Страница:
– Нормально, – сказал себе Никита. – Начинался обычный рабочий день капитана Флинта… Кефирчику бы… Эй! Кто-нибудь! А ну, сюда, живо! Шефу хреново!
Дверь скрипнула, и в каюту нерешительно просунулась начисто выбритая голова.
– Эй, как тебя… Забыл… – Никита пощелкал пальцами.
– Тинки, кэп! – обиженно протянул пират.
– Ага, Тинки… Слушай, мне бы кефиру, а?
– Чего? Может, как обычно, немного виски?..
Одного упоминания про виски Никите хватило, чтобы его вывернуло прямо на подушки. Стало немного полегче. Он встал и вышел на палубу. Непонятно почему, но он ожидал порыва свежего ветра в лицо и пригоршню холодных соленых брызг… Тряхнув головой, Никита прогнал наваждение и склонился над фальшбортом.
Там, внизу, действительно была вода. Только спокойная, даже несколько застоявшаяся. В этой воде довольно грустно смотрелся плавающий кругами дельфин.
«Сколько же лет этому дельфину? – тупо подумал Никита. – Если столько же, сколько и пиратам… Разве живут они столько? Хотя эти кубики, что валялись на гидрокостюме… Его что, тоже подпитывают экстрактом?..»
Никите вернулось ощущение реальности. Конечно, реальности не совсем правильной. Другой реальности. Той, что против его воли стала для него теперь своей. Надолго, если не навсегда…
– Кэп, мы выходим в сектор, – раздался сзади голос Тинки. – Прикажете готовиться к высадке?
Никита помотал головой, пытаясь утрясти мысли в надлежащий порядок. Мысли не хотели складываться. Собственно, мыслей-то особо и не было. Что за сектор? Что за высадка?
– А ну, напомни, – сказал Никита. – Что-то у меня с головой после вчерашнего…
Тинки понимающе хмыкнул. И сказал:
– Вы вчера здорово погуляли, кэп. А на сегодня у нас намечается выход к колонии в поясе астероидов системы Никосия. Отличный план, кэп! Столько материала – и почти никакой охраны!
– А-а… – протянул Никита. – Все понятно. Ну, действуйте…
Тинки удивленно вскинул брови:
– То есть? А когда вы примете управление «Катрин-2»?
Вот это номер! Он ведь как и.о. кэпа и впрямь должен теперь взойти на капитанский мостик! И не облажаться при этом! Какой кошмар… Ну, Док…
– Ага… Все нормально, Тинки. Зайду к Доктору для начала. Пусть даст таблеток от головы…
– Только вы недолго. Мы будем в расчетной точке через сорок минут…
Никита поправил то, что сам для себя назвал камзолом, и услышал, как на пол что-то упало.
– О, совсем забыл про этот бокс, – усмехнувшись, сказал себе Никита. – Какой я все-таки молодец: несмотря ни на что, выполнил задание. И осталось всего ничего… Вернуться…
…– Черт вас возьми, Док! Как я должен командовать этими негодяями? А как управлять кораблем?! Я ничем, кроме велосипеда, управлять не умею! Вы хотите, чтобы они меня сразу раскусили?
Никита был в ярости. Вернее, в ярости был кэп Хантер, та его часть, что жила в нем, вопреки его воле. И этой части ужасно хотелось вспороть шпагой тощее брюхо Доктора. Часть же, принадлежащая Никите, трепетала от страха и неуверенности. Помимо страха оказаться раскрытым перед «своими» сообщниками, ему дико не хотелось участвовать в расправе над ни в чем не повинными людьми. Это было не просто ужасно – это было отвратительно, настолько мерзко, что просто не укладывалось в сознании. Особенно при отсутствии какого бы то ни было выхода.
Док же выглядел совершенно спокойным. Будто и не зависела его судьба от судьбы фальшивого кэпа Хантера. Хотя трудно сказать, что может твориться в душе у маньяка. Более того, самого масштабного во всех мирах серийного убийцы, на фоне которого какой-нибудь там недобитый Борман выглядел просто неопытным практикантом…
– Не будьте тряпкой, кэп, – сказал Доктор. – Неужели вы думаете, что я буду подставляться столь глупым образом? Или вы считаете, что настоящий кэп Хантер обучался водить звездолеты в пилотской школе сил Безопасности? Право же, не смешите меня… Видите это?
Доктор показал Никите прозрачный кубик – таким пользовался кэп Хантер еще тогда, в капитанской рубке «Катрин-2».
– Знакомая вещь, не правда ли? – сказал Доктор. – Когда вы прибудете на корабль, я дам вам ее. И вы все поймете.
– А почему не сейчас?
– Потому что вы будете использовать этот накопитель только у меня на глазах. Это гарантия моей безопасности. Если что-то пойдет не так – я дистанционно разряжу его. И «Катрин» не долетит до точки назначения. Потому что останется без единственного человека, способного справиться с управлением. Так что удрать у вас не выйдет…
– Так вы что, всегда держали при себе кэпа таким шантажом?
– Побойтесь бога, как это было бы возможно? Кэп слишком уж независим и не в пример более коварен чем вы, хе-хе… Но и его можно ввести в заблуждение. В конце концов за долгие годы он не изменился, психологически оставшись все тем же мальчишкой, укравшим у меня Кристалл… Ну все, достаточно разговоров. Отправляйтесь на корабль. Я скоро буду.
…Никита с замершим сердцем шагнул в черный проем последнего в длинном коридоре люка, шагнул, словно в бездну, в колодец, дна которого не видно…
Когда под ногами вспыхнуло звездное небо, вначале трудно было удержать равновесие, но Никита собрал в кулак все душевные силы и гордо прошествовал в центр рубки, где на условном полу мерцал значок с неизвестным символом. Он обернулся к сопровождавшим его пиратам и, не зная, о чем, собственно, следует говорить в такой ситуации, просто громко приказал:
– Доложить обстановку!
Пираты переглянулись. Однако находившийся тут же Тинки не смутился. Он иронично подмигнул остальным и заговорил:
– Промышленный астероидный район, номер черт-те какой, обслуживается автоматами и каторжными рабочими из числа приговоренных к высшей мере наказания. Ребята что надо. Даже жалко пускать их на сырье. Из них бы в команду пополнение…
– Дальше! – приказал Никита.
– Вот я и говорю, – продолжил Тинки, – народец так себе, качество сырья наверняка низкое, однако ж их тут около пяти тысяч. Неплохой кусок, кэп…
Пираты довольно закивали. Видимо, предстоящая операция сулила немалые блага. Никите же новость пришлась не по душе. Еще пять тысяч уголовников? Просто замечательно! Даже в той тюрьме, в затхлом мирке бандита Кочета, негодяев было поменьше. И не факт, что все они были так же приговорены к «вышке»…
– Так вот, – продолжал увлекшийся Тинки, – эдакая толпа народа – но охрана совершенно несерьезная. И это понятно – кого здесь охранять? Смертников, что ли? Это нечто вроде большой астероидной тюряги. Оборона построена преимущественно на пресечение побега и защите от возможной попытки освобождения заключенных. Вряд ли кто готов здесь к серьезной атаке нормального боевого корабля. Риск, конечно, есть, но…
В этот момент в рубку вошел Доктор.
– Прошу прощения за опоздание, – улыбнулся Док.
– Что-то вы слишком часто стали опаздывать, – мстительно сказал Никита. – Как бы не пришлось вас наказать…
Доктор изменился в лице и пробормотал какие-то извинения. После чего поднес Никите знакомый уже кубик. И пристально посмотрел ему в глаза, как бы напоминая о своих словах, сказанных ранее.
Никита принял из рук Доктора кубик и, как ему показывал Док, приложил тот к виску.
…Это ощущение было ни на что не похоже. Будто он вдруг внезапно стал богом. Будто сразу познал суть вещей, все истины, пережил все ощущения, родился и умер одновременно.
Он стал другим.
И понял. Понял все, как и обещал ему Доктор.
Не только управление кораблем стало ему доступным. Боже, да ведь это не сложнее, чем кататься на велосипеде! Он ощутил свое могущество, понял его цену и ничтожество стоящих вокруг него людей. Что его держит, чтобы не сделать то, что хочется только ему одному? Исполнить собственные желания, каковые только и имеют цену в этом ничтожном мире людей, что никогда не смогут стать ему ровней? Что останавливает его в желании раздавить этих ничтожных мерзавцев парой ловких и точных движений?
Только кривая улыбка Доктора, в руках которого сверкает гранями Кристалл. Один из тех загадочных кристаллов, пришедших из глубин миллиардов чужих Вселенных. Таких чуждых нам и в то же время совершенно близких, родственных…
Никита почувствовал, что еще миг – и он достигнет понимания сути поставленной кем-то перед людьми проблемы… Еще мгновение, и он достигнет полного понимания – и хаос прекратится, и он установит во всех мирах покой и гармонию…
Однако этого единственного мига не хватило. Тело дрогнуло и потеряло равновесие, словно не выдержав навалившейся нервной нагрузки. С огромным трудом Никита удержался на ногах.
Теперь он был просто кэпом. Могучим, зорким, свирепым, безжалостным, с реакцией хищного насекомого.
Но всего лишь человеком. От этого сознания стало немного тоскливо, и Никита мельком подумал, что надо бы выпросить у Дока еще одну порцию этого экстракта.
И в мозгу промелькнула вдруг сладкая и одновременно страшная мысль: он больше не такой, как прежде.
Он не сможет жить без этого экстракта…
Прогнав эти мысли, Никита повернулся лицом по курсу корабля и желчно бросил в воздух перед собой:
– По местам стоять! Готовность – ноль!
– Ага!
– Поняли, кэп!
– Нет проблем!
– Разорвем их!
– Мы устали ждать, кэп!
И Никита возложил ладони на нейроприемники.
Вот он, этот бесформенный кусок породы, медленно вращающийся вокруг собственной оси и одновременно – вокруг далекой синей звезды. Сколько мертвого камня кружилось по этой орбите миллиарды лет, пока какой-то промышленник не решил, что людям может понадобиться что-то из этой радиоактивной кучи космического мусора…
Почему людям не сидится на своих планетах? Неужто им мало того, что дают им чудесные, насыщенные солнцем и воздухом миры? Ведь даже с самых замечательных, самых прекрасных и комфортных планет люди неизменно лезут в пекло и холод убийственных мертвых пространств…
А ведь он почти нашел ответы на эти и множество других вопросов! Ему не хватило совсем немного времени… Или количества этого самого экстракта?
Боже, только сейчас он осознал: он ведь впитал в себя энергию множества человеческих душ! Он потребил их, словно людоед – мясо своих трепещущих жертв!
Неужели он стал подобным чудовищем, отвратительным духовным каннибалом?! Есть ли вообще такое понятие? Не скажешь ведь – каннибалом «душевным». И как ему жить теперь, с сознанием этого? Как жить? Без очередной дозы…
…Никита, не напрягаясь, выяснил систему обороны местного гарнизона. Собственно, обороны толком никакой и не было. Он небрежно отмахнулся от боевых автоматов, словно от комаров, парой щелчков сбив с камня оборонительные генераторы и ракетные установки. После чего подошел поближе и завис в непосредственной близости от астероида, окутав его пузырями «живого поля». После чего выдул до ближайшего пузыря кишку туннеля.
Все. Можно было браться за дело.
Никита снял руки с нейроприемников. И повернулся к Доку. Тот незаметно с ухмылкой поаплодировал ему. Видимо, Никита оправдал его ожидания.
– За мной! – приказал Никита и решительно направился в абордажный ангар.
Здесь уже ждала его ватага соратников по оружию, редкостных мерзавцев, но славных друзей и бесстрашных вояк. В кровь хлынул адреналин, руки сжали рукояти любимых пистолетов – оружия старого, но на редкость эффективного.
Кровь кипела и звала вперед, на вражеский огонь, на смертоносную сталь. Потому что смысл был в самой драке, а вовсе не в ее результатах! Потому что подсчитывать барыши приятно только тогда, когда за них пришлось не на шутку рискнуть своей шкурой! Так было всегда – и тысячу лет назад, и сто, и так будет сейчас.
…Стена ангара дернулась и со скрипом поползла верх.
– А-а-а! – заорал Никита и, взмахнув шпагой, бросился в пустоту.
Пустота пружинила под деревянными каблуками, и неуклюжие ботинки не казались теперь неудобными. Все было так, как и должно быть. Ведь сверкающая сталь неуместна в руках того, кто предпочитает кроссовки. И никакая броня не спасет от умелой руки, удлиненной активированной сталью, и никакой панцирь не убережет от огромной мультикислотной пули, даже если та будет выпущена из старой пищали…
Вот они, испуганные человечки, считающие себя бойцами! Ну, что же вы не падаете в ужасе ниц? Почему не молите о пощаде?! А, вы стреляете в меня? Это прекрасно! Вы сами накликали свою судьбу! И судьба эта будет незавидна!
– Получай! На! А вы, сэр, не желаете ли пулю в лоб? Пожалуйста! И вы? Последняя – только для вас! О боже, – у вас голова растворилась – поверьте на слово, это мерзко… О, как вы добры, протягивая мне этот прекрасный штык-нож! Будьте любезны, примите его назад, в горло! Ой, простите, я, кажется, задел вас шпагой. Заберите назад свою голову – мне она совершенно ни к чему… Любезнейший, зачем же так брызгаться кровью? Вы запачкали мою рубашку. И извольте не хрипеть мне на ухо! Противно, ей-богу! Умрите молча, как мужчина!
– Эй, Сэм! Слева!
– Эк! Уф, чуть не подставился! Спасибо, Тинки!
– Они заперлись! Резак сюда и гранату! Ну, прям, как дети, честное слово…
– Вперед! Гранату и огонь вдоль тоннеля! Порядок, движемся… Что там у Тимми? Связь восстановили?
– Двоих ребят потеряли, кэп. Но уже прошли сектор.
– Жаль ребят. Ничего, кого живым возьмем – потешимся.
– Ох, кому-то несладко придется…
– Сэм, сними вон того, за ящиками – видишь, башка торчит?
– Давай удлиненный заряд в эту щель. Ишь, задумали отсидеться…
…– Ну что, будем говорить код доступа?
– Только не… не… бейте… Семнадцать пятьдесят два сто четыре…
– Так… Смотри-ка, не соврал, молодчина. Сэм, пристрели его.
– Не на…
– Собаке – собачья смерть…
…Никита стоял на высоком пандусе, под которым брела бесконечная колонна мрачных осунувшихся людей в одинаковой арестантской одежде. Но смотрел он не на это несчастное сырье, у которого внезапная радость освобождения сменилась ужасом грядущей неизвестности.
Он смотрел на свои руки. Они, как и вся его одежда, были покрыты бурыми пятнами запекшейся крови.
Чужой крови.
Только сейчас, когда прошло действие проклятого экстракта, Никита смог в полной мере оценить ужас происшедшего. Он бывал в разных переделках. Ныряльщику нередко доводится драться, порой даже видеть смерть. Но никогда еще ему не приходилось убивать.
И сейчас его переполняло чувство ужаса и потери. Потери части своей души, словно высосал ее из него сублиматор зловещего Доктора…
– Поздравляю, кэп, – послышался знакомый голос.
«Легок на помине, – мрачно подумал Никита. – Хоть сейчас бы отвязался, душегуб! Хотя…»
– Скажите, Док, когда в следующий раз мне придется использовать этот… экстракт?
Доктор издал странный смешок.
– А почему вас так это интересует? – вкрадчиво спросил он.
– Да так… – уклончиво ответил Никита. – Мне просто показалось…
– Ну да, – кивнул Доктор. – Когда экстракт действует на сознание, может показаться многое. Например, что вы – бог. Это случается почти всегда. И это очень интересный предмет для изучения. Только вот экстракт необходимо экономить. Он нужен для более важных дел…
Никита сам не понял, как оказалось, что он нависает над Доктором, раздувая в ярости ноздри и тряся того за воротник халата. Доктор, несмотря на тряску, продолжал улыбаться.
– Экстракт нужен мне! Мне! – прохрипел Никита и оттолкнул Доктора. Он пытался совладать с собой. Давалось это непросто.
– Я забыл сказать об одном интересном свойстве экстракта, – разглаживая на себе халат, сказал Доктор. – Он вызывает мгновенное привыкание. Обходиться без него довольно болезненно для психики, да и для тела. Это наркотик. Совершенно невиданной ранее силы…
Доктор снова усмехнулся. Он был весьма доволен собой.
И Никита понял, что он пропал. Что он больше не хочет спасаться бегством с этого ржавого космического корыта, не хочет возвращаться в свой мир, что представлялся ему теперь каким-то полузабытым сном. Ему нужна лишь очередная доза этого экстракта, доза настоящего счастья единения со Вселенной, возможность вознестись над миром и, наконец, понять…
Что понять? Чтобы вспомнить это, надо снова нырнуть туда, в те странные ощущения, чтобы ощутить приближение такой близкой и ускользающей от понимания истины. Надо снова стать богом, чтобы дотянуться до края Вселенной…
– Чтоб ты сдох, тварь… – выдавил из себя Никита, глядя на этого жуткого монстра в белом халате.
Только теперь он понял, насколько страшен этот жалкий с виду человек, сумевший перехитрить и использовать в собственных интересах банду кровожадных мерзавцев и его самого.
– И ты будь здоров, кэп, – все так же улыбаясь, отвечал Доктор. – Мне пора идти принимать сырье. Не хочешь принять участие в сортировке? Может, найдешь для себя пару новых приятелей. Контингент ведь вполне соответствующий…
Никиту передернуло. Однако тут же в голове сверкнула мысль.
– А, что, Док, – сказал он. – Это, пожалуй, хорошая мысль. Пойдем.
Доктор с подозрением глянул на Никиту. Видимо, он только что пожалел о сказанном. Он лишь кивнул в ответ и поманил Никиту жестом вслед за собой.
На этот раз поле стадиона было почти заполнено. Люди в серых робах тихо сидели в ожидании своей участи. Очевидно, за долгие годы, прожитые в отсрочке смерти, они научились ждать. Однако несколько неподвижно лежащих тел на беговых дорожках свидетельствовали о том, что терпение некоторых все же имело свой предел. Сидящие на трибунах по периметру стадиона, вооруженные до зубов пираты не утруждали себя излишним вниманием к пленникам: вокруг толпы на высоте трех-четырех метров кружило несколько шарообразных автоматов, внимательно контролирующих поведение охраняемых.
Джип с Никитой и Доктором медленно проехал по расчерченным красным дорожкам. Доктор довольно причмокивал языком, рассматривая «материал». Никита мрачно думал о своем.
– Сырье не очень, – пробормотал Доктор. – Какие там души, о чем здесь вообще можно говорить… Но количество! Это, пожалуй, самый удачный рейд из тех, что я помню…
– Жмых тоже будет вполне приемлемый, – сказал Тинки. – Одни здоровые мужики. Реализуем без проблем…
– Насчет здоровья можно поспорить, – скривился Доктор. – Хотя это уже не суть важно…
…Никита сидел на столе в большом кабинете под трибуной. Когда-то это, наверное, было нечто вроде спортивного медпункта. Сейчас же сюда приводили специально отобранных из числа пленников людей – наиболее крепких и вменяемых. Отбирал их Тинки, который, видимо, при старом кэпе был кем-то вроде денщика.
…Теперь перед Никитой маячило с десяток совершенно зверского вида амбалов – из тех, кто выказывал свои явные лидерские замашки среди прочих заключенных. Таких Никита уже встречал – хотя бы в том же полууголовном мирке Кочета. И теперь эти бритоголовые и татуированные с головы до ног отморозки не вызывали в нем смятения и трепета. Если для Доктора они были всего лишь сырьем, то для Никиты – средством осуществления собственных замыслов.
По поводу этих бравых ребят Доктор не замедлил высказать собственные претензии – он считал, что у таких особей внутренней энергии должно было быть на порядок выше, чем у средних уголовников. Однако наученный уже многому Никита заверил Дока, что возьмет лишь пару-тройку экземпляров. Остальных же с удовольствием отдаст Доктору на выжимку. И пусть алчный Доктор догадывается, что это – правда или грубая ложь.
– Здорово, молодцы, – сказал Никита, оглядывая свою довольно неприятную компанию.
Несмотря на крепкие пластиковые наручники и ножные кандалы, надежно сковывающие пленных, Тинки не снимал руки со своего своеобразного оружия – многоствольного автомата, из которого во все стороны звездой торчало штук восемь магазинов.
– А пошел ты, мать твою! – сказал самый здоровенный и, чего скрывать, самый страшный из них.
Был он невероятно накачан и завернут в толстый лоснящийся слой сала, что не делало его, впрочем, слишком толстым – скорее, просто громадным. Это обширное тело дало кому-то немало простора для упражнений в татуаше, причем с переменным успехом, отчего теперь сильно походило на альбом начинающего художника. Правда, наиболее выделялись самые профессионально исполненные сцены. Например, с классно исполненными драконами и в клочья разорванными ими жертвами. Все было в цвете, и Никите показалось даже, что некоторые татуировки обладали голографическим эффектом. Они были словно погружены в глубины крепких мышц.
– Эй, ты, покойник! – отозвался Тинки. – Мне кажется, или из этой задницы действительно пахнуло?
– Заткни хлебало! – раздалось сбоку.
Недолго думая, Тинки коснулся курка, и тело сидящего с краю уголовника вздрогнуло и оплыло. Не было ни звука выстрела, ни крика. Только отвратительное шипение и странный запах. Через несколько секунд на стуле вместо излишне гордого пленника пузырилась лишь лужица непонятного цвета жидкости.
– Действительно, – сказал Никита. – Зачем я желаю мертвецам здоровья? Мне было бы гораздо интереснее пообщаться с теми, кто еще хочет пожить на этом свете. Хотя, может, вам это уже и неинтересно…
– Складно базаришь, – сказал здоровенный, слегка поведя головой и хрустнув складчатой шеей. – Только непонятно о чем, в натуре…
– О, меня, кажется, услышали? – удивился Никита. – Ну, тогда поговорим. Я решил провести среди вас благотворительную лотерею. Зная, что вы ребята серьезные, я не стал мелочиться на ставки. Главным призом будет жизнь. Желающие пожить здесь еще имеются?
Уголовники несколько оживились, заерзали на своих стульях. Правда, обмениваться мнениями они не стали. Очевидно, между этими ребятами не было достаточно теплых отношений.
– Хочу поговорить с вами как потенциальный работодатель, – сказал Никита. – Речь пойдет о сотрудничестве в сфере абордажного бизнеса…
Пленники удивленно переглянулись, некоторые хмыкнули.
– Производите дополнительный набор в команду, сэр? – спросил здоровенный, разом сменивший свой тон на более спокойный.
– Мне нравится ваш деловой подход, – кивнул Никита. – Считайте, что вы уже получили бонусные баллы. Продолжим нашу беседу. Тинки, смотайся-ка на «Катрин», притащи несколько бутылок… Э… Чего-нибудь покрепче. Чтобы понадежнее скрепить договор с везунчиками.
– Но кэп! – обеспокоенно зашептал ему на ухо Тинки. – Как вы останетесь один против этой толпы? Они совершенно не предсказуемы и способны на все…
– А ты дай мне свою пушку, – ответил Никита.
– Ну… ладно, – осторожно сказал Тинки. – Вот, видите эту скобу справа? Если что, нажмите ее, и все они – трупы. Главное успеть…
– Ты во мне сомневаешься, Тинки?
– Ну, что вы, кэп…
– Тогда бегом!
Тинки удалился. Никита осмотрел свою теплую компанию и произнес совершенно другим тоном:
– А теперь, братцы-кролики, поговорим серьезно…
Лиза вынырнула довольно быстро. На лице ее читалось полнейшее недоумение. Пока ныряльщицу приводили в чувство, с Челнока скачивали добытые боксы.
– Что за чертовщина… – бормотал Стас, читая результаты расшифровки. – Ничего не пойму. Откуда здесь столько административной белиберды? Назначения, приказы, служебные записки, задания, донесения… Где непосредственные оперативные наблюдения? Где его опыт, способности? И вообще – Копатель ли это? Или просто обманка?
Он нетерпеливо бродил взад-вперед по офису, пока Лизу обкалывали стабилизаторами и обследовали на предмет адекватности реакций. И так было вполне понятно, что реакции у нее – вполне адекватные. Однако наукообразное оформление чуда ныряния в глубь человеческих миров спецы проводили прямо-таки с маниакальным упорством. Казалось, это действовало на научников успокаивающе. Будто примиряло их с совершенно необъяснимыми наукой явлениями. Стас только усмехался, глядя на них. Раньше и он был таким же.
Только времена несколько изменились. И новые сведения еще раз подчеркнули ничтожность его собственных знаний.
Он старался учиться у Батхеда. И, конечно же, у пилигримов. Отношение к новой реальности, как к некой трансцендентальной данности, было совершенно ненаучно, непрофессионально, но гораздо более безопасно для психики.
Хорошо хоть пилигримов удалось оставить при Конторе. Вообще, после случая со лже-Алексом им грозил безвременный визит в соответствующие органы. Однако Стасу удалось убедить кураторов обрабатывать их под наблюдением специалистов Конторы.
Впрочем, толку от этой обработки не было никакой. Не считая нескольких мегабайтов звукозаписи «Песочного эпоса», что с восторгом систематизировал теперь Батхед. В услышанном он находил некий сакральный смысл и обещал вскоре потрясти коллег величайшими открытиями из области устройства внутренних миров хомо сапиенсов. Спецы же шарахались от него, как от чумы. Особенно после официального подтверждения его гипотезы о многослойности Вселенных. Некоторые ученые так расстроились, что попросились уйти из проекта. Кое-кто слег в психиатрическую клинику «на профилактику». Но некоторые, напротив, с азартом подхватили идею и принялись за исследования с удвоенной энергией.
Правда, толку от их усилий было мало. Челнок продолжал оставаться загадкой. И взрослые по-прежнему не могли вернуться из нырка во вменяемом состоянии. Провальный опыт Батхеда с одним из добровольцев только подтвердил существующее положение вещей.
Дверь скрипнула, и в каюту нерешительно просунулась начисто выбритая голова.
– Эй, как тебя… Забыл… – Никита пощелкал пальцами.
– Тинки, кэп! – обиженно протянул пират.
– Ага, Тинки… Слушай, мне бы кефиру, а?
– Чего? Может, как обычно, немного виски?..
Одного упоминания про виски Никите хватило, чтобы его вывернуло прямо на подушки. Стало немного полегче. Он встал и вышел на палубу. Непонятно почему, но он ожидал порыва свежего ветра в лицо и пригоршню холодных соленых брызг… Тряхнув головой, Никита прогнал наваждение и склонился над фальшбортом.
Там, внизу, действительно была вода. Только спокойная, даже несколько застоявшаяся. В этой воде довольно грустно смотрелся плавающий кругами дельфин.
«Сколько же лет этому дельфину? – тупо подумал Никита. – Если столько же, сколько и пиратам… Разве живут они столько? Хотя эти кубики, что валялись на гидрокостюме… Его что, тоже подпитывают экстрактом?..»
Никите вернулось ощущение реальности. Конечно, реальности не совсем правильной. Другой реальности. Той, что против его воли стала для него теперь своей. Надолго, если не навсегда…
– Кэп, мы выходим в сектор, – раздался сзади голос Тинки. – Прикажете готовиться к высадке?
Никита помотал головой, пытаясь утрясти мысли в надлежащий порядок. Мысли не хотели складываться. Собственно, мыслей-то особо и не было. Что за сектор? Что за высадка?
– А ну, напомни, – сказал Никита. – Что-то у меня с головой после вчерашнего…
Тинки понимающе хмыкнул. И сказал:
– Вы вчера здорово погуляли, кэп. А на сегодня у нас намечается выход к колонии в поясе астероидов системы Никосия. Отличный план, кэп! Столько материала – и почти никакой охраны!
– А-а… – протянул Никита. – Все понятно. Ну, действуйте…
Тинки удивленно вскинул брови:
– То есть? А когда вы примете управление «Катрин-2»?
Вот это номер! Он ведь как и.о. кэпа и впрямь должен теперь взойти на капитанский мостик! И не облажаться при этом! Какой кошмар… Ну, Док…
– Ага… Все нормально, Тинки. Зайду к Доктору для начала. Пусть даст таблеток от головы…
– Только вы недолго. Мы будем в расчетной точке через сорок минут…
Никита поправил то, что сам для себя назвал камзолом, и услышал, как на пол что-то упало.
– О, совсем забыл про этот бокс, – усмехнувшись, сказал себе Никита. – Какой я все-таки молодец: несмотря ни на что, выполнил задание. И осталось всего ничего… Вернуться…
…– Черт вас возьми, Док! Как я должен командовать этими негодяями? А как управлять кораблем?! Я ничем, кроме велосипеда, управлять не умею! Вы хотите, чтобы они меня сразу раскусили?
Никита был в ярости. Вернее, в ярости был кэп Хантер, та его часть, что жила в нем, вопреки его воле. И этой части ужасно хотелось вспороть шпагой тощее брюхо Доктора. Часть же, принадлежащая Никите, трепетала от страха и неуверенности. Помимо страха оказаться раскрытым перед «своими» сообщниками, ему дико не хотелось участвовать в расправе над ни в чем не повинными людьми. Это было не просто ужасно – это было отвратительно, настолько мерзко, что просто не укладывалось в сознании. Особенно при отсутствии какого бы то ни было выхода.
Док же выглядел совершенно спокойным. Будто и не зависела его судьба от судьбы фальшивого кэпа Хантера. Хотя трудно сказать, что может твориться в душе у маньяка. Более того, самого масштабного во всех мирах серийного убийцы, на фоне которого какой-нибудь там недобитый Борман выглядел просто неопытным практикантом…
– Не будьте тряпкой, кэп, – сказал Доктор. – Неужели вы думаете, что я буду подставляться столь глупым образом? Или вы считаете, что настоящий кэп Хантер обучался водить звездолеты в пилотской школе сил Безопасности? Право же, не смешите меня… Видите это?
Доктор показал Никите прозрачный кубик – таким пользовался кэп Хантер еще тогда, в капитанской рубке «Катрин-2».
– Знакомая вещь, не правда ли? – сказал Доктор. – Когда вы прибудете на корабль, я дам вам ее. И вы все поймете.
– А почему не сейчас?
– Потому что вы будете использовать этот накопитель только у меня на глазах. Это гарантия моей безопасности. Если что-то пойдет не так – я дистанционно разряжу его. И «Катрин» не долетит до точки назначения. Потому что останется без единственного человека, способного справиться с управлением. Так что удрать у вас не выйдет…
– Так вы что, всегда держали при себе кэпа таким шантажом?
– Побойтесь бога, как это было бы возможно? Кэп слишком уж независим и не в пример более коварен чем вы, хе-хе… Но и его можно ввести в заблуждение. В конце концов за долгие годы он не изменился, психологически оставшись все тем же мальчишкой, укравшим у меня Кристалл… Ну все, достаточно разговоров. Отправляйтесь на корабль. Я скоро буду.
…Никита с замершим сердцем шагнул в черный проем последнего в длинном коридоре люка, шагнул, словно в бездну, в колодец, дна которого не видно…
Когда под ногами вспыхнуло звездное небо, вначале трудно было удержать равновесие, но Никита собрал в кулак все душевные силы и гордо прошествовал в центр рубки, где на условном полу мерцал значок с неизвестным символом. Он обернулся к сопровождавшим его пиратам и, не зная, о чем, собственно, следует говорить в такой ситуации, просто громко приказал:
– Доложить обстановку!
Пираты переглянулись. Однако находившийся тут же Тинки не смутился. Он иронично подмигнул остальным и заговорил:
– Промышленный астероидный район, номер черт-те какой, обслуживается автоматами и каторжными рабочими из числа приговоренных к высшей мере наказания. Ребята что надо. Даже жалко пускать их на сырье. Из них бы в команду пополнение…
– Дальше! – приказал Никита.
– Вот я и говорю, – продолжил Тинки, – народец так себе, качество сырья наверняка низкое, однако ж их тут около пяти тысяч. Неплохой кусок, кэп…
Пираты довольно закивали. Видимо, предстоящая операция сулила немалые блага. Никите же новость пришлась не по душе. Еще пять тысяч уголовников? Просто замечательно! Даже в той тюрьме, в затхлом мирке бандита Кочета, негодяев было поменьше. И не факт, что все они были так же приговорены к «вышке»…
– Так вот, – продолжал увлекшийся Тинки, – эдакая толпа народа – но охрана совершенно несерьезная. И это понятно – кого здесь охранять? Смертников, что ли? Это нечто вроде большой астероидной тюряги. Оборона построена преимущественно на пресечение побега и защите от возможной попытки освобождения заключенных. Вряд ли кто готов здесь к серьезной атаке нормального боевого корабля. Риск, конечно, есть, но…
В этот момент в рубку вошел Доктор.
– Прошу прощения за опоздание, – улыбнулся Док.
– Что-то вы слишком часто стали опаздывать, – мстительно сказал Никита. – Как бы не пришлось вас наказать…
Доктор изменился в лице и пробормотал какие-то извинения. После чего поднес Никите знакомый уже кубик. И пристально посмотрел ему в глаза, как бы напоминая о своих словах, сказанных ранее.
Никита принял из рук Доктора кубик и, как ему показывал Док, приложил тот к виску.
…Это ощущение было ни на что не похоже. Будто он вдруг внезапно стал богом. Будто сразу познал суть вещей, все истины, пережил все ощущения, родился и умер одновременно.
Он стал другим.
И понял. Понял все, как и обещал ему Доктор.
Не только управление кораблем стало ему доступным. Боже, да ведь это не сложнее, чем кататься на велосипеде! Он ощутил свое могущество, понял его цену и ничтожество стоящих вокруг него людей. Что его держит, чтобы не сделать то, что хочется только ему одному? Исполнить собственные желания, каковые только и имеют цену в этом ничтожном мире людей, что никогда не смогут стать ему ровней? Что останавливает его в желании раздавить этих ничтожных мерзавцев парой ловких и точных движений?
Только кривая улыбка Доктора, в руках которого сверкает гранями Кристалл. Один из тех загадочных кристаллов, пришедших из глубин миллиардов чужих Вселенных. Таких чуждых нам и в то же время совершенно близких, родственных…
Никита почувствовал, что еще миг – и он достигнет понимания сути поставленной кем-то перед людьми проблемы… Еще мгновение, и он достигнет полного понимания – и хаос прекратится, и он установит во всех мирах покой и гармонию…
Однако этого единственного мига не хватило. Тело дрогнуло и потеряло равновесие, словно не выдержав навалившейся нервной нагрузки. С огромным трудом Никита удержался на ногах.
Теперь он был просто кэпом. Могучим, зорким, свирепым, безжалостным, с реакцией хищного насекомого.
Но всего лишь человеком. От этого сознания стало немного тоскливо, и Никита мельком подумал, что надо бы выпросить у Дока еще одну порцию этого экстракта.
И в мозгу промелькнула вдруг сладкая и одновременно страшная мысль: он больше не такой, как прежде.
Он не сможет жить без этого экстракта…
Прогнав эти мысли, Никита повернулся лицом по курсу корабля и желчно бросил в воздух перед собой:
– По местам стоять! Готовность – ноль!
– Ага!
– Поняли, кэп!
– Нет проблем!
– Разорвем их!
– Мы устали ждать, кэп!
И Никита возложил ладони на нейроприемники.
Вот он, этот бесформенный кусок породы, медленно вращающийся вокруг собственной оси и одновременно – вокруг далекой синей звезды. Сколько мертвого камня кружилось по этой орбите миллиарды лет, пока какой-то промышленник не решил, что людям может понадобиться что-то из этой радиоактивной кучи космического мусора…
Почему людям не сидится на своих планетах? Неужто им мало того, что дают им чудесные, насыщенные солнцем и воздухом миры? Ведь даже с самых замечательных, самых прекрасных и комфортных планет люди неизменно лезут в пекло и холод убийственных мертвых пространств…
А ведь он почти нашел ответы на эти и множество других вопросов! Ему не хватило совсем немного времени… Или количества этого самого экстракта?
Боже, только сейчас он осознал: он ведь впитал в себя энергию множества человеческих душ! Он потребил их, словно людоед – мясо своих трепещущих жертв!
Неужели он стал подобным чудовищем, отвратительным духовным каннибалом?! Есть ли вообще такое понятие? Не скажешь ведь – каннибалом «душевным». И как ему жить теперь, с сознанием этого? Как жить? Без очередной дозы…
…Никита, не напрягаясь, выяснил систему обороны местного гарнизона. Собственно, обороны толком никакой и не было. Он небрежно отмахнулся от боевых автоматов, словно от комаров, парой щелчков сбив с камня оборонительные генераторы и ракетные установки. После чего подошел поближе и завис в непосредственной близости от астероида, окутав его пузырями «живого поля». После чего выдул до ближайшего пузыря кишку туннеля.
Все. Можно было браться за дело.
Никита снял руки с нейроприемников. И повернулся к Доку. Тот незаметно с ухмылкой поаплодировал ему. Видимо, Никита оправдал его ожидания.
– За мной! – приказал Никита и решительно направился в абордажный ангар.
Здесь уже ждала его ватага соратников по оружию, редкостных мерзавцев, но славных друзей и бесстрашных вояк. В кровь хлынул адреналин, руки сжали рукояти любимых пистолетов – оружия старого, но на редкость эффективного.
Кровь кипела и звала вперед, на вражеский огонь, на смертоносную сталь. Потому что смысл был в самой драке, а вовсе не в ее результатах! Потому что подсчитывать барыши приятно только тогда, когда за них пришлось не на шутку рискнуть своей шкурой! Так было всегда – и тысячу лет назад, и сто, и так будет сейчас.
…Стена ангара дернулась и со скрипом поползла верх.
– А-а-а! – заорал Никита и, взмахнув шпагой, бросился в пустоту.
Пустота пружинила под деревянными каблуками, и неуклюжие ботинки не казались теперь неудобными. Все было так, как и должно быть. Ведь сверкающая сталь неуместна в руках того, кто предпочитает кроссовки. И никакая броня не спасет от умелой руки, удлиненной активированной сталью, и никакой панцирь не убережет от огромной мультикислотной пули, даже если та будет выпущена из старой пищали…
Вот они, испуганные человечки, считающие себя бойцами! Ну, что же вы не падаете в ужасе ниц? Почему не молите о пощаде?! А, вы стреляете в меня? Это прекрасно! Вы сами накликали свою судьбу! И судьба эта будет незавидна!
– Получай! На! А вы, сэр, не желаете ли пулю в лоб? Пожалуйста! И вы? Последняя – только для вас! О боже, – у вас голова растворилась – поверьте на слово, это мерзко… О, как вы добры, протягивая мне этот прекрасный штык-нож! Будьте любезны, примите его назад, в горло! Ой, простите, я, кажется, задел вас шпагой. Заберите назад свою голову – мне она совершенно ни к чему… Любезнейший, зачем же так брызгаться кровью? Вы запачкали мою рубашку. И извольте не хрипеть мне на ухо! Противно, ей-богу! Умрите молча, как мужчина!
– Эй, Сэм! Слева!
– Эк! Уф, чуть не подставился! Спасибо, Тинки!
– Они заперлись! Резак сюда и гранату! Ну, прям, как дети, честное слово…
– Вперед! Гранату и огонь вдоль тоннеля! Порядок, движемся… Что там у Тимми? Связь восстановили?
– Двоих ребят потеряли, кэп. Но уже прошли сектор.
– Жаль ребят. Ничего, кого живым возьмем – потешимся.
– Ох, кому-то несладко придется…
– Сэм, сними вон того, за ящиками – видишь, башка торчит?
– Давай удлиненный заряд в эту щель. Ишь, задумали отсидеться…
…– Ну что, будем говорить код доступа?
– Только не… не… бейте… Семнадцать пятьдесят два сто четыре…
– Так… Смотри-ка, не соврал, молодчина. Сэм, пристрели его.
– Не на…
– Собаке – собачья смерть…
…Никита стоял на высоком пандусе, под которым брела бесконечная колонна мрачных осунувшихся людей в одинаковой арестантской одежде. Но смотрел он не на это несчастное сырье, у которого внезапная радость освобождения сменилась ужасом грядущей неизвестности.
Он смотрел на свои руки. Они, как и вся его одежда, были покрыты бурыми пятнами запекшейся крови.
Чужой крови.
Только сейчас, когда прошло действие проклятого экстракта, Никита смог в полной мере оценить ужас происшедшего. Он бывал в разных переделках. Ныряльщику нередко доводится драться, порой даже видеть смерть. Но никогда еще ему не приходилось убивать.
И сейчас его переполняло чувство ужаса и потери. Потери части своей души, словно высосал ее из него сублиматор зловещего Доктора…
– Поздравляю, кэп, – послышался знакомый голос.
«Легок на помине, – мрачно подумал Никита. – Хоть сейчас бы отвязался, душегуб! Хотя…»
– Скажите, Док, когда в следующий раз мне придется использовать этот… экстракт?
Доктор издал странный смешок.
– А почему вас так это интересует? – вкрадчиво спросил он.
– Да так… – уклончиво ответил Никита. – Мне просто показалось…
– Ну да, – кивнул Доктор. – Когда экстракт действует на сознание, может показаться многое. Например, что вы – бог. Это случается почти всегда. И это очень интересный предмет для изучения. Только вот экстракт необходимо экономить. Он нужен для более важных дел…
Никита сам не понял, как оказалось, что он нависает над Доктором, раздувая в ярости ноздри и тряся того за воротник халата. Доктор, несмотря на тряску, продолжал улыбаться.
– Экстракт нужен мне! Мне! – прохрипел Никита и оттолкнул Доктора. Он пытался совладать с собой. Давалось это непросто.
– Я забыл сказать об одном интересном свойстве экстракта, – разглаживая на себе халат, сказал Доктор. – Он вызывает мгновенное привыкание. Обходиться без него довольно болезненно для психики, да и для тела. Это наркотик. Совершенно невиданной ранее силы…
Доктор снова усмехнулся. Он был весьма доволен собой.
И Никита понял, что он пропал. Что он больше не хочет спасаться бегством с этого ржавого космического корыта, не хочет возвращаться в свой мир, что представлялся ему теперь каким-то полузабытым сном. Ему нужна лишь очередная доза этого экстракта, доза настоящего счастья единения со Вселенной, возможность вознестись над миром и, наконец, понять…
Что понять? Чтобы вспомнить это, надо снова нырнуть туда, в те странные ощущения, чтобы ощутить приближение такой близкой и ускользающей от понимания истины. Надо снова стать богом, чтобы дотянуться до края Вселенной…
– Чтоб ты сдох, тварь… – выдавил из себя Никита, глядя на этого жуткого монстра в белом халате.
Только теперь он понял, насколько страшен этот жалкий с виду человек, сумевший перехитрить и использовать в собственных интересах банду кровожадных мерзавцев и его самого.
– И ты будь здоров, кэп, – все так же улыбаясь, отвечал Доктор. – Мне пора идти принимать сырье. Не хочешь принять участие в сортировке? Может, найдешь для себя пару новых приятелей. Контингент ведь вполне соответствующий…
Никиту передернуло. Однако тут же в голове сверкнула мысль.
– А, что, Док, – сказал он. – Это, пожалуй, хорошая мысль. Пойдем.
Доктор с подозрением глянул на Никиту. Видимо, он только что пожалел о сказанном. Он лишь кивнул в ответ и поманил Никиту жестом вслед за собой.
На этот раз поле стадиона было почти заполнено. Люди в серых робах тихо сидели в ожидании своей участи. Очевидно, за долгие годы, прожитые в отсрочке смерти, они научились ждать. Однако несколько неподвижно лежащих тел на беговых дорожках свидетельствовали о том, что терпение некоторых все же имело свой предел. Сидящие на трибунах по периметру стадиона, вооруженные до зубов пираты не утруждали себя излишним вниманием к пленникам: вокруг толпы на высоте трех-четырех метров кружило несколько шарообразных автоматов, внимательно контролирующих поведение охраняемых.
Джип с Никитой и Доктором медленно проехал по расчерченным красным дорожкам. Доктор довольно причмокивал языком, рассматривая «материал». Никита мрачно думал о своем.
– Сырье не очень, – пробормотал Доктор. – Какие там души, о чем здесь вообще можно говорить… Но количество! Это, пожалуй, самый удачный рейд из тех, что я помню…
– Жмых тоже будет вполне приемлемый, – сказал Тинки. – Одни здоровые мужики. Реализуем без проблем…
– Насчет здоровья можно поспорить, – скривился Доктор. – Хотя это уже не суть важно…
…Никита сидел на столе в большом кабинете под трибуной. Когда-то это, наверное, было нечто вроде спортивного медпункта. Сейчас же сюда приводили специально отобранных из числа пленников людей – наиболее крепких и вменяемых. Отбирал их Тинки, который, видимо, при старом кэпе был кем-то вроде денщика.
…Теперь перед Никитой маячило с десяток совершенно зверского вида амбалов – из тех, кто выказывал свои явные лидерские замашки среди прочих заключенных. Таких Никита уже встречал – хотя бы в том же полууголовном мирке Кочета. И теперь эти бритоголовые и татуированные с головы до ног отморозки не вызывали в нем смятения и трепета. Если для Доктора они были всего лишь сырьем, то для Никиты – средством осуществления собственных замыслов.
По поводу этих бравых ребят Доктор не замедлил высказать собственные претензии – он считал, что у таких особей внутренней энергии должно было быть на порядок выше, чем у средних уголовников. Однако наученный уже многому Никита заверил Дока, что возьмет лишь пару-тройку экземпляров. Остальных же с удовольствием отдаст Доктору на выжимку. И пусть алчный Доктор догадывается, что это – правда или грубая ложь.
– Здорово, молодцы, – сказал Никита, оглядывая свою довольно неприятную компанию.
Несмотря на крепкие пластиковые наручники и ножные кандалы, надежно сковывающие пленных, Тинки не снимал руки со своего своеобразного оружия – многоствольного автомата, из которого во все стороны звездой торчало штук восемь магазинов.
– А пошел ты, мать твою! – сказал самый здоровенный и, чего скрывать, самый страшный из них.
Был он невероятно накачан и завернут в толстый лоснящийся слой сала, что не делало его, впрочем, слишком толстым – скорее, просто громадным. Это обширное тело дало кому-то немало простора для упражнений в татуаше, причем с переменным успехом, отчего теперь сильно походило на альбом начинающего художника. Правда, наиболее выделялись самые профессионально исполненные сцены. Например, с классно исполненными драконами и в клочья разорванными ими жертвами. Все было в цвете, и Никите показалось даже, что некоторые татуировки обладали голографическим эффектом. Они были словно погружены в глубины крепких мышц.
– Эй, ты, покойник! – отозвался Тинки. – Мне кажется, или из этой задницы действительно пахнуло?
– Заткни хлебало! – раздалось сбоку.
Недолго думая, Тинки коснулся курка, и тело сидящего с краю уголовника вздрогнуло и оплыло. Не было ни звука выстрела, ни крика. Только отвратительное шипение и странный запах. Через несколько секунд на стуле вместо излишне гордого пленника пузырилась лишь лужица непонятного цвета жидкости.
– Действительно, – сказал Никита. – Зачем я желаю мертвецам здоровья? Мне было бы гораздо интереснее пообщаться с теми, кто еще хочет пожить на этом свете. Хотя, может, вам это уже и неинтересно…
– Складно базаришь, – сказал здоровенный, слегка поведя головой и хрустнув складчатой шеей. – Только непонятно о чем, в натуре…
– О, меня, кажется, услышали? – удивился Никита. – Ну, тогда поговорим. Я решил провести среди вас благотворительную лотерею. Зная, что вы ребята серьезные, я не стал мелочиться на ставки. Главным призом будет жизнь. Желающие пожить здесь еще имеются?
Уголовники несколько оживились, заерзали на своих стульях. Правда, обмениваться мнениями они не стали. Очевидно, между этими ребятами не было достаточно теплых отношений.
– Хочу поговорить с вами как потенциальный работодатель, – сказал Никита. – Речь пойдет о сотрудничестве в сфере абордажного бизнеса…
Пленники удивленно переглянулись, некоторые хмыкнули.
– Производите дополнительный набор в команду, сэр? – спросил здоровенный, разом сменивший свой тон на более спокойный.
– Мне нравится ваш деловой подход, – кивнул Никита. – Считайте, что вы уже получили бонусные баллы. Продолжим нашу беседу. Тинки, смотайся-ка на «Катрин», притащи несколько бутылок… Э… Чего-нибудь покрепче. Чтобы понадежнее скрепить договор с везунчиками.
– Но кэп! – обеспокоенно зашептал ему на ухо Тинки. – Как вы останетесь один против этой толпы? Они совершенно не предсказуемы и способны на все…
– А ты дай мне свою пушку, – ответил Никита.
– Ну… ладно, – осторожно сказал Тинки. – Вот, видите эту скобу справа? Если что, нажмите ее, и все они – трупы. Главное успеть…
– Ты во мне сомневаешься, Тинки?
– Ну, что вы, кэп…
– Тогда бегом!
Тинки удалился. Никита осмотрел свою теплую компанию и произнес совершенно другим тоном:
– А теперь, братцы-кролики, поговорим серьезно…
Лиза вынырнула довольно быстро. На лице ее читалось полнейшее недоумение. Пока ныряльщицу приводили в чувство, с Челнока скачивали добытые боксы.
– Что за чертовщина… – бормотал Стас, читая результаты расшифровки. – Ничего не пойму. Откуда здесь столько административной белиберды? Назначения, приказы, служебные записки, задания, донесения… Где непосредственные оперативные наблюдения? Где его опыт, способности? И вообще – Копатель ли это? Или просто обманка?
Он нетерпеливо бродил взад-вперед по офису, пока Лизу обкалывали стабилизаторами и обследовали на предмет адекватности реакций. И так было вполне понятно, что реакции у нее – вполне адекватные. Однако наукообразное оформление чуда ныряния в глубь человеческих миров спецы проводили прямо-таки с маниакальным упорством. Казалось, это действовало на научников успокаивающе. Будто примиряло их с совершенно необъяснимыми наукой явлениями. Стас только усмехался, глядя на них. Раньше и он был таким же.
Только времена несколько изменились. И новые сведения еще раз подчеркнули ничтожность его собственных знаний.
Он старался учиться у Батхеда. И, конечно же, у пилигримов. Отношение к новой реальности, как к некой трансцендентальной данности, было совершенно ненаучно, непрофессионально, но гораздо более безопасно для психики.
Хорошо хоть пилигримов удалось оставить при Конторе. Вообще, после случая со лже-Алексом им грозил безвременный визит в соответствующие органы. Однако Стасу удалось убедить кураторов обрабатывать их под наблюдением специалистов Конторы.
Впрочем, толку от этой обработки не было никакой. Не считая нескольких мегабайтов звукозаписи «Песочного эпоса», что с восторгом систематизировал теперь Батхед. В услышанном он находил некий сакральный смысл и обещал вскоре потрясти коллег величайшими открытиями из области устройства внутренних миров хомо сапиенсов. Спецы же шарахались от него, как от чумы. Особенно после официального подтверждения его гипотезы о многослойности Вселенных. Некоторые ученые так расстроились, что попросились уйти из проекта. Кое-кто слег в психиатрическую клинику «на профилактику». Но некоторые, напротив, с азартом подхватили идею и принялись за исследования с удвоенной энергией.
Правда, толку от их усилий было мало. Челнок продолжал оставаться загадкой. И взрослые по-прежнему не могли вернуться из нырка во вменяемом состоянии. Провальный опыт Батхеда с одним из добровольцев только подтвердил существующее положение вещей.