Неизвестно, чем бы закончилось все это побоище, но внезапно, перекрывая высокий крысиный клич, воздух огласился новым, еще более высоким и сильным звуком.
Звуком милицейского свистка.
В один миг все замерло, как будто кто-то нажал кнопку «стоп-кадра» на невидимом пульте. И в наступившей тишине разнесся множимый эхом звук шагов – неторопливых, твердых, уверенных.
– Тэк, – произнес низкий, но чрезвычайно громкий голос. – Правопорядок нарушаем. Телесные повреждения наносим. Запрещенные сильнодействующие вещества употребляем…
Меж изломанных напряженными позами тел, в коридор пустого пространства, незаметно разделившего противников, заложив руки за спину, неторопливо вошел огромного роста человек в сверкающей сказочным лоском милицейской форме.
Это был Волкоп – всем известный Волшебный Милиционер, гроза преступности и темных сил на вверенной ему территории Волшебного города Москва. Единственный официально на то уполномоченный страж порядка, если не считать полосатых и крылатых гаишников – своеобразных добрых фей Волшебной Москвы.
Волкоп оглядел присутствующих тяжелым взглядом из-под надвинутого козырька лихо загнутой фуражки. И сказал:
– Несовершеннолетние, значит… Хм… Наказать бы вас, как следует, да родителей жалко. Впрочем, в следующий раз не посмотрю и на возраст – всех на сто первый километр отправлю…
И Волкоп похлопал по висевшей на бедре кобуре. Их нее торчала рукоятка реализатора – особого оружия, с помощью которого Волкоп одним нажатием курка отправлял правонарушителей за пределы Волшебной Москвы. Что с теми происходило дальше, было загадкой даже для самого Волшебного Милиционера.
Впрочем, его мало волновала дальнейшая судьба правонарушителей. Его делом была охрана порядка, а не переживания по поводу загубленных душ. Он был предельно профессионален и совершенно неподкупен своего дела, и именно оттого его боялись и уважали.
Вот и теперь злая и, бесстрашная, казалось, казалось, толпа хулиганов как-то сникла, потеряла боевой дух и начала расползаться. Волкоп некоторое время удовлетворенно наблюдал за отступлением двух враждующих армий. А затем поймал своим жестким взглядом Тему.
Тот все еще находился под воздействием крысиного яда. Тяжело дыша и с трудом сдерживая себя, чтобы не броситься на кого-нибудь – так, безо всяких причин – Тема ждал. Он знал, что Волкоп оказался здесь неспроста. Конечно, правопорядок правопорядком, но дело могло оказаться совсем в другом… И Тема не ошибся.
На его плечо легла тяжелая и твердая, словно отлитая из гипса, рука.
– А ты пойдешь со мной, – сказал Волкоп.
Спорить с ним было бессмысленно, да и не хотелось. Крысиное бешенство внезапно оставило Тему, уступив место опустошенности и невероятной усталости. Так всегда бывает после крысиного укуса.
Они вышли из здания цеха. Огромный двор был завален странными железными конструкциями, которые ползали с металлическим скрежетом, сталкивались и путались проводами и своими ржавыми конечностями, трещали разрядами тока и бились в бесконечной агонии. Несомненно, до начала Игры, здесь производили что-то для оборонной промышленности, и без радиации не обошлось…
Мясорубщики растворились в бескрайних заводских лабиринтах. Крысы же толпились в сторонке, молча наблюдая за тем, как уводят Грызуна.
Первый раунд битвы прошел вничью. Но это было только начало.
– Куда вы меня? – мрачно поинтересовался Тема. – К родителям? Только маме не говорите ничего… И папе…
– К Архивариусу, – коротко сказал Волкоп.
– К дяде Архи? – удивился Тема. – Но почему?
Волкоп ничего не ответил. Они как раз подошли к его огромному, сверкающему хромом мотоциклу. Волкоп взгромоздился в седло и кивнул Теме: «садись, мол, назад».
– Поехали, – сказал он, – там разберемся…
4
Любители молча посмотрели друг на друга. В словах не было необходимости – все уже было решено осталось только произнести заклинание. Они взялись за руки, соединяя свои скудные магические силы в тихих словах, которые теперь бормотала Криста. Никто не мог гарантировать успеха: ведь и Богдан, и Эрик, и Криста продолжали оставаться всего лишь любителями!
Однако заклинания уже связывались в незримые узелки магических энергий. И то мистическое и жуткое нечто, что ждало их по ту сторону каменной двери, уже почуяло посягательство на тот барьер, которое было поставлено охранять. Оно рычало, словно бы предвкушая расправу над непрошенными гостями…
Криста говорила все громче и быстрее, голос ее уже сорвался на крик, а тело принялось содрогаться в колдовском экстазе. И вот, с последним криком из ее горла вырвался ослепительный голубой клубок – то, что можно было принять за стремительную шаровую молнию. Шар синего пламени рванулся к потолку тоннеля, отскочил от него, рассыпаясь искрами – и ударил точно в центр камня, преграждавшего туннель.
– А-а-а! – вырвалось из груди Кристы от избытка чувств.
– А-а-а! – вырвалось у Богдана – он просто кричал за компанию, и немножко со страху.
Эрик лишь крепче сжал руку Кристы. И все приготовились к худшему. Чему именно? Никто этого, конечно, не знал. От магии вообще можно ожидать чего угодно!
Синее пламя, между тем, охватило камень, заструилось электрическими разрядами. То, что было за камнем, неистово заревело, так, что земля под ногами любителей заходила ходуном, а с потолка посыпались крошки бетона.
И камень не выдержал: мелкие трещины с громким хрустом разбежались по нему и…
Камень осыпался на пол горкой серого песка.
Любители отшатнулись, ожидая того, что могло вырваться им навстречу из глубины черной бездны. Но продолжением грохота и рева была лишь пронзительная тишина. И только после нескольких секунд напряженного ожидания любители неожиданно услышали жалобное:
– Мяу!
Любители переглянулись. И, не сговариваясь, направились вперед – по ту сторону разрушенного ими барьера.
Там, на пыльном полу, прикованный тонкой цепочкой к рельсу, весь дрожа, сидел маленький полосатый котенок.
– Вот это да! – произнес Богдан. – Вот, значит, кто это ревел. Вот, от кого я чуть штаны не обмочил!
– Это все камень, – предположил Эрик. – Есть тут такая порода – Страх и Отчаяние. Гномы знали, из чего эту затычку делать…
– У, ты мой маленький! – засюсюкала Криста, беря на руки маленький дрожащий комочек.
Комочек немедленно перестал дрожать и принялся активно урчать и втираться в доверие.
– Снова мы кого-то подбираем, – проворчал Богдан. – То собака к нам прибьется, то вот такое маленькое чудовище…
– Не бросать же его здесь, – пожала плечами Криста, освобождая котенка от цепочки. – Теперь, когда заклятье охранных демонов снято, кто его будет кормить?
– Мы и будем, – решительно сказал Эрик. – Как назовем его, а?
– Чудовище! – заявил Богдан. – Теперь он всегда у меня будет ассоциироваться с этим ревом и седыми волосами, которые я по его милости заработал.
– Ну, пусть будет Чудовище, – ласково произнесла Криста, почесывая котенка за ухом. – Ты ведь не против?
Чудовище в ответ только лишь пискляво мяукнуло.
– Все это замечательно, – сказал Эрик. – И теперь нам осталась самая малость: добраться до другого конца этого тоннеля. Кто помнит диаметр планеты Земля?
Любители призадумались: задача предстояла нешуточная: добраться сквозь всю Землю до Волшебного полигона Нью-Йорк.
О том, что гномы прокопали такой тоннель, в Волшебной Москве прознали давно. Как известно, гномы затеяли это грандиозное предприятие исключительно с практической точки зрения: их интересовала промышленная добыча специфической горной породы под названием Американская Мечта. Кроме того, Волшебный Нью-Йорк представлялся перспективным рынком для волшебной экономики Москвы. Ну и, наконец, это было единственное место за пределами московской Локализации, где гномы смогли бы осуществить выход на поверхность.
Однако же после успешного завершения своего предприятия гномы неожиданно для всех закрыли входы и выходы в этот длиннющий тоннель, а его местонахождение засекретили. О причинах такого решения гномы умалчивали. И даже подкуп тут не помогал: у гномов чрезвычайно сильно чувство корпоративной солидарности.
И постепенно интерес к заокеанскому, а точнее – заподземельному миру поутих. И не было бы его и у любителей.
Если бы молодой Магистр неожиданно для всех не придумал, наконец, окончательные Правила для волшебной Игры. Но это уже другая история.
– Здесь есть рельсы, – задумчиво произнес Эрик. – Значит, по ним что-то ездит.
– Или ездило когда-то давно, – скептически сказал Богдан. – Что же нам теперь – «по шпалам, опять по шпалам идти куда-то туда по привычке?»
И принялся насвистывать популярную некогда песенку.
И неожиданно, словно откликнувшись на его свист, в глубине тоннеля вспыхнули автомобильные фары! Взревел низким рокотом двигатель, и прямо к любителям подкатило самое натуральное такси: желтое, с со светящимся фонариком с надписью «Taxi» на крыше. Было это такси какое-то древнее, из середины двадцатого века и на вид – совершенно не московское…
– Эй, куда едем? – с легким акцентом спросило носатое лицо, высунувшееся из окошка.
– В Нью-Йорк… – машинально пробормотал Богдан.
– Ну, это понятно, – сказал таксист. – Тут в город только одна дорога. А куда именно?
– Мы пока не знаем, но по пути скажем! – решительно заявила Криста и подтолкнула приятелей к любезно распахнувшейся дверце.
Эрик с Богданом послушно полезли в машину. Вслед за ними на заднее сиденье запрыгнула и Криста.
– А чем расплачиваться-то будем? – тихо поинтересовался у Кристы Эрик. – Это же… Хм… Несколько тысяч километров…
Таксист, казалось, имел слух совы. И вставил:
– Это в ТОМ мире несколько тысяч. И если пешком – то за год не дойдете. А для Нью-Йоркского такси – двадцать минут по тоннелю…
– И часто у вас бывают пассажиры из Москвы? – с сомнением глядя на водителя, поинтересовалась Криста, пока тот разворачивал свою колымагу в тесном пространстве тоннеля.
Машина, тяжко охая, подпрыгивала на рельсах и шпалах, отчаянно болтались подвешенные к зеркалу четки, истошно чадил ароматизатор, и любителям стало даже интересно – как же это они будут ехать, пускай даже эти самые обещанные 20 минут?
– Не-а, – сказал водитель и вздохнул. – Вы первые. Семь лет тут уже стою, жду клиентов.
Богдан втянул голову в плечи и закатил глаза. В его голове принялся тикать счетчик такси – семь лет: «тик-так, тик-так»…
– Не расплатимся, – мрачно сказал он.
– Не беспокойтесь, – сказал таксист. – У нас не положено брать с клиентов деньги.
– А что же положено? – удивился Эрик.
– Желание, – мечтательно произнес таксист. – Я везу за желание…
– «Американка!» – удивленно хохотнул Богдан. – Это чего ж такого можно пожелать за семь лет по счетчику?
– Не беспокойтесь! – сказал таксист. – Ничего такого, что вызвало бы затруднение клиента. Кстати, меня Гриша зовут.
– Ну, да, типичное имя Нью-Йоркского таксиста, – сказал Эрик.
– Ага, – кивнул Гриша и дернул рычагом коробки передач. – А теперь держитесь!
Любители не очень-то поняли, что именно произошло, когда хрипло взревел двигатель, и их тела с силой вдавило в мягкий диван. Машину сначала затрясло – они скакнули по шпалам – но затем их швырнуло на гладкую стену, и за окном, все ускоряясь, замелькали редкие тоннельные лампы. Мелькая все быстрее, они, наконец, слились в одну бледную полоску.
– Окна лучше не открывайте, – посоветовал таксист. – Музыку любите?
И, не дожидаясь ответа, врубил на полную мощность какую-то совершенно неистовую в своем ритме восточную музыку.
Любителям показалось, что они вдруг попали в какой-то совершенно сумасшедший сон. Плавный ход машины укачивал, музыка вышибала из головы все мысли, а ее громкость не позволяла общаться друг с другом. Конечно, жизнь в Волшебной Москве предполагала ежедневные сюрпризы, порою совершенно удивительные и необъяснимые.
Но сейчас чувствовалось, что друзья покидают ставший привычным волшебный мир, и перемещаются в другой. Столь же волшебный – и, все-таки, совершенно чужой мир…
Трудно, сказать, действительно ли этот полет продолжался обещанные двадцать минут. Для любителей это время показалось вечностью. Ничто не говорило о том, что странное такси насквозь прошивает Землю по еще более странному тоннелю. Это был просто переход – из одного мира в другой.
И когда музыка стала казаться уже не столь громкой, Криста решила заговорить с водителем, тем более, что тот казался человеком вполне словоохотливым.
– И как там у вас сейчас, в Нью-Йорке? – поинтересовалась она, поглаживая дремлющее на коленях Чудовище, словно старая жительница Манхеттена, надолго покинувшая родные улицы.
– Да так, – пожал плечами таксист. – С одной стороны, вроде, как прежде, а с другой…
Он поежился, словно ему стало неуютно от собственных воспоминаний. И сделал музыку чуть тише.
– Не знаю, как у вас, а у нас обещали, что вся эта чертовщина закончится только когда какой-то там Магистр придумает какие-то там Правила. The Rules, understand me?
– Вполне, можно и по-русски, – сказала Криста, – у вас прекрасно это получается…
Сказала, а сама подумала: выходит, у американцев нет своего Магистра? Неужто и жизнь Волшебного Нью-Йорка, а может, и других Волшебных полигонов, зависит от одного этого несмысленыша Темы?
Что подумали Богдан и Эрик, осталось загадкой: они мирно спали, убаюканные ритмичными звуками музыки и тяжелым переходом.
– А пока в нашем городе нет спокойствия и стабильности, – продолжал Гриша. – Мало того, что морские твари просто покоя не дают, как еще и все эти призраки…
– Какие призраки? – спросила Криста.
– «Близнецы», – вздохнул таксист. – Как только началась эта чертова Игра, так появились призраки небоскребов Торгового центра. И все мертвые из земли восстали. Представляете: каждый день для них становится последним, каждый день в небоскребы врезаются два призрачных самолета, и город наполняется ужасом!
– Да, – покачала головой Криста. – К такому привыкнуть непросто…
– Это все божья кара! – неожиданно заявил таксист и коснулся четок под зеркальцем заднего вида. – За все грехи нашего города. А еще эти мавры…
– Мавры? – переспросила Криста. – В смысле – негры?
Машина неожиданно вильнула, швырнув Кристу на дверцу. Таксист в испуге посмотрел на нее и сказал дрогнувшим голосом:
– Вы только так их не называйте. При ЭТОМ слове они превращаются в… злых джиннов!
– Как интересно! – искренне сказала Криста. – Хорошо, я буду называть негров афроамериканцами…
– Мавроамериканцами, – поправил Гриша. – У нас многое изменилось с начала Игры. Никаких негров – даже намеков. И главное, запомните, чего у нас следует опасаться больше всего!
– Очень интересно! – подалась вперед Криста. – Я сама хотела об этом спросить у вас…
– Ну, мавров – само собой, – сказал таксист. – Про призраков я тоже рассказал уже. Есть еще мафия…
– Итальянская?
– Хм… – таксист замялся. – В общем-то, как бы да. Древнеримская.
– Чего?! – изумилась Криста.
– Мы сами в шоке, – признался таксист. – Только вот однажды утром все эти мафиози проснулись в римских тогах и сандалиях – как из голливудского фильма про этого, про гладиатора, видели? И жители пришли в ужас: полгорода оказалось римлянами! И знаете, где теперь заседает, хм, Нью-Йоркский профсоюзный Сенат?
– Ну, откуда ж я могу знать?
– В здании окружного суда! Все, как полагается – с колоннами, со статуями! А крестный цезарь – без ложной скромности снимает этаж в Эмпайр-Стейт-Билдинг! Вернее, берет арендой за покровительство над располагающимися там компаниями…
– Уютно у вас, как я посмотрю! – сказала Криста.
– Да уж… – пробурчал Гриша. – Хорошо, хоть Лукоморье пока независимо держится…
– Что еще за Лукоморье? – снова удивилась Криста.
– А, вы ж не в курсе… Ну, хоть про Брайтон-Бич слышали? Последний оплот русской культуры в Западном полушарии! Вот, этот оно, родимое, и есть…
Далеко впереди показалось пятнышко света. Точь-в-точь, как в рассказах людей, переживших кому. И Криста почему-то подумала, что тоннель это ведет не куда-нибудь, а аккурат «на тот свет». И, если задуматься, то, большому счету, так оно и было. Только вот задумываться было некогда.
Потому, что машина вдруг затормозила, и от отрицательной перегрузки любителей посетило ощущение тошноты.
– Таможня, – пояснил Гриша, и машина остановилась.
Точно напротив стойки со строгим человеком в форме.
– Я совсем не подумала об этом, – обеспокоилась Криста. – Мы даже загранпаспорта не подготовили…
– Ценности с собой есть? – скучающе произнес человек на чистом русском языке.
– Н-нет, вроде, – сказала Криста. – Нет у нас никаких ценностей…
– Да? – с сомнением произнес таможенник. – Даже моральных? Хм, мне говорили, что в Волшебной Москве с этим проблема, а я сомневался…
– Да вы что! – зашипел на Кристу таксист. – Если вы свои ценности контрабандой провезете – вас же посадить могут!
Богдан высунул голову в окно и выпалил хриплым спросонья голосом:
– Ум, честь и совесть – вот наши ценности!
– И дружба, – добавил Эрик.
– Так, – произнес таможенник и протянул таксисту пачку бумажных листков. – Пожалуйста, подробно задекларируйте…
– Что за декларировать? – удивилась Криста.
– Да ценности, ценности! – быстро сказал таксист и раздал любителям листки с надписью «Таможенная декларация».
– А «любовь» писать? – задумчиво произнесла Криста.
– Конечно, – сказал таможенник. – В каких количествах провозите любовь?
– А в каких разрешено? – поинтересовался Эрик.
– Только для личного потребления, – строго сказал таможенник. – Если любовь на продажу – придется платить пошлину…
– Нет, у нас только для личного! – заявил Богдан.
– Коммунистическую и иную скоропортящуюся и заразную идеологию не провозите? – с подозрением спросил у Богдана таможенник.
– Как можно! – возмутился Богдан. – Только буржуазную. В «Дьюти-фри» немножко прикупили…
Таможенник пододвинул к машине какое-то плоское корыто с густой белой жижей.
– Это еще зачем? – обмер Богдан.
– Это стандартная процедура для вашей же безопасности, – сказал таможенник. – Прошу вас опустить лицо в гипс для изготовления вашей посмертной маски…
– Посмертной? – переспросила Криста.
– Вы же, все-таки, прибыли на Тот Свет, – пояснил таможенник. – Так что, считайте, немножко умерли для прежнего, хе-хе… Шучу. Не отнимайте у меня время, гипс застывает!
– Котенка тоже макать? – поинтересовалась Криста.
– Вы с ума сошли! – возмутился таможенник. – Он ведь животное, а не какой-нибудь там иностранец! Будете его мучить – вас на электрический стул посадят!
– Так его, вроде, отменили? – сказал Эрик.
– Это за убийство отменили, – пояснил таможенник. – А за нарушение политкорректности возобновили!
…Друзья отплевывались и соскребали с лиц остатки гипса, а таможенник с видом скульптора придирчиво осматривал слепки.
– Как живые, – сказал, наконец, он. – Лучше всяких отпечатков пальцев! Итак – добро пожаловать в нашу гостеприимную страну, проклятые иностранцы! Надеюсь, вы не захотите у нас остаться и вовремя свалите из нашего светлого рая в свою вонючую и гнилую дыру!
Так закончились формальности, и перед такси взвился кверху полосатый шлагбаум.
Любители, несколько сбитые с толку таким приемом, хотели обменяться друг с другом первыми впечатлениями. Но тут же отказались от этой мысли.
Ведь машина уже вылетала из темных земных недр под лучащееся оптимизмом американское солнце.
5
Проделав довольно долгий пеший путь, Саша Шум неожиданно остановился, замерев с поднятой для шага ногой. Перед ним простиралась широкая и пустая трасса, ведущая прямиком под эстакаду МКАД. Казалось бы – бери, да и топай себе по гладкой дороге!
Но нет! У Саши были свои причины остановиться. И мысли его привычно полились вовне:
– Это очень странно – такая пустая дорога, – рассуждал Саша Шум. – Наверняка, это неспроста. Наверняка, кто-то что-то против меня задумал! Я даже знаю – кто! Это монстры с Тау! Вот сейчас я выйду на дорогу – а меня тут же грузовик – хрясь! – и раздавит в лепешку! Я все их задумки знаю! Меня не проведешь!
– Это ты верно мыслишь, – заметил Шум. – Мало ли, что там задумали эти пришельцы. Ты, главное, про бластер не забывай!
– Ага! – сказал Саша и снова натянул пакет на голову. – Теперь я в безопасности.
– Только не задохнись в своем скафандре! – посоветовал Шум.
Санитары стояли рядышком с Сашей, тупо таращась на дорогу. Им было, в сущности, все равно – раздавит или не раздавит их мифический грузовик. У них была одна задача: защищать Кандидата. И даже не столько его самого, сколько окружающих от своего подопечного. Ведь теперь от него можно было ждать вообще, чего угодно!
Наверное, Саша стоял бы так, на одной ноге и с пакетом на голове, очень долго, убаюкиваемый накапливающимся под целлофаном углекислым газом, но в воздухе раздался звук, как от моторчика сказочного Карлсона в известном мультфильме. Звук быстро приближался, и вот, прямо перед Сашей с неба опустился очень колоритный персонаж – инспектор ГАИ с огромными стрекозиными крыльями, покрытый, словно оса, поперечными черно-белыми полосками.
Всего этого великолепия Саша шум не увидел, поскольку его мир ограничился пакетом. Однако услышал приветливое:
– Инспектор Горемыкин! Гражданин, проблемы?
Санитары несколько напряглись, готовясь к любым неожиданностям. Однако пациент повел себя вполне адекватно: он просто лихо сдвинул пакет на макушку и заговорил спокойным уверенным голосом:
– Проблемы – вещь относительная. Вообще, большинство проблем мы придумываем себе сами. По большому счету, проблем, как таковых не существует. И если каждый из нас поймет это и примет за правило, то проблемы постепенно исчезнут из нашей жизни, уступив место позитивным эмоциям. Я выступаю за беспроблемный взгляд на окружающую действительность. Голосуя за меня, вы голосуете против всех своих проблем!
Санитары дружно зааплодировали.
– Это ты о чем? – спросил Саша.
– Тихо! – прошипел Шум. – Я же тебе репутацию создать пытаюсь…
Инспектор слушал всю эту тираду с открытым ртом, будто неожиданно сам впал в транс от этой плавной и продуманной речи. Но быстро пришел в себя, откашлялся и произнес:
– Агитируете? Ну-ну…
– Я дорогу перейти боюсь, – вдруг совсем другим, жалобным голосом произнес Саша.
– А, это понятно, – сказал инспектор Горемыкин. – Сам иногда боюсь, с тех пор, как летать начал. Но вас, как одного из Кандидатов, мне велено сопроводить на спецмашине до самого метро!
– А к чему это – до метро? – пробасил Чип.
– Зачем нам в метро? – с неудовольствием пробасил Дейл. – А если у Кандидата приступ случится от замкнутого пространства?
– Кандидат, кандидат, – пробормотал Саша Шум. – О чем это они все говорят?
– Приступ – не приступ, но велено вас у метро высадить! – строго сказал инспектор Горемыкин. – Так принято у нас Игроков встречать…
– Теперь – про игроков каких-то говорят, – прокомментировал Саша, снова натягивая на голову пакет. – Понапридумывали тоже… Вокруг меня одни сумасшедшие…
Последние слова прозвучали под пакетом – глухо и таинственно.
Но санитары уже бережно сажали его в тихо подкативший огромный «бентли» с символикой патрульно-постовой службы. К сожалению, Саша Шум не мог по достоинству оценить роскошь данного экипажа. Он жил в несколько иной реальности, лишь отчасти соприкасавшейся с нашей. Тем не менее, он был рад помощи со стороны органов охраны правопорядка, и благодарно улыбнулся гаишнику.
– Добро пожаловать в Волшебную Москву! – козырнул Горемыкин и строго сказал санитарам:
– Вам к Архивариусу надо. Впрочем, в метро вы сами все поймете…
Он с улыбкой проводил взглядом удаляющуюся машину и произнес самому себе:
– Неужели все это, наконец, закончится? Ох, не верится что-то… С таким-то Кандидатом…
…Когда, уже стоя на эскалаторе, Саша Шум внезапно понял, что длинный ребристый язык затаскивает его прямо в пасть колоссальному подземному чудищу, он истошно завопил и бросился обратно – вверх по эскалатору.
Эскалатор, будто бы и ждал этого: он взревел и прибавил скорости – так, что как бы не старался Саша, он все равно продолжал спускаться вниз с прежней скоростью.
Санитары некоторое время гнались за пациентом, в котором оказалось неожиданно много свежих сил, пока, наконец, не схватили его. Схватили, впрочем, аккуратно и бережно. Тут же принялись извиняться перед Сашей, отряхивать его и заискивающе улыбаться.
Саша успокоился так же быстро, как и взволновался до этого.
– Все, все! – сказал он. – Я в порядке! Просто небольшой стресс. Никаких проблем! Какие проблемы могут быть у Кандидата? Кстати, я Кандидат чего? Медицинских наук, как Андрей Алексеевич?
Санитары лишь пожали плечами в ответ: они сами ничего не знали.
– Надо ехать к Архивариусу, – наставительно сказал Шум. – Он все и объяснит.
– Ну, так поедем скорее! – решительно сказал Саша.
И вдруг, оттолкнув расслабившихся санитаров, снова бросился по движущейся лестнице – на этот раз вниз.
Санитары догнали Сашу только на перроне станции. Тот сидел на скамеечке и задумчиво смотрел в стену, на которой были расписаны названия станций. Санитары проследили взгляд Саши и увидели вместо привычных названий станций полоски с какой-то арабской вязью.