Житков Андрей. Супермаркет

   Домой он приехал возбужденный, принял ванну с успокаивающим настоем трав, но так и не заснул. Через три часа надо было тащиться назад на работу.
   Евгений Викторович вырулил на широкую оживленную улицу, не торопясь, поехал по крайней правой полосе, боясь заснуть за рулем. Впереди резко затормозила “Ауди” с номерами, покрытыми густым слоем пыли. Евгений Викторович нажал на тормоз. Дремотное состояние тут же улетучилось. Евгений Викторович высунулся в окно, чтобы простыми русскими словами сказать водителю “Ауди” все, что он думает по поводу подобной езды, но не успел — из стоящей впереди машины выбрались двое. По их массивным шеям Евгений Викторович сразу определил род их занятий. Он понял, что удирать поздно — придется разговаривать.
   — Слушай, начальник, базар есть, — сказал один из “быков”, наклоняясь к окошку.
   — Вы чьи? — осторожно поинтересовался заместитель директора.
   — Мы — ничьи, мы — сами по себе, — сказал “бык.”
   — Тогда вы лучше обо всем с Моргуном поговорите, — посоветовал парням Евгений Викторович. — Он вам все растолкует.
   — Знаем мы все про Моргуна — хороший человек, — кивнул “бык”. — Нам он ни к чему. С тобой побазарить надо. Душевный разговор получиться может.
   — Ребята, я вас не знаю, поэтому боюсь, — откровенно признался Евгений Викторович.
   — Ладно, отвали! — приказал своему напарнику “бык”. Второй парень сел назад в “Ауди”. “Бык” обошел машину, Евгений Викторович открыл ему переднюю дверцу, парень плюхнулся на сиденье рядом с замом. Машина дрогнула. “Килограммов сто двадцать, наверное,”— подумал Евгений Викторович.
   Если честно, он вовсе не боялся этих “ничьих” “быков”, и не потому, что не был трусом — как раз трусости в нем было предостаточно, — а потому, что прекрасно знал, что “наехать” на него никто не сможет, разве что Моргун когда-нибудь отвернется. Ну, так они с Моргуном давние “кореша”, сопливыми пацанами во дворе в войнушку играли…
   — В общем, развести одно дело надо, начальник, — сказал “бык”.
   — Какое дело? — поинтересовался Евгений Викторович.
   — На тебя Дохаев “баллоны катит”, будто ты ему денег за товар задолжал.
   — Я? Дохаеву? — удивился Евгений Викторович. — Я с ним за весь товар сполна рассчитался.
   — Он говорит — нет. На складе у него твой товар, ты заказал, а теперь брать не хочешь.
   — Ах, на складе, — усмехнулся Евгений Викторович. — Тогда все понятно.
   — Ну, как поступим? Сам ситуацию разрулишь или кого из людей Моргуна пошлешь? — спросил “бык”.
   — А что, сам Дохаев побоялся со мной встретиться?
   — Дел у него очень много. Он к нам за помощью обратился, — объяснил “бык”.
   Евгений Викторович задумался. Дохаев жадный — это понятно. “Черный” нал ему как воздух нужен. Иначе зачем нужен был бы такой склад? Через банк работать — прибыли чуть. Но к людям Моргуна обращаться нельзя, потому что у Евгения Викторовича свой личный интерес имеется. Погорячился он с этим оптовиком. Не продумал. Сам пожадничал.
   — Сам разрулю, — кивнул Евгений Викторович. — Только сейчас не могу. Чуть позже. Тут у меня неприятности с ОБЭПОм. С ним разберусь, тогда возьму свой товар со склада.
   — А если мы твои “неприятности” проверим? — спросил “бык”.
   — Это — пожалуйста, — пожал плечами Евгений Викторович. — Только зачем мне врать? Так своему Дохаеву и передайте.
   — Ну, смотри… — “бык” выбрался из машины, зашагал к “Ауди”. Евгений Викторович смотрел ему вслед.
   “Ауди” отъехала от тротуара. Евгений Викторович облегченно вздохнул. Ну, Дохаев, вот идиот! Даром что башка большая! Неужели некому было товар спихнуть? На принцип пошел. Устные договоренности вспомнил! Ну, ладно, теперь-то он навсегда в “черном” списке, никто из крупных магазинов у него даже заплесневелой ириски не возьмет! Может, ребятам из ОБЭПа помочь с “левым” оптовым складом? Нет-нет, это было слишком рискованно, слишком явно — все карты на виду. Дохаев сразу все в одну ниточку свяжет и молчать, конечно, не станет. Сам себя накажешь. Видимо, все-таки придется у него последний раз товар взять. Но только потом…
   Мысли заместителя директора супермаркета Евгения Викторовича и директора оптового склада Дохаева иногда походили друг на друга как однояйцовые близнецы, особенно, когда дело касалось “наказания” зарвавшегося партнера.
   Иван сидел на скамейке, курил и наблюдал за воротами проходной заднего двора супермаркета. Ему мешали пацаны лет десяти, которые крутились неподалеку от скамейки. Они шумно спорили по поводу какой-то “военной” игры в стиле “Бэтмана” или “Синдбада”. В конце концов, Иван не выдержал ора и грозно цыкнул на пацанов. Они убежали. Отвлекшись, он не заметил, выехавшей из ворот машины Кулакова. Увидел ее тогда, когда машина уже выворачивала со двора на улицу. Хотел броситься наперерез, и уже, было, побежал, но вдруг замер, как вкопанный — рядом с Кулаковым сидела какая-то черноволосая девушка. Солнце светило в лобовое стекло “Фольксвагена”, и девушка была в темных очках, так что лица ее он разглядеть не сумел. Иван решил, что рядом с Кулаковым Анька, и в груди стало неприятно холодно от ревности и злобы.
   Кулаков сунул в магнитофон кассету, подмигнул молоденькой продавщице из парфюмерного отдела. Из динамиков заструилась мягкая романтическая мелодия.
   — Ну как, Анжела, нравится?
   Анжела хихикнула.
   — Отстой. У тебя ничего позабористей нет, чтобы оторваться? — на вид девушке было лет девятнадцать. На ней была короткая кожаная куртка, туфли с тупыми скошенными носками, легкая блузка. Пиджак с блестками девушка сняла и положила себе на колени.
   — Позабористей? — усмехнулся Кулаков. — Покопайся там в бардачке.
   Анжела начала перебирать кассеты.
   — Ну что, куда прокатимся? — спросил Кулаков.
   — Я в ресторан хочу, — сказала Анжела, — чтобы там музыка была.
   — Ну что ж, это можно, — кивнул Кулаков. — А потом поедем в одно уютное местечко…
   — Трахаться, — хихикнув, подсказала Анжела. — Только учти: без “резины” я не буду.
   — Анжела, не будь такой вульгарной! — погрозил ей пальцем Кулаков. — Тебе не идет!
   — Сам ты…! Нечего баб в подсобках зажимать! — рассмеялась Анжела. -По-человечески все можно сделать. С комфортом и безопасно, — добавила она.

“Паркер” с золотым пером

   Анька соскочила с кровати и, топая босыми ногами, понеслась к туалету. Она распахнула дверь, склонилась над унитазом. Ее вырвало. Анька спустила воду, оперлась рукой о стену. Тошнота не проходила, а, кроме того, сильно кружилась голова. Она опустилась на унитаз, отерла тыльной стороной ладони рот. Волосы прилипли к мокрому от пота лбу.
   В проеме появилась заспанная Нина Владимировна.
   — Анька, ты чего? — спросила она встревоженно. — Тебе плохо?
   — Ой, нехорошо. Тошнит, — вздохнула Анька, посмотрев на мать страдальческим взглядом.
   — Тошнит? Ну-ка, пойдем! — Нина Владимировна помогла дочери подняться, обхватила ее за талию, повела в комнату, уложила в кровать, коснулась лба. — Мокрая вон вся. У тебя когда последний раз дела были?
   — Какие дела? — спросила Анька, испуганно глядя на мать.
   — Сама знаешь — какие! — грозно сказала Нина Владимировна.
   — Не было, — вздохнула дочь.
   — А, ну, поздравляю тебя, доченька с первой беременностью. Замечательно просто -в шестнадцать неполных лет!
   — Мам, да не придумывай ты! Отравилась я. Мы вчера в кафе курицу ели, вот и это… Несвежая, видимо.
   — Ну-ну, кому другому рассказывай — курицу! Матери-то не надо врать! Думаешь, у меня такого не было? С первых дней. Дикий токсикоз. В обмороки падала. Отец твой боялся одну на улицу отпустить. Где-нибудь да обязательно завалюсь. Так что ты — моя дочь. И все прелести этой жизни тебе еще предстоит испытать. Ну, и кто он, этот козел?
   — Никто! — Анька отвернулась к стене.
   — Ванька? — спросила мать.
   — Нет, не Ванька.
   — Вот шалава, а! — вздохнула Нина Владимировна. — Уже и не Ванька у нее! Ведь учат вас с малолетства, “Плэйбои” она читает, эротику глядит, а предохраняться не научилась!
   — Мам, заткнись! Я аборт сделаю, — сказала Анька, глядя на косоглазого кролика.
   — Угу, сделаешь ты! Я тебе сейчас сделаю! Хочешь на всю жизнь пустобрюхой остаться? — закричала Нина Владимировна. — Во-первых, без разрешения матери ни черта ты не сделаешь, а во-вторых…, только попробуй! Своими руками удавлю, шалаву!
   Анька уткнулась в подушку и заревела.
   — Мам, ну почему так, почему? Что я такого сделала? Почему ты меня не любишь?
   — Ну-ка, прекрати выть! — прикрикнула на дочь Нина Владимировна. — Раньше надо было думать, когда с мужиком ложилась! Люблю я тебя, дуру беспутную, а потому ничего с тобой сделать не дам! Для твоего же блага. Выносишь, выкормишь. Вместе воспитывать будем. Сама, в конце концов, воспитаю! Может, пацан родится. Будет в доме хоть один мужик. А то с девками одна беда — сама видишь!
   Анька села в кровати, крепко обняла мать. Из ее глаз катились крупные слезы.
   — Мужик твой знает?
   — Нет, — всхлипнула Анька, утирая пальцем нос. — Нету у меня его.
   — А, ну понятно! Козлячья порода! Все они такие. Видать, на роду нам с тобой написано в одиночках ходить. Ой, что я говорю! Дура старая! Какие, Анюта, твои годы, все у тебя еще будет, и муж, и детки, семья хорошая, дружная, и дом — полная чаша. А ребеночка можно на мое имя записать, будто он тебе братик или сестричка, чтобы у мужиков потом лишних вопрос не возникало. А если уж полюбит…
   — Думаешь?
   — Будет, Анька, все будет!
   Мать и дочь сидели на кровати, обнявшись, плакали, и было им так хорошо и уютно, как никогда.
   Раздался звонок в дверь. Нина Владимировна посмотрела на будильник, стрелки которого показывали третий час ночи, и нахмурилась.
   — Кого еще черт принес! У нас все дома! — она помедлила немного, звонок повторился. Нина Владимировна пошла открывать.
   Она посмотрела в глазок. На лестничной площадке стоял Валерик собственной персоной. Нина Владимировна вздохнула и щелкнула замком.
   — Здравствуй, Нинуль, — пьяно улыбнулся Валерик, вваливаясь в прихожую.
   — А, явился — не запылился! — сказала Нина Владимировна. — Ну, и где мы шлялись, интересно знать?
   — Нинуль, извини, банкет, понимаешь! Начальник докторскую защитил, ну вот и… Помнишь, я тебе про него рассказывал? Семен Арнольдович, — Валерик заглянул в Анькину комнату. — Анюта, не спишь? Лови апельсинчик! — он швырнул апельсин на Анькину кровать.
   — Спасибо, — буркнула Анька.
   — Валерик, ты куда это в своих грязных ботинках поперся? — грозно окликнула его Нина Владимировна.
   — Щас-щас, — Валерик вернулся в прихожую. — А это тебе Нина, — он вытащил из портфеля банан и протянул Нине Владимировне, хихикнув.
   — Ты сюда зачем пьяный пришел? — спросила Нина Владимировна, не собираясь брать банан.
   — Как… зачем? — искренне удивился Валерик. — Ты ведь у меня любимая женщина, можно сказать.
   — А можно и не говорить! У меня дочь малолетняя, шестнадцати еще нет, а ты врываешься в пьяном виде к ней в спальню… И потом, что за манеры! Ни позвонит, ни предупредит, заявился, будто здесь его, как манны небесной, ждут! На банкете-то у Семена Арнольдовича ни одной шлюхи не нашлось? Или уже не котируешься?
   — Нин, ну что ты на меня собак спустила! Я, можно сказать, летел на крыльях любви, а ты… — Валерик потянулся к Нине Владмировне, чтобы ее поцеловать, но она отстранилась. Только сейчас Валерик заметил, что у Нины Владимировны красные глаза. — Ты плакала?
   — Смеялась. Тебя это не касается. В общем, давай-ка, милый, иди к своей стерве, на банкет — куда хочешь! И забудь сюда дорогу! А то повадился.
   — Нин, ты что? Ни с того, ни с сего. Так с мужиками нельзя обращаться! У нас нервная структура хрупкая. Я ведь и заболеть могу.
   — Да хоть бы и сдох! Не велика потеря, — сказала Нина Владимировна. Давай-ка, давай-ка! — она стала напирать на Валерика, подталкивая его к входной двери.
   — Ниночка, ну прости, дурака! — как-то по-детски захныкал Валерик. — Некогда было. С работой закрутился. До ночи на испытаниях сидел. Что же меня теперь…?
   — Телефон набрать трудно было? Объяснить все! Давай-давай! — Нина Владимировна вытолкала Валерика за дверь и захлопнула ее перед его носом.
   — Нина, у меня на машину денег нет, третий час уже! — сказал Валерик, припав к двери.
   — Раньше надо было думать, когда перся! Альфонс несчастный, — вздохнула Нина Владимировна. — Пешочком дойдешь.
   Анька сидела на кровати и ела апельсин. Вошла Нина Владимировна.
   — Выгнала? — спросила Анька, протягивая матери дольку.
   — Выгнала, — вздохнула Нина Владимировна.
   — Потом жалеть будешь, — сказала Анька.
   — Может, и буду, — Нина Владимировна опустилась на краешек кровати.
   — Тогда иди догони, чтобы потом не жалеть, — посоветовала Анька.
   — Гордость надо иметь, Анюта. Что ж я его выставила, а теперь буду по улицам гоняться?
   — Ну, не знаю, — пожала плечами Анька. — Я думала, ты его любишь. Ничего вообще-то мужик. Безбашенный только. Да и денег не зарабатывает. Так, для разводу.
   Нина Владимировна рассмеялась над Анькиными словами.
   — Слушай, на чем же он доедет, а? Денег-то у него нет, — она вдруг вскочила, выбежала в прихожую, надела на ноги босоножки и, как была, в халате с оторванной нижней пуговицей, побежала догонять несчастного Валерика.
   С утра у кассирш супермаркета была настоящая нервотрепка. Их собрал Евгений Викторович и сказал, что в кассовых аппаратах обнаружился какой-то дефект, который следует немедленно исправить, иначе может произойти сбой, и мониторы будут показывать не те цены. Для исправления дефекта якобы приехал специалист по кассовым аппаратам. Специалист этот — безусый и довольно наглый юнец — тут же заявил, чтоб никто над его душой не стоял, когда он будет копаться в аппаратах. А как не стоять, если в кассе уже выручки тысячи на три? А если у “специалиста” руки загребущие? Потом с магазином не рассчитаешься! Однако Евгений Викторович взял сторону юнца и даже прикрикнул на кассирш, чтобы они не мешались.
   Дос по очереди вскрывал кассы, копался в аппаратах и извлекал из них какие-то черные коробочки с проводками. С каждой кассой возился он минут по пятнадцать, по двадцать, не давая работать. Кассирши нервничали и злились, Дос не торопился. Он хорошо знал свое дело.
   Алиса набрала код на двери подъезда, послышался писк. Она втащила в подъезд тяжелые пакеты, вызвала лифт.
   На лестничной площадке девушку поджидал посыльный с кенгуру на кепке. В руках у него был полиэтиленовый пакет и ветка орхидеи в упаковке.
   — Здрасьте, — широко улыбнулся ей парень. — Я снова к вам, милая девушка.
   — Давно ждете? — поинтересовалась Алиса.
   — Минут сорок, — вздохнул посыльный. — Снова ваш инкогнито.
   — Появлялся? — Алиса открыла дверь своим ключом. — Как он?
   — Нет, не появлялся. Приходил какой-то пацан, передал пакет и орхидею. Девушка, можно я к вам зайду на минутку?
   — Это еще зачем? — нахмурилась Алиса, подозрительно глянув на посыльного.
   — Извините, конечно… — засмущался посыльный, — Пока вас ждал, захотел в одно место.
   — А! Конечно, конечно, — улыбнулась Алиса. — Проходите, — она впустила парня в прихожую, включила свет в туалете. — Вот сюда.
   Посыльный положил пакет и цветы на тумбочку, скрылся за дверью туалета. Алиса открыла пакет. В нем оказались две коробочки и комплект французского нижнего белья. Алиса унесла пакет в спальню, вскрыла упаковку с бельем. Белье было черное, кружевное, шикарное. В таком только “ВИП”— мужиков соблазнять.
   Алиса прислушалась. Посыльный открыл воду в ванной. “Довольно наглый тип, — подумала она. — Сообщить на фирму, что он по туалетам клиенток ходит, и выкинут к чертям!”
   Парень заглянул в спальню, когда Алиса разглядывала трусики.
   — Ух ты! — восхищенно произнес он, краснея. — У вашего инкогнито классный вкус!
   — Это у меня классный вкус! — отпарировала Алиса.
   Парень мял в руках свою фирменную кепку. Его густые пепельные волосы стояли торчком, и Алисе вдруг захотелось их причесать. Она сама не знала, почему возникло такое желание. Но оно было таким острым…
   — Ну, я пошел. Закройте за мной дверь, — сказал посыльный.
   — Подождите. Нельзя же ходить таким лохматым, — Алиса взял с туалетного столика массажную щетку, приблизилась к парню, провела по его волосам. — Какие у вас волосы непослушные. Наверное, вы упрямый, как осел.
   — Есть немного, — еще больше смутился посыльный. Он обнял ее за талию, притянул к себе.
   Алиса не сопротивлялась. Посыльный неловко ткнулся в ее губы. “Боже, что скажет Владимир Генрихович! — подумала Алиса, сама целуя парня. — Ничего не скажет, потому что я ему ничего не скажу,”— успокоила она себя. Алиса крепко обняла посыльного.
   — Какой ты наглый! — томно сказала Алиса между поцелуями.
   — Есть немного, — повторил парень.
   Он стал наступать на нее, Она попятилась, с визгом упала на кровать. Парень навалился на нее, попытался расстегнуть молнию на юбке, стал целовать ее грудь через блузку.
   “В грязных кроссовках на чистую постель! — думала Алиса, закрыв глаза. — Надо бы ему об этом сказать!” Но сказать она уже ничего не могла, потому что желание что-либо говорить прошло…
   На полу валялись кроссовки, брюки, рубаха, фирменная кепка с кенгуру. Алиса лежала под одеялом, положив посыльному голову на грудь. Парень гладил ее по волосам и целовал в макушку. Звали его Кириллом. Алисе почему-то было хорошо, как никогда.
   — Должен тебе признаться, ты у меня первая за всю мою недолгую жизнь, — прошептал посыльный.
   — Врешь, — улыбнулась Алиса.
   — Честное слово, — посыльный вздохнул. — Первая и единственная. Мне так хорошо с тобой!
   — Ну что ж, приятно, если так. Мне тоже хорошо, — Алиса поцеловала его грудь. — Мы не должны больше встречаться. У меня есть мужчина, и он не хочет меня ни с кем делить.
   — Кто он? — с ревнивыми нотками в голосе спросил посыльный.
   — Директор супермаркета.
   — А, ну все понятно! — разочарованно протянул парень. — В этом мире всем правят деньги. Девушкам не нужны нищие посыльные. Старикашка, поди?
   — Нет, не старикашка. Ему тридцать шесть, жена, двое детей. Нормальный мужик. Не без тараканов в голове, конечно. Мне он дорог.
   — Алиса, брось его, а! Давай будем вместе. Я бизнесом займусь. У меня брат кетчупом торгует. Давно к себе звал. Вот увидишь, я раскручусь и буду богатым, как Крез.
   Алиса рассмеялась. — Не болтай ерунды! Ты же сам не веришь в то, что говоришь. Все равно ничего не получится. Ты себе подыщешь молоденькую, красивую. О ней и заботься, а мамочкой я тебе быть не хочу.
   — Ну, зачем сразу мамочкой? — обиделся посыльный. — Я с семнадцати лет самостоятельный.
   Раздался телефонный звонок. Алиса поискала глазами трубку, поднялась, взяла ее с туалетного столика, снова улеглась в кровать. Она строго посмотрела на посыльного и приложила указательный палец к губам.
   — Алло?
   — Вам доставили подарки? — поинтересовался бархатный приятный голос.
   — А, это вы! — усмехнулась Алиса. — Хорошо, что не позвонили пятью минутами раньше.
   — Не застал бы? — спросил мужчина на другом конце провода.
   — Нет, не застали, — сказала Алиса. — Послушайте, зачем вам? Мне уже все это становится неприятным, я чувствую, будто что-то вам должна. Давайте сделаем так: я отдам вещи посыльному, а вы мне больше не звоните и ничего не присылайте. У меня муж очень ревнивый.
   — Алиса, во-первых, ревнивого мужа у вас нет, во-вторых, не принимать подарки поклонника — это “моветон”, в-третьих, мне ровным счетом ничего от вас не надо, и у вас не может быть каких-либо обязательств по отношению ко мне. Вы никому ничего не должны, — отозвался мужчина. — Кстати, в этот раз подарок не только для вас, но и для Владимира Генриховича.
   Алиса вздрогнула. Ну да, конечно, этот инкогнито сначала все про нее разузнал. Не просто так! Ему что-то нужно от Володи.
   — Я искренний поклонник его талантов. Он отличный руководитель, прекрасно разбирается в торговом деле. Вы оба мне очень симпатичны, и я очень хотел бы, чтобы все у вас было хорошо.
   — Вы извращенец? Вам нравится смотреть на чужое счастье? — спросила Алиса с вызовом.
   — Нет, я не извращенец, я ваш друг, — вздохнул незнакомец. — Искренний и преданный друг. В общем, “Паркер” вы ему подарите от своего имени. У него, кажется, на будущей неделе день рождения?
   — Кажется. А почему бы вам самому не передать ему подарок? Раз вы ему друг?
   — Это неудобно. У нас другие отношения, и он может воспринять подарок как взятку.
   “А, ну теперь все встало на свои места!” — подумала Алиса. Ею хотят воспользоваться для того, чтобы сделать свои дела с Владимиром Генриховичем.
   — Слушайте меня внимательно, вы, искренний и преданный друг! Подарки ваши я верну посыльному, а вы мне больше не звоните и ничего не присылайте. Все равно дверь не открою! А будете настырничать, обращусь куда надо!
   — Это необдуманный поступок, Алиса, — вздохнула трубка. — Зря вы так! Я хочу вам добра. Вам и Владимиру Генриховичу.
   Алиса швырнула трубку на кровать.
   — Инкогнито звонил? — ревниво поинтересовался Кирилл.
   — Козел! А я ничего понять не могу: подарки какие-то, ничего от меня не надо! А он, оказывается, под Володю клинья подбивает.
   — Правильно-правильно, с самого начала не надо было никаких подарков брать, — кивнул посыльный.
   — Да ты-то молчи! — рассердилась на него Алиса. — Не знает даже, кто мне эти гребаные подарки присылает! Инкогнито! Все заберешь и отнесешь на фирму. Телефон-то его есть?
   Посыльный пожал плечами. — Мне про телефон ничего не говорили.
   — В общем, пускай все забирает. Вставай давай, у меня еще дел по горло, — Алиса поднялась сама, направилась в ванную. Посыльный восхищенно смотрел на ее голую спину.
   Он вскочил, бросился следом за Алисой в ванную. Послышался визг, треск обрываемой занавески, потом раздался звонкий Алисин смех. В ванной включили душ.
   Снова зазвонил телефон. Он звонил настойчиво, долго, но никто так и не подошел.
   Был конец рабочего дня. Покупателей было немного. Народ уже затоварился и рассосался по домам. Кассирши собирались “снимать” кассы. Делали они, обычно, это по очереди, чтобы не было толкучки.
   К стеклянным дверям супермаркета подкатило несколько “легковушек”, из них выбрались люди в штатском. Их было человек пятнадцать. В руках у людей были папки, кейсы, портфели. Люди вереницей зашли в магазин.
   В это же время с задней стороны супермаркета к проходной подкатил “Урал” с зарешеченными окнами. На проходную вошли вооруженные автоматами люди в “камуфляже”, сунули под нос охраннику удостоверения Отдела по борьбе с экономическими преступлениями.
   — Ребята, мне о вас надо начальству сообщить, — потянулся к телефонной трубке испуганный охранник.
   — Только вздумай! — угрожающе произнес один из “обэповцев”. — Открывай ворота, а то сейчас разнесем тут все нахрен!
   Охранник надавил на кнопку, ворота открылись, и “Урал” въехал во двор.
   Один из “обэповцев” остался на проходной, другие устремились следом за машиной. Все, кто был в “Урале”, повыскакивали из него, побежали по пандусу, ворвались на склады, в цеха, в подсобки.
   Люди в штатском почти одновременно подошли ко всем кассам супермаркета.
   — Кто-нибудь, пригласите, пожалуйста, директора, — попросил один из них, видимо, главный, показывая кассиру удостоверение.
   — Директор сейчас в Серпухове, — пролепетала кассирша.
   — Значит, заместителя пригласите, — кивнул “обэповец”.
   — Анастасия Андреевна, здесь ОБЭП, — крикнула кассирша срывающимся голосом. — Евгений Викторович нужен.
   Анастасия Андреевна бегом устремилась к дверям зам. директора. Скоро появился Евгений Викторович. Он был на удивление спокоен и даже издали улыбнулся “обэповцу”.
   — В чем дело? — поинтересовался он, внимательно изучив предъявленное удостоверение.
   — К нам поступили сведения, что через ваш магазин проходят большие партии неучтенного товара, — начал “обэповец”, он полез в папку, вынул из нее бумаги. — Вот постановление прокуратуры о проведении тотальной проверки в вверенном вам учреждении, так сказать.
   Евгений Викторович изучил бумаги.
   — Что вы собираетесь искать? — поинтересовался он у “обэповца”.
   — Вы и сами знаете, — усмехнулся “обэповец”. — Неучтенный товар, который по бумагам не проходит, “черный” нал. Поэтому сейчас мы одновременно “снимем” все кассы, опечатаем склады и займемся проверкой бухгалтерии.
   — Я так понимаю, это до утра, — вздохнул Евгений Викторович.
   — Боюсь — подольше, чем до утра, — покачал головой “обэповец”. — Пока все не проверим… Давайте будем кассы снимать. Миша, проверь аппараты на наличие “жучков”.
   — Что еще за “жучки”? — нахмурился Евгений Викторович.
   — Компьютерные, — объяснил “обэповец”, чтобы “черные” деньги через кассу не проводить, — ехидно посмотрел на заместителя директора. — Скажете, у вас их нет?
   Серафима Дмитриевна тихо сидела в своем кабинете за калькулятором, что-то считала. Она то и дело ошибалась, путалась, цифры черными блохами скакали в глазах. Серафима знала, что так нельзя, что нужно взять себя в руки, собраться, иначе она тут такого насчитает…! Но не могла, не получалось: расплывающаяся кровавая лужа, здоровый парень, тихо умирающий на заднем сидении автомобиля, гадкие слова его напарника “Трахнись с кем-нибудь. Забудь!” — все никак не шли из головы. Ужасные воспоминания все крутились и крутились, не давая работать.