Вулвертон Дэйв. Рожденная чародейкой (Властители рун - 3)

   Биннесман засмеялся.
   Аверан ощутила ревность. Биннесман хотел одного - сделать из своей вильде воина, а девочка хотела подружиться с ней. И ей не нравилось, что чародей превращает зеленую женщину в оружие. Ей это не нравилось так же сильно, как и то, что заставлял делать ее саму Габорн.
   ГЛАВА 31. ВСАДНИКИ И УРАГАН
   В любом состязании преимущество бывает на стороне того, кто к нему готов.
   Менделлас Вал Ордин
   Габорн все острее ощущал угрозу, нависшую над Иом. Нападение на нее должно было последовать очень скоро.
   Весь день он чувствовал, как оно приближается.
   Он проверил охрану. Вокруг лагеря разместил восемьдесят воинов, наказав не привлекать к себе внимания. Так они и делали - точили оружие, рассевшись на бревнах, притворялись, что дремлют. Сэр Боринсон и Миррима устроили целое представление, изображая сборы в дорогу, будто бы торопясь отбыть в Инкарру, но то и дело зоркие голубые глаза Боринсона обшаривали росшие вдоль берегов ручья деревья, и насторожен он был за пятерых.
   Однако никакие меры ощущения угрозы не умаляли.
   Габорн подошел к Скалбейну. Он просил маршала держаться рядом с Иом, и тот держался. Но между делом взял посох и устроил показательный бой с бароном Киркой. Барону приходилось нелегко. С лица его лился пот, туника была мокра насквозь. Во время боя он разорвал рукав. Но голубые глаза его азартно блестели, и наслаждался он происходящим от всей души.
   Скалбейн с ним дружески беседовал.
   - Отправляйся со мной в Интернук, - говорил он, пока барон тщетно пытался достать его своим посохом. - Там народ куда как проще. И такой, как ты, вполне может забыть прошлое и неплохо устроиться.
   - Будьте начеку, - шепнул Габорн Скалбейну.
   - Слежу, слежу, - отвечал тот тихо.
   Габорн еще раз обошел весь лагерь, медленно приблизился к сидевшим рядышком Иом и Аверан. Иом обнимала девочку. Взгляд Аверан был обращен внутрь. Глаза тусклые, вид как у смертельно больной. С девочки градом лил пот.
   Габорн присел рядом с ними на корточки.
   - Ну как? - спросил он у девочки мягко. - Какие новости?
   - Это был не Пролагатель Путей, - сказала Аверан. - А какой-то простой.... - она поискала подходящее слово, - ...пастух червей.
   Габорн переспросил с любопытством:
   - Пастух червей?
   - Что-то вроде пастуха или крестьянина, только разводил червей и других животных, - сказала она. - Я вам говорила, что вы сражаетесь с крестьянами.
   Но кем бы она их ни считала и как бы ни верила в то, что говорила, Габорн твердо знал, что опустошители что-то замышляют.
   "А вдруг на самом деле опасность представляет этот ребенок?" - подумал он.
   В это ему верить не хотелось. Ведь Аверан была, в конце концов, ученицей Охранителя Земли, призванной беречь жизнь. Однако на мгновение он заподозрил, что девочка может быть... не в своем уме. И проверить это подозрение он был обязан.
   - Иом, - сказал Габорн, - иди-ка сюда на минутку
   Он нарочно отошел от Аверан ярдов на сто и остановился спиной к ней. Поставил ногу на покрытый лишайником камень, заметив мельком вокруг него маленькие мышиные норки. Где-то неподалеку пел сверчок.
   Затем он коротко глянул, что делают опустошители.
   Чудовища уже все вскарабкались на скалу и принялись за работу. Липучки пережевывали деревья, росшие в центре скалы, а носители клинков рушили стены древних башен, сбрасывая битый камень с утесов. Габорн смотрел на южную сторону скалы и потому вздрогнул от неожиданности, услышав страшный грохот на севере. Там обрушилась великая статуя Мангана и разбилась.
   Опасность все возрастала. Уже погибли люди, смерть которых он предчувствовал утром. Сейчас настала очередь Иом. Завтра с опасностью столкнутся десятки тысяч людей в Каррисе. А потом... весь мир. Когда враг нанесет следующий удар? Через три дня? Через четыре?
   Габорн чувствовал отчаяние. Опасность была повсюду. Биннесман предупреждал несколько дней назад, что Радж Ахтен - не последний его враг. Радж Ахтен, инкарранцы, Ловикер, Андерс - только маски, под которым таится куда более страшная опасность. К тому же тайная.
   Ему казалось порой, что все враги его действуют в полном согласии, хотя, может быть, сами не знают об этом.
   Габорн окинул взглядом равнину в поисках признаков приближающегося нападения.
   Иом подошла к нему сзади и тихо сказала:
   - Что за важное дело заставило тебя оторвать меня от девочки?
   Габорн не знал, что ответить. И заговорил о другом, оттягивая время на случай, если опасность все-таки проявит себя.
   - Такое впечатление, что они терпеть не могут все, что сделано руками человека, - сказал он, кивая в сторону опустошителей. - Не хотят ничего оставить нетронутым.
   Он проверил свои ощущения. Угроза, нависшая над Иом, сейчас резко возросла. Со стороны девочки королеве на самом деле ничего не угрожало.
   Он вытащил меч из ножен, вручил Иом едва ли не насильно.
   - Возьми.
   Она держала меч так, словно видела оружие впервые в жизни.
   - Зачем это? Ты думаешь, я в опасности? И опустошителей Габорн поблизости не замечал, ни единого.
   - Иом, - начал он осторожно. - Кто-то хочет твоей смерти.
   Она ответила спокойным взглядом. Никакого врага вокруг по-прежнему было не видать. Он подумал даже - вдруг опасность таится в ней самой, в виде скрытой болезни или внезапного сердечного приступа.
   И тут словно взорвалось что-то - в миле от них с южной стороны над равниной взревел ветер. Он взялся как будто ниоткуда, из неподвижного воздуха, вырывая с корнями траву, ломая ветви дубов. Он поднял пыль, которая встала стеной шириною около полумили.
   В лесах Даннвуда Габорн уже слышал этот звук - визг ветра, громовые удары молний. И он понял, что за существо летит к ним.
   Он всмотрелся в южную сторону. Впереди урагана скакали три воина на конях светлой масти, "Кто это может быть" - подумал Габорн.
   Иом закричала, словно в ответ:
   - Темный Победитель!
   ГЛАВА 32. СЛУЖА СВОЕМУ ХОЗЯИНУ
   Хороший слуга не думает о своем достоинстве. Никакое дело, порученное ему лордом, не может быть ни слишком мелким, ни слишком низким.
   Каифба Джурим
   В лагере Короля Земли Фейкаалд увидел достаточно. Он нашел форсибли. Наблюдал победоносное нападение Габорна на опустошителей. Видел также воинов, которые не повиновались Габорну, когда тот пытался их остановить.
   Он высчитал, насколько велики силы Габорна и над чем тот не властен. И понял, что Габорн не придет Индопалу на помощь, невзирая ни на какие уговоры. В отличие от Джурима Фейкаалд не видел причины служить этому юноше.
   Габорн был павший Король Земли, и ничего более.
   Задерживаться при нем у Фейкаалда оставалась только одна причина форсибли.
   Скажи ему кто, он бы в жизни не поверил, что у Габорна еще столько неиспользованных форсиблей.
   Все утро он думал, что же Габорн собирается делать с ними, для чего возит с собою.
   Возможно, юноша чересчур осторожен. Возможно, он из тех, кто предпочитает брать дары сам, а не через векторов. А возможно, он просто дал время своим Способствующим, дабы те отобрали в будущие Посвященные самых лучших людей королевства - обладающих величайшей силой, острейшим умом и идеальным здоровьем.
   Если это было так, Фейкаалду возразить было нечего. Габорн мог оказаться умнее, чем он считал.
   Но времени на размышления у Фейкаалда больше не было.
   Он ждал только подходящего момента. И рассчитывал, что опустошители рано или поздно его предоставят - во время очередной схватки он сможет погрузить на коня ящик форсиблей и сбежать.
   Подходящий момент наступил скорее, чем он думал, и помощь пришла с неожиданной стороны.
   Внезапно поднявшийся ветер с ревом понесся к лагерю. Поднятая им пыль стеной заслонила солнце.
   Впереди урагана мчались три всадника. Вдоль их воздетых копий струились молнии. На Манганской скале всполошились и зашипели опустошители.
   Габорн затрубил в рог. Стражники бросились к нему. Чародей Биннесман тоже поспешил к королю, вместе с вильде. К несчастью, тысячи рыцарей Габорна были рассеяны по всей равнине вокруг Манганской скалы.
   Повозка с форсиблями осталась в сотне ярдов от Габорна, с восточной стороны, среди десятков прочих телег с припасами. Охранявшие ее стражники выхватили боевые молоты и тоже бросились защищать своего короля.
   Фейкаалд не мешкая взял коня за повод и начал пробираться к заветной повозке.
   Джурим, выхватив кривую саблю, поспешил встать рядом с Габорном.
   Все утро он следил за Фейкаалдом, чувствуя неладное. И ждал, когда же этот старый глухой паук попытается выползти из лагеря.
   Он и сейчас, хотя всадники и ветер все приближались, оглянулся и увидел, как Фейкаалд в своем темном бурнусе взял коня за повод. Огромный серый жеребец ржал, напуганный ревом ветра, и пытался вырваться.
   В воздухе клубилась пыль, летали вырванные с корнями стебли травы. Джурим поднял руку, прикрывая глаза. Он окликнул стражников, желая их предупредить, но тут же забыл об этом, ибо в тот момент самая большая опасность угрожала его королю.
   Ветер в слепой ярости с воем налетел на Мирриму.
   Она гадала до этого, почему Габорн попросил их с Боринсоном немного задержаться в лагере, не оставлять его и Иом.
   Теперь она поняла.
   Миррима убила в Гередоне Темного Победителя, но убила только его тело. Элементаль ветра, жившую внутри, не так легко было уничтожить. Миррима еще тогда боялась, что та попытается отомстить.
   И сейчас эта элементаль с мстительным ревом взрывала траву на равнине. Яростный натиск ее, скрытой в сердце урагана, было не остановить.
   Три всадника мчались к Мирриме.
   Все трое сидели на быстрых, сильных конях. Все трое были в мистаррийских рыцарских доспехах и вооружены белыми копьями.
   Миррима вынула стрелу из колчана, затем проверила кинжал. Он был из твердой стали, с узким лезвием, способным пробить латы.
   Она плюнула на ладонь, смочила древко и оперение стрелы.
   Сердце у нее неистово билось. Всадники приближались. Ураган, ярившийся за их спинами, вырвал с корнями столетний дуб, швырнул в Мирриму травой и песком. Воробьи отчаянно заметались в воздухе, пытаясь улететь с его пути.
   Она прищурилась и, когда всадники пришпорили коней, упала на колени. Они должны были, по ее расчетам, проскакать слева от нее примерно в ярде.
   У нее будет один выстрел. Она натянула до отказа стальной лук, выровняла дыхание, установила прицел.
   - Это я убила тебя! - крикнула Миррима Темному Победителю. - Это меня ты ищешь!
   Один из всадников с боевым кличем метнул копье, целясь ей в сердце. Наконечник копья обвивала молния.
   Она услышала яростный крик Боринсона. Он бросился к ней с молотом в руках. Ветер бил ее, словно кулаками.
   Миррима целилась, пока всадник не оказался от нее в тридцати ярдах. Затем выпустила стрелу.
   Боринсон прыгнул вперед, как будто пытаясь схватить коня за уздечку. Он отбил копье своим молотом. Копье ударилось в землю и сломалось с таким звуком, с каким ломается во время бури дерево. Молния слепящей вспышкой сорвалась с него и описала в воздухе дугу.
   Боринсона подбросило вверх. Подошвы его сапог задымились. Затем он с криком рухнул наземь.
   Миррима подняла взгляд. Стрела пробила рыцарю шею. Сила удара была так велика, что сломались позвонки.
   Голова рыцаря откинулась назад, из зияющей раны хлынула кровь. Но еще несколько мгновений он прямо сидел на своем скакуне, сжимая поводья в мертвых руках.
   Два оставшихся воина промчались мимо, и стена пыли яростно обрушилась на Мирриму, ослепив ее.
   Элементаль неслась к Габорну бурей из ночного кошмара. Фронт ее сузился менее чем до четверти мили, но высотой достигал теперь нескольких сотен футов. Над стеной пыли внезапно сверкнула молния.
   - Спрячься! - крикнул Габорн, толкая Иом к себе за спину.
   Стражники, которых он отобрал заранее в ожидании нападения, спешили наперерез всадникам.
   Лангли встал справа от Габорна, Скалбейн - слева. Оба были воинами необыкновенной силы. Но к такому никто не мог быть готов.
   Габорн поднял щит и смотрел поверх него, защищая глаза от сухой травы и пыли.
   Слева от него, куда ударил порыв ветра, телеги с продовольствием превратились в беспорядочную груду дерева и металла.
   Он крепче стиснул боевой молот.
   Скалбейн с боевым кличем бросился с топором на одного из нападавших рыцарей.
   Тот держал копье в правой руке, и Скалбейн нацелился на его незащищенный бок.
   Но замахнулся он не на рыцаря, как это сделал бы Габорн. Вместо того он ударил топором коня, перерубив ему в колене правую ногу.
   Лошадь упала, вместе с ней рухнул всадник. Из его копья с шипением вылетела молния и ударила в барона Хэнди из Гередона. Она раскроила его надвое. В стороны разлетелись куски обугленной плоти.
   Скалбейн бросился к упавшему воину, высоко занес над ним боевой топор.
   В этот момент обоих накрыла стена пыли.
   На глазах у Фейкаалда ветер налетел на телеги и, переворачивая, покатил их прочь. Оси трещали, колеса отваливались, разбрасывая спицы.
   Посыпались ящики с продуктами, но форсиблей среди них не было.
   Фейкаалд, подхватив подол своего серого бурнуса, бросился навстречу ветру. В лицо ему летели мокрые листья и мелкие обломки. Он прикрывался рукой. Ему не раз приходилось сталкиваться с песчаными ураганами подобной силы.
   Долгие годы он разыгрывал из себя глухого и слабого. Но имел на самом деле по нескольку даров силы и жизнестойкости, да и дар слуха имел, и сейчас перестал притворяться.
   В каждом ящике было по четыре тысячи форсиблей, общим весом в пятьсот-шестьсот фунтов. Эти ящики он упаковывал сам, хорошо знал, где что лежит. Форсибли он укладывал в мешки, которые легко было погрузить на лошадь.
   Он подвел коня к повозке с сокровищницей, вскочил в нее, вытащил кинжал и разрезал веревки, которые удерживали чехол. Тот, словно птица, поплыл по ветру. Фейкаалд быстро снял крышку с одного ящика, поставил ее на дно повозки. Внутри ящика оказалось два холщовых мешка, связанных вместе.
   Поднять пятьсот фунтов ему было тяжело даже с двумя дарами силы. Натужно кряхтя, он все же исхитрился привесить мешки к луке седла. Потом, на досуге, он привяжет их как следует.
   Ветер завывал над ним, как живое существо.
   Прекрасно понимая, что искать его начнут только тогда, когда Габорн узнает о краже, Фейкаалд схватил крышку от ящика и приладил ее на место.
   Ураган уже бушевал вокруг, и в облаке пыли почти ничего не было видно.
   Он вскочил на коня, развернулся спиной к ветру и под прикрытием бури поскакал прочь.
   К Габорну мчался последний всадник, и за спиной его все крепчал темный ураган.
   По цветам щита Габорн узнал Бекхарста. И ошарашенно уставился на него. Бекхарст как будто всегда был верен Дому Ордина. Тут наперерез всаднику бросился сэр Лангли.
   Габорн услышал не то крик, не то странную песню - то чародей пытался пробраться к нему ближе, но у старика не было никаких даров, и двигался он слишком медленно.
   Габоррн опустил щит. Прислушался к чувству Земли Опасность угрожала одной только Иом.
   Лангли с неистовым ревом выскочил перед скакуном Бекхарста. И взмахнул боевым молотом, целя в ноги лошади, как сделал до этого Скалбейн.
   Но под Бекхарстом был могучий боевой конь со множеством даров, обученный для сражения. Он перескочил через Лангли с такой легкостью, словно то была изгородь, не задев его и копытом. Габорну померещилось даже, что скакун полетел.
   Габорн вскинул щит, закрываясь. Вокруг непроглядной, ревущей стеной заклубилась пыль, слепя глаза.
   Он вновь сверился с чувствами Земли - ему ничто не угрожало. Только Иом. Он знал, где его Избранные и кто из них в опасности. Тут Иом повернулась и побежала прочь от него.
   - Нет! - вскричал Габорн.
   Повернулся и увидел, что Иом бежит к Биннесману. Она уже почти добралась до чародея.
   Джурим выскочил откуда-то и побежал вперед, надеясь своим телом и единственным кривым кинжалом загородить дорогу к ней бешено скачущему всаднику.
   Конь Бекхарста, проносясь мимо Габорна, снова прыгнул вверх.
   "Ударь!" - приказала Земля.
   Габорн на мгновение замешкался. Затем метнул молот. Тот полетел, со свистом кувыркаясь в воздухе, но упал позади цели.
   Сердце Габорна замерло в груди, когда он подумал, что его медлительность может стоить Иом жизни.
   Тут вперед бросилась вильде с посохом в руках. Она сделала им резкий выпад. Посох задел копье, из копья вырвалась молния. Она перекинулась на вильде, и та на мгновение вся окуталась светом. Но посох ее продолжил начатое движение, ударил в колени боевому коню, и молния опалила несчастное животное.
   Лошадь, заржав от боли, упала как подкошенная. Вильде снова взмахнула посохом, целясь на сей раз в затылок Бекхарсту.
   Бекхарст откинулся назад и метнул копье.
   Из-за даров метаболизма в глазах Габорна все это происходило медленно. Белое копье неспешно летело в спину Иом.
   - Падай! - крикнул он.
   Джурим почти уже добежал до Иом, держа в руке свой изукрашенный драгоценными камнями кинжал. Он увидел копье и прыгнул вперед. Копье попало в цель, и Джурим закричал. Из ног его вырвался свет, озарив все вокруг.
   Оцепенев на мгновение, Габорн смотрел, как копье пронзает Джурима. Оно вошло в грудь, между ребрами, и вышло со спины.
   Тут вильде нанесла яростный удар Бекхарсту, обезглавив его, и фонтаном хлынула кровь.
   Копье все-таки задело правое плечо Иом, и Габорн со страхом увидел расплывающееся по ее платью красное пятно.
   Она упала.
   Элементаль ревела в вышине, хлеща людей порывами ветра. В венце ее сверкали молнии. Испуганно ржали лошади. Биннесман, стоя с посохом в руке, напевал защитное заклинание против урагана. Затем он коснулся посохом неподвижной фигуры Иом.
   И тогда элементаль полетела дальше, торжествующе завывая, словно насмехаясь над потугами этих ничтожных смертных.
   ГЛАВА 33. ОТКРОВЕНИЯ
   Учение ведет за собой мудрость. Мудрость ведет за собой силу. Сила ведет за собой ответственность.
   Надпись на стене в ПалатеЧисел Дома Разумения
   Иом очнулась от жгучей боли в плече. В лагере царило смятение.
   Биннесман уложил ее ничком или она сама так упала? Тут ей вспомнилось все - как она бежала от всадника, надеясь отвлечь его от Габорна, как бросилась на землю, когда Габорн велел ей упасть, как плечо обжег наконечник копья.
   Долго пролежать без сознания она не могла. Вдали еще слышен был рев ветра. Ураган уходил на северо-восток, к горам.
   Элементаль Темного Победителя нанесла удар и удалилась. Но лагерь она практически разорила. Сорвавшиеся с привязи лошади разбежались чуть ли не по всей равнине.
   Вокруг Иом собрались все, и все вздохнули с облегчением, когда она открыла глаза. Биннесман смазал ее рану каким-то бальзамом. Ощущать эту мазь на коже было столь же приятно, как держать на языке подогретый мед.
   Иом, охая от боли, попыталась встать на четвереньки и увидела неподалеку чьи-то окровавленные тела. Менее чем в двенадцати футах от нее лежал Джурим. Она поняла, что этот верный слуга, скорее всего, мертв, раз никто не стоит возле него на коленях. И что погиб он, спасая ее.
   - Джурим! - позвала она, надеясь, что он все-таки жив.
   - Не вставайте пока, - сказал Биннесман. - Рана неглубокая, но лучше ее не тревожить.
   - А что с Джуримом? - спросила Иом. Биннесман покачал головой.
   - Джурим и сэр Хэнди погибли.
   Известие это ее глубоко опечалило. Сэра Хэнди она знала с самого детства. Ему было всего восемь лет, когда этот застенчивый мальчик был представлен ко двору своим отцом. А Джурим был таким безупречным слугой. Иом посмотрела на свою маленькую ранку. Они погибли, чтобы спасти ее. Габорн потерял всех своих стражников.
   - Со мной все хорошо. Это же просто царапина.
   - Ваше счастье, что копье не достало до сердца, - произнес Биннесман. - А так бы и было, когда бы не вильде.
   Иом снова привстала. Биннесман попытался ее удержать, но тут же понял, что это бесполезно.
   - Ну, ладно, - сказал он. - Кровотечение прекратилось. С вашими дарами до завтра точно все заживет.
   И он пошел к Боринсону, возле которого, пытаясь облегчить его страдания, стояла на коленях Миррима.
   Иом поднялась на ноги и, оглянувшись, увидела вокруг своих друзей. На нее с искренним беспокойством смотрели Аверан, Габорн, Лангли, Скалбейн. Всего в двух дюжинах ярдов лежало тело человека, который пытался ее убить. Рыцари Рофехавана изрубили его в куски, чтобы уж точно не сомневаться в его смерти.
   Иом подошла к Джуриму. Копье прошло навылет, и выжить после этого он никак не мог. Но она все-таки взяла его за руку, безвольную и еще теплую.
   "Кто знает, когда наступает смерть, и не слышат ли нас мертвые?" подумала она.
   - Джурим, - прошептала Иом ему на ухо, затуманив своим дыханием его золотую серьгу. - Ты спас меня, мой верный слуга. Благодарю тебя. И если есть какая-то возможность в этом или в ином мире вознаградить тебя, я это сделаю.
   Она долго сидела так, держа его за руку. Потом, подняв взгляд, увидела над собой барона Кирку. Вид у него был растерянный, в глазах стояли слезы.
   - Можем ли мы что-нибудь для него сделать? - спросил барон.
   Как это должно быть ужасно, подумала она, познакомиться со смертью столь жестоким образом! Всего несколько часов, как он обрел дар ума, и за это время у него на глазах погибли десятки людей.
   - Можем, - ответила Иом. - Можем так прожить свою жизнь, чтобы деяния наши стали ему памятником.
   Губы Кирки зашевелились, и на мгновение Иом показалось, что он сейчас попросится к королю на службу, возьмет дары и пойдет сражаться. Но он ничего не сказал. Отвернулся и отошел.
   Пока он был дурачком и не понимал, что такое смерть, он убивал в Каррисе опустошителей. Но сейчас как будто утратил всякое мужество. Она вспомнила старую поговорку: "Дурак лечит дурака". На него Габорн потратил форсибль понапрасну.
   Двое рыцарей подошли забрать тело, И она положила руку Джурима ему на грудь так, чтобы прикрыть рану.
   Потом посмотрела на Аверан. Большой дуб, под которым та сидела до нападения, лежал теперь на боку, вознося свои кривые сучья на высоту в двадцать футов. Ветер вырвал из земли чуть ли не всю траву. Аверан скорчилась возле дуба, обхватив руками колени, и Иом почему-то удивилась. Как будто ожидала, что этот свирепый ураган должен был девочку унести.
   Биннесман тем временем расспрашивал Боринсона:
   - Вы можете вздохнуть как следует? Боринсон зарычал от боли.
   - Да из меня вышибло весь дух!
   Иом нашла глазами Габорна. Тот смотрел на нее так, словно хотел просверлить взглядом.
   Все вокруг, глядя на нее, перешептывались: "Хвала Силам!", но в глазах Габорна она прочла осуждение. Он жестом велел окружающим оставить их вдвоем.
   - Почему? - начал он говорить, когда все посторонние удалились. Почему Темный Победитель пришел за тобой?
   Иом не хотелось обременять его еще одной загадкой.
   - Я... ну...
   - Пожалуйста, говори, - сказал Габорн.
   - Он хочет твоего сына, - ответила Иом. - Он знает, что я ношу твоего сына. Габорн переспросил:
   - Моего сына?
   - Да, - подтвердила Иом. - Он еще в замке Сильварреста сказал, что чует "сына в моей утробе".
   Не так она хотела сказать ему об этом. И боялась теперь, что он рассердится на нее за то, что она скрывала такое известие.
   - Потому я и взяла столько даров, - прошептала Иом. - Хочу, чтобы он родился побыстрее. Если Темный Победитель так жаждет его смерти...
   Глаза Габорна заблестели, он сморгнул слезы радости. Хотя это могли быть и слезы печали. Ведь они с Иом взяли слишком много даров метаболизма, чтобы вернуться когда-нибудь к нормальной жизни. Их дитя еще не достигнет совершеннолетия, когда оба они состарятся и умрут. Когда ему исполнится двенадцать, им, с шестью дарами метаболизма на каждого, будет уже по сто лет. Дары жизнестойкости помогут сохранить здоровье, но тело износится все равно, И даже если ребенок благополучно появится на свет, взрослым его Иом и Габорн никогда не увидят. Габорн понимал это, он знал цену, которую Иом заплатила ради своего ребенка.
   Габорн опустился на колени рядом с ней, обнял.
   - Давай-ка, полежи немного.
   - Со мной все в порядке, - сказала Иом.
   - С тобой не просто все в порядке. С тобою все чудесно, - сказал Габорн. - Только больше не скрывай от меня ничего.
   Он снял плащ, расстелил на земле. Иом прилегла. Голова у нее кружилась, но на ногах стоять она вообще-то вполне могла. Биннесман все занимался Боринсоном.
   - Когда же ты собиралась сказать мне? - спросил Габорн.
   - Не знаю, - призналась Иом. - Я думала дождаться какой-то передышки между битвами или пока ему не исполнится два-три месяца. Что из этого случилось бы раньше...
   Габорн принужденно улыбнулся. За улыбкой его таилась тревога.
   - Что ж, тогда я рад, что случилась передышка между битвами.
   Рев Темного Победителя затих, но вдали еще слышались раскаты грома. Одна за другой в небе сверкнули две молнии.
   Аверан одолевали чужие и ненужные ей воспоминания. Боль в желудке почти прошла, пот уже не лил с нее градом, но чувствовала она себя так, словно молнии эти попадали прямо в нее.
   На Манганской скале тревожно шипели опустошители.
   Раскаты грома пробудили в девочке поистине жуткие воспоминания: бег по узким ущельям гор Брейс, тысячи испуганных опустошителей вокруг, сплошь сверкающее небо, гроза, которая слепит и оглушает.
   То были отрывки последних впечатлений Смотрителя.
   Она переживала сейчас его страдания как свои. Прошедшая ночь была столь холодна, что у него ломило все суставы, пока он не отогрелся кое-как, сбившись в кучу с другими опустошителями в норе.