Страница:
Собек-Защитник торжествовал.
– Как я и предполагал, Великий Царь, послание Икера имело только одну цель – ввести нас в заблуждение! Он хотел добиться того, чтобы наши войска рассредоточились, а в это время ханаанские полчища ударили бы по беззащитному Сихему. К счастью, генерал Несмонту не поддался на его провокацию.
– А мой анализ отличается от твоего, – возразил Секари. – Икером воспользовались, чтобы забросить сюда ложную информацию. И как только Царский Сын это обнаружил, он укрылся от этих людей, надеясь присоединиться к нам и сообщить правду.
– Тогда одно из двух: Икер или погиб, или предал нас, – отрезал Собек. – Дружеские чувства Секари не позволяют ему быть объективным.
– Я повидал немало опасных ситуаций, и никогда не позволял себе поддаваться каким бы то ни было чувствам! Просто я хорошо знаю Икера. Я уверен в одном: есть предатели здесь, при дворе фараона, они продали Икера врагу. Но все равно он вернется.
– Ну а в этом случае, – пообещал Собек, – я лично засажу его в тюрьму.
– Откуда такая ненависть? – спросил его Секари.
– Речь идет не о ненависти, а о благоразумии. Предатель – это сам Икер. Хоть я и ненавижу большинство придворных, мое расследование ничего не дало. Есть льстецы, есть трусы, но ни один из них не способен на такой риск! А вот Икер хотел заколоть самого фараона!
– По-твоему, он не доказал свою невиновность?
– Как раз наоборот! Он присоединился к нашим врагам и теперь сражается с нами за пределами Египта! И если он вернется в Мемфис, то снова попытается нанести удар по фараону. Но этот змей будет повержен, потому что я размозжу ему голову!
– Будущее докажет тебе, что ты неправ, Собек!
– Нет, это ты ошибаешься, Секари!
Фараон промолчал.
И каждый из противников воспринял это молчание как одобрение собственной позиции.
Ну наконец хоть какая-то реакция!
Секари просто извелся, безуспешно пытаясь нащупать среди стражников из ближайшего окружения Собека хоть какую-то брешь! Неужели они образуют монолитное целое?
И вот один из них, седеющий мужчина лет сорока, все же согласился поговорить, хоть и под страшным секретом.
– Вы собираете сведения о Собеке?
– Ну, это, пожалуй, слишком громко сказано, – отшутился Секари. – Никому и в голову не придет сомневаться в его честности.
– Тогда в чем вы его обвиняете?
– Он несколько враждебен в отношении некоторых знатных людей и высокопоставленных чиновников. Иногда он слишком прямолинеен, что, согласитесь, вредит поискам истины.
– То, что вы говорите, чистая правда! – воскликнул седоватый мужчина. – Собек упрям, и, если что-то решил, ничто не заставит его изменить свое мнение. Хотя он порой и неправ.
– Например, в отношении Царского Сына Икера?
– Например.
– Не использует ли он каких-нибудь незаконных способов, чтобы вредить ему?
– Боюсь, что это может быть и так.
– А не мог бы ты выразиться поточнее?
Мужчина заколебался.
– Это трудно… Собек – мой начальник, и я…
– Речь идет о государственном деле, а не о торговой сделке! Если ты согласишься рассказать, то окажешь огромную услугу фараону.
– А получу ли я повышение по службе, в котором Собек мне отказывает?
– Этого я не знаю. А по каким причинам?
Стражник опустил глаза.
– Так, пустяки.
– А именно?
– Я не из этих мест, вот и все! Жестокость, аресты, риск…
– Убирайся.
– Вы даже не хотите выслушать мои соображения?
– Ты жаждешь лишь выплеснуть побольше грязи на голову своего начальника, и у тебя нет ничего серьезного, что бы ты мог мне сообщить. Сиди на своем месте и позабудь о своих обидах. Они несправедливы.
Седоватый стражник, смутившись, протестовать не решился.
Секари не тратил времени на пустую болтовню.
Опустив на пол тяжелый мешок, наполненный лекарствами, доктор Гуа безнадежно вздохнул. Лечить высокопоставленных больных было нелегким делом, но лечение супруги Секретаря Дома Царя вымотало бы и целый отряд врачей.
Доктор, щуплый и невысокий, казалось, не выдержит поток громких жалоб женщины, полагавшей, что она страдает всеми возможными и невозможными болезнями.
– Ах, доктор, вот наконец и вы! Все мое тело болит, моя жизнь – сплошная мука! Мне нужны лекарства, много лекарств!
– Перестаньте жестикулировать и сядьте. Мне же нужно осмотреть вас. Если вы будете продолжать в том же духе, я уйду.
Супруга Медеса покорилась и села как послушная маленькая девочка.
– А сейчас честно ответьте мне на мои вопросы. Сколько раз в день вы принимаете пищу?
– Четыре… Скорее, пять.
– Я же сказал: честно!
– Пять.
– И каждый раз пирожные?
– Почти… Да, каждый раз.
– И жирное?
– Но без него, – потеряла терпение пациентка, – кухня не имеет никакого вкуса!
– В вашей ситуации, – настаивал доктор, – любое лечение обречено на провал. Измените свои привычки, свое питание, или я передам вас в руки другого врача.
– Меня гложет тоска, доктор! Если у меня не будет такого утешения, я долго не протяну. Когда я ем, я успокаиваюсь и могу заснуть.
Гуа потер брови.
– У вас прекрасный муж, великолепный дом, вы богаты… Отчего же вдруг такая тоска?
– Я… я не знаю.
– Не знаете или отказываетесь мне признаться?
Супруга Медеса разразилась рыданиями.
– Хорошо… Я выпишу вам успокаивающие пилюли на основе садового мака. Но все же необходимо стараться меньше есть и лучше выбирать пищу. Иначе нам будет трудно победить ваши страдания.
– Вы спасаете меня, доктор, вы меня спасаете!
Опасаясь, что пациентка снова впадет в бурные излияния, которые ему претили, Гуа открыл сумку и стал вынимать оттуда пакетики.
– Вот. Одна пилюля утром, две перед сном.
– Когда вы снова нас посетите, доктор?
– Вам необходимы несколько недель лечения. Строго следуйте моим предписаниям.
Гуа вышел из дома Медеса заинтригованным. Если эта женщина не сошла с ума, то она страдает из-за слишком страшной тайны, которую не может вынести ее душа. И он сможет вылечить ее только в том случае, если сумеет освободить ее от этой тяжести.
Секретарь Дома Царя смотрел на свою жену и удивлялся.
– Ты сегодня выглядишь веселее!
– О, это пилюли доктора Гуа! Этот врач – настоящий гений. Взгляд Медеса помрачнел.
– Ты не слишком много болтаешь, я надеюсь?
– О нет, успокойся! Гуа занимается только лечением и совершенно не следит за моей болтовней!
– Тем лучше, дорогая, тем лучше. Никогда не говори ему обо мне и о своем умении подделывать почерки. Ты меня хорошо поняла?
Она прижалась к мужу и нежно заглянула в его глаза.
– Я – лучшая твоя опора, моя любовь!
Медес начинал потихоньку успокаиваться. Ни начальник стражи, ни Верховный Казначей не имели против него никаких улик. Если они даже и подозревали его, что ж! Это вполне нормально, потому что среди придворных – а двор, как всегда, кишмя кишел тысячами сплетен – любой мог оказаться под подозрением! Яд, который разлил Провозвестник, постепенно распространялся, подрывая доверие людей друг к другу и разрушая тем самым основы египетского царства, потерявшего опору и не способного вернуть спокойствие.
Каждое утро Медес поздравлял себя с тем, что у него такой сильный союзник, как Провозвестник. О, он не стремился к жестокости и шел к своей цели окольными путями.
Сегодня Секретаря Дома Царя встревожило зашифрованное известие, и он срочно отправился к ливанцу, предприняв, как всегда, соответствующие меры безопасности. Уверившись, что за ним никто не следит, он передал слуге-привратнику кусок кедровой коры, на котором был изображен иероглиф дерева.
В гостиной на низких столиках ни малейшего признака пирожных.
Ливанец выглядел вовсе не жизнерадостным, куда-то девались его веселость и беззаботность.
– Через несколько дней прибудут товары.
– Ты хочешь сказать, что…
– Их количество будет даже несколько больше, чем заказано. Мы готовы действовать.
У Медеса перехватило горло.
– Послушай, действительно ли Провозвестник это приказал?
– Вас пугают последствия?
– Разве они не будут чудовищными?
– В этом и состоит цель операции, Медес. Если боитесь, отказывайтесь!
– Но Провозвестник мне этого не простит.
– Рад, что вы это понимаете. Но этой ясности между нами недостаточно: теперь вам следует заняться мерами по облегчению административного контроля. И тогда состоится самая масштабная операция. Такая, какой свет еще не видывал!
20
21
– Как я и предполагал, Великий Царь, послание Икера имело только одну цель – ввести нас в заблуждение! Он хотел добиться того, чтобы наши войска рассредоточились, а в это время ханаанские полчища ударили бы по беззащитному Сихему. К счастью, генерал Несмонту не поддался на его провокацию.
– А мой анализ отличается от твоего, – возразил Секари. – Икером воспользовались, чтобы забросить сюда ложную информацию. И как только Царский Сын это обнаружил, он укрылся от этих людей, надеясь присоединиться к нам и сообщить правду.
– Тогда одно из двух: Икер или погиб, или предал нас, – отрезал Собек. – Дружеские чувства Секари не позволяют ему быть объективным.
– Я повидал немало опасных ситуаций, и никогда не позволял себе поддаваться каким бы то ни было чувствам! Просто я хорошо знаю Икера. Я уверен в одном: есть предатели здесь, при дворе фараона, они продали Икера врагу. Но все равно он вернется.
– Ну а в этом случае, – пообещал Собек, – я лично засажу его в тюрьму.
– Откуда такая ненависть? – спросил его Секари.
– Речь идет не о ненависти, а о благоразумии. Предатель – это сам Икер. Хоть я и ненавижу большинство придворных, мое расследование ничего не дало. Есть льстецы, есть трусы, но ни один из них не способен на такой риск! А вот Икер хотел заколоть самого фараона!
– По-твоему, он не доказал свою невиновность?
– Как раз наоборот! Он присоединился к нашим врагам и теперь сражается с нами за пределами Египта! И если он вернется в Мемфис, то снова попытается нанести удар по фараону. Но этот змей будет повержен, потому что я размозжу ему голову!
– Будущее докажет тебе, что ты неправ, Собек!
– Нет, это ты ошибаешься, Секари!
Фараон промолчал.
И каждый из противников воспринял это молчание как одобрение собственной позиции.
Ну наконец хоть какая-то реакция!
Секари просто извелся, безуспешно пытаясь нащупать среди стражников из ближайшего окружения Собека хоть какую-то брешь! Неужели они образуют монолитное целое?
И вот один из них, седеющий мужчина лет сорока, все же согласился поговорить, хоть и под страшным секретом.
– Вы собираете сведения о Собеке?
– Ну, это, пожалуй, слишком громко сказано, – отшутился Секари. – Никому и в голову не придет сомневаться в его честности.
– Тогда в чем вы его обвиняете?
– Он несколько враждебен в отношении некоторых знатных людей и высокопоставленных чиновников. Иногда он слишком прямолинеен, что, согласитесь, вредит поискам истины.
– То, что вы говорите, чистая правда! – воскликнул седоватый мужчина. – Собек упрям, и, если что-то решил, ничто не заставит его изменить свое мнение. Хотя он порой и неправ.
– Например, в отношении Царского Сына Икера?
– Например.
– Не использует ли он каких-нибудь незаконных способов, чтобы вредить ему?
– Боюсь, что это может быть и так.
– А не мог бы ты выразиться поточнее?
Мужчина заколебался.
– Это трудно… Собек – мой начальник, и я…
– Речь идет о государственном деле, а не о торговой сделке! Если ты согласишься рассказать, то окажешь огромную услугу фараону.
– А получу ли я повышение по службе, в котором Собек мне отказывает?
– Этого я не знаю. А по каким причинам?
Стражник опустил глаза.
– Так, пустяки.
– А именно?
– Я не из этих мест, вот и все! Жестокость, аресты, риск…
– Убирайся.
– Вы даже не хотите выслушать мои соображения?
– Ты жаждешь лишь выплеснуть побольше грязи на голову своего начальника, и у тебя нет ничего серьезного, что бы ты мог мне сообщить. Сиди на своем месте и позабудь о своих обидах. Они несправедливы.
Седоватый стражник, смутившись, протестовать не решился.
Секари не тратил времени на пустую болтовню.
Опустив на пол тяжелый мешок, наполненный лекарствами, доктор Гуа безнадежно вздохнул. Лечить высокопоставленных больных было нелегким делом, но лечение супруги Секретаря Дома Царя вымотало бы и целый отряд врачей.
Доктор, щуплый и невысокий, казалось, не выдержит поток громких жалоб женщины, полагавшей, что она страдает всеми возможными и невозможными болезнями.
– Ах, доктор, вот наконец и вы! Все мое тело болит, моя жизнь – сплошная мука! Мне нужны лекарства, много лекарств!
– Перестаньте жестикулировать и сядьте. Мне же нужно осмотреть вас. Если вы будете продолжать в том же духе, я уйду.
Супруга Медеса покорилась и села как послушная маленькая девочка.
– А сейчас честно ответьте мне на мои вопросы. Сколько раз в день вы принимаете пищу?
– Четыре… Скорее, пять.
– Я же сказал: честно!
– Пять.
– И каждый раз пирожные?
– Почти… Да, каждый раз.
– И жирное?
– Но без него, – потеряла терпение пациентка, – кухня не имеет никакого вкуса!
– В вашей ситуации, – настаивал доктор, – любое лечение обречено на провал. Измените свои привычки, свое питание, или я передам вас в руки другого врача.
– Меня гложет тоска, доктор! Если у меня не будет такого утешения, я долго не протяну. Когда я ем, я успокаиваюсь и могу заснуть.
Гуа потер брови.
– У вас прекрасный муж, великолепный дом, вы богаты… Отчего же вдруг такая тоска?
– Я… я не знаю.
– Не знаете или отказываетесь мне признаться?
Супруга Медеса разразилась рыданиями.
– Хорошо… Я выпишу вам успокаивающие пилюли на основе садового мака. Но все же необходимо стараться меньше есть и лучше выбирать пищу. Иначе нам будет трудно победить ваши страдания.
– Вы спасаете меня, доктор, вы меня спасаете!
Опасаясь, что пациентка снова впадет в бурные излияния, которые ему претили, Гуа открыл сумку и стал вынимать оттуда пакетики.
– Вот. Одна пилюля утром, две перед сном.
– Когда вы снова нас посетите, доктор?
– Вам необходимы несколько недель лечения. Строго следуйте моим предписаниям.
Гуа вышел из дома Медеса заинтригованным. Если эта женщина не сошла с ума, то она страдает из-за слишком страшной тайны, которую не может вынести ее душа. И он сможет вылечить ее только в том случае, если сумеет освободить ее от этой тяжести.
Секретарь Дома Царя смотрел на свою жену и удивлялся.
– Ты сегодня выглядишь веселее!
– О, это пилюли доктора Гуа! Этот врач – настоящий гений. Взгляд Медеса помрачнел.
– Ты не слишком много болтаешь, я надеюсь?
– О нет, успокойся! Гуа занимается только лечением и совершенно не следит за моей болтовней!
– Тем лучше, дорогая, тем лучше. Никогда не говори ему обо мне и о своем умении подделывать почерки. Ты меня хорошо поняла?
Она прижалась к мужу и нежно заглянула в его глаза.
– Я – лучшая твоя опора, моя любовь!
Медес начинал потихоньку успокаиваться. Ни начальник стражи, ни Верховный Казначей не имели против него никаких улик. Если они даже и подозревали его, что ж! Это вполне нормально, потому что среди придворных – а двор, как всегда, кишмя кишел тысячами сплетен – любой мог оказаться под подозрением! Яд, который разлил Провозвестник, постепенно распространялся, подрывая доверие людей друг к другу и разрушая тем самым основы египетского царства, потерявшего опору и не способного вернуть спокойствие.
Каждое утро Медес поздравлял себя с тем, что у него такой сильный союзник, как Провозвестник. О, он не стремился к жестокости и шел к своей цели окольными путями.
Сегодня Секретаря Дома Царя встревожило зашифрованное известие, и он срочно отправился к ливанцу, предприняв, как всегда, соответствующие меры безопасности. Уверившись, что за ним никто не следит, он передал слуге-привратнику кусок кедровой коры, на котором был изображен иероглиф дерева.
В гостиной на низких столиках ни малейшего признака пирожных.
Ливанец выглядел вовсе не жизнерадостным, куда-то девались его веселость и беззаботность.
– Через несколько дней прибудут товары.
– Ты хочешь сказать, что…
– Их количество будет даже несколько больше, чем заказано. Мы готовы действовать.
У Медеса перехватило горло.
– Послушай, действительно ли Провозвестник это приказал?
– Вас пугают последствия?
– Разве они не будут чудовищными?
– В этом и состоит цель операции, Медес. Если боитесь, отказывайтесь!
– Но Провозвестник мне этого не простит.
– Рад, что вы это понимаете. Но этой ясности между нами недостаточно: теперь вам следует заняться мерами по облегчению административного контроля. И тогда состоится самая масштабная операция. Такая, какой свет еще не видывал!
20
Вечером, как обычно, жрец, отвечавший за светильники в мемфисском храме Хатхор, отправился за маслом в хранилище, расположенное с внешней стороны здания. Масло только что привезли и разгрузили.
Жрец пошел привычным маршрутом и привычными жестами наполнил сосуды. Ему нравилось смотреть на результаты своей работы, и он остановился, созерцая маленький огонек, едва освещавший жилище богини.
Медленным и торжественным шагом он подошел к светильнику, поднес к нему фитиль и направился в тот зал храма, в котором стояла модель ладьи Осириса, свет на которой зажигался раньше, чем в других местах.
Проникнутый значимостью святой минуты, жрец поднес фитиль, чтобы зажечь долгожданный огонь.
В одну секунду масло вспыхнуло.
Огромный столб пламени рванулся ввысь и охватил руки, туловище и лицо бедняги. Пока он, воя от боли, пытался отойти в сторону, пламя охватило священную ладью, а вокруг занялся пожар…
Начальник писцов, как обычно занятый наблюдением за поставками в столицу фруктов и овощей, смотрел недоверчиво.
– Ты гарантируешь мне качество своего касторового масла? Все мои кабинеты должны иметь ровное и яркое освещение.
– Производитель вызывает доверие.
– Я хочу пересчитать кувшины.
– Да я уж их три раза пересчитывал!
– Ты – может быть. Но ты – это не я.
Тщательно проверив количество привезенного, чиновник решился, наконец, поставить свою печать, позволяющую поставщику получить оплату в службе визиря.
Дни предстояли тяжелые, поэтому начальнику писцов потребуется потратить немало дополнительного времени, чтобы наверстать прежние упущения администрации. Учитывая строгость Кхнум-Хотепа, такое положение не могло продлиться долго. И все же сейчас писцам придется попотеть и на ближайшее время отказаться от отдыха, чтобы оказаться на высоте.
Настроение у писцов было соответствующее, но они молча подчинились требованиям начальника. Опасаясь, что могут не удержаться от невоздержанных высказываний, они корпели над папирусами и табличками.
День клонился к вечеру.
– Зажгите светильники, – приказал начальник.
С дюжину ламп вспыхнули одновременно.
Крики ужаса, потом паника… Пожар охватил папирусы, писцовые принадлежности, деревянные сиденья, стены.
Одному молодому писцу удалось все-таки выскочить из этой пылающей печи.
В ужасе он смотрел на город, в разных местах которого к небу поднимались столбы черного дыма. Многие здания администрации были охвачены пламенем.
Шеф-повар ругался не переставая. Пир на тридцать персон! Нужно готовить, а первосортного масла все еще не привезли.
Наконец, в улицу завернули тяжело груженые повозки.
– Твое лицо мне незнакомо, ты кто? – спросил шеф-повар усача, сидевшего на первой повозке.
– Мой господин болен, я приехал вместо него.
– И так опоздал! Рискуешь лишиться места, приятель.
– Виноват, но вы не правы. Я потратил так много времени, чтобы отобрать самое лучше масло!
– Покажи-ка.
Один за другим шеф-повар открыл все кувшины.
– Восемь кувшинов моренгового и оливкового масла. Высшего качества.
Подозрительно покосившись на поставщика, повар попробовал на вкус.
– Кажется подходящее. И чтобы впредь таких промашек не было! Смотри у меня!
– Не беспокойтесь, я буду осторожен.
Раздражаясь из-за того, что приходится работать впопыхах, и чувствуя легкое недомогание, шеф-повар все же успел приготовить закуску, мясо и рыбу. Получилось довольно вкусно. Приглашенные ели с аппетитом, и комплименты сыпались на шеф-повара в изобилии.
И вдруг все пошло прахом.
Одну женщину вырвало… Только слуги успели отнести ее в сторону, как двое других приглашенных стали жертвой таких же симптомов… Болезнь быстро охватила всех обедавших, некоторые впали в состояние комы…
Срочно вызванный доктор Гуа констатировал несколько смертей. Обследовав тех, кто выжил, он поставил диагноз, который поверг в ужас не только шеф-повара.
– Пища отравлена.
Главный интендант и начальник архива в Мемфисе был счастлив, что может подарить своей супруге роскошный подарок – флакон ладана, источавший теплый амбровый аромат. Он приобрел его по совету своего двоюродного брата у одного перекупщика, который недавно приехал в столицу.
Богатая дама, как и ожидал счастливец, несказанно обрадовалась подарку. Она тут же представила, как побледнеют от зависти ее лучшие подруги. Она еще не знала, что большинство из них тоже приобрели драгоценный ладан у того же поставщика.
Но едва супруга чиновника успела нанести на шею несколько капель ладана, как у нее помутилось в глазах. Она качнулась, безуспешно попытавшись ухватиться за мебель, и распласталась ничком.
Муж, удивленный, что жена не выходит к завтраку, отправился в ее комнату.
Шея несчастной представляла собой огромную зияющую рану, выеденную кислотой.
– Ты что-то неважно выглядишь, – сказал помощник своему капитану, который едва управлялся с рулем тяжелой баржи, груженной хлебом. Баржа плыла в Файюм.
– Нет, нет, ничего, не бери в голову. Я просто устал.
– Что ты ел утром?
– Хлеб и финики.
– Ты не забыл принять свое лекарство от боли?
– Ну уж нет. Его-то я как раз принял. Врач прописал мне новый порошок с ладаном из Азии. И моя спина больше не болит.
Перед глазами капитана мерно покачивались воды Нила. Вдруг капитану показалось, что с десяток военных кораблей мчатся прямо на их баржу. С кораблей неслись воинственные крики.
– Бежим, нас атакуют!
Бросив штурвал, капитан попытался прыгнуть в воду. Помощник едва успел ухватить его за пояс.
– Мы погибли, – кричал тот. – Мы все погибнем!
Голова капитана запрокинулась, тело обмякло. Помощник уложил его на палубу и похлопал по щекам.
– Капитан, очнитесь! Никакой опасности нет.
– Кажется, он умер, – произнес один из моряков.
Прекрасная Ненуфар была на вершине счастья. Она не только вышла замуж за важного чиновника, который был к тому же красив и богат, у нее был замечательный прогноз относительно будущих родов. Ей предсказали, что она родит легко и что у нее будет сын. Молодая женщина жила в прекрасном доме на юге Мемфиса, и двое слуг помогали ей, а она их с удовольствием баловала.
А вот и последний подарок ее любящего мужа, о котором она так долго мечтала: привезенный с Кипра великолепный флакон в виде беременной женщины! Беременная женщина не просто ждала ребенка, она была матерью и кормила грудью своего первенца! Во флаконе было моренговое масло, с помощью которого массажистка умащивала ее тело. Масло способствовало открытию пор и давало возможность телу напитаться энергией, отчего прибавлялись силы у матери и ребенка.
Опытные руки массировали тело, и молодая будущая мать испытывала самые приятные ощущения.
Она почти задремала, как вдруг чудовищный ожог исторг из ее груди крики отчаяния.
В изумлении замерли руки массажистки, а потом служанка в ужасе отпрянула.
– Я горю! Воды! Быстро воды!
Но вместо облегчения вода принесла еще большие страдания…
Менее чем через час юная женщина скончалась в страшных мучениях. За ней последовала массажистка. Ребенок так и не родился…
Больше ста случаев – столь же ужасных, сколь и похожих! Доктор Гуа разрывался между несчастными. Он никуда не поспевал, хотя и торопился. Ни одну из жертв масла для массажа доктору спасти не удалось.
Баржа пристала к набережной Абидоса.
Десяток солдат стали у трапа. Во главе отряда – комендант, назначенный Собеком-Защитником.
Комендант поднялся на баржу и обратился к капитану.
– Что ты везешь?
– Специальный груз для Мемфиса. Предъявить документы?
– Конечно.
Документы и разрешения были в полном порядке.
– Моренговое масло для тела и пищи, масло для светильников и флаконы с ладаном, – перечислял моряк.
– Кто отвечает за поставку?
Капитан поскреб подбородок.
– Не знаю, это не мое дело! Можно разгружать?
– Давай.
Военный проверил список движения кораблей еще раз, потом открыл список, в котором были зафиксированы все передвижения с начала месяца. Этот корабль там не значился. Впрочем, ничего тревожного в этом не было, потому что неожиданные отправки не были редкостью. А печать администрации визиря, приложенная к документам, рассеяла и последние сомнения офицера, которому было поручено следить за безопасностью порта Абидоса.
Но разве он не занял нынешний пост исключительно благодаря своей неискоренимой недоверчивости? Что-то подсказывало ему, что нужно позвать еще солдат. Пришли еще человек двадцать. Нет, ни один моряк на берег не сойдет.
Офицер поднялся на борт, а докеры принялись за разгрузку.
– Ты из Мемфиса? – спросил офицер у капитана.
– Нет, из одной из деревень в Дельте.
– Кто твой хозяин?
– Один судовладелец из столицы.
– Это твой первый заход на Абидос?
– Так точно.
– Ты не боишься плавать в такие места?
– А почему это я должен бояться?
– Абидос – не такое обычное место назначения, как другие.
– Знаешь, моя профессия заставляет не задавать себе лишних вопросов.
– Ты гарантируешь добрые намерения всех членов своего экипажа?
– У каждого из них своя жизнь, начальник! Я занимаюсь своей работой. И только.
Таким необычным допросом офицер надеялся заставить моряка потерять хладнокровие и выболтать какую-нибудь важную деталь. Но капитан, нимало не смущаясь потоком таких странных вопросов, оставался невозмутимым.
– Когда я могу отплывать?
– Как только завершатся обычные для этого места формальности.
– А сколько это займет времени?
– Знаешь, ты слишком много вопросов задаешь. А времени… Мне его вполне будет достаточно, чтобы как следует осмотреть твою посудину.
– Это что, тоже входит в твои обязанности?
– Это приказ фараона! Безопасность Абидоса требует чрезвычайных мер предосторожности.
– Ну что ж, проверяй.
Офицер, смущенный отсутствием какого-либо сопротивления, все же сделал вид, что порылся во всех дальних уголках судна. Но безрезультатно.
Так уж не ошибается ли он? Или все-таки следует прислушаться к внутреннему голосу?
– Погоди-ка, меня ждут важные дела в управлении.
Баржа, капитан и экипаж остались под строгим наблюдением усиленной команды солдат. Солдаты проверенные, поэтому волноваться не стоило. Но что тут поделаешь! Странное предчувствие усиливало тревогу офицера. Он едва смог удержаться, чтобы не броситься бегом к верховному жрецу. Завернув за угол, он, на свое счастье, столкнулся с временным жрецом.
– Мне нужен специалист, который бы проверил, что за груз везет баржа, пока я ее не отпустил. Пришлите специалиста, и срочно!
Когда пришла Исида, капитан заколебался. Сумеет ли эта юная особа справиться с таким сложным заданием? Сможет ли она действительно развеять его сомнения?!
– Что вы подозреваете, начальник стражи?
– Меня удивляет эта поставка.
– На чем основаны ваши сомнения?
– Всего лишь на интуиции. К сожалению.
Исида налила немного моренгового масла на кусочек ткани, потом на кусок лепешки и, наконец, на маленькую рыбку, только что выловленную из воды одним из солдат.
Через несколько минут на всех этих объектах появились подозрительные пятна.
– Это масло не чистое, в нем есть примеси. Возможно, небезобидные.
– Теперь посмотрим масло для светильников.
– Наполните им один из светильников. Нет-нет, возьмите тот, что поменьше!
Как только лампа была наполнена, офицер хотел зажечь фитиль.
– Погодите! – остановила его жрица. – Возьмите лучше вон ту длинную палку и поднесите зажженный фитиль на ней!
Начальник караула послушно исполнил то, что ему посоветовали.
И хорошо сделал, потому что масло вспыхнуло высоким языком жаркого пламени. Если бы офицер был рядом, он по крайней мере получил бы серьезные ожоги.
– Вы спасли мне жизнь, – прошептал он, побледнев.
– Есть ли еще какой-нибудь неисследованный продукт на барже?
– Остался еще один.
Начальник караула, наученный опытом с предыдущими веществами, очень осторожно вынул из ящиков один из флаконов с ладаном.
– Я проверю его в лаборатории, – решила Исида.
Когда капитан увидел, что жрица понесла флакон с собой, он, не раздумывая, бросился в воду.
Он заранее знал, что произойдет, и другого способа спастись, кроме побега, у него не оставалось.
Однако злоумышленник плавал неважно. И когда лучники прицелились, чтобы поразить его, он, еще более испугавшись, поддался панике, хлебнул слишком много воды и, не справившись с течением, исчез в волнах.
Жрец пошел привычным маршрутом и привычными жестами наполнил сосуды. Ему нравилось смотреть на результаты своей работы, и он остановился, созерцая маленький огонек, едва освещавший жилище богини.
Медленным и торжественным шагом он подошел к светильнику, поднес к нему фитиль и направился в тот зал храма, в котором стояла модель ладьи Осириса, свет на которой зажигался раньше, чем в других местах.
Проникнутый значимостью святой минуты, жрец поднес фитиль, чтобы зажечь долгожданный огонь.
В одну секунду масло вспыхнуло.
Огромный столб пламени рванулся ввысь и охватил руки, туловище и лицо бедняги. Пока он, воя от боли, пытался отойти в сторону, пламя охватило священную ладью, а вокруг занялся пожар…
Начальник писцов, как обычно занятый наблюдением за поставками в столицу фруктов и овощей, смотрел недоверчиво.
– Ты гарантируешь мне качество своего касторового масла? Все мои кабинеты должны иметь ровное и яркое освещение.
– Производитель вызывает доверие.
– Я хочу пересчитать кувшины.
– Да я уж их три раза пересчитывал!
– Ты – может быть. Но ты – это не я.
Тщательно проверив количество привезенного, чиновник решился, наконец, поставить свою печать, позволяющую поставщику получить оплату в службе визиря.
Дни предстояли тяжелые, поэтому начальнику писцов потребуется потратить немало дополнительного времени, чтобы наверстать прежние упущения администрации. Учитывая строгость Кхнум-Хотепа, такое положение не могло продлиться долго. И все же сейчас писцам придется попотеть и на ближайшее время отказаться от отдыха, чтобы оказаться на высоте.
Настроение у писцов было соответствующее, но они молча подчинились требованиям начальника. Опасаясь, что могут не удержаться от невоздержанных высказываний, они корпели над папирусами и табличками.
День клонился к вечеру.
– Зажгите светильники, – приказал начальник.
С дюжину ламп вспыхнули одновременно.
Крики ужаса, потом паника… Пожар охватил папирусы, писцовые принадлежности, деревянные сиденья, стены.
Одному молодому писцу удалось все-таки выскочить из этой пылающей печи.
В ужасе он смотрел на город, в разных местах которого к небу поднимались столбы черного дыма. Многие здания администрации были охвачены пламенем.
Шеф-повар ругался не переставая. Пир на тридцать персон! Нужно готовить, а первосортного масла все еще не привезли.
Наконец, в улицу завернули тяжело груженые повозки.
– Твое лицо мне незнакомо, ты кто? – спросил шеф-повар усача, сидевшего на первой повозке.
– Мой господин болен, я приехал вместо него.
– И так опоздал! Рискуешь лишиться места, приятель.
– Виноват, но вы не правы. Я потратил так много времени, чтобы отобрать самое лучше масло!
– Покажи-ка.
Один за другим шеф-повар открыл все кувшины.
– Восемь кувшинов моренгового и оливкового масла. Высшего качества.
Подозрительно покосившись на поставщика, повар попробовал на вкус.
– Кажется подходящее. И чтобы впредь таких промашек не было! Смотри у меня!
– Не беспокойтесь, я буду осторожен.
Раздражаясь из-за того, что приходится работать впопыхах, и чувствуя легкое недомогание, шеф-повар все же успел приготовить закуску, мясо и рыбу. Получилось довольно вкусно. Приглашенные ели с аппетитом, и комплименты сыпались на шеф-повара в изобилии.
И вдруг все пошло прахом.
Одну женщину вырвало… Только слуги успели отнести ее в сторону, как двое других приглашенных стали жертвой таких же симптомов… Болезнь быстро охватила всех обедавших, некоторые впали в состояние комы…
Срочно вызванный доктор Гуа констатировал несколько смертей. Обследовав тех, кто выжил, он поставил диагноз, который поверг в ужас не только шеф-повара.
– Пища отравлена.
Главный интендант и начальник архива в Мемфисе был счастлив, что может подарить своей супруге роскошный подарок – флакон ладана, источавший теплый амбровый аромат. Он приобрел его по совету своего двоюродного брата у одного перекупщика, который недавно приехал в столицу.
Богатая дама, как и ожидал счастливец, несказанно обрадовалась подарку. Она тут же представила, как побледнеют от зависти ее лучшие подруги. Она еще не знала, что большинство из них тоже приобрели драгоценный ладан у того же поставщика.
Но едва супруга чиновника успела нанести на шею несколько капель ладана, как у нее помутилось в глазах. Она качнулась, безуспешно попытавшись ухватиться за мебель, и распласталась ничком.
Муж, удивленный, что жена не выходит к завтраку, отправился в ее комнату.
Шея несчастной представляла собой огромную зияющую рану, выеденную кислотой.
– Ты что-то неважно выглядишь, – сказал помощник своему капитану, который едва управлялся с рулем тяжелой баржи, груженной хлебом. Баржа плыла в Файюм.
– Нет, нет, ничего, не бери в голову. Я просто устал.
– Что ты ел утром?
– Хлеб и финики.
– Ты не забыл принять свое лекарство от боли?
– Ну уж нет. Его-то я как раз принял. Врач прописал мне новый порошок с ладаном из Азии. И моя спина больше не болит.
Перед глазами капитана мерно покачивались воды Нила. Вдруг капитану показалось, что с десяток военных кораблей мчатся прямо на их баржу. С кораблей неслись воинственные крики.
– Бежим, нас атакуют!
Бросив штурвал, капитан попытался прыгнуть в воду. Помощник едва успел ухватить его за пояс.
– Мы погибли, – кричал тот. – Мы все погибнем!
Голова капитана запрокинулась, тело обмякло. Помощник уложил его на палубу и похлопал по щекам.
– Капитан, очнитесь! Никакой опасности нет.
– Кажется, он умер, – произнес один из моряков.
Прекрасная Ненуфар была на вершине счастья. Она не только вышла замуж за важного чиновника, который был к тому же красив и богат, у нее был замечательный прогноз относительно будущих родов. Ей предсказали, что она родит легко и что у нее будет сын. Молодая женщина жила в прекрасном доме на юге Мемфиса, и двое слуг помогали ей, а она их с удовольствием баловала.
А вот и последний подарок ее любящего мужа, о котором она так долго мечтала: привезенный с Кипра великолепный флакон в виде беременной женщины! Беременная женщина не просто ждала ребенка, она была матерью и кормила грудью своего первенца! Во флаконе было моренговое масло, с помощью которого массажистка умащивала ее тело. Масло способствовало открытию пор и давало возможность телу напитаться энергией, отчего прибавлялись силы у матери и ребенка.
Опытные руки массировали тело, и молодая будущая мать испытывала самые приятные ощущения.
Она почти задремала, как вдруг чудовищный ожог исторг из ее груди крики отчаяния.
В изумлении замерли руки массажистки, а потом служанка в ужасе отпрянула.
– Я горю! Воды! Быстро воды!
Но вместо облегчения вода принесла еще большие страдания…
Менее чем через час юная женщина скончалась в страшных мучениях. За ней последовала массажистка. Ребенок так и не родился…
Больше ста случаев – столь же ужасных, сколь и похожих! Доктор Гуа разрывался между несчастными. Он никуда не поспевал, хотя и торопился. Ни одну из жертв масла для массажа доктору спасти не удалось.
Баржа пристала к набережной Абидоса.
Десяток солдат стали у трапа. Во главе отряда – комендант, назначенный Собеком-Защитником.
Комендант поднялся на баржу и обратился к капитану.
– Что ты везешь?
– Специальный груз для Мемфиса. Предъявить документы?
– Конечно.
Документы и разрешения были в полном порядке.
– Моренговое масло для тела и пищи, масло для светильников и флаконы с ладаном, – перечислял моряк.
– Кто отвечает за поставку?
Капитан поскреб подбородок.
– Не знаю, это не мое дело! Можно разгружать?
– Давай.
Военный проверил список движения кораблей еще раз, потом открыл список, в котором были зафиксированы все передвижения с начала месяца. Этот корабль там не значился. Впрочем, ничего тревожного в этом не было, потому что неожиданные отправки не были редкостью. А печать администрации визиря, приложенная к документам, рассеяла и последние сомнения офицера, которому было поручено следить за безопасностью порта Абидоса.
Но разве он не занял нынешний пост исключительно благодаря своей неискоренимой недоверчивости? Что-то подсказывало ему, что нужно позвать еще солдат. Пришли еще человек двадцать. Нет, ни один моряк на берег не сойдет.
Офицер поднялся на борт, а докеры принялись за разгрузку.
– Ты из Мемфиса? – спросил офицер у капитана.
– Нет, из одной из деревень в Дельте.
– Кто твой хозяин?
– Один судовладелец из столицы.
– Это твой первый заход на Абидос?
– Так точно.
– Ты не боишься плавать в такие места?
– А почему это я должен бояться?
– Абидос – не такое обычное место назначения, как другие.
– Знаешь, моя профессия заставляет не задавать себе лишних вопросов.
– Ты гарантируешь добрые намерения всех членов своего экипажа?
– У каждого из них своя жизнь, начальник! Я занимаюсь своей работой. И только.
Таким необычным допросом офицер надеялся заставить моряка потерять хладнокровие и выболтать какую-нибудь важную деталь. Но капитан, нимало не смущаясь потоком таких странных вопросов, оставался невозмутимым.
– Когда я могу отплывать?
– Как только завершатся обычные для этого места формальности.
– А сколько это займет времени?
– Знаешь, ты слишком много вопросов задаешь. А времени… Мне его вполне будет достаточно, чтобы как следует осмотреть твою посудину.
– Это что, тоже входит в твои обязанности?
– Это приказ фараона! Безопасность Абидоса требует чрезвычайных мер предосторожности.
– Ну что ж, проверяй.
Офицер, смущенный отсутствием какого-либо сопротивления, все же сделал вид, что порылся во всех дальних уголках судна. Но безрезультатно.
Так уж не ошибается ли он? Или все-таки следует прислушаться к внутреннему голосу?
– Погоди-ка, меня ждут важные дела в управлении.
Баржа, капитан и экипаж остались под строгим наблюдением усиленной команды солдат. Солдаты проверенные, поэтому волноваться не стоило. Но что тут поделаешь! Странное предчувствие усиливало тревогу офицера. Он едва смог удержаться, чтобы не броситься бегом к верховному жрецу. Завернув за угол, он, на свое счастье, столкнулся с временным жрецом.
– Мне нужен специалист, который бы проверил, что за груз везет баржа, пока я ее не отпустил. Пришлите специалиста, и срочно!
Когда пришла Исида, капитан заколебался. Сумеет ли эта юная особа справиться с таким сложным заданием? Сможет ли она действительно развеять его сомнения?!
– Что вы подозреваете, начальник стражи?
– Меня удивляет эта поставка.
– На чем основаны ваши сомнения?
– Всего лишь на интуиции. К сожалению.
Исида налила немного моренгового масла на кусочек ткани, потом на кусок лепешки и, наконец, на маленькую рыбку, только что выловленную из воды одним из солдат.
Через несколько минут на всех этих объектах появились подозрительные пятна.
– Это масло не чистое, в нем есть примеси. Возможно, небезобидные.
– Теперь посмотрим масло для светильников.
– Наполните им один из светильников. Нет-нет, возьмите тот, что поменьше!
Как только лампа была наполнена, офицер хотел зажечь фитиль.
– Погодите! – остановила его жрица. – Возьмите лучше вон ту длинную палку и поднесите зажженный фитиль на ней!
Начальник караула послушно исполнил то, что ему посоветовали.
И хорошо сделал, потому что масло вспыхнуло высоким языком жаркого пламени. Если бы офицер был рядом, он по крайней мере получил бы серьезные ожоги.
– Вы спасли мне жизнь, – прошептал он, побледнев.
– Есть ли еще какой-нибудь неисследованный продукт на барже?
– Остался еще один.
Начальник караула, наученный опытом с предыдущими веществами, очень осторожно вынул из ящиков один из флаконов с ладаном.
– Я проверю его в лаборатории, – решила Исида.
Когда капитан увидел, что жрица понесла флакон с собой, он, не раздумывая, бросился в воду.
Он заранее знал, что произойдет, и другого способа спастись, кроме побега, у него не оставалось.
Однако злоумышленник плавал неважно. И когда лучники прицелились, чтобы поразить его, он, еще более испугавшись, поддался панике, хлебнул слишком много воды и, не справившись с течением, исчез в волнах.
21
Икер бежал…
Спокойно, размеренно и непрерывно. Так его учили во время военной подготовки. Каждый день он мысленно благодарил управителя провинции, нынешнего визиря Кхнум-Хотепа за то, что тот заставил его пройти этот курс. Конечно, появление Исиды не обмануло его – Икер каждый раз внимательно вглядывался в окружающее пространство. Ему хватало и колодцев, и еды – он ел ягоды. Потом несколько часов сна – и снова в путь.
Уже забыты отчаяние и истощение. Каждое новое усилие приближало его к Египту!
Вот вдали он разглядел первый бастион Стены фараона.
Юноша ускорил шаг. Меньше чем через час ему встретятся солдаты. А потом будет Мемфис, где он расскажет все о своей миссии Сесострису. И его страна избежит западни, которую подстраивают ей ханаанеи.
У ног его упала предупреждающая стрела… Это вернуло его к действительности. Да, в глазах поджидающих его стражников он будет выглядеть простым мятежником, который в одиночку решил попытаться нанести удар исподтишка!
Молодой человек остановился и поднял руки вверх.
Из крепости навстречу ему вышли пять вооруженных дротиками солдат. Солдаты глядели враждебно.
– Ты кто?
– Я – Царский Сын Икер.
Это заявление посеяло в солдатах сомнение. Однако старший по званию быстро спохватился.
– У тебя есть печать, доказывающая твое происхождение?
– Я иду из Ханаанской земли. По приказу Великого Царя я был послан в стан к врагу без вещей, которые могли бы меня скомпрометировать. Отведите меня в Мемфис.
– Погоди. Сначала мы отведем тебя к коменданту крепости.
Офицер, комендант крепости, едва не лопался от распиравшего его чувства собственной значимости.
– Прекрати молоть чепуху, приятель! Выкладывай все начистоту – кто ты?
– Я – Царский Сын Икер.
– Но молва твердит, что он умер.
– Я жив и должен немедленно говорить с Великим Царем.
– Ну, по крайней мере, ты храбр! Ханаанеи обычно так себя не ведут.
– Дайте мне что-нибудь, на чем можно писать.
Заинтригованный комендант крепости решил отложить допрос и приказал принести все что нужно.
Икер каллиграфически вывел первые из максим Птах-Хотепа.
– Довольно ли тебе доказательств, чтобы понять, что я – египетский писец?
Офицер смутился.
– Ханаанеи так не умеют… Да, задал ты мне задачу… Ладно, рассмотрим твой случай подробнее.
Ливанец мог быть доволен.
Все операции заговорщиков удались. В столице Египта посеян ужас. Ползут невероятные слухи, и трон Сесостриса колеблется. Ужасные посланцы богини Секхмет разнесли повсюду яд, миазмы и болезни. Их смертоносные стрелы, видимые и невидимые, поразили нечестивых!
Сеть ливанца действовала отлично. Каждый, кто занимался поставкой смертельного товара, действовал точь-в-точь по его инструкции. Поэтому никаких следов. Стража ищет напрасно…
Предположения Провозвестника сбывались.
Отныне каждый из его приверженцев считал его своим абсолютным хозяином. Ведь он поразил фараона в самом сердце его царства!
Раздражающим исключением оставался Абидос.
Оглушительный успех в Мемфисе был обеспечен терпеливо создававшейся сетью заранее внедренных агентов, а молниеносность атаки лишила власти возможности оказать сопротивление.
Зато ситуация на священной земле Осириса была совсем иной. На это направление ливанец двинул свои самые сильные резервы, что должно было обеспечить доставку ладана и отравленных масел. Во главе ничего не ведавшего экипажа, осуществлявшего эту доставку, стоял один из самых лучших бойцов – моряк с лицензией, который согласился выполнить это опасное поручение. За огромную сумму, правда, но если он взялся, то в любом случае сделал бы.
Слуга доложил, что пришел водонос.
Ливанец принял его.
– Отличные новости! Мемфис в огне и крови. Многие пожары трудно потушить. Храмы повреждены. Кабинеты администрации разрушены. Множество жертв. Я не говорю уже о беременных женах высокопоставленных чиновников! Они прямиком из сладкой жизни отправились на покой!
Спокойно, размеренно и непрерывно. Так его учили во время военной подготовки. Каждый день он мысленно благодарил управителя провинции, нынешнего визиря Кхнум-Хотепа за то, что тот заставил его пройти этот курс. Конечно, появление Исиды не обмануло его – Икер каждый раз внимательно вглядывался в окружающее пространство. Ему хватало и колодцев, и еды – он ел ягоды. Потом несколько часов сна – и снова в путь.
Уже забыты отчаяние и истощение. Каждое новое усилие приближало его к Египту!
Вот вдали он разглядел первый бастион Стены фараона.
Юноша ускорил шаг. Меньше чем через час ему встретятся солдаты. А потом будет Мемфис, где он расскажет все о своей миссии Сесострису. И его страна избежит западни, которую подстраивают ей ханаанеи.
У ног его упала предупреждающая стрела… Это вернуло его к действительности. Да, в глазах поджидающих его стражников он будет выглядеть простым мятежником, который в одиночку решил попытаться нанести удар исподтишка!
Молодой человек остановился и поднял руки вверх.
Из крепости навстречу ему вышли пять вооруженных дротиками солдат. Солдаты глядели враждебно.
– Ты кто?
– Я – Царский Сын Икер.
Это заявление посеяло в солдатах сомнение. Однако старший по званию быстро спохватился.
– У тебя есть печать, доказывающая твое происхождение?
– Я иду из Ханаанской земли. По приказу Великого Царя я был послан в стан к врагу без вещей, которые могли бы меня скомпрометировать. Отведите меня в Мемфис.
– Погоди. Сначала мы отведем тебя к коменданту крепости.
Офицер, комендант крепости, едва не лопался от распиравшего его чувства собственной значимости.
– Прекрати молоть чепуху, приятель! Выкладывай все начистоту – кто ты?
– Я – Царский Сын Икер.
– Но молва твердит, что он умер.
– Я жив и должен немедленно говорить с Великим Царем.
– Ну, по крайней мере, ты храбр! Ханаанеи обычно так себя не ведут.
– Дайте мне что-нибудь, на чем можно писать.
Заинтригованный комендант крепости решил отложить допрос и приказал принести все что нужно.
Икер каллиграфически вывел первые из максим Птах-Хотепа.
– Довольно ли тебе доказательств, чтобы понять, что я – египетский писец?
Офицер смутился.
– Ханаанеи так не умеют… Да, задал ты мне задачу… Ладно, рассмотрим твой случай подробнее.
Ливанец мог быть доволен.
Все операции заговорщиков удались. В столице Египта посеян ужас. Ползут невероятные слухи, и трон Сесостриса колеблется. Ужасные посланцы богини Секхмет разнесли повсюду яд, миазмы и болезни. Их смертоносные стрелы, видимые и невидимые, поразили нечестивых!
Сеть ливанца действовала отлично. Каждый, кто занимался поставкой смертельного товара, действовал точь-в-точь по его инструкции. Поэтому никаких следов. Стража ищет напрасно…
Предположения Провозвестника сбывались.
Отныне каждый из его приверженцев считал его своим абсолютным хозяином. Ведь он поразил фараона в самом сердце его царства!
Раздражающим исключением оставался Абидос.
Оглушительный успех в Мемфисе был обеспечен терпеливо создававшейся сетью заранее внедренных агентов, а молниеносность атаки лишила власти возможности оказать сопротивление.
Зато ситуация на священной земле Осириса была совсем иной. На это направление ливанец двинул свои самые сильные резервы, что должно было обеспечить доставку ладана и отравленных масел. Во главе ничего не ведавшего экипажа, осуществлявшего эту доставку, стоял один из самых лучших бойцов – моряк с лицензией, который согласился выполнить это опасное поручение. За огромную сумму, правда, но если он взялся, то в любом случае сделал бы.
Слуга доложил, что пришел водонос.
Ливанец принял его.
– Отличные новости! Мемфис в огне и крови. Многие пожары трудно потушить. Храмы повреждены. Кабинеты администрации разрушены. Множество жертв. Я не говорю уже о беременных женах высокопоставленных чиновников! Они прямиком из сладкой жизни отправились на покой!