Страница:
– Созерцай зеленое золото Пунта. Только оно одно даст возможность полностью исцелить акацию.
Закрывшись в своем кабинете, Медес обливался потом от страха.
Гарнизон только что отбил третью атаку кушитов, которых было вдесятеро больше, чем египтян, защищавших крепость Семна. Подумать только, Секретарь Дома Царя рискует быть убитым собственными же союзниками! Несмотря на отчаянное сопротивление гарнизона, исход сражения казался предрешенным. Если Провозвестник так решил, стены крепости падут! В комнату заглянул раненый комендант.
– Фараон!
– Ты… ты уверен?
– Посмотрите сами.
– Я должен оставаться здесь и сохранить архив.
Комендант вернулся в бой.
На руле флагманского корабля стоял Сесострис. Его гигантская статная фигура произвела очень большое впечатление на кушитов.
Они остановились. Но вождь племени приказал своим воинам снова сражаться.
Но разве два корабля могут перегородить Нил? Тяжелая пика царя с легкостью прорезала пространство, описала длинную дугу и пронзила грудь неразумного вождя.
Тут же началась схватка.
Генерал Несмонту, подвижный, как юноша, первым вскочил на палубу вражеской лодки. Его пехотинцы и пикинеры, точные и дисциплинированные, последовали за ним, разя направо и налево.
Превосходство египетской армии было таким, что кушиты побежали. Вскоре Семна была свободна.
И тем не менее монарх не вел себя как триумфатор.
Медес понял, почему, когда он вышел из своего укрытия, взгляды солдат были такими тревожными.
– Великий Царь… у вас… у вас больше нет тени! И у вас! И у вас!
Каждый египтянин знал, что это означает.
Несмотря на кажущуюся победу, Несмонту все еще опасался сокрушительного поражения. Ведь без тени тело было подвержено тысячам смертельных ран. Без тени невозможно соединиться со своим КА. Энергия растекается, и душа соскальзывает во мрак…
Сесострис направил пламенеющий меч в небо. Секари просвистел голосом птицы.
И вот в небесной лазури возникла стая ласточек. Над берегом реки пронеслась в сторону юга сотня страусов…
– Вперед, за ними! – скомандовал царь. – Это из их перьев Маат сделала себе символ! Эти птицы разрушат злобные чары Провозвестника.
Нил был слишком узок, скалы выглядели угрожающе, с юга надвигалось черное облако, заволакивавшее небо и закрывавшее собой солнце… Если бы фараон не возглавил лично этот поход, ни один храбрец не осмелился бы бросить вызов такому опасному врагу.
Подул сильный ветер. Флотилия воспользовалась им, чтобы быстро двинуться вперед.
Вот облако рассеялось, берега словно раздвинулись…
Радуясь лучам вновь появившегося солнца, танцевали страусы.
– Смотрите, наши тени к нам вернулись! – воскликнул Секари.
– Сражение продолжается! – напомнил царь. – Сейчас Провозвестник бросит на нас разъяренную львицу! Доктор Гуа и фармацевт Ренсенеб, принесите, что необходимо.
Оба медика заранее приготовили огромные кувшины красного пива, предназначавшегося львице.
– Львица любит человеческую кровь, – объяснил монарх. – Вот мы и обманем ее. Дадим ей упиться ею. Пусть напьется вволю… Но только царская бирюза сможет ее умиротворить.
Остров Саи был длиной в двенадцать километров. Он находился на полпути между вторыми и третьими порогами. На его северной оконечности собрались нубийские племена, сохранявшие верность Провозвестнику и готовые пойти врукопашную на египтян.
При приближении флагманского корабля прекрасная Вина издала ужасающий рев…
Черные воины расступились, чтобы дать больше простора огромной львице. Ее не могли остановить ни стрелы, ни пики.
Стоя на носу корабля, несколько моряков бросали в сторону берега десятки кувшинов с пивом. Они падали на скалы и разбивались. В воздухе разлился запах, который привлек хищницу. Она жадно лакала…
Насытившись, она поворчала, потянулась, легла и… заснула.
Тогда Сесострис велел причалить.
Надеясь поразить самого фараона, высокий кушит поднял свою палку.
Царь лишь протянул в его сторону руку, и бандит, пораженный невидимой силой, перевернулся в воздухе и рухнул наземь.
– Колдун! Этот царь – великий колдун! – ревели воины, в панике бросившиеся кто куда.
Ужас и смятение рассеяли армию нубийцев.
Солдатам Несмонту, готовившимся к жестокой рукопашной схватке, пришлось довольствоваться лишь тем, что ловить беглецов…
В это время огромный сокол взмыл в небо и полетел к южной части острова Саи, где находился лагерь Провозвестника. Тот на расстоянии следил за сражением и видел, что его приверженцы потерпели поражение.
Его внимание было так занято схваткой, что он не успел заметить, как огромная хищная птица устремилась вниз. Сокол схватил царскую бирюзу и взмыл к солнцу…
– Какие будут приказания, господин? – спросил пораженный Шаб Бешеный.
– Нам нужно укрыться. Эти нубийцы ни на что не годятся.
– А Бина?
– Постараемся ее спасти.
Когда Сесострис подошел к львице, она только-только проснулась и показала ему свои грозные клыки.
– Ты, которой дано уничтожить людей, будь мирной! Пусть твоя ярость станет нежностью!
Рискуя быть проглоченным, фараон положил на лоб хищнице царскую бирюзу, которую передал ему сокол.
– Отдай свою силу детям света! Пусть они победят несчастье и немощь!
Царская бирюза загорелась зелено-голубым светом, и вдруг из нее ударил яркий луч. Львица превратилась в кошку – гибкую, с черной блестящей шерстью и золотыми глазами.
А рядом, в нескольких шагах, оказалось распростертым тело Вины. Вокруг растекалось озерко крови…
Египетские солдаты как зачарованные смотрели на действия своего фараона и не заметили, как появился Шаб Бешеный.
Укрывшись за скалой, он натянул лук. Спиной к нему стоял Икер. Цель была идеальной…
Несмотря на свою усталость и пьянящую радость победы, Секари оставался начеку. Он инстинктивно почувствовал траекторию стрелы и понял, что другу грозит опасность…
Длинный прыжок, достойный самой ловкой антилопы, – и он хватает Икера, опрокидывая его на землю!
Но слишком поздно… Стрела вонзается в левую лопатку Царского Сына.
– Еще бы на полпальца, – сказал доктор Гуа, – и ты бы погиб. А так останется лишь маленький шрам.
Доктор Гуа прописал раненому обезболивающее питье на основе мака. Когда тот почувствовал себя лучше, он осторожно, используя хирургический нож бистури с округлым лезвием, извлек острие стрелы. Потом доктор Гуа стал накладывать на рану шов при помощи липкой ткани, пропитанной мазью из меда и сафлорового масла.
– Снова я обязан жизнью тебе, – прошептал Икер другу.
– Ну, зачем считать! К несчастью, тот, кто напал на тебя, уплыл на лодке! Несмонту перетряхнул вверх дном весь остров. Ни одного бандита не осталось, зона стала безопасной. Сегодня же здесь начинается строительство крепости.
– Мне казалось, что я видел труп женщины. Там, возле львицы. Если я не ошибся, то это Бина!
– Она тоже исчезла.
– А Провозвестник?
– Никаких следов, – ответил Секари. – За исключением этой женщины и того лучника, что ранил тебя, здесь сражались одни нубийцы. Но теперь у этого демона будущее нерадостное. Кушиты ему никогда не простят, что он их привел к такому поражению!
42
43
Закрывшись в своем кабинете, Медес обливался потом от страха.
Гарнизон только что отбил третью атаку кушитов, которых было вдесятеро больше, чем египтян, защищавших крепость Семна. Подумать только, Секретарь Дома Царя рискует быть убитым собственными же союзниками! Несмотря на отчаянное сопротивление гарнизона, исход сражения казался предрешенным. Если Провозвестник так решил, стены крепости падут! В комнату заглянул раненый комендант.
– Фараон!
– Ты… ты уверен?
– Посмотрите сами.
– Я должен оставаться здесь и сохранить архив.
Комендант вернулся в бой.
На руле флагманского корабля стоял Сесострис. Его гигантская статная фигура произвела очень большое впечатление на кушитов.
Они остановились. Но вождь племени приказал своим воинам снова сражаться.
Но разве два корабля могут перегородить Нил? Тяжелая пика царя с легкостью прорезала пространство, описала длинную дугу и пронзила грудь неразумного вождя.
Тут же началась схватка.
Генерал Несмонту, подвижный, как юноша, первым вскочил на палубу вражеской лодки. Его пехотинцы и пикинеры, точные и дисциплинированные, последовали за ним, разя направо и налево.
Превосходство египетской армии было таким, что кушиты побежали. Вскоре Семна была свободна.
И тем не менее монарх не вел себя как триумфатор.
Медес понял, почему, когда он вышел из своего укрытия, взгляды солдат были такими тревожными.
– Великий Царь… у вас… у вас больше нет тени! И у вас! И у вас!
Каждый египтянин знал, что это означает.
Несмотря на кажущуюся победу, Несмонту все еще опасался сокрушительного поражения. Ведь без тени тело было подвержено тысячам смертельных ран. Без тени невозможно соединиться со своим КА. Энергия растекается, и душа соскальзывает во мрак…
Сесострис направил пламенеющий меч в небо. Секари просвистел голосом птицы.
И вот в небесной лазури возникла стая ласточек. Над берегом реки пронеслась в сторону юга сотня страусов…
– Вперед, за ними! – скомандовал царь. – Это из их перьев Маат сделала себе символ! Эти птицы разрушат злобные чары Провозвестника.
Нил был слишком узок, скалы выглядели угрожающе, с юга надвигалось черное облако, заволакивавшее небо и закрывавшее собой солнце… Если бы фараон не возглавил лично этот поход, ни один храбрец не осмелился бы бросить вызов такому опасному врагу.
Подул сильный ветер. Флотилия воспользовалась им, чтобы быстро двинуться вперед.
Вот облако рассеялось, берега словно раздвинулись…
Радуясь лучам вновь появившегося солнца, танцевали страусы.
– Смотрите, наши тени к нам вернулись! – воскликнул Секари.
– Сражение продолжается! – напомнил царь. – Сейчас Провозвестник бросит на нас разъяренную львицу! Доктор Гуа и фармацевт Ренсенеб, принесите, что необходимо.
Оба медика заранее приготовили огромные кувшины красного пива, предназначавшегося львице.
– Львица любит человеческую кровь, – объяснил монарх. – Вот мы и обманем ее. Дадим ей упиться ею. Пусть напьется вволю… Но только царская бирюза сможет ее умиротворить.
Остров Саи был длиной в двенадцать километров. Он находился на полпути между вторыми и третьими порогами. На его северной оконечности собрались нубийские племена, сохранявшие верность Провозвестнику и готовые пойти врукопашную на египтян.
При приближении флагманского корабля прекрасная Вина издала ужасающий рев…
Черные воины расступились, чтобы дать больше простора огромной львице. Ее не могли остановить ни стрелы, ни пики.
Стоя на носу корабля, несколько моряков бросали в сторону берега десятки кувшинов с пивом. Они падали на скалы и разбивались. В воздухе разлился запах, который привлек хищницу. Она жадно лакала…
Насытившись, она поворчала, потянулась, легла и… заснула.
Тогда Сесострис велел причалить.
Надеясь поразить самого фараона, высокий кушит поднял свою палку.
Царь лишь протянул в его сторону руку, и бандит, пораженный невидимой силой, перевернулся в воздухе и рухнул наземь.
– Колдун! Этот царь – великий колдун! – ревели воины, в панике бросившиеся кто куда.
Ужас и смятение рассеяли армию нубийцев.
Солдатам Несмонту, готовившимся к жестокой рукопашной схватке, пришлось довольствоваться лишь тем, что ловить беглецов…
В это время огромный сокол взмыл в небо и полетел к южной части острова Саи, где находился лагерь Провозвестника. Тот на расстоянии следил за сражением и видел, что его приверженцы потерпели поражение.
Его внимание было так занято схваткой, что он не успел заметить, как огромная хищная птица устремилась вниз. Сокол схватил царскую бирюзу и взмыл к солнцу…
– Какие будут приказания, господин? – спросил пораженный Шаб Бешеный.
– Нам нужно укрыться. Эти нубийцы ни на что не годятся.
– А Бина?
– Постараемся ее спасти.
Когда Сесострис подошел к львице, она только-только проснулась и показала ему свои грозные клыки.
– Ты, которой дано уничтожить людей, будь мирной! Пусть твоя ярость станет нежностью!
Рискуя быть проглоченным, фараон положил на лоб хищнице царскую бирюзу, которую передал ему сокол.
– Отдай свою силу детям света! Пусть они победят несчастье и немощь!
Царская бирюза загорелась зелено-голубым светом, и вдруг из нее ударил яркий луч. Львица превратилась в кошку – гибкую, с черной блестящей шерстью и золотыми глазами.
А рядом, в нескольких шагах, оказалось распростертым тело Вины. Вокруг растекалось озерко крови…
Египетские солдаты как зачарованные смотрели на действия своего фараона и не заметили, как появился Шаб Бешеный.
Укрывшись за скалой, он натянул лук. Спиной к нему стоял Икер. Цель была идеальной…
Несмотря на свою усталость и пьянящую радость победы, Секари оставался начеку. Он инстинктивно почувствовал траекторию стрелы и понял, что другу грозит опасность…
Длинный прыжок, достойный самой ловкой антилопы, – и он хватает Икера, опрокидывая его на землю!
Но слишком поздно… Стрела вонзается в левую лопатку Царского Сына.
– Еще бы на полпальца, – сказал доктор Гуа, – и ты бы погиб. А так останется лишь маленький шрам.
Доктор Гуа прописал раненому обезболивающее питье на основе мака. Когда тот почувствовал себя лучше, он осторожно, используя хирургический нож бистури с округлым лезвием, извлек острие стрелы. Потом доктор Гуа стал накладывать на рану шов при помощи липкой ткани, пропитанной мазью из меда и сафлорового масла.
– Снова я обязан жизнью тебе, – прошептал Икер другу.
– Ну, зачем считать! К несчастью, тот, кто напал на тебя, уплыл на лодке! Несмонту перетряхнул вверх дном весь остров. Ни одного бандита не осталось, зона стала безопасной. Сегодня же здесь начинается строительство крепости.
– Мне казалось, что я видел труп женщины. Там, возле львицы. Если я не ошибся, то это Бина!
– Она тоже исчезла.
– А Провозвестник?
– Никаких следов, – ответил Секари. – За исключением этой женщины и того лучника, что ранил тебя, здесь сражались одни нубийцы. Но теперь у этого демона будущее нерадостное. Кушиты ему никогда не простят, что он их привел к такому поражению!
42
За третьими порогами палящее солнце иссушало холмы пустыни. Тучи мошкары жалили лицо, шею, руки и ноги, забиваясь в уши, глаза и нос. Даже пороги не давали никакой прохлады. И Провозвестник не снимал своей толстой шерстяной туники.
На островке, где он укрылся с последними своими верными учениками, Провозвестник продолжал выхаживать Бину, чье дыхание было почти неуловимо.
– Вам удастся ее спасти? – поминутно спрашивал растерянный Шаб Бешеный.
– Она будет жить и будет убивать. Она рождена для того, чтобы убивать. Правда, теперь она не сможет превращаться в львицу-убийцу, но она продолжает оставаться царицей тьмы.
– Я верю вам, господин, но вдруг то поражение, которое египтяне нанесли нам, окажется последним? Ведь Икер все еще жив!
– На этой затерянной в пустыне земле я посадил зерна новой веры. И рано или поздно они дадут свои плоды. Моя вера завоюет весь мир. Неважно, сколько времени для этого понадобится – сто, тысячу или две тысячи лет. Она с триумфом пройдет по земле, и перед ней не устоит никто. И я буду снова и снова нести ее!
Пока они разговаривали возле распростертой на камнях Вины, в реке появилось множество каноэ, направлявшихся к острову. В них сидели воины-кушиты, потрясавшие копьями. Воздух огласили оглушительные воинственные крики.
– Их слишком много, господин! Нам не удастся отбить их атаку.
– Не беспокойся, друг мой. Эти варвары дадут нам свои лодки. А ведь нам нужны будут средства передвижения!
Провозвестник встал и повернулся лицом к реке. Его глаза налились кровью. Они так горели, что, казалось, из них извергалось пламя. Вода в реке закипела, волны вздыбились и бросились на лодки… Несмотря на все свое умение управлять каноэ, нубийцы не спаслись. Всех утопила навалившаяся своей тяжестью огромная волна…
На успокоившейся глади покачивались только каноэ…
Ученики Провозвестника убедились, что власть их учителя и хозяина ни в чем не потеряла своей силы.
– Куда вы думаете идти? – спросил Бешеный.
– Туда, где нас никто не ждет, – в Египет. Фараон считает, что я буду блуждать в этой жалкой стране до тех пор, пока какое-нибудь кушитское племя меня не поймает и не убьет. Ему льстит, что он подчинил себе львицу, а то, что ему удалось отыскать целительное золото, заставляет его верить в свои силы. И все же ему до сих пор не хватает главной части этого драгоценного металла. К тому же нас не остановит и невероятное исцеление Древа Жизни. У нас сохранилась наша сеть в Мемфисе, и скоро, очень скоро мы используем ее для нанесения удара по самому центру страны, по сердцу египетской духовности!
– Вы хотите сказать, что…
– Да, Бешеный, ты понял меня. Наш путь будет долгим, но мы достигнем нашей истинной цели – Абидоса! Мы уничтожим Осириса и помешаем ему воскреснуть.
Это странное видение как рукой сняло усталость Бешеного. Ничто не сможет отвратить Провозвестника от выполнения его миссии. Разве нет у него драгоценного союзника на самой земле Осириса – постоянного жреца Бега?
Фараон бросил в чан глиняные фигурки нубийцев – коленопреклоненных, с опущенными головами, со связанными за спиной руками. Когда он коснулся их своим мечом, вспыхнуло пламя. Присутствовавшим на ритуале солдатам показалось, что они услышали стоны подвергнутых пытке людей, чьи тела пожирало пламя.
В тексте указа фараона, в котором объявлялось об окончательном усмирении Нубии, Медес заменил иероглифический знак вооруженного луком черного воина знаком сидящей женщины. Тем самым магия иероглифов отнимала какое бы то ни было проявление мужественности у возможных бунтовщиков.
Сесострис обратился с речью к вождям племен, пришедшим сдать оружие и засвидетельствовать фараону свое почтение. Голос Великого Царя звучал громко и торжественно. Медес записал каждое слово.
– Я исполняю то, что говорю. Моя рука делает то, что задумывает мое сердце. Если я решил победить, мои мысли не остаются в моем сердце без действия. Я нападаю на того, кто нападет на меня. Если со мной живут в мире, я тоже живу в мире. Оставаться в мире тогда, когда на тебя нападают, побуждает врага к превратным действиям. Сражение требует мужества, трус отступает. Но гораздо трусливее тот, кто не защищает свою территорию. Побежденные, вы бежали, показав свои спины. Вы вели себя бездумно, как лишенные мужества бандиты. Если вы будете продолжать так же, то ваших женщин пленят, ваши стада и ваш урожай уничтожат, а ваши колодцы разрушат. Огонь урея опустошит всю Нубию. Умножив наследство моих предков, я устанавливаю границу здесь. Кто будет ее соблюдать и поддерживать, станет мне сыном, кто ее нарушит и посеет смуту, тот будет жестоко наказан.
Вожди нубийцев были счастливы, что так легко отделались, и поклялись в верности Сесострису, статуя которого была установлена на границе. Внутри каждой крепости и перед их стенами были поставлены стелы со словами фараона. Эти стелы символизировали закон, который отныне превращает регион в спокойный и приветливый.
– Великий Царь пускает стрелы, даже не натягивая тетивы своего лука, – шепнул Икеру Секари. – Его слова достаточно, чтобы враг испугался. И понадобится лишь один удар палки, чтобы порядок воцарился. Когда справедлив царь, справедливо все.
У победителей не было свободного времени, чтобы насладиться своим триумфом и помечтать. Фараон потребовал немедленно установить управление, которое было бы способно гарантировать краю процветание.
Подсчитав длину Нила до границы, Сехотеп скоординировал работы по гидрологии и ирригации, с помощью которых большие территории невозделанной земли могли стать пригодными для сельского хозяйства. Вскоре можно будет забыть о том, что такое голод…
Сесострис провел не опустошающий рейд. Он думал о том, что к гарантированной крепостями безопасности прибавится развитое местное хозяйство, где каждый найдет, чем заняться. Поэтому фараон выглядел не завоевателем, а покровителем. В Бухене, в Семне и во многих других населенных пунктах начали воздавать почести его КА [17].
До того как Сесострис пришел в этот край, местное население занималось лишь тем, что грабило и убивало. Люди страдали от анархии и жестокости, подчиняясь власти тиранов. Благодаря ему, Нубия становилась благодатным протекторатом. Египетские солдаты и управленцы пользовались своим долгим в нем пребыванием для переустройства этого края…
– Какие вести о Провозвестнике? – спросил царь у Икера.
– Только слухи, Ваше Величество. Многие племена считают его убитым, но никто не видел его трупа.
– Он жив. И, несмотря на это поражение, он не откажется от своей затеи.
– Разве этот край не враждебен ему полностью?
– Конечно, это так. Магический барьер, воздвигнутый нашими крепостями, сделает его слова недейственными в течение нескольких поколений. Но, увы! Яд, который он распространил вокруг себя, будет давать себя знать еще очень долго.
– Если предположить, что он ускользнул от мести кушитов, от нубийцев и от нашей армии, какими могут быть его намерения?
– Часть его сети продолжает нам угрожать в самом Египте. И главное – в опасности Древо Жизни. Эта война еще далеко не кончена, сын мой. Нам, Икер, еще пригодятся и наше мужество, и наша осмотрительность.
– Значит, мы отправляемся в столицу?
– Сначала на какое-то время остановимся на Абидосе.
У Икера замерло сердце… Абидос… То самое место, где живет Исида!
– Твоя рана, кажется, почти зажила.
– Лечение, которое применяет доктор Гуа, действует отлично.
– Займись подготовкой к отъезду.
Протекторат постепенно превращался в мирную гавань. Между нубийцами и египтянами больше не было напряженности. Играли свадьбы, и Сехотеп был не единственным, кто поддавался чарам местных красавиц с гибким станом и гордо посаженной головой. Секари тоже завел себе зазнобу и буквально не расставался с нею.
– Как, уже уезжаем? Но мне здесь так нравится!
– Тебе придется заняться проверкой готовности флота. Может быть, Провозвестник попытается совершить нападение еще раз. Нас может спасти только твое усердие.
– Удивляюсь я тебе, Икер! – вздохнул Секари. – Ты ни разу даже не взглянул на этих прелестниц, которых полным-полно в этом крае! Из какого камня у тебя сердце?
– Для меня существует только одна женщина.
– А если она тебя не любит?
– Пусть даже так. Все равно, она и никто другой. Тогда проведу остаток дней, без конца повторяя ей об этом.
– А если она выйдет замуж?
– Тогда буду утешать себя теми немногими словами, которыми она удостоит меня.
– Но Царский Сын не может оставаться холостяком! Вообрази, сколько богатых и знатных девиц томятся в мечтаниях о тебе!
– Если это им нравится…
– Я спас тебя от многих опасных ситуаций, но здесь я бессилен!
– За работу, Секари! Не надо заставлять Великого Царя ждать.
Генерал Несмонту, помолодевший за время кампании, лично руководил маневром флотилии. Зеленый от морской болезни и страха Медес только и делал, что глотал настои доктора Гуа. На несколько часов они облегчали его страдания. А Жергу, вне себя от счастья, что выжил, – на что в глубине своего сердца и не надеялся, – вернулся к крепкому пиву. Содержимое трюмов перекочевало в амбары крепостей, и теперь он мог позволить себе расслабиться.
– Ты любишь плавать? – спросил его Икер.
– Это мое любимое занятие! Сейчас уже можно вдоволь насладиться радостями долгого путешествия.
– Ты знаешь Абидос?
Жергу перекосило. Если он солжет, то Икер может это заметить и не станет ему больше доверять. Сказать правду нельзя. Значит… Значит, он должен сказать только часть правды…
– Я ездил туда много раз.
– Вот как? А зачем?
– Я поставлял съестные припасы постоянным жрецам. По мере того как им что-либо требовалось. Я стал временным жрецом. Это облегчило административные условности.
– Значит, ты видел храмы!
– О, нет! В этом я тебя разочарую. У меня не было на то разрешения. Мои функции были ограничены только материальными хлопотами. Но, если правду сказать, мне вовсе эта тяжелая умственная работа веселой не кажется.
– А ты встречал там молодую жрицу по имени Исида? Жергу задумался.
– Нет. А что в ней особенного? Икер улыбнулся.
– Действительно, ты ее не встречал.
Как только Икер ушел, Жергу со всех ног бросился к Медесу. С табличкой в руках он, казалось, просил совета в решении какого-то технического вопроса.
– Я был вынужден открыть Царскому Сыну свои связи с Абидосом.
– Надеюсь, ты ему сказал не слишком много?
– Только самый минимум.
– В будущем постарайся избегать разговоров на эту тему.
– Мне показалось, что Икер испытывает какие-то чувства к жрице Исиде.
Исида… Та самая посланница фараона, которую Медес встретил однажды в Мемфисе…
– Давайте вернемся к прежней жизни! – сказал Жергу. – Раз Провозвестник убит, мы ничем не рискуем.
– Почему ты решил, что он мертв?
– Но его ближайшие сторонники уничтожены!
– Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в поражении кушитов и колонизации Нубии. Но Провозвестник найдет себе других союзников.
– Не кончим ли мы так же, как Кривая Глотка, которого сожрал крокодил или что это было за чудище?
– Этот увалень совершил глупейшие ошибки.
– А укрощение львицы-убийцы? Сесострис непобедим, Медес. И нападать на него – безумие!
Секретарю Дома Царя стало не по себе.
– Я не скажу, что ты не прав, Жергу. И недавний триумф еще более умножит могущество фараона. Но если Провозвестник жив, он ни за что не откажется от своего дела.
– Лучше бы боги убили его и…
Ужасная боль в глубине ладони заставила Жергу замолчать.
Малюсенькая фигурка Сета, отпечатанная в самой ее середине, стала ярко-красной и нестерпимо жгла.
– Больше не богохульствуй, – посоветовал Медес.
Генерал Несмонту проверил сообщение своего техника, которому было поручено просчитывать глубину Нила с помощью длинного шеста.
– Четыре локтя [18], – подтвердил он. – Четыре локтя… Чудовищно! Еще легкое снижение уровня воды, и корпус будет проломан!
Из боязни оказаться в еще более серьезной ситуации движение было срочно прервано. Флотилия полностью оказалась блокирована между вторыми и первыми порогами. Солнце палило нещадно…
– Еще одно злодеяние Провозвестника, – громыхал старый генерал. – Сначала он пытался нас утопить, а теперь засушивает! Да, и лагерь здесь не разобьешь! Прогулка не из приятных. К тому же мы рискуем и тем, что не хватит воды.
– Разве Нила нам не достаточно? – удивился один солдат.
– Смотри! Его цвет не предвещает ничего хорошего.
Только фараон сохранял полную невозмутимость.
И все же с корабля на корабль поползли дурные слухи. Медес был в полной растерянности. Он немедленно проверил количество воды – пока еще какой-то запас есть. Но если придется сидеть так довольно долго, а колодцев в округе не окажется, то как жить дальше?
Сомнения грызли души путешествующих. Кто знает, может, эта триумфальная экспедиция закончится несчастьем?
Сесострис не сводил глаз с огромной серой скалы.
Икер тоже вгляделся в нее и поразился: скала двигалась! Немного, еще немного! Она продвигалась медленно, но неуклонно в сторону воды.
– Это не скала, – сказал Секари. – Это черепаха, огромная черепаха. Мы спасены!
– Почему так оптимистично?
– Потому что фараон водворил порядок на место хаоса! Черепаха символизирует одновременно и небо, и землю. В своей земной ипостаси она – ваза, наполненная водой. И эта ваза была взята на небо, чтобы создать истоки Нила. А раз небо и земля считают действие царя справедливыми, то черепаха наполнит реку водой, которую заглотила. И земля станет плодородной!
С носа флагманского корабля Икер видел, как огромное животное делало свое дело. Не спеша, но верно.
Постепенно уровень Нила стал подниматься, и цвет воды переменился. Скоро река снова станет судоходной!
На островке, где он укрылся с последними своими верными учениками, Провозвестник продолжал выхаживать Бину, чье дыхание было почти неуловимо.
– Вам удастся ее спасти? – поминутно спрашивал растерянный Шаб Бешеный.
– Она будет жить и будет убивать. Она рождена для того, чтобы убивать. Правда, теперь она не сможет превращаться в львицу-убийцу, но она продолжает оставаться царицей тьмы.
– Я верю вам, господин, но вдруг то поражение, которое египтяне нанесли нам, окажется последним? Ведь Икер все еще жив!
– На этой затерянной в пустыне земле я посадил зерна новой веры. И рано или поздно они дадут свои плоды. Моя вера завоюет весь мир. Неважно, сколько времени для этого понадобится – сто, тысячу или две тысячи лет. Она с триумфом пройдет по земле, и перед ней не устоит никто. И я буду снова и снова нести ее!
Пока они разговаривали возле распростертой на камнях Вины, в реке появилось множество каноэ, направлявшихся к острову. В них сидели воины-кушиты, потрясавшие копьями. Воздух огласили оглушительные воинственные крики.
– Их слишком много, господин! Нам не удастся отбить их атаку.
– Не беспокойся, друг мой. Эти варвары дадут нам свои лодки. А ведь нам нужны будут средства передвижения!
Провозвестник встал и повернулся лицом к реке. Его глаза налились кровью. Они так горели, что, казалось, из них извергалось пламя. Вода в реке закипела, волны вздыбились и бросились на лодки… Несмотря на все свое умение управлять каноэ, нубийцы не спаслись. Всех утопила навалившаяся своей тяжестью огромная волна…
На успокоившейся глади покачивались только каноэ…
Ученики Провозвестника убедились, что власть их учителя и хозяина ни в чем не потеряла своей силы.
– Куда вы думаете идти? – спросил Бешеный.
– Туда, где нас никто не ждет, – в Египет. Фараон считает, что я буду блуждать в этой жалкой стране до тех пор, пока какое-нибудь кушитское племя меня не поймает и не убьет. Ему льстит, что он подчинил себе львицу, а то, что ему удалось отыскать целительное золото, заставляет его верить в свои силы. И все же ему до сих пор не хватает главной части этого драгоценного металла. К тому же нас не остановит и невероятное исцеление Древа Жизни. У нас сохранилась наша сеть в Мемфисе, и скоро, очень скоро мы используем ее для нанесения удара по самому центру страны, по сердцу египетской духовности!
– Вы хотите сказать, что…
– Да, Бешеный, ты понял меня. Наш путь будет долгим, но мы достигнем нашей истинной цели – Абидоса! Мы уничтожим Осириса и помешаем ему воскреснуть.
Это странное видение как рукой сняло усталость Бешеного. Ничто не сможет отвратить Провозвестника от выполнения его миссии. Разве нет у него драгоценного союзника на самой земле Осириса – постоянного жреца Бега?
Фараон бросил в чан глиняные фигурки нубийцев – коленопреклоненных, с опущенными головами, со связанными за спиной руками. Когда он коснулся их своим мечом, вспыхнуло пламя. Присутствовавшим на ритуале солдатам показалось, что они услышали стоны подвергнутых пытке людей, чьи тела пожирало пламя.
В тексте указа фараона, в котором объявлялось об окончательном усмирении Нубии, Медес заменил иероглифический знак вооруженного луком черного воина знаком сидящей женщины. Тем самым магия иероглифов отнимала какое бы то ни было проявление мужественности у возможных бунтовщиков.
Сесострис обратился с речью к вождям племен, пришедшим сдать оружие и засвидетельствовать фараону свое почтение. Голос Великого Царя звучал громко и торжественно. Медес записал каждое слово.
– Я исполняю то, что говорю. Моя рука делает то, что задумывает мое сердце. Если я решил победить, мои мысли не остаются в моем сердце без действия. Я нападаю на того, кто нападет на меня. Если со мной живут в мире, я тоже живу в мире. Оставаться в мире тогда, когда на тебя нападают, побуждает врага к превратным действиям. Сражение требует мужества, трус отступает. Но гораздо трусливее тот, кто не защищает свою территорию. Побежденные, вы бежали, показав свои спины. Вы вели себя бездумно, как лишенные мужества бандиты. Если вы будете продолжать так же, то ваших женщин пленят, ваши стада и ваш урожай уничтожат, а ваши колодцы разрушат. Огонь урея опустошит всю Нубию. Умножив наследство моих предков, я устанавливаю границу здесь. Кто будет ее соблюдать и поддерживать, станет мне сыном, кто ее нарушит и посеет смуту, тот будет жестоко наказан.
Вожди нубийцев были счастливы, что так легко отделались, и поклялись в верности Сесострису, статуя которого была установлена на границе. Внутри каждой крепости и перед их стенами были поставлены стелы со словами фараона. Эти стелы символизировали закон, который отныне превращает регион в спокойный и приветливый.
– Великий Царь пускает стрелы, даже не натягивая тетивы своего лука, – шепнул Икеру Секари. – Его слова достаточно, чтобы враг испугался. И понадобится лишь один удар палки, чтобы порядок воцарился. Когда справедлив царь, справедливо все.
У победителей не было свободного времени, чтобы насладиться своим триумфом и помечтать. Фараон потребовал немедленно установить управление, которое было бы способно гарантировать краю процветание.
Подсчитав длину Нила до границы, Сехотеп скоординировал работы по гидрологии и ирригации, с помощью которых большие территории невозделанной земли могли стать пригодными для сельского хозяйства. Вскоре можно будет забыть о том, что такое голод…
Сесострис провел не опустошающий рейд. Он думал о том, что к гарантированной крепостями безопасности прибавится развитое местное хозяйство, где каждый найдет, чем заняться. Поэтому фараон выглядел не завоевателем, а покровителем. В Бухене, в Семне и во многих других населенных пунктах начали воздавать почести его КА [17].
До того как Сесострис пришел в этот край, местное население занималось лишь тем, что грабило и убивало. Люди страдали от анархии и жестокости, подчиняясь власти тиранов. Благодаря ему, Нубия становилась благодатным протекторатом. Египетские солдаты и управленцы пользовались своим долгим в нем пребыванием для переустройства этого края…
– Какие вести о Провозвестнике? – спросил царь у Икера.
– Только слухи, Ваше Величество. Многие племена считают его убитым, но никто не видел его трупа.
– Он жив. И, несмотря на это поражение, он не откажется от своей затеи.
– Разве этот край не враждебен ему полностью?
– Конечно, это так. Магический барьер, воздвигнутый нашими крепостями, сделает его слова недейственными в течение нескольких поколений. Но, увы! Яд, который он распространил вокруг себя, будет давать себя знать еще очень долго.
– Если предположить, что он ускользнул от мести кушитов, от нубийцев и от нашей армии, какими могут быть его намерения?
– Часть его сети продолжает нам угрожать в самом Египте. И главное – в опасности Древо Жизни. Эта война еще далеко не кончена, сын мой. Нам, Икер, еще пригодятся и наше мужество, и наша осмотрительность.
– Значит, мы отправляемся в столицу?
– Сначала на какое-то время остановимся на Абидосе.
У Икера замерло сердце… Абидос… То самое место, где живет Исида!
– Твоя рана, кажется, почти зажила.
– Лечение, которое применяет доктор Гуа, действует отлично.
– Займись подготовкой к отъезду.
Протекторат постепенно превращался в мирную гавань. Между нубийцами и египтянами больше не было напряженности. Играли свадьбы, и Сехотеп был не единственным, кто поддавался чарам местных красавиц с гибким станом и гордо посаженной головой. Секари тоже завел себе зазнобу и буквально не расставался с нею.
– Как, уже уезжаем? Но мне здесь так нравится!
– Тебе придется заняться проверкой готовности флота. Может быть, Провозвестник попытается совершить нападение еще раз. Нас может спасти только твое усердие.
– Удивляюсь я тебе, Икер! – вздохнул Секари. – Ты ни разу даже не взглянул на этих прелестниц, которых полным-полно в этом крае! Из какого камня у тебя сердце?
– Для меня существует только одна женщина.
– А если она тебя не любит?
– Пусть даже так. Все равно, она и никто другой. Тогда проведу остаток дней, без конца повторяя ей об этом.
– А если она выйдет замуж?
– Тогда буду утешать себя теми немногими словами, которыми она удостоит меня.
– Но Царский Сын не может оставаться холостяком! Вообрази, сколько богатых и знатных девиц томятся в мечтаниях о тебе!
– Если это им нравится…
– Я спас тебя от многих опасных ситуаций, но здесь я бессилен!
– За работу, Секари! Не надо заставлять Великого Царя ждать.
Генерал Несмонту, помолодевший за время кампании, лично руководил маневром флотилии. Зеленый от морской болезни и страха Медес только и делал, что глотал настои доктора Гуа. На несколько часов они облегчали его страдания. А Жергу, вне себя от счастья, что выжил, – на что в глубине своего сердца и не надеялся, – вернулся к крепкому пиву. Содержимое трюмов перекочевало в амбары крепостей, и теперь он мог позволить себе расслабиться.
– Ты любишь плавать? – спросил его Икер.
– Это мое любимое занятие! Сейчас уже можно вдоволь насладиться радостями долгого путешествия.
– Ты знаешь Абидос?
Жергу перекосило. Если он солжет, то Икер может это заметить и не станет ему больше доверять. Сказать правду нельзя. Значит… Значит, он должен сказать только часть правды…
– Я ездил туда много раз.
– Вот как? А зачем?
– Я поставлял съестные припасы постоянным жрецам. По мере того как им что-либо требовалось. Я стал временным жрецом. Это облегчило административные условности.
– Значит, ты видел храмы!
– О, нет! В этом я тебя разочарую. У меня не было на то разрешения. Мои функции были ограничены только материальными хлопотами. Но, если правду сказать, мне вовсе эта тяжелая умственная работа веселой не кажется.
– А ты встречал там молодую жрицу по имени Исида? Жергу задумался.
– Нет. А что в ней особенного? Икер улыбнулся.
– Действительно, ты ее не встречал.
Как только Икер ушел, Жергу со всех ног бросился к Медесу. С табличкой в руках он, казалось, просил совета в решении какого-то технического вопроса.
– Я был вынужден открыть Царскому Сыну свои связи с Абидосом.
– Надеюсь, ты ему сказал не слишком много?
– Только самый минимум.
– В будущем постарайся избегать разговоров на эту тему.
– Мне показалось, что Икер испытывает какие-то чувства к жрице Исиде.
Исида… Та самая посланница фараона, которую Медес встретил однажды в Мемфисе…
– Давайте вернемся к прежней жизни! – сказал Жергу. – Раз Провозвестник убит, мы ничем не рискуем.
– Почему ты решил, что он мертв?
– Но его ближайшие сторонники уничтожены!
– Единственное, в чем можно быть уверенным, так это в поражении кушитов и колонизации Нубии. Но Провозвестник найдет себе других союзников.
– Не кончим ли мы так же, как Кривая Глотка, которого сожрал крокодил или что это было за чудище?
– Этот увалень совершил глупейшие ошибки.
– А укрощение львицы-убийцы? Сесострис непобедим, Медес. И нападать на него – безумие!
Секретарю Дома Царя стало не по себе.
– Я не скажу, что ты не прав, Жергу. И недавний триумф еще более умножит могущество фараона. Но если Провозвестник жив, он ни за что не откажется от своего дела.
– Лучше бы боги убили его и…
Ужасная боль в глубине ладони заставила Жергу замолчать.
Малюсенькая фигурка Сета, отпечатанная в самой ее середине, стала ярко-красной и нестерпимо жгла.
– Больше не богохульствуй, – посоветовал Медес.
Генерал Несмонту проверил сообщение своего техника, которому было поручено просчитывать глубину Нила с помощью длинного шеста.
– Четыре локтя [18], – подтвердил он. – Четыре локтя… Чудовищно! Еще легкое снижение уровня воды, и корпус будет проломан!
Из боязни оказаться в еще более серьезной ситуации движение было срочно прервано. Флотилия полностью оказалась блокирована между вторыми и первыми порогами. Солнце палило нещадно…
– Еще одно злодеяние Провозвестника, – громыхал старый генерал. – Сначала он пытался нас утопить, а теперь засушивает! Да, и лагерь здесь не разобьешь! Прогулка не из приятных. К тому же мы рискуем и тем, что не хватит воды.
– Разве Нила нам не достаточно? – удивился один солдат.
– Смотри! Его цвет не предвещает ничего хорошего.
Только фараон сохранял полную невозмутимость.
И все же с корабля на корабль поползли дурные слухи. Медес был в полной растерянности. Он немедленно проверил количество воды – пока еще какой-то запас есть. Но если придется сидеть так довольно долго, а колодцев в округе не окажется, то как жить дальше?
Сомнения грызли души путешествующих. Кто знает, может, эта триумфальная экспедиция закончится несчастьем?
Сесострис не сводил глаз с огромной серой скалы.
Икер тоже вгляделся в нее и поразился: скала двигалась! Немного, еще немного! Она продвигалась медленно, но неуклонно в сторону воды.
– Это не скала, – сказал Секари. – Это черепаха, огромная черепаха. Мы спасены!
– Почему так оптимистично?
– Потому что фараон водворил порядок на место хаоса! Черепаха символизирует одновременно и небо, и землю. В своей земной ипостаси она – ваза, наполненная водой. И эта ваза была взята на небо, чтобы создать истоки Нила. А раз небо и земля считают действие царя справедливыми, то черепаха наполнит реку водой, которую заглотила. И земля станет плодородной!
С носа флагманского корабля Икер видел, как огромное животное делало свое дело. Не спеша, но верно.
Постепенно уровень Нила стал подниматься, и цвет воды переменился. Скоро река снова станет судоходной!
43
Высокий нескладный парень, добродушный и неуклюжий, помощник начальника таможенников порта Мемфис, только что согласился выполнить одно поручение, за которое ему обещали большие деньги. Поручение предложил один из связных агентов ливанца, и оно состояло в том, чтобы поговорить с Собеком один на один. Может быть, за суровой и неприступной внешностью Защитник скрывает свои мелкие слабости?
Таможенник, втянутый в товарооборот ценной древесины, не был знаком ни с поставщиками, ни с покупателями. Его задача состояла лишь в том, чтобы подделать накладные и другие официальные документы. Впрочем, чем меньше знаешь, тем спокойнее живешь. Благодаря своим небольшим, но хорошо оплачиваемым манипуляциям, ему уже удалось купить новый дом почти в самом центре столицы, и теперь он подумывал, чтобы приобрести землю. Оставалась проблема Собека. Но ее он взялся решить.
– Как мне приятно, что я завтракаю вместе с начальником нашей стражи! После всех тех ужасов, которые постигли наш город, тебе удалось вернуть столице покой!
– Это лишь внешнее спокойствие.
– Ты арестуешь заговорщиков, я в этом уверен!
Помощник начальника таможни отведал груши под тминным соусом.
– Я понимаю, работа есть работа. У нас ее тоже полно, – заявил он важно. – Но разве не нужно пользоваться радостями жизни? Разве тебе не хочется жить в красивом жилище?
– Моего служебного жилища мне вполне достаточно.
– Конечно, конечно. Но это на сегодня! А ты подумай о будущем. Твое жалование не может позволить тебе получить то, чего бы тебе хотелось. Знаешь, ведь и многие знатные люди занимаются делами. Бизнес! И ты на своем уровне тоже должен об этом подумать.
Собек, кажется, заинтересовался.
– Подумать о чем?
Таможенник почувствовал, что Защитник заглотил наживку.
– У тебя в руках уже лежит небольшое состояние, но ты этого не видишь.
– Я не понимаю, объясни.
– Право подписывать официальные документы. Эта подпись стоит дорого. Очень дорого! Стало быть, ты можешь ею торговать. На каких-то документах забывать ее ставить, а на других, более выгодных, не забывать. Риск минимальный. Даже почти вовсе не риск. Зато выгода – максимальная! Ты понимаешь меня?
– Прекрасно.
– Я знал, что ты – умный человек. Теперь поднимем наш бокал за твое блестящее будущее!
Таможенник выпил. Он не заметил, что пил один.
– Скажи, ведь ты с помощью этого метода смог себе позволить купить такой роскошный дом? Ведь иначе он был бы тебе не по карману? – невозмутимо спросил Собек.
– Вот именно… И раз уж ты такой понятливый, я хочу, чтобы ты воспользовался выгодами этого метода…
– Просто замечательно! Приглашая тебя на завтрак, я как раз хотел осторожно расспросить тебя об этом и незаметно получить признание. Но в нынешних обстоятельствах арест продажного таможенника не должен сопровождаться шумом. Ты превзошел мои ожидания. Теперь потребуется углубленный допрос.
Побледневший таможенник выронил кубок, и вино пролилось на тунику.
– Собек, ты меня неправильно понял! Я говорил тебе о теории, просто о теории вопроса!
– Нет, ты перешел от теории к практике. У меня тщательно собраны все материалы на каждого, кто отвечает за безопасность этого города, какой бы высокий пост он ни занимал. И я очень настороженно отношусь к непонятным явлениям. Твое странное поведение нувориша уже давно привлекло мое внимание!
В панике таможенник попытался убежать.
Ему преградили дорогу четыре стражника, которые тотчас отвели его в новое жилище, совсем некомфортабельное – в тюрьму.
Допрос Собека разочаровал. Мелкий мошенник, примитивный тип, не удосужившийся даже узнать имена тех, кто им манипулировал! Кажется, его единственный контакт – это водонос. Если только этот посредник нижнего звена преступной цепочки не солгал. А водоносов в Мемфисе сотни! Поэтому никчемные показания этого помощника начальника таможни совершенно бесполезны!
Таможенник, втянутый в товарооборот ценной древесины, не был знаком ни с поставщиками, ни с покупателями. Его задача состояла лишь в том, чтобы подделать накладные и другие официальные документы. Впрочем, чем меньше знаешь, тем спокойнее живешь. Благодаря своим небольшим, но хорошо оплачиваемым манипуляциям, ему уже удалось купить новый дом почти в самом центре столицы, и теперь он подумывал, чтобы приобрести землю. Оставалась проблема Собека. Но ее он взялся решить.
– Как мне приятно, что я завтракаю вместе с начальником нашей стражи! После всех тех ужасов, которые постигли наш город, тебе удалось вернуть столице покой!
– Это лишь внешнее спокойствие.
– Ты арестуешь заговорщиков, я в этом уверен!
Помощник начальника таможни отведал груши под тминным соусом.
– Я понимаю, работа есть работа. У нас ее тоже полно, – заявил он важно. – Но разве не нужно пользоваться радостями жизни? Разве тебе не хочется жить в красивом жилище?
– Моего служебного жилища мне вполне достаточно.
– Конечно, конечно. Но это на сегодня! А ты подумай о будущем. Твое жалование не может позволить тебе получить то, чего бы тебе хотелось. Знаешь, ведь и многие знатные люди занимаются делами. Бизнес! И ты на своем уровне тоже должен об этом подумать.
Собек, кажется, заинтересовался.
– Подумать о чем?
Таможенник почувствовал, что Защитник заглотил наживку.
– У тебя в руках уже лежит небольшое состояние, но ты этого не видишь.
– Я не понимаю, объясни.
– Право подписывать официальные документы. Эта подпись стоит дорого. Очень дорого! Стало быть, ты можешь ею торговать. На каких-то документах забывать ее ставить, а на других, более выгодных, не забывать. Риск минимальный. Даже почти вовсе не риск. Зато выгода – максимальная! Ты понимаешь меня?
– Прекрасно.
– Я знал, что ты – умный человек. Теперь поднимем наш бокал за твое блестящее будущее!
Таможенник выпил. Он не заметил, что пил один.
– Скажи, ведь ты с помощью этого метода смог себе позволить купить такой роскошный дом? Ведь иначе он был бы тебе не по карману? – невозмутимо спросил Собек.
– Вот именно… И раз уж ты такой понятливый, я хочу, чтобы ты воспользовался выгодами этого метода…
– Просто замечательно! Приглашая тебя на завтрак, я как раз хотел осторожно расспросить тебя об этом и незаметно получить признание. Но в нынешних обстоятельствах арест продажного таможенника не должен сопровождаться шумом. Ты превзошел мои ожидания. Теперь потребуется углубленный допрос.
Побледневший таможенник выронил кубок, и вино пролилось на тунику.
– Собек, ты меня неправильно понял! Я говорил тебе о теории, просто о теории вопроса!
– Нет, ты перешел от теории к практике. У меня тщательно собраны все материалы на каждого, кто отвечает за безопасность этого города, какой бы высокий пост он ни занимал. И я очень настороженно отношусь к непонятным явлениям. Твое странное поведение нувориша уже давно привлекло мое внимание!
В панике таможенник попытался убежать.
Ему преградили дорогу четыре стражника, которые тотчас отвели его в новое жилище, совсем некомфортабельное – в тюрьму.
Допрос Собека разочаровал. Мелкий мошенник, примитивный тип, не удосужившийся даже узнать имена тех, кто им манипулировал! Кажется, его единственный контакт – это водонос. Если только этот посредник нижнего звена преступной цепочки не солгал. А водоносов в Мемфисе сотни! Поэтому никчемные показания этого помощника начальника таможни совершенно бесполезны!