Страница:
К большому удивлению Ибши, обсуждение не затянулось до бесконечности. Вожди племен, поддавшись его серьезному настрою и решимости, отказались от своих обычных требований. Каждый выразил готовность привести своих воинов в пункт сбора за два дня до выступления на Сихем. Договорились собраться в том месте, куда не осмеливаются совать свой нос вояки Несмонту.
Для выяснения сил противника были высланы вперед разведчики. Конечно, придется прорываться через египетские укрепления, и только потом откроется дорога на Сихем! Да и в самом Сихеме уже, конечно, были возведены новые укрепления.
Но Ибшу не страшили никакие препятствия.
Благодаря Провозвестнику он стал настоящим генералом и сумеет доказать, что способен на многое! Такой шанс, как этот, был для него полной неожиданностью, и он сделает его непобедимым!
Его ожидал новый сюрприз: ни один из вождей племен не отказался от участия в союзе! В назначенный день они все собрались в указанном месте. Пришли и воины, полностью готовые к битве.
– Какие новости от разведки? – спросил Ибша.
– Отличные, – быстро ответил Дэв. – Как и предсказывал Провозвестник, египетские солдаты отступили и заперлись в Сихеме. Эти подлые трусы боятся нас! И это все, что осталось от их основной обороны.
Рыжебородый коротышка вывернул к ногам Ибши содержимое корзины.
Разбитые амулеты и скарабеи, разорванные листы папируса, обломки глиняных табличек со священными текстами…
– Детские игрушки, честное слово, детские игрушки! Эти египтяне – сущие дети! Они думают, что их магия нас остановит, но наша магия сильнее! Мы обнаружили, раскопали и уничтожили их призрачную защиту!
– Неужели между Сихемом и нашей освободительной армией нет ни одного солдата Несмонту?!
– Это странно, но это так.
– А как выглядят городские укрепления?
– Они такие же ненадежные, как и эти побрякушки, – с гордостью сказал Дэв. – Старый генерал совсем выжил из ума и укрепил только северную сторону стены. Поэтому нам достаточно легко будет ее обойти. Нападать нужно быстро и значительными силами. Поскольку Несмонту верит в то, что ханаанским племенам не удастся объединиться, эффект от неожиданности такой массовой атаки превзойдет все наши ожидания!
– Все в порядке? – спросил Несмонту у своего адъютанта.
– Да, мой генерал!
– Вражеские лазутчики попались на приманку в виде фальшивых амулетов?
– Сейчас ими занимаются их колдуны. Судя по крикам радости, которые не смогли сдержать лазутчики, они, должно быть, действительно решили, что дорога на Сихем открыта.
– Значит, в скором времени начнется атака… Решив, что наша позиция значительно слабее, а укрепления ненадежны, ханаанеи бросят в бой все свои силы. Наконец-то пришел долгожданный час! Нужно было во что бы то ни стало вытащить их из их проклятого укрытия, где невозможно развернуть войска! Слишком много ручьев, холмов, деревьев, тайных и труднопроходимых троп… А здесь они все будут как на ладони, и я смогу воспользоваться старыми добрыми средствами. Приказываю объявить боевую тревогу!
Ставя на продажность вождя одного из племен, Дэва, Несмонту не ошибся. Тому было плевать на ханааннейский союз, он жаждал только одного – обогащения, а потому рыжеволосый коротышка продал генералу бесценные сведения. В обмен ему была обещана безнаказанность и обширные земельные владения.
Оставалось надеяться, что этот грязный тип не солгал.
– Ну скажи, разве она не чудо?! – воскликнул Аму, обращаясь к Икеру.
Юная сирийка действительно была хороша: небольшого роста, тоненькая, надушенная, с искусным макияжем и с заплетенными в косы волосами. Она опустила глаза и не смела взглянуть на своего будущего мужа.
– Это самая хорошенькая из девственниц долины! – с гордостью сказал сириец. – У ее родителей есть стадо коз, за дочерью они дают тебе дом и поля. Вот ты и стал богатым, Икер! А я, со своей стороны, исполню то, что обещал сам: ты будешь помогать мне в управлении хозяйством и станешь моим наследником.
Царский Сын едва сумел выдавить из себя жалкую улыбку. Аму ободрительно похлопал его по плечу.
– Не робей! Я понимаю, что у тебя по женской части не слишком большой опыт. Пусть это тебя не смущает, малышка сумеет тебя ублажить! Неопытность тоже имеет свои прелести. К тому же, в конце концов, вы поймете, что к чему. А завтра ваша свадьба станет поводом для такой грандиозной попойки, о которой еще долго будут рассказывать небылицы! Но под конец пира не забудь хорошенько спрятать свою жену, потому что я не отвечаю за нравственность своих ребят. Впрочем, и за свою тоже!
Корчась от разбиравшего его смеха, Аму повел девушку назад в дом родителей. К концу первой брачной ночи всему племени должны были быть явлены доказательства девичьей невинности.
Икер стал растерянно расхаживать по комнате, не зная, что предпринять. Кровавый вертелся у него под ногами.
Провозвестник был жив, его местонахождение так и не найдено, а Икеру уготовано невыносимое будущее.
Эта женитьба была против его воли. Он мог любить только одну женщину, и он никогда ей не изменит!
Оставался лишь один путь: бежать этой же ночью и попытаться добраться до Египта. Правда, шансов на это у Икера почти не было…
Теперь, когда решение принято, оставалось продумать все до мелочей. Прежде всего, нужно договориться со своим верным охранником.
– Кровавый! Послушай меня внимательно!
Пес встал, потянулся и сел у его ног. Глаза собаки не мигая, ловили каждый жест хозяина.
– Я хочу уйти далеко отсюда. Ты можешь мне помешать и лаем выдать мой побег. Во-первых, мне не по душе то будущее, которое уготовил мне Аму, а во-вторых, мне, возможно, придется во имя Сесостриса сражаться и с Аму, и с его племенем. Один против всех я долго не выдержу. Но, по крайней мере, эта смерть покажется мне слаще жизни. Если ты согласен помочь мне, то ночью ляжешь у входа в мой шатер. Тогда все подумают, что я сплю. Когда же Аму поймет, что меня нет, я буду уже далеко, и у меня останется хоть какой-нибудь шанс ускользнуть от преследователей. Я понимаю, Кровавый, тебе больно расставаться со мной. Мне тоже. Но я не могу взять тебя с собой, хотя никогда не забуду. Теперь решай сам, поможешь ли ты мне или выдашь меня.
Наконец суматоха улеглась.
Подготовка к свадебной церемонии закончилась, и теперь каждый торопился пораньше лечь спать. Завтра нужно было быть свежим и полным сил, потому что день сулил быть незабываемым, а после веселого застолья наступит жаркий вечер, когда удовольствие станет уделом не одних только молодоженов.
Вечером, за обильным ужином, Аму был на редкость словоохотлив и продолжал сулить несчастному писцу золотые горы. Так что в свой шатер Икер отправился довольно поздно.
Когда все крепко уснули, он осторожно вышел. Перед ним стоял Кровавый.
– Я ухожу, малыш!
Икер поцеловал собаку в лоб и нежно потрепал его по холке.
– Поступай как хочешь. Если ты станешь удерживать меня, я не стану на тебя сердиться.
Пригнувшись, Икер направился к южной границе лагеря, которую охранял только один часовой. Он обогнет его ползком.
А потом – неизвестность… Долгий путь, в конце которого его, без сомнения, ждет погибель…
Икер оглянулся.
Кровавый тоскливо смотрел ему вслед, потом очень медленно стал укладываться у входа в шатер. Только один раз он позволил себе тихо-тихо жалобно простонать.
– Какой прекрасный день! – радостно говорил Аму, осматривая лагерь, который очень скоро благодаря мудрому управлению Икера превратится в цветущую деревню.
– Скоро ли будет готова невеста? – спросил Аму у стражи, поставленной возле дома родителей девушки.
– За это не тревожьтесь, начальник! Там все уже почти сделано.
– А жених, надеюсь, здесь никому не докучает?
– Я бы не позволил ему сюда войти, – ответил охранник, игриво сверкая глазами. – Каждый должен дожидаться своего часа, разве не так?
У шатра Икера сторожил Кровавый.
– Все уже давно встали, – сказал сириец, – а почему же жених так долго спит? Это странно.
Он хотел подойти, но пес заворчал и показал клыки.
– Эй, Икер! Проснись! – закричал Аму, вокруг которого тут же собралось несколько зевак.
Никакого ответа не последовало.
– А ну, уберите отсюда этого паршивого пса! – приказал Аму своим воинам.
Те побежали за пиками, но сдвинуть собаку было не так-то легко, и воинам пришлось порядком повозиться, прежде чем Кровавый согласился отодвинуться.
Аму вошел в шатер и почти тотчас оттуда вышел. Кровавый моментально успокоился.
– Икер удрал, – мрачно объявил Аму.
– Нужно отправиться в погоню! Мы приведем его! – наперебой закричали все.
– Это бесполезно… Рано или поздно он убежит снова. Я позабыл, что египтяне не могут жить вдалеке от своей страны. Но Икер ее никогда больше не увидит. Слишком велико расстояние, слишком опасен путь.
18
19
Для выяснения сил противника были высланы вперед разведчики. Конечно, придется прорываться через египетские укрепления, и только потом откроется дорога на Сихем! Да и в самом Сихеме уже, конечно, были возведены новые укрепления.
Но Ибшу не страшили никакие препятствия.
Благодаря Провозвестнику он стал настоящим генералом и сумеет доказать, что способен на многое! Такой шанс, как этот, был для него полной неожиданностью, и он сделает его непобедимым!
Его ожидал новый сюрприз: ни один из вождей племен не отказался от участия в союзе! В назначенный день они все собрались в указанном месте. Пришли и воины, полностью готовые к битве.
– Какие новости от разведки? – спросил Ибша.
– Отличные, – быстро ответил Дэв. – Как и предсказывал Провозвестник, египетские солдаты отступили и заперлись в Сихеме. Эти подлые трусы боятся нас! И это все, что осталось от их основной обороны.
Рыжебородый коротышка вывернул к ногам Ибши содержимое корзины.
Разбитые амулеты и скарабеи, разорванные листы папируса, обломки глиняных табличек со священными текстами…
– Детские игрушки, честное слово, детские игрушки! Эти египтяне – сущие дети! Они думают, что их магия нас остановит, но наша магия сильнее! Мы обнаружили, раскопали и уничтожили их призрачную защиту!
– Неужели между Сихемом и нашей освободительной армией нет ни одного солдата Несмонту?!
– Это странно, но это так.
– А как выглядят городские укрепления?
– Они такие же ненадежные, как и эти побрякушки, – с гордостью сказал Дэв. – Старый генерал совсем выжил из ума и укрепил только северную сторону стены. Поэтому нам достаточно легко будет ее обойти. Нападать нужно быстро и значительными силами. Поскольку Несмонту верит в то, что ханаанским племенам не удастся объединиться, эффект от неожиданности такой массовой атаки превзойдет все наши ожидания!
– Все в порядке? – спросил Несмонту у своего адъютанта.
– Да, мой генерал!
– Вражеские лазутчики попались на приманку в виде фальшивых амулетов?
– Сейчас ими занимаются их колдуны. Судя по крикам радости, которые не смогли сдержать лазутчики, они, должно быть, действительно решили, что дорога на Сихем открыта.
– Значит, в скором времени начнется атака… Решив, что наша позиция значительно слабее, а укрепления ненадежны, ханаанеи бросят в бой все свои силы. Наконец-то пришел долгожданный час! Нужно было во что бы то ни стало вытащить их из их проклятого укрытия, где невозможно развернуть войска! Слишком много ручьев, холмов, деревьев, тайных и труднопроходимых троп… А здесь они все будут как на ладони, и я смогу воспользоваться старыми добрыми средствами. Приказываю объявить боевую тревогу!
Ставя на продажность вождя одного из племен, Дэва, Несмонту не ошибся. Тому было плевать на ханааннейский союз, он жаждал только одного – обогащения, а потому рыжеволосый коротышка продал генералу бесценные сведения. В обмен ему была обещана безнаказанность и обширные земельные владения.
Оставалось надеяться, что этот грязный тип не солгал.
– Ну скажи, разве она не чудо?! – воскликнул Аму, обращаясь к Икеру.
Юная сирийка действительно была хороша: небольшого роста, тоненькая, надушенная, с искусным макияжем и с заплетенными в косы волосами. Она опустила глаза и не смела взглянуть на своего будущего мужа.
– Это самая хорошенькая из девственниц долины! – с гордостью сказал сириец. – У ее родителей есть стадо коз, за дочерью они дают тебе дом и поля. Вот ты и стал богатым, Икер! А я, со своей стороны, исполню то, что обещал сам: ты будешь помогать мне в управлении хозяйством и станешь моим наследником.
Царский Сын едва сумел выдавить из себя жалкую улыбку. Аму ободрительно похлопал его по плечу.
– Не робей! Я понимаю, что у тебя по женской части не слишком большой опыт. Пусть это тебя не смущает, малышка сумеет тебя ублажить! Неопытность тоже имеет свои прелести. К тому же, в конце концов, вы поймете, что к чему. А завтра ваша свадьба станет поводом для такой грандиозной попойки, о которой еще долго будут рассказывать небылицы! Но под конец пира не забудь хорошенько спрятать свою жену, потому что я не отвечаю за нравственность своих ребят. Впрочем, и за свою тоже!
Корчась от разбиравшего его смеха, Аму повел девушку назад в дом родителей. К концу первой брачной ночи всему племени должны были быть явлены доказательства девичьей невинности.
Икер стал растерянно расхаживать по комнате, не зная, что предпринять. Кровавый вертелся у него под ногами.
Провозвестник был жив, его местонахождение так и не найдено, а Икеру уготовано невыносимое будущее.
Эта женитьба была против его воли. Он мог любить только одну женщину, и он никогда ей не изменит!
Оставался лишь один путь: бежать этой же ночью и попытаться добраться до Египта. Правда, шансов на это у Икера почти не было…
Теперь, когда решение принято, оставалось продумать все до мелочей. Прежде всего, нужно договориться со своим верным охранником.
– Кровавый! Послушай меня внимательно!
Пес встал, потянулся и сел у его ног. Глаза собаки не мигая, ловили каждый жест хозяина.
– Я хочу уйти далеко отсюда. Ты можешь мне помешать и лаем выдать мой побег. Во-первых, мне не по душе то будущее, которое уготовил мне Аму, а во-вторых, мне, возможно, придется во имя Сесостриса сражаться и с Аму, и с его племенем. Один против всех я долго не выдержу. Но, по крайней мере, эта смерть покажется мне слаще жизни. Если ты согласен помочь мне, то ночью ляжешь у входа в мой шатер. Тогда все подумают, что я сплю. Когда же Аму поймет, что меня нет, я буду уже далеко, и у меня останется хоть какой-нибудь шанс ускользнуть от преследователей. Я понимаю, Кровавый, тебе больно расставаться со мной. Мне тоже. Но я не могу взять тебя с собой, хотя никогда не забуду. Теперь решай сам, поможешь ли ты мне или выдашь меня.
Наконец суматоха улеглась.
Подготовка к свадебной церемонии закончилась, и теперь каждый торопился пораньше лечь спать. Завтра нужно было быть свежим и полным сил, потому что день сулил быть незабываемым, а после веселого застолья наступит жаркий вечер, когда удовольствие станет уделом не одних только молодоженов.
Вечером, за обильным ужином, Аму был на редкость словоохотлив и продолжал сулить несчастному писцу золотые горы. Так что в свой шатер Икер отправился довольно поздно.
Когда все крепко уснули, он осторожно вышел. Перед ним стоял Кровавый.
– Я ухожу, малыш!
Икер поцеловал собаку в лоб и нежно потрепал его по холке.
– Поступай как хочешь. Если ты станешь удерживать меня, я не стану на тебя сердиться.
Пригнувшись, Икер направился к южной границе лагеря, которую охранял только один часовой. Он обогнет его ползком.
А потом – неизвестность… Долгий путь, в конце которого его, без сомнения, ждет погибель…
Икер оглянулся.
Кровавый тоскливо смотрел ему вслед, потом очень медленно стал укладываться у входа в шатер. Только один раз он позволил себе тихо-тихо жалобно простонать.
– Какой прекрасный день! – радостно говорил Аму, осматривая лагерь, который очень скоро благодаря мудрому управлению Икера превратится в цветущую деревню.
– Скоро ли будет готова невеста? – спросил Аму у стражи, поставленной возле дома родителей девушки.
– За это не тревожьтесь, начальник! Там все уже почти сделано.
– А жених, надеюсь, здесь никому не докучает?
– Я бы не позволил ему сюда войти, – ответил охранник, игриво сверкая глазами. – Каждый должен дожидаться своего часа, разве не так?
У шатра Икера сторожил Кровавый.
– Все уже давно встали, – сказал сириец, – а почему же жених так долго спит? Это странно.
Он хотел подойти, но пес заворчал и показал клыки.
– Эй, Икер! Проснись! – закричал Аму, вокруг которого тут же собралось несколько зевак.
Никакого ответа не последовало.
– А ну, уберите отсюда этого паршивого пса! – приказал Аму своим воинам.
Те побежали за пиками, но сдвинуть собаку было не так-то легко, и воинам пришлось порядком повозиться, прежде чем Кровавый согласился отодвинуться.
Аму вошел в шатер и почти тотчас оттуда вышел. Кровавый моментально успокоился.
– Икер удрал, – мрачно объявил Аму.
– Нужно отправиться в погоню! Мы приведем его! – наперебой закричали все.
– Это бесполезно… Рано или поздно он убежит снова. Я позабыл, что египтяне не могут жить вдалеке от своей страны. Но Икер ее никогда больше не увидит. Слишком велико расстояние, слишком опасен путь.
18
Исида вышла из библиотеки Дома Жизни в Абидосе. Как раз в этот момент какой-то временный жрец и подал ей письмо, скрепленное царской печатью…
Боясь, что в письме ее ожидает какая-нибудь дурная новость, Исида пошла в храм Сесостриса, чтобы собраться с духом. Здесь, окруженная тянущимися вдоль стен изображениями богов и иероглифическими текстами, прославляющими вечный ритуал, она вспомнила и заново пережила все этапы своего посвящения. Но забыть об Икере ей не удалось. Никогда еще его отсутствие так не смущало ее. Но ведь она сама еще не решила, любит ли она?
Если в этом письме ей сообщают о его гибели, то хватит ли у нее сил продолжать борьбу с врагами Осириса?
Выйдя из святилища, Исида, обычно так приветливо всем улыбавшаяся, едва кивала в ответ на почтительные поклоны временных жрецов, желавших ей доброго дня и произносивших заклинание: «Защита твоему KA!".
Она уединилась в маленьком садике, устроенном перед небольшим надгробием. Там стояли стелы, позволявшие своим заказчикам приобщиться к таинствам Осириса. Не имея сил унять охватившую ее дрожь, она сломала печать и развернула папирус.
Сесострис сообщал ей о получении кодового послания, подписанного Икером.
Жив…
Исида прижала письмо к сердцу. Стало быть, и на этот раз интуиция не подвела ее.
Где же он сейчас? Какие опасности его подстерегают? Икер еще жив. Он, должно быть, сумел проявить невероятную способность к адаптации и мужество. Но долго ли волшебство и удача будут защищать его?
Новоявленный генерал Ибша, сиявший от счастья в предвкушении легкой победы, был разряжен как на праздник – в цветном схенти и черных сандалиях, с мечом в руке. Рядом с ним вожди племен с вожделением наблюдали за будущей жертвой – городом Сихемом. Еще бы! Скоро Сихем станет столицей свободного Ханаанского царства!
Каждый уже подумывал о том, как будет добывать себе власть и избавляться от досадных соперников – своих бывших союзников. Однако сначала требовалось одержать убедительную победу и уничтожить как можно больше египтян.
– Вот недоумки! Это же надо было додуматься забраться всей армией за одни крепостные стены! Старик Несмонту, надо думать, совсем зачах, командовать ему не по зубам. Итак, слушайте! Направим массированный удар на южную сторону, где почти нет укреплений. Но еще раз напоминаю вам: пленных ни под каким предлогом не брать!
Внезапно тишина раскололась воем множества голосов, началась атака…
– А вот и они… – тихо произнес адъютант.
– Только на юге? – спросил Несмонту.
– Да, только на юге.
– Это их первая ошибка. А скажи, не видно ли где их резервных частей?
– Нет, мой генерал.
– Вторая ошибка. А где вожди племен?
– Все вместе во главе войска.
– Третья ошибка. Наши воины все на местах?
– Так точно.
– Что ж, сегодня будет прекрасный денек! – улыбнулся Несмонту.
Ибша думал, что сопротивление египтян будет отчаянным. Но, к великому его удивлению, те покорно отступали.
Ханаанеи захватывали улицу за улицей, переулок за переулком и тщетно пытались нащупать врага, которого нужно было уничтожать. Но когда они останавливались, чтобы перевести дух, в то же самое мгновение на террасах и крышах оставшихся сзади домов возникали десятки египетских воинов, которые стрелами своих луков накрывали нападавших.
Египтяне били с короткого расстояния и очень точно, поэтому за несколько минут они уничтожили добрую половину ханаанской армии.
Оставшихся в живых ханаанеев охватила паника, и они, не дожидаясь приказа, начали предпринимать попытки выбираться из ловушки.
Но, повернув назад, они лицом к лицу столкнулись с двумя полками пикинеров, которые молча преградили им дорогу.
– Вперед! – проревел Ибша, пытаясь заставить себя забыть о боли, которую причинял ему впившийся в ногу дротик.
Схватка оказалась жестокой, но короткой. Лучники, продолжая осыпать ханаанеев градом стрел, вели стрельбу на поражение. А стена копий не давала уйти ни одному дезертиру.
– Не убивайте меня, я ваш союзник! – кричал обезумевший от ужаса Дэв. – Это мне вы обязаны своей победой!
Генерал Несмонту не счел нужным рассказать о своей тактике продажному вождю племени. И рыжий коротышка по-прежнему считал, что ему удастся ускользнуть, а потом прийти за вознаграждением за сотрудничество, но ход сражения не оставлял ему шансов на жизнь.
Ибше, генералу на час, пронзенному стрелами, еще хватило сил, чтобы вонзить меч в спину предателя Дэва…
Наконец настала тишина. На мгновение ее прервали возгласы последних оставшихся в живых ханаанеев, попытавшихся унести ноги. Но и их навеки успокоили египетские стрелы.
Египтяне и сами удивлялись той быстроте и легкости, с какой им удалось одержать победу.
– Да здравствует Несмонту! – закричал в порыве благодарности один пехотинец, и его крик был поддержан всей армией.
Старый генерал поздравил своих верных солдат с победой, похвалил их верность его приказу и хладнокровие.
– Что делать с ранеными? – после поздравлений спросил его адъютант.
– Их нужно выходить, а потом допросить.
Рухнув всем телом на Тринадцатилетнего, один из вождей спас его. Парень долгое время пролежал тихо, потому что вполне осознавал, что катастрофа ханаанской армии была сокрушительной. К тому же вылезти из-под трупа означало немедленно быть убитым самому.
Краешком глаза Тринадцатилетний рассматривал груды тел своих соплеменников, устилавших теперь главную улицу Сихема.
Но больше всего он переживал, что не сможет выполнить поручение Провозвестника и разочарует его.
Тринадцатилетний раздумывал, как ему лучше всего поступить… И тут судьба ему улыбнулась!
Прямо на него шла группа египетских офицеров, а во главе ее был его главный враг – Несмонту!
Генерал, прохаживаясь по улице, отдавал распоряжения… Вот он остановился… К нему наклонился один из адъютантов… Несмонту приказал сжечь останки погибших и произвести в городе дезинфекцию…
Еще несколько шагов, и командующий вражеской армией окажется рядом… И тогда… Тогда его победа обернется для него катастрофой, а жертвы ханаанеев – не напрасными!
Тринадцатилетний покрепче сжал рукоять своего кинжала. Сейчас он изо всей силы всадит его в грудь генерала.
Когда один из солдат стал оттаскивать в сторону прикрывавший Тринадцатилетнего труп, мальчишка рывком вскочил и, извернувшись как змея, нанес удар.
В то же мгновение жестокая боль пронзила его спину.
Его взгляд затуманился, но он все же пытался разглядеть Несмонту.
– Я… я убил тебя!
– Нет! – ответил генерал. – Это ты умираешь.
Тринадцатилетнего стошнило кровью, и взгляд его померк…
Заслонив генерала своим телом, адъютант спас своему командиру жизнь. Он подставил свою руку, и удар Тринадцатилетнего пришелся как раз по артерии. А в это время один из пикинеров вонзил свою пику в нападавшего.
– Мне уже несколько минут казалось, что там, под телом, кто-то елозит, – признался пикинер, довольный тем, что ему удалось обезвредить мятежника.
– За это тебе полагаются награда и повышение в чине, – объявил генерал. – Ну а этому желторотому бедолаге – небытие.
– Бедолаге? Ну нет, мой генерал, в этом я с вами не соглашусь! Это фанатик! – возразил адъютант, которому уже оказывал помощь военный медик. – Мы столкнулись с воинами тьмы, которые не останавливаются перед тем, что калечат души своих детей, внушая им только одну мысль – убивать!
Оказавшись снова в Мемфисе вместе с Виной и Шабом Бешеным, Провозвестник затаился.
Но с каждым часом его глаза все ярче разгорались кровавым огнем.
– Ханаанская армия только что полностью разбита, – в один из дней объявил он своим подчиненным. – Теперь настало время жестоких репрессий. Сесострис понял, что его враги способны объединиться, а значит, будущий мятеж может стать гораздо более масштабным. Поэтому теперь он сочтет своей задачей максимальную концентрацию войск в Сирийской Палестине. Ну а у нас развяжутся руки, и мы нанесем удар прямо в самое сердце Обеих Земель.
– Удалось ли выполнить свое задание Тринадцатилетнему? – спросила Бина, и голос ее странно задрожал.
– Не сомневаюсь, что он подчинился моему приказу, но результат мне пока неизвестен. Если Несмонту убит, то боевой дух египетской армии упадет. Пока этого нет. Зато погиб Ибша, и он больше не будет тебе докучать.
Кривая Глотка и остальные заговорщики, пришедшие вслед за Провозвестником в Мемфис, кто как мог, затаились. Большая их часть смешалась с торговцами и купцами. Все беспрепятственно прошли через посты стражи, потому что стражники искали главным образом оружие.
И все же найти то, что будет потом использовано воинами Провозвестника, стражники не смогли.
Взвыл противным голосом дикий кот.
После нескольких дней изнуряющего бега по лесам, болотам и степи Икер чувствовал, как его оставляют последние силы.
Если эта кошка спрыгнет с сухого дерева ему на спину, он погиб.
Он зло вцепился в свою палку и угрожающе потряс ею в воздухе.
Испугавшись, кот бросился наутек.
Вперед… Нужно двигаться вперед…
Царский Сын поднялся, ноги его двигались, словно сами по себе, привычно неся свою ношу.
Но и они в конце концов сдались…
Икер упал, вытянулся и… уснул.
Икера разбудило пение птиц.
В нескольких шагах от него блестело большое озеро, на котором росли лотосы.
Удивившись, что он все еще жив, Икер с удовольствием бросился в воду. Его охватила детская радость, он плескался и плавал. Нырнул, ухватился за стебель папируса, оторвал его и, зажав в зубах, поплыл к берегу. По языку потек сладкий сок… Лежа на песке, Икер жевал стебель и медленно возвращался к прежним надеждам…
И вдруг черная плотная туча закрыла от него солнце.
Сотни ворон слетелись отовсюду. И у каждой крепкий и острый клюв…
Вот одна из птиц отделилась от общего строя и спикировала на него. Удар ее клюва рассек Икеру руку. Вслед за первой вниз бросились еще десять… Икер вскочил на ноги и метнулся в кусты, стараясь там затаиться так, чтобы птицы о нем забыли.
Но птицы яростно каркали и не собирались убираться. Они кружили над своей жертвой, выгадывая момент для нападения.
Тогда Царский Сын стремительно выпрямился и запустил своей палкой в самую середину стаи.
Эта палка обладает магической силой, может быть, она сумеет рассеять опасность? Ведь вороны вредят душе и могут сглазить удачу!
От броска птицы бросились кто куда. Но тут же вернулись. Вот одна из них клюнула Икера в левое плечо, и оттуда брызнула кровь. Другая птица вцепилась ему в волосы и вырвала клок. Остальные в это время кружились и кричали.
Но вот хищницы стали описывать круги все шире и наконец улетели.
Палка упала к ногам Икера.
Опасаясь новой атаки, он поспешно ушел с этого проклятого места.
Пустыня не имела ни конца, ни края.
Красная выжженная земля, растрескавшаяся от раскаленного солнца. Иссохшие растения, умершие от жажды. Ни одного колодца.
В какой же стороне Египет?
Далеко, очень далеко… Пожалуй, не дойти…
В какую-то минуту Икеру показалось, что у него нет больше представления о том, где находятся стороны света, где горизонт, где небо и где земля… Надежды никакой. Только раскаленный зной и жажда. Да, вот и смерть пришла… Икер умрет совсем один, и над телом его никто не исполнит ритуала, никто не похоронит… Что ж, видимо, трагедия «Быстрого» – того корабля, на котором он был обречен смерти, – повторяется по воле богов. Но на этот раз спасительная волна не унесет его на остров КА, и никто не придет ему на помощь…
Глубоко погруженный в себя и не ощущавший больше ожогов беспощадного солнца, Икер сел в позу писца.
Смерть казалась ему теперь манящей и желанной, как выздоровление после тяжелой длительной болезни. Он с жадностью упивался ее дыханием, которое обволакивало его чудным ароматом, возвращением на родину после долгой ссылки, прохладой тихого вечера. Ему привиделось, будто он сидит у себя дома под навесом, журчат струи фонтана, он отдыхает после трудного дня…
Икер отрекается от борьбы. Тем более что она совершенно бесполезна…
И вдруг из лучей света словно сложилась какая-то фигура. Да, это птица с человеческим лицом…
Приглядевшись, Икер понял, что у птицы его собственное лицо. Это он сам смотрел сейчас на себя со стороны.
– А ну-ка, прекрати себя растравлять! – сказа ему птица. – Если так покончишь с собой, это будет трусостью! Ведь ты должен передать фараону сведения, от которых зависят жизнь и дальнейшая судьба Египта! Не смей уходить в небытие!
Произнеся эти слова, птица взмахнула мощными крыльями и взвилась в поднебесье, к самому солнцу…
Что же это? Значит, он ее видел? Значит, он еще способен видеть и чувствовать?
Раз так, нужно действовать.
– Но в какую сторону идти? Это безумие… Куда ни пойдешь, везде пустота и бесконечное блуждание…
И тогда он увидел ее…
Это была четырехгранная колонна. На каждой из ее граней сияло лицо Исиды, такое спокойное и улыбающееся…
Икер обошел вокруг и увидел, что на южной грани изображение Исиды сияет гораздо ярче.
– Исида, я люблю тебя. Дай мне ориентир, молю тебя!
Стиснув зубы, Царский Сын двинулся вперед – в том направлении, которое указала ему Исида, на юг.
Боясь, что в письме ее ожидает какая-нибудь дурная новость, Исида пошла в храм Сесостриса, чтобы собраться с духом. Здесь, окруженная тянущимися вдоль стен изображениями богов и иероглифическими текстами, прославляющими вечный ритуал, она вспомнила и заново пережила все этапы своего посвящения. Но забыть об Икере ей не удалось. Никогда еще его отсутствие так не смущало ее. Но ведь она сама еще не решила, любит ли она?
Если в этом письме ей сообщают о его гибели, то хватит ли у нее сил продолжать борьбу с врагами Осириса?
Выйдя из святилища, Исида, обычно так приветливо всем улыбавшаяся, едва кивала в ответ на почтительные поклоны временных жрецов, желавших ей доброго дня и произносивших заклинание: «Защита твоему KA!".
Она уединилась в маленьком садике, устроенном перед небольшим надгробием. Там стояли стелы, позволявшие своим заказчикам приобщиться к таинствам Осириса. Не имея сил унять охватившую ее дрожь, она сломала печать и развернула папирус.
Сесострис сообщал ей о получении кодового послания, подписанного Икером.
Жив…
Исида прижала письмо к сердцу. Стало быть, и на этот раз интуиция не подвела ее.
Где же он сейчас? Какие опасности его подстерегают? Икер еще жив. Он, должно быть, сумел проявить невероятную способность к адаптации и мужество. Но долго ли волшебство и удача будут защищать его?
Новоявленный генерал Ибша, сиявший от счастья в предвкушении легкой победы, был разряжен как на праздник – в цветном схенти и черных сандалиях, с мечом в руке. Рядом с ним вожди племен с вожделением наблюдали за будущей жертвой – городом Сихемом. Еще бы! Скоро Сихем станет столицей свободного Ханаанского царства!
Каждый уже подумывал о том, как будет добывать себе власть и избавляться от досадных соперников – своих бывших союзников. Однако сначала требовалось одержать убедительную победу и уничтожить как можно больше египтян.
– Вот недоумки! Это же надо было додуматься забраться всей армией за одни крепостные стены! Старик Несмонту, надо думать, совсем зачах, командовать ему не по зубам. Итак, слушайте! Направим массированный удар на южную сторону, где почти нет укреплений. Но еще раз напоминаю вам: пленных ни под каким предлогом не брать!
Внезапно тишина раскололась воем множества голосов, началась атака…
– А вот и они… – тихо произнес адъютант.
– Только на юге? – спросил Несмонту.
– Да, только на юге.
– Это их первая ошибка. А скажи, не видно ли где их резервных частей?
– Нет, мой генерал.
– Вторая ошибка. А где вожди племен?
– Все вместе во главе войска.
– Третья ошибка. Наши воины все на местах?
– Так точно.
– Что ж, сегодня будет прекрасный денек! – улыбнулся Несмонту.
Ибша думал, что сопротивление египтян будет отчаянным. Но, к великому его удивлению, те покорно отступали.
Ханаанеи захватывали улицу за улицей, переулок за переулком и тщетно пытались нащупать врага, которого нужно было уничтожать. Но когда они останавливались, чтобы перевести дух, в то же самое мгновение на террасах и крышах оставшихся сзади домов возникали десятки египетских воинов, которые стрелами своих луков накрывали нападавших.
Египтяне били с короткого расстояния и очень точно, поэтому за несколько минут они уничтожили добрую половину ханаанской армии.
Оставшихся в живых ханаанеев охватила паника, и они, не дожидаясь приказа, начали предпринимать попытки выбираться из ловушки.
Но, повернув назад, они лицом к лицу столкнулись с двумя полками пикинеров, которые молча преградили им дорогу.
– Вперед! – проревел Ибша, пытаясь заставить себя забыть о боли, которую причинял ему впившийся в ногу дротик.
Схватка оказалась жестокой, но короткой. Лучники, продолжая осыпать ханаанеев градом стрел, вели стрельбу на поражение. А стена копий не давала уйти ни одному дезертиру.
– Не убивайте меня, я ваш союзник! – кричал обезумевший от ужаса Дэв. – Это мне вы обязаны своей победой!
Генерал Несмонту не счел нужным рассказать о своей тактике продажному вождю племени. И рыжий коротышка по-прежнему считал, что ему удастся ускользнуть, а потом прийти за вознаграждением за сотрудничество, но ход сражения не оставлял ему шансов на жизнь.
Ибше, генералу на час, пронзенному стрелами, еще хватило сил, чтобы вонзить меч в спину предателя Дэва…
Наконец настала тишина. На мгновение ее прервали возгласы последних оставшихся в живых ханаанеев, попытавшихся унести ноги. Но и их навеки успокоили египетские стрелы.
Египтяне и сами удивлялись той быстроте и легкости, с какой им удалось одержать победу.
– Да здравствует Несмонту! – закричал в порыве благодарности один пехотинец, и его крик был поддержан всей армией.
Старый генерал поздравил своих верных солдат с победой, похвалил их верность его приказу и хладнокровие.
– Что делать с ранеными? – после поздравлений спросил его адъютант.
– Их нужно выходить, а потом допросить.
Рухнув всем телом на Тринадцатилетнего, один из вождей спас его. Парень долгое время пролежал тихо, потому что вполне осознавал, что катастрофа ханаанской армии была сокрушительной. К тому же вылезти из-под трупа означало немедленно быть убитым самому.
Краешком глаза Тринадцатилетний рассматривал груды тел своих соплеменников, устилавших теперь главную улицу Сихема.
Но больше всего он переживал, что не сможет выполнить поручение Провозвестника и разочарует его.
Тринадцатилетний раздумывал, как ему лучше всего поступить… И тут судьба ему улыбнулась!
Прямо на него шла группа египетских офицеров, а во главе ее был его главный враг – Несмонту!
Генерал, прохаживаясь по улице, отдавал распоряжения… Вот он остановился… К нему наклонился один из адъютантов… Несмонту приказал сжечь останки погибших и произвести в городе дезинфекцию…
Еще несколько шагов, и командующий вражеской армией окажется рядом… И тогда… Тогда его победа обернется для него катастрофой, а жертвы ханаанеев – не напрасными!
Тринадцатилетний покрепче сжал рукоять своего кинжала. Сейчас он изо всей силы всадит его в грудь генерала.
Когда один из солдат стал оттаскивать в сторону прикрывавший Тринадцатилетнего труп, мальчишка рывком вскочил и, извернувшись как змея, нанес удар.
В то же мгновение жестокая боль пронзила его спину.
Его взгляд затуманился, но он все же пытался разглядеть Несмонту.
– Я… я убил тебя!
– Нет! – ответил генерал. – Это ты умираешь.
Тринадцатилетнего стошнило кровью, и взгляд его померк…
Заслонив генерала своим телом, адъютант спас своему командиру жизнь. Он подставил свою руку, и удар Тринадцатилетнего пришелся как раз по артерии. А в это время один из пикинеров вонзил свою пику в нападавшего.
– Мне уже несколько минут казалось, что там, под телом, кто-то елозит, – признался пикинер, довольный тем, что ему удалось обезвредить мятежника.
– За это тебе полагаются награда и повышение в чине, – объявил генерал. – Ну а этому желторотому бедолаге – небытие.
– Бедолаге? Ну нет, мой генерал, в этом я с вами не соглашусь! Это фанатик! – возразил адъютант, которому уже оказывал помощь военный медик. – Мы столкнулись с воинами тьмы, которые не останавливаются перед тем, что калечат души своих детей, внушая им только одну мысль – убивать!
Оказавшись снова в Мемфисе вместе с Виной и Шабом Бешеным, Провозвестник затаился.
Но с каждым часом его глаза все ярче разгорались кровавым огнем.
– Ханаанская армия только что полностью разбита, – в один из дней объявил он своим подчиненным. – Теперь настало время жестоких репрессий. Сесострис понял, что его враги способны объединиться, а значит, будущий мятеж может стать гораздо более масштабным. Поэтому теперь он сочтет своей задачей максимальную концентрацию войск в Сирийской Палестине. Ну а у нас развяжутся руки, и мы нанесем удар прямо в самое сердце Обеих Земель.
– Удалось ли выполнить свое задание Тринадцатилетнему? – спросила Бина, и голос ее странно задрожал.
– Не сомневаюсь, что он подчинился моему приказу, но результат мне пока неизвестен. Если Несмонту убит, то боевой дух египетской армии упадет. Пока этого нет. Зато погиб Ибша, и он больше не будет тебе докучать.
Кривая Глотка и остальные заговорщики, пришедшие вслед за Провозвестником в Мемфис, кто как мог, затаились. Большая их часть смешалась с торговцами и купцами. Все беспрепятственно прошли через посты стражи, потому что стражники искали главным образом оружие.
И все же найти то, что будет потом использовано воинами Провозвестника, стражники не смогли.
Взвыл противным голосом дикий кот.
После нескольких дней изнуряющего бега по лесам, болотам и степи Икер чувствовал, как его оставляют последние силы.
Если эта кошка спрыгнет с сухого дерева ему на спину, он погиб.
Он зло вцепился в свою палку и угрожающе потряс ею в воздухе.
Испугавшись, кот бросился наутек.
Вперед… Нужно двигаться вперед…
Царский Сын поднялся, ноги его двигались, словно сами по себе, привычно неся свою ношу.
Но и они в конце концов сдались…
Икер упал, вытянулся и… уснул.
Икера разбудило пение птиц.
В нескольких шагах от него блестело большое озеро, на котором росли лотосы.
Удивившись, что он все еще жив, Икер с удовольствием бросился в воду. Его охватила детская радость, он плескался и плавал. Нырнул, ухватился за стебель папируса, оторвал его и, зажав в зубах, поплыл к берегу. По языку потек сладкий сок… Лежа на песке, Икер жевал стебель и медленно возвращался к прежним надеждам…
И вдруг черная плотная туча закрыла от него солнце.
Сотни ворон слетелись отовсюду. И у каждой крепкий и острый клюв…
Вот одна из птиц отделилась от общего строя и спикировала на него. Удар ее клюва рассек Икеру руку. Вслед за первой вниз бросились еще десять… Икер вскочил на ноги и метнулся в кусты, стараясь там затаиться так, чтобы птицы о нем забыли.
Но птицы яростно каркали и не собирались убираться. Они кружили над своей жертвой, выгадывая момент для нападения.
Тогда Царский Сын стремительно выпрямился и запустил своей палкой в самую середину стаи.
Эта палка обладает магической силой, может быть, она сумеет рассеять опасность? Ведь вороны вредят душе и могут сглазить удачу!
От броска птицы бросились кто куда. Но тут же вернулись. Вот одна из них клюнула Икера в левое плечо, и оттуда брызнула кровь. Другая птица вцепилась ему в волосы и вырвала клок. Остальные в это время кружились и кричали.
Но вот хищницы стали описывать круги все шире и наконец улетели.
Палка упала к ногам Икера.
Опасаясь новой атаки, он поспешно ушел с этого проклятого места.
Пустыня не имела ни конца, ни края.
Красная выжженная земля, растрескавшаяся от раскаленного солнца. Иссохшие растения, умершие от жажды. Ни одного колодца.
В какой же стороне Египет?
Далеко, очень далеко… Пожалуй, не дойти…
В какую-то минуту Икеру показалось, что у него нет больше представления о том, где находятся стороны света, где горизонт, где небо и где земля… Надежды никакой. Только раскаленный зной и жажда. Да, вот и смерть пришла… Икер умрет совсем один, и над телом его никто не исполнит ритуала, никто не похоронит… Что ж, видимо, трагедия «Быстрого» – того корабля, на котором он был обречен смерти, – повторяется по воле богов. Но на этот раз спасительная волна не унесет его на остров КА, и никто не придет ему на помощь…
Глубоко погруженный в себя и не ощущавший больше ожогов беспощадного солнца, Икер сел в позу писца.
Смерть казалась ему теперь манящей и желанной, как выздоровление после тяжелой длительной болезни. Он с жадностью упивался ее дыханием, которое обволакивало его чудным ароматом, возвращением на родину после долгой ссылки, прохладой тихого вечера. Ему привиделось, будто он сидит у себя дома под навесом, журчат струи фонтана, он отдыхает после трудного дня…
Икер отрекается от борьбы. Тем более что она совершенно бесполезна…
И вдруг из лучей света словно сложилась какая-то фигура. Да, это птица с человеческим лицом…
Приглядевшись, Икер понял, что у птицы его собственное лицо. Это он сам смотрел сейчас на себя со стороны.
– А ну-ка, прекрати себя растравлять! – сказа ему птица. – Если так покончишь с собой, это будет трусостью! Ведь ты должен передать фараону сведения, от которых зависят жизнь и дальнейшая судьба Египта! Не смей уходить в небытие!
Произнеся эти слова, птица взмахнула мощными крыльями и взвилась в поднебесье, к самому солнцу…
Что же это? Значит, он ее видел? Значит, он еще способен видеть и чувствовать?
Раз так, нужно действовать.
– Но в какую сторону идти? Это безумие… Куда ни пойдешь, везде пустота и бесконечное блуждание…
И тогда он увидел ее…
Это была четырехгранная колонна. На каждой из ее граней сияло лицо Исиды, такое спокойное и улыбающееся…
Икер обошел вокруг и увидел, что на южной грани изображение Исиды сияет гораздо ярче.
– Исида, я люблю тебя. Дай мне ориентир, молю тебя!
Стиснув зубы, Царский Сын двинулся вперед – в том направлении, которое указала ему Исида, на юг.
19
Всем жителям Мемфиса был известен триумф Несмонту. Службы Секретаря Дома Царя сделали все, чтобы весть об этой победе достигла самых удаленных уголков страны, чтобы и там смогли прочесть тексты, составленные Медесом. В них объявлялось, что мятежу ханаанеев положен конец, а также прославлялись подвиги досточтимого генерала.
Но все же, когда Несмонту предстал перед фараоном, его лицо было угрюмо.
– Сихем полностью под нашим контролем, Великий Царь. Несколько враждебных племен, высланных за неповиновение, частично уничтожены. Но радоваться я не могу.
– Откуда такой скептицизм, генерал?
– Потому что я не могу назвать свою победу настоящей. Ведь мы сражались не с армией, а с шайкой грязного сброда. Не отдавая себе отчета, они двигались прямо к собственной гибели.
– Кто ими командовал?
– Все равно что никто. Это было разношерстное сборище, не только неспособное продуманно вести наступление, но и разумно отступать. Не говоря о ходе сражения. Впрочем, это было не сражение, а побоище…
– Разве ты это не предвидел, Несмонту?
– Это верно, мой государь. У ханаанеев ложь и предательство являются правилом жизни. И я, конечно, предпринял меры предосторожности. И все-таки я не был готов к такой легкой победе…
– И что ты по этому поводу думаешь?
– Этих слепцов кто-то сознательно отправил на бойню. Нас хотели убедить в том, что ханаанеи собрали освободительную армию и что она может представлять собой реальную опасность.
– Но разве ты сам не предпринимал попытки вытащить ее из потаенных убежищ и завлечь в Сихем?
– Да, Великий Царь. И я должен признаться, что действия мои оказались небезуспешными. Но все-таки… Меня не покидает ощущение, что кто-то меня одурачил.
– Разве ты не подавил восстание?
– На короткий срок, конечно. Но на самом деле я чувствую, что нас заманивают в ловушку.
– По-твоему, ханаанеи могут создать новую освободительную армию?
– Если бы они соединились с сирийцами, то, может быть, им это и удалось бы… Но лично я не слишком верю в возможность такого союза.
– Нужно ли нам держать большую часть войска в Ханаанской земле?
– Вот именно! Это и есть главный вопрос! Здесь может быть два решения. Первое: признав, что это странное и трагикомическое нашествие было призвано доказать, что восстания абсурдны и ни к чему не ведут, мы выводим из Сирийской Палестины лишние силы и в этом случае подвергаем себя опасности истинного нападения на наши границы. Второе: мы продолжаем относиться к ханаанеям с недоверием и сохраняем оккупацию региона. В этом случае нам могут нанести смертельный удар где-нибудь в другом месте…
– У тебя есть новости от Икера?
– Нет, Великий Царь. В отличие от Собека я убежден, что его прежнее послание не потеряло для нас актуальности. Но оно, увы, столь туманно, что я не могу рисковать жизнью своих солдат, даже опытных, отправляя их в такую опасную местность. Если Царский Сын не даст нам более подробных сведений о местонахождении Провозвестника, я не сдвинусь с места.
Но все же, когда Несмонту предстал перед фараоном, его лицо было угрюмо.
– Сихем полностью под нашим контролем, Великий Царь. Несколько враждебных племен, высланных за неповиновение, частично уничтожены. Но радоваться я не могу.
– Откуда такой скептицизм, генерал?
– Потому что я не могу назвать свою победу настоящей. Ведь мы сражались не с армией, а с шайкой грязного сброда. Не отдавая себе отчета, они двигались прямо к собственной гибели.
– Кто ими командовал?
– Все равно что никто. Это было разношерстное сборище, не только неспособное продуманно вести наступление, но и разумно отступать. Не говоря о ходе сражения. Впрочем, это было не сражение, а побоище…
– Разве ты это не предвидел, Несмонту?
– Это верно, мой государь. У ханаанеев ложь и предательство являются правилом жизни. И я, конечно, предпринял меры предосторожности. И все-таки я не был готов к такой легкой победе…
– И что ты по этому поводу думаешь?
– Этих слепцов кто-то сознательно отправил на бойню. Нас хотели убедить в том, что ханаанеи собрали освободительную армию и что она может представлять собой реальную опасность.
– Но разве ты сам не предпринимал попытки вытащить ее из потаенных убежищ и завлечь в Сихем?
– Да, Великий Царь. И я должен признаться, что действия мои оказались небезуспешными. Но все-таки… Меня не покидает ощущение, что кто-то меня одурачил.
– Разве ты не подавил восстание?
– На короткий срок, конечно. Но на самом деле я чувствую, что нас заманивают в ловушку.
– По-твоему, ханаанеи могут создать новую освободительную армию?
– Если бы они соединились с сирийцами, то, может быть, им это и удалось бы… Но лично я не слишком верю в возможность такого союза.
– Нужно ли нам держать большую часть войска в Ханаанской земле?
– Вот именно! Это и есть главный вопрос! Здесь может быть два решения. Первое: признав, что это странное и трагикомическое нашествие было призвано доказать, что восстания абсурдны и ни к чему не ведут, мы выводим из Сирийской Палестины лишние силы и в этом случае подвергаем себя опасности истинного нападения на наши границы. Второе: мы продолжаем относиться к ханаанеям с недоверием и сохраняем оккупацию региона. В этом случае нам могут нанести смертельный удар где-нибудь в другом месте…
– У тебя есть новости от Икера?
– Нет, Великий Царь. В отличие от Собека я убежден, что его прежнее послание не потеряло для нас актуальности. Но оно, увы, столь туманно, что я не могу рисковать жизнью своих солдат, даже опытных, отправляя их в такую опасную местность. Если Царский Сын не даст нам более подробных сведений о местонахождении Провозвестника, я не сдвинусь с места.