Страница:
Джудит объяснила, что в разговорах со своими коллегами узнала, что Стэнтонам требуется практикующая медсестра. Она не была уверена, что это соответствует действительности, но решила попробовать, тем более что искала работу.
— Знаете, как это всегда бывает, — объясняла она почтительно, — на любой работе всегда ведутся разговоры о вакантных местах и какие из них лучше, где люди более доброжелательны и искренны.
— — Да? — явно польщенная спросила Аделин. — Они так говорят о нас? Я рада слышать, что все еще есть те, кто может оценить эти качества.
Джудит рассказала, что во время учебы в центре подготовки медсестер была одной из лучших студенток, но финансовые затруднения вынудили ее оставить обучение.
— Однако я довольно много успела узнать, чтобы хорошо справляться со своими обязанностями. И если бы я так не нуждалась в деньгах… — потупилась она в смущении.
Эта девушка с каждой минутой все больше нравилась Аделин. Хотя ей и нужны были деньги, но нанять ее можно было бы дешево, что наверняка понравилось бы мужу Аделин Уоллесу, столь нетерпимому в экономических вопросах. Он ненавидел, когда ее сестры время от времени брали на себя ведение хозяйства Дадли. Он говорил, что Теодора была мотовкой, а Нэнси Ли просто дурой, когда дело касалось денег.
Больше всего ее раздражало в сестрах то, что они пытались увильнуть от своих обязанностей, всегда взваливая все на нее. Думал ли Уоллес об этом? Едва ли. Все, что его беспокоило, так это то, чтобы Дадли видел: Аделин — единственная из всех племянниц печется о его благосостоянии… и изменил бы завещание в ее пользу. Это она могла понять, но видел бы Уоллес, чего это стоило — вести хозяйство Дадли! Его единственной заботой был бизнес: подготовка бесконечных бумажных потоков за подписью Дадли. А главное — не позволить мужу Теодоры Эдди перетянуть одеяло на себя. Это было совсем нетрудно — Эдди был в этих делах без царя в голове. Что касалось Нэнси Ли, то у нее в голове было только одно: побыстрее достать себе еще одного титулованного мужа или любовника поэкстравагантнее. Удовлетворение своих плотских желаний — больше она ни о чем не думала! Откуда у нее эта бешеная кровь? Никто в их семье этим не отличался. Разве что Дадли! Но когда это было… еще до его первого удара. Поговаривали, что он путался с женщинами сомнительной репутации, но в этом ничего особенного не было, если принять во внимание то, что он никогда не был женат. Ну, слава Богу, с тех пор много воды утекло…
— У вас, наверное, есть какие-нибудь рекомендации? — спросила Аделин, хотя уже решила нанять Джудит Тайлер.
— Вы можете справиться обо мне в неспециализированной клинике. Я думаю, они смогут поручиться за меня. И к тому же я Коллинз… Моя мать носила фамилию Коллинз.
Аделин была знакома эта фамилия. Хорошая семья, пусть даже у них и не водились деньги.
— Это ваши родители погибли во время пожара в Марблхеде?
— Это были моя мать, дедушка и его жена.
— Да, теперь я вспомнила. Хью Коллинз. После него остались две дочери, не так ли?
— Мои тетушки — Франческа и Карлотта Коллинз.
— Да… да… я слышала, одна из них, говорят, очень хороша собой и легкомысленна.
Джудит скромно потупила взгляд:
— Знаете, как это часто бывает? Люди склонны распускать сплетни о привлекательной девушке за глаза.
— Что ж, может быть, вы и правы. А у вас? У вас много знакомых мальчиков?
Джудит вспыхнула:
— О нет. Даже если… У меня совсем нет времени для этого. У меня вообще никого нет.
«Прекрасно, — подумала Аделин. — Это превосходит все ожидания».
— Если вы будете приняты на работу, смогли бы вы приступить к своим обязанностям немедленно? Смогли бы вы отправиться в Палм-Бич прямо сейчас?
— Конечно, мэм. Я готова выполнить любые ваши поручения.
— Хорошо! Будем считать вопрос решенным.
Дело сделано, подумала Аделин. Она производит впечатление смышленой девушки. Было бы не удивительно ожидать от нее и большего. Возможно, если она, конечно, справится, Джудит смогла бы помогать миссис Бикум разбираться со счетами или составлять ежедневное меню с поваром. Господи, я совсем забыла о поваре! Нужно заняться этим немедленно!
Аделин с мужем еще раз просматривала план. Она уезжала завтра с экономкой миссис Бикум, дворецким Чарльзом, горничной Кларой и медицинской сестрой Хиггинс, которая подготовит для больного комнату. Потом, послезавтра, едут Дадли, медицинская сестра Вудс и эта новая девушка Джудит. Шофер Уолтер поможет посадить Дадли в поезд, а сам поедет туда на автомобиле.
— Если ты хочешь, чтобы я оставила Уолтера и «роллс-ройс» здесь, я смогу нанять машину и там?
— Нет, пусть лучше Уолтер будет там с вами. Дадли любит старика, зачем волновать его по мелочам. Главное, чтобы он был доволен и ни о чем не беспокоился.
— Ты приедешь на Рождество?
— Попробую. Ведь я все это время, как проклятый, буду летать туда-сюда, черт возьми! Пока Дадли не подпишет эту чертову доверенность, мне придется побыть при нем мальчиком на побегушках, таская эти бумажки. А ты не забывай, что тебе нужно сделать. Помни, ты там не на каникулах. Вдалбливай ему все время о доверенности, о нашей большей доле в завещании…
— Неужели, Уолли, опять все то же самое?
— Заруби себе это на носу! Постарайся по возможности изолировать его от Тедди и Эдди, как, впрочем, и от Нэнси Ли. Не позволяй ей подлизываться к нему. Как только она навострит к нему лыжи, сразу же займи ее каким-нибудь «спасателем» с аргументом побольше.
Аделин мелко захихикала:
— Правда, что ли, Уоллес?
— Мне не до шуток, Адди. Какие тут могут быть шуточки? Два с половиной миллиона долларов!
И правда, подумала Аделин. Ну, что действительно смешно, так это цифра, которую назвал Уоллес. Она всегда полагала, что у Дадли никак не меньше трехсот миллионов. Об этом не уставал повторять ее собственный папа. Может, Уоллес пытается ее обжать? Или все только лишь строят догадки о его действительном состоянии?
Когда Уолтер, который служил Дадли верой и правдой тридцать лет, довез его до поезда и разместил в вагоне, Дадли на минуту прильнул к нему. Мир Дадли Стэнтона исчезал, он чувствовал, что все ускользает от него. От него, который когда-то господствовал в этом мире, господствовал сдержанно: без фанфар и излишней помпы, как старикан Рокфеллер, или старикан Вандер-бильдт, или этот ублюдок Форд.
Уолтер больше, чем шофер, он был старый друг, а у Дадли Стэнтона их оставалось не так много. Были еще племянницы — Адди, Тедди и Нэнси Ли. Любимицей была Нэнси, потому что не жадничала и умела развеселить. Аделин с Уоллесом — настоящие сквалыги. Тедди, наверное, стала бы такой же, будь у нее побольше мозгов в голове или имей она мужа поумней. Эдди совсем не был похож на Уоллеса. Если бы он сам не недолюбливал Уоллеса так сильно, было бы забавно наблюдать, как Эдди пытается сунуть свой нос в дела фирмы, а Уоллес, хлопнув дверью, каждый раз его прищемляет. Он частенько подумывал оставить все свое состояние (по собственным грубым подсчетам — а в последнее время все труднее уследить за всем, — оно составляло около четырехсот миллионов долларов) Нэнси Ли только лишь из чистого ехидства, чтобы досадить Адди, Тедди и их муженькам. Но затем эта мысль трезво блокировалась болезненным осознанием того, что Нэнси Ли пустит по ветру и состояние, и фирму буквально через несколько лет своей беспутной жизни. Ее уже трижды надували с поддельными счетами, пользуясь ее доверчивостью.
А когда все пойдет прахом, что останется от того, что сумел достичь и ради чего жил Дадли Стэнтон?
О Боже, сейчас, конечно, уже поздно, но как жаль, что он в свое время не встретил женщину, которая смогла бы стать ему другом и компаньоном сейчас и которая подарила бы ему детей, унаследовавших бы его имя и увековечивших бы то, что он создал… Вот тогда все это имело бы смысл.
Каждый день он напоминал себе, что должен кое-что сделать, пока еще не поздно. Заложить некий фундамент, сделать ряд пожертвований, чтобы быть уверенным, что все им заработанное пойдет лучше на благо человечеству, а не станет добычей его семьи в угоду мнимой гуманности. Тогда его имя останется в веках и будет что-то значить. Он должен найти в себе силы сделать это! Но это так трудно. А все из-за успокаивающих таблеток. Все эти дни он еще меньше, чем его измученное болезнью тело, мог положиться на свои мозги. И доверять адвокатам он уже не мог, не зная, который из них более предан ему, нежели Уоллесу. Это так изматывало — быть все время начеку против их поползновений, их попыток вырвать у него из рук рычаги управления еще до его смерти.
Здоровой рукой он схватил Уолтера за локоть:
— Ты скоро приедешь, дружище?
— Конечно, мистер Стэнтон. Я сразу же выезжаю на «роллс-ройсе», как только вернусь домой.
— Хорошо. Мне будет легче, когда ты рядом.
Бедный мистер Стэнтон, думал Уолтер. У него никого нет, несмотря на все его деньги. Ни одна из трех племянниц не даст за него и цента. Он увидел, как новенькая девушка Джудит внимательно наблюдает за их прощанием.
— Хорошо позаботьтесь о мистере Стэнтоне, барышня. Вы поняли? — сказал он ей.
— Непременно, — заверила его Джудит, улыбнувшись пожилому человеку и его старому слуге. А Уолтер подумал, что, когда она улыбается так приветливо, она не такая уж и дурнушка.
Джудит сочувственно погладила руку мистера Стэнтона. Он поднял глаза и увидел не тронутое ни косметикой, ни пороком лицо с ясными доверчивыми голубыми глазами: воплощение доброты и невинности, подумал он и почувствовал себя увереннее.
Другая сиделка, Бонни Вудс, проворно суетясь в купе, выпроводила Уолтера, чтобы не мешал должным образом устроить мистера Стэнтона. Его еще нужно было переодеть в ночную рубашку, накормить обедом раньше обычного, дать успокоительного, чтобы он нормально мог отдохнуть.
— Так, — сказала она Джудит. — Ты его раздевай, а я пока поищу ночную рубашку.
Тело Дадли Стэнтона было напрочь лишено плоти — одна кожа да кости, поэтому Джудит обращалась с ним так осторожно, как будто он мог в любую минуту рассыпаться. Он застонал и отвернулся, внезапно устыдившись перед этой молоденькой девушкой своего дряблого скелетообразного тела и съежившегося морщинистого членика.
Интуитивно она почувствовала это и утешающе прошелестела:
— Все будет хорошо.
Бонни Вудс в тот самый момент появилась с ночной рубашкой и бесцеремонно закатилась смехом:
— Конечно, все будет хорошо! Почему бы и нет? Я иду в вагон-ресторан, посмотрю, смогу ли раздобыть тарелку горячей каши и рисовый пудинг. Может быть, желе. В общем, что-то, что пролетит вовнутрь со свистом и сможет там задержаться…
За спиной мисс Вудс Дадли Стэнтон скорчил рожу и, когда Джудит, не сдержавшись, тайком озорно хихикнула, улыбнулся ей в ответ, довольный своей выходкой.
После ужина мистер Стэнтон явно намеревался вздремнуть. Иногда успокоительные действовали быстро, поэтому Бонни Вудс предложила:
— Ну что, Джуди, сможешь удержать оборону, пока я пропущу стаканчик на сон грядущий в салон-вагоне?
— Конечно. Я прекрасно справлюсь. Пожалуйста, не беспокойтесь. Занимайтесь своими делами.
— Уговорила, займусь. Потом никогда не знаешь, кого можешь встретить в салон-вагоне. Может быть, даже мистера Райта.
Как только сиделка вышла, Дадли Стэнтон проснулся и увидел Джудит, которая безмятежно сидела рядом с ним и смотрела на него.
— Поговори со мной, — сказал он. И в его словах прозвучало что-то большее, чем просьба. Действительно, с ним уже давно никто не разговаривал.
— А вы не спите?
Он хитро улыбнулся:
— Иногда эти успокоительные не действуют, но я притворяюсь, что они подействовали, иначе мне увеличат дозировку.
Она понимающе кивнула:
— О чем поговорим?
— Расскажи мне все о себе.
— Хорошо. Я сирота и действительно чувствую себя совсем одинокой в этом мире. Есть у меня две тетушки примерно моих лет, но они настолько заняты друг другом, что им не до меня. Они думают, что мир принадлежит только им, потому что у них водятся деньги и они красивы. Все, что им нужно — это неплохо, провести время…
Эти слова тронули его, он протянул ей свою действующую руку — рука дрожала. Джудит зажала ее своими ладонями, чтобы унять эту дрожь, и он ощутил тепло и силу, исходящую, от них.
— Чего бы тебе хотелось, дорогая?
— Любви. Я хотела бы любить и быть любимой…
Он кивнул ей в ответ. Джудит заметила, что у него сильно пересохло во рту и губы покрылись белым налетом. Она налила немного воды в высокий стакан и дала ему сделать несколько глотков.
Через час Джудит услышала, как Бонни Вудс, хрипло смеясь, пьяно разговаривала с каким-то мужчиной. Потом они дружно, споткнувшись о порог, ввались в соседнее купе и защелкнули замок.
Поезд, яростно громыхая по рельсам, набирал скорость, и в ночной темени казалось, что он движется еще быстрее. Когда Дадли Стэнтон вдруг проснулся, перепуганный и сбитый с толку, Джудит, чтобы унять дрожь его хрупкого тела, легла рядом на его узкую кровать и крепко прижала его к себе.
IV
— Знаете, как это всегда бывает, — объясняла она почтительно, — на любой работе всегда ведутся разговоры о вакантных местах и какие из них лучше, где люди более доброжелательны и искренны.
— — Да? — явно польщенная спросила Аделин. — Они так говорят о нас? Я рада слышать, что все еще есть те, кто может оценить эти качества.
Джудит рассказала, что во время учебы в центре подготовки медсестер была одной из лучших студенток, но финансовые затруднения вынудили ее оставить обучение.
— Однако я довольно много успела узнать, чтобы хорошо справляться со своими обязанностями. И если бы я так не нуждалась в деньгах… — потупилась она в смущении.
Эта девушка с каждой минутой все больше нравилась Аделин. Хотя ей и нужны были деньги, но нанять ее можно было бы дешево, что наверняка понравилось бы мужу Аделин Уоллесу, столь нетерпимому в экономических вопросах. Он ненавидел, когда ее сестры время от времени брали на себя ведение хозяйства Дадли. Он говорил, что Теодора была мотовкой, а Нэнси Ли просто дурой, когда дело касалось денег.
Больше всего ее раздражало в сестрах то, что они пытались увильнуть от своих обязанностей, всегда взваливая все на нее. Думал ли Уоллес об этом? Едва ли. Все, что его беспокоило, так это то, чтобы Дадли видел: Аделин — единственная из всех племянниц печется о его благосостоянии… и изменил бы завещание в ее пользу. Это она могла понять, но видел бы Уоллес, чего это стоило — вести хозяйство Дадли! Его единственной заботой был бизнес: подготовка бесконечных бумажных потоков за подписью Дадли. А главное — не позволить мужу Теодоры Эдди перетянуть одеяло на себя. Это было совсем нетрудно — Эдди был в этих делах без царя в голове. Что касалось Нэнси Ли, то у нее в голове было только одно: побыстрее достать себе еще одного титулованного мужа или любовника поэкстравагантнее. Удовлетворение своих плотских желаний — больше она ни о чем не думала! Откуда у нее эта бешеная кровь? Никто в их семье этим не отличался. Разве что Дадли! Но когда это было… еще до его первого удара. Поговаривали, что он путался с женщинами сомнительной репутации, но в этом ничего особенного не было, если принять во внимание то, что он никогда не был женат. Ну, слава Богу, с тех пор много воды утекло…
— У вас, наверное, есть какие-нибудь рекомендации? — спросила Аделин, хотя уже решила нанять Джудит Тайлер.
— Вы можете справиться обо мне в неспециализированной клинике. Я думаю, они смогут поручиться за меня. И к тому же я Коллинз… Моя мать носила фамилию Коллинз.
Аделин была знакома эта фамилия. Хорошая семья, пусть даже у них и не водились деньги.
— Это ваши родители погибли во время пожара в Марблхеде?
— Это были моя мать, дедушка и его жена.
— Да, теперь я вспомнила. Хью Коллинз. После него остались две дочери, не так ли?
— Мои тетушки — Франческа и Карлотта Коллинз.
— Да… да… я слышала, одна из них, говорят, очень хороша собой и легкомысленна.
Джудит скромно потупила взгляд:
— Знаете, как это часто бывает? Люди склонны распускать сплетни о привлекательной девушке за глаза.
— Что ж, может быть, вы и правы. А у вас? У вас много знакомых мальчиков?
Джудит вспыхнула:
— О нет. Даже если… У меня совсем нет времени для этого. У меня вообще никого нет.
«Прекрасно, — подумала Аделин. — Это превосходит все ожидания».
— Если вы будете приняты на работу, смогли бы вы приступить к своим обязанностям немедленно? Смогли бы вы отправиться в Палм-Бич прямо сейчас?
— Конечно, мэм. Я готова выполнить любые ваши поручения.
— Хорошо! Будем считать вопрос решенным.
Дело сделано, подумала Аделин. Она производит впечатление смышленой девушки. Было бы не удивительно ожидать от нее и большего. Возможно, если она, конечно, справится, Джудит смогла бы помогать миссис Бикум разбираться со счетами или составлять ежедневное меню с поваром. Господи, я совсем забыла о поваре! Нужно заняться этим немедленно!
Аделин с мужем еще раз просматривала план. Она уезжала завтра с экономкой миссис Бикум, дворецким Чарльзом, горничной Кларой и медицинской сестрой Хиггинс, которая подготовит для больного комнату. Потом, послезавтра, едут Дадли, медицинская сестра Вудс и эта новая девушка Джудит. Шофер Уолтер поможет посадить Дадли в поезд, а сам поедет туда на автомобиле.
— Если ты хочешь, чтобы я оставила Уолтера и «роллс-ройс» здесь, я смогу нанять машину и там?
— Нет, пусть лучше Уолтер будет там с вами. Дадли любит старика, зачем волновать его по мелочам. Главное, чтобы он был доволен и ни о чем не беспокоился.
— Ты приедешь на Рождество?
— Попробую. Ведь я все это время, как проклятый, буду летать туда-сюда, черт возьми! Пока Дадли не подпишет эту чертову доверенность, мне придется побыть при нем мальчиком на побегушках, таская эти бумажки. А ты не забывай, что тебе нужно сделать. Помни, ты там не на каникулах. Вдалбливай ему все время о доверенности, о нашей большей доле в завещании…
— Неужели, Уолли, опять все то же самое?
— Заруби себе это на носу! Постарайся по возможности изолировать его от Тедди и Эдди, как, впрочем, и от Нэнси Ли. Не позволяй ей подлизываться к нему. Как только она навострит к нему лыжи, сразу же займи ее каким-нибудь «спасателем» с аргументом побольше.
Аделин мелко захихикала:
— Правда, что ли, Уоллес?
— Мне не до шуток, Адди. Какие тут могут быть шуточки? Два с половиной миллиона долларов!
И правда, подумала Аделин. Ну, что действительно смешно, так это цифра, которую назвал Уоллес. Она всегда полагала, что у Дадли никак не меньше трехсот миллионов. Об этом не уставал повторять ее собственный папа. Может, Уоллес пытается ее обжать? Или все только лишь строят догадки о его действительном состоянии?
Когда Уолтер, который служил Дадли верой и правдой тридцать лет, довез его до поезда и разместил в вагоне, Дадли на минуту прильнул к нему. Мир Дадли Стэнтона исчезал, он чувствовал, что все ускользает от него. От него, который когда-то господствовал в этом мире, господствовал сдержанно: без фанфар и излишней помпы, как старикан Рокфеллер, или старикан Вандер-бильдт, или этот ублюдок Форд.
Уолтер больше, чем шофер, он был старый друг, а у Дадли Стэнтона их оставалось не так много. Были еще племянницы — Адди, Тедди и Нэнси Ли. Любимицей была Нэнси, потому что не жадничала и умела развеселить. Аделин с Уоллесом — настоящие сквалыги. Тедди, наверное, стала бы такой же, будь у нее побольше мозгов в голове или имей она мужа поумней. Эдди совсем не был похож на Уоллеса. Если бы он сам не недолюбливал Уоллеса так сильно, было бы забавно наблюдать, как Эдди пытается сунуть свой нос в дела фирмы, а Уоллес, хлопнув дверью, каждый раз его прищемляет. Он частенько подумывал оставить все свое состояние (по собственным грубым подсчетам — а в последнее время все труднее уследить за всем, — оно составляло около четырехсот миллионов долларов) Нэнси Ли только лишь из чистого ехидства, чтобы досадить Адди, Тедди и их муженькам. Но затем эта мысль трезво блокировалась болезненным осознанием того, что Нэнси Ли пустит по ветру и состояние, и фирму буквально через несколько лет своей беспутной жизни. Ее уже трижды надували с поддельными счетами, пользуясь ее доверчивостью.
А когда все пойдет прахом, что останется от того, что сумел достичь и ради чего жил Дадли Стэнтон?
О Боже, сейчас, конечно, уже поздно, но как жаль, что он в свое время не встретил женщину, которая смогла бы стать ему другом и компаньоном сейчас и которая подарила бы ему детей, унаследовавших бы его имя и увековечивших бы то, что он создал… Вот тогда все это имело бы смысл.
Каждый день он напоминал себе, что должен кое-что сделать, пока еще не поздно. Заложить некий фундамент, сделать ряд пожертвований, чтобы быть уверенным, что все им заработанное пойдет лучше на благо человечеству, а не станет добычей его семьи в угоду мнимой гуманности. Тогда его имя останется в веках и будет что-то значить. Он должен найти в себе силы сделать это! Но это так трудно. А все из-за успокаивающих таблеток. Все эти дни он еще меньше, чем его измученное болезнью тело, мог положиться на свои мозги. И доверять адвокатам он уже не мог, не зная, который из них более предан ему, нежели Уоллесу. Это так изматывало — быть все время начеку против их поползновений, их попыток вырвать у него из рук рычаги управления еще до его смерти.
Здоровой рукой он схватил Уолтера за локоть:
— Ты скоро приедешь, дружище?
— Конечно, мистер Стэнтон. Я сразу же выезжаю на «роллс-ройсе», как только вернусь домой.
— Хорошо. Мне будет легче, когда ты рядом.
Бедный мистер Стэнтон, думал Уолтер. У него никого нет, несмотря на все его деньги. Ни одна из трех племянниц не даст за него и цента. Он увидел, как новенькая девушка Джудит внимательно наблюдает за их прощанием.
— Хорошо позаботьтесь о мистере Стэнтоне, барышня. Вы поняли? — сказал он ей.
— Непременно, — заверила его Джудит, улыбнувшись пожилому человеку и его старому слуге. А Уолтер подумал, что, когда она улыбается так приветливо, она не такая уж и дурнушка.
Джудит сочувственно погладила руку мистера Стэнтона. Он поднял глаза и увидел не тронутое ни косметикой, ни пороком лицо с ясными доверчивыми голубыми глазами: воплощение доброты и невинности, подумал он и почувствовал себя увереннее.
Другая сиделка, Бонни Вудс, проворно суетясь в купе, выпроводила Уолтера, чтобы не мешал должным образом устроить мистера Стэнтона. Его еще нужно было переодеть в ночную рубашку, накормить обедом раньше обычного, дать успокоительного, чтобы он нормально мог отдохнуть.
— Так, — сказала она Джудит. — Ты его раздевай, а я пока поищу ночную рубашку.
Тело Дадли Стэнтона было напрочь лишено плоти — одна кожа да кости, поэтому Джудит обращалась с ним так осторожно, как будто он мог в любую минуту рассыпаться. Он застонал и отвернулся, внезапно устыдившись перед этой молоденькой девушкой своего дряблого скелетообразного тела и съежившегося морщинистого членика.
Интуитивно она почувствовала это и утешающе прошелестела:
— Все будет хорошо.
Бонни Вудс в тот самый момент появилась с ночной рубашкой и бесцеремонно закатилась смехом:
— Конечно, все будет хорошо! Почему бы и нет? Я иду в вагон-ресторан, посмотрю, смогу ли раздобыть тарелку горячей каши и рисовый пудинг. Может быть, желе. В общем, что-то, что пролетит вовнутрь со свистом и сможет там задержаться…
За спиной мисс Вудс Дадли Стэнтон скорчил рожу и, когда Джудит, не сдержавшись, тайком озорно хихикнула, улыбнулся ей в ответ, довольный своей выходкой.
После ужина мистер Стэнтон явно намеревался вздремнуть. Иногда успокоительные действовали быстро, поэтому Бонни Вудс предложила:
— Ну что, Джуди, сможешь удержать оборону, пока я пропущу стаканчик на сон грядущий в салон-вагоне?
— Конечно. Я прекрасно справлюсь. Пожалуйста, не беспокойтесь. Занимайтесь своими делами.
— Уговорила, займусь. Потом никогда не знаешь, кого можешь встретить в салон-вагоне. Может быть, даже мистера Райта.
Как только сиделка вышла, Дадли Стэнтон проснулся и увидел Джудит, которая безмятежно сидела рядом с ним и смотрела на него.
— Поговори со мной, — сказал он. И в его словах прозвучало что-то большее, чем просьба. Действительно, с ним уже давно никто не разговаривал.
— А вы не спите?
Он хитро улыбнулся:
— Иногда эти успокоительные не действуют, но я притворяюсь, что они подействовали, иначе мне увеличат дозировку.
Она понимающе кивнула:
— О чем поговорим?
— Расскажи мне все о себе.
— Хорошо. Я сирота и действительно чувствую себя совсем одинокой в этом мире. Есть у меня две тетушки примерно моих лет, но они настолько заняты друг другом, что им не до меня. Они думают, что мир принадлежит только им, потому что у них водятся деньги и они красивы. Все, что им нужно — это неплохо, провести время…
Эти слова тронули его, он протянул ей свою действующую руку — рука дрожала. Джудит зажала ее своими ладонями, чтобы унять эту дрожь, и он ощутил тепло и силу, исходящую, от них.
— Чего бы тебе хотелось, дорогая?
— Любви. Я хотела бы любить и быть любимой…
Он кивнул ей в ответ. Джудит заметила, что у него сильно пересохло во рту и губы покрылись белым налетом. Она налила немного воды в высокий стакан и дала ему сделать несколько глотков.
Через час Джудит услышала, как Бонни Вудс, хрипло смеясь, пьяно разговаривала с каким-то мужчиной. Потом они дружно, споткнувшись о порог, ввались в соседнее купе и защелкнули замок.
Поезд, яростно громыхая по рельсам, набирал скорость, и в ночной темени казалось, что он движется еще быстрее. Когда Дадли Стэнтон вдруг проснулся, перепуганный и сбитый с толку, Джудит, чтобы унять дрожь его хрупкого тела, легла рядом на его узкую кровать и крепко прижала его к себе.
IV
Почти сразу же Джудит взяла на себя в два раза больше обязанностей, чем от нее ожидали, некоторые из них она вовсе не должна была выполнять. Бонни Вудс уехала с человеком «каких мало» из поезда, и Джудит сама предложила выполнять ее работу. Аделин не больно сопротивлялась, она чрезвычайно обрадовалась, что не придется подыскивать когда-нибудь еще, поскольку достаточно уже намучилась с приходящей прислугой.
— Вы уверены, что справитесь? — спросила она строгим голосом, ожидая, впрочем, услышать только утвердительный ответ.
— Разумеется.
— Сестра Хиггинс возьмет на себя инъекции и все остальные процедуры, которые положены по медицинской части. Вам же придется преимущественно заниматься тем, что выносить судно и регулярно менять белье. Я знаю, что Уолтер с удовольствием поможет вам, когда потребуется физическая сила и он не будет занят. Потом вы сможете посидеть рядом и почитать что-нибудь дяде Дадли, если, разумеется, вся работа будет выполнена на совесть. Таким образом, вы сможете отдохнуть, даже находясь, так сказать, на боевом посту. И конечно же, за дополнительные услуги в ваш конверт будет вкладываться более существенная сумма (почему бы и нет, ведь они смогут сэкономить на другой сестре, которую пришлось бы нанять). Только не благодарите меня. Просто таким образом мы покажем уважение к вашей деятельности.
— Тем не менее спасибо. Как вы думаете, возможно ли устроить что-нибудь вроде импровизированной кровати для меня непосредственно в комнате мистера Стэнтона? Мне будет легче…
— Ни слова больше. Прекрасная мысль. Конечно же, это будет сделано. Ваша идея позволит сэкономить массу времени.
Когда они перенесли складную кровать Джудит в комнату Дадли, тот тоже решил, что идея превосходная. Он вспомнил, как ему было хорошо в ту ночь в поезде, когда она забралась к нему на полку.
Сестра Хиггинс тем более не стала возражать, что Джудит будет спать в комнате мистера Стэнтона. Наоборот, она была просто счастлива оттого, что Джудит не выпендривалась, без возражений выполняла всякую грязную работу. Ведь с недавнего времени сестра Хиггинс стала страдать ногами: они распухли и превратились в колонноподобные столбы, должно быть от перемены климата.
Тем не менее, обнаружив в рождественское утро, что Джудит помогает мистеру Стэнтону совершать упражнения для его парализованной ноги, в то время как остальные находились внизу в холле и были заняты распаковыванием рождественских подарков, она пришла в неописуемую ярость:
— Кто вам позволил это делать? Ни один врач пока еще не рекомендовал ничего подобного. Вы злоупотребляете своим положением, девушка, не говоря уже о том, что подобные упражнения могут просто повредить нервной системе мистера Стэнтона. Ну-ка, убирайтесь отсюда! — Не говоря лишнего слова, она оттерла своим мощным корпусом Джудит в сторону и принялась восстанавливать нарушенные покровы на постели больного и подтыкать со всех сторон простыни и одеяла.
Дадли тут же пытался слабо протестовать, вздевая в воздух свою здоровую руку.
— О, умоляю вас! Оставьте мистера Стэнтона в покое. Разве вы не замечаете, что у него портится настроение, — пыталась урезонить Джудит сестру. — Я никогда не позволила бы себе подобного, если бы только могла представить себе, что из этого может выйти скандал. Прекратите, прошу вас, или я уйду. Я уволюсь… Я не знаю, что я сделаю, если вы сию минуту не прекратите издеваться над мистером Стэнтоном!
— Хватит болтать! — Даже сестра Хиггинс отступила перед таким напором. — О каких это скандалах ты там толкуешь? Кто тебе сказал, что у мистера Стэнтона испортилось настроение, или отчего, Боже сохрани, над ним издеваются? И кто здесь говорит об увольнении?
— Извините, — неожиданно спокойным голосом, полным скрытого достоинства, произнесла Джудит, адресуясь к Дадли Стэнтону. — Но я не собираюсь работать там, где в ходу сцены и скандалы, когда ты всего лишь пытаешься заступиться за своего пациента. К тому же мне весьма тяжело видеть, когда вы печальны или когда у вас портится настроение. Мне придется уйти.
Слова Джудит неприятно поразили Дадли Стэнтона. Джудит оказалась первой, которая относилась к нему как к человеку, а не просто больному, немощному телу, будущему трупу. Эта девушка просто настоящий ангел! Он не хочет ее потерять. И не позволит. Ни за что! В конце концов, он пока еще хозяин у себя дома, слава Создателю! И тут он неожиданно заговорил:
— Вы останетесь! Уйти придется мисс Хиггинс.
Берты Хиггинс едва челюсть не отвалилась от удивления. Как? В течение нескольких секунд она лишилась самого доходного и теплого местечка за много лет! Это все… не говоря уже о месяцах, которые она смогла бы проводить в Палм-Бич! То, что ей было обещано давным-давно.
— Посмотрим, что на это скажет миссис Первис!
Аделин, раздававшая подарки служащим, к тому моменту уже была на взводе. Нэнси Ли была на месте, присутствовали также Тедди и Эдди, но куда запропастился Уоллес? Он нарушил обещание почтить своим присутствием церемонию. Сигарета с золотым ободком, которую только что курила Нэнси, вывалилась из массивной пепельницы черного дерева и слоновой кости и прожгла неопрятную дыру в голубом с розовым ковре от Абюссона. Аделин было совершенно наплевать, что Нэнси поднесла ей две пары нейлоновых чулок в качестве рождественского подарка. Один только Господь Бог знает, где она достает эти штуки или каким путем на них зарабатывает. Это подозрительно, всего месяц прошел с тех пор, как Штаты вступили в войну, а нейлоновые чулочки самым волшебным образом испарились из продажи. Интересно, что исчезнет следом?
Аделин слушала жалобы медсестры Хиггинс всего несколько секунд, а затем и сама впала в ярость:
— Какого черта вы огорчаете мистера Стэнтона? У меня что, мало других проблем?
Тедди и Эдди думали одинаково: поскольку сестра Хиггинс была квалифицированной сиделкой, а Джудит делала в этой сфере только первые шаги, то уволиться следовало ей, Джудит.
— Да что вы понимаете? — разъяренно напустилась на них Аделин.
Пикантность ситуации заключалась в том, что Дадли нравилась Джудит, а Уоллес изначально попросил Джудит угождать во всем Дадли, особенно в мелочах, чтобы тот не слишком злился по поводу более серьезных дел. Кроме того, сестры «с опытом за плечами» были для всех постоянной болью в голове. Как только часы били восемь, они все бросали и уходили, если даже несли больному «утку». Молодые и свежие, эти сестрички, вырвавшись со службы, первым делом мчались на свидание со своим дружком. Сестры более почтенного возраста все свободное время проводили в креслах, поедая фунтами сладости: случайно оставленная где-нибудь в гостиной коробка с шоколадными конфетами тут же подвергалась невосполнимому урону.
Аделин решительными шагами направилась наверх, чтобы лично установить, что же в самом деле происходит? Впрочем, она застала совершенно идиллическую картину.
Джудит сидела у постели больного и читала ему в полный голос биографию президента Рузвельта. Дадли же слушал ее со всем вниманием и лишь иногда посмеивался над замечаниями, которые Джудит время от времени отпускала в процессе чтения. Воистину картина, достойная кисти живописца!
Как только Дадли увидел Аделин, он тут же проблеял:
— Я больше не желаю видеть эту грубиянку Хиггинс. Настоятельно требую избавить меня от этого!
— Ну конечно же, дядюшка Дадли. Вы ее больше не увидите. В этом я совершенно с вами согласна. Таким образом, дело было улажено.
Аделин была не прочь последовать совету Джудит и вместо задиравших нос дипломированных сиделок нанять парочку приходящих, обычно не доставлявших много забот.
Джудит по собственной инициативе решила взять на себя найм и отбор сиделок. По ее словам, главное, в чем нуждался Дадли, был покой, а уж принести ему несколько таблеток и поправить подушки под головой могла и она сама. В конце концов, болезнь Дадли не требовала принятия неотложных мер в любое время суток. Дело, к счастью, о жизни и смерти больного не шло. По мнению доктора Филлипса, выздоровление Дадли протекало спокойно, и только бы его не постиг новый удар, после которого пациент довольно быстро предстал бы перед самой высокой инстанцией.
— А как быть с этими… иголочками? — Аделин решила, что пришла ее пора задавать вопросы и спросить хотя бы об инъекциях. При этом она, правда, не могла скрыть собственной неприязни к уколам и поэтому состроила маленькую гримасу.
— Знаете ли, инъекции, скорее, дело техники, — ответила ей Джудит. — Часто опытная сестра может сделать укол куда лучше любого врача. У меня на уколы легкая рука. Ведь это так просто. Для начала нужно перетянуть резиновым жгутом руку, чтобы под кожей как следует обрисовалась вена, а затем следует ввести иглу. Хотите, покажу, как это делается? — и Джудит сделала движение, словно намереваясь взять Аделин за руку.
Аделин в ужасе отпрянула:
— В этом нет необходимости. Я не сомневаюсь, что у вас все получается по высшему разряду.
Самое же интересное началось потом. Когда Джудит наняла пару местных сиделок, из Вест Палм-Бич, приходивших по скользящему графику и исполнявших не слишком сложные функции, то оказалось, что у нее появилось достаточно времени, не только чтобы ухаживать за Дадли, выкатывать его время от времени в кресле-каталке на прогулку, но и помогать Аделин вести дом и хозяйство. Джудит взяла на себя инициативу, чего никогда не делала экономка. Таким образом, у Аделин высвободилось время ходить в сауну, посещать теннисный клуб и ездить в Эверглейдс, чтобы поиграть в гольф. Она могла даже позволить себе заняться яхтенным спортом на озере Уорт в компании друзей.
Уоллес также был доволен Джудит, поскольку она взяла на себя кропотливое дело по проверке счетов, в изобилии приходивших из магазинов и от торговцев. Получилась даже некоторая экономия средств. Более всего Аделин радовало то, что в комнату Дадли она могла теперь заглядывать от случая к случаю, так как терпеть не могла больничных палат, запах лекарств и всего того, что было связано с болезнями.
Единственной ложкой дегтя в бочке меда была нехватка авиационного топлива для самолета компании, что затрудняло Уоллесу совершать челночные полеты по делам фирмы. Неожиданная атака японских императорских воздушных сил на Пёрл-Харбор изменила многие планы Уоллеса и испортила лучший сезон в Палм-Бич. Впрочем, Аделин знала, что рано или поздно Уоллес найдет выход и раздобудет горючее, сунув кому надо в лапу. А если и это не получится, то у нее под рукой была Джудит, которая, отличалась умом и проницательностью, могла дать ценный совет. Кстати, для такой молодой женщины — это редкость. Уж не соврала ли Джудит насчет своих восемнадцати лет? Но уж через секунду Аделин рассмеялась над этой глупостью. Уж слишком прямолинейна и неиспорченна была Джудит, чтобы обманывать кого-либо.
Уолтер только что вернулся из городской аптеки, и Джудит спросила, не было ли затруднений в получении лекарств, выписанных доктором Филлипсом.
— Нет, мисс Джудит, с какой это стати?
— Я подумала об этом потому, что доктор Филлипс получил диплом врача в Массачусетсе, а не во Флориде…
— Да что вы, никаких проблем. Мы имеем дело с этой аптекой больше двадцати лет. Каждый год доктор Филлипс приезжает, чтобы узнать, как идут дела у мистера Стэнтона. Полагаю, что у доктора Филлипса договор и с аптекой, и с доктором Праути, который лечит мистера Стэнтона здесь.
— Полагаю, вы совершенно правы.
Как-то она попросила у доктора Филлипса несколько незаполненных, но подписанных им рецептов вместо того, чтобы спросить доктора Праути о некоторых нужных ей лекарствах.
— Они могут мне пригодиться, в случае если… — тут Джудит заговорщицки понизила голос: — Между нами говоря, доктор Филлипс, было несколько случаев, когда я звонила Праути по поводу здоровья мистера Стэнтона, но он не слишком спешил навестить больного. Мне кажется, что он не так предан этому дому, как вы, — польстила она ему.
Джонас Филлипс только что объявил, что Дадли находится в своей лучшей форме за последние десять лет. При этом он сказал, что физиотерапия, курс которой проводит с больным Джудит, принесла значительную пользу. Раньше доктор воздерживался от похвал в ее адрес. На щеках у Дадли появился румянец, должно быть, розы расцвели на лице больного из-за того, что Джудит частенько отправлялась с ним в путешествия на кресле-коляске и подолгу оставалась на свежем воздухе.
— Вы уверены, что справитесь? — спросила она строгим голосом, ожидая, впрочем, услышать только утвердительный ответ.
— Разумеется.
— Сестра Хиггинс возьмет на себя инъекции и все остальные процедуры, которые положены по медицинской части. Вам же придется преимущественно заниматься тем, что выносить судно и регулярно менять белье. Я знаю, что Уолтер с удовольствием поможет вам, когда потребуется физическая сила и он не будет занят. Потом вы сможете посидеть рядом и почитать что-нибудь дяде Дадли, если, разумеется, вся работа будет выполнена на совесть. Таким образом, вы сможете отдохнуть, даже находясь, так сказать, на боевом посту. И конечно же, за дополнительные услуги в ваш конверт будет вкладываться более существенная сумма (почему бы и нет, ведь они смогут сэкономить на другой сестре, которую пришлось бы нанять). Только не благодарите меня. Просто таким образом мы покажем уважение к вашей деятельности.
— Тем не менее спасибо. Как вы думаете, возможно ли устроить что-нибудь вроде импровизированной кровати для меня непосредственно в комнате мистера Стэнтона? Мне будет легче…
— Ни слова больше. Прекрасная мысль. Конечно же, это будет сделано. Ваша идея позволит сэкономить массу времени.
Когда они перенесли складную кровать Джудит в комнату Дадли, тот тоже решил, что идея превосходная. Он вспомнил, как ему было хорошо в ту ночь в поезде, когда она забралась к нему на полку.
Сестра Хиггинс тем более не стала возражать, что Джудит будет спать в комнате мистера Стэнтона. Наоборот, она была просто счастлива оттого, что Джудит не выпендривалась, без возражений выполняла всякую грязную работу. Ведь с недавнего времени сестра Хиггинс стала страдать ногами: они распухли и превратились в колонноподобные столбы, должно быть от перемены климата.
Тем не менее, обнаружив в рождественское утро, что Джудит помогает мистеру Стэнтону совершать упражнения для его парализованной ноги, в то время как остальные находились внизу в холле и были заняты распаковыванием рождественских подарков, она пришла в неописуемую ярость:
— Кто вам позволил это делать? Ни один врач пока еще не рекомендовал ничего подобного. Вы злоупотребляете своим положением, девушка, не говоря уже о том, что подобные упражнения могут просто повредить нервной системе мистера Стэнтона. Ну-ка, убирайтесь отсюда! — Не говоря лишнего слова, она оттерла своим мощным корпусом Джудит в сторону и принялась восстанавливать нарушенные покровы на постели больного и подтыкать со всех сторон простыни и одеяла.
Дадли тут же пытался слабо протестовать, вздевая в воздух свою здоровую руку.
— О, умоляю вас! Оставьте мистера Стэнтона в покое. Разве вы не замечаете, что у него портится настроение, — пыталась урезонить Джудит сестру. — Я никогда не позволила бы себе подобного, если бы только могла представить себе, что из этого может выйти скандал. Прекратите, прошу вас, или я уйду. Я уволюсь… Я не знаю, что я сделаю, если вы сию минуту не прекратите издеваться над мистером Стэнтоном!
— Хватит болтать! — Даже сестра Хиггинс отступила перед таким напором. — О каких это скандалах ты там толкуешь? Кто тебе сказал, что у мистера Стэнтона испортилось настроение, или отчего, Боже сохрани, над ним издеваются? И кто здесь говорит об увольнении?
— Извините, — неожиданно спокойным голосом, полным скрытого достоинства, произнесла Джудит, адресуясь к Дадли Стэнтону. — Но я не собираюсь работать там, где в ходу сцены и скандалы, когда ты всего лишь пытаешься заступиться за своего пациента. К тому же мне весьма тяжело видеть, когда вы печальны или когда у вас портится настроение. Мне придется уйти.
Слова Джудит неприятно поразили Дадли Стэнтона. Джудит оказалась первой, которая относилась к нему как к человеку, а не просто больному, немощному телу, будущему трупу. Эта девушка просто настоящий ангел! Он не хочет ее потерять. И не позволит. Ни за что! В конце концов, он пока еще хозяин у себя дома, слава Создателю! И тут он неожиданно заговорил:
— Вы останетесь! Уйти придется мисс Хиггинс.
Берты Хиггинс едва челюсть не отвалилась от удивления. Как? В течение нескольких секунд она лишилась самого доходного и теплого местечка за много лет! Это все… не говоря уже о месяцах, которые она смогла бы проводить в Палм-Бич! То, что ей было обещано давным-давно.
— Посмотрим, что на это скажет миссис Первис!
Аделин, раздававшая подарки служащим, к тому моменту уже была на взводе. Нэнси Ли была на месте, присутствовали также Тедди и Эдди, но куда запропастился Уоллес? Он нарушил обещание почтить своим присутствием церемонию. Сигарета с золотым ободком, которую только что курила Нэнси, вывалилась из массивной пепельницы черного дерева и слоновой кости и прожгла неопрятную дыру в голубом с розовым ковре от Абюссона. Аделин было совершенно наплевать, что Нэнси поднесла ей две пары нейлоновых чулок в качестве рождественского подарка. Один только Господь Бог знает, где она достает эти штуки или каким путем на них зарабатывает. Это подозрительно, всего месяц прошел с тех пор, как Штаты вступили в войну, а нейлоновые чулочки самым волшебным образом испарились из продажи. Интересно, что исчезнет следом?
Аделин слушала жалобы медсестры Хиггинс всего несколько секунд, а затем и сама впала в ярость:
— Какого черта вы огорчаете мистера Стэнтона? У меня что, мало других проблем?
Тедди и Эдди думали одинаково: поскольку сестра Хиггинс была квалифицированной сиделкой, а Джудит делала в этой сфере только первые шаги, то уволиться следовало ей, Джудит.
— Да что вы понимаете? — разъяренно напустилась на них Аделин.
Пикантность ситуации заключалась в том, что Дадли нравилась Джудит, а Уоллес изначально попросил Джудит угождать во всем Дадли, особенно в мелочах, чтобы тот не слишком злился по поводу более серьезных дел. Кроме того, сестры «с опытом за плечами» были для всех постоянной болью в голове. Как только часы били восемь, они все бросали и уходили, если даже несли больному «утку». Молодые и свежие, эти сестрички, вырвавшись со службы, первым делом мчались на свидание со своим дружком. Сестры более почтенного возраста все свободное время проводили в креслах, поедая фунтами сладости: случайно оставленная где-нибудь в гостиной коробка с шоколадными конфетами тут же подвергалась невосполнимому урону.
Аделин решительными шагами направилась наверх, чтобы лично установить, что же в самом деле происходит? Впрочем, она застала совершенно идиллическую картину.
Джудит сидела у постели больного и читала ему в полный голос биографию президента Рузвельта. Дадли же слушал ее со всем вниманием и лишь иногда посмеивался над замечаниями, которые Джудит время от времени отпускала в процессе чтения. Воистину картина, достойная кисти живописца!
Как только Дадли увидел Аделин, он тут же проблеял:
— Я больше не желаю видеть эту грубиянку Хиггинс. Настоятельно требую избавить меня от этого!
— Ну конечно же, дядюшка Дадли. Вы ее больше не увидите. В этом я совершенно с вами согласна. Таким образом, дело было улажено.
Аделин была не прочь последовать совету Джудит и вместо задиравших нос дипломированных сиделок нанять парочку приходящих, обычно не доставлявших много забот.
Джудит по собственной инициативе решила взять на себя найм и отбор сиделок. По ее словам, главное, в чем нуждался Дадли, был покой, а уж принести ему несколько таблеток и поправить подушки под головой могла и она сама. В конце концов, болезнь Дадли не требовала принятия неотложных мер в любое время суток. Дело, к счастью, о жизни и смерти больного не шло. По мнению доктора Филлипса, выздоровление Дадли протекало спокойно, и только бы его не постиг новый удар, после которого пациент довольно быстро предстал бы перед самой высокой инстанцией.
— А как быть с этими… иголочками? — Аделин решила, что пришла ее пора задавать вопросы и спросить хотя бы об инъекциях. При этом она, правда, не могла скрыть собственной неприязни к уколам и поэтому состроила маленькую гримасу.
— Знаете ли, инъекции, скорее, дело техники, — ответила ей Джудит. — Часто опытная сестра может сделать укол куда лучше любого врача. У меня на уколы легкая рука. Ведь это так просто. Для начала нужно перетянуть резиновым жгутом руку, чтобы под кожей как следует обрисовалась вена, а затем следует ввести иглу. Хотите, покажу, как это делается? — и Джудит сделала движение, словно намереваясь взять Аделин за руку.
Аделин в ужасе отпрянула:
— В этом нет необходимости. Я не сомневаюсь, что у вас все получается по высшему разряду.
Самое же интересное началось потом. Когда Джудит наняла пару местных сиделок, из Вест Палм-Бич, приходивших по скользящему графику и исполнявших не слишком сложные функции, то оказалось, что у нее появилось достаточно времени, не только чтобы ухаживать за Дадли, выкатывать его время от времени в кресле-каталке на прогулку, но и помогать Аделин вести дом и хозяйство. Джудит взяла на себя инициативу, чего никогда не делала экономка. Таким образом, у Аделин высвободилось время ходить в сауну, посещать теннисный клуб и ездить в Эверглейдс, чтобы поиграть в гольф. Она могла даже позволить себе заняться яхтенным спортом на озере Уорт в компании друзей.
Уоллес также был доволен Джудит, поскольку она взяла на себя кропотливое дело по проверке счетов, в изобилии приходивших из магазинов и от торговцев. Получилась даже некоторая экономия средств. Более всего Аделин радовало то, что в комнату Дадли она могла теперь заглядывать от случая к случаю, так как терпеть не могла больничных палат, запах лекарств и всего того, что было связано с болезнями.
Единственной ложкой дегтя в бочке меда была нехватка авиационного топлива для самолета компании, что затрудняло Уоллесу совершать челночные полеты по делам фирмы. Неожиданная атака японских императорских воздушных сил на Пёрл-Харбор изменила многие планы Уоллеса и испортила лучший сезон в Палм-Бич. Впрочем, Аделин знала, что рано или поздно Уоллес найдет выход и раздобудет горючее, сунув кому надо в лапу. А если и это не получится, то у нее под рукой была Джудит, которая, отличалась умом и проницательностью, могла дать ценный совет. Кстати, для такой молодой женщины — это редкость. Уж не соврала ли Джудит насчет своих восемнадцати лет? Но уж через секунду Аделин рассмеялась над этой глупостью. Уж слишком прямолинейна и неиспорченна была Джудит, чтобы обманывать кого-либо.
Уолтер только что вернулся из городской аптеки, и Джудит спросила, не было ли затруднений в получении лекарств, выписанных доктором Филлипсом.
— Нет, мисс Джудит, с какой это стати?
— Я подумала об этом потому, что доктор Филлипс получил диплом врача в Массачусетсе, а не во Флориде…
— Да что вы, никаких проблем. Мы имеем дело с этой аптекой больше двадцати лет. Каждый год доктор Филлипс приезжает, чтобы узнать, как идут дела у мистера Стэнтона. Полагаю, что у доктора Филлипса договор и с аптекой, и с доктором Праути, который лечит мистера Стэнтона здесь.
— Полагаю, вы совершенно правы.
Как-то она попросила у доктора Филлипса несколько незаполненных, но подписанных им рецептов вместо того, чтобы спросить доктора Праути о некоторых нужных ей лекарствах.
— Они могут мне пригодиться, в случае если… — тут Джудит заговорщицки понизила голос: — Между нами говоря, доктор Филлипс, было несколько случаев, когда я звонила Праути по поводу здоровья мистера Стэнтона, но он не слишком спешил навестить больного. Мне кажется, что он не так предан этому дому, как вы, — польстила она ему.
Джонас Филлипс только что объявил, что Дадли находится в своей лучшей форме за последние десять лет. При этом он сказал, что физиотерапия, курс которой проводит с больным Джудит, принесла значительную пользу. Раньше доктор воздерживался от похвал в ее адрес. На щеках у Дадли появился румянец, должно быть, розы расцвели на лице больного из-за того, что Джудит частенько отправлялась с ним в путешествия на кресле-коляске и подолгу оставалась на свежем воздухе.