Заворотный Валерий. Кухтик, или История одной аномалии

   - Из каких же денег он теперь за кастрюли будет платить? - спросил товарищ Шульман.
   - А это ты у него выясни. Это ему кастрюли клепают, не мне.
   - Ну, не он же их клепать начал.
   - Не он, не он. Вот только закончить ему вряд ли удастся. Со всей его перековкой и трезвостью. Плохо он себе это представляет, боюсь...
   - Думаешь - не знает, за что взялся?
   - Эх, Беня, Беня. Тут с какого конца ни возьмись... Косметическая операция не поможет. Либо вырезай опухоль, либо не берись за нож. Это тебе не с Бермудянским в аномалиях разбираться. Здесь все, Беня, аномалия. Сплошная аномалия здесь... И сам ты прекрасно все знаешь. Не валяй дурака.
   - Знаю, - печально сказал Беня. - Знаю...
   * * *
   - Не знаю, малой, - горестно произнес Надькин отец. - Не знаю, чего теперяча будет! Теперяча ведь никакой политуры у нас на фанерке не хватит. Растырят все. Точно! И лак растырят. Он же, гад, на спирту. Его ежели процедить с умом... И ещё клей этот, как его? Там банку под фрезу поставить и - на тебе - пей... Эх, поздно уже. Лабаз закрыт. Завтра зажмут же все к лешему... Житуха у них теперь начнется в лабазе. Эт тебе не колбасу под прилавком держать. Теперяча они - короли. Главный продукт в дефиците будет. Во где кормушка... А Колька-то твой мне только вчерась банку спирту приволок. Это ж смех. На неделю, не больше. У вас небось тоже зажмут... Теперь в парфюмерию шпарить надо. Одеколон хоть, суки, оставят? Как думаешь?..
   Он с тоской глянул на зажатую в руке газету.
   - Во, устроили! Это ж надо! А все он, паразит... Гляди - лыбится еще.
   С фотографии на газетной странице приветливо улыбался Первый Демократ.
   * * *
   Микки чувствовал себя хорошо. В ближайшие дни ему предстояла очень приятная работа. Он собирался в первую поездку за границу в качестве Первого Демократа. Путь его лежал за океан, в страну под названием Америка. Ту самую, что когда-то Кухтик не смог отыскать на карте.
   К своему визиту Микки готовился долго и тщательно. Он не только мог свободно указать на карте, где находится заморская страна (это он знал ещё в школе, чем выгодно отличался от Кухтика), но прочитал целых три книжки по её истории, которые ему подобрали секретари, советники и помощники. Они же написали ему несколько речей для выступлений за границей и дали много листочков с ответами на вопросы, которые ему будут там задавать. Вообще-то они даже слегка перестарались, так как на часть вопросов он мог бы спокойно ответить и сам. Но советники Микки ещё помнили Первого Предводителя и на всякий случай решили подстраховаться.
   Главную часть подготовки взяла на себя Рикки. Она очень волновалась, как пройдет их визит, а потому постоянно подбирала для Микки новые костюмы, от примерки которых он изрядно устал. Однако жена была неумолима. Ей вообще приходилось часто направлять и консультировать его. Рикки не всегда нравились его галстуки, ботинки и политика. Но она надеялась со временем все это подправить.
   Наконец наступил день отлета. В аэропорту выстроились соратники, министры, генералы и ещё куча каких-то людей, половину которых он отродясь не видел. Микки обошел всех и с каждым попрощался за руку. Последними в длинной цепочке стояли два Главных Соратника. Микки обнял сначала Старого Друга, потом - Лихача. Затем проделал все в обратном порядке. "Приглядывай тут за ним, - сказал он каждому из них на ухо. - Вся надежда на тебя". Оба Соратника подмигнули ему...
   Самолет пролетел над десятком стран, пересек два десятка границ, миновал большой океан и начал снижаться.
   На летном поле Микки встречал почетный караул. Ближе к центру поля стояла большая толпа, в которой он ещё из иллюминатора разглядел высокого человека в светлом костюме.
   - Это Президент, - сказала Рикки. - Самый лучший костюм у него.
   - Верно, - подтвердил сидевший рядом помощник Первого Демократа. Президент... Только он чуть дальше стоит.
   - Я этого в виду и имела, - сказала Рикки.
   Микки с уважением посмотрел на жену.
   Дверь самолета открылась, и Первый Демократ с супругой спустились по трапу. Грянул оркестр. Рикки сжала локоть мужа и, наклонившись, прошептала ему:
   - Помнишь, что я говорила?
   Микки кивнул в ответ.
   Над полем прогремел орудийный салют. Пестрая толпа возле здания аэропорта замахала флагами и стала скандировать:
   - Мик-ки! Мик-ки!!
   Он огляделся вокруг.
   * * *
   И увидел он, что это хорошо...
   * * *
   В стране Америке Первый Демократ провел три долгих дня. После торжественной встречи на аэродроме Микки, Рикки и иностранный Президент сели в огромный автомобиль и поехали в центр заморской столицы. Впереди и сзади ехали ещё два десятка таких же автомобилей. Вскоре они подкатили к невысокому дому, выкрашенному белой краской. На зеленой лужайке перед домом стояла большая толпа советников, министров, генералов и прочих важных особ.
   - А у тебя их тоже немало, - сказал Микки через переводчика Президенту, когда они вышли из машины.
   - Да, - вздохнул тот, - хватает.
   - А это что за домишко? - спросил Микки, указав на белый домик. - Дача твоя?
   Президент застеснялся и пробормотал что-то невнятное. Рикки толкнула Первого Демократа в бок.
   - Это же - Белый дом, - зашептала она ему на ухо.
   - Сам вижу, что не красный, - сказал Микки. - Чего уж, и спросить нельзя?
   Президент оправился от смущения и стал объяснять Микки, что домик на лужайке - главная его резиденция.
   - Домишко удобный, ты не смотри, что маленький, - сказал он.
   - Да ладно, - сказал Микки. - Это я просто так, поинтересовался.
   Президент понравился Микки своей простотой и искренно-стью. Микки тоже понравился Президенту своей любознательно-стью и непосредственностью.
   - Знаешь что, зови меня просто Ронни, - сказал Президент Первому Демократу, когда они подошли к подъезду белого домика.
   - Идет, - сказал Первый Демократ и протянул ему руку. - А ты меня Микки.
   Они похлопали друг друга по плечу. Президент начал знакомить Первого Демократа со своими советниками и министрами.
   После церемонии знакомства они прошли внутрь резиденции. Домик и впрямь оказался уютным. Микки и Ронни уединились в маленьком зале, где кроме них были только два переводчика, десять секретарей и шестнадцать охранников. Ронни предложил Микки сесть в красивое кресло возле большого камина и сам сел в такое же кресло рядом.
   - Неплохо у тебя тут, - заметил Микки, осмотрев маленький зал. - И с камином ты здорово придумал.
   - Стараемся, - сказал Ронни и снова смутился. - Вообще-то камин этот ещё до меня поставили. Тут у нас все президенты живут. Как выберут, так сюда... Здесь хорошо. Только в спальне дует немного. Все форточку никак не починят.
   - С форточками всегда морока, - подтвердил Микки. - А кто у вас президентов выбирает? Высший Орган?
   - Нет, - сказал Ронни. - У нас не орган, у нас все выбирают.
   - Вся партия, что ли? - удивился Микки. - Как же ты её всю собираешь?
   - Да нет, - начал объяснять Ронни. - У нас, понимаешь, голосуют. Каждый житель приходит и бумажку опускает. За кого больше опустят - тот, значит, и Президент.
   - Ну, как же! Знаю, - сказал Микки. - У нас тоже опускают. Когда Народный Совет назначается. Только назначает-то все равно Высший Орган. Может, ты просто про свой Орган не в курсе? Не может быть партии без Органа. И назначать никто, кроме Органа, не может.
   - Нет у нас Органа. Это точно, - сказал Ронни. - Все жители решают. И Президента они выбирают, и Конгресс. Ну, это вроде вашего Народного Совета. Каждая партия туда своих пропихнуть норовит. У меня - из моей-то партии там чуть больше половины. Остальные знаешь как мешают!
   - Погоди, - сказал Президенту Микки. - Я насчет этого уже слышал. Мне Старый Друг говорил. У вас тут, значит, много партий? Так?
   - Ну, много не много. В общем, две большие и ещё десяток - так, мелочовка.
   - А у тебя большая? - поинтересовался Микки.
   - У меня - большая, - гордо сказал Ронни.
   - У меня тоже большая.
   - Но тебе хорошо. У тебя - одна. А мне со второй бодаться приходится. Та, стерва, тоже не маленькая.
   - Так разгони её к лешему, - посоветовал Первый Демократ. - Чтоб под ногами не путалась.
   - Нельзя... - Ронни развел руками. - Тогда демократии не будет.
   - Ох, сложная у тебя система, - посочувствовал ему Микки.
   - Да ничего, я привык, - сказал Ронни.
   - Ну, а со злаками у тебя как? - помолчав, спросил Микки.
   - Со злаками?.. - Ронни совсем стушевался. - Нормально. Мы ж это... мы ж вам ещё продаем... Ты только не подумай, что я перед тобой тут выпендриваюсь... Честное слово. Нормально со злаками.
   Микки задумчиво опустил голову.
   - М-да... - сказал он, помолчав. - Может, мне и впрямь демократию завести? Как у тебя?
   - Давай! - Ронни пододвинулся к нему. - Послушай, Микки. Заводи! Точно. Дело хорошее. А если это... Ну, если тебе там деньжат на первое время потребуется, то у меня есть немного.
   - Да мне как-то неловко стрелять у тебя, - сказал Микки. - Хотя... Если - до получки... Ну, я хотел сказать, годика на два, на три...
   - В чем вопрос? - Ронни ещё ближе подвинул свое кресло. - Я с Конгрессом договорюсь. Сделаем. Не сомневайся! Мне б только этого зануду Джека уломать.
   - Какого Джека? - спросил Микки.
   - Да так, жлоб тут один в Конгрессе. Из другой партии. Все время воду мутит. Ну, ничего, мы с ним договоримся. Ты ж у них там в Конгрессе выступишь. Потом на банкет его сводим. Он вашу икру любит. Уломаем.
   - Ты только меня правильно пойми, - сказал Микки. - Я б у тебя денег не брал. Но, понимаешь, напряженка сейчас небольшая с финансами. Все на ракеты уходит.
   - Я понимаю, - ответил Ронни. - У меня тоже ракеты много жрут. Сколько ни строю, все мало. Генералы каждый день пугают. Говорят, у тебя больше. Еще немного, говорят, и долбанешь ты меня.
   - Кто? Я? - Микки даже подпрыгнул.
   - Ну, натурально.
   Микки обиделся.
   - Знаешь, Ронни, - сказал он, - ежели я ракеты и строю, то исключительно, чтобы ты меня не долбанул. Разве ж не ясно?
   - Чего? - Теперь уже Ронни подпрыгнул. - Да за что ж мне тебя долбать?
   - Ну как - за что? На всякий случай.
   - Стоп! - Ронни ударил себя кулаком по коленке. - Какая-то туфта получается. Ни хрена не пойму! Коли они - ракеты эти - ни тебе, ни мне не нужны, так, может, мы их того... Ну, извиняюсь, к мамаше?..
   - Так я чего? Я готов, - сказал Микки. - Тем более что и у тебя демократия, и у меня теперь вроде демократия намечается. Давай - к мамаше...
   Ронни вскочил с кресла и велел секретарю принести шампан-ского.
   - Мне - соку, - предупредил его Микки. - Я, знаешь, давно завязал.
   - Ну? - Ронни обнял его за плечи. - Ты меня не уважаешь... По бокальчику-то... Ну?
   - А! - махнул рукой Первый Демократ. - Черт с ним! Раз такое дело согрешу. Уговорил, речистый!..
   * * *
   Вечером Микки повезли в Конгресс. Рикки собиралась поехать с ним, но для неё была запланирована отдельная программа - осмотр музеев, парков и других достопримечательностей. Посовещавшись, они решили не обижать хозяев.
   - Ты только там смотри, не пей больше, - сказала Рикки, поправляя ему галстук.
   - Ну, Рикки... Ты это зря. Я ж с Ронни всего-то - капельку. - Первый Демократ обнял и поцеловал жену. - Ты сама смотри, не переутомись там, в музеях. Если что, поезжай в гостиницу. Я скоро буду.
   Рикки тоже поцеловала его в щеку.
   - Гуд бай! - сказала она и пояснила: - Это значит - до свидания. Поезжай и не волнуйся. Все будет вери велл. Это значит - хорошо.
   - Гуд бай! - сказал он.
   Два кортежа машин разъехались в разные стороны.
   Здание Конгресса размерами напоминало дворец, в котором Микки проводил заседания Высшего Органа. Даже, пожалуй, побольше. В парадном холле его встретил Ронни. У высоких дверей зала стояли несколько конгрессменов. Подойдя к ним, Президент представил их Первому Демократу.
   - Знакомьтесь, это Джек, - сказал он, остановившись перед толстым низкорослым мужчиной.
   На лице Ронни была широкая улыбка, а в глазах - глубокая тоска.
   - Очень приятно, - сказал Микки, здороваясь с главным конгрессменом.
   Джек мягко втиснулся между Президентом и Первым Демократом и взял Микки под руку.
   - Я провожу вас.
   - А?.. - Первый Демократ растерянно указал на тоскливого Ронни.
   - Не волнуйтесь. Президент дорогу найдет, - сказал наглый Джек. Прошу вас, вот сюда.
   Они проследовали в зал заседаний Конгресса. Появление Микки было встречено громкими аплодисментами. Он поднялся на трибуну, хотел было достать заготовленную бумажку, но потом передумал.
   - Уважаемые члены Конгресса! Я приехал в вашу страну с открытым сердцем, - сказал Микки и положил руку на лацкан пиджака - примерно на то место, где у него находилось сердце.
   "Раскованнее давай, раскованнее. Не так пышно", - пожурил он самого себя.
   - Дорогие члены!.. Ну, что я вам скажу?.. - Микки глянул с трибуны на конгрессменов. - Надо дружить, ребята... У вас тут демократия, но и у нас теперь тоже, знаете ли, демократия. Есть, конечно, различия. Но дело-то не в этом... Вот у вас, к примеру, много партий. Это хорошо. Это развивать и углублять надо... А у нас, к примеру, одна. И это тоже неплохо. Мороки меньше. Но вы не думайте. Мы и свою одну партию тоже развивать и углублять будем. У нас перековка идет полным ходом. Так что зачем нам друг дружку бояться? Подружимся лучше. А ежели у кого что по-разному, то это не беда. Будем вместе перековываться... Вери велл!..
   Секунду-другую стояла напряженная тишина, затем раздался грохот. Таких дружных оваций зал Конгресса ещё не слышал.
   Микки сошел с трибуны и сел на место для почетных гостей - рядом с главным конгрессменом. Джек выразил ему свое восхищение.
   - Ерунда, - сказал Микки. - Чего там. Свои же все. Демократы...
   Начались ответные выступления. Когда последний оратор заканчивал превозносить достоинства Первого Демократа и выражать полную поддержку его начинаниям, Джек наклонился к Микки.
   - Как ваши впечатления? - спросил он. - Мне кажется, мы подружимся.
   - Все прекрасно, - ответил Микки. - А насчет дружбы, так давно уж пора. Мы и с Ронни о том толковали. Он тоже поддерживает.
   - Ну, Ронни... - протянул Джек. - Ронни, если по-честному, не очень большого ума деятель. Но Конгресс... Конгресс вас поддержит. Можете на меня положиться.
   - Вы знаете, - осторожно сказал ему Микки, - Ронни мне показался очень даже неглупым человеком. Мы вот о ракетах с ним договорились. И вообще...
   - Ронни - дурак, - твердо произнес Джек. - Я уже не раз об этом говорил. И в газетах писал.
   - В газетах? - ужаснулся Микки. - Писали? Это что ж, у вас тут такая голосиловка? Ну, это уж как-то слишком!
   - Писал, писал, - сказал Джек. - Только он газет не читает.
   - А как же он... - Микки с недоверием посмотрел на конгрессмена. - Как же он вас на этом месте держит?
   - Кто держит? - спросил Джек.
   - Ну, Ронни.
   - А он-то тут при чем?
   Микки покачал головой, поняв, что его разыгрывают.
   - А вы шутник, однако, - сказал он Джеку.
   - Я? - Джек задумался. - Я, может, и шутник. А он - старый дурак...
   Тем временем оратор на трибуне закончил свою речь. Ему тоже похлопали. Не так дружно, правда, как Первому Демократу. Микки вообще заметил, что одним конгрессменам почему-то хлопала одна половина зала, а другим другая.
   - Ну вот, - сказал Джек, вставая. - Торжественная часть завершилась. Пора на банкет...
   Покидая Конгресс, Микки в дверях столкнулся с Ронни.
   - Прекрасную ты речугу толкнул, дружище, - сказал Президент Первому Демократу. - Уж на что у нас дубы в Конгрессе сидят, и те растрогались.
   Микки взял Президента под руку и отвел его в сторону.
   - Послушай, Ронни, - сказал он. - Извини, что встреваю. Это, конечно, не мое дело, но, понимаешь, мне показалось, что Джек... Как бы это тебе поделикатнее объяснить... Ну, в общем, он говорит...
   - Он говорит, что я дурак? Ты об этом?
   - Ну... в каком-то смысле...
   - Не бери в голову, - сказал Ронни. - Он везде об этом трендит.
   - Как - везде? - Микки не поверил своим ушам.
   - А так. Везде базарит. Меня уже газетчики замучили. Что, мол, я думаю по этому поводу и все такое...
   - И?.. - Микки оглянулся, не слышит ли их кто-нибудь.
   - Что - и?
   - Ну, что ты теперь делать намерен?
   - Как что?.. Они - спросили, я - ответил.
   - Про... про... - Микки замялся.
   - Ну, про дурака. Они же все лезут и лезут: "Что вы думаете, господин Президент, что вы думаете?.."
   - А ты?
   - Я сказал, что придерживаюсь другого мнения.
   * * *
   Поздно вечером, сидя на мягком диване в номере гостиницы, Первый Демократ обсуждал с женой события прошедшего дня.
   - Намотался я - сил нет, - сказал он. - Но, кажется, все получилось. Теперь бы выспаться только.
   Микки громко зевнул.
   - И я вымоталась, - сказала Рикки. - Но зато насмотрелась! И в парке были, и в музее были... Чего там только нет. Теперь я всю их историю знаю. Вот посмотри, что мне подарили.
   Она взяла со столика возле дивана большой альбом и раскрыла его.
   - Вот, гляди. Здесь, оказывается, раньше такие племена жили. Индейцы назывались. И у каждого племени был вождь. Вот они - на картинках. Видишь все в перьях.
   - Ну и что? - сказал Микки. - У нас тоже Вождь был. Без перьев, правда.
   - Нет, Микки, эти не как наш. Эти в лесах жили, на конях скакали... И имена у них такие смешные. Вот смотри - этого, например, Белый Орел звали. А этого - Высокая Гора. Смешно, правда?.. А вот, гляди, какой страшный. Это - Большая Елка. У-у, злой какой!..
   Микки посмотрел на картинку. Там был изображен седой мужчина огромного роста, с суровым лицом. В руке он держал топор на длинной ручке, а на голове у него красовался разноцветный убор из перьев.
   - Да нет, ничего, - сказал Микки. - Не страшный. Сердитый только. А так - ничего.
   - Неправда. Страшный... - Рикки перелистнула сразу несколько страниц. - А вот, гляди. Это уже - в наше время. Тут города разные, самолеты, автомобили... Смотри, какие у них дома высокие. И все - из стекла. А машины какие!
   - Это верно, - сказал Микки. - Машины у них хорошие. Да и все остальное, как я погляжу, тоже неплохо. Говорят, все через демократию получилось. И злаки, и автомобили, и наука там всякая...
   - Ну, наука, допустим, и у тебя есть, - возразила Рикки. - Ракеты, к примеру. Ты вот завтра с их учеными встречаться будешь, так про ракеты им расскажи.
   - Наука-то, конечно, есть, - медленно произнес Микки, листая альбом, да только вся наука, понимаешь, как-то в одни ракеты уходит. А вот чтобы автомобиль какой красивый сделать или там чтоб злаки росли, это вот почему-то не получается...
   - А ты им расскажи, что у нас много всяких ученых умных. Про всякие открытия расскажи... Сам же говорил, что открытий много.
   - Открытия вроде есть... Но, понимаешь, все они какие-то несъедобные... Все больше про танки, про бомбы. А у них все на то, чтоб еды побольше... - Микки почесал затылок. - Мне б им что-нибудь такое загнуть, чтоб они тоже, понимаешь, не шибко воображали.
   Микки положил альбом на столик, поднялся с дивана и заходил по комнате. Потом внезапно остановился.
   - Погоди, - сказал он и начал шарить рукой по карманам. - Слушай, ты, когда костюм мне готовила, случайно, листочка такого мятого не находила?
   - Был там листочек, - сказала Рикки. - Но я его в урну бросила.
   Микки подбежал к урне, вытащил смятый листок и, разгладив его, стал быстро читать машинописные строчки.
   - Вот! - выкрикнул он, дочитав текст. - Вот, нашел! Рикки, ты только посмотри, что я нашел... Это ж Лихач мне подсунул... Письмо... Из этого как его? - Лукичевска... Надо ж - случайно вспомнил!
   - Что там у тебя? - спросила Рикки.
   Она подошла и через плечо заглянула в бумажку.
   - Читай, читай, - сказал взволнованный Микки. - Вот оно - открытие! Теперь я им нос утру! Мы тоже, понимаешь, кой-чего можем! Вот читай.
   - Лу-ки-чевск... - прочла Рикки. - ЛИПА... Это что такое?
   - Да ты дальше читай. Дальше! - Микки протянул ей листочек. - А Лукичевск - это город такой. Там лук растет. Но дело-то не в этом...
   * * *
   Город Лукичевск плавился от жары. За окнами Института Пространственных Аномалий висел горячий неподвижный воздух. Стоя-ла тишина. Ничто, даже обычное жужжание мух не нарушало покоя.
   Директор лукичевского института, академик Иванов-Бермудянский сидел за рабочим столом и пытался привести свои серые клеточки в работоспособное состояние. По другую сторону стола на жестких стульях сидели младший научный сотрудник Вениамин Шульман и временно неработающий житель Лукичевска Кирилл Рогозин. Состояние серых клеток у обоих гостей мало чем отличалось от состояния клеток академика.
   - Друзья мои, - произнес Иванов-Бермудянский. - Я пригласил вас...
   - Чтобы сообщить вам пренеприятнейшее известие, - закончил за него временно пришедший в себя временно неработающий Рогозин.
   - Кирилл Петрович, батенька... Ну зачем вы так? - Академик полез в карман, вытащил платок и отер со лба пот. - И без того, знаете ли, с мыслями не собраться...
   - Точно... Жара... - подтвердил Вениамин Шульман и замолк, видимо, исчерпав силы.
   Беседа прервалась. Чтобы продолжить её, требовалось напрячься и желательно хлебнуть глоток свежего воздуха. Но об этом не стоило и мечтать. Академик начал искать внутренние резервы энергии. Нашел немного.
   - Друзья, - продолжил он. - Положение, думаю, вам объяснять не надо. Я позволил себе пригласить вас, Кирилл Петрович, потому, что рассчитываю на вашу помощь и надеюсь, что вы ещё не забыли нашу совместную работу. Мне очень хотелось бы думать, что в самое ближайшее время мы будем иметь честь видеть вас среди наших...
   Резервы кончились. Кирилл Рогозин молчал.
   - Он в курсе дела, Николай Илларионович, - сказал Беня Шульман. - Я ему все рассказал.
   - Вот и прекрасно, - вымолвил Иванов-Бермудянский, снова собравшись с духом. - И что же вы, Кирилл Петрович, думаете по этому поводу?
   Кирилл хмыкнул и пожал плечами.
   - Я, признаться, тоже нахожусь в некоторой растерянности, друзья мои, - продолжил академик. - Вот уже больше года мы не наблюдаем никаких, я бы сказал, признаков жизни пространственной аномалии. Никаких, так сказать, проявлений... Можно, конечно, трактовать это как временное затишье. Подобные затишья, в общем-то, были и раньше. Но столь длительный перерыв, согласитесь, вызывает определенную настороженность...
   - Простите, Николай Илларионович, - перебил его Кирилл. - Можно задать вам один вопрос?
   - Ради Бога, - обрадовался академик. - Сколько угодно!
   - Вы что, действительно верите в это?
   - Во что, простите?
   - В аномалии.
   - Я понимаю, - вздохнул Бермудянский. - Я понимаю ваш скепсис, Кирилл Петрович. Вы на какое-то время были оторваны от работы. Но поверьте, что если бы вы сами могли наблюдать...
   - Я не мог, - резко сказал Кирилл. - Я отдыхал.
   - Подождите, подождите, - поспешно вступил в разговор Беня. - Ну не надо так. Ну, жарко же... Все на взводе... Давайте спокойно разберемся.
   Иванов-Бермудянский, проклиная собственную бестактность, поднялся из-за стола и взялся ладонью за потный лоб.
   - Голубчик, ну я же не хотел, - забормотал он, обращаясь к Кириллу. Право, я вовсе не предполагал, что вы так воспримете... Эта чудовищная несправедливость... Поверьте...
   - Пустое, - сказал Кирилл. - Беня прав. Жарко... Давайте про аномалии.
   Академик сел. Минуту все помолчали.
   - В общем, так, - сказал, прервав тишину, Беня. - Наблюдал я эту фиговину. Было дело. Хотя полностью пока утверждать ничего не берусь. Разовый эксперимент. Мало доказательств... Ты скажи, Кирилл, в принципе ты допускаешь такую возможность? Ну, хотя бы в качестве гипотезы?
   - Видите ли, уважаемые, - ответил Кирилл, глядя в окно, - во все, что вы говорите, ни один нормальный человек, естественно, не поверит. Теория ваша, разумеется, абсолютно бредовая... Поэтому вполне может быть, что так оно и есть... Однако боюсь, что здесь я вряд ли смогу быть вам полезен. Вы уж извините, но за три года как-то оторвался. Меня сейчас несколько другие аномалии интересуют.
   - Кирилл, не дури, - сказал Беня. - Мы ж с тобой уже говорили...
   - Говорили, - сказал Кирилл. - Сидеть в куче дерьма и заниматься наукой - дело, конечно, приятное. Но запах, знаете ли, мешает...
   - Кирилл Петрович, - приподнялся академик, - я надеюсь, вы не собираетесь...
   - Собираюсь, собираюсь, - подтвердил Кирилл. - Собираюсь наняться в ассенизаторы, Николай Илларионович. Там тоже, представьте себе, аномалии наблюдаются. Поэтому вы уж свои изучайте, а я теперь этими займусь. К тому же - возраст, знаете ли... О душе пора подумать. Да и детишкам в глаза смотреть придется. Не своим, так чужим. Так что - простите великодушно.
   - Кирилл! Ты же ученый... Господи, - тоскливо сказал Беня, - ты хоть понимаешь, куда лезешь? На кой это тебе? Есть же наука, Кирилл...
   - Наука раздвигает горизонты, - произнес Кирилл, разглядывая люстру под потолком. - Психиатрия - особенно... Впрочем, физика - тоже.
   Раздался стук, и в дверях появился подтянутый молодой человек в сером костюме.
   - Простите, вас к телефону, - сказал он, обращаясь к Иванову-Бермудянскому, после чего снова исчез за дверью.