Страница:
Естественно, в голову Александру Павловичу это приходило. Он ясно представлял себе ближайшие последствия «Шока», но никогда не пытался проанализировать дальнейшие последствия. Если даже им удастся сдвинуть этот камень с места, то не исключено, что этот же камень их и раздавит. Уже давно Александра Павловича мучило ощущение собственной зависимости. Он повиновался некой силе, не понимая ни целей, ни последствий происходящего. Иногда у него даже возникало желание заняться тщательным изучением этой проблемы и выяснить, кого конкретно представляет Монстр, но всякий раз срабатывало чувство самосохранения. Монстр подобного любопытства не простил бы никогда. Он регулярно проверял лояльность всех своих сотрудников и союзников. А какие цели он преследовал на самом деле – не знал никто.
– Но, впрочем, все это не более чем риторические вопросы. И мы уже не в том возрасте, чтобы вдаваться в лирику. Давайте о деле. Нашим Хохлом можете не заниматься – им займутся другие. Тем более, что для этого намечается удобный повод. Обратите внимание на деятельность Виктора Николаевича в Боснии, хотя и там, я думаю, скоро будет восстановлен статус кво. Самое главное сейчас – это работа в Чечне. Все наши отвлекающие маневры стоили нам слишком дорого, чтобы проводить новые. Почистите Чечню самым безжалостным образом. Пусть борцы за независимость готовят свою операцию без малейшей помехи. Подстегивайте Виктора Николаевича с переброской всех сил на поиски в Боснию, но помните, информацию о Втором близнеце мы должны получить первыми. И первыми успеть принять меры. Вам все понятно?
– Мне понятно все, – Александр Павлович встал со стула и вышел из кабинета.
Монстр проводил его насмешливым взглядом и открыл лежавшую перед ним папку. На свое счастье, Александр Павлович не представлял истинных масштабов «Шока» и, похоже, искренне полагал, что его основной задачей является переориентация общественного мнения на установление более жесткой и властной структуры.
«Сколько бы рыцари плаща и кинжала ни терлись возле политиков, в большинстве случаев им до самой смерти приходится оставаться орудиями в руках умных, – подумал Монстр. – До самой смерти».
Александр Павлович, спускаясь по широким ступеням вестибюля, думал о том же самом.
7 марта 1995 года, вторник, 13-00 по Киеву, Город.
Мы оба оказались точны: и я, и Владимир Александрович. Практически одновременно мы подошли к месту встречи с разных сторон и, не сговариваясь, после рукопожатия направились в книжный магазин, расположенный в двух шагах от станции метро. Я не пью и не курю, что в моих глазах оправдывает траты на книги. Жена, в принципе, не возражает, хотя иногда, в момент особенно интенсивных закупок литературы, у нее в глазах проскальзывает нечто вроде мысли: «Уж лучше бы пил».
С Владимиром Александровичем мы обменялись любезностями и, пока ходили по магазину, рассказывали о новых приобретениях и новостях жизни. Естественно, я был не особенно разговорчив и больше упирал на новинки литературы. Владимир Александрович рассказывал о наших общих знакомых и не переходил к своему криминальному разговору. А я не торопил. Криминал – дело сугубо конфиденциальное и интимное. Иногда о нем лучше промолчать, это я вынес из собственного опыта.
– Ну что, поехали ко мне? – спросил я Владимира Александровича на крыльце магазина.
– Знаете, Александр Карлович, давайте просто погуляем где-нибудь и поговорим. Я помогу вам нести сумки.
– А может, все-таки, ко мне? Таня должна что-то приготовить, у меня остался еще коньяк с прошлого раза, – мне не очень хотелось слоняться по городу с покупками, но Владимир Александрович был непреклонен.
– Где будем гулять? – обреченно спросил я.
– Давайте сходим в парк. Погода хорошая и недалеко.
Погода действительно была неплохая, а решительное нежелание Владимира Александровича ехать ко мне домой вкупе с тем, что никого из наших он на встречу не пригласил, ясно указывали на серьезность предстоящего разговора.
Некоторое время мы шли и молчали. Владимир Александрович то ли подбирал слова, то ли прикидывал, стоит ли начинать разговор на эту тему.
– Помните, на заседании клуба у нас с вами начался разговор о моем знакомом, бывшем ученом, а ныне предпринимателе?
У меня столько было разговоров в последнее время, что тот клубный в моей памяти несколько выцвел и поблек, тем более, что проходил он под знаком моей депрессии, плюс подбирающийся приступ, плюс последующие передряги. В общем, лучше было сделать вид, что вопрос я воспринял как риторический. Я неопределенно хмыкнул, что вполне могло сойти за утвердительный ответ.
– Я вам тогда рассказывал о человеке, весьма серьезно занимающемся проблемами зомбирования людей.
«И вы туда же, Владимир Александрович!» – подумал я и вспомнил Олега Юрьевича. Как он мне изрек при прощании? «Вы поинтересуйтесь, поинтересуйтесь!» – и что-то насчет местных разработок. Если бы я знал Владимира Александровича чуть хуже, то мог бы принять все это за части одного общего плана. Заговор всего мира против моей нервной системы. В отношении же нашего председателя темные мысли могли прийти только в последнюю очередь. При всех его возможных недостатках он неоднократно доказывал свою странную для текущего исторического момента филантропию и гуманизм.
– 27 февраля в своей квартире был убит Андрей Олегович Лушниченко…
– Вы меня, ради Бога, простите, – сказал я, – но мне было совершенно некогда выяснять подробности по этому делу. Я помню, как вы мне звонили перед отъездом, но… Извините меня, пожалуйста!
– Да дело, собственно, пока не в этом. Вернее, не только в этом. Дело заключается в следующем. Поинтересоваться подробностями меня попросил тот самый бывший ученый.
– Специалист по зомби?
– Да, именно он. Причем просил сделать это неофициально, во всяком случае, не привлекая к этому особого внимания. Потому я не стал обращаться к Павлу Ивановичу, а решил переговорить с вами, как человеком опытным и знающим.
– Ну, я думаю, Паша мог бы вам рассказать куда подробней… – начал было я, но потом сообразил, что если было поставлено условие не привлекать внимания, то Паша мог бы засветиться. А мой интерес к этому вопросу был бы наиболее естественным и объяснимым – журналист полез копаться в криминале.
– Вы мне говорили по телефону, что там еще и милиционер погиб?
– Да, погиб сержант, но это было уже потом. А перед этим в собственной квартире застрелили Андрея Олеговича Лушниченко, хотя об этом я уже, кажется, говорил.
– Давайте зайдем в кафе и возьмем по чашечке кофе, – видеть, как мучается хороший человек, было просто больно, и я решил, что смена обстановки поможет Владимиру Александровичу проще перейти к делу.
– Все это очень странно. Понимаете, этот Лушниченко, я его не знал при жизни, работал одно время с тем самым предпринимателем. По образованию он биофизик, но приехал в город всего пять лет назад и с университетом практически не общался, как, собственно, и с другими научными учреждениями. До августа девяносто первого время от времени он ездил в Москву, а после путча работал в местном филиале фирмы моего знакомого.
– Это вам все рассказал ваш знакомый?
– Он позвонил мне утром 28 февраля, а первого марта уже был в городе и назначил мне свидание в гостинице «Мир». Там он мне все и рассказал.
– Все?
– Все, что я об этом знаю. Ему удалось тогда выяснить – убили Лушниченко совершенно случайно. Пришли к его сыну по поводу долга и в возникшей потасовке пуля досталась отцу. Сын остался жив, сейчас лежит в больнице с травмой головы. При погоне за убийцами под пули попал милиционер. Вот такая загадочная история.
Я, честно говоря, ничего загадочного в этой истории не заметил. Таких убийств в сводках за год бывает несколько десятков. Тут, правда, погиб милиционер, но лезть под пули – это часть их работы. Так я изложил свою мысль Владимиру Александровичу. Может быть, чуть более нервно, чем стоило. В конце концов, мои проблемы волновали меня больше, чем чьи бы то ни было. Подумаешь, сыночек нахватал денег в долг, а расплатился за все, притом по самой высокой процентной ставке, отец.
– Я с вами целиком согласен. К сожалению, происходят такие вещи довольно часто, гораздо чаще, чем: нам того хотелось бы. Но тот, кто просил меня помочь в этом вопросе, назвал вас, Александр Карлович, как человека, который может ему помочь.
До меня все сказанное дошло не сразу, но я сообразил, что происходит что-то неординарное. Пока в все переваривал, Владимир Александрович молча пил кофе и старался не смотреть на меня.
– Мы что, с ним знакомы?
– Не думаю, чтобы вы когда-нибудь встречались. Но вы писали об этом происшествии.
– Я писал об очень многих. К какой именно категории относится приятель вашего знакомого?
– Взрыв в жилом доме. Там еще случайно погибло два милиционера. В начале прошлого года.
«Ничто на земле не проходит бесследно», как поется в известной песне. За последнее время мне не удавалось сделать ни шагу, чтобы не напороться на его последствия. И вот теперь меня стали догонять события прошлогодней давности. Если так пойдет и дальше, то можно будет ожидать появления людей, которым я что-нибудь должен еще с времен детского сада.
– Владимир Александрович, это давняя история, уже даже убийца осужден, насколько я знаю. Не могу представить, как моя старая публикация может кому-либо помочь.
– Мой знакомый считает, что этот случай имеет прямое отношение к нему. Лушниченко работал вместе с ним по проекту «Сверхрежим». Еще на Министерство обороны СССР. Что там конкретно произошло – я не знаю, но вся их группа, несколько десятков человек, срочно выехала за пределы России. Кто в Среднюю Азию, кто – на Кавказ, кое-кто в Белоруссию, Прибалтику. Часть рассредоточилась по университетским городам Украины. Я подозреваю, что они продолжали свою работу под прикрытием разных коммерческих формирований. Нечто вроде компьютерного диагностирования и лечения. Даже зарабатывали. А потом стали возникать некоторые проблемы. То слишком частые проверки, то рэкет. В общем, погибший Лушниченко – один из сотрудников этой группы. Второй был найден месяца полтора до этого мертвым в собственной машине – отравление суррогатом алкоголя. Случайность. Лушниченко тоже погиб вроде случайно. А в той истории со взрывом милиционеры погибли случайно вместо третьего члена группы. Если все события расположить по времени, то вывод напрашивается сам собой. Во всяком случае, так считает мой знакомый бизнесмен от науки.
Пока Владимир Александрович говорил, я усиленно старался не замечать его желания не называть таинственного знакомого по имени и заодно вспоминал детали старого преступления. Достаточно банальная история. Некто Брыкалов пообещал одному своему знакомому покупку квартиры из фондов мэрии, буквально за бесценок. И вроде бы даже часть денег передал какому-то чиновнику. А потом чиновник вдруг резко сменил место работы. Такое бывает слишком часто, и к этому все привыкли. Знакомый потребовал от Брыкалова вернуть деньги. Тот попытался отделаться обещаниями, потом стал прятаться, а когда его прижали, решил покончить со всем разом. Пригласил к себе на вечер домой того, кому был должен, в тамбуре своей квартиры примотал изолентой два бруска тола с электродетонатором, и когда приятель стал стучать, позвонил в милицию и сообщил о нападении вымогателей. А потом вмешалась судьба. Тот, кто должен был пасть жертвой, вместе с женой вышел из дома, чтобы посмотреть, есть ли свет в окнах. А в этот момент по звонку прибыли два сержанта милиции. Постучали в квартиру Брыкалова, а тот сунул провод в розетку. Милиционеры погибли сразу – почти килограмм взрывчатки взорвался на высоте полутора метров. Фотографии в судебном деле были просто страшные. Когда я просматривал дело в областном суде, не обратил особого внимания на тех, кому так повезло. Оказывается, совершенно напрасно. Хотя в тот момент это и не могло привлечь внимания. Стоп!
– Что с вами, Александр Карлович?
– Ничего, все в порядке, просто вспомнил одну вещь, – ответил я. Нужно будет показаться если не психиатру, то хотя бы психологу. Я так увлекся воспоминаниями и так был поражен своей последней мыслью, что вскочил. Слава Богу, что не снес столик.
– Может быть, пойдем? – осторожно спросил Владимир Александрович.
– Наверное, пора, – согласился я. Мне действительно пора домой, работа не ждет.
И мы отправились к метро. Я поддерживал разговор, судя по реакции Владимира Александровича, поддерживал достаточно связно, но на самом деле не запомнил ни одного слова. Мы попрощались, договорились созвониться, я сел в вагон и пришел в себя только тогда, когда попал домой. Все это время я лихорадочно соображал. Знакомый Владимира Александровича был прав, да и ему, естественно, виднее, какие там у них нравы были в Министерстве обороны СССР. Тут и думать нечего – совершенно понятно, что три случайности подряд, направленные против членов одной группы, вещь совершенно фантастическая. За этими случайностями кто-то стоит. Кто-то решил, что дальнейшее существование группы не приносит пользы, или наносит вред. Никто, кроме членов группы, не смог бы уловить зловещей закономерности. Три совершенно банальных смерти. В первом случае имеет место прокол в связи со слишком быстрым прибытием милиции, второй прошел совершенно чисто, как прошел бы и третий, но тут у «сверхрежимщиков» лопнуло терпение и они решили принять меры. Меры, мягко говоря, странные. В качестве главного следователя моя кандидатура лично у меня вызывает смех сквозь слезы. Вселенная словно с цепи сорвалась и понесла меня по кочкам мироздания. Но не эта мысль подняла меня на дыбы в кафе. Снова тот же самый сценарий, та же самая манера убирать людей, как и в поезде. И снова я совершенно случайно оказываюсь причастным к заварухе. А я давно не верю в случайности. Не верю. И если мне хочется сохранить свою психику, придется попытаться до чего-нибудь докопаться.
7 марта 1995 года, вторник, 15-00 по местному времени, Босния.
Командир отряда русских добровольцев напоминал скорее типичного сельского интеллигента, недоставало только пенсне на веревочке, чтобы он походил на чеховского дядю Ваню. Но тех, кто его знал достаточно хорошо, внешность в заблуждение не вводила. Высокую оценку командиру отряда «Царские орлы» давали как сербские, так и боснийские командиры. Ходили упорные слухи, что объявлена награда за голову Врача. Когда Черный и Аспирант привели Барина к командиру, тот колдовал над картой.
– Здравствуйте, Барин, – Врач встал навстречу гостю. Тот ответил на рукопожатие, но молчал, пока командир не отправил Черного и Аспиранта.
– Я уже начал волноваться, – сказал Врач.
– Ваши ребята все сделали правильно, просто у меня были дела в городе, а потом пришлось пережидать возле шоссе, – Барин сел и откинулся на спинку стула. Немного притомился.
Врач внимательно посмотрел в лицо гостя. Гость не торопился называть пароль, и Врач решил его не торопить. Барину виднее, он главный. Если, конечно, тот, за кого себя выдает. Описание внешности сходится, промежуточный пароль он назвал ребятам правильно. Время не торопит.
Гость рассматривал хозяина. Фотография, которую ему пришлось изучать, немного отличалась от оригинала. Однако это был именно тот человек.
– Перекусите с дороги? – спросил Врач.
– Нет, спасибо, чуть позже. Вначале я бы хотел узнать, что слышно о лагере. О Втором близнеце.
Пароль назван, Врач удовлетворенно кивнул.
– Мы продолжаем его искать. Есть районы, которые особенно привлекли наше внимание. Один вот здесь, почти возле нас, а второй практически на границе с Хорватией. Вот они обозначены на карте.
Барин повернул карту к себе. Потом удивленно взглянул на Врача:
– Что это за карта? И почему именно эти два района?
– Это очень забавная история. Как только мы получили задание на поиск лагеря, сразу же попытались определить возможные районы поиска. Таких у нас образовалось около десяти. Подключили свои связи среди сербов, они помогли нам сократить количество вариантов до четырех. А потом мы получили сообщения, что поисками района занимаемся не только мы. Объявилась группа, которая активно шныряла в наших местах. Пришлось этой группой заняться.
– Результат? – Барин не был настроен выслушивать подробности.
– В результате двое раненых с нашей стороны, пять трупов с той стороны и двое пленных. У одного из них и оказалась эта карта. С пометками в интересующих нас местах. Но у них было только два варианта. Отсюда делаем вывод – эти районы предпочтительнее.
– Где пленные? Кто такие?
Врач довольно улыбнулся. Ему все-таки удалось произвести некоторое впечатление на столичную штучку.
– Один из местных, проводник и охранник. Второй… Тут все посложнее.
– В чем именно?
– На мой взгляд, он из Штатов. И, судя по оборудованию, ваш коллега. Держится исключительно самоуверенно. Начал, правда, немного сдавать. По документам – журналист. По повадкам – зверь.
Барин задумчиво покрутил карту в руках. Встал. Прошелся по комнате.
– У вас есть комната, где я мог бы незаметно на него посмотреть? Так, чтобы он меня не видел. Вы его погоняете по моим вопросам, а я послушаю.
– Давайте так: вы пока отдохните, перекусите. Жить будете на отшибе. С вами будут те, кто вас привел. Незачем остальным, как я понимаю, вас видеть. Вечером устроим допрос американцу, а вы посидите в соседней комнате, без света. Дверь оставим приоткрытой. Все увидите и услышите.
Барин кивнул и направился к двери. Взявшись за дверную ручку, оглянулся:
– Нужно в оба района отправить ваших людей. Пусть походят. Скажете, нужно найти базы подготовки боснийцев. Во всяком случае, внешне это похоже.
Врач подождал, пока закроется дверь. Некоторое время сидел неподвижно, что-то насвистывая. В ближний район он, естественно, пошлет своих, а вот к границе с Хорватией… К границе пусть сходят сербы. По его сведениям, в тот район собирались отправлять группу. Что-то там еще и сербов интересует. «Надо будет сказать Барину», – подумал Врач, но решил отложить это на вечер. А вечером оказалось поздно. Остановить отряд не успели. Предупредить о возможных сложностях – тоже.
Глава 7
8 марта 1995 года, среда, 00-35, Москва.
Виктор Николаевич перечитал радиограмму, принесенную Михаилом, несколько раз. Все это время Миша ходил по кабинету, разминая спину и массируя шею.
– Миша, вы уже субординацию совсем ни в грош не ставите. Перед начальством нужно стоять по стойке смирно или, если оно позволит, сидеть, но тоже по стойке смирно. А вы разве что только приседаний не делаете перед лицом своего прямого начальника. А ведь совсем недавно вы утверждали, что решили заняться своей карьерой.
Миша сел на стул и улыбаясь заявил:
– Вы, Виктор Николаевич, немного не правы. Как себя должен вести подчиненный, вызванный пред светлы очи шефа?
– Как?
– Он должен лихорадочно соображать, зачем это среди ночи его вызвали?! И должен бояться, что начальству стало известно о нем что-то очень компрометирующее. Вот я и демонстрирую, во-первых, уверенность в себе, а во-вторых, что я очень засиделся над бумагами, выполняя ваши указания. В обоих случаях это должно привести начальство, то есть вас, в хорошее состояние. И со временем эти мелочи, повинуясь одному из законов диалектики, приобретут новое качество и вы меня поощрите.
– Да, вы меня, Миша, убедили. Я подумаю. А то ведь действительно, вот чувствую, что отношусь к вам все лучше и лучше, а не могу понять отчего это. Уже даже беспокоиться начал. Ну, а теперь о деле. Новости начинают поступать сплошным потоком. Скат встретился с американцем, а тот, оказывается, тоже ищет Второго близнеца. Похоже на то, что события будут разворачиваться в ускоренном темпе. Скат считает, что можно попытаться войти в контакт с американцами по этому поводу. Если это у нас получится, то скоро Вторым близнецом будут заниматься интернациональные силы. Французы уже продемонстрировали свою готовность к сотрудничеству.
– Ну, для французов терроризм – далеко не пустой звук. И иметь Второго близнеца под самым боком, в центре Европы они не захотят. Американцы, похоже, тоже относятся ко Второму близнецу только как к обычному центру по подготовке террористов. Если бы они подозревали об истинном характере его деятельности, то тот район уже был бы наводнен десантниками и морскими пехотинцами.
– А вот это не факт. Если вдруг в прессу просочится информация о том, что в самом центре Европы находится лаборатория по психокодированию людей… Вы можете себе представить реакцию Европы на то, что в любой момент сотни людей могут превратиться в машины для убийства? И этих людей практически невозможно определить, даже при помощи детекторов лжи и химии. Сами эти люди тоже не подозревают о своем предназначении. Начнется паника, равной которой еще не было. Так что операция против Второго близнеца проводилась бы в любом случае без лишнего шума. Тут возникает только угроза того, что кто-нибудь попытается взять под свой контроль эту программу. Вот это – действительно угроза.
– Вы полагаете возможность чеченского сценария? Уничтожить строения и эвакуировать ученых и подопытных?
– Не исключаю. Поэтому так и форсируют наши действия на Балканах. Как внезапно форсировали их в Чечне. Но главное сейчас для нас, все-таки, будет происходить в Украине.
Миша несколько удивленно взглянул на Виктора Николаевича:
– По моим сведениям, не предвидится ничего, о чем бы стоило беспокоиться. Безопасность нашего журналиста обеспечивает «Спектр». В случае возникновения проблем мы будем информированы.
Виктор Николаевич выжидательно молчал.
– Я давно хотел спросить, – Михаил сделал паузу и посмотрел в глаза Виктору Николаевичу. Тот был совершенно бесстрастен.
– Я давно хотел спросить вас вот о чем…
– Миша, смелее задавайте вопрос. Если бы вы сегодня не подняли этой проблемы, я бы в вас сильно разочаровался. У вас должно было накопиться очень много информации к размышлению. И вы неизбежно должны были прийти к некоторым выводам. И эти выводы должны были вас насторожить.
Миша открыл дипломат, стоявший возле его стула, и вынул оттуда пластиковую папку. Молча протянул ее Виктору Николаевичу. Виктор Николаевич открыл папку, бегло просмотрел. Затем он отложил папку в сторону и с интересом взглянул на Михаила:
– Вы собрали очень подробную информацию, Миша. Я вам просто аплодирую. И в который раз убеждаюсь, что вы большой дипломат. Изложив факты, вы сознательно отказались предоставлять мне свои выводы.
– Я бы хотел услышать их от вас, Виктор Николаевич. Мы превосходно знаем, что собранная информация далеко не полная. А в таком случае делать выводы – очень и очень рискованно. С полным основанием могу говорить о наличии планов по применению «Спектра» не только в качестве системы предварительного сбора информации и оповещения. Далее, я могу предположить, что предотвращение акции, которую мы ожидаем в июне-июле, тоже не главная задача «Союза». Спецслужбы Украины принимают активное участие в «Союзе», не исключено, и в «Спектре». Появление этого Заренко на нашем горизонте не было для вас особой неожиданностью. А реакция Александра Павловича заставляет думать о том, что в ближайшие дни произойдет еще нечто. Таковы предварительные выводы.
– Браво, Миша! Пять баллов. Как ни осторожны вы в своих выводах – они достаточно точны. Для дальнейших действий мы в любом случае должны были посвятить вас во все происходящее более подробно.
– Это как-то связано со «Сверхрежимом»?
– Я буду говорить весьма громкие слова вперемешку с банальностями, за что заранее прошу у вас прощения. То, что сейчас происходит, нельзя разделить на отдельные операции. Если хотите, назовите это битвой или сражением. Но происходящее охватывает такие территории и такое количество людей, что назвать это просто операцией очень трудно. Вам никогда не казалось странным, что какая бы власть ни была в России – ее враги практически всегда одни и те же? Кто бы не сидел на российском троне – его политические задачи были практически одинаковыми. Это не совпадение. Это факт. Деление истории на периоды мира и войны – это заслуга историков и политиков. Война продолжается беспрерывно. Падение империй и союзов – это не более чем временная перегруппировка сил. Если вы спросите меня, кто же ведет эту войну и против кого, – я не смогу вам конкретно ответить. В нынешней ситуации я не могу подняться на самый высокий уровень этой схватки. И не надо на меня так удивленно смотреть. Даже те, кто уверен в своем высшем положении, не могут знать всего. Силы, которые включены в такую войну, настолько велики, что целые государства – всего лишь средства в этой борьбе. Вам придется посвятить весь праздник изучению проблемы. Машина ждет внизу. Нам пора ехать.
Виктор Николаевич вышел из-за стола. Михаил продолжал сидеть. Потом вздохнул и сказал:
– Мне нужно позвонить и предупредить, что я уезжаю с вами.
– А ведь вы всегда хвастались своей доверчивостью, Миша.
– Для того, чтобы выжить, одного хвастовства недостаточно.
10 марта 1995 года, пятница, 14-15 по местному времени, боснийско-хорватская граница.
– Но, впрочем, все это не более чем риторические вопросы. И мы уже не в том возрасте, чтобы вдаваться в лирику. Давайте о деле. Нашим Хохлом можете не заниматься – им займутся другие. Тем более, что для этого намечается удобный повод. Обратите внимание на деятельность Виктора Николаевича в Боснии, хотя и там, я думаю, скоро будет восстановлен статус кво. Самое главное сейчас – это работа в Чечне. Все наши отвлекающие маневры стоили нам слишком дорого, чтобы проводить новые. Почистите Чечню самым безжалостным образом. Пусть борцы за независимость готовят свою операцию без малейшей помехи. Подстегивайте Виктора Николаевича с переброской всех сил на поиски в Боснию, но помните, информацию о Втором близнеце мы должны получить первыми. И первыми успеть принять меры. Вам все понятно?
– Мне понятно все, – Александр Павлович встал со стула и вышел из кабинета.
Монстр проводил его насмешливым взглядом и открыл лежавшую перед ним папку. На свое счастье, Александр Павлович не представлял истинных масштабов «Шока» и, похоже, искренне полагал, что его основной задачей является переориентация общественного мнения на установление более жесткой и властной структуры.
«Сколько бы рыцари плаща и кинжала ни терлись возле политиков, в большинстве случаев им до самой смерти приходится оставаться орудиями в руках умных, – подумал Монстр. – До самой смерти».
Александр Павлович, спускаясь по широким ступеням вестибюля, думал о том же самом.
7 марта 1995 года, вторник, 13-00 по Киеву, Город.
Мы оба оказались точны: и я, и Владимир Александрович. Практически одновременно мы подошли к месту встречи с разных сторон и, не сговариваясь, после рукопожатия направились в книжный магазин, расположенный в двух шагах от станции метро. Я не пью и не курю, что в моих глазах оправдывает траты на книги. Жена, в принципе, не возражает, хотя иногда, в момент особенно интенсивных закупок литературы, у нее в глазах проскальзывает нечто вроде мысли: «Уж лучше бы пил».
С Владимиром Александровичем мы обменялись любезностями и, пока ходили по магазину, рассказывали о новых приобретениях и новостях жизни. Естественно, я был не особенно разговорчив и больше упирал на новинки литературы. Владимир Александрович рассказывал о наших общих знакомых и не переходил к своему криминальному разговору. А я не торопил. Криминал – дело сугубо конфиденциальное и интимное. Иногда о нем лучше промолчать, это я вынес из собственного опыта.
– Ну что, поехали ко мне? – спросил я Владимира Александровича на крыльце магазина.
– Знаете, Александр Карлович, давайте просто погуляем где-нибудь и поговорим. Я помогу вам нести сумки.
– А может, все-таки, ко мне? Таня должна что-то приготовить, у меня остался еще коньяк с прошлого раза, – мне не очень хотелось слоняться по городу с покупками, но Владимир Александрович был непреклонен.
– Где будем гулять? – обреченно спросил я.
– Давайте сходим в парк. Погода хорошая и недалеко.
Погода действительно была неплохая, а решительное нежелание Владимира Александровича ехать ко мне домой вкупе с тем, что никого из наших он на встречу не пригласил, ясно указывали на серьезность предстоящего разговора.
Некоторое время мы шли и молчали. Владимир Александрович то ли подбирал слова, то ли прикидывал, стоит ли начинать разговор на эту тему.
– Помните, на заседании клуба у нас с вами начался разговор о моем знакомом, бывшем ученом, а ныне предпринимателе?
У меня столько было разговоров в последнее время, что тот клубный в моей памяти несколько выцвел и поблек, тем более, что проходил он под знаком моей депрессии, плюс подбирающийся приступ, плюс последующие передряги. В общем, лучше было сделать вид, что вопрос я воспринял как риторический. Я неопределенно хмыкнул, что вполне могло сойти за утвердительный ответ.
– Я вам тогда рассказывал о человеке, весьма серьезно занимающемся проблемами зомбирования людей.
«И вы туда же, Владимир Александрович!» – подумал я и вспомнил Олега Юрьевича. Как он мне изрек при прощании? «Вы поинтересуйтесь, поинтересуйтесь!» – и что-то насчет местных разработок. Если бы я знал Владимира Александровича чуть хуже, то мог бы принять все это за части одного общего плана. Заговор всего мира против моей нервной системы. В отношении же нашего председателя темные мысли могли прийти только в последнюю очередь. При всех его возможных недостатках он неоднократно доказывал свою странную для текущего исторического момента филантропию и гуманизм.
– 27 февраля в своей квартире был убит Андрей Олегович Лушниченко…
– Вы меня, ради Бога, простите, – сказал я, – но мне было совершенно некогда выяснять подробности по этому делу. Я помню, как вы мне звонили перед отъездом, но… Извините меня, пожалуйста!
– Да дело, собственно, пока не в этом. Вернее, не только в этом. Дело заключается в следующем. Поинтересоваться подробностями меня попросил тот самый бывший ученый.
– Специалист по зомби?
– Да, именно он. Причем просил сделать это неофициально, во всяком случае, не привлекая к этому особого внимания. Потому я не стал обращаться к Павлу Ивановичу, а решил переговорить с вами, как человеком опытным и знающим.
– Ну, я думаю, Паша мог бы вам рассказать куда подробней… – начал было я, но потом сообразил, что если было поставлено условие не привлекать внимания, то Паша мог бы засветиться. А мой интерес к этому вопросу был бы наиболее естественным и объяснимым – журналист полез копаться в криминале.
– Вы мне говорили по телефону, что там еще и милиционер погиб?
– Да, погиб сержант, но это было уже потом. А перед этим в собственной квартире застрелили Андрея Олеговича Лушниченко, хотя об этом я уже, кажется, говорил.
– Давайте зайдем в кафе и возьмем по чашечке кофе, – видеть, как мучается хороший человек, было просто больно, и я решил, что смена обстановки поможет Владимиру Александровичу проще перейти к делу.
– Все это очень странно. Понимаете, этот Лушниченко, я его не знал при жизни, работал одно время с тем самым предпринимателем. По образованию он биофизик, но приехал в город всего пять лет назад и с университетом практически не общался, как, собственно, и с другими научными учреждениями. До августа девяносто первого время от времени он ездил в Москву, а после путча работал в местном филиале фирмы моего знакомого.
– Это вам все рассказал ваш знакомый?
– Он позвонил мне утром 28 февраля, а первого марта уже был в городе и назначил мне свидание в гостинице «Мир». Там он мне все и рассказал.
– Все?
– Все, что я об этом знаю. Ему удалось тогда выяснить – убили Лушниченко совершенно случайно. Пришли к его сыну по поводу долга и в возникшей потасовке пуля досталась отцу. Сын остался жив, сейчас лежит в больнице с травмой головы. При погоне за убийцами под пули попал милиционер. Вот такая загадочная история.
Я, честно говоря, ничего загадочного в этой истории не заметил. Таких убийств в сводках за год бывает несколько десятков. Тут, правда, погиб милиционер, но лезть под пули – это часть их работы. Так я изложил свою мысль Владимиру Александровичу. Может быть, чуть более нервно, чем стоило. В конце концов, мои проблемы волновали меня больше, чем чьи бы то ни было. Подумаешь, сыночек нахватал денег в долг, а расплатился за все, притом по самой высокой процентной ставке, отец.
– Я с вами целиком согласен. К сожалению, происходят такие вещи довольно часто, гораздо чаще, чем: нам того хотелось бы. Но тот, кто просил меня помочь в этом вопросе, назвал вас, Александр Карлович, как человека, который может ему помочь.
До меня все сказанное дошло не сразу, но я сообразил, что происходит что-то неординарное. Пока в все переваривал, Владимир Александрович молча пил кофе и старался не смотреть на меня.
– Мы что, с ним знакомы?
– Не думаю, чтобы вы когда-нибудь встречались. Но вы писали об этом происшествии.
– Я писал об очень многих. К какой именно категории относится приятель вашего знакомого?
– Взрыв в жилом доме. Там еще случайно погибло два милиционера. В начале прошлого года.
«Ничто на земле не проходит бесследно», как поется в известной песне. За последнее время мне не удавалось сделать ни шагу, чтобы не напороться на его последствия. И вот теперь меня стали догонять события прошлогодней давности. Если так пойдет и дальше, то можно будет ожидать появления людей, которым я что-нибудь должен еще с времен детского сада.
– Владимир Александрович, это давняя история, уже даже убийца осужден, насколько я знаю. Не могу представить, как моя старая публикация может кому-либо помочь.
– Мой знакомый считает, что этот случай имеет прямое отношение к нему. Лушниченко работал вместе с ним по проекту «Сверхрежим». Еще на Министерство обороны СССР. Что там конкретно произошло – я не знаю, но вся их группа, несколько десятков человек, срочно выехала за пределы России. Кто в Среднюю Азию, кто – на Кавказ, кое-кто в Белоруссию, Прибалтику. Часть рассредоточилась по университетским городам Украины. Я подозреваю, что они продолжали свою работу под прикрытием разных коммерческих формирований. Нечто вроде компьютерного диагностирования и лечения. Даже зарабатывали. А потом стали возникать некоторые проблемы. То слишком частые проверки, то рэкет. В общем, погибший Лушниченко – один из сотрудников этой группы. Второй был найден месяца полтора до этого мертвым в собственной машине – отравление суррогатом алкоголя. Случайность. Лушниченко тоже погиб вроде случайно. А в той истории со взрывом милиционеры погибли случайно вместо третьего члена группы. Если все события расположить по времени, то вывод напрашивается сам собой. Во всяком случае, так считает мой знакомый бизнесмен от науки.
Пока Владимир Александрович говорил, я усиленно старался не замечать его желания не называть таинственного знакомого по имени и заодно вспоминал детали старого преступления. Достаточно банальная история. Некто Брыкалов пообещал одному своему знакомому покупку квартиры из фондов мэрии, буквально за бесценок. И вроде бы даже часть денег передал какому-то чиновнику. А потом чиновник вдруг резко сменил место работы. Такое бывает слишком часто, и к этому все привыкли. Знакомый потребовал от Брыкалова вернуть деньги. Тот попытался отделаться обещаниями, потом стал прятаться, а когда его прижали, решил покончить со всем разом. Пригласил к себе на вечер домой того, кому был должен, в тамбуре своей квартиры примотал изолентой два бруска тола с электродетонатором, и когда приятель стал стучать, позвонил в милицию и сообщил о нападении вымогателей. А потом вмешалась судьба. Тот, кто должен был пасть жертвой, вместе с женой вышел из дома, чтобы посмотреть, есть ли свет в окнах. А в этот момент по звонку прибыли два сержанта милиции. Постучали в квартиру Брыкалова, а тот сунул провод в розетку. Милиционеры погибли сразу – почти килограмм взрывчатки взорвался на высоте полутора метров. Фотографии в судебном деле были просто страшные. Когда я просматривал дело в областном суде, не обратил особого внимания на тех, кому так повезло. Оказывается, совершенно напрасно. Хотя в тот момент это и не могло привлечь внимания. Стоп!
– Что с вами, Александр Карлович?
– Ничего, все в порядке, просто вспомнил одну вещь, – ответил я. Нужно будет показаться если не психиатру, то хотя бы психологу. Я так увлекся воспоминаниями и так был поражен своей последней мыслью, что вскочил. Слава Богу, что не снес столик.
– Может быть, пойдем? – осторожно спросил Владимир Александрович.
– Наверное, пора, – согласился я. Мне действительно пора домой, работа не ждет.
И мы отправились к метро. Я поддерживал разговор, судя по реакции Владимира Александровича, поддерживал достаточно связно, но на самом деле не запомнил ни одного слова. Мы попрощались, договорились созвониться, я сел в вагон и пришел в себя только тогда, когда попал домой. Все это время я лихорадочно соображал. Знакомый Владимира Александровича был прав, да и ему, естественно, виднее, какие там у них нравы были в Министерстве обороны СССР. Тут и думать нечего – совершенно понятно, что три случайности подряд, направленные против членов одной группы, вещь совершенно фантастическая. За этими случайностями кто-то стоит. Кто-то решил, что дальнейшее существование группы не приносит пользы, или наносит вред. Никто, кроме членов группы, не смог бы уловить зловещей закономерности. Три совершенно банальных смерти. В первом случае имеет место прокол в связи со слишком быстрым прибытием милиции, второй прошел совершенно чисто, как прошел бы и третий, но тут у «сверхрежимщиков» лопнуло терпение и они решили принять меры. Меры, мягко говоря, странные. В качестве главного следователя моя кандидатура лично у меня вызывает смех сквозь слезы. Вселенная словно с цепи сорвалась и понесла меня по кочкам мироздания. Но не эта мысль подняла меня на дыбы в кафе. Снова тот же самый сценарий, та же самая манера убирать людей, как и в поезде. И снова я совершенно случайно оказываюсь причастным к заварухе. А я давно не верю в случайности. Не верю. И если мне хочется сохранить свою психику, придется попытаться до чего-нибудь докопаться.
7 марта 1995 года, вторник, 15-00 по местному времени, Босния.
Командир отряда русских добровольцев напоминал скорее типичного сельского интеллигента, недоставало только пенсне на веревочке, чтобы он походил на чеховского дядю Ваню. Но тех, кто его знал достаточно хорошо, внешность в заблуждение не вводила. Высокую оценку командиру отряда «Царские орлы» давали как сербские, так и боснийские командиры. Ходили упорные слухи, что объявлена награда за голову Врача. Когда Черный и Аспирант привели Барина к командиру, тот колдовал над картой.
– Здравствуйте, Барин, – Врач встал навстречу гостю. Тот ответил на рукопожатие, но молчал, пока командир не отправил Черного и Аспиранта.
– Я уже начал волноваться, – сказал Врач.
– Ваши ребята все сделали правильно, просто у меня были дела в городе, а потом пришлось пережидать возле шоссе, – Барин сел и откинулся на спинку стула. Немного притомился.
Врач внимательно посмотрел в лицо гостя. Гость не торопился называть пароль, и Врач решил его не торопить. Барину виднее, он главный. Если, конечно, тот, за кого себя выдает. Описание внешности сходится, промежуточный пароль он назвал ребятам правильно. Время не торопит.
Гость рассматривал хозяина. Фотография, которую ему пришлось изучать, немного отличалась от оригинала. Однако это был именно тот человек.
– Перекусите с дороги? – спросил Врач.
– Нет, спасибо, чуть позже. Вначале я бы хотел узнать, что слышно о лагере. О Втором близнеце.
Пароль назван, Врач удовлетворенно кивнул.
– Мы продолжаем его искать. Есть районы, которые особенно привлекли наше внимание. Один вот здесь, почти возле нас, а второй практически на границе с Хорватией. Вот они обозначены на карте.
Барин повернул карту к себе. Потом удивленно взглянул на Врача:
– Что это за карта? И почему именно эти два района?
– Это очень забавная история. Как только мы получили задание на поиск лагеря, сразу же попытались определить возможные районы поиска. Таких у нас образовалось около десяти. Подключили свои связи среди сербов, они помогли нам сократить количество вариантов до четырех. А потом мы получили сообщения, что поисками района занимаемся не только мы. Объявилась группа, которая активно шныряла в наших местах. Пришлось этой группой заняться.
– Результат? – Барин не был настроен выслушивать подробности.
– В результате двое раненых с нашей стороны, пять трупов с той стороны и двое пленных. У одного из них и оказалась эта карта. С пометками в интересующих нас местах. Но у них было только два варианта. Отсюда делаем вывод – эти районы предпочтительнее.
– Где пленные? Кто такие?
Врач довольно улыбнулся. Ему все-таки удалось произвести некоторое впечатление на столичную штучку.
– Один из местных, проводник и охранник. Второй… Тут все посложнее.
– В чем именно?
– На мой взгляд, он из Штатов. И, судя по оборудованию, ваш коллега. Держится исключительно самоуверенно. Начал, правда, немного сдавать. По документам – журналист. По повадкам – зверь.
Барин задумчиво покрутил карту в руках. Встал. Прошелся по комнате.
– У вас есть комната, где я мог бы незаметно на него посмотреть? Так, чтобы он меня не видел. Вы его погоняете по моим вопросам, а я послушаю.
– Давайте так: вы пока отдохните, перекусите. Жить будете на отшибе. С вами будут те, кто вас привел. Незачем остальным, как я понимаю, вас видеть. Вечером устроим допрос американцу, а вы посидите в соседней комнате, без света. Дверь оставим приоткрытой. Все увидите и услышите.
Барин кивнул и направился к двери. Взявшись за дверную ручку, оглянулся:
– Нужно в оба района отправить ваших людей. Пусть походят. Скажете, нужно найти базы подготовки боснийцев. Во всяком случае, внешне это похоже.
Врач подождал, пока закроется дверь. Некоторое время сидел неподвижно, что-то насвистывая. В ближний район он, естественно, пошлет своих, а вот к границе с Хорватией… К границе пусть сходят сербы. По его сведениям, в тот район собирались отправлять группу. Что-то там еще и сербов интересует. «Надо будет сказать Барину», – подумал Врач, но решил отложить это на вечер. А вечером оказалось поздно. Остановить отряд не успели. Предупредить о возможных сложностях – тоже.
Глава 7
8 марта 1995 года, среда, 00-35, Москва.
Виктор Николаевич перечитал радиограмму, принесенную Михаилом, несколько раз. Все это время Миша ходил по кабинету, разминая спину и массируя шею.
– Миша, вы уже субординацию совсем ни в грош не ставите. Перед начальством нужно стоять по стойке смирно или, если оно позволит, сидеть, но тоже по стойке смирно. А вы разве что только приседаний не делаете перед лицом своего прямого начальника. А ведь совсем недавно вы утверждали, что решили заняться своей карьерой.
Миша сел на стул и улыбаясь заявил:
– Вы, Виктор Николаевич, немного не правы. Как себя должен вести подчиненный, вызванный пред светлы очи шефа?
– Как?
– Он должен лихорадочно соображать, зачем это среди ночи его вызвали?! И должен бояться, что начальству стало известно о нем что-то очень компрометирующее. Вот я и демонстрирую, во-первых, уверенность в себе, а во-вторых, что я очень засиделся над бумагами, выполняя ваши указания. В обоих случаях это должно привести начальство, то есть вас, в хорошее состояние. И со временем эти мелочи, повинуясь одному из законов диалектики, приобретут новое качество и вы меня поощрите.
– Да, вы меня, Миша, убедили. Я подумаю. А то ведь действительно, вот чувствую, что отношусь к вам все лучше и лучше, а не могу понять отчего это. Уже даже беспокоиться начал. Ну, а теперь о деле. Новости начинают поступать сплошным потоком. Скат встретился с американцем, а тот, оказывается, тоже ищет Второго близнеца. Похоже на то, что события будут разворачиваться в ускоренном темпе. Скат считает, что можно попытаться войти в контакт с американцами по этому поводу. Если это у нас получится, то скоро Вторым близнецом будут заниматься интернациональные силы. Французы уже продемонстрировали свою готовность к сотрудничеству.
– Ну, для французов терроризм – далеко не пустой звук. И иметь Второго близнеца под самым боком, в центре Европы они не захотят. Американцы, похоже, тоже относятся ко Второму близнецу только как к обычному центру по подготовке террористов. Если бы они подозревали об истинном характере его деятельности, то тот район уже был бы наводнен десантниками и морскими пехотинцами.
– А вот это не факт. Если вдруг в прессу просочится информация о том, что в самом центре Европы находится лаборатория по психокодированию людей… Вы можете себе представить реакцию Европы на то, что в любой момент сотни людей могут превратиться в машины для убийства? И этих людей практически невозможно определить, даже при помощи детекторов лжи и химии. Сами эти люди тоже не подозревают о своем предназначении. Начнется паника, равной которой еще не было. Так что операция против Второго близнеца проводилась бы в любом случае без лишнего шума. Тут возникает только угроза того, что кто-нибудь попытается взять под свой контроль эту программу. Вот это – действительно угроза.
– Вы полагаете возможность чеченского сценария? Уничтожить строения и эвакуировать ученых и подопытных?
– Не исключаю. Поэтому так и форсируют наши действия на Балканах. Как внезапно форсировали их в Чечне. Но главное сейчас для нас, все-таки, будет происходить в Украине.
Миша несколько удивленно взглянул на Виктора Николаевича:
– По моим сведениям, не предвидится ничего, о чем бы стоило беспокоиться. Безопасность нашего журналиста обеспечивает «Спектр». В случае возникновения проблем мы будем информированы.
Виктор Николаевич выжидательно молчал.
– Я давно хотел спросить, – Михаил сделал паузу и посмотрел в глаза Виктору Николаевичу. Тот был совершенно бесстрастен.
– Я давно хотел спросить вас вот о чем…
– Миша, смелее задавайте вопрос. Если бы вы сегодня не подняли этой проблемы, я бы в вас сильно разочаровался. У вас должно было накопиться очень много информации к размышлению. И вы неизбежно должны были прийти к некоторым выводам. И эти выводы должны были вас насторожить.
Миша открыл дипломат, стоявший возле его стула, и вынул оттуда пластиковую папку. Молча протянул ее Виктору Николаевичу. Виктор Николаевич открыл папку, бегло просмотрел. Затем он отложил папку в сторону и с интересом взглянул на Михаила:
– Вы собрали очень подробную информацию, Миша. Я вам просто аплодирую. И в который раз убеждаюсь, что вы большой дипломат. Изложив факты, вы сознательно отказались предоставлять мне свои выводы.
– Я бы хотел услышать их от вас, Виктор Николаевич. Мы превосходно знаем, что собранная информация далеко не полная. А в таком случае делать выводы – очень и очень рискованно. С полным основанием могу говорить о наличии планов по применению «Спектра» не только в качестве системы предварительного сбора информации и оповещения. Далее, я могу предположить, что предотвращение акции, которую мы ожидаем в июне-июле, тоже не главная задача «Союза». Спецслужбы Украины принимают активное участие в «Союзе», не исключено, и в «Спектре». Появление этого Заренко на нашем горизонте не было для вас особой неожиданностью. А реакция Александра Павловича заставляет думать о том, что в ближайшие дни произойдет еще нечто. Таковы предварительные выводы.
– Браво, Миша! Пять баллов. Как ни осторожны вы в своих выводах – они достаточно точны. Для дальнейших действий мы в любом случае должны были посвятить вас во все происходящее более подробно.
– Это как-то связано со «Сверхрежимом»?
– Я буду говорить весьма громкие слова вперемешку с банальностями, за что заранее прошу у вас прощения. То, что сейчас происходит, нельзя разделить на отдельные операции. Если хотите, назовите это битвой или сражением. Но происходящее охватывает такие территории и такое количество людей, что назвать это просто операцией очень трудно. Вам никогда не казалось странным, что какая бы власть ни была в России – ее враги практически всегда одни и те же? Кто бы не сидел на российском троне – его политические задачи были практически одинаковыми. Это не совпадение. Это факт. Деление истории на периоды мира и войны – это заслуга историков и политиков. Война продолжается беспрерывно. Падение империй и союзов – это не более чем временная перегруппировка сил. Если вы спросите меня, кто же ведет эту войну и против кого, – я не смогу вам конкретно ответить. В нынешней ситуации я не могу подняться на самый высокий уровень этой схватки. И не надо на меня так удивленно смотреть. Даже те, кто уверен в своем высшем положении, не могут знать всего. Силы, которые включены в такую войну, настолько велики, что целые государства – всего лишь средства в этой борьбе. Вам придется посвятить весь праздник изучению проблемы. Машина ждет внизу. Нам пора ехать.
Виктор Николаевич вышел из-за стола. Михаил продолжал сидеть. Потом вздохнул и сказал:
– Мне нужно позвонить и предупредить, что я уезжаю с вами.
– А ведь вы всегда хвастались своей доверчивостью, Миша.
– Для того, чтобы выжить, одного хвастовства недостаточно.
10 марта 1995 года, пятница, 14-15 по местному времени, боснийско-хорватская граница.