Вулвертон Дэйв. Рожденная чародейкой (Властители рун - 3)

Вулвертон Дэйв (Фарланд Дэвид)
Рожденная чародейкой (Властители рун - 3)

   Дэвид Фарланд
   Рожденная чародейкой
   Властители рун #3
   Перевод с английского И. Шаргородской
   КНИГА ПЕРВАЯ
   ЗАТИШЬЕ МЕЖ БУРЯМИ
   Месяц Листопада
   День второй
   ПРОЛОГ
   Тумский Кронер-королъ покупал навоз,
   Чтоб поля свои удобрять,
   Но как-то узнал, что дешевле в сто раз
   В Интернуке парней покупать.
   Детский стишок про короля Кронера,
   который для атаки на Лоннок нанял за
   небольшую цену воинов из Интернука
   Андерс, король Южного Кроутена, всю ночь принимал гостей. Среди них была дюжина свирепых воинов из Интернука, носивших рогатые шлемы и накидки из тюленьих шкур. Они плавали на кораблях, раскрашенных под змеиную кожу, и седые бороды их пахли морем, а суровые лица навеки сжег соленый ветер. Свои светлые волосы они заплетали в косы.
   Всякий лорд на месте Андерса попытался бы их купить. Наемники из Интернука славились своей дешевизной. Но Андерс не предлагал денег. Он всего лишь поил их без устали крепким элем и кормил байками о подлых деяниях Габорна Вал Ордина. К полуночи они уже стучали серебряными кубками по столу и требовали голову молодого короля. В честь решения воевать с ним они закололи свинью, вымазали кровью свои косы и раскрасили лица зелеными, желтыми и синими полосами. И не пожелали никакой платы за свою службу, кроме боевых трофеев.
   Так Андерс купил полмиллиона берсерков за один стальной орел стоимость крепкого эля и свиньи.
   За тем, как Андерс обрабатывал воинов Интернука, наблюдала, сдержанно улыбаясь, еще одна гостья за его столом - леди Варс, советница королевы Эшовена. Она не прикасалась к вину, эта статная, красивая и умная женщина с ясными темно-серыми глазами.
   И когда он начал подстрекать интернукцев послать флот к Морскому Подворью, леди поджала губки. Она старалась казаться равнодушной, но король Андерс понял, что все это ей не нравится. Тем хуже для нее.
   Леди улучила момент, когда воины снова уткнулись в кубки, вышла из-за стола и поспешила в гавань, почитая, разумеется, за счастье, если ей удастся выбраться из его королевства живой.
   Но Андерс знал, что с севера надвигается шторм. Он вышел из башни следом за леди Варе. И от дверей услышал, как свищет ветер над белопенным морем, ощутил, какой холод несет с собой его пахнущее солью дыхание.
   Запах этот разбудил зверя внутри Андерса. Зверь встрепенулся, как собака, почуявшая незваного гостя. И напомнил королю заклинание, с помощью которого можно пустить ветер по следу корабля советницы. Обломки кораблекрушения королева Эшовена обнаружит у собственных берегов. Она оплачет кончину верной помощницы, так и не узнав новостей, которые та везла. И, может быть, следующий посланец из Эшовена окажется посговорчивее.
   Андерс постоял немного в дверях, прислушиваясь к удалявшемуся цокоту копыт по вымощенной булыжником Королевской Дороге. Звезды скрылись за облаками, внутренний двор освещался лишь красноватыми отблесками факелов, горевших в Большом зале. Где-то в городе завыла собака. Затем к ее пронзительной жалобе присоединилось еще несколько собачьих голосов.
   Король прошептал заклинание, которое должно было оборвать жизнь леди Варс, и не торопясь вернулся в Большой зал.
   На него понимающе глянул одноглазый воин по имени Ольмерг, склонившийся над блюдом с жареной свиньей. Ольмерг отрезал у свиньи ухо и, жуя его, сказал с сильным акцентом:
   - Она не хочет иметь с нами дело.
   - Не хочет, - согласился Андерс.
   Несколько лордов, выпивших слишком много эля, чтобы быть в состоянии поддержать разговор, подняли на них мутные взоры.
   - Ей не понять, - сказал Ольмерг. - Эшовенские леди не любят вино и не любят войну. Зато теперь, когда ее нет, мы можем говорить свободно.
   Андерс улыбнулся. Совсем недавно этот воин казался ему совершенно пьяным и неспособным соображать.
   - Согласен. Ольмерг продолжал:
   - Наша земля холодна, и юношам нечем заняться долгой зимой, кроме как валяться под меховыми одеялами да греть девчонок. Сколько помнит себя наш народ, мы продаем сыновей тем, кто предлагает больше денег. Нам нужна эта война. Нужна добыча. А еще больше нам нужны земли на юге. Там же нет ничего лучше Мистар-рии. Вы думаете, мы и впрямь сможем ею завладеть?
   - Без труда, - заверил его Андерс. - Войско Габорна сейчас ослаблено. У них хватает забот и без опустошителей. Радж Ахтен разрушил Голубую Башню и убил почти всех Посвященных Габорна. В Мистаррии много лордов, но немногие из них остались Властителями Рун.
   Он помолчал, чтобы сказанное дошло до собеседника. Мистаррия много веков подряд была самой богатой страной Рофехавана. И не страшилась захватчиков - не потому, что обладала неприступными крепостями, а потому, что велики были число и могущество ее Властителей Рун. У королей Мистаррии хватало денег на форсибли - выкованные из редкостного кровяного металла жезлы с магическим клеймом. С помощью форсиблей они получали от своих подданных такие атрибуты, как сила и ум.
   Ныне же, оставшись без Властителей Рун, королевство долго не продержалось бы.
   - А еще вам поможет то, - продолжал Андерс, - что большая часть мистаррийцев сейчас на западе, пытается изгнать с границ Радж Ахтена. Им нелегко придется, поскольку Радж Ахтен несколько крепостей разрушил, а самые неприступные из уцелевших захвачены его людьми. Габорн потеряет там много воинов. Должно быть, они с Радж Ахтеном уже вцепились друг другу в глотку. И потому Мистаррия сейчас незащищена. Ее уязвимое место побережье.
   - Уязвимое, - сказал Ольмерг, - но насколько? На одного моего воина приходится двадцать мистаррийцев. Даже с вашей помощью...
   - Не только с моей, - заверил его Андерс. - К нам присоединится Белдинук и нанесет удар с севера.
   - Белдинук? - переспросил Ольмерг, словно и мечтать не мог о таком подарке. Это было второе по величине королевство Рофехавана. - Вы думаете, старый король Ловикер на это пойдет?
   - Ловикер умер, - сказал Андерс.
   При этом известии некоторые воины разинули рты.
   - Как? Когда?
   Кое-кто осушил кубок в честь старого короля.
   - До меня дошла весть совсем недавно, - сказал Андерс. - Ловикер был убит сегодня самим Габорном. Его толстуха-дочь не отличается мирным нравом. И, конечно же, захочет отомстить.
   - Бедняжка, - сказал Ольмерг. - У меня есть внук, который непривередлив насчет женской красоты. Пошлю-ка я его поухаживать за ней.
   - Я думал послать своего сына, - ухмыльнулся Андерс.
   Ольмерг салютуя поднял кубок.
   - Пусть победит достойный.
   Тут жена Андерса поднялась со своего места за столом и бросила на мужа сердитый взгляд. Все это время она сидела так тихо, что он почти забыл о ее присутствии.
   - Я иду спать, - сказала она. - Похоже, вы, господа, просидите всю ночь, занимаясь дележом мира.
   Она гордо выпрямилась и, приподняв подол юбки, стала подниматься по лестнице на верхний этаж башни.
   В зале воцарилось молчание. И слышно было, как затрещало, рассыпаясь, прогоревшее полено в очаге.
   - Дележ мира, - произнес наконец Ольмерг. - Мне нравится, как это звучит. - В его единственном глазу засветилась такая неприкрытая жадность, что даже Андерс смутился. И ощутил озноб при виде его жестко стиснутых челюстей. Ольмерг явно не знал, что такое угрызения совести. - Габорн - еще щенок. Справиться с ним нетрудно. Если я быстро возьму несколько главных городов и убью оставшихся у него Посвященных... Он уже не сможет нанести мне ответный удар.
   Андерс улыбнулся. Одним своим глазом Ольмерг сказал больше, чем другие - с помощью двух. Мир перевернется с ног на голову. Это правда, конечно, что войско Габорна изрядно превосходит их силы, но если его не возглавят Властители Рун...
   - Разделить мир будет несложно, - сказал Андерс. - Мне нужно совсем мало. Я возьму Гередон. - Ольмерг поднял белую бровь. Гередон был не так уж и мал, но для Ольмерга бесполезен. - Дочь Ловикера, помимо отмщения, хочет запад Мистаррии. Вы хотите побережье...
   - Все земли на двести миль от берега, - твердо сказал Ольмерг.
   - На сто пятьдесят, - предложил Андерс. - Надо оставить что-то и для остальных.
   - Остальных?
   - Я получил вести из Алника, Эйремота и Тума. Вскоре прибудут послы.
   - Ладно, сто пятьдесят, - кивнул Ольмерг. И добавил задумчиво: - Но что если Габорн и впрямь Король Земли? Выстоим ли мы против него? И посмеем ли выступить против?
   Андерс засмеялся, и смех его раскатился по всему притихшему залу, отчего собаки, спавшие у очага, встрепенулись и подняли головы.
   - Он всего лишь обманщик.
   Однако Андерс не чувствовал себя столь уверенным, каким пытался казаться. Зверь, что жил в нем, давал ему особую силу. Король слышал голоса, издалека приносимые ветром. Он чуял запахи за много миль. Но даже ветер не может перемещаться мгновенно.
   Андерсу не терпелось узнать, чем закончилась битва Габорна с Радж Ахтеном. Но вести эти еще были в дороге. Ольмерг, однако, успокоенный его заверениями, отрезал у свиньи второе ухо, и они снова подняли кубки.
   Вскоре Андерс, размышляя обо всех этих делах, поднялся к себе в спальню, где застал жену, которая расчесывала волосы.
   По прямой спине ее было видно, что королева в гневе. Пока он шел по комнате, она провожала его глазами, так свирепо дергая щеткой волосы, словно пыталась вычесать из них репьи.
   - Ты как будто расстроена, - небрежно заметил Андерс. Причину ее гнева он знал, но надеялся отвлечь жену. - А надо бы радоваться. Новости нынче хорошие. Я даже встревожиться не успел из-за опустошителей, которые будто бы добрались до Северного Кроутена, как уже докладывают, что мой кузен их прогнал.
   - Горная колдунья убита удачным выстрелом из баллисты, - буркнула жена, - и младшие колдуньи пожали ее знания. Радоваться нечему. Они вернутся, и их будет еще больше.
   - Да, - сказал Андерс, изобразив веселую улыбку. - Но мой кузен к следующему разу подготовится еще лучше.
   Жена его некоторое время молчала. Он тоже молчал, пока она, не выдержав напряжения, не заговорила снова:
   - Зачем ты себя так унижаешь? Нам ни к чему связываться с интернукскими варварами. От них воняет отбросами и ворванью. А эти твои сказки...
   - Чистая правда, - возразил Андерс,
   - Правда? - переспросила она. - То, что ты обвиняешь Габорна Вал Ордина в убийстве Ловикера, - это правда?
   - Ловикер сегодня не подчинился Габорну, отказал ему в проезде через Белдинук, все так, как я и говорил. И за это Габорн зарезал его, как теленка.
   - Откуда ты знаешь? Ведь вестников не было! - вскричала она. - Я их не видела!
   Король Андерс многие годы пренебрегал нуждами своего тела и выглядел теперь старше своих лет, был худ и изможден. Теперь он выпрямился, стараясь принять внушительный вид.
   - Я получил тайное послание.
   Эту тему он обсуждать не хотел. Ибо жена его и впрямь весь день просидела вместе с ним за столом. И какой бы тайный вестник ни прибыл, она не могла его не заметить.
   Губы ее искривились от гнева. Он понял, что скандала не миновать. И тогда произнес про себя заклинание и, наклонившись, коснулся ее губ указательным пальцем.
   - Ч-ш-ш... - сказал он. - Послание было передано на словах. Утром мы, разумеется, узнаем все в подробностях.
   На ее лице постепенно появилось смущенное выражение. Больше она не произнесла ни слова. По его расчетам, ей должно было понадобиться не меньше часа, чтобы вновь собраться с мыслями.
   Он вышел на балкон. Над темными крышами города сверкали звезды. Внизу под башней пробирался по замковой стене ночной дозор. Свистел холодный ветер, задувавший с севера. Вдалеке слышалось уханье совы. Не считая этих звуков, город казался мертвым.
   Король Андерс подставил лицо ветру, наслаждаясь его прикосновением к коже и волосам. Зверь в его груди заворочался. Андерс понял, чего тот хочет. И прошептал:
   - Убей королеву Габорна, дабы ее сын не превзошел величием своего отца.
   Затем подул легонько, чтобы ветер подхватил и унес его слова в далекие земли, добавив еще силы надвигавшейся буре.
   ГЛАВА 1. ЯЗЫК МОЛНИИ
   Истина сильнее многих армий, и нечестивый отступает перед ней.
   Ах'келлахская пословица
   Уже наступила ночь, когда воины из Братства Волка добрались до Карриса, но в окрестностях города было светло. В крепости бушевал пожар, каменные стены раскалились добела, и башни походили на гигантские факелы. На городских валах горели сигнальные костры.
   На южном горизонте сверкнула молния, похожая на раздвоенный змеиный язык, и речью этой змеи были раскаты грома.
   Последние две мили всадники мчались во всю прыть, позвякивая оружием и доспехами. Копья были всего у троих из сорока воинов. Эти трое скакали впереди на случай, если в темноте вдруг наткнутся на опустошителя.
   Дождь, смешанный с пеплом, сыпался с неба, как тяжелые шарики ртути. Плащ Мирримы промок насквозь.
   Въехав на холм у Барренской стены, спутники девушки от удивления разинули рты.
   - Смотрите, смотрите! - закричал кто-то.
   Перед ними зияла яма, оставленная мировым червем. Конус ее походил на небольшой вулкан двести ярдов в поперечнике и триста высотой. Над ним еще курился пар.
   Местность освещал только пожар, бушевавший в городе. Но Миррима, обретшая недавно дары зрения, чутья и слуха, видела все необыкновенно отчетливо.
   Дары она взяла только вчера. И еще помнила, как скулили от боли щенки, отдавая ей зрение и слух.
   Сердце у нее забилось сильней. Вдруг червь еще там, подумала она. Однако в яме никого не было видно. Червь вернулся туда, откуда пришел.
   Размеры разрушений превосходили всякое воображение, равно как и произошедшее здесь сражение. Габорн повел войско к Каррису, следуя зову Земли, и думал, что город будет осажден Радж Ахтеном. Но обнаружил, что Радж Ахтен окружен ордой опустошителей и загнан в ловушку.
   Тогда Габорн с помощью своих новых сил, сил Короля Земли, вызвал из земных недр мирового червя - легендарное существо, дабы оно прогнало опустошителей.
   Миррима не сомневалась, что песни об этом сражении будут петься еще много веков. При виде поля битвы у нее перехватило дыхание.
   Вся равнина к югу была усеяна огромными трупами опустошителей, казавшихся в темноте черными, и влажно блестели в отсветах огня их панцири, напоминая дохлых лягушек. Среди них с факелами в руках бродили люди. Земля была изрыта тысячами нор, разорена и погублена. Вооруженные отряды искали еще живых опустошителей. Но здесь были не только воины. Горожане с носилками - взрослые и дети - разыскивали на поле битвы своих родных, раненых или убитых.
   Неожиданно из какой-то норы, за милю от Мирримы, выскочил опустошитель, и сразу же, заглушая плач и скорбные стенания, затрубили боевые рога. Чудовище кинулось на отряд пехотинцев. Наперехват ему поскакали конные рыцари.
   - Клянусь честью моего отца, - воскликнул лорд из Орвинна, - тут еще есть опустошители! Битва пока не кончена!
   И они погнали коней по склону холма к тому, что осталось от Барренской стены. У костра под аркой сидело человек десять пехотинцев в грязных плащах, не выпуская из рук копий.
   - Стой! - раздался крик. И два стражника вскочили на ноги. Судя по тому, что на них были разные доспехи, это были Рыцари Справедливости.
   В глазах их играли отблески костра. Командир торжествующе крикнул:
   - Опустошители разгромлены - бегут на юг, откуда явились. Скалбейн гонится за ними и просит, чтобы каждый, кто может держать копье, присоединился к нему! Но и здесь для желающих сразиться найдется еще довольно этих проклятых тварей.
   - Скалбейн гонится за ними впотьмах? - спросил сэр Хосвелл. - Он с ума сошел!
   - С нами Король Земли, и никто не устоит против нас! - крикнул стражник. - Если кто из вас мечтал когда-нибудь убить опустошителя и прославиться, нынче ночью для этого самое времечко! Один дурачок из Сильвердейла прикончил их дюжину обыкновенной киркой. Три таких молодца, как вы, должны убить не меньше - а то и больше.
   В голосе его звучал вызов.
   Стражник отсалютовал им винным мехом. Миррима поняла, что глаза его сверкают не только от радости. Его одинаково пьянили победа и вино. Видимо, воины Скалбейна еще не знали, что Габорн не может больше предупреждать Избранных об опасности.
   Эти люди были избраны всего лишь несколько часов назад, но уже утратили бдительность. Для чего им смотреть в оба, если Король Земли всегда предупредит об угрозе?
   Они не слышали о дальнейших событиях. Силы Габорна помогли ему изгнать опустошителей из Карриса, но после сражения он попытался с помощью своего дара убить Радж Ахтена.
   И за то, что он злоупотребил защищающими силами, Земля отняла их у него - в том числе и способность предупреждать Избранных.
   Эти люди, празднуя победу, даже не подозревали, в какой они на самом деле беде. Земля велела Габорну "спасти семена человечества в грядущие темные времена". Но настоящая ночь для человечества еще не наступила.
   Миррима оглянулась на лордов из Братства Волка - трезвых людей с суровыми лицами. Они собирались сражаться и столкнуться с такой беспечностью не ожидали.
   - Я предупрежу людей Палдана, - предложил сэр Джильс из Гередона.
   - Подождите, - сказала Миррима. - Вы уверены, что это разумно? Знаете ведь, как может обрасти слухами даже самая правдивая история.
   - Но Король Земли сказал нам, что потерял силы, - напомнил барон Тьюкис из Орвинна. - Он не мог скрыть правду, ради спасения нашей жизни, и мы тоже не имеем права скрывать ее.
   В глазах Мирримы это походило на предательство Габорна, человека, который менее всего на свете желал причинить кому-то вред. Но молчание могло стать причиной гибели невинных людей. И правда в данном случае была наименьшим злом.
   Потому сэр Джильс получил разрешение рассказать все как есть и галопом помчался к Каррису.
   - Ну, а нам следует предупредить Скалбейна, - сказал Тьюкис. Он спешился и, готовясь к быстрой скачке, принялся подтягивать подпругу. Остальные начали точить наконечники копий и боевые топоры.
   Миррима облизала губы. Она пока не собиралась ехать с ними на юг. Габорн сказал, что своего раненого мужа она найдет недалеко от большого холма к северу от города. А в норах на равнине все еще скрывались опустошители. И ее грызла тревога.
   Под ухом вдруг раздался чей-то голос, и Миррима вздрогнула.
   - Хотите, я поеду с вами, миледи? - это оказался сэр Хосвелл, незаметно подъехавший сзади. - Поищем вашего мужа. Я ведь обещал вам, что буду рядом, если понадобится.
   Лицо его скрывала тень капюшона. Хосвелл подъехал так близко, словно боялся, что она при виде крови свалится с коня, и готовился подхватить.
   "Ха! - подумала она. - Только когда звезды обратятся в пепел!"
   Однажды он хотел ее соблазнить. Она не поддалась, и он пытался взять ее силой. Потом просил прощения, но она ему больше не доверяла, хотя и имела теперь столько даров, что могла не бояться нового покушения.
   - Нет, - сказала она. - Я поеду одна. А вы лучше займитесь опустошителями.
   - Ладно, - ответил Хосвелл. Он вынул из футляра свой стальной лук и начал разворачивать промасленный холст, защищавший оружие от дождя.
   - Вы собираетесь убивать их из лука? - спросила она. Хосвелл пожал плечами.
   - Это мое оружие. Стреляю в "заветный треугольник"...
   Миррима пришпорила коня и проехала под арку, направляясь туда, где на поле битвы лежало больше всего трупов опустошителей. Боринсон, по ее мнению, должен был сражаться в самой гуще. И если где и лежал раненый, то только там.
   Вокруг она слышала голоса людей, разыскивавших, как и она, своих близких. Они выкликали разные имена, но крики их означали одно и то же: "Я жив, а ты?"
   - Боринсон! Боринсон! - закричала и Миррима.
   Она не знала, насколько тяжело он ранен. Но мысленно готовилась к худшему. Если его придавил мертвый опустошитель, это не так уж страшно. Если у него даже распорот живот, выходить его все-таки можно. Что бы она ни обнаружила, она не должна впадать в отчаяние.
   Она думала о том, что скажет ему, когда они встретятся: "Я люблю тебя. Я стала воином и поеду с тобой в Инкарру".
   Он будет спорить - и найдет убедительные доводы. Например, что стрелять из лука она еще почти не умеет.
   Но она его уговорит.
   Подъехав к месту гибели горной колдуньи, Миррима учуяла сохранившийся там запах страшных заклятий. Он витал, как туман, над оскверненной землей.
   И хотя прошло уже два часа, заклятия все еще действовали. "Ослепни" было одно из них, и в глазах у Мирримы потемнело. "Иссохни в пыль" означало другое, и из всех пор ее выступил пот. "Да сгниешь ты, дитя человеческое" - и желудок ее скрутило, а мелкие ранки начало жечь так, словно они внезапно загноились.
   Со всех сторон лежали трупы чудовищ. Кристаллические зубы их, похожие на косы, внушали страх. Краем глаза Миррима заметила какое-то движение. И сердце у нее ушло в пятки, когда она поняла, что это открывается пасть одного из опустошителей.
   Она начала было разворачивать коня обратно, но успела все-таки разглядеть, что сам опустошитель не двигается и не дышит.
   Он был мертв. Просто чудовище остывало, и поскрипывала; открываясь, его пасть. Это сокращались мышцы, как у высыхающего на солнце моллюска.
   Миррима огляделась. Пасти постепенно открывались у всех трупов.
   В воздухе ощущалась какая-то тяжесть. В траве не стрекотали кузнечики. Не шелестел на ветру ни один листок, ибо опустошители вырвали с корнем все деревья и кусты.
   - Боринсон! - позвала она. И поехала дальше, внимательно всматриваясь в выгоревшую землю под ногами, надеясь, что отсветы пожара помогут ей заметить тело мужа.
   Возле головы ее прошмыгнуло несколько гри, корчась на лету.
   Тут в просвете между лапами одного чудовища она увидела мерцание огня и подумала с надеждой, что вдруг это Боринсон сумел развести костер.
   Она поскакала туда. Однако вокруг костра оказалась толпа воинов из Индопала. И при виде их Мирриме стало неприятно, хотя они "и сражались нынче с опустошителями на стороне Габорна.
   Воины были не обычные. Кочевники, символом особого положения которых служила черная одежда поверх доспехов. На головных уборах их были нашиты длинные стальные пластины, прикрывавшие уши и плечи.
   Возле костра лежало девять мертвых Неодолимых Радж Ахтена. Кочевники, должно быть, собирались предать их тела огню.
   Среди Неодолимых Миррима заметила девушку с темными волосами, совсем юную. Тело ее покоилось на дорожном платье из дорогого красного хлопка, расшитого золотой нитью узорами в виде переплетающихся виноградных усиков. На голове ее была серебряная корона, оттенявшая темный цвет кожи.
   На девушке было прозрачное шелковое платье лавандового цвета, и в руку ей кто-то вложил серебряный кинжал.
   Миррима поняла, что это Саффира, жена Радж Ахтена. Габорн послал Боринсона за нею в Индопал, надеясь, что она уговорит Радж Ахтена примириться с Рофехаваном. Габорну ничего не оставалось тогда, кроме как просить о перемирии. Саффира же имела сотни даров красоты и голоса. Она была прекрасней всех женщин мира, и речь ее могла заворожить кого угодно.
   Значит, Боринсон все-таки нашел Саффиру и привез ее в осажденный Каррис. И теперь она лежала мертвая, среди мертвых Неодолимых. Миррима решила, что эти воины входили в ее свиту, и подумала, что Боринсон тоже должен быть где-то неподалеку.
   Командира индопальцев она определила сразу. На него смотрели все собравшиеся у костра воины, и многие стояли при этом на коленях.
   Он сидел на сером имперском коне, глядя на мертвецов, и говорил что-то ровным, угрожающим голосом.
   В свете костра казалось, что в его темных глазах блестят слезы. На черном одеянии его, на груди справа виднелась эмблема Радж Ахтена, красный трехглавый волк. Над волками раскинулись золотые совиные крылья, над крыльями горели три звезды.
   Эти знаки отличия говорили о том, что он не простой Неодолимый и даже не капитан Неодолимых.
   У ног жеребца стояли на четвереньках несколько человек в черных бурнусах. Один из них испуганным голосом отвечал командиру.
   Кажется, здесь происходило какое-то разбирательство. Но Миррима ничего не могла понять.
   Тут сзади к ней подошел Неодолимый, высокого роста воин с вплетенными в волосы бусинами из слоновой кости и с раздвоенной бородой. В его темных глазах и на золотом кольце в носу играли отблески костра.
   Он улыбнулся, то ли приветствуя девушку, то ли давая понять, что не имеет дурных намерений. Затем выпятил подбородок в сторону командира и сказал тихо:
   - Ты видеть его? Это Укваз Фахаракин, вождь ах'келлах.
   Имя это поразило Мирриму, как удар копья. Оно было известно даже в Гередоне. Укваз Фахаракин слыл одним из самых могущественных воинов Радж Ахтена. Ах'келлахцы же слыли самым уважаемым из всех пустынных племен. Это были судьи и законодатели, разрешавшие все споры между кочевниками.
   И то, что Укваз Фахаракин был разгневан, не предвещало ничего хорошего тем, на кого он гневался.
   Неодолимый неловко протянул ей руку, словно здороваться так ему приходилось нечасто.
   - Меня звать Аким.
   - Что у них случилось? - спросила Миррима.
   - Его племянник Пэштак убить сегодня, - сказал Аким. - Сейчас он спрашивать, кто видел.
   - Племянник Фахаракина убил кого-то?
   - Нет, убить Пэштака Фахаракина, - он кивнул в сторону мертвого Неодолимого, который лежал рядом с самой Саффирой, словно на почетном месте. - Он быть капитан Неодолимых, его все знать, как и других здесь.
   - Кто же его убил? - спросила Миррима.
   - Радж Ахтен.
   - О! - тихо выдохнула Миррима.
   - Да, - сказал Аким. - Один, кого убить, не сразу умер, успеть сказать. Он говорить так: "Радж Ахтен призвать Неодолимых после битвы, чтобы убить Короля Земли - человека, который стать ему родственником, потому что взять в жены Иом Ванисалаам Сильварреста. Сражаться с родственник - это великое зло. Убивать своих людей - тоже зло".