Страница:
— Как-то раз, черным ноябрьским вечером, мой друг возвращался домой…
— В смысле, темно было? — перебил рассказчика Андрей.
— Да… — подумав, согласился Атасов, — было по-особенному темно… Город накрыла мгла…
Сам не зная почему, Андрей невольно поежился.
— Он ехал домой, — замогильным голосом вел дальше Атасов. — Планировал попариться в баньке. Березовые, типа, лежаки, почти красная ольховая вагонка. Строительство влетело ему в копеечку, но банька стоила того. Он позвонил с дороги, чтобы халдеи растопили ее пожарче. Собирался шлюху заказать. А то и двух, пожалуй. Три бандерши платили ему за крышу, так что денег бы никто не взял. Не посмел бы взять, Бандура. Сила хлестала из моего друга через край, вот, типа, что я тебе скажу.
Андрей с ужасом пялился на Атасова — глаза у того стали стеклянными.
— Но, Андрюша, в тот чертов черный вечер все сложилось по-иному. Такая, типа, судьба… Стоял поздний ноябрь, асфальт подернулся ледяной коркой, а первый, типа, снег валил из нависших над городом туч. Стемнело очень рано, но уже горели фонари. Под одним из хулевых столбов мой друг заприметил ее фигурку… — Атасов сглотнул, — …крохотную и одинокую фигурку. Совсем, типа, заиндевевшую под хлопьями ноябрьского снега. Короткая, типа, юбочка, коленки в нейлоне. Как там эта коза поет: «Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша…» И ведь собирался, мудила, другой дорогой поехать! — с внезапным надрывом едва не выкрикнул Атасов. — Так нет же, толкнул хрен с рогами под локоть, дай, думаю, срежу…
Андрей затаил дыхание.
— Ну вот, типа. Мой друг заметил ее. Лучше б бабку какую по дороге переехал… Или «Мерседес» залепил в сосну. Так нет, типа, доехал до дому без приключений и на последних гребаных километрах под фонарем заметил ее. Салон «Мерседеса» сразу почудился моему другу чересчур просторным для него одного, и он крутанул рулем к обочине.
«Ты что, новенькая?» — спросил мой друг через оставленную стеклоподъемником щель. Сигарета торчала в углу его рта, обе руки лежали не руле, на мизинце правой поблескивал перстень, украшенный дымчатым топазом. Девушка кивнула ему. Снежинки оседали на ее пепельно-русых волосах, с милого, разрумянившегося на морозе лица смотрели до странности голубые глаза. В общем, моему другу она пришлась по вкусу.
«Садись в машину, крошка, — сказал мой друг девушке. — Нечего тут мерзнуть. И не дрожи, деньгами не обижу».
— Ну? — не выдержал Андрей.
— Девушка устроилась рядом с моим другом. От нее пахло морозной свежестью и совсем слабым ароматом духов. Каким-то таким блуждающим… Неясным…
— Ну?
— Он отвез ее в сауну — ехать оставалось недалеко. Прислуга накрыла на стол. Мой друг распорядился, чтобы зажгли свечи. Ужин при свечах, что скажешь, Бандура?… Нехило придумано?! Стол ломился от жратвы, а девушка оказалась, что надо. Мой друг любил поболтать за столом, то обстоятельство, что собеседница, скажем так, платная, его особенно не смущало. Он с удивлением обнаружил, что незнакомка обладает не только изяществом статуэтки, но и тонким, пытливым разумом. Редкое, типа, сочетание. Короче, вечеринка удалась, а ночь, Бандура, вообще превзошла все мои ожидания. Тебе, возможно, это покажется странным, но мой друг, в прошлом офицер, а ныне — серьезный бандит, втрескался в девчонку по самые уши. С первого чертова взгляда. Называй это глупостью, типа, если тебе так нравится, но так распорядилась судьба.
— Мой друг, как всегда, перебрал. Пить-то он был мастер, только вот с тормозами не ладилось… Впрочем, в тот вечер они оба были пьяны. Не помню точно, в какой момент, но он извлек свой кожаный бумажник и подарил ей все его содержимое. Баксов пятьсот там было, а может, и больше. Она, естественно, взяла, на другое он и не рассчитывал, хотя в глубине его души, теплилась… теплилась таки надежда…
— Что не возьмет?
Атасов безнадежно отмахнулся:
— Такого быть не могло… Она была такой, какой и положено быть девчонке из-под фонаря. Сумма намного превышала ту, на которую Люда не смела и надеяться…
— Ее звали Людой?
— Она сама звала себя Милой. Но лично мне имя Люда куда больше по душе. — Атасов поднял стакан и в упор посмотрел на Андрея. — Мой друг не остановился на бумажнике. Я уже упоминал, кажется, что с тормозами у него были проблемы. За деньгами последовал перстень, собственноручно снятый с мизинца. Для ее безымянного перстень оказался немного великоват, но один черт смотрелся идеально. Будто всегда там был. А под утро мой друг попросил ее руки. Проклятый дуболом окончательно слетел с катушек. Он умолял ее стать его женой, обещал дом в Виннице, виллу на море, поездку на Канары и уж не помню, что еще. А потом они угомонились, утомленные водкой и сексом. Он устроил голову у нее на груди и заснул так безмятежно, как бывало разве что в детстве. Только блаженство, Бандура, нельзя купить за деньги. Ни за сотню, ни за тысячу…
— Она его ограбила? — догадался Андрей. — Сперла видик и двухкассетную деку?
— Черта с два, типа, — замогильным голосом сообщил Атасов, — много хуже, идиот. Мой друг проснулся раньше ее. Часов эдак в семь утра. Снял ее руку с груди, и пошел в туалет, отлить. Он намеревался поскорей нырнуть под одеяло, согретое ее теплом, но… спуская воду из бочка, решил, что хорошо было бы покурить. Курение натощак — пагубная привычка, Бандура, я всегда это утверждал, хотя и представить себе не мог, каким причудливым боком она мне вылезет…
— Пачка «Ротманс» валялась на столе, а вот зажигалки видно не было. Виски у него ломило с похмелья, ему б завалиться в постель. Но он растягивал удовольствие, мерз босыми ногами в остывшей комнате, зная, что его ждет Люда. И искал чертову зажигалку. Обыскав все вокруг, он полез в ее сумочку. Он помнил, что она прикуривала от своей. Сумочка из черного дешевого дерматина валялась, позабытая, в кресле. Вывернув содержимое на стол, мой друг обнаружил… — Атасов совершенно побледнел.
— Бомбу?! — не выдержал Андрей.
Атасов ошарашено поглядел на него.
— Удостоверение капитана милиции?! — добавил Андрей заплетающимся языком.
— Он обнаружил, — продолжил Атасов, — разные женские мелочи… безделушки, которых, типа, всегда полно в любой дамской сумочке. Помаду, типа, зеркало, еще какую-то ерунду. Из этой обыкновенной дребедени, из этого дурацкого хлама мой друг выудил свежую на вид бумажку.
— А зажигалку?! — выпалил Андрей.
Атасов поморщился, как от зубной боли.
— Зажигалка была там. Мой друг подкурил, и стоял босыми ногами на полу, с полными легкими дыма. Просто от нечего делать он взял, типа, и развернул чертову бумажку… Не из любопытства, Бандура, а именно от нечего делать. А там… Там, типа… — голос Атасова дрогнул, но он смочил связки спиртным, и оно, видимо, помогло. — Прочитав содержимое, мой друг понял, что держит в руках свой смертный приговор…
«Да что за бумажка?», — хотел завопить Бандура, но слова самым загадочным образом застряли в глотке.
— И?.. — только и захрипел он.
— Бумажка оказалась справкой из анонимной медицинской лаборатории. Люда была инфицирована. Юная богиня обернулась демоном, Бандура.
— Кем обернулась?.. — не понял Андрей.
— Троянским конем, вот кем. Никто не смел встать на пути у моего друга, пока не появилась она. Появилась, и покончила с ним…
— Чем она была инфицирована?! — в ужасе выдохнул Андрей.
— Ты что, типа, дурак? СПИДом, чем же еще! Она вытянула билет в один конец, и позвала моего приятеля с собой. Дорога в долину мертвых длинна, Бандура, а вдвоем, типа, веселее.
— Ни хрена себе мать твою!!! — выпалил Андрей, покрываясь гусиной кожей.
— Да, типа. Именно так и сказал мой друг. Он просто обезумел. Он шагнул в спальню, по дороге прихватив первую подходящую вещь, подвернувшуюся ему под руку — большую хрустальную конфетницу. На Люду он старался не смотреть, — боялся, что рука дрогнет. Наклонился над ней и звезданул по черепу. Удар пришелся по темени. Он стащил тело с постели, за ногу приволок в ванную и — открыл краны. Вода закончила дело…
— Он ее утопил?! — в ужасе поперхнулся Андрей.
— Минуты, типа, не прошло, как мерзавка плавала в джакузи. Задницей, типа, кверху.
— Что же было потом? — пролепетал Андрей.
Атасов понурил голову.
— Мой друг продал дом. Отдал партнерам «Мерседес». За гроши, типа, так что считай, подарил. Бросил бизнес и навсегда уехал из Винницы.
— А где он сейчас? — спросил потрясенный Андрей, следя за Атасовым, взявшим со стола очередной стакан.
— С ним покончено. — Голова Атасова покачнулась и, после короткой борьбы, опустилась лбом на стол.
— Саня? — позвал Андрей, — Саня?! — но тщетно. Атасов отключился с быстротой человека, принявшего цианистый калий.
— Саня?..
Изрядно шатаясь, Андрей отправился наверх, не без оснований сомневаясь, что одолеет крутую лестницу. Каким-то чудом не свернув шею — правду говорят, Бог милостив к пьяницам, — он взобрался на второй этаж, и соблюдая максимальную осторожность, впотьмах занялся поисками кровати и Кристины. Обе, к счастью, скоро обнаружились, и Бандура повалился рядом с Кристиной, как солдат, сраженный ядром. Стоило голове коснуться подушки, — и он уже спал.
— Алкоголик, — заворчала Кристина, и это было последнее слово, которое он разобрал. Сознание отлетело прочь, тело захрапело, изнывая в алкогольном дурмане.
Глава 15 ДОМОЙ
— В смысле, темно было? — перебил рассказчика Андрей.
— Да… — подумав, согласился Атасов, — было по-особенному темно… Город накрыла мгла…
Сам не зная почему, Андрей невольно поежился.
— Он ехал домой, — замогильным голосом вел дальше Атасов. — Планировал попариться в баньке. Березовые, типа, лежаки, почти красная ольховая вагонка. Строительство влетело ему в копеечку, но банька стоила того. Он позвонил с дороги, чтобы халдеи растопили ее пожарче. Собирался шлюху заказать. А то и двух, пожалуй. Три бандерши платили ему за крышу, так что денег бы никто не взял. Не посмел бы взять, Бандура. Сила хлестала из моего друга через край, вот, типа, что я тебе скажу.
Андрей с ужасом пялился на Атасова — глаза у того стали стеклянными.
— Но, Андрюша, в тот чертов черный вечер все сложилось по-иному. Такая, типа, судьба… Стоял поздний ноябрь, асфальт подернулся ледяной коркой, а первый, типа, снег валил из нависших над городом туч. Стемнело очень рано, но уже горели фонари. Под одним из хулевых столбов мой друг заприметил ее фигурку… — Атасов сглотнул, — …крохотную и одинокую фигурку. Совсем, типа, заиндевевшую под хлопьями ноябрьского снега. Короткая, типа, юбочка, коленки в нейлоне. Как там эта коза поет: «Ксюша, Ксюша, Ксюша, юбочка из плюша…» И ведь собирался, мудила, другой дорогой поехать! — с внезапным надрывом едва не выкрикнул Атасов. — Так нет же, толкнул хрен с рогами под локоть, дай, думаю, срежу…
Андрей затаил дыхание.
— Ну вот, типа. Мой друг заметил ее. Лучше б бабку какую по дороге переехал… Или «Мерседес» залепил в сосну. Так нет, типа, доехал до дому без приключений и на последних гребаных километрах под фонарем заметил ее. Салон «Мерседеса» сразу почудился моему другу чересчур просторным для него одного, и он крутанул рулем к обочине.
«Ты что, новенькая?» — спросил мой друг через оставленную стеклоподъемником щель. Сигарета торчала в углу его рта, обе руки лежали не руле, на мизинце правой поблескивал перстень, украшенный дымчатым топазом. Девушка кивнула ему. Снежинки оседали на ее пепельно-русых волосах, с милого, разрумянившегося на морозе лица смотрели до странности голубые глаза. В общем, моему другу она пришлась по вкусу.
«Садись в машину, крошка, — сказал мой друг девушке. — Нечего тут мерзнуть. И не дрожи, деньгами не обижу».
— Ну? — не выдержал Андрей.
— Девушка устроилась рядом с моим другом. От нее пахло морозной свежестью и совсем слабым ароматом духов. Каким-то таким блуждающим… Неясным…
— Ну?
— Он отвез ее в сауну — ехать оставалось недалеко. Прислуга накрыла на стол. Мой друг распорядился, чтобы зажгли свечи. Ужин при свечах, что скажешь, Бандура?… Нехило придумано?! Стол ломился от жратвы, а девушка оказалась, что надо. Мой друг любил поболтать за столом, то обстоятельство, что собеседница, скажем так, платная, его особенно не смущало. Он с удивлением обнаружил, что незнакомка обладает не только изяществом статуэтки, но и тонким, пытливым разумом. Редкое, типа, сочетание. Короче, вечеринка удалась, а ночь, Бандура, вообще превзошла все мои ожидания. Тебе, возможно, это покажется странным, но мой друг, в прошлом офицер, а ныне — серьезный бандит, втрескался в девчонку по самые уши. С первого чертова взгляда. Называй это глупостью, типа, если тебе так нравится, но так распорядилась судьба.
— Мой друг, как всегда, перебрал. Пить-то он был мастер, только вот с тормозами не ладилось… Впрочем, в тот вечер они оба были пьяны. Не помню точно, в какой момент, но он извлек свой кожаный бумажник и подарил ей все его содержимое. Баксов пятьсот там было, а может, и больше. Она, естественно, взяла, на другое он и не рассчитывал, хотя в глубине его души, теплилась… теплилась таки надежда…
— Что не возьмет?
Атасов безнадежно отмахнулся:
— Такого быть не могло… Она была такой, какой и положено быть девчонке из-под фонаря. Сумма намного превышала ту, на которую Люда не смела и надеяться…
— Ее звали Людой?
— Она сама звала себя Милой. Но лично мне имя Люда куда больше по душе. — Атасов поднял стакан и в упор посмотрел на Андрея. — Мой друг не остановился на бумажнике. Я уже упоминал, кажется, что с тормозами у него были проблемы. За деньгами последовал перстень, собственноручно снятый с мизинца. Для ее безымянного перстень оказался немного великоват, но один черт смотрелся идеально. Будто всегда там был. А под утро мой друг попросил ее руки. Проклятый дуболом окончательно слетел с катушек. Он умолял ее стать его женой, обещал дом в Виннице, виллу на море, поездку на Канары и уж не помню, что еще. А потом они угомонились, утомленные водкой и сексом. Он устроил голову у нее на груди и заснул так безмятежно, как бывало разве что в детстве. Только блаженство, Бандура, нельзя купить за деньги. Ни за сотню, ни за тысячу…
— Она его ограбила? — догадался Андрей. — Сперла видик и двухкассетную деку?
— Черта с два, типа, — замогильным голосом сообщил Атасов, — много хуже, идиот. Мой друг проснулся раньше ее. Часов эдак в семь утра. Снял ее руку с груди, и пошел в туалет, отлить. Он намеревался поскорей нырнуть под одеяло, согретое ее теплом, но… спуская воду из бочка, решил, что хорошо было бы покурить. Курение натощак — пагубная привычка, Бандура, я всегда это утверждал, хотя и представить себе не мог, каким причудливым боком она мне вылезет…
— Пачка «Ротманс» валялась на столе, а вот зажигалки видно не было. Виски у него ломило с похмелья, ему б завалиться в постель. Но он растягивал удовольствие, мерз босыми ногами в остывшей комнате, зная, что его ждет Люда. И искал чертову зажигалку. Обыскав все вокруг, он полез в ее сумочку. Он помнил, что она прикуривала от своей. Сумочка из черного дешевого дерматина валялась, позабытая, в кресле. Вывернув содержимое на стол, мой друг обнаружил… — Атасов совершенно побледнел.
— Бомбу?! — не выдержал Андрей.
Атасов ошарашено поглядел на него.
— Удостоверение капитана милиции?! — добавил Андрей заплетающимся языком.
— Он обнаружил, — продолжил Атасов, — разные женские мелочи… безделушки, которых, типа, всегда полно в любой дамской сумочке. Помаду, типа, зеркало, еще какую-то ерунду. Из этой обыкновенной дребедени, из этого дурацкого хлама мой друг выудил свежую на вид бумажку.
— А зажигалку?! — выпалил Андрей.
Атасов поморщился, как от зубной боли.
— Зажигалка была там. Мой друг подкурил, и стоял босыми ногами на полу, с полными легкими дыма. Просто от нечего делать он взял, типа, и развернул чертову бумажку… Не из любопытства, Бандура, а именно от нечего делать. А там… Там, типа… — голос Атасова дрогнул, но он смочил связки спиртным, и оно, видимо, помогло. — Прочитав содержимое, мой друг понял, что держит в руках свой смертный приговор…
«Да что за бумажка?», — хотел завопить Бандура, но слова самым загадочным образом застряли в глотке.
— И?.. — только и захрипел он.
— Бумажка оказалась справкой из анонимной медицинской лаборатории. Люда была инфицирована. Юная богиня обернулась демоном, Бандура.
— Кем обернулась?.. — не понял Андрей.
— Троянским конем, вот кем. Никто не смел встать на пути у моего друга, пока не появилась она. Появилась, и покончила с ним…
— Чем она была инфицирована?! — в ужасе выдохнул Андрей.
— Ты что, типа, дурак? СПИДом, чем же еще! Она вытянула билет в один конец, и позвала моего приятеля с собой. Дорога в долину мертвых длинна, Бандура, а вдвоем, типа, веселее.
— Ни хрена себе мать твою!!! — выпалил Андрей, покрываясь гусиной кожей.
— Да, типа. Именно так и сказал мой друг. Он просто обезумел. Он шагнул в спальню, по дороге прихватив первую подходящую вещь, подвернувшуюся ему под руку — большую хрустальную конфетницу. На Люду он старался не смотреть, — боялся, что рука дрогнет. Наклонился над ней и звезданул по черепу. Удар пришелся по темени. Он стащил тело с постели, за ногу приволок в ванную и — открыл краны. Вода закончила дело…
— Он ее утопил?! — в ужасе поперхнулся Андрей.
— Минуты, типа, не прошло, как мерзавка плавала в джакузи. Задницей, типа, кверху.
— Что же было потом? — пролепетал Андрей.
Атасов понурил голову.
— Мой друг продал дом. Отдал партнерам «Мерседес». За гроши, типа, так что считай, подарил. Бросил бизнес и навсегда уехал из Винницы.
— А где он сейчас? — спросил потрясенный Андрей, следя за Атасовым, взявшим со стола очередной стакан.
— С ним покончено. — Голова Атасова покачнулась и, после короткой борьбы, опустилась лбом на стол.
— Саня? — позвал Андрей, — Саня?! — но тщетно. Атасов отключился с быстротой человека, принявшего цианистый калий.
— Саня?..
Изрядно шатаясь, Андрей отправился наверх, не без оснований сомневаясь, что одолеет крутую лестницу. Каким-то чудом не свернув шею — правду говорят, Бог милостив к пьяницам, — он взобрался на второй этаж, и соблюдая максимальную осторожность, впотьмах занялся поисками кровати и Кристины. Обе, к счастью, скоро обнаружились, и Бандура повалился рядом с Кристиной, как солдат, сраженный ядром. Стоило голове коснуться подушки, — и он уже спал.
— Алкоголик, — заворчала Кристина, и это было последнее слово, которое он разобрал. Сознание отлетело прочь, тело захрапело, изнывая в алкогольном дурмане.
Глава 15 ДОМОЙ
— Вставай, алкоголик! — слегка раздраженный женский голос прозвучал прямо над ухом Андрея. Сознание, нагулявшееся призрачными пьяными тропами, не спеша и как бы нехотя возвращалось к нему. Будто черепная коробка за ночь то ли ссохлась, то ли еще каким-то загадочным способом уменьшилась в размерах, в результате чего свободного места в ней не осталось. «Все люки задраены, наш корабль отплывает». Потом в голове родилась боль, в висках раздался треск. Сначала в виде коротковолновых разрядов, вскоре сменившихся буханьем, напоминающим отголоски работающих под землей мощных механизмов — БУ-БУ-БУ.
— Вставай, пьяница, — повторил тот же голос, почти беззлобно, но с достаточной долей укора, — чтоб активизировать Андрюшину совесть.
«Зря стараешься, — подумал Андрей, — нет ее у меня».
— Вставай. Полдень давно.
Андрей взялся за голову.
— Что, головушка бо-бо? — теперь в голосе прорезалось ехидство. — А ты добавь с утра. Говорят, алкоголикам помогает.
«Ох, оставь меня, пожалуйста…»
Андрей попытался перевернуться на другой бок. Кристина ухватила его за плечо и бесцеремонно потянула обратно.
— Уйди, старушка, я в печали…
— Что?!
— Шла б ты погулять, вот что! — взбесился Андрей. События для него развивались во мгле, глаз он так и не раскрыл и пока что не думал раскрывать.
Пальцы мгновенно отпустили плечо.
— Спи! — это прозвучало как ругательство. — Спи! Тебе же неинтересно, что два здоровенных жлоба собираются укатить на твоем «Ягуаре».
— Что?!
Андрей мигом оказался на ногах. Мозги последовали за ним с задержкой и, казалось, ударились изнутри о лобную кость.
— Какие такие жлобы?! — выкрикнул Андрей, шлепая босиком к окну.
— Вопрос не по адресу, Бандура. Спроси своего дружка. Он с ними с самого утра у твоей машины околачивался. Ключи с сигнализацией ты ему отдал?!
— Ключи? — Андрей хлопнул себя по карманам. Вчера было не до того, что снимать одежду, он спал, как солдат в карауле. Карманы оказались пусты. Он хлопнул снова, — ключи не появились.
— Лучше по голове себя хлопни! — зло посоветовала Кристина.
— А… — Андрей спросонья проглотил язык. — А… а ты куда смотрела?!
— А что я?! — вспыхнула Кристина. — Атасов — твой дружок. Ты с ним ночи проводишь, вместо того, чтобы заниматься со мной любовью. Первому придурку ты отдал деньги, второму хотел отдать. Откуда мне знать, может, ты этому Атасову решил подарить машину?!
Оттолкнув Кристину, Андрей рванул к двери. «Ягуар» как раз исчез за густой живой изгородью. Видимо, машина направлялась в сторону выездных ворот. Стопы мигнули на прощание, и «Ягуар» скрылся из виду. Андрей издал сдавленный горловой стон, сбросил оцепенение и бурей слетел по лестнице.
— Шею себе не сверни! — бросила вдогонку Кристина, но он ее не слышал, пикировал вниз. У самой земли, набрав приличную скорость, Андрей налетел на Атасова, который сидел на нижней ступеньке, с сигаретой во рту и кофейной чашкой в руке.
В мгновение картина изменилась. Колени Бандуры врезались в спину Атасова, показавшуюся гранитной. Тело по инерции продолжало двигаться вперед, руки бешено молотили по воздуху.
— Е-мое! — заорал Андрей, совершая невероятный кульбит.
— Ух! — выдохнул Атасов, выпуская чашку из ладони.
Кристина, наблюдавшая картину катастрофы с верхней площадки, громко и презрительно фыркнув, шагнула в комнату, хлопнув дверью. Столь энергично, что весь домик задрожал.
Атасов, стоя на четвереньках, вместо проклятий только покачал головой.
— Куда летишь, друг?
Андрей — голова в траве, ноги на плечах Атасова, издал новый горловой стон. Еще душераздирающее первого. Вскинул правую руку и указал Атасову на кусты, только что поглотившие «Ягуар».
— Кусты, типа, — грустно согласился Атасов. — Симпатичное, типа, местечко, Бандура. И море, оказывается, рядом. Может, сходим, искупаемся?..
— «Ягуар»! — выкрикнул Андрей, радуясь возвращению речи. — Мой «Ягуар»!
— А, ты уже заметил…
— Ни хрена себе — заметил!!! — не своим голосом завопил Бандура, принимая низкий старт. Атасов вцепился в его руку.
— Угнали!!! Что ты сидишь, мать твою?!
— Не совсем так, — флегматично возразил Атасов.
— Что значит, не совсем так?!! — Андрей гарцевал на месте, удерживаемый Атасовым, будто шхуна якорным канатом. — Как это?! — хрипел он, безуспешно пытаясь высвободиться.
— Дело в том, что это их «Ягуар», — сообщил Атасов. — Я его проиграл…
— Что сделал?! — задохнулся Андрей. Уши все прекрасно слышали, но мозг не желал воспринимать информацию. — Что сделал?!
— Про-и-грал, — с расстановкой повторил Атасов. — Какого черта, Бандура, ты что, уши не моешь? Проиграл, значит проиграл. А карточные долги полагается платить.
Ноги подкосились, и Андрей буквально рухнул рядом с Атасовым.
— Три дня, как продул. Просадил пятнадцать штук, и глазом, типа, не моргнул. Сегодня гребаный день расплаты. Парни явились за расчетом, а тут — твой «Ягуар»… Что прикажешь делать?
— Что за люди? — механически спросил Бандура, захлестнутый внезапной дурнотой.
— Да бандюки, типа, местные, — отмахнулся Атасов с поистине королевской невозмутимостью. — Шпана. Приперлись сюда на шашлыки. В прошлую среду, если мне память не изменяет, а то, типа, и в четверг. Сняли вон тот домик. Развели, типа, костер. Я отправился к ним. Слово за слово — сели, расписали партийку. Выпили, понятное дело. Обыкновенно я не проигрываю, но видать, проклятущая водка отравила половину моих мозгов…
— Половину?!! — взвизгнул Андрей.
Атасов сокрушенно вздохнул.
— Я подозревал, что ты огорчишься. Но послушай, Бандура, ты же не променял бы жизнь старого верного товарища на какую-то сраную жестянку.
Андрей угрюмо молчал.
— Жаль, типа. Вижу, ты здорово расстроился. — Атасов обнял приятеля за плечи. Кристина Бонасюк, появившаяся было наверху, снова яростно хлопнула дверью. Андрей вздрогнул, словно от удара.
— Вот глупая, типа, баба, — пренебрежительно фыркнул Атасов. — Ни черта не понимает в картах. Не бери дурного в голову, Андрюша.
— Эта тачка не пять копеек стоила!.. — задохнулся от обиды Андрей, — а ты ее профукал…
— Если хочешь знать, сегодня с утра я чуть не отыграл ее, типа, обратно, — вспомнил Атасов.
— Каким это, интересно, образом?! — похолодел Андрей.
— Ну, типа, я подумал, что недурно бы взять реванш. Денег у меня не было. Даже на водку не осталось. Зато в моем распоряжении оказался перстень, оставленный тобой на столе. Я решил, что это наш шанс — твоя гайка тянет куска на три…
Андрей поднес ладони к носу. Пальцы показались какими-то до неприличия обнаженными.
— Мой перстень?! — застонал он.
— Можешь не искать.
— А?!
— Уехал в «Ягуаре». С концами, брат…
— Ты шутишь?!
— Ничего, типа, подобного, Бандура. Я же собирался отыгрываться! Ты что, не понимаешь?! Твой перстень вместе с моим «Альфа-ромео» пошли за одну четвертую «Ягуара», который, как ты помнишь, уже и так был их, до самого последнего болтика. Удивительный народ — эти, типа, жлобы. Как принять «Ягуар» в счет долга, так половину жил из меня вытянули. В два рта вопили, будто он и червонца, типа, не стоит — пороги, мол, ржавые, салон в кляксах, резина лысая, а движок — свое отбегал. А, типа, сделать капремонт такому мотору — проще повеситься в сортире. Еле, короче, уговорил. А как встал вопрос об отыгрыше, так эти же оба чучела принялись орать хором, будто тачка по-любому свои двадцать кусков стоит. Представляешь наглость, типа?
— Ты сошел с ума!
— Да? — прищурился Атасов. — Весьма, типа, вероятно, что так и есть. Но, как бы там ни было, полагаю, тебе следует дослушать до конца.
— Так это еще не конец?!
— Ну конечно же, типа, нет. С утра я чувствовал себя в ударе. Глупо не воспользоваться шансом, предоставляемым, типа, судьбой.
— Воспользовался?!
— Попробовал, типа…
— На что?! — выдохнул Андрей, благодаря Бога, что оставшиеся деньги Поришайло отдал на хранение Кристине. — На что ты мог играть, профукав перстень и «Альфа-ромео»?!
— Как на что, черт побери?! Твоя Кристина все утро только и делала, что бегала на балкон, метнуть в нас пару, типа, молний. У обоих дураков от одного ее вида отпали челюсти. Извечная, типа, слабость провинциалов к столичным дамочкам. Грех было не сыграть.
У Андрея отнялся язык.
— Стоит такую красотку, — со знанием дела продолжал Атасов, — прикрепить к хорошей сауне — и поверь, она понесет золотые яйца. Три сотни за ночь — это ее минимум.
— Ты спятил, Атасов?! Решил проиграть мою женщину?!
— А что в этом такого? Проиграл же я твою машину. И твой перстень в придачу. Между прочим, Бандура, хочу тебе напомнить, что Кристина вовсе, типа, не твоя жена. Она жена Василия Васильевича, и у тебя на нее не больше прав, чем, скажем, у меня.
— И потом, — прибавил Атасов, наблюдая, как лицо Андрея наливается пунцом, — я ее не проиграл, а использовал в качестве ставки. И успешно, — вытянул обратно свою «Альфу». Вот она — моя старенькая драндулетка.
— Заткнись немедленно!!!
— Больше один черт похвастать нечем. Я предложил Кристину с «Альфой» против половины «Ягуара», но оба жлоба уперлись рогами. Им незнаком азарт, и в этом их сила, Андрюша.
— Андрей!.. — позвала Кристина, снова появляясь на балконе. — Андрей!..
«Если она слышала хотя бы половину его болтовни, я даже не представляю, чего ждать», — думал Андрей, покорно поднимаясь наверх.
И действительно, разразился грандиозный скандал. Для Андрея тем более отвратительный, что Кристина, в сущности, была права. Если б не совершенно недопустимый тон, взятый госпожой Бонасюк с самого начала, да подбор эпитетов, которыми она наградила как самого Андрея, так и его незадачливого приятеля, ему бы нечего было возразить. Но она рвала и метала, полностью соскочив с тормозов. На первых порах Андрей держал язык за зубами, с содроганием ожидая, когда же Кристина от спущенного в унитаз этим чертовым алкашом, полным ничтожеством, никчемным пропойцей «Ягуара» перейдет к собственному участию в карточной игре в качестве заурядной ставки. Тут крыть было нечем, здесь уже маячил выбор между другом и любимой женщиной. Свести дело к безобидной шутке Андрей даже не рассчитывал — изучил Кристину достаточно хорошо. К счастью, гроза прошла стороной, этих слов Атасова Кристина, очевидно, не расслышала. Выдержав первый натиск, и почти не дрогнув под шквалом самых убийственных обвинений, Андрей и сам закипел. А, закипев, ринулся в бой, заставив Кристину попятиться в некотором замешательстве.
Вполне вероятно, что этим бы все и обошлось. Возможно, покричав немного друг на друга и спустив таким образом пары, оба, в итоге, пошли бы на попятную — так, по крайней мере, у них уже было. Если бы не Атасов, который, по-прежнему сидя на нижней ступеньке лестницы, незримо присутствовал в комнате, воздействуя на обоих, как катализатор в большой дерьмовой реакции. А потому скандал удался. С обеих сторон были вывернуты ведра помоев, после чего противники разошлись, пока не дошло до рукопашной.
Кристина, напоследок помянув безотказного, добрейшего Василия Васильевича, интеллигентнейшего человека, доцента и кандидата технических наук, какому иная тупоумная дубоголовая мразь не годится в подметки, удалилась вне себя на балкон, где замерла, облокотившись на перила и уставившись в далекое море. Андрей, опустошенный, как пробитое гвоздем колесо, уныло понурив голову, поплелся собирать вещи. О том, чтобы остаться в лагере, нечего было и думать. Одна часть Андрея горячо сожалела об обидных словах, сорвавшихся с языка как бы самопроизвольно. Эта часть стояла перед Кристиной на коленях, целовала ручку и со слезами на глазах уверяла, что никакая она не больная на голову истеричка, не конченая стерва и уж, конечно, не жирная давалка. Вторая часть жаждала подхватить ее за щиколотки и перебросить через перила. Чтобы побороть раздвоение личности, Андрей сконцентрировался на работе. Он быстро уложил сумки и поволок их вниз.
Атасов молча присоединился к Андрею. Он, конечно же, слышал каждое слово из тех, что были озвучены разъяренной парочкой, однако, упорно притворялся глухонемым. Вдвоем они споро снарядили «Альфу», машина осталась одна на троих.
Андрей поднялся за Кристиной. Та соизволила спуститься и заняла заднее сиденье.
— Довезете меня до ближайшего железнодорожного вокзала, — ледяным тоном проговорила она, ни к кому конкретно не обращаясь. Лицо ее хранило совершенно непроницаемое выражение.
Полуденное солнце припекало вовсю. За скалистыми утесами миллиардом рассыпанных до горизонта алмазов сверкало Черное море. Заплывшая салом семейка — бегемотоподобный папа, не уступающая ему мама и сверхупитанный сынок лет десяти — прошлепала мимо в сторону пляжа. Все трое были в пляжных шлепанцах, ярких панамках и солнцезащитных очках. Сынок нес на голове резиновый надувной матрац. Андрей проводил троицу полным зависти взглядом. Ему сделалось горько, как будто его жестоко обманули, а затем еще и ограбили.
— Дуй за толстым, Бандура, — небрежно обронил Атасов, подразумевая, очевидно, достойного супруга кастелянши. — Пускай чешет сюда, номера, типа, принимать…
Андрей дернулся было исполнять, но тут Кристина издала совершенно неподражаемое, уничижительно-оскорбительное фырканье. Это остановило Андрея, как ушат ледяной воды.
— Сам… — с обидой вскинулся он. «Сам иди, командир хренов!» — вертелось на языке, но так и осталось при нем, поскольку рот снова открыл Атасов:
— Отставить, Бандура. Вон он, типа. Сам к нам прется.
Андрей повернул голову. Из-за кустов действительно выплыл «кастелян», окрещенный Кристиной Туловищем. Накануне вечером, когда они были счастливы, веселы и мечтали только о хорошей двуспальной кровати.
Присмотревшись внимательней к фигуре доблестного работника базы отдыха, Андрей с удивлением обнаружил, что тот перемещается рывками. То притормаживает, словно наткнувшись на невидимую преграду, то неудержимо валится вперед. Было похоже, что Туловище угодил в неистовый тропический ураган и борется с порывами ветра неимоверной силы. Андрей невольно усмехнулся. В следующую минуту «кастелян» поравнялся с машиной, сверкнув исподлобья так свирепо, что Андрей сообразил — его ухмылка не осталась незамеченной и совершенно справедливо отнесена Туловищем на свой счет.
Лицо «кастеляна» отражало тяжелейшую степень похмелья. В глазах блуждали отсветы большевистского флага, нос пронизали предательски синие прожилки, мешки под глазами угрожающе наползли на щеки.
— Может, он ночью, типа, с утеса упал? — в полголоса предположил Атасов, чем и разбудил лесной пожар. Муж кастелянши и так пребывал не в духе, очевидно, принадлежа к тому типу пьяниц, которых похмелье доводит до ручки. Лицо пошло багровыми пятнами — все он расслышал, значит. Пригнул голову и шагнул в домик, как бык на арену амфитеатра.
— Грязищу-на развели, — бурчал он через минуту, покидая комнату, доставшуюся Кристине с Андреем. Никакой грязищи, конечно же, не было, просто Туловище следовало по давно обкатанной схеме, собираясь сбить с незадачливых клиентов обыкновенные отечественные чаевые, — двух ложек на столе не хватает… одного стакана-на нету. Зеркало разбили, мать-перемать — кто будет платить?!
— Вставай, пьяница, — повторил тот же голос, почти беззлобно, но с достаточной долей укора, — чтоб активизировать Андрюшину совесть.
«Зря стараешься, — подумал Андрей, — нет ее у меня».
— Вставай. Полдень давно.
Андрей взялся за голову.
— Что, головушка бо-бо? — теперь в голосе прорезалось ехидство. — А ты добавь с утра. Говорят, алкоголикам помогает.
«Ох, оставь меня, пожалуйста…»
Андрей попытался перевернуться на другой бок. Кристина ухватила его за плечо и бесцеремонно потянула обратно.
— Уйди, старушка, я в печали…
— Что?!
— Шла б ты погулять, вот что! — взбесился Андрей. События для него развивались во мгле, глаз он так и не раскрыл и пока что не думал раскрывать.
Пальцы мгновенно отпустили плечо.
— Спи! — это прозвучало как ругательство. — Спи! Тебе же неинтересно, что два здоровенных жлоба собираются укатить на твоем «Ягуаре».
— Что?!
Андрей мигом оказался на ногах. Мозги последовали за ним с задержкой и, казалось, ударились изнутри о лобную кость.
— Какие такие жлобы?! — выкрикнул Андрей, шлепая босиком к окну.
— Вопрос не по адресу, Бандура. Спроси своего дружка. Он с ними с самого утра у твоей машины околачивался. Ключи с сигнализацией ты ему отдал?!
— Ключи? — Андрей хлопнул себя по карманам. Вчера было не до того, что снимать одежду, он спал, как солдат в карауле. Карманы оказались пусты. Он хлопнул снова, — ключи не появились.
— Лучше по голове себя хлопни! — зло посоветовала Кристина.
— А… — Андрей спросонья проглотил язык. — А… а ты куда смотрела?!
— А что я?! — вспыхнула Кристина. — Атасов — твой дружок. Ты с ним ночи проводишь, вместо того, чтобы заниматься со мной любовью. Первому придурку ты отдал деньги, второму хотел отдать. Откуда мне знать, может, ты этому Атасову решил подарить машину?!
Оттолкнув Кристину, Андрей рванул к двери. «Ягуар» как раз исчез за густой живой изгородью. Видимо, машина направлялась в сторону выездных ворот. Стопы мигнули на прощание, и «Ягуар» скрылся из виду. Андрей издал сдавленный горловой стон, сбросил оцепенение и бурей слетел по лестнице.
— Шею себе не сверни! — бросила вдогонку Кристина, но он ее не слышал, пикировал вниз. У самой земли, набрав приличную скорость, Андрей налетел на Атасова, который сидел на нижней ступеньке, с сигаретой во рту и кофейной чашкой в руке.
В мгновение картина изменилась. Колени Бандуры врезались в спину Атасова, показавшуюся гранитной. Тело по инерции продолжало двигаться вперед, руки бешено молотили по воздуху.
— Е-мое! — заорал Андрей, совершая невероятный кульбит.
— Ух! — выдохнул Атасов, выпуская чашку из ладони.
Кристина, наблюдавшая картину катастрофы с верхней площадки, громко и презрительно фыркнув, шагнула в комнату, хлопнув дверью. Столь энергично, что весь домик задрожал.
Атасов, стоя на четвереньках, вместо проклятий только покачал головой.
— Куда летишь, друг?
Андрей — голова в траве, ноги на плечах Атасова, издал новый горловой стон. Еще душераздирающее первого. Вскинул правую руку и указал Атасову на кусты, только что поглотившие «Ягуар».
— Кусты, типа, — грустно согласился Атасов. — Симпатичное, типа, местечко, Бандура. И море, оказывается, рядом. Может, сходим, искупаемся?..
— «Ягуар»! — выкрикнул Андрей, радуясь возвращению речи. — Мой «Ягуар»!
— А, ты уже заметил…
— Ни хрена себе — заметил!!! — не своим голосом завопил Бандура, принимая низкий старт. Атасов вцепился в его руку.
— Угнали!!! Что ты сидишь, мать твою?!
— Не совсем так, — флегматично возразил Атасов.
— Что значит, не совсем так?!! — Андрей гарцевал на месте, удерживаемый Атасовым, будто шхуна якорным канатом. — Как это?! — хрипел он, безуспешно пытаясь высвободиться.
— Дело в том, что это их «Ягуар», — сообщил Атасов. — Я его проиграл…
— Что сделал?! — задохнулся Андрей. Уши все прекрасно слышали, но мозг не желал воспринимать информацию. — Что сделал?!
— Про-и-грал, — с расстановкой повторил Атасов. — Какого черта, Бандура, ты что, уши не моешь? Проиграл, значит проиграл. А карточные долги полагается платить.
Ноги подкосились, и Андрей буквально рухнул рядом с Атасовым.
— Три дня, как продул. Просадил пятнадцать штук, и глазом, типа, не моргнул. Сегодня гребаный день расплаты. Парни явились за расчетом, а тут — твой «Ягуар»… Что прикажешь делать?
— Что за люди? — механически спросил Бандура, захлестнутый внезапной дурнотой.
— Да бандюки, типа, местные, — отмахнулся Атасов с поистине королевской невозмутимостью. — Шпана. Приперлись сюда на шашлыки. В прошлую среду, если мне память не изменяет, а то, типа, и в четверг. Сняли вон тот домик. Развели, типа, костер. Я отправился к ним. Слово за слово — сели, расписали партийку. Выпили, понятное дело. Обыкновенно я не проигрываю, но видать, проклятущая водка отравила половину моих мозгов…
— Половину?!! — взвизгнул Андрей.
Атасов сокрушенно вздохнул.
— Я подозревал, что ты огорчишься. Но послушай, Бандура, ты же не променял бы жизнь старого верного товарища на какую-то сраную жестянку.
Андрей угрюмо молчал.
— Жаль, типа. Вижу, ты здорово расстроился. — Атасов обнял приятеля за плечи. Кристина Бонасюк, появившаяся было наверху, снова яростно хлопнула дверью. Андрей вздрогнул, словно от удара.
— Вот глупая, типа, баба, — пренебрежительно фыркнул Атасов. — Ни черта не понимает в картах. Не бери дурного в голову, Андрюша.
— Эта тачка не пять копеек стоила!.. — задохнулся от обиды Андрей, — а ты ее профукал…
— Если хочешь знать, сегодня с утра я чуть не отыграл ее, типа, обратно, — вспомнил Атасов.
— Каким это, интересно, образом?! — похолодел Андрей.
— Ну, типа, я подумал, что недурно бы взять реванш. Денег у меня не было. Даже на водку не осталось. Зато в моем распоряжении оказался перстень, оставленный тобой на столе. Я решил, что это наш шанс — твоя гайка тянет куска на три…
Андрей поднес ладони к носу. Пальцы показались какими-то до неприличия обнаженными.
— Мой перстень?! — застонал он.
— Можешь не искать.
— А?!
— Уехал в «Ягуаре». С концами, брат…
— Ты шутишь?!
— Ничего, типа, подобного, Бандура. Я же собирался отыгрываться! Ты что, не понимаешь?! Твой перстень вместе с моим «Альфа-ромео» пошли за одну четвертую «Ягуара», который, как ты помнишь, уже и так был их, до самого последнего болтика. Удивительный народ — эти, типа, жлобы. Как принять «Ягуар» в счет долга, так половину жил из меня вытянули. В два рта вопили, будто он и червонца, типа, не стоит — пороги, мол, ржавые, салон в кляксах, резина лысая, а движок — свое отбегал. А, типа, сделать капремонт такому мотору — проще повеситься в сортире. Еле, короче, уговорил. А как встал вопрос об отыгрыше, так эти же оба чучела принялись орать хором, будто тачка по-любому свои двадцать кусков стоит. Представляешь наглость, типа?
— Ты сошел с ума!
— Да? — прищурился Атасов. — Весьма, типа, вероятно, что так и есть. Но, как бы там ни было, полагаю, тебе следует дослушать до конца.
— Так это еще не конец?!
— Ну конечно же, типа, нет. С утра я чувствовал себя в ударе. Глупо не воспользоваться шансом, предоставляемым, типа, судьбой.
— Воспользовался?!
— Попробовал, типа…
— На что?! — выдохнул Андрей, благодаря Бога, что оставшиеся деньги Поришайло отдал на хранение Кристине. — На что ты мог играть, профукав перстень и «Альфа-ромео»?!
— Как на что, черт побери?! Твоя Кристина все утро только и делала, что бегала на балкон, метнуть в нас пару, типа, молний. У обоих дураков от одного ее вида отпали челюсти. Извечная, типа, слабость провинциалов к столичным дамочкам. Грех было не сыграть.
У Андрея отнялся язык.
— Стоит такую красотку, — со знанием дела продолжал Атасов, — прикрепить к хорошей сауне — и поверь, она понесет золотые яйца. Три сотни за ночь — это ее минимум.
— Ты спятил, Атасов?! Решил проиграть мою женщину?!
— А что в этом такого? Проиграл же я твою машину. И твой перстень в придачу. Между прочим, Бандура, хочу тебе напомнить, что Кристина вовсе, типа, не твоя жена. Она жена Василия Васильевича, и у тебя на нее не больше прав, чем, скажем, у меня.
— И потом, — прибавил Атасов, наблюдая, как лицо Андрея наливается пунцом, — я ее не проиграл, а использовал в качестве ставки. И успешно, — вытянул обратно свою «Альфу». Вот она — моя старенькая драндулетка.
— Заткнись немедленно!!!
— Больше один черт похвастать нечем. Я предложил Кристину с «Альфой» против половины «Ягуара», но оба жлоба уперлись рогами. Им незнаком азарт, и в этом их сила, Андрюша.
— Андрей!.. — позвала Кристина, снова появляясь на балконе. — Андрей!..
«Если она слышала хотя бы половину его болтовни, я даже не представляю, чего ждать», — думал Андрей, покорно поднимаясь наверх.
И действительно, разразился грандиозный скандал. Для Андрея тем более отвратительный, что Кристина, в сущности, была права. Если б не совершенно недопустимый тон, взятый госпожой Бонасюк с самого начала, да подбор эпитетов, которыми она наградила как самого Андрея, так и его незадачливого приятеля, ему бы нечего было возразить. Но она рвала и метала, полностью соскочив с тормозов. На первых порах Андрей держал язык за зубами, с содроганием ожидая, когда же Кристина от спущенного в унитаз этим чертовым алкашом, полным ничтожеством, никчемным пропойцей «Ягуара» перейдет к собственному участию в карточной игре в качестве заурядной ставки. Тут крыть было нечем, здесь уже маячил выбор между другом и любимой женщиной. Свести дело к безобидной шутке Андрей даже не рассчитывал — изучил Кристину достаточно хорошо. К счастью, гроза прошла стороной, этих слов Атасова Кристина, очевидно, не расслышала. Выдержав первый натиск, и почти не дрогнув под шквалом самых убийственных обвинений, Андрей и сам закипел. А, закипев, ринулся в бой, заставив Кристину попятиться в некотором замешательстве.
Вполне вероятно, что этим бы все и обошлось. Возможно, покричав немного друг на друга и спустив таким образом пары, оба, в итоге, пошли бы на попятную — так, по крайней мере, у них уже было. Если бы не Атасов, который, по-прежнему сидя на нижней ступеньке лестницы, незримо присутствовал в комнате, воздействуя на обоих, как катализатор в большой дерьмовой реакции. А потому скандал удался. С обеих сторон были вывернуты ведра помоев, после чего противники разошлись, пока не дошло до рукопашной.
Кристина, напоследок помянув безотказного, добрейшего Василия Васильевича, интеллигентнейшего человека, доцента и кандидата технических наук, какому иная тупоумная дубоголовая мразь не годится в подметки, удалилась вне себя на балкон, где замерла, облокотившись на перила и уставившись в далекое море. Андрей, опустошенный, как пробитое гвоздем колесо, уныло понурив голову, поплелся собирать вещи. О том, чтобы остаться в лагере, нечего было и думать. Одна часть Андрея горячо сожалела об обидных словах, сорвавшихся с языка как бы самопроизвольно. Эта часть стояла перед Кристиной на коленях, целовала ручку и со слезами на глазах уверяла, что никакая она не больная на голову истеричка, не конченая стерва и уж, конечно, не жирная давалка. Вторая часть жаждала подхватить ее за щиколотки и перебросить через перила. Чтобы побороть раздвоение личности, Андрей сконцентрировался на работе. Он быстро уложил сумки и поволок их вниз.
Атасов молча присоединился к Андрею. Он, конечно же, слышал каждое слово из тех, что были озвучены разъяренной парочкой, однако, упорно притворялся глухонемым. Вдвоем они споро снарядили «Альфу», машина осталась одна на троих.
Андрей поднялся за Кристиной. Та соизволила спуститься и заняла заднее сиденье.
— Довезете меня до ближайшего железнодорожного вокзала, — ледяным тоном проговорила она, ни к кому конкретно не обращаясь. Лицо ее хранило совершенно непроницаемое выражение.
Полуденное солнце припекало вовсю. За скалистыми утесами миллиардом рассыпанных до горизонта алмазов сверкало Черное море. Заплывшая салом семейка — бегемотоподобный папа, не уступающая ему мама и сверхупитанный сынок лет десяти — прошлепала мимо в сторону пляжа. Все трое были в пляжных шлепанцах, ярких панамках и солнцезащитных очках. Сынок нес на голове резиновый надувной матрац. Андрей проводил троицу полным зависти взглядом. Ему сделалось горько, как будто его жестоко обманули, а затем еще и ограбили.
— Дуй за толстым, Бандура, — небрежно обронил Атасов, подразумевая, очевидно, достойного супруга кастелянши. — Пускай чешет сюда, номера, типа, принимать…
Андрей дернулся было исполнять, но тут Кристина издала совершенно неподражаемое, уничижительно-оскорбительное фырканье. Это остановило Андрея, как ушат ледяной воды.
— Сам… — с обидой вскинулся он. «Сам иди, командир хренов!» — вертелось на языке, но так и осталось при нем, поскольку рот снова открыл Атасов:
— Отставить, Бандура. Вон он, типа. Сам к нам прется.
Андрей повернул голову. Из-за кустов действительно выплыл «кастелян», окрещенный Кристиной Туловищем. Накануне вечером, когда они были счастливы, веселы и мечтали только о хорошей двуспальной кровати.
Присмотревшись внимательней к фигуре доблестного работника базы отдыха, Андрей с удивлением обнаружил, что тот перемещается рывками. То притормаживает, словно наткнувшись на невидимую преграду, то неудержимо валится вперед. Было похоже, что Туловище угодил в неистовый тропический ураган и борется с порывами ветра неимоверной силы. Андрей невольно усмехнулся. В следующую минуту «кастелян» поравнялся с машиной, сверкнув исподлобья так свирепо, что Андрей сообразил — его ухмылка не осталась незамеченной и совершенно справедливо отнесена Туловищем на свой счет.
Лицо «кастеляна» отражало тяжелейшую степень похмелья. В глазах блуждали отсветы большевистского флага, нос пронизали предательски синие прожилки, мешки под глазами угрожающе наползли на щеки.
— Может, он ночью, типа, с утеса упал? — в полголоса предположил Атасов, чем и разбудил лесной пожар. Муж кастелянши и так пребывал не в духе, очевидно, принадлежа к тому типу пьяниц, которых похмелье доводит до ручки. Лицо пошло багровыми пятнами — все он расслышал, значит. Пригнул голову и шагнул в домик, как бык на арену амфитеатра.
— Грязищу-на развели, — бурчал он через минуту, покидая комнату, доставшуюся Кристине с Андреем. Никакой грязищи, конечно же, не было, просто Туловище следовало по давно обкатанной схеме, собираясь сбить с незадачливых клиентов обыкновенные отечественные чаевые, — двух ложек на столе не хватает… одного стакана-на нету. Зеркало разбили, мать-перемать — кто будет платить?!