Зингер Джун. Любовницы президента

   — Освободите ровно в одиннадцать послезавтра. Больше ничего не желаете?
   — Что вы имеете в виду? — Портье хитро прищурился:
   — Ну, знаете… что, по-вашему, растет на городских газонах?
   — Вы намекаете на травку?
   — Вот именно.
   Д’Арси снова достала бумажник:
   — Сколько с меня?
   Когда на следующий день Д’Арси в одиннадцать часов утра пришла в отель «Либерти», нагруженная разными пакетами, портье ехидно заметил:
   — Вы, кажется, собирались въехать в двенадцать? Рановато пришли, я не могу пустить вас.
   — А может, сделаете для меня исключение? Я ведь освобожу номер раньше оговоренного срока.
   — Так я и думал, — улыбнулся портье.
   Д’Арси достала из бумажного пакета фрукты, вытерла их до блеска и положила в ярко-голубую вазу, которую купила накануне. Два яблока, две груши, два банана, два апельсина… Как жаль, что не удалось купить виноград. Ведь виноград — плод влюбленных. Она могла бы постепенно отрывать виноградины от грозди и кормить Реда — класть ягоды ему прямо в рот, когда он будет лежать на постели, похожий на античного императора — нагой и прекрасный. Да, он будет императором, а она — нагой и обворожительной соблазнительницей…
   Д’Арси открыла коробку шоколадных конфет и поставила ее на тумбочку возле кровати, с трудом удерживая желание съесть хотя бы одну. Ей хотелось, чтобы и конфеты были как можно лучше. Еще она купила бутылку шампанского, которая стоила всего два доллара сорок девять центов. Д’Арси удивилась, что бывает такое дешевое шампанское. Но как остудить его? Она не осмелилась идти к портье и спросить, нет ли у него льда и серебряного ведерка. Можно было обойтись без всего этого. Д’Арси пошла в ванную и открыла кран холодной воды.
   Струя была ледяной — так она и подумала, — шампанское будет холодным!
   Вернувшись в комнату, она развернула оберточную бумагу и поставила в зеленую стеклянную вазу — тоже купленную накануне — букетик недорогих цветов. Конечно, ей хотелось купить алые розы — символ любви, но денег было в обрез… К тому же эта зеленая ваза стоила целых три доллара. Д’Арси собиралась на следующий день отправиться домой во Флориду, и Франческа решила не высылать ей на этой неделе очередной чек.
   Но эта вынужденная бережливость, когда каждый цент был на счету, даже нравилась Д’Арси — она придавала их встрече с Редом какой-то особый романтизм. Они становились похожи на двух бедных влюбленных, целующихся в скромной комнатке на мансарде и отказавшихся от всех благ мира во имя любви.
   Д’Арси зажгла ароматическую палочку под названием «Сладость ночи». Какой удивительный запах, подумала она, запах страсти и вожделения… Затем разделась и встала под душ.
   Стоя под струями теплой воды, она напевала под нос услышанную недавно песенку про любовь и тщательно намыливала свое тело — тело, которое вскоре покроет ласками Ред.
   Ред опаздывал, и Д’Арси пережила десять, пятнадцать минут настоящего ада. Где он? Может быть, его сбила машина? Или, наоборот, он сам на машине врезался в телеграфный столб, спеша на свидание с ней?
   Наконец в дверь постучали. Д’Арси бросилась к двери и настежь распахнула ее…
   Дежурная улыбка исчезла с губ Реда, когда он увидел на пороге Д’Арси. Она была совершенно голая, мокрые волосы мягкой волной ниспадали на по-прежнему прекрасную грудь.
   Прежде чем войти в нее, Ред на какое-то мгновение отодвинулся и спросил:
   — Ты предохраняешься? — Он привык иметь дело с опытными женщинами и не взял с собой презерватив.
   — Да! Да! Конечно! — прошептала Д’Арси, не в силах больше ждать.
   В этот миг Ред понял, что Д’Арси — девственница. Вдруг она солгала? Может быть, она не предохранялась? Но у него не было сил размышлять — Д’Арси страстно привлекла его и впустила в себя…
   Когда все было кончено, Ред проговорил:
   — Это у тебя впервые?
   — Да! — ответила Д’Арси, радуясь, что ей удалось сберечь свою чистоту для любимого. — Ты доволен?
   Она не сомневалась, что ответ будет положительным: ведь во всех книгах, которые она читала, мужчина всегда радовался, когда возлюбленная оказывалась девственницей, когда он был у нее первым.
   — Да, конечно, — ответил Ред. — Но ведь ты сказала… сказала, что предохраняешься. Как?
   — Черт возьми, Ред, ты что, ни разу не слышал о противозачаточных пилюлях?
   Ну конечно, пилюли! Хотя в его голове не укладывалось, зачем девственнице глотать эти пилюли… Женщины, принимавшие эту гадость, часто жаловались, что от таблеток болит голова, что от них толстеют. А Д’Арси была более чем изящна. Что-то здесь было не так.
   Д’Арси прервала размышления Реда. Она встала с постели и, протянув руку, сказала:
   — Пойдем вместе в душ. Сначала я тебя помою, а потом ты меня.
   Он улыбнулся и последовал за Д’Арси. В этот день Ред испытал совершенно новые ощущения. Ему нравилось заниматься любовью с опытными женщинами, такими, как Барбара Беддингс: они многое умели, сами могли кое-чему научить. Но в них не было свежести, того любовного порыва, которые подарила ему Д’Арси. Кроме того, Реду нравилось осознавать, что любящая его девушка не замужем и никому, кроме него самого, не принадлежит — не надо бояться, что неожиданно нагрянет муж, что появятся нежелательные свидетели. Можно было спокойно лежать в объятиях подруги, посасывая в промежутках между ласками леденцы…
   С Барбарой все было не так: «Прошу тебя, Ред, поскорее! У нас нет на это времени! Поторопись, мне надо через час быть дома!»
   Когда наступили сумерки, Реда осенило еще одно открытие: Барбара и женщины, вроде нее, занимаясь любовью, все время что-то требовали для себя. Казалось, всеми своими действиями, даже ласками, они говорили: «Я! Я! Мне!» Это был самый настоящий эгоизм, облаченный в одежду притворной любви. С Д’Арси все было наоборот — ее уста, ее сердце, ее тело говорили только одно: «Ты… Ты… Только ты!» Те женщины стремились, найти и взять свое, Д’Арси хотела отдать…
   Когда Ред вышел из отеля «Либерти», было около шести вечера. Стемнело. Обычно в такое время окрестности Гарвард-сквера были тихи и безлюдны, но сегодня на улицах царило необычное оживление. Ред поспешил к своей машине, включил радио и понял, в чем дело — убит президент. Вот уже несколько часов Кеннеди не было в живых — сердце президента перестало биться примерно в то же самое время, когда Ред упал в объятия Д’Арси…
   Через много лет, когда в одной компании он пытался припомнить, чем именно он занимался в тот час, когда был убит Джон Кеннеди, Ред почувствовал себя крайне неловко: в его памяти пронесся этот пасмурный день, Гарвард-сквер, отель «Либерти», Д’Арси, отдавшая ему свою невинность…
   Наверное, Джудит не поймет, почему в этот исторический момент сын не находится рядом с ней, подумал Ред. Возможно, она страшно разозлится, но ничего, со временем все утрясется. Эбби ее успокоит. Эбби поистине удавалось очень многое, она служила буфером между Редом и разгневанной Джудит. И за это Ред был ей очень благодарен.
   Ред обещал прийти на следующий день ровно в четыре. Конечно, этот мерзкий портье станет требовать деньги вперед, а Д’Арси была на мели. Надо было где-то раздобыть деньги. У нее оставался один-единственный выход — сдать авиабилет. Тогда она сможет не только заплатить за гостиницу, но еще и сходить по магазинам купить фрукты — виноград и что-нибудь более экзотическое, например инжир. Она купит духи, много духов, чтобы опрыскать ими свое тело, простыни, всю комнату! Она сможет превратить этот дешевый обшарпанный гостиничный номер в райские кущи!
   К десяти вечера терпение Фрэнки иссякло: она подошла к телефону и набрала номер общежития, в котором жила Д’Арси. На том конце провода никто не ответил. Должно быть, Франческа ждала не больше пяти минут, но ей показалось, что прошла целая вечность.
   — Наверное, что-то случилось, — встревоженно проговорила она. — Никто не подходит к телефону.
   — Подумаешь! — отозвался Билл. — В общежитии не завели еще особых дежурных на телефоне. Наверное, все смотрят телевизор. Как, впрочем, и все нормальные американцы.
   — Но должен же кто-то сидеть у телефона! — не успокаивалась Фрэнки.
   — Сегодня особенный день, сегодня никто никому ничего не должен.
   Наконец Фрэнки дозвонилась до общежития — к телефону подошла какая-то девушка.
   — Д’Арси Шеридан? Минуточку, сейчас посмотрю. Через несколько минут она вернулась и сообщила, что не может ее найти.
   — А где она? — спросила Франческа, не осознавая всю бессмысленность этого вопроса.
   — Не знаю, — ответила девушка. — Сегодня убили президента.
   Должно быть, она считала, что это событие столь коренным образом меняет все устоявшиеся правила, что само по себе является ответом на любые вопросы.

III

   Проснувшись на следующее утро, Д’Арси долго не могла понять, что происходит. На душе стало тревожно: который час? Надо было расплатиться с портье до одиннадцати. Она взглянула на часы: они стояли, стрелки показывали без двадцати три. Быстро оделась и побежала вниз. Портье на месте не было, а стенные часы показывали без пяти восемь. Она выбежала на улицу, не обращая внимания на холодную и пасмурную погоду. Улицы показались непривычно пустыми, а на Гарвард-сквере не было обычной для субботнего утра суеты.
   Д’Арси достала из ящика стола авиабилет и наклонилась над кроватью соседки по комнате. Лесли крепко спала, и ей пришлось долго трясти ее за плечо.
   — Ну что тебе надо? — сонно бормотала Лесли. — Я легла спать в четыре утра.
   — Дай взаймы немного денег, мне не хватает, чтобы доехать до аэропорта. Как только вернусь из Флориды после Дня благодарения — верну.
   — Возьми в сумке. Желаю счастливого Дня благодарения, если в этом году он вообще может быть счастливым, — Лесли отвернулась к стенке и заснула.
   — Спасибо, — машинально произнесла Д’Арси, не понимая, о чем идет речь. Несомненно, она будет счастлива именно в этот день! А что имела в виду Лесли?
   Д’Арси влетела в гостиницу и попросила ошарашенного портье принять плату на неделю вперед. Ему это предложение явно не понравилось.
   — Вы, кажется, ошиблись адресом. Здесь не общежитие для отчисленных за неуспеваемость студентов!
   Колкость этого грубияна не испортила прекрасного настроения, и она побежала за покупками.
   Ред должен был прийти в четыре, значит, они смогут пообедать прямо в номере. Д’Арси купила оливки, орехи, сыр, паштет, длинный итальянский хлеб. Хотела было купить итальянскую салями, но потом показалось, что у колбасы не слишком эстетичный вид. Вместо салями купила упаковку тонко нарезанной ветчины, баночку черной икры и копченые устрицы. Она слышала, что устрицы с древних времен считались блюдом, возбуждающим страсть. Вот что было сейчас нужно! В винном магазине взяла две бутылки хорошего французского вина.
   Поскольку в гостинице предстояло провести целую неделю, Д’Арси решила приобрести радиоприемник. А вдруг он останется здесь ночевать, подумала она, и тотчас, удивляясь, что эта мысль не приходила ей раньше, побежала в бакалею за кофе, апельсиновым соком, сахаром и сухими сливками. В соседнем магазине купила электрочайник.
   Она остановилась у парфюмерного магазина, где на витрине стояли несколько сортов лосьонов для тела. Подумав, что Реду должен понравится аромат земляники, купила тюбик «Земляничного наслаждения». Потом заглянула в восточную лавочку и купила себе кимоно — черный атласный наряд с вышитым на спине золотым драконом. Блондинкам ведь идет черный цвет! Чтобы было не так тоскливо в те ночи, когда Ред не сможет остаться, Д’Арси решила купить журналы. Ее взгляд упал на «Мадемуазель». Реду же купила «Тайм» и… «Плейбой» — последний на случай, если его мужская энергия иссякнет и надо будет восстановить ее с помощью воздействия извне. Ей казалось, что читать вслух эротические рассказы — совсем неплохое занятие для юных влюбленных.
   И только в этот миг она вспомнила, что должна была сейчас находиться на борту самолета по пути домой! Подбежав к ближайшему междугородному телефону, позвонила матери в надежде, что та еще не уехала в аэропорт ее встречать. Действительно, Фрэнки была еще дома. Похоже, что она страшно разозлилась, узнав, что дочь решила поехать с Лесли в Тинек, штат Нью-Джерси, чтобы познакомиться с ее братом Бертом, студентом Висконсинского университета. На самом же деле Франческа даже обрадовалась, что Д’Арси в хорошем настроении и думает не только о Реде Стэнтоне.
   — Позвони мне от Лесли, Д’Арси. Если тебе понадобятся деньги, я смогу выслать телеграфом на ее адрес.
   — Спасибо, мама, не надо.
   Ей было немножко стыдно, что пришлось наврать матери, но отступать было поздно.
   — Я расскажу тебе о Берте. Лесли говорит, что он отличный парень.
   — Ладно, детка, надеюсь, все будет в порядке. Я так волновалась вчера вечером, когда не застала тебя в общежитии. Подумала, что, может быть, гибель президента…
   — Что? Что ты сказала о президенте?
   — Просто боялась, что ты примешь известие об этом убийстве слишком близко к сердцу.
   — Да-да, конечно. Я действительно пришла в ужас!
   Ред опоздал на пятнадцать минут, но Д’Арси была заранее готова к этому — мужчины любят опаздывать, они отстаивают таким образом свою свободу. Д’Арси уже успела понять, что не надо требовать особой пунктуальности. Надо сохранять спокойствие. Мужчины ведь очень дорожат свободой!
   Одетая в кимоно, Д’Арси показалась Реду восхитительной. Он сделал ей комплимент и заметил, как щеки девушки зарделись ярким румянцем. Крепко обнявшись, они нежно прижались друг к другу. Но он тотчас разжал объятия и стал быстро раздеваться.
   Д’Арси была удивлена: к чему такая спешка? Потом, решив, что Ред, наверное, просто сгорает от желания, она рассмеялась, ведь и сама тоже была не из терпеливых! Пытаясь немного замедлить его темп, она скинула с плеч кимоно и, ласково обняв Реда за талию, прошептала:
   — Давай примем душ.
   — Отличное предложение, — грубо прервал Ред. — Но у меня нет времени.
   — Что случилось?
   Ред взял ее на руки и понес к кровати.
   — В моем распоряжении всего час. — Он взглянул на часы. — Нет, даже меньше. Сорок пять минут.
   Ред осыпал ее поцелуями, но Д’Арси никак не могла расслабиться:
   — Куда ты так торопишься?
   — Мы едем в Вашингтон.
   — Кто это мы?
   — Джудит, Эбби и я, — ответил он между поцелуями. — Мама хочет лично выразить соболезнования семье Кеннеди. А завтра, в воскресенье, гроб с телом покойного повезут на лафете по Пенсильвания-авеню. Знаешь, довольно впечатляющее зрелище.
   Д’Арси не было дела до похорон президента, ее волновало только одно — любимый уедет из Бостона.
   — Но зачем? Зачем ты едешь в Вашингтон?
   — Этого хочет мать.
   Ему сейчас было не до вопросов, все мысли были об одном: как поскорее удовлетворить свое вожделение… Он лег на девушку…
   — Но, по-моему, — проговорила Д’Арси, — она никогда не испытывала особых симпатий к Джону Кеннеди.
   — Не испытывала, ну и что?
   Когда же наконец она заткнется? Ред терпеть не мог женщин, разговаривавших на посторонние темы во время любовного акта.
   — Она считает, что мы должны поехать. Понимаешь, мы будем представлять Массачусетс. К тому же ей очень нравится Джекки. — Движения Реда стали более резкими.
   — Когда ты вернешься? — спросила она, тяжело дыша.
   Ответа пришлось ждать долго.
   — Наверное, во вторник, — наконец сказал он, удовлетворив похоть. — В понедельник заупокойная месса и похороны на Арлингтонском кладбище. Мама обязательно останется до конца: момент исторический! Будут главы девяноста государств, в том числе де Голль. После похорон — прием… — Ред снова посмотрел на часы, было без четверти пять. Ему надо было идти. Если он не уйдет отсюда ровно в пять — всему конец.
   — Ты уже? — Ред постарался задать этот вопрос как можно более тактично. Впрочем, и без ответа было ясно, что Д’Арси «еще не».
   Что ж, он поопытнее вчерашней девственницы: его рука стала ласкать ее лоно. Через минуту она изогнулась в экстазе.
   Однако физиологическое удовлетворение не принесло Д’Арси никакой радости — слишком сильным ударом был его отъезд.
   Когда он уходил, ее сердце, казалось, не вынесет боли расставания.
   — Когда ты вернешься?
   — Я же сказал, наверное, во вторник. — Ред старался говорить как можно более мягко, даже вкрадчиво.
   — Как только вернешься — сразу сюда?
   «Ну и бабы, — подумал он, — сдерживая раздражение. Все об одном!»
   — Постараюсь, — произнес он вслух, открывая входную дверь.
   — Я буду ждать тебя. Здесь! — крикнула вслед Д’Арси.
   Но Ред уже не слышал этих слов: стремглав сбежав по лестнице он бросился на улицу.
   Д’Арси не знала, что делать. Расплакаться? Выбежать голой на улицу? В душе было, как никогда, пусто. Перспектива не радовала. Сегодня только суббота. Откуда взять силы, чтобы дождаться вторника? Чем заняться? Она достала тюбик лосьона «Земляничное наслаждение», того самого, которым хотела умастить свое тело, чтобы еще больше понравиться Реду, и, выдавив его в раковину, включила воду.
   Потом открыла одну из бутылок, радуясь, что догадалась приобрести штопор. Он, наверное, похвалил бы ее за это, будь сейчас рядом. Опорожнив первую бутылку, Д’Арси хотела было откупорить и вторую, но неожиданно для себя уснула.
   Когда она проснулась, на часах было двенадцать. Страшно болела голова. К счастью, в сумочке нашлась упаковка аспирина. Д’Арси выпила четыре таблетки подряд и снова заснула.
   Наутро состояние ее было просто отвратительное. Надо позвонить матери, может быть, станет немного легче, подумала она. Скажет, что отдыхает в Тинеке, штат Нью-Джерси, что ей очень весело, еще наврет об этом Берте…
   Д’Арси сняла трубку и позвонила портье, назвав номер.
   — Это дом губернатора, — добавила она не без гордости. — Сможете соединить меня?
   — Соединить-то я с кем угодно смогу, — ухмыльнулся портье. — Вопрос в другом: сможете ли вы расплатиться?
   — Не волнуйтесь, смогу. Поднимайтесь за деньгами хоть сейчас!
   Портье рассмеялся, и буквально через полминуты Д’Арси разговаривала с Бесс:
   — Алло, Д’Арси? Как там у тебя дела в Тинеке?
   — Отлично! Просто отлично! Я в полном восторге от Нью-Джерси. Мама дома?
   — Они поехали в Вашингтон на похороны, детка. Какой кошмар! Но постарайся не принимать это близко к сердцу…
   — Да-да, конечно…
   — Я передам маме, что ты звонила. Она перезвонит тебе, как только приедет. Скажи мне номер телефона.
   — Не надо. Я сама позвоню. А когда они вернутся?
   — Скорее всего, во вторник.
   Д’Арси откупорила вторую бутылку вина и высыпала из пакета все то, что приобрела для несостоявшейся «трапезы влюбленных», — сыры, паштеты, ветчину, икру, оливки, орешки, длинный батон… Глядя в одну точку, она стала заталкивать себе в рот, едва успевая проглатывать куски пищи. Когда больше уже ничего не лезло, открыла банку копченых устриц и, поборов отвращение, руками запихала их…
   Тут же стремглав бросилась в туалет — ее рвало.
   С трудом доплелась до кровати в изнеможении свалилась на покрывало.
   В дверь постучали. Это он! Он вернулся! Д’Арси кинулась к двери и распахнула ее настежь — на пороге стоял портье. Он с изумлением уставился на обнаженную Д’Арси и произнес:
   — Не хотите расплатиться за разговор?
   — Какой еще разговор?
   — Ну как же, вы ведь звонили губернатору… — проговорил портье издевательским тоном. — С вас два доллара семьдесят пять центов, но если…
   — Если? Что еще за если? Что за грязные намеки?
   — Я мог бы отлучиться с работы на полчасика… — невозмутимо ответил портье.
   — Ну и прекрасно! Можешь за эти полчасика сам себя поиметь! — Д’Арси прикрыла дверь, подошла к столу, достала из сумки три долларовых бумажки и протянула их портье: — Сдачи не надо!
   — Если передумаешь, позвони, — ухмыльнулся он, сверкая масляными глазками.
   Д’Арси вышла в город поискать еще выпить. Все винные магазины в округе были закрыты, и она вернулась в гостинцу.
   Пришлось обратиться к портье. Вышибала был в служебном помещении. Она долго звонила в колокольчик, висевший над столом. Наконец он появился.
   — Тут по телеку такое показали! — выпалил он. — Ни за что не поверишь!
   — Ну и что же там показали? — вздохнула Д’Арси.
   — Ли Харви Освальда пристрелили прямо перед телекамерой!
   — Подумать только! А кто такой этот Ли Харви Освальд?
   Не дождавшись ответа, быстро проговорила:
   — Мне надо выпить. Есть что-нибудь?
   — Что ты имеешь в виду? Что значит есть? Тут гостиница, а не винный магазин.
   — Короче. Что и почем?
   — Есть полгаллона гвинейского красного, но удовольствие обойдется тебе в десять баксов!
   — А ты за него сколько отдал? Два?
   — Ладно, кончай болтать! Берешь или нет?
   Д’Арси вытащила из сумки десятидолларовую бумажку и швырнула ее на стол. Портье сунул деньги в карман и ушел в служебное помещение. Вскоре он вернулся с бутылью.
   — Может, телик вместе посмотрим?
   — Очень надо! Если еще кого-нибудь пристрелят, позвони и сообщи.
   Полгаллона красного хватило на целую ночь. К рассвету Д’Арси отключилась в состоянии полного ступора. Проснулась через несколько часов: голова раскалывалась от боли, тошнило… Едва успела добежать до туалета — ее вырвало. Надо купить еды, подумала Д’Арси. Слегка пошатываясь, вышла на улицу. Сначала долго не могла ничего понять: вроде бы понедельник, а город словно вымер — улицы пусты, почти все магазины закрыты. Она не знала, что вся страна прикована в этот час к экранам телевизоров где шла трансляция похорон президента. Но Д’Арси не было дела до национального траура — и без этого было горько и уныло.
   Наконец набрела на открытую пиццерию. Заказав три больших порции, стала ждать. Когда пицца была готова, Д’Арси поняла, что ей нечем расплатиться — денег хватало только на две порции. В конце концов хозяин отдал третью — бесплатно, что оставалось делать с этим куском, к тому же подгоревшим?
   Вернувшись в гостиничный номер, Д’Арси с жадностью набросилась на пиццу, судорожно глотая куски. Не успела доесть последний, как к горлу снова подступила тошнота, и она стремглав бросилась к унитазу…
   Оставалось две таблетки аспирина. Она растворила их в остатках красного вина и залпом выпила. Может быть удастся заснуть?
   Все запасы иссякли: аспирин, вино, деньги. Ничего не оставалось, кроме времени, его было много, слишком много. Как протянуть до следующего дня?
   Полежав с полчаса, Д’Арси поняла, что заснуть не удастся. Она встала, умылась, расчесала волосы, кое-как подвела глаза и спустилась в вестибюль.
   — Кстати, как тебя зовут? — спросила она портье стараясь изобразить улыбку.
   — Дом. Доминик, — вышибала кинул на нее подозрительный взгляд. — А что?
   — Да нет, просто надоело обращаться на «эй, ты».
   — У тебя ко мне дело? Нужно что-нибудь?
   — В общем, да. Хреново себя чувствую, надо выйти из этого состояния.
   — Боюсь, что ничем не смогу помочь. У меня тут не аптека.
   — Ну хоть что-нибудь найдется? — Она прикрыла веки.
   — Закосить хочешь? Я верно понял?
   — Верно.
   Портье задумался:
   — Есть немного травки.
   Д’Арси смущенно захихикала:
   — Нет-нет, травки не надо. А то у меня от нее всякие глюки пойдут…
   — Жаль. Я думал, именно это и надо. А вообще, тебе расслабиться или взбодриться?
   — И то и другое.
   — Ладно, пошли. — Он показал рукой на дверь в служебное помещение, но Д’Арси оставалась стоять на месте.
   — В чем дело?
   — Я не торгую собой.
   У портье были все основания разговаривать в таком тоне — она действительно походила на шлюху.
   — Не торгуешь — не надо. Иди куда шла.
   Д’Арси задумалась. Наверное, лучше отдать золотые часы — подарок матери на семнадцатилетие, чем расплатиться с этим наглым вышибалой собственным телом. Она сняла часы с руки и положила на стол. Портье посмотрел на них и процедил:
   — Я вообще-то не ростовщик. — Послушай, ты, задница, я сама знаю, кто ты такой!
   — Ах так! Задница? Что это случилось с нашей трепетной Скарлетт О’Хара?
   Д’Арси ехидно улыбнулась:
   — Ее унесло ветром! Ты берешь часы или нет? Чистое золото.
   Портье поднес их к глазам и стал внимательно изучать:
   — Ладно. Шесть желтеньких, шесть красненьких.
   — По дюжине каждых! Часы дорогие.
   Они сторговались на шестнадцати таблетках — восемь желтых, восемь красных — и еще одной бутылке вина.
   Процедура оказалась на редкость простой. Д’Арси глотала таблетку седативного — «расслабухи», выпивала полстакана вина и засыпала. Проснувшись, принимала «бодрящее» — антидепрессант — с четвертью стакана красного. В промежутках между отключениями рассматривала купленные накануне журналы. Наконец дошла до французского журнала мод. Внимание привлекла манекенщица на обложке — редкой красоты девушка с густо накрашенными ресницами и аккуратным каре черных как смоль волос. Лицо девушки показалось Д’Арси до боли знакомым. Но на кого она походила? Этот чувственный рот, проницательные глаза. Д’Арси расхохоталась, с ума сойти, если бы не эти густые ресницы и черные волосы, можно поклясться, что с обложки смотрит Джейд!
   Пора глотать желтенькую пилюлю! Д’Арси включила радиоприемник. Вот и все, что было нужно в этот момент: желтые колеса, глоток вина, хорошая музыка!
   Наступил долгожданный вторник. Ред не давал о себе знать. Колеса еще оставались, но она не настолько отключилась, чтобы забыть о звонке матери, — иначе Франческа сама начнет разыскивать ее в Тинеке.