Заворотный Валерий. Кухтик, или История одной аномалии

   Он так и сделал. И поступил совершенно правильно, потому что в ту же секунду вспомнил все, что с ним произошло. Он вспомнил, что вернулся из армии. Он понял, что наступило первое утро, когда ему не придется вскакивать с железной койки по команде "Подъем!". Он понял, что лежит на своей кровати, в своей маленькой комнате, в своем городе Лукичевске.
   Кухтик вспомнил о том, что случилось вчера, после того как он вошел в парадную своего дома, поднялся по обшарпанной лестнице и нажал кнопку дверного звонка...
   Дверь ему открыл Надькин отец.
   - Едрена шишка! - сказал он и всплеснул ручищами. - Гляди, кто пришел! Малой!.. Дембельнулся, что ль?
   - Ага, - ответил Кухтик.
   - Малой! - повторил Надькин отец. - Ну, ты - прям генерал, не иначе.
   Он потрогал погоны на Кухтиковом мундире.
   - Дядь Вась, - сказал Кухтик, - я, может, войду?
   - Ну дык! - воскликнул Надькин отец и посторонился.
   Кухтик переступил порог, за которым он не был два с половиной года. Первое, что напомнило ему прошлую жизнь, был запах жареной рыбы.
   - Ну, малой, ты как с неба свалился. - Надькин отец хлопнул его по спине. - Хоть отписал бы, что прибудешь. А теперяча вон - сюрприз тебе.
   Он показал рукой в глубь длинного коридора. Кухтик посмотрел туда и увидел знакомый силуэт в дверях отцовской комнаты. Но это был не отец. В дверях стоял Колька.
   Колька сделал несколько шагов по коридору навстречу Кухтику и остановился. Кухтик заморгал, не понимая, как тот мог здесь оказаться.
   - Привет! - сказал Колька.
   - Привет! - сказал Кухтик.
   Они одновременно шагнули друг к другу, столкнулись посередине коридора и обнялись.
   - Колюн! - произнес Кухтик, обхватив длинными руками Колькины плечи. Ты откуда взялся?
   - Да вот, понимаешь... - Колька и радовался, и был почему-то смущен. Понимаешь, какое дело...
   - Дело у нас во какое, - сказал, подойдя, Надькин отец. - Папаня твой, понимаешь, год назад как уехал. Подался в дальние края. На Север, деньгу зашибать. Ну, а Николай, значит, у его попросился, чтоб в комнате пожить. Женатик он теперь. В ихней комнатухе им всем скопом не уместиться. Ну, папаня твой не возражал. А я тоже согласие дал, как съемщик квартирный. Договорилися мы с твоим Колькой. Временно чтоб. Ну, пока ты не приедешь... Такие вот дела.
   Кухтик выпустил наконец Кольку из объятий. Тот смотрел на него, переминаясь с ноги на ногу.
   - Ты уж извини, - сказал он. - Мы ненадолго... Мы съедем... Ты не волнуйся.
   - Да ладно тебе! - Кухтик чувствовал себя по-дурацки из-за того, что Колька перед ним оправдывается. - Чего ты? У нас что, места мало? Это даже здорово. Вместе теперь будем... А отец куда уехал? Не знаешь?
   - Точно не знаю. Ему вроде брат - дядька твой - с Севера написал. Ну, он и поехал. А куда, точно не знаю. Он и моего уговаривал. Да мой-то от матери куда двинется?.. В общем, уехал он, значит. А я вот - здесь... Только ты правду скажи. Если что, мы сразу съедем. Комнату подыщем, и сразу. Я ж понимаю...
   - Да ты чего! Зачем мне две комнаты? Живите сколько хотите. - Кухтик искренне обрадовался, что Колька будет теперь рядом с ним. - А жена твоя где?
   - Жена к родичам подалась. На юг. Она у меня с тех краев. Я вот тоже через неделю в отпуск к ним махну... Слушай, а хочешь со мной? Во здорово будет!
   - Погоди, - сказал Кухтик. - Дай хоть раздеться.
   Он снова обнял Кольку за плечи, и они прошли в комнату Кухтика.
   - Эй, пацаны! Это б дело спрыснуть надо! - крикнул сзади Надькин отец.
   - А как же! - обернулся Колька. - Счас в лабаз смотаю... Гуляем!
   Кухтик переступил порог своей комнаты, огляделся и окончательно понял, что армейская служба кончилась...
   * * *
   Колька, Кухтик, Надькин отец, сама Надька, ставшая пышной девицей, и суровая Надькина мать сидели за столом в маленькой Кухтикиной комнате.
   - Что ж, ребяты, - сказала Надькина мать, подняв граненую рюмку двумя пальцами и оттопырив мизинец, - со свиданьицем, значит.
   - С возвращением тебя, - произнесла пышная Надька, кокетливо глянув на Кухтика.
   Кухтик покраснел и отвернулся. Мать толкнула Надьку под столом ногой. Та фыркнула. Колька поднял свою рюмку и сказал:
   - За тебя, ушастый! Будь здоров!
   Все выпили...
   Через час дамы оставили мужчин и отправились спать. Посидев ещё немного, ушел и Надькин отец. Кухтик с Колькой остались одни.
   - Ну, - сказал Колька, - раз такое дело - тащу заначку! Гулять так гулять!
   Он встал со стула, вышел за дверь и скоро вернулся, притащив ещё одну бутылку. Скоро мир вокруг Кухтика приобрел неясные очертания.
   - Может, хватит? - сказал он. - Чего-то мы больно круто.
   - Да брось, - махнул рукой Колька. - Однова живем, как говорит твой сосед... Давай ещё по рюмашке!
   - Это здорово, что он тебя в отцовскую комнату жить пустил, - сказал Кухтик Кольке. - Сам-то он мужик ничего. А Надькина мамаша вообще-то чужих не шибко любит.
   - Нормально. Договорились, - сказал Колька. - Моя Ирка у них на фабрике секретаршей в месткоме работает. Она ей талоны достает. Сверх нормы. Ну, а ему я тоже кой-что со службы таскаю. Спиртяшка-то у нас там ещё не перевелась. Так что - полная любовь и порядок.
   Он подмигнул Кухтику. Точно как Надькин отец. Кухтик заметил, что Колька сильно изменился за два прошедших года. Повзрослел, что ли?
   - Ну, а как там вообще - на работе? - спросил он. - Все приборы чините?
   Колька хлопнул себя ладонью по лбу.
   - Э, да ты ж ничего не знаешь! Елки-палки! Тут такие дела!..
   Он подвинул стул поближе к Кухтику и, понизив голос, сказал:
   - Ты вообще не представляешь себе, чо тут делается! Академик наш совсем трекнулся... Представь только, нашел он эту свою анормальную хреновину... И как думаешь - где?.. Ни за что не догадаешься.
   - Где? - спросил Кухтик, заранее зная ответ.
   - Во - здесь, - Колька ткнул пальцем куда-то в сторону. - На помойке нашей. Вот где!
   - Это он тебе ночью рассказал? - спросил Кухтик.
   - Зачем ночью... Это вообще не он рассказал. Это мне Бенька рассказал... Мы в мастерской свадьбу мою обмывали. Ну, он зашел - прибор притащил. Мы ему тоже налили. Он поначалу отнекивался, потом стопаря принял. Мы ему - еще. Он закосел и раскололся... Помнишь Беньку? Лаборанта.
   - Помню, - сказал Кухтик.
   - Так вот, Бенька говорит, будто помойка наша уменьшается. Представляешь себе?.. Будто там дыра сделалась.
   - Какая дыра? - Кухтик почувствовал, что голова его, уже гудевшая как улей, загудела ещё сильнее.
   - Такая... Анормальная... - Колька постучал пальцем по лбу. - Совсем они там свихнулись. Академик бегает, рулеткой помойку мерит. Вчера какие-то мужики приезжали, двух ментов у помойки поставили. Ты, когда шел, ментов не встретил?
   - Нет, - сказал Кухтик. - Не встретил.
   - Сачкуют, гады. С вахтером нашим киряют. Эт точно... В общем, такая вот у нас теперь каша... Только ты смотри не болтай шибко. Бенька сказал дело секретное...
   - А меня, как думаешь, обратно в институт работать возьмут? - спросил Кухтик.
   - Ну, тебя-то возьмут. Тебя после армии должны на прежнее место устроить. Закон есть... Да ты об этом пока не думай. Завтра потолкуем... А счас давай-ка спать заляжем. Башка трещит...
   И они залегли спать.
   * * *
   Через неделю Колька уехал к жене на юг. Кухтик не поехал с ним, потому что ему надо было ходить отмечаться в военкомат, потом - в жилищную контору, потом - в милицию и получать разные справки, чтобы ни у кого не возникло сомнений, что он, Кухтик, действительно Кухтик, а не кто-то другой. Закончив все эти дела, он пошел вновь устраиваться на работу.
   Пройти к зданию института мимо помойки ему не удалось. Вдоль дорожки прохаживались два милиционера. Кухтик узнал их. Это были те самые толстый, с усами, и тощий, смуглолицый, которых когда-то встретил он в компании Надькиного отца. Саму дорожку пересекала глубокая канава.
   Толстый милиционер исподлобья посмотрел на Кухтика и, не утруждая себя объяснениями, махнул рукой в сторону: давай, мол, в обход. Пришлось Кухтику идти в обход.
   Наконец он добрался до цели, вошел в вестибюль, посмотрел на портрет нового Предводителя, показал охраннику свои документы, поднялся по лестнице и остановился перед дверью со знакомой табличкой. Ему предстояла ещё одна встреча с Большим Начальником По Кадрам...
   В комнате за столом сидел все тот же человек, все в том же костюме, с теми же маленькими глазками под тяжелыми веками.
   - Кухтик? - спросил он, глядя в раскрытую папку.
   - Кухтик, - сказал Кухтик.
   - Из армии, значит?
   - Так точно.
   Начальник По Кадрам поднял глаза.
   - Хорошо отвечаешь. Молодец... Вернулся, значит.
   - Так точно.
   - Да ты вольно встань, - сказал Начальник, вынимая из папки лист бумаги.
   Кухтик узнал свою характеристику, рожденную стараниями старшины Халявы.
   - У нас, Кухтик, нынче положение тут особое, - сказал Начальник. Может, слышал?
   - Никак нет, - ответил Кухтик, строго придерживаясь устава.
   - Ну, в общем, работа у нас тут намечается серьезная. Так что абы кого брать нельзя... Я, по правде сказать, сомневался насчет тебя. Не очень ты вроде сознательным был, как помню... Но вот теперь, гляжу, в армии тебя воспитали... Вот, пишут - бдительность у тебя на высоте. И вообще отличный солдат. Показательный, можно сказать... Не зря, значит, время прошло... Я всегда говорил - армия учит... Хорошая школа. Особенно - по части бдительности.
   Кухтик вытянул руки по швам и ел глазами начальство. Как салага.
   - Ну, вольно, вольно встань, - повторил Начальник По Кадрам. - Возьмем мы тебя. Нам бдительные нужны...
   Он взял из папки другой лист и что-то размашисто написал в углу.
   - Все. Можешь идти, - сказал Начальник.
   Кухтик повернулся через левое плечо и сделал шаг к двери.
   - Постой-ка минутку, - услышал он и остановился на пороге.
   Большой Начальник подошел к нему.
   - Ты вот что, Кухтик. В общем, дело такое... Обстановка сейчас, понимаешь, неясная. Радио-то небось слушаешь... Так вот... Может, тебя опять сюда вызовут. Ну, помнишь - была тут у тебя беседа... До армии еще... Да, помнишь ты - вижу... Так вот. Ежели тебя кто снова начнет расспрашивать. Ну, может - и насчет меня. Бес их нынче знает... Так ты уж чего лишнего не ляпни... Понял?
   Кухтик сделал понятливое лицо и кивнул. Потом на всякий случай кивнул ещё раз.
   - Ну вот и хорошо. Иди, работай. И бдительность, значит, проявляй... Иди.
   Дверь с грозной табличкой захлопнулась за Кухтиком. Он сделал глубокий выдох.
   Перед тем как покинуть институт, Кухтик решил заглянуть в свою мастерскую, где вскоре опять предстояло ему работать. Он спустился на один этаж и увидел стоящего у окна растрепанного Беню
   первого вновь встреченного знакомого в этих стенах. (Не считая, конечно, Большого Начальника По Кадрам.)
   - Кухтик! - сказал Беня. - Это ты?
   - Это я, - сказал Кухтик.
   Они сели на широкий подоконник. За стеклами видна была аномальная помойка.
   - Сколько ж ты у нас не был? - спросил Беня.
   - Два года, - ответил Кухтик. - С половиной.
   - Да, - сказал Беня. - Много воды утекло. Много... Ты теперь что ж, снова здесь будешь работать?
   - Ага, - подтвердил Кухтик. - У вас тут как?
   - У нас тут новости, - сказал Беня.
   - Насчет помойки? - спросил Кухтик.
   Беня с удивлением посмотрел на него.
   - Мир слухами полнится, - сказал он. - Шила в мешке не утаишь... Слышал, значит... Ну, и что же ты слышал?
   - Ну, вроде там дыра какая-то.
   - Дыра, дыра... - пробормотал Беня. - Похоже на то...
   - Вообще-то мне академик про это рассказывал, - признался Кухтик. Еще давно. До армии.
   - Академик?.. Тебе?.. - Беня недоверчиво поднял брови.
   - Мне, - немного обидевшись, повторил Кухтик. - Он к нам в мастерскую заходил. Ночью. Я там работал, и он мне про аномалии рассказал.
   - Оч-ч-чень интересно, - произнес Беня. - Теперь и ты, значит, у нас посвященный... Ай да Бермудянский...
   - Это кто? - спросил Кухтик.
   - Да это я так... Ну, в общем, раз уж ты в курсе дела, слушай. Расскажу тебе сказочку...
   Беня привстал, вынул из кармана пачку сигарет и закурил. Прежде Кухтик за ним этого не замечал.
   - Значит, так, - начал Беня. - Есть, понимаешь, всякие чудеса на земле. Вот летит, к примеру, самолет. Летит себе, летит. А потом - раз, и нет его... Пропал... Но бывает ещё и почище. Летит он, летит, потом пропадет, а потом - вот те на! - снова появится как ни в чем не бывало. Его, понимаешь, ищут, по небу шарят, нигде найти не могут, а он появится вдруг невесть откуда и спокойненько себе приземляется. Ну, пассажиров начинают расспрашивать - где, мол, вы были? А они ничего понять не могут. Летели, говорят, и летели. В чем дело?.. А дело в том, что часы у них представь себе! - одно время показывают, а у тех, кто на земле сидел, другое. Скажем, на полчаса больше. И где они эти полчаса пропадали, никому не ведомо... Вот какие случаются чудеса в одном странном месте...
   Беня посмотрел на Кухтика, затянулся, выпустил изо рта тонкую струйку дыма и продолжил:
   - Ну и родилась тут у некоторых ученых мужей теорийка. Что, дескать, попадает этот самый самолет в такую, понимаешь, дырку. Где и время иначе течет, и вообще непонятно, что происходит. И на-звали они эту дырку пространственной аномалией... Не многие, правда, в это дело поверили, но институт наш, к примеру, для поиска этих аномалий создали. Не знаю уж, кому такая прекрасная мысль в голову прийти могла...
   Беня ещё раз затянулся и спросил у Кухтика:
   - Слушай, ты, может, тоже курить начал? А я тебе не предложил. Извини... На вот, угощайся.
   Кухтик взял сигарету. Беня чиркнул спичкой, дал ему прикурить и стал завершать свою сказку:
   - Одним словом, мало кто верил в это дело, кроме нашего академика. Смеялись над ним все. И я, грешный, смеялся. А он возьми и открой самую что ни на есть аномалию. И не где-нибудь, а вот здесь - под окошком.
   - На помойке? - спросил Кухтик.
   - Ага, на помойке. Как раз на этой помойке... Она, наша чудная помойка, очень, знаешь, странно себя ведет. Уменьшается она, понимаешь, в размерах... То есть КАК БЫ уменьшается. А с другой стороны - вроде и нет. Вот какие фокусы...
   - Так это что ж, - спросил Кухтик, - получается, ЛИПА скоро совсем к моему дому подъедет? Так, что ли?
   - Да нет, - ответил Беня. - ЛИПА на месте остается. И дом твой на месте остается. Но вот если ты, скажем, от своего дома сюда пойдешь, то сегодня за полчаса доберешься, а через месяц, может, на минуту раньше. А то и на две.
   - А ты что, тоже ходил? - настороженно спросил Кухтик.
   Беня замялся.
   - Ну, понимаешь, это не эксперимент, конечно... Просто я тут посмотрел, как наш друг по утрам упражняется, ну и тоже... В общем... в общем, получается, что какая-то аномалия вроде там есть...
   - И что ж теперь будет?
   - А ничего не будет, - сказал Беня.
   - Почему?
   - Да потому, что есть, понимаешь, такая штука в науке. "Воспроизводимость эксперимента" называется. Если у тебя один или два раза получилось, то это ещё ничего не значит. Надо, чтоб много раз одно и то же выходило. И чтоб другой повторить мог.
   - А у тебя не выходит? - спросил Кухтик.
   - Ну, пару раз вышло... Больше не выходит.
   - А чего вышло? - Кухтик вытянул шею и даже привстал с подоконника.
   - Вышло, что быстрее дошел. Вот что вышло.
   - Так, значит, все-таки едут они друг к дружке? Дом мой с институтом?
   - Нет, Кухтик. Никуда они не едут. И метров там столько же. Просто когда ты по дороге протопаешь и через место это пройдешь, то дорога тебе короче покажется. Понял?.. Ты не только метры эти проскочишь. Ты время проскочишь. Ну, и пространство - тоже... Проскочишь и сам не заметишь... Аномалия это. Понимаешь? А н ом а л и я...
   - Не. Не понимаю, - признался Кухтик.
   - Вот и я не понимаю.
   Беня тяжело вздохнул.
   - Может, Кирилл бы понял, - сказал он, глядя в окно.
   - Ну, а что твой Кирилл думает? - спросил Кухтик.
   - Не знаю я, что он думает, - ответил Беня и неожиданно помрачнел. Нет теперь здесь Кирилла... Нету... Увезли нашего Кирилла отсюда... Много наш Кирилл говорил...
   Беня затянулся и бросил окурок в урну, стоявшую подле окна. Потом плюнул туда же. Он сделался совсем мрачным, встал с подоконника, постоял и добавил:
   - А может, это мы много молчали...
   Кухтик понял, что больше к Бене приставать не надо. Но, чтоб как-то закончить разговор, он задал ещё один вопрос.
   - А где академик ваш? - спросил он.
   - Вон где наш академик... - Беня кивнул в сторону окна. - Начальство ждет.
   Кухтик посмотрел за окно и увидел стоящего на краю помойки академика.
   - Поди посмотри, если хочешь, - сказал Беня. - Сейчас там, полагаю, небольшой цирк будет.
   Кухтик встал и протянул хмурому Бене руку.
   - До свидания, - сказал он. - Я теперь в мастерской опять. Ты заходи. Ежели там прибор починить... И вообще.
   - Спасибо. Зайду, - сказал Беня. - А ты пойди на академика глянь. Вон он, наш Бермудянский...
   * * *
   Академик Иванов-Бермудянский ждал приезда начальства.
   Два с половиной года потратил он на то, чтобы заинтересовать своим открытием хоть кого-нибудь из столичных руководителей. С приходом каждого нового Предводителя новая искра надежды загоралась в нем. Но разгореться этим искрам было не суждено. Последняя поездка в столицу на заседание Высшего Органа окончательно доконала академика. Между тем долго сохранять в тайне эксперименты на помойке, конечно, не удалось. Среди сотрудников поползли слухи. Многие стали поглядывать на своего директора, мягко говоря, странно. Пришлось собрать ведущих специалистов и объяснить им, что происходит. Никто, разумеется, не позволил себе высказать сомнение, но восторга в речах собравшихся почему-то не было.
   Несколько месяцев подряд помойку ежедневно измеряли рулетками по всем направлениям. Результаты получались одинаковыми. Предлагать же сотрудникам шагать каждое утро вдоль помойки, считая собственные шаги, он не рискнул. Это было как-то ненаучно. Однако сам Иванов-Бермудянский исправно проделывал свой опыт, и у него получалось, что проклятая помойка периодически все-таки уменьшается. Не так часто, как прежде, но иногда черт возьми! - уменьшается... Было отчего сойти с ума.
   Однако академик с ума не сошел. Он стал рассуждать. "Предположим, думал он, - что расстояние от дома до работы остается постоянным... Предположим... Но шагов-то я делаю меньше! Прихожу-то я на работу р а н ь ш е. Куда-то же эти несчастные шаги деваются?.."
   Иванов-Бермудянский начертил на бумаге кривую загогулину, изображавшую его путь на работу. В центре он нарисовал круг, который эта загогулина пересекала. Где-то здесь терял он свои шаги...
   "А если... - подумал академик. - А если я их вовсе не теряю?.. Если я их просто н е з а м е ч а ю?"
   У академика в мозгу тоже было полно серых клеточек. И клеточки эти очень не любили, когда над ними издевались.
   "Окстись! - сказали они ему. - Как это ты НЕ ЗАМЕЧАЕШЬ?.. За кого ты нас держишь?.. Перестань валять дурака".
   Но Иванов-Бермудянский не поддался на провокацию. Он заставил свои клеточки работать, даже если им это и не нравилось.
   - Значит, так, - громко сказал академик. - Допустим, что сегодня мы проделываем тот же путь, что и вчера, но приходим в конечную точку раньше... Стало быть, где-то по дороге проскакиваем мы какой-то участок, где как бы н е т в р е м е н и. То есть минуем какую-то часть пространства, не заметив этого... Так, так...
   Все оказалось значительно проще, чем ему представлялось. Немудрено было, что никто не заметил его прекрасной аномалии. Каждый проходящий здесь попадал в нее. Но никто, разумеется, не считал свои шаги и не обращал внимания на то, что сегодня приходит к институту на несколько секунд раньше, чем месяц назад.
   Все наконец встало на свои места!
   "Ну, что? - торжествующе спросил академик у своих клеточек. - Съели?.. Глупые вы создания".
   "Сам дурак", - ответили клеточки и, обидевшись, отключились.
   Академик уронил голову на стол и заснул.
   Сообщать новые подробности о своих изысканиях в столицу было бессмысленным. Правда, там только что появился новый Предводитель, но, что он собой представлял, никто толком не знал. (Известно было только, что этот, кажется, передвигается на своих ногах, а не в кресле-каталке.)
   После долгих раздумий академик решил написать письмо Местному Партийному Начальнику и проинформировать того о своих достижениях. Более высокого начальства, чем это, в Лукичевске не было. Как, впрочем, и в любом другом городе.
   К его удивлению, Местный Начальник отреагировал довольно быстро. Хотя и несколько своеобразно. У помойки поставили дежурить двух милиционеров, а вокруг велели выкопать большую канаву. Через неделю сам Начальник позвонил ему и сообщил, что собирается приехать, лично ознакомиться с обстановкой. И вот теперь, в указанный день и час, академик Иванов-Бермудянский вышел встречать гостя.
   У институтского подъезда стояли милиционеры, осведомленные, видимо, о предстоящем событии. Кроме них академик заметил невдалеке двух симпатичных молодых людей в одинаковых серых костюмах. Они прогуливались вдоль помойки и сосредоточенно разглядывали плывущие в небе облака.
   Назначенный час прошел. Потом прошел ещё час. И ещё два.
   Иванов-Бермудянский начал нервничать. Он собирался было уже вернуться в свой кабинет, раз и навсегда прекратить любые попытки связаться с любым начальником, засесть в четырех стенах и отныне вести жизнь затворника. Но тут раздался гудок и к подъезду подкатила легковая машина. Из неё вылез атлетического сложения юноша с несколько грубоватым лицом. Он быстро осмотрелся вокруг, подошел к задней дверце и открыл её.
   Из дверцы показалась нога. За ней - вторая нога. Затем наружу с помощью юноши-атлета выбрался Местный Партийный Начальник.
   Академик, разом забыв о своих намерениях, поспешил к машине.
   - Здравствуйте, товарищ Иванов, - приветствовал его Местный Начальник. - Задержался я малость... Дела, знаете ли. Дела.
   - Ну, что вы! - Академик почтительно остановился на некотором расстоянии. - Вы, собственно, и не опоздали.
   - Да... Дела, дела... - Начальник посмотрел на лежащую перед ним помойку. - Ну, рассказывайте, что у вас тут за проблемы?
   Иванов-Бермудянский коротко, насколько это было возможно, поведал начальству о пространственной аномалии.
   - Что ж, - задумчиво сказал Местный Партийный Начальник. - Хорошее дело... Канаву выкопали?
   - Канаву? - переспросил академик.
   - Да, канаву.
   - Вроде бы выкопали... - Иванов-Бермудянский был не совсем в курсе того, как обстоят дела с канавой.
   - Ну, так давайте посмотрим.
   Местный Начальник взял академика под руку, и они прошествовали к канаве, окружавшей помойку. Атлетический юноша и милиционеры двигались следом. Справа и слева как-то незаметно возникли два сероглазых молодых человека, тоже не отстававшие ни на шаг.
   Подойдя к канаве, академик обнаружил, что в ней находится некий измазанный землей мужчина. В руках у мужчины была лопата. Он неторопливо ковырял землю, время от времени выбрасывая её наверх.
   - Здравствуйте, товарищ, - сказал Местный Начальник человеку в канаве.
   Тот молча нажал грязным сапогом на лопату, крякнул и выбросил прямо под ноги академику горсть липкой земли. Сзади подлетел толстый милиционер, нагнулся и прошипел в канаву:
   - Ты что делаешь? Совсем спятил?.. Перед тобой что, дурак какой стоит? Начальник перед тобой... Ты башку-то подыми!
   Милиционер повернулся и заискивающе глянул на Местного Начальника.
   Копатель канавы воткнул лопату в землю, поднял голову и, обтерев руку о штаны, мрачно произнес:
   - Чего шумишь?.. Сам вижу, кто начальник, а кто просто дурак. - Он пошатнулся, схватился за край канавы, посмотрел на всех стоявших замутненным взглядом и спросил: - Что, опять проверять?.. А бульдозер где?..
   Академик смутился. Местный Начальник отступил на шаг от канавы и сказал:
   - Давайте отойдем, товарищи. Не надо мешать людям работать.
   Все отошли в сторону.
   - Где... бульдозер? - спросил Местный Начальник, ни к кому конкретно не обращаясь. - Народ вас спрашивает... Где бульдозер?
   Никто не ответил.
   - Так... - Начальник сурово глянул на толстого милиционера: - Завтра чтобы был бульдозер... Где хотите, там и возьмите.
   - Так он же - это... - растерянно начал милиционер. - Он же - того... Это он просто раньше на бульдозере работал. Зачем ему сейчас-то бульдозер?.. Бульдозер только закапывать может. Засыпать то есть...
   - Значит, будем засыпать, - сказал Начальник. - И поменьше разговоров, товарищи... Что б завтра же прислать бульдозер и все засыпать!
   Он пристально посмотрел на милиционеров, на сероглазых молодых людей, потом - на академика.
   - Вот что, товарищ Иванов... Работа у вас тут, как я понимаю, важная. Но с дисциплиной, я вижу, не очень. Так что вы уж проследите... И подумайте. Поймет ли нас народ, если мы вот так вот будем к делу относиться... Нынче, знаете ли, демократизация. Но это не значит, что можно, понимаете ли, спустя рукава... Ускоряться надо, товарищи. Ускоряться.
   Местный Начальник повернулся, недовольно хмыкнул и пошел назад, к машине.
   * * *
   Большая легковая машина катила по главной улице Лукичевска. Она проехала мимо Кухтикова дома, свернула за угол, обогнула памятник Автору Великой Идеи и остановилась перед самым красивым лукичевским зданием. Местный Начальник вышел из машины, миновал парадный подъезд и поднялся по лестнице, застеленной красной ковровой дорожкой. Секретарша открыла перед ним двери кабинета. Пройдя на свое рабочее место, он устало опустился в кресло, закрыл глаза и просидел так какое-то время.
   Дела, неотложные и важные дела замучили Местного Партийного Начальника в городе Лукичевске. Каждый день ему приходилось сталкиваться с массой проблем. Он должен был знать обо всем, что происходит вокруг. О том, как выполняется план по выпуску приборов для ракет на кастрюльном заводе, о том, сколько пиджаков и платьев сшито на швейной фабрике, какого качества фанеру выпускают на фанерном комбинате, как работают лукичевские бани, и о многом другом.