Жак Кристиан. Мистерии Осириса: Огненный путь

   – Ты ошибаешься, Собек. Именем фараона клянусь тебе, что ты ошибаешься. Я должен ему сообщить о результатах моей миссии. Ты можешь предпринимать любые меры предосторожности, но в первую очередь должен думать только о благе Египта.
   Решительность, с какой Икер произнес эти слова, поколебали Собека.
   – Ладно, иди за мной.
   – Мы пойдем вместе с Икером, – решительно произнес Сехотеп. – А то тебя может соблазнить мысль бросить его еще куда-нибудь. Например, в какую-нибудь богами забытую тюремную камеру.
   Собек только передернул плечами.
   – Хранитель Царской Печати прав, – сказал Секари. – Рядом с человеком, способным на произвол, никакие меры предосторожности не могут быть излишними.
   Когда они оказались рядом с царскими покоями, навстречу вышел генерал Несмонту.
   – Великий Царь примет Икера сразу же после обряда очищения.
   Царского Сына повели в храм Птаха. Один из жрецов раздел его, омыл его руки и ноги, потом ввел его в уединенную часовню, где горел только один светильник.
   Сенанкх и Секари стали по обе стороны от Икера, а прямо перед ним стал визирь Кхнум-Хотеп.
   – Пусть жизненная влага очистит, – громко произнес Кхнум-Хотеп, – соберет энергию и освежит сердце человека, почитающего законы Маат!
   Над головой Икера два служителя подняли вазу, из которой вышел луч света и озарил все тело молодого человека.
   Икер вспомнил, что присутствовал когда-то во время ритуал а в гробнице Джехути… Тогда генерал Сепи сказал ему: «Ты хочешь знать, что такое Золотой Круг Абидоса. Смотри, как он действует!»
   Сегодня Царскому Сыну дарована немыслимая привилегия: он занял место Джехути!
   Откроет ли теперь перед ним свои двери тайное братство?
   Пытаясь забыть об этом, Икер сосредоточился на той волне света, которая нежно и благотворно омывала его тело…
   Генерал Несмонту вернул Царскому Сыну отнятый у него при аресте меч духа-хранителя.
   – Я был убежден, что ты вернешься. Не расставайся больше с этим оружием.
   На шею юноши визирь Кхнум-Хотеп повесил золотое колье тонкой работы, к которому был прикреплен амулет – скипетр «Могущество».
   – Пусть его магическая сила защитит тебя и даст тебе силу справедливых.
   Секари, улыбаясь, тоже подошел в свою очередь.
   – Вот твои писцовые принадлежности, друг мой. Здесь все на своем месте.
   Икер оценил все, что сделали для него друзья. Но главное было то, что они не потеряли веру в него. И все же… Как можно чувствовать себя счастливым после того, как Секари рассказал о несчастье, обрушившемся на Абидос?
   – Великий Царь ждет нас, – сказал визирь.
   Икеру так хотелось поведать фараону свою огромную радость снова видеть его и быть рядом! Но торжественность минуты и строгая архитектура зала совета говорили ему, что сейчас это не к месту. Фараон выглядел постаревшим, далеким, суровым. И все же гигант старался показать, что ничто его не поколебало. В его взгляде не было ни намека на слабость.
   Царский Сын подробно рассказал обо всех своих злоключениях, не упустив ни страхов, ни ошибок, ни сожалений по поводу того, что так и не сумел обнаружить ни одного следа убийцы генерала Сепи. Он не рассказал только об Исиде. Только ей он поведает, как она ему помогла…
   Собек-Защитник не преминул задать тысячу вопросов в надежде, что Икер запутается и чем-нибудь себя выдаст. Юноша не смутился, а Несмонту подтвердил большую часть его сведений.
   – Какие ты можешь сделать выводы? – спросил Сесострис.
   – Сирийская Палестина – это западня, Великий Царь. Провозвестника там больше нет. Он хочет втянуть туда нашу армию и обездвижить ее вдали от Египта, где он безо всяких помех будет вести свою губительную работу. Этот демон знает, что ханаанеи не способны вести с нами настоящую войну и тем более одержать победу. Они и впредь ограничатся мелкими операциями партизанской войны, чтобы изматывать наших солдат, но оставлять там большой гарнизон, а тем более увеличивать его, мне кажется бесполезно.
   – А мы готовились к нанесению решительного удара, – произнес Несмонту.
   – На мой взгляд, этот регион все равно останется неконтролируемым, – убежденно сказал Икер. – Он никогда не примет закона Маат. Племена будут по-прежнему враждовать друг с другом и истреблять друг друга, союзы будут зыбкими, а воры и лжецы будут сражаться за власть. Попытки переделать этих людей, как бы благородны они ни были изначально, обречены на неудачу. Нам достаточно установить шаткий мир в главных городах, таких как Сихем, и предупреждать любые попытки вторжения, все время укрепляя Стену фараона.
   – Это значит, нам нужно отказаться от управления этой страной, – буркнул Собек.
   – Никакого управления Ханаана нет и быть не может. И Провозвестник это понял. Поэтому он и стремится заманить нас в эту ловушку.
   – Вот истинные слова истинного ханаанского лазутчика! – вскричал Собек-Защитник. – Разве они не доказывают, что Икер ведет двойную игру?
   – Напротив, – возразил Сехотеп. – Я вполне разделяю его мнение. И уже давно. Но мне нечем было подкрепить его. Икер только дал недостающие доказательства.
   – Но разве генерал Несмонту не ратовал за вторжение в Сирийскую Палестину и за тотальную войну?!
   – Это стало бы еще одной нашей ошибкой, – убежденно сказал старый вояка. – Особенно в поимке Провозвестника! Если он оттуда уже ушел, то введение всех войск туда, разумеется, бесполезно. Что ж, пусть племена истребляют друг друга, тем лучше! Что может быть лучше в качестве защиты от возможного образования единой ханаанской армии? И если какие-то оплаченные нами князьки будут подстрекать к возмущениям то здесь, то там, Египет сумеет извлечь из этого пользу. Мне кажется, пришел час принять наш новый стратегический план. Это займет какое-то время, но я не сомневаюсь, что он будет эффективным.
   – Но основной вопрос остался без ответа, – печально сказал Сенанкх. – Мы так и не знаем, где скрывается Провозвестник. И действительно ли мы убеждены в том, что именно он совершил все эти чудовищные преступления? Считать ли его виновным? Может быть, он имеет к ним отношение только в какой-то степени?
   – О том, что эти преступления его рук дело, – горячо возразил визирь, – говорит размах нанесенного нам вреда. Кто другой мог бы замыслить и успешно воплотить такой проект, если не тот, кто покусился на Древо Осириса?!
   Сенанкха беспокоил такой ответ на его вопрос, но делать нечего, нужно было выяснить все до конца.
   – Тебе действительно не удалось найти ни малейшего указания на то, где скрывается Провозвестник? – спросил у Икера Сехотеп.
   – Увы! Ни одного. Большая часть ханаанеев и сирийцев считают его ужасной тенью, чудовищным призраком, которому повинуются из страха перед жестокой и мучительной местью. Вот какую фантастическую мысль лелеет Провозвестник: стать абсолютным хозяином противников Маат и Египта, проникнув в их мысли, пропитав их мозг. Чтобы их убедить, ему не нужно даже появляться перед ними. Еще раз повторяю: Сирийская Палестина – это западня. Провозвестник оставит своих подопечных на произвол судьбы, чтобы в другом месте спровоцировать разрушительные волнения. И это «другое место» начинается в Мемфисе.
   – Но мы контролируем столицу, – обиженно сказал Собек.
   – Мы надеемся на это, – отозвался Сехотеп. – А другие города?
   – Указы фараона поднимут всех управителей по тревоге, – пообещал визирь. – Местных сил мало, а гарантия безопасности требует военного присутствия на всей территории. Поэтому перед нами очень важный выбор: либо Несмонту оставляет свою мысль о занятии Сирийской Палестины, либо кому-то еще из нас придется курировать охрану Обеих Земель.
   – Завершив свою миссию, Царский Сын Икер дал нам ответ, – отрезал фараон. – Остается один важный пункт – это касается Собека…
   – Я считаю, что, подозревая Икера, я поступил правильно, Великий Царь.
   – Считаешь ли ты, Икер, что тебя посадили в тюрьму незаконно?
   – Нет, Великий Царь, я так не считаю. Я одобряю решение начальника стражи. Полагаю, что, оценив факты, он сможет избавиться от предвзятого ко мне отношения. Один из планов Провозвестника мы только что разгадали, но нам еще слишком далеко до победы. И одержать ее мы сможем только, если объединимся.
   – Тогда за работу, – приказал Сесострис. – Прошу всех представить мне план охраны Обеих Земель завтра же. Промедление гибельно.
   Медес был сражен.
   Икер! Живой и здоровый! Как ему удалось – в одиночку! -, ускользнуть от ханаанеев и сирийцев? Его вызов на великий совет давал повод думать о наличии серьезных обвинений. И тогда, если его слова не покажутся достаточно убедительными, этот писец еще горько пожалеет о том, что вернулся в Египет! Теперь, особенно после трагедии в Мемфисе, наказание будет особенно суровым!
   Совет длился долго, это внушало надежду. К тому же, Икера недолюбливает Собек-Защитник, а у того достаточно большой вес в окружении фараона, чтобы перетянуть мнение Дома Царя на свою сторону и добиться сурового наказания.
   Ну наконец! Вот из зала совета выходит Сенанкх…
   – Если твое управление действительно эффективно, мой любезный Медес, то вот тебе случай это доказать. Указ фараона, официальные послания, конфиденциальные письма местных властям, приказы по гарнизонам… И все это самым срочным образом!
   – Вы можете на меня рассчитывать, Верховный Казначей! Какова главная цель этих мер?
   – Укрыть Египет от покушений злоумышленников!

24

   Приглашение позавтракать вместе с Сесострисом в дворцовом саду Икер воспринял как счастливую привилегию. Любое знатное лицо мечтало бы о такой милости, двор, еще не оправившийся от шока возвращения Икера, умрет от зависти…
   Фараон смотрел, как танцуют солнечные лучи в кронах деревьев.
   Несмотря на то что Сесострис внушал почтительный страх, Икер решился первым прервать молчание.
   – Великий Царь, Золотой Круг Абидоса очистил и возродил меня?
   – Египет – не земное царство. Он управляется Маат и соответствует плану творения, задуманному в самом истоке времен. Наша страна конкретизирует этот план здесь, на земле. Невидимые силы избрали себе царство, и мы почитаем его как наше самое драгоценное сокровище. Когда воскресает Осирис, око становится полным. Ничто от него не ускользает. Тогда Египет видит и творит. Если же нет воскрешения, Египет слеп и бесплоден. Вот в этом-то и главная опасность.
   – Можем ли мы избежать этой катастрофы?
   – Наш успех будет зависеть от того, насколько мы будем прозорливы, и от того, как сильна будет наша воля. Мы либо подчинимся времени и истории, и тогда труд Осириса будет для нас потерян; либо вернемся к истокам – к временам создания неба и земли – и тогда, в который раз, сумеем примирить противоречия, объединить красную и белую короны, побратать Хора и Сета. Боги, справедливые голосом, фараон и все смертные образуют одно целое, которому только Осирис придает гармонию, благодаря закону Маат. Если одна из составляющих отсутствует или отброшена, рушится все созданное.
   – Разве священное не является главным связующим звеном?
   – Священное отделяет зерна от плевел, проясняет и очерчивает путь, рассеивает миражи и туманы. Только жертва дает проникнуть в человеческое общество небесной гармонии. Из жертвенной материи она извлекает необходимые вещества и питает ими душу Осириса.
   – Великий Царь… Может быть, когда-нибудь вы сочтете меня достойным прикоснуться к этим таинствам?
   – Это решение вывести можешь только ты сам на основании собственных деяний. Если это случится, Осирис сам позовет тебя. Вот тебе новая служебная печать – одновременно могущественная и опасная. Используй ее только по важному поводу.
   Сесострис вручил Икеру кольцо-печатку, на котором были вырезаны его имя и титул.
   Впервые юноша ощутил, какая на него легла ответственность.
   Он больше не задиристый юнец, не искатель приключений. Он – одно из звеньев во власти фараона, без которого на Обеих Землях воцарились бы хаос и несправедливость.
   – Великий Царь, неужели я?…
   – Никто не достоин такого пути, Икер. И все же нужно взять на себя этот груз. Огромный змей с острова КА не сумел спасти свой мир, и его испепелило пламя. Мемфис чуть не постигла та же судьба, но он устоял. Мы не отдадим Египет в руки Провозвестника.
   Икер смотрел на кольцо. Оно сильно отличалось от прежней печати Царского Сына, которой он так и не осмелился воспользоваться. Да, сегодня, именно сегодня он стал понемногу осознавать, какой груз ответственности лег на его плечи.
   – Приходи на военный совет Несмонту, – приказал фараон, – и не смущайся, говори. Но прежде зайди на главную пристань. Там тебя ждут.
   Корабль готовился сняться с якоря.
   На его борту в длинном красном платье стояла Исида и любовалась рекой.
   Но вот на пристани появилась группа: Икер в сопровождении Северного Ветра и Кровавого. Все повернули головы. Исида ахнула…
   Ослик тут же подставил свою шею под ласковые руки юной жрицы, а пес жалобно заскулил, ревнуя и требуя для себя такой же привилегии. Несмотря на его огромный рост и внушавшую окружающим трепет сильную челюсть, Исида немедленно бесстрашно обняла его могучую голову.
   – Кровавый вас удочерил, – констатировал Икер. – В Сирийской Палестине он был моим телохранителем и покровителем. Мне пришлось бежать без него, но ему удалось меня разыскать.
   – Северному Ветру, кажется, эта компания нравится.
   – Да, они стали настоящими друзьями! А вы… уезжаете из столицы?
   – Я возвращаюсь на Абидос… Знаете, я была уверена, что вы сумеете выжить и вернетесь из этого страшного испытания.
   – Я вернулся только благодаря вам, Исида. Когда надежда меня покинула, я вдруг увидел вас. Вы явились мне и указали путь. Только вы одна позволили мне побороть отчаяние и вернуться в Египет.
   – О, вы преувеличиваете мою власть, Икер!
   – Разве вы не владеете магией Абидоса? Если бы не ваша помощь, ваши приносящие утешение мысли, я бы не выдержал. Как убедить вас в том, что я говорю правду? Как стать мне достойным вас? Милостиво почтив меня своим поучением, фараон открыл мне глаза на обязанности Царского Сына: наполнять свой разум справедливыми мыслями, быть осторожным, соблюдать сдержанность в словах, побеждать свой страх, отстаивать правду даже ценой собственной жизни, проявлять только прямую и цельную волю, не уступать жадности, развивать в себе способность проникать мысленным взором в невидимое… У меня нет этих качеств, Исида, но я вас люблю…
   – Теперь, после всего, что вы совершили, перед вами открывается великий путь. А я всего лишь жрица, единственное желание которой – не покидать Абидос…
   – Мое единственное желание – жить рядом с вами.
   – Но в этот страшный для Египта час колеблется весь наш мир! Разве мы имеем право думать о любви?
   – Я вручаю вам свою любовь, Исида. Если вы ее разделите, то неужели это не придаст нам обоим сил перед лицом врага?
   – В чем заключается ваше новое предназначение?
   – Работать вместе с Домом Царя и обеспечивать безопасность территории. Раз мы не попали в сирийско-ханаанскую западню, то Провозвестник нанесет новый удар. Возможно, в самом Египте.
   – Под угрозой остается и Абидос, – тихо сказала юная жрица. – Его жителей могла постигнуть та же участь, что и население Мемфиса. Этот демон хотел убить служителей и ослабить священную землю Осириса.
   – Значит, вы сами в опасности!
   – В борьбе значение имеет только Древо Жизни. Если жертва моей жизни могла бы его спасти, я не стала бы колебаться.
   Под внимательными взглядами осла и сторожевого пса, старательно вслушивавшихся в разговор, Икер подошел к Исиде.
   – Исида, вы уверены, что вы меня не любите?
   Юная жрица смутилась.
   – Мне бы очень хотелось сказать «да», но я не могу солгать. Однажды в меня подняли на пьедестал, символизировавший Маат, и я поклялась всегда говорить только правду. Какой бы она ни была.
   – Я тоже прошел через этот ритуал, – сказал Икер. – И тоже принес такую клятву. Не так давно сириец Аму пожелал меня женить. И я решил бежать, рискуя погибнуть. Каково бы ни было ваше решение, Исида, вы навсегда останетесь единственной женщиной моей жизни…
   Капитан нервничал. Если учесть, сколько по Нилу движется судов, то ему приходилось дорожить каждой минутой затишья, чтобы поднять якорь.
   – Когда мы снова увидимся?
   – Не знаю, Икер.
   Она медленно вошла по трапу, словно сожалела, что не может более продлить это свидание. А может быть, это Икеру лишь кажется, и он цепляется за малейшую надежду?
   Доклад Несмонту был обстоятельным, и его доводы показались всем убедительными. Старый генерал обладал удивительной способностью видеть выгоды в новом положении дел. Он предложил за необычайно короткий срок таким образом сгруппировать военные силы страны, чтобы эта новая диспозиция стала для врага полной неожиданностью. Численность войск, находящихся на территории Сирийской Палестины, предполагалось свести к минимуму. Но при этом войскам предстояло продолжать играть там важную роль, обеспечивая статус-кво, арестовывая и ограничивая деятельность разного рода смутьянов, способствуя распространению дезинформации, призванную сеять раздоры между вождями племен и различных группировок.
   В Египте национальная армия не выглядела монолитной, тяжелой для переброски из одного конца страны в другой. Напротив, это была совокупность полков, в каждый из которых входили сорок лучников и сорок пикинеров под командованием офицера. В полку были также знаменосец, капитан судна, писец, интендант и картограф.
   Офицеры подчинялись только приказам Несмонту, который, в свою очередь, координировал развертывание и действия всех войск на территории. Войска использовались главным образом для охраны стратегических объектов и пристаней. Местная стража занималась обеспечением безопасности горожан и жителей селений. Существовала и еще одна армия – армия писцов, которые контролировали военные поставки и товары. Были предприняты все меры к тому, чтобы трагедия, произошедшая в Мемфисе, больше нигде в стране не повторилась.
   – В состоянии ли египетская администрация обеспечить нужные расходы? – спросил визирь.
   – Разумеется, – ответил Сенанкх. – Наши военные силы будут обеспечены всем необходимым.
   – А я, со своей стороны, – пообещал Сехотеп, – займусь укреплением пристаней. Тогда маневры судов у берегов будут проходить значительно быстрее, а погрузка и разгрузка войск займет гораздо меньше времени.
   – Одобряет ли Царский Сын эти меры? – с едкой иронией спросил Собек.
   – Если взаимодействие между стражей и армией не будет иметь каких-либо недомолвок, то вместе они сумеют добиться нужного эффекта.
   – Разве ты можешь упрекнуть меня в недосмотре по злому умыслу?
   – О, я ничего такого не сказал! Дело в том, что отличное взаимодействие требует больших усилий! – отозвался Икер.
   – Что ж, решено. Мне приятно, что все одобрили мой проект, – сказал Несмонту. – Теперь нам остается лишь его исполнить.
   Работая рядом с визирем, Икер обучался понимать, как функционируют государственные службы. Скрытая угроза нападения противника была для писцов дополнительным стимулом к тому, чтобы как можно строже и точнее относиться к собственным обязанностям. Поэтому никакая угроза, какой бы серьезной она ни была, не мешала управлениям работать, эффективно применяя закон Маат.
   Икер взял для работы свиток с документами, которые подготовил Несмонту. Ему хотелось как следует все обдумать, чтобы к вечеру подготовить свои предложения Сесострису. Но в это время к нему вошел Собек.
   – Великий Царь желает видеть тебя немедленно.
   Сесострис, охраняемый избранной стражей Собека-Защитника, покидал столицу. Икер проводил кортеж до канала, потом все сели на корабль, и тот взял курс на юг.
   На этот раз Царский Сын не позволил себе нарушить размышления фараона.
   Атмосфера была гнетущая. Было душно, ощущение нависшей опасности довершало состояние всеобщей подавленности.
   И все же, когда вдали показались ряды пирамид Дахура, юноша испытал чувство глубокого покоя. Изваяния фараона Снефру казались нерушимыми, прочно укоренившимися в бескрайности пустыни, вечности мироздания. А изваяние Сесостриса, пусть и менее внушительных размеров, выглядело величественным.
   Жрецы и солдаты, обеспечивавшие безопасность поселения, собрались, чтобы встретить фараона. Торжественно, в полном молчании царская процессия вступила на берег. Икер шел в нескольких шагах позади царственного гиганта.
   Один из жрецов выступил навстречу Великому Царю. Голова его была печально склонена.
   – Умер Джехути? Когда это случилось? – спросил Сесострис.
   – Вчера, на заре. Как только мы констатировали смерть, немедленно послали гонца с известием. Вчера был знаменательный день, Великий Царь. Джехути счел наконец работы законченными. Скульпторы только что завершили последний барельеф с изображением Атума, воплощающего принцип мироздания. Джехути очень рассчитывал просить вас оживить его дух и приобщить его к ансамблю вашей усыпальницы.
   Фараон с Икером прошли в дом управителя Дахура. Джехути лежал на постели, укрытый большим плащом, который при жизни часто служил ему для поддержания тепла в дряхлеющем, постоянно зябнущем теле.
   – Я был рядом с ним до самого конца, – сказал жрец. – Его последняя мысль была обращена к вам, Великий Царь. Он так хотел еще раз высказать вам свою признательность за то, что вечерняя заря его жизни дала ему радость строительства Дахура. Джехути знал, что свет Дахура послужит во славу Осириса. Его последними словами стали: «Теперь мне никогда не будет холодно».
   Жрец вышел, оставив Царя и его Сына наедине с покойным.
   – Близится час высшего суда, – произнес фараон. – Нам следует произнести свое слово. Что пожелаешь ты, Икер, этому путнику, отправившемуся в последний и дальний путь?
   – Пусть он пройдет сквозь мрак смерти и воскреснет в сиянии Осириса. Джехути был справедливым и добрым. Я всем сердцем благодарен ему за помощь. У меня нет ни одного упрека этому благородному человеку.
   Икер замолчал. Сесострис молчал тоже. Икеру вдруг стало казаться, что монарх не может избавиться от обиды на бывшего правителя провинции Зайца за то самое время, когда эта провинция отказывалась присягнуть трону.
   Но вот Сесострис поднял голову и торжественно произнес:
   – Жрец бога Тота и служитель богини Маат, великий посвященный в Золотой Круг Абидоса Джехути прошел таинства Осириса. Пусть его путешествие будет спокойным.
   Сесострис отдал приказание лучшим специалистам мумифицировать тело своего брата по духу и подготовить его вечное жилище.
   Икер тяжело переживал свое горе. Джехути принял его в своей провинции Зайца, позволил ему научиться профессии писца и помогал постигать тайны священного языка, который преподавал ему генерал Сепи. И тот тоже умер. Благодаря этим двум мудрецам судьба юноши, ощупью находившего путь, прояснилась, и он вышел на прямую дорогу.
   Стоя у царской пирамиды, озарявшей пустыню своей белизной и излучавшей свет, который будет оберегать акацию Осириса, Сесострис и его Сын размышляли над тремя главными вопросами: где, когда и как Провозвестник нанесет новый удар?

25

   Это было место, позабытое богами. Нагромождение огромных черных скал и островков, преграждавших путь течению Нила. Вторые пороги вызывали у путника ощущение уныния, еще более усугубляемого видом гранитных и базальтовых глыб, враждебных всякому проявлению жизни. Но именно пороги делали это ужасное место еще более жутким. Вода бешено кипела и ревела как дикий зверь. Здесь царил вечный бой между водой и камнем.
   Над этим хаосом, где неистовствовали злые силы, возвышалась одна скала. Она была самой мрачной. На ней сейчас и стояли Провозвестник, Бина, Шаб Бешеный и Кривая Глотка.
   Пройдя долгий путь по пустыне, они наконец дошли до самого завораживающего и самого опасного места в Нубии.
   – Эти пороги не перейти, – констатировал Бешеный, который как зачарованный смотрел на крутящиеся где-то внизу пенистые волны.
   – Можно подумать, что здесь чьи-то гигантские руки раздвинули берега реки и забавляются тем, что истязают скалы! – произнес Кривая Глотка, не в силах оторвать взгляд от чудовищной картины. Его подручные, сбившись в кучку, робко держались поодаль.
   Вторые пороги, растянувшись на добрых двести километров, полностью скрывали голубую гладь, которая выше и ниже этого места образовывала резкий контраст с песком побережья цвета охры и яркой зеленью пальмовых зарослей. И ни единого растения, ни единого животного! Ничто не могло устоять перед яростью воды!
   – Отсюда и двинется смерть, которая поразит Египет, – предсказал Провозвестник.
   Спустившись с уступа скалы, откуда он смотрел на воющие волны, Провозвестник обратился к своему небольшому отряду. Люди слушали его серьезно и внимательно.
   – Мы нанесли Мемфису жестокий удар. Фараону не удастся излечить Древо Жизни. Каждый египтянин живет в страхе, ожидая нашего нового удара. Египетская армия, разыскивая нас, рыщет по Сирийской Палестине, где день за днем на нее будут обрушиваться все новые силы ханаанеев, обескровливая ее. Племена и союзы племен останутся мне верными. Пламя неба и земли пожрет изменников. Наша агентурная сеть в Мемфисе осталась нетронутой, и стражникам Собека-Защитника не удастся поймать никого из моих сторонников. И тем не менее наши прежние заслуги теперь – ничто. Здесь энергия, которой мы располагаем, во много раз умножит нашу власть. И на территорию Обеих Земель обрушится уже не человеческая армия…