Страница:
— Ну, я. А чего вам надо? — Кирилл насторожился и весь как-то съежился.
— Посыльным работаешь?
— Нет, а кто вы такой? — взвился Кирилл, придя в себя.
— Уголовный розыск, — Моисеев махнул перед его носом обложкой. — Ты видел мужика, который посылал Алисе Черниковой подарки?
— Какой еще Алисе Черниковой? — Кирилл сразу догадался, о ком идет речь, и покраснел.
— Ты только мне лапшу на уши не вешай, парень! — грозно сказал Сергей. — Ты трижды привозил ей подарки от неизвестного поклонника. — Кто он? Ты его видел? — повторил Моисеев вопрос.
— Никогда, — мотнул головой Кирилл, растерянно глядя на Катю. Девушка сидела с каменным лицом.
— Как “Паркер” вернулся к Алисе? Она ведь тебе его отдала, — напомнил Моисеев.
— Ну да, отдала, — кивнул Кирилл. — Просила, чтобы я вернул этому… инкогнито ее.
— Значит, ты все-таки его видел? — Моисеев наклонился к Кириллу. — Ну, говори, не бойся!
— Да не боюсь я, — Кирилл, нервничая, отхлебнул из бокала джину. — Я ее в фирму должен был вернуть. Но не вернул. Думал, никто не спросит.
— Спросили? — догадался Моисеев. — Кто к тебе приходил, мужик? Опиши его.
— Черненький такой, скуластый. Глаза у него очень неприятные, злые. Он меня в живот ударил. Вон Катя видела, — кивнул на девушку Кирилл.
— Правильно, чтоб чужого не брал. Фоторобот сможешь составить?
— Давно это было. Не запомнил я, — вздохнул посыльный.
— Ты должен, парень, должен! Этой ручкой человека убили.
— Как это — ручкой? — не поверил Кирилл.
— Просто. Закачали туда яду и все! Ты хоть понимаешь, что к тебе киллер приходил?
— Киллер? — посыльный стал белее бумаги. — Настоящий киллер?
— Более чем. И ты с твоей девушкой — единственные люди, которые его видели. Врубился, куда я клоню?
Неожиданно Катя разревелась. Она соскочила со стула, схватила свою сумку и со всхлипываниями выбежала из комнаты. Кирилл с Моисеевым бросились за ней.
— Девушка, стойте! — закричал Сергей.
Хлопнула входная дверь. Кирилл замер около нее, постоял немного, покачиваясь с пятки на носок, повернулся к Моисееву.
— Ну, кто, кто, кто вас просил именно сегодня прийти? — пошел он на Сергея, сжав кулаки, глаза его сверкали бешенством. — Как сговорились, блин! Киллеры! Следаки! Сволочи! — Кирилл зашел к себе в комнату, хлопнул дверью.
Моисеев на мгновение оторопел, потом открыл дверь. Кирилл сосал джин прямо из банки.
— Ты пойми, парень, вы со своей девушкой… Как ее зовут?
— Катя, — сказал Кирилл, отрываясь от банки.
— Вы с Катей сейчас в опасности. Вы — свидетели. Теперь понял? Знаешь, где она живет?
— Где-то в Строгино, — вздохнул Кирилл. — Адреса я не знаю. Телефон рабочий знаю. Эх вы, такая девушка!
— Никуда твоя девушка не денется. Говори телефон!
Кирилл продиктовал телефон и стал напяливать ботинки.
— Вы меня потом назад домой на машине отвезете? — спросил он Моисеева.
— Нету у меня никакой машины! На метро поедем, — сказал Сергей.
Кирилл посмотрел на него удивленно.
Серафима Дмитриевна проснулась среди ночи, повернула голову и увидела, что подушка рядом пуста. Она соскочила с кровати, щелкнула выключателем, бросилась к шкафу. Вытащила сумку, стала в ней рыться, проверяя документы и деньги. Вид у нее был безумный.
— Сима, что с тобой? — в дверях возник Валентин в трусах.
— О, боже! — Серафима Дмитриевна закрыла лицо руками, опустилась на пол. — Я думала -опять!
— Что опять? Что с тобой? На тебе лица нет! — Валентин подошел к Серафиме, подхватил ее на руки, понес к кровати. Уложил, стал покрывать поцелуями.
— Где ты был? Где ты был? — шептала Серафима Дмитриевна.
— Да что случилось-то? — удивленно спросил Валентин. — В туалет я выходил.
— Просто у меня очень печальный опыт общения с мужчинами, — вздохнула Серафима.
Валентин снял с ее плеча бретельку ночной рубашки, стал целовать грудь.
— Свет! — слабо попросила Серафима Дмитриевна, закрывая глаза.
— О, черт!
За столом в беседке, увитой виноградом, сидела хозяйка. Она курила и смотрела на горящее окно пристройки.
— Курортница! — презрительно усмехнулась Майя, затягиваясь сигаретой. — Все вы одним миром мазаны!
Меховые изделия
— Посыльным работаешь?
— Нет, а кто вы такой? — взвился Кирилл, придя в себя.
— Уголовный розыск, — Моисеев махнул перед его носом обложкой. — Ты видел мужика, который посылал Алисе Черниковой подарки?
— Какой еще Алисе Черниковой? — Кирилл сразу догадался, о ком идет речь, и покраснел.
— Ты только мне лапшу на уши не вешай, парень! — грозно сказал Сергей. — Ты трижды привозил ей подарки от неизвестного поклонника. — Кто он? Ты его видел? — повторил Моисеев вопрос.
— Никогда, — мотнул головой Кирилл, растерянно глядя на Катю. Девушка сидела с каменным лицом.
— Как “Паркер” вернулся к Алисе? Она ведь тебе его отдала, — напомнил Моисеев.
— Ну да, отдала, — кивнул Кирилл. — Просила, чтобы я вернул этому… инкогнито ее.
— Значит, ты все-таки его видел? — Моисеев наклонился к Кириллу. — Ну, говори, не бойся!
— Да не боюсь я, — Кирилл, нервничая, отхлебнул из бокала джину. — Я ее в фирму должен был вернуть. Но не вернул. Думал, никто не спросит.
— Спросили? — догадался Моисеев. — Кто к тебе приходил, мужик? Опиши его.
— Черненький такой, скуластый. Глаза у него очень неприятные, злые. Он меня в живот ударил. Вон Катя видела, — кивнул на девушку Кирилл.
— Правильно, чтоб чужого не брал. Фоторобот сможешь составить?
— Давно это было. Не запомнил я, — вздохнул посыльный.
— Ты должен, парень, должен! Этой ручкой человека убили.
— Как это — ручкой? — не поверил Кирилл.
— Просто. Закачали туда яду и все! Ты хоть понимаешь, что к тебе киллер приходил?
— Киллер? — посыльный стал белее бумаги. — Настоящий киллер?
— Более чем. И ты с твоей девушкой — единственные люди, которые его видели. Врубился, куда я клоню?
Неожиданно Катя разревелась. Она соскочила со стула, схватила свою сумку и со всхлипываниями выбежала из комнаты. Кирилл с Моисеевым бросились за ней.
— Девушка, стойте! — закричал Сергей.
Хлопнула входная дверь. Кирилл замер около нее, постоял немного, покачиваясь с пятки на носок, повернулся к Моисееву.
— Ну, кто, кто, кто вас просил именно сегодня прийти? — пошел он на Сергея, сжав кулаки, глаза его сверкали бешенством. — Как сговорились, блин! Киллеры! Следаки! Сволочи! — Кирилл зашел к себе в комнату, хлопнул дверью.
Моисеев на мгновение оторопел, потом открыл дверь. Кирилл сосал джин прямо из банки.
— Ты пойми, парень, вы со своей девушкой… Как ее зовут?
— Катя, — сказал Кирилл, отрываясь от банки.
— Вы с Катей сейчас в опасности. Вы — свидетели. Теперь понял? Знаешь, где она живет?
— Где-то в Строгино, — вздохнул Кирилл. — Адреса я не знаю. Телефон рабочий знаю. Эх вы, такая девушка!
— Никуда твоя девушка не денется. Говори телефон!
Кирилл продиктовал телефон и стал напяливать ботинки.
— Вы меня потом назад домой на машине отвезете? — спросил он Моисеева.
— Нету у меня никакой машины! На метро поедем, — сказал Сергей.
Кирилл посмотрел на него удивленно.
Серафима Дмитриевна проснулась среди ночи, повернула голову и увидела, что подушка рядом пуста. Она соскочила с кровати, щелкнула выключателем, бросилась к шкафу. Вытащила сумку, стала в ней рыться, проверяя документы и деньги. Вид у нее был безумный.
— Сима, что с тобой? — в дверях возник Валентин в трусах.
— О, боже! — Серафима Дмитриевна закрыла лицо руками, опустилась на пол. — Я думала -опять!
— Что опять? Что с тобой? На тебе лица нет! — Валентин подошел к Серафиме, подхватил ее на руки, понес к кровати. Уложил, стал покрывать поцелуями.
— Где ты был? Где ты был? — шептала Серафима Дмитриевна.
— Да что случилось-то? — удивленно спросил Валентин. — В туалет я выходил.
— Просто у меня очень печальный опыт общения с мужчинами, — вздохнула Серафима.
Валентин снял с ее плеча бретельку ночной рубашки, стал целовать грудь.
— Свет! — слабо попросила Серафима Дмитриевна, закрывая глаза.
— О, черт!
За столом в беседке, увитой виноградом, сидела хозяйка. Она курила и смотрела на горящее окно пристройки.
— Курортница! — презрительно усмехнулась Майя, затягиваясь сигаретой. — Все вы одним миром мазаны!
Меховые изделия
Моисеев связался со своими бывшими сослуживцами, и они ему помогли. С помощью Кирилла был составлен фоторобот предполагаемого киллера. Возбуждено уголовное дело по факту покушения на убийства. Владимир Генрихович в себя так до сих пор и не пришел. Сергей прекрасно понимал, что времени у него мало и что рано или поздно “быки” вычислят его. Надо было на время куда-нибудь смотаться из Москвы. Кириллу он посоветовав пожить пока у кого-нибудь из родственников. Растерянный Кирилл только кивал и тяжело вздыхал по поводу своей Кати.
Моисеев вышел из ворот управления, огляделся. Стал шарить по карманам в поисках телефонной карточки. Первым делом он позвонил своему другу детства Лене Стародубцеву и попросился пожить на даче в Ивантеевке.
— Живи, конечно, какой базар! — отозвался Леня. — Только мы с женой и дочкой будем на субботу-воскресенье наезжать. Жена у меня девушка суровая, гостей на дух не переносит, так что придется тебе в выходные где-нибудь в другом месте кантоваться. Пойдет?
— Ладно, что-нибудь придумаю, — вздохнул Сергей. — И на том спасибо. Когда можно за ключами заехать?
— Да прямо сейчас и заезжай, — сказал Леня.
Потом он позвонил Лерочке, как договаривались, условными звонками — пять раз с определенными интервалом времени между звонками. Она сняла трубку.
— Лерочка, слушай меня внимательно и не перебивай! — скороговоркой произнес Сергей. — Я буду у друга в одном хорошем месте. Адрес запиши, — он хотел продиктовать адрес, но вдруг подумал, что бандиты могут прослушивать телефон. — Нет, не надо адреса, — на ходу переиграл Моисеев. — Я тебе лучше перезвоню и договоримся, где встретиться. Не беспокойся за меня, и ничего не бойся.
— Да как же не бояться! — всхлипнула Лерочка. — Ты там осторожней, ладно?
— Ладно-ладно, — на Сергея нахлынули воспоминания недавнего прошлого. Он вспомнил, как Лерочка стирала ему рубашки и готовила обеды, лежала на его груди, и он чувствовал теплый запах ее волос. — Целую. Все будет хорошо. Ты только береги себя! — он повесил трубку и пошел прочь от будки, забыв телефонную карточку.
Был второй час ночи. Супермаркет замер в полутьме. Внизу, в торговом зале мерно урчали холодильные установки, а на галерее второго этажа было тихо.
Кот Максим шел по хозяйственному отделу, принюхиваясь к синтетическим запахам, исходящим от порошков, банок и ковриков для ванн. Запахи были ему неприятны, и он ускорил шаг.
Около мехового отдела кот замер, присел, прижав к голове уши. Ему послышался странный шорох, который донесся из-за двери закрытой подсобки. Раздался щелчок замка, кот опрометью бросился под стойку с шубами.
Из подсобки вышли трое в масках. У двоих в руках были большие дорожные сумки, третий нес металлическую стремянку и видеоплеер с длинным шнуром. Он подставил стремянку под кронштейн с камерой наблюдения, взобрался на нее, таща за собой шнур, отсоединил штекер. Потом он присоединил к штекеру магнитофонный шнур, кивнул второму, который присел в ожидании под стремянкой. Второй нажал на кнопку. В видеоплеере тихо заработал мотор, зашуршала пленка. Теперь уже не таясь все трое направились к дверям опечатанного склада. Один из них достал из кармана большую связку ключей и стал подбирать их к замку. Другой пальцем сорвал бумагу с печатью. Бумага звонко треснула, заставив кота вздрогнуть. Со своей задачей взломщик справился довольно быстро. Металлическая дверь склада бесшумно открылась. Все трое исчезли в его темной утробе. Их не было минут семь.
Трое снова появились в меховом отделе. Их дорожные сумки теперь были забиты до отказа и раздулись до невероятных размеров, будто в каждой было по сто батонов молочной колбасы. Грабители, неслышно ступая, прошли мимо кота. Максим выглянув из-под стойки, смотрел им вслед.
Они прошли по галерее второго этажа, спустились вниз. Приблизились к огромному стеклу витрины. Снаружи послышалось урчание двигателя.
Максим побежал посмотреть, что будет дальше. Он глянул вниз и увидел, что к витрине пятится тентованная “Газель” с откинутым задним бортом. Такие часто заезжали на задний двор, привозили косметику и мыло в коробках. Машина замерла рядом с витриной, осветив ее огнями стоп-сигналов. В следующее мгновение произошло что-то страшное. Один из троих, которые находились в супермаркете, поднял руку с каким-то большим и тяжелым предметом, сделал резкое движение. Раздался звон разбитого сткела. Посыпались осколки. Грабитель склонил голову и закрылся от осколков полой куртки, потом махнул еще раз, и еще более громкий звон прокатился по всему супермаркету. Максим бросился по галерее, подальше от страшного шума.
Кот не видел, как люди в масках побросали сумки в “Газель”, заскочили в нее, закрыли борт, опустили тент. Взревел мотор. Машина отъехала от супермаркета, развернулась и понеслась по пустынной ночной улице.
По супермаркету прошелестел ветер, влетевший в магазин через разбитые стекла. На вешалках качнулись легкие платья, в отделе игрушек в руках у одетых в бархат гномов тревожно зазвенели невесомые колокольчики, запоздало затрещал огромный звонок в комнате охраны. Кот понял, что произошло что-то ужасное.
Владимир Генрихович открыл глаза и увидел жену, спящую в кресле возле кровати. Жена во сне похрапывала. Он опустил взгляд на руку и заметил, что на сгибе локтя вся она покрыта следами от иголок. И сейчас ему в вену была воткнута толстая игла, от которой к капельнице тянулся длинный пластиковый шланг. Игла покоилась на его руке на специальной плоской подушечке. В банке с лекарством к поверхности один за другим поднимались небольшие пузырьки. Владимир Генрихович тяжело вздохнул. Он почти не чувствовал своего тела и даже глянул на свой живот, скрытый мягким одеялом, чтобы убедиться, что там внизу что-то еще есть.
Жена захрапела громче, и Владимир Генрихович поморщился. Он вспомнил то последнее, что осталось в его голове перед тем, как он потерял сознание: голос Моисеева, оживленное шоссе, впереди правое заднее крыло “восьмерки”. Больше ничего. Сколько он уже здесь? Попытался поднять левую руку, чтобы взглянуть на несуществующие часы, но не смог — безумная, раздражающая слабость.
— Наташа! — позвал Владимир Генрихович жену. Голос был слабый и чужой, будто его подменили, пока он лежал без сознания. — Наташа, хватит храпеть!
Жена открыла глаза, уставилась на него в удивлении.
— Господи, Володя, наконец-то! — произнесла она шепотом. Соскочила с кресла, бросилась из палаты.
Владимир Генрихович оглядел палату. Красивые шторы на окнах, в углу на тумбочке большой японский телевизор, рядом с кроватью — приемник, в углу — бесшумно работающий холодильник. “Интересно, сколько стоит такая палата в сутки?”— подумал Владимир Генрихович, поднимая взгляд к большой люстре под потолком.
Жена привела в палату дежурного врача и медсестру. Врач склонился на Владимиром Генриховичем.
— Вы меня слышите? Как вы себя чувствуете? — спросил врач.
— Я ничего не чувствую, — ответил Владимир Генрихович.
— Еще бы! — усмехнулся врач. — От вас мало что осталось. Скажите спасибо Всеволоду Станиславовичу, он вас с того света вернул. Ничего, сейчас дела пойдут на поправку, — подмигнул он директору. Повернулся к медсестре. — Физраствор, гемодез, глюкозу — подкормите его как следует. Есть хотите?
Владимир Генрихович отрицательно покачал головой.
— Ничего, скоро у вас появится волчий аппетит, вот увидите. А вы ничего, крепкий малый, жить очень хотите.
— Хочу, — слабо улыбнулся директор.
— Вот и прекрасно. Завтра к вам придет лечащий и все расскажет, — врач направился к двери. — А вы, Наталья Александровна, можете теперь спокойно поспать.
— Спасибо, — всхлипнула жена, размазывая руками слезы по щекам.
— Ну, хватит реветь уже, не видишь — жив? — сердито произнес Владимир Генрихович.
Супермаркет был ярко освещен. Горели все лампы. Около разбитой витрины стояло несколько милицейских машин. Работала оперативная группа. По меховому отделу, заложив руки за спину, расхаживал толстый человек в мундире майора милиции. Он следил за тем, как работают его люди. Рядом топталась зав. отделом Людмила Ильинична.
— Как же так? Как же так? — твердила она срывающимся голосом. — А камера?
— Не видите — камера! — недовольно глянул на нее майор. — На мониторе симпатичная картинка — пустой отдел и никаких воров!
В отдел ворвался взмыленный Евгений Викторович.
— Я — заместитель директора, — представился он, пожимая руку майору. — На даче был, мне туда и сообщили.
“Рука мокрая,”— подумал следователь, неприязненно глядя на Евгения Викторовича.
— Много украли? — спросил зам у Людмилы Ильиничны.
— Почти все, что Владимир Генрихович из Греции принес, — всхлипнула зав.отделом. — Мы только одну шубу продать успели.
— Вот беда-то! — Евгений Викторович всплеснул руками. — Ведь говорил я ему — не сезон! А он уперся!
— Где, кстати, ваш директор? — поинтересовался майор.
— Видите, беда у нас: Владимир Генрихович находится сейчас в больнице. Сильнейшее отравление. Исполняю обязанности пока что я. Что вы можете сказать? Есть надежда найти преступников?
— Пока что я вам ничего не могу сказать, — скривился майор. — Одно только ясно, что действовали они не без помощи ваших сотрудников.
— Да что вы такое говорите! — возмутился Евгений Викторович. — У нас вся охрана такая надежная! Бывшие ваши сотрудники, между прочим.
— Ну, это еще ни о чем не говорит. В семье не без урода. Кто-то записал на кассету вид отдела ночью, передал преступникам. Кто-то из вашей охраны. Больше некому. Да и потом… надо было знать, сколько чего на складе. На сколько, говорите, меха?
— На сто двадцать одну тысячу, — вздохнула Людмила Ильинична и добавила: — Долларов.
— Мы в протокол ваши доллары вносить не будем. Вы шубами в рублях торгуете?
— В рублях, — кивнул Евгений Викторович.
— В рублях и сосчитайте, — майор отвернулся и направился к своим оперативникам.
— Подождите, — остановил его заместитель директора. — Вы говорите, из охраны кто-то помогал. Начальник службы сейчас приедет, может, мне и остальных всех вызвать?
— Неплохо бы, — кивнул майор. — Тут одних допросов суток на трое, — вздохнул он. — Вы бы лучше сами подумали — кто. По горячим следам легче раскрывать.
Евгений Викторович задумчиво наморщил лоб.
Сергей Моисеев жил на даче своего друга в Ивантеевке. Жил тихо, как мышь: зашторил окна и старался света не зажигать, но в первый же вечер был замечен бдительными соседями. Последовали долгие объяснения, пришлось даже показать обложку от несуществующего ментовского удостоверения, после чего соседи успокоились. Правда, тут же повадился ходить к Сергею местный алкоголик — Анатолий Степанович. Он всегда приносил с собой чекушку, выставлял ее на стол и предлагал выпить, полагая, что “приняв на грудь”, Моисеев растает и выставит свое — не меньше поллитры. Но Моисеев прокололся только один раз. Во второй вечер он не без труда выпроводил незваного гостя, и так приходилось выпроваживать его все время, придумывая каждый раз новые отговорки: то печень болит, то хозяева вот-вот приедут, то настроения никакого нет. Анатолий Степанович обижался, но не отступал. Каждый вечер, около восьми, раздавался настойчивый стук в дверь. Одна была от пьяного соседа польза — в его доме был телефон.
Сергей все время звонил в больницу и справлялся о здоровье Владимира Генриховича. Когда ему сообщили, что директор пошел на поправку, он очень обрадовался. Звонил он также знакомым ментам, которые занимались этим делом, но здесь новости были неутешительные. Чернявый и широкоскулый исчез, будто его ветром сдуло. Единственное, что ему пообещали, что выставят охрану у палаты директора, если, конечно, им заплатят. Сергей пообещал, что заплатят.
Моисеев скучал без Лерочки, беспокоился за нее, страдал. Его рука сама тянулась к телефонному диску, но каждый раз он уговаривал себя не звонить, потому что бандиты могли его вычислить, а с другой стороны — он так за нее боялся! С каждым днем его тоска становилась все мучительней и горче.
— Итак, подведем первые итоги оперативно-розыскных мероприятий по ограблению мехового отдела супермаркета, — майор обвел взглядом своих подчиненных, которые сидели за длинным столом в его кабинете. — Итог первый: грабителей было трое, действовали они решительно, нагло и скрылись в неизвестном направлении на “Газели”. Итог второй: ограбление было тщательно спланировано не без помощи охраны супермаркета. Проверка алиби охранников дала следующие результаты: алиби есть у всех, кроме одного человечка по имени Сергей Владимирович Моисеев, который незадолго до ограбления перестал выходить на работу. Вопрос, почему он перестал выходить на работу до ограбления, а не после? Ответ: потому что свою часть преступного дела он уже сделал, записав на видеомагнитофон вид пустого мехового отдела, узнав о товаре на складе, подобрав к нему и к подсобке, где спрятались преступники перед закрытием магазина, ключи. Спрашивается, как простой охранник мог узнать о меховом складе, забитом дорогим товаром? Сорока ему на хвосте принесла? Нет, не сорока, милые мои господа оперативники, а сам директор магазина Владимир Генрихович, на которого, кстати, совсем недавно было совершено покушение. Зачем, спрашивается, солидному директору простого охранника в свои тайны посвящать? Затем, что является Моисеев его лучшим другом с давних пор — в свое время от бандитов “отмазал.” А лучшему другу можно даже про малолетнюю любовницу рассказать. Итог третий: Моисеев в своей квартире в настоящее время не проживает, а где-то бегает. Отсюда возникает версия, а не он ли, прекрасно понимая, что его преступный замысел откроется, своего лучшего друга Владимира Генриховича отравил? Итог четвертый: в связи со всеми вышеизложенными соображениями я хочу просить прокурора дать санкцию на обыск в квартире Моисеева и его арест. Господа сыщики, извольте высказать свои соображения на этот счет. Есть другие версии?
— Все логично. Конечно, Моисеев, кто еще? — шумно заговорили “господа сыщики”.
— Вот и прекрасненько, — обвел их взглядом майор. — Значит, готовьте оперативную машину и группу захвата.
Сегодня Моисеев не выдержал и напился с Анатолием Степановичем. Напившись, они отправились гулять вдоль по улице. Гуляли и орали народные песни. Анатолий Степанович орал, а Сергей только подпевал, поскольку не знал слов. После исполнения классического репертуара — “Ой, мороз-мороз…” и “Черный ворон” Анатолий Степанович был загнан сварливой женой в дом.
Сергей постоял, посмотрел, как уводят пьяного соседа, открыл калитку и пошел следом.
— Маша, можно я от вас позвоню? — спросил он с порога, стараясь говорить внятно.
— Я-то думала, вы человек трезвый, милицейский работник! — с укоризной сказала Маша, запихивая Анатолия Степановича в постель. — А вы — туда же! А ведь первое время не пили с ним.
— Сорвался, — со вздохом сказал Сергей. — Работа у меня тяжелая.
— А у кого она легкая? — спросила Маша. — У меня, думаете, легче? Днем наломаешься, а вечером с этим охламоном воюешь! Ну, звони давай, чего сидишь? Бабе звонить-то будешь?
— Невесте, — сказал Сергей, потупив взгляд.
— Ну-ну, в таком-то виде невесте только звонить! — покачала головой Маша.
— Сто лет ее не видел. Не могу больше. Знаете, какая она у меня, у-у! — Сергей стал накручивать телефонный диск, дождался гудка, повесил трубку.
— Занято, что ли? — недовольно поинтересовалась хозяйка.
— Занято, — кивнул Сергей.
Он, несмотря на то, что был изрядно пьян, полностью выполнил им же разработанную инструкцию — позвонил пять раз через определенные промежутки времени.
— Алло, Сережа? — раздался в трубке Лерочкин голос.
— Милая моя, как же я соскучился! — запричитал Моисеев в трубку. — Не могу больше без тебя! Приезжай.
— Ты пьяный, что ли? — встревоженно спросила девушка.
— Да нет, немножко совсем. С тоски, — признался Сергей.
— Я сейчас не могу приехать, поздно уже. Мама не отпустит, — сказала Лерочка.
— Хоть завтра с утра. Часов в десять, ладно? Я тебя к станции встретить выйду.
— Ну, ладно, — согласилась Лерочка. — Продуктов купить?
— Не надо. Здесь все есть.
— Ты только не пей больше, — попросила девушка на прощание.
— Не буду, — пообещал Сергей.
Он повесил трубку, весело посмотрел на хозяйку. — Приедет!
— Иди спи! — строго сказала ему Маша.
Дверь в квартиру Моисеева была нараспашку. Около нее дежурил милиционер с автоматом.
В комнате работала группа. Рядом с дверным проемом топтались понятые: старуха — соседка из квартиры напротив и очкастый парень с третьего этажа. Оперативники перебирали вещи в шкафу, копались в тумбочке под телевизором, рыскали в диване.
— Ничего подозрительного за своим соседом не замечали? — поинтересовался один из них у старухи.
— Да как же! В прошлый раз тетка две сумки с вещами принесла, а потом из его квартиры двое вышли с бандитскими рожами, — начала рассказывать словоохотливая старуха.
— Товарищ капитан, сюда! — раздался из ванной голос оперативника.
— Пройдемте, — пригласил понятных капитан.
Лейтенант простукивал рукояткой молотка отделанную керамической плиткой ванну.
— Пустота там, товарищ капитан, сообщил он. — А никакой дверцы нет. Обычно со стороны раковины оставляют дверцу, чтобы доступ к трубам иметь. Мало ли что.
— Ладно, ломай! — разрешил капитан.
Капитан ударил молотком по плиткам. Несколько плиток треснуло, в разные стороны полетели мелкие крошки. Под плиткой был фанерный щит.
— Поаккуратней нельзя? — попросил капитан.
— Сейчас все будет, как в аптеке, — кивнул лейтенант, копаясь в инструментах, разложенных на полу. Стамеской он подцепил щит за край, чуть стукнул молотком. Щит слегка отошел на сторону. Лейтенант взял в руку фонарик, посветил вовнутрь.
— Есть! — сказал он радостно.
Скоро на свет появился соболий жакет и две норковых шубы. Все это было тщательно упаковано в полиэтилен.
— Ой, дурак, Моисеев, — вздохнул капитан с сожалением. — А ведь какой опер был! Ас! Он себе что думал, что не найдем?
Меховые изделия были принесены в комнату, и довольный, вспотевший лейтенант сел за стол писать протокол.
Миша, не отрывая ног от земли, покачивался на качелях во дворе. Было по-осеннему холодно, и он поеживался. Они должны были встретиться с Иваном. Иван обещал устроить его в ночной клуб охранником при условии, что Майкл больше никогда ни анаши, ни “герыча”, ни других наркотиков в рот не возьмет. Миша был согласен на все, лишь бы начать уже работать, а то дома мать совсем прижала — следит за каждым его шагом, все время упрекает, что пришлось много денег на лечение потратить. Иван не шел, и Миша начинал замерзать.
Наконец в дальнем конце двора появился Иван. Он шел, не торопясь, курил сигарету.
— Привет, Майкл, — Иван, улыбаясь, подал руку. — Тусуешься?
— Угу, один, как лифчик на ветру, — усмехнулся Миша. — Чего это ты такой довольный?
— А ничего, — хлопнул друга по плечу Иван. — Мы сегодня с Анькой заявления подали. Понял, да?
— Чего, серьезно, что ли? — искренне удивился Миша.
— А ты думал! Будет у нас спиногрыз, как ты говоришь.
— И когда только все успеваете! — покачал головой Миша. — Жить-то где будете?
— Квартиру пока снимем, — сказал Иван.
— Хорошо вам, — вздохнул Миша. — Любовь — морковь. А меня совсем задолбали. Ты со своими корешами поговорил?
— Да, договорился, — кивнул Иван. — Можешь завтра к работе приступать. Только учти!… — он погрозил Мише пальцем.
— Иван, я ведь тебе обещал. Ты мое слово знаешь. Я теперь леченый — калеченый, здоровый как бык.
— Ну-ка, дай! — Иван сжал Мишину руку так, что тот взвыл. — Ну вот, а говоришь — здоровый! Качаться надо, Майкл. Там у нас тренажерный зал есть. Будешь по три раза в неделю тренироваться. Лично прослежу.
— Есть, генерал! — улыбнулся Миша. — А сегодня, может, немного бухнем в честь вашей с Анькой помолвки?
— Давно уж мы помолвились, — рассмеялся Иван. — Ладно, давай. Я сегодня угощаю, — он полез по карманам в поисках денег.
В это мгновение во двор въехали два милицейских “Уазика”. Они покатили по дороге. Один из них на мгновение замер у третьего подъезда, потом с урчанием влез на паребрик, направился в сторону детской площадки.
— Менты! — первым заметил “Уазики” Миша.
— Ну и что! — усмехнулся Иван. — Мы ничего плохо пока что не делаем.
“Уазик” затормозил рядом с качелями, из него выскочили четверо вооруженных автоматами милиционеров, бросились к Ивану с Мишей. Иван первым оказался на земле с заведенными назад руками. Миша сорвался и побежал. Один из милиционеров догнал его, подсек подножкой. Миша кубарем покатился по гравию. В следующее мгновение на его запястьях защелкнулись наручники.
— Эй, братаны, за что? — заорал Иван, морщась от боли.
— Мы тебе не братаны, говнюк! За машинку сожженную, за пацаненка в реанимации! — объяснил ему мент, двинув носком ботинка в бок. — Теперь мы вас, ребята, надолго закроем! Похлебаете баланды, покукарекаете “петушками”!
Моисеев вышел из ворот управления, огляделся. Стал шарить по карманам в поисках телефонной карточки. Первым делом он позвонил своему другу детства Лене Стародубцеву и попросился пожить на даче в Ивантеевке.
— Живи, конечно, какой базар! — отозвался Леня. — Только мы с женой и дочкой будем на субботу-воскресенье наезжать. Жена у меня девушка суровая, гостей на дух не переносит, так что придется тебе в выходные где-нибудь в другом месте кантоваться. Пойдет?
— Ладно, что-нибудь придумаю, — вздохнул Сергей. — И на том спасибо. Когда можно за ключами заехать?
— Да прямо сейчас и заезжай, — сказал Леня.
Потом он позвонил Лерочке, как договаривались, условными звонками — пять раз с определенными интервалом времени между звонками. Она сняла трубку.
— Лерочка, слушай меня внимательно и не перебивай! — скороговоркой произнес Сергей. — Я буду у друга в одном хорошем месте. Адрес запиши, — он хотел продиктовать адрес, но вдруг подумал, что бандиты могут прослушивать телефон. — Нет, не надо адреса, — на ходу переиграл Моисеев. — Я тебе лучше перезвоню и договоримся, где встретиться. Не беспокойся за меня, и ничего не бойся.
— Да как же не бояться! — всхлипнула Лерочка. — Ты там осторожней, ладно?
— Ладно-ладно, — на Сергея нахлынули воспоминания недавнего прошлого. Он вспомнил, как Лерочка стирала ему рубашки и готовила обеды, лежала на его груди, и он чувствовал теплый запах ее волос. — Целую. Все будет хорошо. Ты только береги себя! — он повесил трубку и пошел прочь от будки, забыв телефонную карточку.
Был второй час ночи. Супермаркет замер в полутьме. Внизу, в торговом зале мерно урчали холодильные установки, а на галерее второго этажа было тихо.
Кот Максим шел по хозяйственному отделу, принюхиваясь к синтетическим запахам, исходящим от порошков, банок и ковриков для ванн. Запахи были ему неприятны, и он ускорил шаг.
Около мехового отдела кот замер, присел, прижав к голове уши. Ему послышался странный шорох, который донесся из-за двери закрытой подсобки. Раздался щелчок замка, кот опрометью бросился под стойку с шубами.
Из подсобки вышли трое в масках. У двоих в руках были большие дорожные сумки, третий нес металлическую стремянку и видеоплеер с длинным шнуром. Он подставил стремянку под кронштейн с камерой наблюдения, взобрался на нее, таща за собой шнур, отсоединил штекер. Потом он присоединил к штекеру магнитофонный шнур, кивнул второму, который присел в ожидании под стремянкой. Второй нажал на кнопку. В видеоплеере тихо заработал мотор, зашуршала пленка. Теперь уже не таясь все трое направились к дверям опечатанного склада. Один из них достал из кармана большую связку ключей и стал подбирать их к замку. Другой пальцем сорвал бумагу с печатью. Бумага звонко треснула, заставив кота вздрогнуть. Со своей задачей взломщик справился довольно быстро. Металлическая дверь склада бесшумно открылась. Все трое исчезли в его темной утробе. Их не было минут семь.
Трое снова появились в меховом отделе. Их дорожные сумки теперь были забиты до отказа и раздулись до невероятных размеров, будто в каждой было по сто батонов молочной колбасы. Грабители, неслышно ступая, прошли мимо кота. Максим выглянув из-под стойки, смотрел им вслед.
Они прошли по галерее второго этажа, спустились вниз. Приблизились к огромному стеклу витрины. Снаружи послышалось урчание двигателя.
Максим побежал посмотреть, что будет дальше. Он глянул вниз и увидел, что к витрине пятится тентованная “Газель” с откинутым задним бортом. Такие часто заезжали на задний двор, привозили косметику и мыло в коробках. Машина замерла рядом с витриной, осветив ее огнями стоп-сигналов. В следующее мгновение произошло что-то страшное. Один из троих, которые находились в супермаркете, поднял руку с каким-то большим и тяжелым предметом, сделал резкое движение. Раздался звон разбитого сткела. Посыпались осколки. Грабитель склонил голову и закрылся от осколков полой куртки, потом махнул еще раз, и еще более громкий звон прокатился по всему супермаркету. Максим бросился по галерее, подальше от страшного шума.
Кот не видел, как люди в масках побросали сумки в “Газель”, заскочили в нее, закрыли борт, опустили тент. Взревел мотор. Машина отъехала от супермаркета, развернулась и понеслась по пустынной ночной улице.
По супермаркету прошелестел ветер, влетевший в магазин через разбитые стекла. На вешалках качнулись легкие платья, в отделе игрушек в руках у одетых в бархат гномов тревожно зазвенели невесомые колокольчики, запоздало затрещал огромный звонок в комнате охраны. Кот понял, что произошло что-то ужасное.
Владимир Генрихович открыл глаза и увидел жену, спящую в кресле возле кровати. Жена во сне похрапывала. Он опустил взгляд на руку и заметил, что на сгибе локтя вся она покрыта следами от иголок. И сейчас ему в вену была воткнута толстая игла, от которой к капельнице тянулся длинный пластиковый шланг. Игла покоилась на его руке на специальной плоской подушечке. В банке с лекарством к поверхности один за другим поднимались небольшие пузырьки. Владимир Генрихович тяжело вздохнул. Он почти не чувствовал своего тела и даже глянул на свой живот, скрытый мягким одеялом, чтобы убедиться, что там внизу что-то еще есть.
Жена захрапела громче, и Владимир Генрихович поморщился. Он вспомнил то последнее, что осталось в его голове перед тем, как он потерял сознание: голос Моисеева, оживленное шоссе, впереди правое заднее крыло “восьмерки”. Больше ничего. Сколько он уже здесь? Попытался поднять левую руку, чтобы взглянуть на несуществующие часы, но не смог — безумная, раздражающая слабость.
— Наташа! — позвал Владимир Генрихович жену. Голос был слабый и чужой, будто его подменили, пока он лежал без сознания. — Наташа, хватит храпеть!
Жена открыла глаза, уставилась на него в удивлении.
— Господи, Володя, наконец-то! — произнесла она шепотом. Соскочила с кресла, бросилась из палаты.
Владимир Генрихович оглядел палату. Красивые шторы на окнах, в углу на тумбочке большой японский телевизор, рядом с кроватью — приемник, в углу — бесшумно работающий холодильник. “Интересно, сколько стоит такая палата в сутки?”— подумал Владимир Генрихович, поднимая взгляд к большой люстре под потолком.
Жена привела в палату дежурного врача и медсестру. Врач склонился на Владимиром Генриховичем.
— Вы меня слышите? Как вы себя чувствуете? — спросил врач.
— Я ничего не чувствую, — ответил Владимир Генрихович.
— Еще бы! — усмехнулся врач. — От вас мало что осталось. Скажите спасибо Всеволоду Станиславовичу, он вас с того света вернул. Ничего, сейчас дела пойдут на поправку, — подмигнул он директору. Повернулся к медсестре. — Физраствор, гемодез, глюкозу — подкормите его как следует. Есть хотите?
Владимир Генрихович отрицательно покачал головой.
— Ничего, скоро у вас появится волчий аппетит, вот увидите. А вы ничего, крепкий малый, жить очень хотите.
— Хочу, — слабо улыбнулся директор.
— Вот и прекрасно. Завтра к вам придет лечащий и все расскажет, — врач направился к двери. — А вы, Наталья Александровна, можете теперь спокойно поспать.
— Спасибо, — всхлипнула жена, размазывая руками слезы по щекам.
— Ну, хватит реветь уже, не видишь — жив? — сердито произнес Владимир Генрихович.
Супермаркет был ярко освещен. Горели все лампы. Около разбитой витрины стояло несколько милицейских машин. Работала оперативная группа. По меховому отделу, заложив руки за спину, расхаживал толстый человек в мундире майора милиции. Он следил за тем, как работают его люди. Рядом топталась зав. отделом Людмила Ильинична.
— Как же так? Как же так? — твердила она срывающимся голосом. — А камера?
— Не видите — камера! — недовольно глянул на нее майор. — На мониторе симпатичная картинка — пустой отдел и никаких воров!
В отдел ворвался взмыленный Евгений Викторович.
— Я — заместитель директора, — представился он, пожимая руку майору. — На даче был, мне туда и сообщили.
“Рука мокрая,”— подумал следователь, неприязненно глядя на Евгения Викторовича.
— Много украли? — спросил зам у Людмилы Ильиничны.
— Почти все, что Владимир Генрихович из Греции принес, — всхлипнула зав.отделом. — Мы только одну шубу продать успели.
— Вот беда-то! — Евгений Викторович всплеснул руками. — Ведь говорил я ему — не сезон! А он уперся!
— Где, кстати, ваш директор? — поинтересовался майор.
— Видите, беда у нас: Владимир Генрихович находится сейчас в больнице. Сильнейшее отравление. Исполняю обязанности пока что я. Что вы можете сказать? Есть надежда найти преступников?
— Пока что я вам ничего не могу сказать, — скривился майор. — Одно только ясно, что действовали они не без помощи ваших сотрудников.
— Да что вы такое говорите! — возмутился Евгений Викторович. — У нас вся охрана такая надежная! Бывшие ваши сотрудники, между прочим.
— Ну, это еще ни о чем не говорит. В семье не без урода. Кто-то записал на кассету вид отдела ночью, передал преступникам. Кто-то из вашей охраны. Больше некому. Да и потом… надо было знать, сколько чего на складе. На сколько, говорите, меха?
— На сто двадцать одну тысячу, — вздохнула Людмила Ильинична и добавила: — Долларов.
— Мы в протокол ваши доллары вносить не будем. Вы шубами в рублях торгуете?
— В рублях, — кивнул Евгений Викторович.
— В рублях и сосчитайте, — майор отвернулся и направился к своим оперативникам.
— Подождите, — остановил его заместитель директора. — Вы говорите, из охраны кто-то помогал. Начальник службы сейчас приедет, может, мне и остальных всех вызвать?
— Неплохо бы, — кивнул майор. — Тут одних допросов суток на трое, — вздохнул он. — Вы бы лучше сами подумали — кто. По горячим следам легче раскрывать.
Евгений Викторович задумчиво наморщил лоб.
Сергей Моисеев жил на даче своего друга в Ивантеевке. Жил тихо, как мышь: зашторил окна и старался света не зажигать, но в первый же вечер был замечен бдительными соседями. Последовали долгие объяснения, пришлось даже показать обложку от несуществующего ментовского удостоверения, после чего соседи успокоились. Правда, тут же повадился ходить к Сергею местный алкоголик — Анатолий Степанович. Он всегда приносил с собой чекушку, выставлял ее на стол и предлагал выпить, полагая, что “приняв на грудь”, Моисеев растает и выставит свое — не меньше поллитры. Но Моисеев прокололся только один раз. Во второй вечер он не без труда выпроводил незваного гостя, и так приходилось выпроваживать его все время, придумывая каждый раз новые отговорки: то печень болит, то хозяева вот-вот приедут, то настроения никакого нет. Анатолий Степанович обижался, но не отступал. Каждый вечер, около восьми, раздавался настойчивый стук в дверь. Одна была от пьяного соседа польза — в его доме был телефон.
Сергей все время звонил в больницу и справлялся о здоровье Владимира Генриховича. Когда ему сообщили, что директор пошел на поправку, он очень обрадовался. Звонил он также знакомым ментам, которые занимались этим делом, но здесь новости были неутешительные. Чернявый и широкоскулый исчез, будто его ветром сдуло. Единственное, что ему пообещали, что выставят охрану у палаты директора, если, конечно, им заплатят. Сергей пообещал, что заплатят.
Моисеев скучал без Лерочки, беспокоился за нее, страдал. Его рука сама тянулась к телефонному диску, но каждый раз он уговаривал себя не звонить, потому что бандиты могли его вычислить, а с другой стороны — он так за нее боялся! С каждым днем его тоска становилась все мучительней и горче.
— Итак, подведем первые итоги оперативно-розыскных мероприятий по ограблению мехового отдела супермаркета, — майор обвел взглядом своих подчиненных, которые сидели за длинным столом в его кабинете. — Итог первый: грабителей было трое, действовали они решительно, нагло и скрылись в неизвестном направлении на “Газели”. Итог второй: ограбление было тщательно спланировано не без помощи охраны супермаркета. Проверка алиби охранников дала следующие результаты: алиби есть у всех, кроме одного человечка по имени Сергей Владимирович Моисеев, который незадолго до ограбления перестал выходить на работу. Вопрос, почему он перестал выходить на работу до ограбления, а не после? Ответ: потому что свою часть преступного дела он уже сделал, записав на видеомагнитофон вид пустого мехового отдела, узнав о товаре на складе, подобрав к нему и к подсобке, где спрятались преступники перед закрытием магазина, ключи. Спрашивается, как простой охранник мог узнать о меховом складе, забитом дорогим товаром? Сорока ему на хвосте принесла? Нет, не сорока, милые мои господа оперативники, а сам директор магазина Владимир Генрихович, на которого, кстати, совсем недавно было совершено покушение. Зачем, спрашивается, солидному директору простого охранника в свои тайны посвящать? Затем, что является Моисеев его лучшим другом с давних пор — в свое время от бандитов “отмазал.” А лучшему другу можно даже про малолетнюю любовницу рассказать. Итог третий: Моисеев в своей квартире в настоящее время не проживает, а где-то бегает. Отсюда возникает версия, а не он ли, прекрасно понимая, что его преступный замысел откроется, своего лучшего друга Владимира Генриховича отравил? Итог четвертый: в связи со всеми вышеизложенными соображениями я хочу просить прокурора дать санкцию на обыск в квартире Моисеева и его арест. Господа сыщики, извольте высказать свои соображения на этот счет. Есть другие версии?
— Все логично. Конечно, Моисеев, кто еще? — шумно заговорили “господа сыщики”.
— Вот и прекрасненько, — обвел их взглядом майор. — Значит, готовьте оперативную машину и группу захвата.
Сегодня Моисеев не выдержал и напился с Анатолием Степановичем. Напившись, они отправились гулять вдоль по улице. Гуляли и орали народные песни. Анатолий Степанович орал, а Сергей только подпевал, поскольку не знал слов. После исполнения классического репертуара — “Ой, мороз-мороз…” и “Черный ворон” Анатолий Степанович был загнан сварливой женой в дом.
Сергей постоял, посмотрел, как уводят пьяного соседа, открыл калитку и пошел следом.
— Маша, можно я от вас позвоню? — спросил он с порога, стараясь говорить внятно.
— Я-то думала, вы человек трезвый, милицейский работник! — с укоризной сказала Маша, запихивая Анатолия Степановича в постель. — А вы — туда же! А ведь первое время не пили с ним.
— Сорвался, — со вздохом сказал Сергей. — Работа у меня тяжелая.
— А у кого она легкая? — спросила Маша. — У меня, думаете, легче? Днем наломаешься, а вечером с этим охламоном воюешь! Ну, звони давай, чего сидишь? Бабе звонить-то будешь?
— Невесте, — сказал Сергей, потупив взгляд.
— Ну-ну, в таком-то виде невесте только звонить! — покачала головой Маша.
— Сто лет ее не видел. Не могу больше. Знаете, какая она у меня, у-у! — Сергей стал накручивать телефонный диск, дождался гудка, повесил трубку.
— Занято, что ли? — недовольно поинтересовалась хозяйка.
— Занято, — кивнул Сергей.
Он, несмотря на то, что был изрядно пьян, полностью выполнил им же разработанную инструкцию — позвонил пять раз через определенные промежутки времени.
— Алло, Сережа? — раздался в трубке Лерочкин голос.
— Милая моя, как же я соскучился! — запричитал Моисеев в трубку. — Не могу больше без тебя! Приезжай.
— Ты пьяный, что ли? — встревоженно спросила девушка.
— Да нет, немножко совсем. С тоски, — признался Сергей.
— Я сейчас не могу приехать, поздно уже. Мама не отпустит, — сказала Лерочка.
— Хоть завтра с утра. Часов в десять, ладно? Я тебя к станции встретить выйду.
— Ну, ладно, — согласилась Лерочка. — Продуктов купить?
— Не надо. Здесь все есть.
— Ты только не пей больше, — попросила девушка на прощание.
— Не буду, — пообещал Сергей.
Он повесил трубку, весело посмотрел на хозяйку. — Приедет!
— Иди спи! — строго сказала ему Маша.
Дверь в квартиру Моисеева была нараспашку. Около нее дежурил милиционер с автоматом.
В комнате работала группа. Рядом с дверным проемом топтались понятые: старуха — соседка из квартиры напротив и очкастый парень с третьего этажа. Оперативники перебирали вещи в шкафу, копались в тумбочке под телевизором, рыскали в диване.
— Ничего подозрительного за своим соседом не замечали? — поинтересовался один из них у старухи.
— Да как же! В прошлый раз тетка две сумки с вещами принесла, а потом из его квартиры двое вышли с бандитскими рожами, — начала рассказывать словоохотливая старуха.
— Товарищ капитан, сюда! — раздался из ванной голос оперативника.
— Пройдемте, — пригласил понятных капитан.
Лейтенант простукивал рукояткой молотка отделанную керамической плиткой ванну.
— Пустота там, товарищ капитан, сообщил он. — А никакой дверцы нет. Обычно со стороны раковины оставляют дверцу, чтобы доступ к трубам иметь. Мало ли что.
— Ладно, ломай! — разрешил капитан.
Капитан ударил молотком по плиткам. Несколько плиток треснуло, в разные стороны полетели мелкие крошки. Под плиткой был фанерный щит.
— Поаккуратней нельзя? — попросил капитан.
— Сейчас все будет, как в аптеке, — кивнул лейтенант, копаясь в инструментах, разложенных на полу. Стамеской он подцепил щит за край, чуть стукнул молотком. Щит слегка отошел на сторону. Лейтенант взял в руку фонарик, посветил вовнутрь.
— Есть! — сказал он радостно.
Скоро на свет появился соболий жакет и две норковых шубы. Все это было тщательно упаковано в полиэтилен.
— Ой, дурак, Моисеев, — вздохнул капитан с сожалением. — А ведь какой опер был! Ас! Он себе что думал, что не найдем?
Меховые изделия были принесены в комнату, и довольный, вспотевший лейтенант сел за стол писать протокол.
Миша, не отрывая ног от земли, покачивался на качелях во дворе. Было по-осеннему холодно, и он поеживался. Они должны были встретиться с Иваном. Иван обещал устроить его в ночной клуб охранником при условии, что Майкл больше никогда ни анаши, ни “герыча”, ни других наркотиков в рот не возьмет. Миша был согласен на все, лишь бы начать уже работать, а то дома мать совсем прижала — следит за каждым его шагом, все время упрекает, что пришлось много денег на лечение потратить. Иван не шел, и Миша начинал замерзать.
Наконец в дальнем конце двора появился Иван. Он шел, не торопясь, курил сигарету.
— Привет, Майкл, — Иван, улыбаясь, подал руку. — Тусуешься?
— Угу, один, как лифчик на ветру, — усмехнулся Миша. — Чего это ты такой довольный?
— А ничего, — хлопнул друга по плечу Иван. — Мы сегодня с Анькой заявления подали. Понял, да?
— Чего, серьезно, что ли? — искренне удивился Миша.
— А ты думал! Будет у нас спиногрыз, как ты говоришь.
— И когда только все успеваете! — покачал головой Миша. — Жить-то где будете?
— Квартиру пока снимем, — сказал Иван.
— Хорошо вам, — вздохнул Миша. — Любовь — морковь. А меня совсем задолбали. Ты со своими корешами поговорил?
— Да, договорился, — кивнул Иван. — Можешь завтра к работе приступать. Только учти!… — он погрозил Мише пальцем.
— Иван, я ведь тебе обещал. Ты мое слово знаешь. Я теперь леченый — калеченый, здоровый как бык.
— Ну-ка, дай! — Иван сжал Мишину руку так, что тот взвыл. — Ну вот, а говоришь — здоровый! Качаться надо, Майкл. Там у нас тренажерный зал есть. Будешь по три раза в неделю тренироваться. Лично прослежу.
— Есть, генерал! — улыбнулся Миша. — А сегодня, может, немного бухнем в честь вашей с Анькой помолвки?
— Давно уж мы помолвились, — рассмеялся Иван. — Ладно, давай. Я сегодня угощаю, — он полез по карманам в поисках денег.
В это мгновение во двор въехали два милицейских “Уазика”. Они покатили по дороге. Один из них на мгновение замер у третьего подъезда, потом с урчанием влез на паребрик, направился в сторону детской площадки.
— Менты! — первым заметил “Уазики” Миша.
— Ну и что! — усмехнулся Иван. — Мы ничего плохо пока что не делаем.
“Уазик” затормозил рядом с качелями, из него выскочили четверо вооруженных автоматами милиционеров, бросились к Ивану с Мишей. Иван первым оказался на земле с заведенными назад руками. Миша сорвался и побежал. Один из милиционеров догнал его, подсек подножкой. Миша кубарем покатился по гравию. В следующее мгновение на его запястьях защелкнулись наручники.
— Эй, братаны, за что? — заорал Иван, морщась от боли.
— Мы тебе не братаны, говнюк! За машинку сожженную, за пацаненка в реанимации! — объяснил ему мент, двинув носком ботинка в бок. — Теперь мы вас, ребята, надолго закроем! Похлебаете баланды, покукарекаете “петушками”!