Вулвертон Дэйв. Рожденная чародейкой (Властители рун - 3)

   Подобной армии не собирал еще никто за всю историю Индопала. И во главе ее величаво восседал на своем скакуне Радж Ахтен, одетый, как приличествовало его положению, в белоснежные шелковые латы.
   Земля содрогалась под ногами его воинов, и тучи пыли вздымались там, где слоны волокли бревна и устанавливали баллисты солдаты.
   Опустошители не показывались.
   Вскоре солдаты подошли уже к границе коричневой дымки и принялись складывать бревна для костров. Глядя на крепость, Радж Ахтен видел, что опустошителя суетятся внутри у бойниц. Но выходить они не выходили и на солдат не нападали. Он ждал хоть какого-то сопротивления, однако опустошители даже камня не бросили в его воинов.
   Подумав, он, кажется, нашел причину. Вокруг крепости густо клубилась смертоносная дымка. И опустошители просто не видели, что происходит вокруг.
   Потому и предпочитали ждать.
   Кучи бревен росли. Солдаты складывали их под руководством пламяплетов. Одну кучу воздвигали к востоку от крепости, другую к западу.
   Радж Ахтен думал, что колдуны велят сделать из бревен один завал, но те, как оказалось, строили из них две огромные руны, чуть ли не в четверть мили в в поперечнике. На востоке была Руна Огня. На западе - Руна Ночи.
   Над будущими кострами еще трудились десятки тысяч человек, когда пламяплеты протянули руки к небесам. Они вытянули из неба водовороты огня, отчего оно покрылось тьмой от края до края, и костры запылали.
   Люди загорелись тоже и со страшными воплями закружились на месте, пытаясь сбить с себя пламя.
   Радж Ахтен смотрел на это, стиснув зубы. Ему не нравилось, что гибнут его солдаты, но Раджим заверил его, что жертвоприношение необходимо. "Мы потеряем несколько тысяч человек. Но лучше пусть умрут несколько тысяч, чем погибнем мы все".
   Над долиной повис тяжелый запах паленых волос и горелой плоти, Раджим и Аз стояли каждый посреди своей руны, объятые пламенем.
   Радж Ахтен редко приносил жертвы великим Силам. Но сейчас его подталкивало отчаяние. Хоть он и взял ночью дары жизнестойкости, левая рука его продолжала неметь.
   Колдуны начали танцевать, извиваясь и корчась, и скоро стало казаться, что они и сами обратились в пламя. Жар пылающих рун Радж Ахтен ощущал даже здесь, за полмили. Дерево трещало в огне, в небо вздымались клубы дыма.
   Один из дальновидцев-опустошителей свалился со своего шпиля, остальные начали пятиться от огня.
   Пуснабиш, прикрывая лицо рукой, окликнул Радж Ахтена:
   - О Великий, огонь слишком жарок. Атаковать крепость не смогут даже обладатели многих даров.
   - Может быть, опустошители окажут нам такую милость и испекутся в духовке, которую сами же и построили, - пошутил один из лордов.
   У Радж Ахтена сильнее забилось сердце. Он чувствовал жар огня, но не боялся его. Холод в левой руке ослабел. Она как будто немного ожила.
   Аз говорил, что огонь может его исцелить, но только если он позволит огню выжечь свою человеческую сущность.
   Кровь побежала быстрее по жилам Радж Ахтена.
   Костры все разгорались. Языки пламени вздымались на сотни футов, едва не достигая облаков.
   - В центре этой крепости выложена Великая Руна, - крикнул Радж Ахтен своим рыцарям. - И первому, кто нанесет по ней удар, я пожалую сундук рубинов.
   Он затрубил в рог, призывая готовиться к атаке.
   Лорды ответили боевым кличем.
   Солдаты на воздушном шаре, пролетая над крепостью, начали высыпать из мешков порошки пламяплетов. В воздухе заклубились красные, серые, желтые облака. Жар был так силен, что опалил и людей в корзине. Один солдат вывалился, не удержав мешок. Затлело было и белое шелковое крыло граака, но пламяплет Чеспот быстро вытянул из него жар и снова занялся высыпанием порошка.
   С западной стороны внезапно со свистом прилетел шар ярко-белого света и воспламенил порошок в воздухе.
   Тот вспыхнул огромным огненным шаром со страшным грохотом, слышным на мили вокруг. Земля дрогнула, три черные башни крепости треснули. И опустошители наконец не выдержали.
   Из лабиринта нор на юге посыпались сразу тысячи чудовищ с оружием наготове.
   А горная колдунья в крепости пустила в ход чары. Раздался громкий ревущий звук, и из всех бойниц заструились ядовитые пары. Огонь близ крепости зашипел и погас.
   - Вперед! - вскричал Радж Ахтен, и Голос его долетел до самых дальних холмов.
   Артиллеристы с южной стороны крепости немедленно выстрелили из баллист, накрыв бросившихся в атаку опустошителей градом камней. Прикрывавшее их войско времени не теряло. Солдаты разделились на два крыла и ринулись навстречу чудовищам.
   Что там было далее, Радж Ахтена не интересовало. Он пришпорил своего имперского жеребца и понесся к крепости, вытаскивая на скаку молот. Рядом с ним мчались Неодолимые.
   Проезжая между пылавшими рунами, он вдруг ощутил странную безмятежность. В этом сражении принимало участие нечто, доселе незнакомое ему. Оно не имело ни тела, ни формы - только голод. И нависало над полем битвы облаком, как орел, поджидающий добычу.
   Оно ничего не говорило, но Радж Ахтен знал, что оно его охраняет.
   Он въехал в коричневую дымку и задержал дыхание. Глаза и нос начало жечь от одного прикосновения ядовитого воздуха.
   Конь доскакал до защитного рва, и Радж Ахтен спешился. Пока он перебирался на другую сторону, небо вновь почернело. Пламяплеты вытянули из него огонь. И тут же начали метать в бойницы крепости пылающие шары.
   В долине с яростными криками бились его солдаты с ордой опустошителей.
   Небо посветлело, запылало. Аз метнул очередной огненный клубок.
   До входа в крепость добралось полдюжины воинов. Они ворвались в убежище опустошителей, где царила тьма.
   Бойницы располагались выше и ниже входа. Первый забежавший воин на мгновение замер, и тут сверху к нему протянулась острога, подцепила за подбородок и уволокла.
   Второй воин получил удар клинком в промежность. Его подбросило чуть не к самому своду, затем он рухнул, и кровь брызнула во все стороны. Третий, поняв, в чем дело, не стал мешкать у входа и успел увернуться от удара сверху и еще одного выпада сбоку. Вход был смертельной западней.
   От него в совсем уж непроглядную тьму поднимался отлогий извилистый туннель. Радж Ахтен учуял приближавшуюся из глубины его волну ядовитых чар, но не успел никого предупредить, как волна уже выкатилась.
   Он выпрыгнул из крепости наружу. Вслед ему вылетело серо-зеленое облако. Двадцать человек пали мертвыми на месте.
   Радж Ахтен тут же метнулся обратно, не дожидаясь следующей волны.
   Он понял, что является, должно быть, единственным человеком в мире, способным взять крепость опустошителей. У него было столько даров зрения, что он видел в абсолютной тьме свечение их тел. Его метаболизм и ловкость позволяли ему увернуться от удара прежде даже, чем над ним занесут клинок.
   Не прошло и секунды после того, как колдунья пустила волну чар, а он уже был в туннеле.
   Он вскочил в разинутую пасть колдуньи и нанес удар раньше, чем та успела понять, что на нее напали. Мозги и кровь хлынули из раны дождем, чудовище попятилось.
   Он выкатился из пасти и нырнул ей под ноги. На душе у него царили покой и умиротворение. Убивать опустошителей было невероятно приятно.
   Огненный шар ударил снаружи в крепость, залив ее светом через тысячи бойниц, стены содрогнулись. Радж Ахтен увидел перед собой следующую цель, еще одну колдунью.
   Он все-таки пробился в крепость опустошителей.
   ГЛАВА 53. ГОЛОВА ЧЕРНОЙ КОРОЛЕВЫ
   Что пользы в ударе, который не отнимает жизнь сразу? Он только предупреждает жертву об опасности.
   Из учения Братства Молчаливых
   - Слушайте! Слушайте, люди! - раздался на рассвете крик на тихих улицах спящего города.
   И эмир Оватт очнулся ото сна в Башне Посвященных своего дворца в Бел Наи, городе возле моря в маленькой стране Туулистан, что лежит к северу от Кух-рана.
   Эмир был слеп. Он отдал свое зрение Радж Ахтену. И поскольку подданные очень любили эмира, Радж Ахтен сделал его своим вектором.
   И как за вектором, за ним ухаживали в Бел Наи не хуже, чем ухаживает за своей любимой кошкой старая дева.
   Эмир не встал с постели и не вышел на балкон, чтобы лучше слышать. У человека, что кричал, было много даров голоса, и слова его были слышны далеко над пыльными улицами и заглушали все остальные звуки - ослиный рев, кукареканье петухов и первые выкрики уличных разносчиков.
   - Слушайте Укваза Фахаракина из племени Ах'келлах! Я провозглашаю атвабу против презренного убийцы! Убийцы, который называет себя "Солнечный Лорд", Рад ж Ахтен!
   Всего шесть коротких лет прошло с того дня, когда эмир Оватт сдался в плен во Дворце Плакучих Лоз в Ма'але. Город окружили Неодолимые Радж Ахтена. И эмир надеялся, сдавшись, спасти своих подданных от бессмысленного кровопролития.
   Он все-таки выбрался из постели и, подойдя к маленькому открытому оконцу, взялся обеими руками за решетку. Прохладный ветер с моря погладил его по лицу, словно мягкая женская рука.
   В башню по лестнице взбежал девятилетний Мессан.
   - Отец! Отец! Вы слышите?
   - Да, слышу, все слышу, - проговорил эмир. - Иди сюда, побудь моими глазами. Расскажи мне, что ты видишь.
   Мальчик ухватился за рукав отца и привстал на цыпочки. Ветер нес над городом запах пыли, верблюдов и дыма, а еще сырой конопли, из которой женщины плели на продажу веревки и корзины.
   Эмир Оватт услышал шарканье ног - это побежали куда-то люди. У ворот закричали стражники.
   - Возле башни собралась огромная толпа, - тихо сказал Мессан. Посреди площади сидят на конях трое Неодолимых.
   - Ты уверен, что это Неодолимые?
   - Под ними имперские боевые кони, и все ах'келлахцы одеты в куртки Неодолимых. У одного на шлеме и на груди - крылья. Он что-то держит... человеческую голову. Держит за волосы!
   Оватт услышал внизу звон кольчуги и шарканье шагов по камням.
   - Что делают наши стражники?
   - Одни бегут к воротам, другие занимают места на башнях. Натягивают луки, как будто собираются стрелять.
   - Наши стражники стрелять не станут, - сказал эмир. - Укваз Фахаракин пользуется большим уважением. Они должны выслушать, что он скажет.
   - Так слушайте! - снова закричал Укваз. - В Рофехаване появился новый Король Земли, Габорн Вал Ордин. Он сочетался браком с Иом Ванисалаам Сильварреста и стал родичем нашему господину. Король Земли говорит, что всем нам грозит великая опасность. Он просил Радж Ахтена прекратить войну, дабы вместе сокрушить врагов человеческого рода. Но Радж Ахтен опозорил наш народ! Он стал сражаться со своим родичем и тем помогал опустошителям!
   На площади раздались крики ужаса и недоверчивые возгласы. Кто-то закричал:
   - Ложь! Этот человек лжет!
   - Укваз поднял голову и показывает ее людям, - сказал Мессан.
   Мальчик замолчал, так как Укваз начал рассказ о том, что происходило в Каррисе. Он рассказал о чудовищной битве с опустошителями, окружившими крепость. О доблестных воинах из Индопала, которые отважно защищали Каррис, ибо защищали тем самым все человечество.
   Рассказал и о том, как Радж Ахтен хотел уплыть из города на лодке, бросив женщин, детей и своих же солдат на произвол судьбы.
   И о том, как Радж Ахтен, когда явился Король Земли и избрал всех воинов Радж Ахтена, всех Неодолимых и его самого, пытался помешать своим воинам прийти на помощь Королю Земли в кровавой битве с опустошителями.
   - Даже когда появилась его любимая жена Саффира и стала просить его прекратить войну, - кричал Укваз, - Радж Ахтен ее не послушал. У нее были тысячи даров обаяния и Голоса, и не прислушаться к ней мог только человек вовсе без сердца. Радж Ахтен оказался таким человеком.
   Он допустил, чтобы опустошители убили его жену, а в это время Король Земли один противостоял орде чудовищ!
   Услышав эту весть, эмир Оватт открыл рот, упал на колени и бессильно привалился к стене. Мессан подхватил его.
   Эмир всегда этого боялся. С той самой ужасной ночи, когда Радж Ахтен осадил Ма'ал. Он знал, что его крошечное государство не в силах противостоять Радж Ахтену.
   Он прекрасно помнил ту ночь. Сражаться было бессмысленно, но он придумал кое-что, что давало надежду все-таки победить Лорда Волка.
   Он велел Способствующим перековать все имевшиеся в сокровищнице форсибли на руны обаяния и голоса.
   И все их использовал, чтобы передать дары своей любимой дочери Саффире.
   Радж Ахтен был ненасытен. И эмир был уверен, что Лорд Волк не устоит перед девочкой.
   - Попроси его не убивать нас, - сказал он Саффире. - Ради тебя он может нас пощадить. Пусть он позволит нам занять почетное место среди его Посвященных.
   После сдачи эмира Радж Ахтен потребовал у него голос, ибо полагал, что тот завоевал любовь своих подданных с помощью великого множества именно даров голоса. А за что еще могут любить простые люди своего господина?
   Но среди шрамов на груди эмира следов от таких форсиблей не было. И Оватт предложил Радж Ахтену свои глаза, сказав: "Возьми их, ибо я не хочу видеть, как будет страдать под твоей властью мой народ".
   Выбор оказался неудачным. Эмир не видел, зато слышал на улицах крики своих подданных.
   Он всегда боялся, что Саффира падет жертвой жестокости Радж Ахтена. Ведь тому достаточно было в припадке гнева ударить ее всего один раз. При его дарах силы он ее убил бы.
   Но Радж Ахтен как будто любил Саффиру - любил настолько, насколько вообще способен был любить. Он баловал ее, исполнял ее капризы, зачинал с ней детей и осыпал ее подарками. Она стала ему настоящей женой.
   И все-таки это сбылось - он убил ее. Радж Ахтен убил его дочь, его ненаглядную маленькую Саффиру.
   На площади гневно кричала какая-то старуха:
   - Лжец! Змеиный язык!
   Эмира всегда удивляло, когда он слышал, что кто-то из простолюдинов заступается за Радж Ахтена. Выражать недовольство его правлением было запрещено законом, и потому люди обычно просто молчали, и эмир полагал, что все они, как и он, таят свои истинные чувства.
   "Я слеп, - подумал эмир, - но даже я понимаю, что он несет в себе зло".
   Укваз крикнул:
   - Я не лгу. Позвольте мне закончить рассказ: вот перед вами голова Неодолимого - Пэштак было его имя, - которого убил Радж Ахтен, когда тот пытался помешать ему убить Короля Земли.
   И я призываю всех честных людей к отмщению: сбросьте с себя ярмо Радж Ахтена! Должен быть только один король на свете - Король Земли!
   Сердце эмира забилось чаще. Он знал, что Укваз говорит для него. Укваз нарочно пришел со своим рассказом сюда, под стены Башни Посвященных, зная, что эмир Оватт здесь и что он может быть пленником, но никогда не смирится духом.
   Едва прозвучали последние слова Укваза, как послышались звуки спускаемой тетивы, и в воздухе засвистели стрелы. Толпа разразилась испуганными воплями.
   Чтобы понять, что там на самом деле происходит, эмиру Оватту не нужны были глаза. Стражники начали стрелять в ах'келлахцев. При этом стрелы их разили и невинных, собравшихся на площади. По долетавшим звукам можно было догадаться, что и среди толпы начались стычки - кто-то бил сторонников Радж Ахтена, кто-то - его врагов.
   - Отец! - вскричал Мессан. - Один из воинов Ук-ваза получил стрелу в глаз. Он упал с коня. Указ и второй воин пытаются ускакать.
   Суматоха все усиливалась. Визжали женщины, ржали лошади, плакали от страха дети и яростно кричали мужчины.
   Мальчик сказал:
   - Укваз уехал!
   Но сражение внизу продолжалось.
   - Кто побеждает? - спросил эмир.
   - Стражники, которые защищают Радж Ахтена, - ответил его сын.
   И в этот момент горькая истина открылась эмиру. Он всегда думал о людях, что бились сейчас внизу на площади, как о своих подданных. Но сдавшись Радж Ахтену, он потерял их - отдал человеку, не имевшему ни чести, ни совести, человеку, для которого они были просто рабочим скотом.
   Никого он не спас - ни себя, ни свою дочь, ни подданных. Он все отдал негодяю.
   И теперь настало священное время, чтобы вернуть себе свой народ.
   - Поспеши, - сказал эмир сыну. Он подошел к сундуку и вынул оттуда кошель с деньгами, украшенный огромным рубином. - Пока все стражники у главных ворот, ты можешь выскользнуть через черный ход. Если тебя попытаются остановить, скажи, что у меня сегодня пурифам, день очищения, и я послал тебя на рынок за фигами.
   Он передал деньги мальчику:
   - Выйдешь из дворца, ступай сразу в дом моей сестры. Ты помнишь, где это?
   - На холме?
   - Да. Попроси ее спрятать тебя. Ты понял? Сюда не возвращайся. Меня здесь уже не будет.
   - Почему? - спросил сын. - Куда ты уходишь?
   - На войну, - ответил эмир.
   В этой Башне Посвященных Радж Ахтен держал самых ценных своих векторов. В Бел Наи был на редкость здоровый воздух, и Саффира в свое время уговорила Радж Ахтена поселить здесь тех, кто передавал ему жизнестойкость.
   Эмир давно готовился к этому дню. Он прекрасно знал, что никогда не сможет выступить против Лорда Волка из Индопала в открытую. Но зато он мог нанести удар исподтишка.
   Когда бы не дети, он уже сделал бы это. Но долгое время он лелеял надежду, что его дочь сумеет смягчить нрав Радж Ахтена, отвратить его от зла. А потом понял, что Мессана Радж Ахтен держит здесь, как заложника и напоминание. За любой выпад в его адрес эмир расплатился бы жизнью сына.
   - На какую войну? - спросил мальчик. - Я хочу с тобой.
   Но эмир не мог рассказать ему о своем замысле. Он молча подошел к столику, где лежали шахматы. Несколько лет он обучал сына этой игре и не раз говорил ему, что, если хочешь выиграть партию, приходится порой жертвовать какой-то фигурой. И надеялся, что мальчик поймет. Взяв в руки черную королеву, он отвинтил голову, вынул отравленную иглу. Тело королевы было полым и содержало яд.
   Стражники, разумеется, его убьют. Надо только попытаться спасти сына.
   - Ступай скорее, - тихо сказал он. - Выше голову, мой мальчик, и держись непринужденно.
   ГЛАВА 54. МАЛЕНЬКИЕ ЖЕРТВЫ
   Мы все приносим каждый день маленькие жертвы ради продолжения жизни на земле. И в этом смысле каждый из нас - Посвященный.
   Король Менделлас Вал Ордин
   Габорн отправился на север в надежде преградить опустошителям путь. Лангли с оставшимися рыцарями и великанами Фрот двинулся следом за ордой, чтобы убивать отстающих.
   Биннесман подъехал к телеге Аверан и подхватил девочку к себе в седло. Затем показал на белую кобылу вдалеке, которая лишилась в схватке хозяина и стояла теперь над его мертвым телом.
   - Не побоишься ехать одна на боевом коне? - спросил чародей.
   - Это куда легче, чем на грааке, - заверила его Аверан. - Да и падать не так высоко.
   - Я думаю, - согласился Биннесман.
   Они поскакали к бесхозной кобыле, Весна на своем сером жеребце последовала за ними. Подъехав, Биннесман соскочил с седла, передал поводья Аверан. Подошел к лошади и принялся перерезать ножом кожаные ремешки ее тяжелого чепрака.
   Аверан не хотелось смотреть на мертвого рыцаря, но пришлось, чтобы убедиться в том, что он действительно умер.
   Да, этому человеку уже не суждено было больше ездить на своей лошади. У него была сломана шея и разбита голова. Над телом вились мухи.
   Биннесман быстро снял с кобылы все тяжелые доспехи, оставил только попону и седло. Теперь она могла скакать быстро.
   К этому времени на север уже ушла конница Габорна, следом шел обоз. Аверан подумала, что придется глотать всю дорогу вместо завтрака поднятую ими пыль.
   Но Биннесман, пересадив Аверан на белую кобылу и заняв место в седле на своем коне, поскакал на восток, вслед за рыцарями Лангли.
   - Куда мы едем? - спросила девочка.
   - В Фелдоншир, предупредить жителей, - отвечал Биннесман.
   - Так дорога же в другой стороне!
   - Через лес мы проедем быстрее, чем посланцы Габорна по дороге.
   В это верилось с трудом. Имперский жеребец чародея мог скакать быстрее ветра, но только по ровной местности, не по холмам. А кобыла, доставшаяся Аверан, с сильными ногами, но маленькими копытами, наоборот, была лучше приспособлена для скачки по горным тропам. Но девочка знала, что перед магами земли лес открывает свои тайные тропы.
   - А как это понравится Габорну? - спросила она. - Он ведь хочет, чтобы я была рядом и давала ему советы.
   Хотя самой ей не хотелось ехать с Габорном. И опять есть проклятые мозги, если они наткнутся на опустошителя, похожего на Пролагателя Путей.
   - Хм... - Биннесман думал о чем-то своем. - Я никогда не видел Вонючих прудов. Они очень большие?
   - Не очень, - сказала Аверан. - Зимой от дождей становятся больше, а летом высыхают.
   - У меня есть мысль, - сказал Биннесман. - Может быть, я смогу исцелить Вонючие пруды, ведь лучше очистить их, чем отравить. Но мы должны поторопиться. Это медленная магия.
   - А у вас получится? - спросила Аверан. - Вы же не чародей вод.
   Биннесман вздохнул.
   - Попытаюсь.
   И они поскакали к холмам, объезжая стороной рыцарей Лангли.
   Поднявшись на крутой гребень холма, чародей остановился, поджидая Аверан и вильде. Впереди был густой лес, в который вело только несколько звериных троп. На опушке совсем недавно искали желуди дикие кабаны. Земля была распахана их клыками.
   Южнее путников до леса добежали опустошители. Под их бешеным напором начали трещать и валиться деревья. Из кустарника выпрыгнул испуганный олень с раскидистыми рогами. И при виде чародея метнулся обратно.
   Биннесман поднял посох и сказал нараспев:
   - Короток день, а дорога длинна. Сделай, чтоб стала короче она.
   Из чащи донеслось до них шуршание и потрескивание, словно сквозь нее пробиралось какое-то крупное животное. И Аверан вдруг увидела тропу, которую до этого не замечала. Ветви деревьев по сторонам ее раскачивались.
   - Вон тропинка! - вскрикнула она.
   - И правда что, - с неискренним удивлением сказал Биннесман.
   Он пришпорил коня и вихрем понесся по открывшейся тропе. Аверан пропустила вперед еще и Весну и поехала последней, ибо ей не хотелось натыкаться на низко растущие ветви.
   Но очень скоро она обнаружила, что никаких низких ветвей нет. Дорога была свободной и едва ли не идеально прямой. Под ногами шуршали только листья, и ни корня, ни камушка, словно то была не звериная тропа, а наезженный тракт.
   Оглянувшись, Аверан не увидела позади вообще никакой тропы. За ее спиной ветви смыкались, и в обратную сторону пути не было.
   Сердце девочки преисполнилось благоговения. Она видела горную колдунью, которая насылала на людей губительные чары, видела, как Весна убивает опустошителя одним ударом. Но сейчас ей подумалось, что Биннесман куда как более могущественный маг, чем вильде и все эти горные колдуньи.
   Так они и мчались галопом по тайной тропе, пока не добрались до главной дороги. И в Шрусвейле оказались задолго до того, как туда прискакали рыцари Габорна.
   Деревню они увидели сразу, как только выехали из леса. Зеленые луга на северном склоне долины были усеяны белыми пятнышками домиков с соломенными крышами. Каменные изгороди, построенные тысячу лет назад, делили поля на разные участки - тут пастбище со стадом овец, там ячменное поле, здесь делянка с высокими подсолнухами. Дорога к деревне пролегала по южному склону долины. На главной улице виднелся большой постоялый двор с черепичной крышей, его окружали торговые лавочки - добротные каменные постройки.
   Биннесман подскакал к первой встречной хижине. С дороги кинулись врассыпную рыжие куры. Чародей закричал:
   - Бегите отсюда, опустошители идут!
   Из двери вышла, вытирая руки о передник, хозяйка. Немолодая, седая уже крестьянка с загрубевшим лицом.
   - Чего? - сердито спросила она. - Куда бежать? Не видите, я хлеб пеку.
   Она явно решила, что перед нею сумасшедший.
   - Сожалею, что вынужден потревожить вас, мадам, - сухо сказал Биннесман. - Но сюда идут опустошители, и король Ордин собирается с ними сразиться прямо у вашего порога. Советую вам предупредить соседей и побыстрее собрать вещи.
   Аверан смотрела на крестьянку с жалостью.
   Ее собственный дом в Башне Хаберд разрушили эти чудовища, потом они разорили Каррис. Теперь настал черед этой тихой долины, деревушки, мирно просуществовавшей здесь не один век.
   Старуха, перестав вытирать руки, одарила Биннесмана суровым взглядом.
   - Что это еще за сказки, - проворчала она. Но тут заметила наконец вильде и разинула рот. Видать, не каждый день к ее порогу являлись зеленые женщины и чародеи с предупреждениями об опасности.
   - Такие сказки, что вам пора бежать, - сказал Биннесман.
   И они поскакали дальше по вымощенным камнем улицам к центру Шрусвейла.
   Деревня была весьма живописного вида. И сразу становилось понятно, что совсем недалеко отсюда Фелдоншир. Дубовую дверь постоялого двора покрывала искусная резьба - слева менестрель с лютней под мышкой, справа дружески беседующий с ним лорд, и оба они словно выходили навстречу гостю из двери. На верхней филенке над их головами красовался накрытый стол - виноград, яблоки, хлеб, кролик на блюде.
   Вывеска тоже была резной и изображала скачущих по дороге путников. Надпись на ней гласила: "Каравай и Кружка".
   На крик Биннесмана выбежали все владельцы лавок. Хозяин постоялого двора, он же мэр Шрусвелла, начал звонить в городской колокол.
   Аверан все больше молчала, только кивала, пока говорил Биннесман. Внимание ее привлекла темноволосая девчушка на улице. В одной руке та держала соломенную куколку, а за другую руку цеплялся ее младший братишка.
   Ей было от силы семь лет, и Аверан вдруг поразила мысль, что девочке этой суждено увидеть в ближайшие часы столько ужасов, сколько не видели за всю жизнь многие старики.