Вулвертон Дэйв. Рожденная чародейкой (Властители рун - 3)

   Смотреть на это было жутко.
   На холмах показались рыцари Габорна.
   Так и не напившиеся, утратившие надежду чудовища словно разом выдохлись. Многие ложились на землю, не имея больше ни сил, ни желания двигаться.
   Рыцари на сильных конях подъезжали и убивали их одно за другим. Разворачивались, высматривая самых слабых, описывали круги по равнине. Доспехи их сверкали на солнце. Аверан, когда она щурила глаза, рыцари казались стайками серебристых мальков, что несутся стремглав за брошенной в воду крошкой.
   Они убили несколько сотен опустошителей, затем развернули коней и поскакали на юг к небольшому холму в полутора милях от прудов. Там стали строиться, и ряды их ощетинились поднятыми копьями. К рыцарям присоединились местные крестьяне и горожане, увеличив отряд до нескольких тысяч человек.
   Тем временем опустошители, напившиеся из Вонючих прудов, начали умирать. Они падали на землю и корчились в судорогах, вздымая клубы пыли.
   Те, что выпили немного, пытались теперь отрыгнуть отраву. Они шатались и еле переставляли ноги.
   Но большинство все-таки пить не стало. Чудовища отступили от прудов и тупо стояли, измученные, обессилевшие от жажды. Щупальца их обвисли, как мертвые виноградные лозы. Треск дыхания делался все тише.
   Десятки чудовищ, вряд ли сознавая, куда идут, описывали по полю бесцельные круги.
   С южных холмов на равнину спустилась галопом сотня всадников. То были Рыцари Справедливости, ведомые Габорном, и мчались они так, словно пытались обогнать ветер. Они обошли орду кругом и въехали на холм, где находились Биннесман и Аверан. Рядом с Габорном скакали Скалбейн и барон Кирка.
   Габорн кивнул Аверан, спрыгнул с коня и уставился на опустошителей.
   - Что здесь происходит? - спросил он с мрачным и непреклонным видом.
   - Дорога к воде их доконала, - ответил Биннесман. - Думаю, половина орды скоро перемрет,
   - Меньше половины, - произнес Габорн. - В орде еще осталось почти сорок тысяч опустошителей.
   - Но они умирают, - вставила слово Аверан. - И уже не вернутся к Башне Хаберд.
   - Сдается мне, - сказал с надеждой Уоллак, - что мы все-таки справились. Мы победили!
   Аверан смотрела на Габорна - он, закусив губу, с мрачным видом разглядывал опустошителей. Все чудовища, в конце концов, умрут, и Габорн отыщет Пролагателя Путей. Она поест его мозга и узнает дорогу к Великой Истинной Хозяйке.
   - Нет, мы не победили, - ответил Габорн Уоллаку. - Они все умрут, конечно, но без сражения не обойдется.
   Он не успел договорить, как из середины орды донеслось громкое шипение.
   Там поднялась на задние ноги колдунья и, размахивая посохом, засверкавшим вдруг как белая молния, принялась посылать во все стороны чары. Руны на ее теле ярко светились в солнечном свете.
   Имя ее было Три Убийства. Аверан помнила про нее, что колдунья молода и грозна и, пожалуй, хитрее всех в орде. Возглавить орду ранее ей мешали только молодость и сравнительно небольшие размеры. Лицом к ней встали на задние лапы еще три колдуньи и принялись шипеть в ответ.
   - Что они делают? - спросил Габорн.
   - Спорят, - сказала Аверан. - Среди них это часто случается.
   - А кто из них предводительница?
   Вопрос девочку удивил. Ей это казалось очевидным.
   - Та, которая задрала хвост выше всех. Видите, насколько ниже хвосты у остальных? Если какая-то колдунья задерет свой, она ее тут же убьет.
   Габорн так внимательно смотрел на колдуний, что девочка даже почувствовала себя виноватой оттого, что не может перевести ему их разговор. Он вытащил боевой молот, воткнул его в землю, как делал Биннесман со своим посохом. И, опираясь на рукоять, не сводил глаз с опустошителей, словно надеясь прочитать их мысли.
   Будь у Аверан нюх, как у опустошителей, она могла бы понять, что они говорят. О чем спорят.
   Но она знала лишь, что спор этот может продолжаться час, а то и больше.
   Солнечный свет был таким ярким, причинял ей такую боль! И Аверан решила закрыть глаза, пока опустошители держат совет.
   Однако спор у прудов внезапно оборвался. Соперница колдуньи Три Убийства немного приподняла хвост, и та, прыгнув, вонзила в ее "заветный треугольник" свой кристаллический посох. Раздался глухой взрыв, и голова соперницы разлетелась на куски.
   Больше она сказать ничего не могла.
   Три Убийства принялась пожирать ее мозг, остальные колдуньи бросились за сладкими железами в подмышках.
   Рядовые опустошители попятились, разошлись по сторонам и начали строиться. Теперь они разделились на девять отрядов, каждый из которых выстроился в Боевом Порядке с огненной колдуньей во главе.
   Затем орда развернулась и двинулась на восток, растянувшись в северную и южную стороны. Для опустошителей это было нечто новое.
   Они жили в туннелях и по Подземному Миру ходили шеренгами - голова одного за хвостом другого. Так они могли без труда передавать назад команды.
   Растягивание войска в ширину противоречило их самым сокровенным привычкам. Более того, опустошители двинулись по ветру. Так им было не учуять врага впереди,
   - Что это они делают? - спросил Габорн. - Неужели...
   Аверан затрясло. Она поняла это сразу. Девять отрядов растянулись миль на восемь. И, почуяв опасность, рыцари Габорна начали отступать со своего холма вдалеке.
   - Да. Опустошители понимают, что теперь они умрут, - сказала Аверан. Но в Фелдоншире еще много людей. Они будут охотиться, пока не изловят всех. А потом...
   - Продолжат охоту, - закончил Габорн. - Я уже чувствую опасность повсюду. Они пойдут вниз по реке, разоряя город за городом, пока не доберутся до Морского Подворья. Как мне их остановить, Аверан?
   Опустошители мерно топотали на восток.
   Девочка задумалась. Каждая новая предводительница орды после гибели предыдущей меняла тактику. И опустошители уже сомневались в мудрости колдуньи Три Убийства. Она привела их к воде, а та оказалась отравленной. В орде назревал мятеж.
   - Необходимо убить предводительницу ...
   - Разумеется! - подхватил Габорн. - Но я ее потерял. Где она?
   - В среднем пятиугольнике, - ответила Аверан.
   Лицо Габорна побледнело. Девочка знала, что он думает о будущих потерях, прикидывая возможности атаки. И вид у него был хмурый и подавленный.
   ГЛАВА 59. БРАТСТВО
   Я понял, что мое королевство не имеет границ.
   И что люди не просто мои подданные - они родня моя, мои братья, и потому я должен быть им предан.
   Я горюю о смерти чужого мне человека, как оплакивал бы утрату собственного ребенка.
   Эрден Геборен
   Скалбейн, сидя на своем скакуне, смотрел на Габорна. Он видел напряженную работу мысли на лице юноши, пока тот обдумывал, как ему одолеть опустошителей, А чудовища шли к Фелдонширу.
   Не было у него времени придумать что-то толковое. Почти вся конница его была сейчас на холме к западу от них. И поскачи к ней Габорн, ему придется объезжать опустошителей. Пока доберется, те будут уже в Фелдоншире и примутся за охоту.
   - Господа, - твердо сказал наконец Габорн. - Я полагаю, мы сумеем не допустить этой бойни... но весьма великой ценой.
   Он обвел взглядом лица стоявших вокруг сотен воинов, заглянул каждому в глаза.
   - Я собираюсь в Подземный Мир и не могу возглавить атаку. Всякий, кто отважится идти в этот бой, должен сознавать, что живым не вернется. Кто из вас согласится?
   Он был очень серьезен. Ни у кого еще не видел Скалбейн такого выражения лица, какое было сейчас у Габорна. В глазах его читались страдание и боль, на лбу появились скорбные морщинки.
   И Скалбейна пробил озноб. Он хотел стать воином с детства, и любимой мечтой его было, что однажды явится Король Земли и он будет сражаться с ним рядом.
   Но о таком он никогда не мечтал. Король Земли никогда не просил его умереть.
   Среди лордов на мгновение воцарилось молчание. Скалбейн знал, что его воины пойдут в этот бой, просто никто не решался высказаться первым.
   - В мире грядущем, - спросил он тогда, - поскачу ли я рядом с вами на Великую Охоту?
   - Да, - сказал Габорн. - Каждый, кто сразится сейчас, будет со мной и там.
   Скалбейн знал, что обещание это ничего не значит. Не все люди становятся после смерти призраками.
   Он сплюнул на землю.
   - Что ж, решено!
   И рыцари за его спиной разразились приветственными криками. Они принялись размахивать копьями и стучать боевыми молотами о щиты.
   Единственным человеком, который промолчал, был барон Кирка. Он сидел в седле с задумчивым видом. Новое дело для него - думать, усмехнулся про себя Скалбейн, не очень-то привычное.
   Габорн поднял руку, призывая к молчанию.
   - Нам нужен отвлекающий маневр, - сказал он. И начертил на земле десятиугольник. - Вы разобьетесь на три эскадрона. Пятьдесят человек атакуют вот здесь, слева, еще пятьдесят - справа. Когда опустошители начнут отбиваться, с этой стороны их ряды рассеются. И небольшой отряд на сильных конях может прорваться внутрь и поразить колдунью.
   - Милорд, - спросил Скалбейн, - могу ли я возглавить этот последний отряд?
   Лицо юноши побледнело. Он глубоко вздохнул и кивнул.
   И Скалбейн понял, что в этом сражении погибнет точно. Маршал Чондлер сказал:
   - Я поскачу с ним, как долженствует каждому из Братства Волка.
   Затем вызвался третий воин, лорд Келлиш, и Габорн кивнул:
   - Этого довольно.
   Он вновь обвел спокойным взглядом сто Рыцарей Справедливости, которые собирались вступить в бой, и сказал торжественно:
   - Благодарю вас. Мне нужно, чтобы каждый из вас сражался сейчас, как опустошитель.
   Затем он взял в руки свой боевой рог:
   - Левый фланг атакует, когда я подам двойной быстрый сигнал. Для правого фланга - один долгий. А с вами, Скалбейн, я проскачу часть пути.
   Рыцари быстро спешились, подтянули подпруги. Копья были не у всех, хотя нужны были каждому. Скалбейн быстро проверил копыта своего скакуна. Тяжелые боевые подковы были в порядке. Доспехи завязаны туго.
   Много лет Скалбейн прожил во грехе. И много лет уже знал, что избавить его от этого греха может только смерть.
   Он вынул свой кошелек, посмотрел на барона Кирку. Тот так и сидел в седле с угрюмым и задумчивым видом. Скалбейну нравился этот высокий, наделенный грубоватой красотой юноша со светлыми, как у варваров Интернука, волосами. Он не собирался принять участие в роковой схватке, и это было хорошо. Не по плечу ему воинские подвиги. Возможно, он вовсе не рожден воином. Из него вышел бы неплохой фермер. А может, однажды он захочет вернуться на работу в рудники. И доживет, коли ему повезет, до старости. Сейчас Скалбейн больше всего желал для Кирки именно этого.
   "Черт возьми, - подумал он. - Еще вчера парнишка был дурачком, а сегодня он умнее нас всех, вместе взятых".
   - Кирка, - позвал Скалбейн. Тот повернулся, блеснув в солнечном свете светло-голубыми глазами. - Тут у меня немного золота. Буду тебе благодарен, коль сохранишь его для моей дочери Фарион. Проследи, чтобы о ней хорошо заботились.
   Кирка на мгновение задумался.
   Скалбейн был уверен, что Кирка, увидев девочку, сразу проникнется к ней сочувствием. Уж он-то знал свою дочь-дурочку, как никто. И ее доброту, и другие достоинства. Фарион была скромна и послушна, и, видя ее улыбку, невозможно было не улыбнуться в ответ. Конечно, из нее никогда не вышла бы настоящая жена и хозяйка. Из работ по дому она умела только подкинуть дров в огонь да ощипать цыпленка. И ей нужен был добрый муж, который мог бы ее полюбить. Человек терпеливый, заботливый, который ходил бы вместо нее по лавкам, помогал ей растить детей и прощал ее недостатки.
   И Скалбейн взмолился про себя Силам: "Пусть этим человеком будет он".
   Кирка кивнул.
   - Хорошо, я передам ей.
   - Да защитят тебя Светлые Силы, - тихо сказал Скалбейн.
   Он вскочил на коня и поскакал по склону вниз. Времени на сантименты больше не было.
   Его тут же догнали Габорн и остальные рыцари, и атака началась без лишнего шума - сто человек против более чем трех тысяч опустошителей.
   Чудовища быстро бежали к Фелдонширу, спиной к атакующим, и каждое походило на серую гору.
   Скалбейн пустил своего черного коня в галоп. Опустил копье в боевую позицию. Сотня рыцарей меж тем разворачивалась веером. Корка серы, покрывавшая землю, приглушала стук копыт и отлетала комьями из-под ног скакунов.
   Равнина здесь была почти идеально плоской, и на земле не было камней. Травы, кустов и деревьев росло совсем мало.
   В столь замечательных условиях Скалбейну еще не приходилось вести в атаку свою конницу.
   Лангли, свернув направо, повел пятьдесят человек к дальней стороне строя опустошителей. Лорд Галлифорд со своим отрядом свернул налево.
   - Скачите друг за другом, - сказал Габорн Скалбейну, маршалу Чондлеру и лорду Келишу. - Дождитесь, пока их ряды рассеются.
   Затем дважды коротко протрубил в рог. Рыцари Галлифорда понеслись во весь опор на врага.
   Габорн протрубил длинный сигнал, и отряд Лангли начал столь же быстро заходить на опустошителей справа.
   Трех главных бойцов Габорн пока придерживал. Рядом с ними скакал и барон Кирка.
   Скалбейн пристально наблюдал за чудовищами.
   Воины Галлифорда налетели вихрем, наповал сразили несколько дюжин опустошителей и стали разворачиваться в обратную сторону, словно собираясь выстроить колесо. Чудовища повернулись к ним, носители клинков сомкнули ряды, превратившись в живую стену, из-за которой тут же начали посылать свои чары колдуньи. На пятьдесят атакующих хлынули облака зеленого дыма. В горах опустошители бросались камнями, но здесь камней не было. И пало всего полдюжины человек.
   Следом в правый фланг нанесли сильнейший удар рыцари Лангли.
   Как и ожидал Габорн, опустошители рассеялись, бросившись сражаться на правый и левый фланги.
   И путь Скалбейну в результате преграждало гораздо меньше чудовищ.
   - Да пребудет с вами удача! - крикнул Габорн.
   - До встречи в сумеречной долине! - проревел Скалбейн и пришпорил коня. Земля под ногами скакуна слилась в неразличимое пятно. Его черный жеребец обладал тремя дарами метаболизма и был одним из самых резвых коней в мире. Большинство лошадей с дарами могло делать в час восемьдесят-девяносто миль, но он мчался еще быстрее.
   Налететь с такой скоростью на опустошителя означало для всадника верную смерть. Упав с коня, он переломал бы себе все кости.
   Скалбейн поднял копье. Оглянулся, увидел в ста ярдах позади себя Чондлера, за которым следовал лорд Келлиш.
   И снова пришпорил скакуна.
   У многих носителей клинков оружия уже не было вовсе. Между двумя такими и направил Скалбейн своего коня.
   Опустошители должны были почувствовать его присутствие ярдов за двести, но конь его делал около ста миль в час, и потому они не успели даже повернуться, как он уже врезался в их ряды. Безоружные чудовища не могли защищаться, и Скалбейн проскочил между ними без труда.
   Опустошители зашипели, предупреждая друг друга об опасности.
   Колдунья справа от него не мешкая испустила чары. Но вонючее облако пролетело уже позади него и поразило носителя клинка.
   Скалбейн, не замедляя скорости, повернул налево, к следующему ряду опустошителей. Чудовища здесь были помельче и все безоружные. Опустошитель, бежавший справа, даже не повернулся к рыцарю. Он еле переставлял ноги, и щупальца его вяло свисали с головы.
   Скалбейн поскакал на него.
   Сзади послышались звуки боя - треск копья и боевой клич. Отчаянно заржала лошадь. Какая-то из колдуний с грохотом выпустила ядовитое облако.
   Барон Кирка, держась рядом с Королем Земли, смотрел на скакавших в бой Властителей Рун. За последнее время он много раз видел как гибнут люди, но так и не привык к этому зрелищу.
   Он боялся потерять Скалбейна. Этот воин-великан, Верховный Маршал Рыцарей Справедливости, который пользовался уважением всех лордов Рофехавана, взял Кирку, к немалому его удивлению, под свое покровительство. Вчера учил его орудовать боевым посохом. И даже хотел женить на своей дочери.
   Еще никто и никогда не хотел сделать Кирку своим зятем. Ни одна женщина не желала его в возлюбленные. Ни один мужчина не называл его братом.
   Дар памяти имел так много сторон! Впервые в жизни Кирка был кому-то желанен. Но память о прошлом, правда, пока еще его подводила.
   Вчера, например, он весь день пытался припомнить свое настоящее имя. Раньше он, случалось, вспоминал его порой, но через несколько минут забывал снова. А ему не хотелось прожить всю оставшуюся жизнь под именем Кирка, ибо теперь он понимал, что его прозвали так в насмешку.
   Но настоящее имя все не являлось, а то, что удалось вспомнить из своего детства, не доставило ему радости.
   Однажды его сильно избил отец за то, что он положил в очаг слишком много дров, отчего едва не случился пожар в доме. А еще в памяти всплыл один вечер, когда он сидел на дереве, спрятавшись от дразнивших его детей, и чувствовал себя страшно одиноким, глядя на пролетавшую по небу стаю гусей. Мать свою он не помнил вообще.
   Воспоминания, которые он приобретал сейчас, были и того хуже. Он видел, как опустошители разрушали Фелдоншир. Слышал крики раненых на берегу реки Доннестгри, когда чудовища добрались до них. Эти крики и сейчас звучали у него в ушах. И будут звучать всегда, как он подозревал.
   Благодеяние Габорна оборачивалось проклятием.
   - Скалбейн погибнет? - спросил он у короля.
   - Да, - ответил Габорн. - Скорее всего.
   "Когда же будет конец смертям?" - подумал Кирка.
   - А я умру сегодня? - спросил он.
   - Нет.
   - Это хорошо, - сказал Кирка.
   И послал своего коня вперед, в самую гущу схватки.
   Скалбейн оглянулся. Чондлер пытался прорваться мимо огромного опустошителя, вооруженного острогой, но тот загородил ему путь. Зацепил острогой коня и вспорол несчастному животному брюхо. Оттуда хлынули внутренности, и Чондлер вылетел из седла.
   Келлиш, скакавший сзади, свернул и придержал коня. Тут колдунья выпустила чары, и темно-желтое облако накрыло и всадника, и лошадь. Лорд Келлиш закричал и из облака этого уже не выбрался.
   Второй попытки в этой схватке не было дано никому.
   Скалбейн пробился сквозь второй ряд и подскакал к охране предводительницы - дюжине здоровенных носителей клинка. Они окружали ее плотной стеной, и несколько чудовищ сразу развернулись ему навстречу.
   Но колдунья была еще огромнее, чем ее стражники, и возвышалась над ними. Скалбейну была прекрасно видна ее задранная кверху задница.
   Тут далеко впереди затрубили боевые рога. На пути опустошителей высились коричневыми горбами холмы, за которыми был Фелдоншир, и Скалбейн вдруг увидел на вершине ближайшего из них, всего в полумиле от орды, две тысячи Рыцарей Справедливости.
   Они услышали рог Габорна и решили, что он велит им идти в атаку!
   Один из носителей клинка взмахнул острогой, и Скалбейн понял, что уклониться от удара не успеет.
   А горная колдунья была так близко! Жаль, что ему не попасть в "заветный треугольник" и не уложить ее на месте.
   - Фарион! - выкрикнул он и метнул копье над головами ее охранников.
   Копье взвилось в воздух и с высоты в двадцать футов полетело по совершенной дуге в спину колдуньи. Но куда оно попало, Скалбейн уже не увидел.
   Скакун его испуганно заржал, метнулся в сторону. В мощную грудь его уперся изумрудный посох, из которого вырвалось пламя, разрезавшее коня надвое. Скалбейн перелетел через голову своего жеребца, и на этом для него все кончилось.
   Кирка врезался в ряды опустошителей. В этот момент спереди орду атаковали еще две тысячи рыцарей, и чудовища зашипели, словно это их удивило. Заклубились темными облаками колдовские чары. Люди, попавшие под их действие, погибли мгновенно.
   Внимание опустошителей было отвлечено.
   Кирка скакал среди них совсем безоружный. Он миновал носителя клинка, который как раз отвернулся в поисках следующего противника. Массивная туша другого чудовища загородила Кирку от злых чар одной из колдуний.
   У него не было времени обдумать все как следует, но почему-то ему казалось, что без копья опустошители не воспримут его как угрозу. К тому же из всех воинов Габорна он один не умел им пользоваться.
   Габорн отчаянно трубил отступление.
   Скалбейна Кирка нигде не увидел, зато у него на глазах встала на дыбы и завертелась на месте горная колдунья. Копье маршала вонзилось ей в брюхо, и она пыталась выдернуть его. Удар был смертельный. Колдунья не прожила бы часу при других обстоятельствах. Но здесь, среди неверных сородичей, она не продержалась и минуты.
   Ее ужасную рану заметили несколько других колдуний и немедленно бросились пожинать знания. За ними ринулись носители клинков, и на поле битвы образовалась жуткая куча мала.
   Предводительница была разодрана на мелкие части.
   - Скалбейн! - крикнул Кирка.
   Никто не отозвался. И тут Кирка увидел его останки на земле, под ногами одного из опустошителей. Чудовища постарались на славу. Спасать было уже некого, и ничего Кирка сделать не мог. Тогда он погнал коня прочь от кровавой лужи, и тот, хрипя и фыркая, понесся среди чудовищ в обратную сторону.
   С пути его, словно увидав Победителя, бросились в стороны какие-то мелкие опустошители, и вскоре Кирка выехал на открытое пространство и помчался прочь от орды.
   Проскакав ярдов сто к Вонючим прудам, он развернулся и поехал к Габорну. К тому уже присоединился отступивший отряд Лангли.
   Кирка поднял голову и увидел в небе над холмами летящую клином стаю гусей. Ярко светило солнце, и пылали золотом и киноварью осенние поля и леса.
   Внезапно перед внутренним взором его предстала яркая картинка - он стоит и смотрит, как пролетают гуси над коровником. Холодно, зима. И матушка зовет его, веля надеть теплый плащ. Словно всплыл откуда-то из темных закоулков памяти светлый пузырек и тут же лопнул.
   Мать окликнула его по имени - его настоящему имени.
   ГЛАВА 60. ПРОЛАГАТЕЛЬ ПУТЕЙ
   Каждый путь приведет тебя к тысяче дорог. И самая легкая из них обычно оказывается не самой лучшей.
   Надпись на вывеске постоялого двора
   "Куропатка и Павлин", одной из остановок в Палате Ног
   Над равниной у холма, где находилась Аверан, клубилась пыль - ее вздымали и опустошители, и люди. Сквозь завесу ее невозможно было толком разглядеть, что творится на поле сражения. Быстрые кони выглядели на скаку смазанными пятнами.
   Рыцари напали на опустошителей с четырех сторон, обеспечив столь необходимый отвлекающий маневр. И Скалбейн поразил колдунью Три Убийства и погиб сам.
   Когда схватка завершилась, в живых осталось немного людей.
   Наверное, следовало горевать, но глаза Аверан оставались сухими. Слишком много уже она потеряла друзей.
   Опустошители пошипели, переговариваясь невнятным для людей способом, потом все девять Боевых Порядков снова слились в один. И с новой колдуньей во главе они двинулись обратно на запад от Фелдоншира.
   Они не стали преследовать поскакавших на юг рыцарей Габорна.
   Изрядно поредевшая орда уходила. Топот ног и шипение чудовищ напоминали шум удаляющегося прибоя. Они возвращались в свои подземные пещеры, хотя мало у кого из них хватило бы сил добраться до дома живыми.
   Издалека до девочки донеслись радостные крики. То рыцари Габорна, поднявшиеся на холмы южнее Фелдоншира, увидели, что опустошители уходят, и не смогли сдержать ликования. Воины обнимались и потрясали оружием.
   Затем с холмов и из леса за рекой Доннестгри стали долетать столь же радостные крики горожан.
   Стоявший позади Аверан Хроно Габорна молчал, пока длился бой. И сейчас он сказал тихо:
   - Великая победа.
   Но Габорн сидел на своем скакуне с перекинутым через луку седла копьем, понурив голову. В этой схватке он потерял сотни людей.
   - Я его предупреждал, - сказал Биннесман. - Эрден Геборен умер не от раны - от разбитого сердца. И с Габорном будет то же самое.
   - Чем мы можем ему помочь? - спросила Аверан. Хотя знала и без того, что нужно Габорну. Найти Пролагателя Путей. И чтобы она поела его мозга.
   - Слушай... - сказал Биннесман. Он посмотрел на север, потом на юг. Зеленая женщина рядом с ним навострила уши, словно это ей Биннесман дал приказ прислушаться.
   Но Аверан ничего необычного не услышала.
   - Что такое?
   - Глубокая тишина. На много миль вокруг.
   Аверан не поняла, о чем он говорит. Ведь вдали еще кричали радостно люди, трещали набрюшные щитки опустошителей, и от топота их ног содрогалась земля.
   - Птицы не поют, молчат сверчки, - прошептал Биннесман. - Не мычат коровы... на много миль вокруг никаких звуков... кроме как от людей и опустошителей. Что тебе говорит Земля?
   Аверан этого не знала. Но чувствовала что-то... похожее на страдание. Может быть, Земля страдала?
   Девочка ощутила усталость. Скорей бы кончилась война...
   Рыцари на холмах с другой стороны долины выстроились большим кругом. Затем все, как один, подняли свои щиты, и те засверкали, отражая солнечный свет, - так рассылалась во все стороны весть о победе.
   Аверан солнечный свет слепил глаза. Девочка прикрыла их рукой.
   И вдруг на склоне холма в сотне ярдов заметила черное деревце, маленькое и кривое. Больше похожее на куст, чем на дерево, - чуть выше человеческого роста, с несколькими сучьями. Корявое, неспособное больше расти и набираться силы.
   Но оно было живым. Оно сумело выжить рядом с Вонючими прудами, где ничего не росло. Благородное и стойкое деревце.
   Аверан не успела подумать, что делает.