старики, обмахиваясь пальмовыми листьями. На открытых балконах завтракали в окружении своих красавиц-жен богачи в украшенных драгоценными камнями тюрбанах, поглядывая сверху на улицы.
   Под ногами важно расхаживали рыжие цыплята, над садами кружили, как снег, белые голуби.
   Все как будто было в порядке в Саландаре.
   Ах'келлахцев Радж Ахтен нигде не заметил и благополучно пересек город, не привлекши к себе внимания.
   Он отправился в крепость поменять коня и объявиться самому. Там он расспросил начальника стражи, жилистого индопальца по имени Бопанастрат, о проехавших ранее Неодолимых. Бопанастрат был опытным офицером, преданным Радж Ахтену.
   - Неодолимые были здесь час назад, взяли свежих лошадей. Возглавлял их Укваз Фахаракин.
   - Он сказал, куда они едут? Бопанастрат покачал головой.
   - Будто бы в Мейгассу, - он придвинулся и добавил шепотом, словно боясь разгласить тайну: - Говорят, в Картише неспокойно. Я и подумал...
   И подмигнул левым глазом в знак того, что умеет хранить секреты.
   Радж Ахтен постепенно догонял Укваза, но тот все еще опережал его на час. И куда направлялся Укваз, он по-прежнему не мог догадаться. Тот мог вполне солгать Бопанастрату. Имя "Укваз" имело устрашающее значение, "Ломающий шеи". У ах'келлахцев оно одновременно являлось титулом. Противником он будет грозным.
   Радж Ахтен сомневался в том, что сможет остановить ах'келлахцев. Когда он их догонит, они просто развернутся веером, как убегают от охотника с соколом куропатки. Одного-двух он убьет, но остальные успеют скрыться.
   Намерения же их могли иметь ужасные последствия. Радж Ахтен завоевал весь Индопал, но некоторые государства находились под его властью меньше года. И походили на необъезженных жеребят. Брыкались и кусались, когда он пытался их пришпорить.
   Они с радостью избавятся от его власти, особенно если восстание возглавит такой человек, как Укваз Фахаракин.
   И еще Радж Ахтена удивили слова о том, что в Картише неспокойно. Если об этом знают уже и здесь, на границе империи, что же там успело произойти?
   Бопанастрат с дюжиной солдат стали собираться в дорогу, чтобы сопровождать его, тем временем Радж Ахтен торопливо перекусил. Съел жирного голубя, тушеного с луком и приправленного черносливом, шафраном и имбирем.
   Потом сидел некоторое время, растирая левое запястье. В руке ощущалась тупая боль. Это удивляло Радж Ахтена, ибо он не мог вспомнить, где и когда ее ушиб.
   И жив-то он сейчас был, скорее всего, только благодаря великому множеству взятых им даров.
   Снова вспомнились пламяплеты, шар которых, несомый восточным ветром, летел быстрее лошади. И как они звали его присоединиться, стать одним из них.
   Затем в обществе Бопанастрата и дюжины солдат Радж Ахтен поскакал на север через пустыню, мимо деревень и стоянок, которые именовались только по названиям племен, что их основали, - Исгул, Канаат, Зелфар.
   В это время года пустыня оживала. Тремя днями раньше прошел дождь, а после каждого дождя она покрывалась ковром мелких белых цветов. На масляных деревьях распустились грозди оранжево-розового цвета.
   И всюду были птицы. Над землей, скользя среди цветов, то и дело проносились стрелой ярко-желтые мухоловки. Ковыляли на своих длинных, как ходули, ногах чибисы, притворяясь, что у них сломаны крылья, чтобы отвлечь врага от птенцов, жалобно кричали свое пиит, пиит. На берегах ручья сидели тысячи песчаных куропаток, похожих, пока не срывались с места и не взлетали, на рассыпанные по земле коричневые камушки.
   Безжизненная нагота пустынь Маттайи - то, что казалось издалека, опровергалась на каждом шагу.
   Радж Ахтен остановился еще раз, в крепости Максиста, чтобы сменить лошадей на верблюдов. И расспросил командира поста об Уквазе.
   Тот отвечал осторожно:
   - Я видел людей, которых вы ищете. Ах'келлахцы выехали отсюда с полчаса назад. Часть их отправилась на юг верхом на верблюдах, остальные поскакали на лошадях на север и на запад.
   - Сколько поехало на юг? - спросил Радж Ахтен.
   - Двенадцать, о Свет Мира.
   Радж Ахтен закусил губу. Теперь он отставал от них всего на полчаса. Если поторопиться, можно догнать.
   - Дайте мне самых сильных верблюдов.
   - Господин, - нерешительно начал командир с беспокойством в глазах, салаам.
   - Мир, - заверил его Радж Ахтен.
   - Верблюды, что у меня есть, вас недостойны. Всадники, которых вы ищете, забрали лучших да еще и взяли запасных лошадей.
   Радж Ахтен начал злиться.
   - Есть в этом городе купец, у которого найдутся нужные мне верблюды?
   - Я приведу вам из города самых лучших, - сказал воин. - Вы пока сядьте за стол, поешьте. Отдохните.
   Он сел на коня и выехал из крепости. И вскоре вернулся обратно с тринадцатью сильными верблюдами.
   - Простите, - сказал он, соскочив с коня. - Это лучшее, что я смог найти.
   Он опустился на четвереньки и так низко наклонил голову, что коснулся земли своим белым тюрбаном.
   Поза эта означала, что он предлагает во искупление проступка свою жизнь.
   "Мудрый человек, - подумал Радж Ахтен. - Разозли он меня, и я приказал бы пытать его до смерти. А так он искушает меня покончить с ним быстро".
   - Ты хорошо служишь мне, - сказал он.
   И с благодарностью принял верблюдов.
   Затем приказал капитану послать восемь верховых на запад и на север, догонять отправившихся туда Неодолимых.
   В каком же направлении поехал Укваз Фахаракин? Выбравшись из города, Радж Ахтен помедлил на дороге, пытаясь уловить его запах. Но, сидя теперь на верблюде, в окружении еще дюжины людей, он так и не сумел определить по запаху, с каким именно отрядом ускакал его враг.
   Оставить его в живых Радж Ахтен не мог себе позволить. И не мог позволить себе терять время, гоняясь за ним.
   На юг - решил он наконец. Укваз наверняка поехал на юг, либо в Тайф, либо в Авен, где к ах'келлахцам относятся с наибольшим уважением.
   И Радж Ахтен повел свою дюжину воинов на юг, в пустыню, через старый Индопал в Картиш.
   Начало пути было легким. Земля здесь была ровной и твердой.
   На краю пустыни величаво возносили к небу свои кривые сучья баобабы. В определенное время года здесь проходили бесчисленные стада газелей и антилоп, но поздней осенью в пустыне можно было наткнуться лишь только на редкие кучки высохших костей. Да на шакалов и страусов, которые при виде людей бросались наутек.
   Всадники перешли вброд мутную реку Дилун, и далее им встречались лишь высохшие ручьи. Здесь дождей уже не бывало.
   Колодцы в Казире и Макаранге тоже оказались сухими. Воду они нашли, лишь когда увидели верблюдов, привязанных подле ярко-красного шатра, раскинутого под баобабом в полумиле от караванного пути.
   Ствол баобаба был шириною в тридцать футов, и предприимчивый купец его выдолбил. В дупле и хранились глиняные чаны с драгоценной водой.
   Завидев отряд из тринадцати человек, купец испуганно вскочил на ноги. Украсть у человека воду мог только худший из мерзавцев, но худшие из мерзавцев тоже порой проезжали этой дорогой.
   Он держал руку на кхиваре и темными, как спелый миндаль, глазами, беспокойно следил за приближением Радж Ахтена. Затем поклонился. Это был старик с аккуратно подстриженной бородой.
   Радж Ахтен, торопясь успокоить, приветствовал старика:
   - Салаам. Дорога сухая, и тяжело мне везти по ней так много денег.
   - Позвольте мне облегчить ваше бремя, о Великий, - с довольной улыбкой отвечал купец, - а тем временем пейте вдосталь.
   После чего Радж Ахтен спешился и присел в тени баобаба. Из Саландара он вез с собой серебряную флягу. В ней был отвар лимонного сорго, сдобренного медом.
   Беседу, как водится, они начали издалека, и Радж Ахтен предложил старику попить из своей фляги, ибо старая пословица гласит: "В пустыне сначала вода, потом - доверие, сначала доверие, потом - дружба".
   И некоторое время они сердечно беседовали о поэзии, погоде и здоровье сестры старика. Тот узнал Радж Ахтена и своим радушием старался показать, что тоже происходит из хорошего рода.
   - Здесь проехали недавно двенадцать человек с севера, не так ли? спросил наконец Радж Ахтен.
   - Да, воины из Ах'келлах, и очень спешили, - сказал купец. - Вели себя как невежи.
   - О, - Радж Ахтен испугался, что поторопился задать вопрос и тем оскорбил старика. - Но люди в дороге редко бывают вежливыми. Они не говорили, куда едут?
   - На юг, провозглашать атвабу, - ответил старик. - Они разгневаны на нашего возлюбленного господина.
   - Вот как? - сказал Радж Ахтен, развеселившись. Купец проявлял просто сверхвежливость, притворяясь, что не узнает его. - Что же они рассказали вам?
   - Да отрежут мне язык, если я повторю такое! - торжественно отвечал старик.
   - Эта тайна умрет со мной,
   - Они рассказали, будто Радж Ахтен - будь благословенно его имя! нарушил перемирие и хотел убить Короля Земли, своего родственника.
   Радж Ахтен улыбнулся.
   - Думаю, это какое-то недоразумение. Я догоню их и все выясню.
   - Да будет ветер вам в спину, - нараспев сказал старый купец.
   - А был ли среди них Укваз Фахаракин?
   - Не могу сказать, - ответил купец. - Имя это мне известно, но они не называли своих имен.
   Радж Ахтен задумчиво кивнул. Он хорошо представлял себе, как преподнесут ах'келлахцы все происшедшее. Короля Земли они распишут как великого вождя, который борется за власть с Радж Ахтеном. И если Радж Ахтен проиграет битву в Картише, люди только укрепятся в этом мнении.
   Простодушных крестьян смутит, конечно, обвинение его в несправедливости. Здесь, у самого Дейазза, над этим обвинением народ только посмеется. Муж двоюродной сестры в этих краях не считается родней.
   Зато в остальных... "Поглядите-ка, - скажут каифы. - Опустошители уничтожают Картиш, а наш лорд сражается в Мистаррии на их стороне. Радж Ахтен сражается со своим родственником! Кто же он, человек или опустошитель?"
   Для юного и наивного ума это серьезное обвинение. Некоторые каифы используют его как предлог, дабы потребовать откупа - золота, форсиблей и пряностей.
   Но от тех, кто желает избавиться от власти Радж Ахтена, не откупишься ничем и никогда.
   Бопанастрат и остальные Неодолимые тем временем напоили верблюдов. И Радж Ахтен вдруг сообразил, что денег-то у него и нет. Всеми денежными вопросами обычно занимался Фейкаалд.
   Он подошел к своему верблюду и сказал Бопанастрату:
   - Расплатись с ним.
   - Как прикажете, - ответил тот.
   Дальнейшее произошло так быстро, что Радж Ахтен просто не успел вмешаться. Старик поднялся на ноги, отряхнул подол своего бурнуса от пыли, готовясь принять плату. А Бопанастрат выхватил кхивар и перерезал старику горло.
   Тот, шатаясь, отступил на три шага, повернулся к баобабу и рухнул на колени. Он тяжело привалился к стволу дерева, и кровь его залила кору.
   - Что такое? - спросил Радж Ахтен. - Зачем ты это сделал?
   - Он вел себя как невежа, о Великий, - ответил Бопанастрат. - Требовал денег. Другой за честь бы счел, что дал воды своему королю.
   - Кем же ты считаешь меня, убивая в пустыне беззащитного старика? спросил Радж Ахтен. Бопанастрат не решился ответить. - Мы же не в Рофехаване! - выкрикнул Радж Ахтен. - Это мои подданные!
   - Салаам, - взмолился Бопанастрат, низко склоняясь перед ним. Простите. Я не знал, что вас так взволнует участь этого никчемного старика.
   ГЛАВА 16. ТВИНХАВАН
   Женщины Флидса грубоваты и неистовы. Потому-то мужчины Флидса и любят их так страстно.
   Из дневника герцога Палдана.
   Дождь и темнота задержали Эрин и Селинора в Балингтоне. За ночь к Габорну несколько раз приезжали вестники и уезжали. Они ставили в стойла своих сильных коней, кормили их сытной дробленной, но на чердак, где обнявшись лежали любовники, никто не поднимался.
   Селинор успел раз двадцать пообещать Эрин вечную любовь, пока девушка наконец не сообразила, что это, должно быть, какой-то странный обычай его народа. И забеспокоилась, что, если он будет продолжать в том же духе, она не услышит, как очередной вестник откроет дверь.
   - Зачем говорить о любви, если можно ею заняться? - прошептала она. И на чердаке наконец воцарилась тишина, нарушаемая лишь вздохами и поцелуями.
   Но счастье не может длиться вечно, и когда сова вернулась с охоты в свое убежище среди балок конюшни, Эрин поняла, что пора ехать.
   На рассвете они были уже далеко от деревни, скакали по большаку на север сквозь туман, покрывавший ложбины меж зеленых холмов. Вдалеке с карканьем кружили вороны. Они летали вокруг раскидистых дубов, где, по-видимому, были их гнезда.
   Путники почти не разговаривали друг с другом. На душе Эрин камнем лежало воспоминание о странной девочке-чародейке и ее предупреждениях.
   Поселения и постоялые дворы вокруг были еще пусты и безлюдны. Только вчера здесь проходило войско Радж Ахтена, и люди покинули свои жилища, скрываясь от него. Еды было не купить, и Эрин с Селинором остановились только раз, чтобы нарвать груш возле маленькой хижины близ дороги.
   Пока Эрин собирала груши, Селинор обошел вокруг хижины и сорвал где-то розу персикового цвета. Вернулся к девушке, показал цветок и дал вдохнуть его нежный аромат. Потом вручил розу ей.
   - И что я должна с ней делать? - спросила Эрин. Будь это яблоко, она бы его съела. Но рвать цветы в ее стране было не принято. В небогатом Флидсе, где обитали конные кланы, каждая травинка была на счету.
   - Любоваться, - сказал он неуверенно.
   - А, - сказала она, припомнив с опозданием, что в некоторых странах мужчины преподносят женщинам розы в качестве подарка. Понюхала цветок, полюбовалась им секунд тридцать, а потом, не желая, чтобы он пропал понапрасну, попыталась скормить его своей замечательной черной кобылке. Но та не проявила к цветку интереса.
   Селинор пришел девушке на помощь.
   - Розу можно носить, - сказал он. - В моей стране женщины прикалывают их к платью. Пахнет, как духи, и ничего не стоит.
   Взял у нее цветок и приколол к плащу Эрин серебряной брошью. Так Эрин едва могла уловить его тонкое благоухание.
   - Перешибает запах конского пота, надо думать, - сказала Эрин. Подарок ее удивил. Ему что, не нравится, как от нее пахнет? Или он пытается таким образом проявить внимание?
   - Говорят, если смять лепестки, - заметил Селинор, - они пахнут еще слаще.