Страница:
— Цуцик! — повторил попытку Андрей. — Полка-ан! Ша-а-арик! Се-рый! Бим! Джим! Вашу мать!
Ни звука в ответ.
— Я ведь и пристрелить могу, ненароком, — вкрадчиво пообещал Андрей. Больше для собственного успокоения. И сразу попятился от края, сообразив, что кем бы ни был неведомый молчаливый преследователь, до него по прямой — не более семи-восьми метров заросшего кустарником крутого горного склона. Как у незнакомца обстоят дела со способностью штурмовать откосы, Андрей, конечно, не знал, а проверять на себе не собирался. Он вернулся на середину дороги и зашагал дальше, ежеминутно оглядываясь на ходу. Отмахал добрую сотню метров, моля Бога, чтоб серпантин, наконец, закончился, но дорога упрямо скручивалась спиралью, и ни конца ни краю проклятому серпантину было не видать.
Андрей перешел на полубег. Обе руки до боли сжимали пистолет, в висках стучала кровь. Глаза, силившиеся различить хоть что-нибудь в подступающем со всех сторон лунном сумраке прямо-таки вылазили из орбит. Уши превратились в локаторы. На очередном вираже Андрей решительно остановился, переводя дыхание и затравлено озираясь по сторонам. Но сколько бы он не впивался глазами в оставшийся позади участок асфальта, ни единой тени видно не было.
Страх, холодный страх парализовал сознание Андрея. Безотчетный, панический, уходящий корнями далеко за границы цивилизации. Тот страх, что блуждал вокруг костров кроманьонцев, заставляя далеких пращуров человека жаться поближе к огню. Подкарауливал у темных порогов пещер, дышал в затылок из непроглядного мрака девственных лесов, губил в топких болотах.
«Да чушь», — слабо возразил Андрей, в отчаянной попытке взять под контроль окончательно разболтавшиеся нервы. Он прекрасно понимал, что вокруг — глухой лес, до ближайшего жилья — километров сорок — в любую сторону и, кроме как на себя, рассчитывать не на кого.
В лесу по-прежнему было тихо. Как в могиле.
«Это какой-то псих, — холодея, подумал Андрей. — Чикатило местного значения. Если маньяки есть в городах, должны же и в сельской местности водиться».
«Умно придумал, — согласился внутренний голос. — Живет в палатке, грызет шишки, по ночам потрошит одиноких туристов. Но только в полнолуния…»
«Мы с тобой, Бандура, что, похожи на туристов, — осведомился неожиданно возникший в голове Атасов. — Я бы не сказал…»
«Я бы тоже, — грустно согласился Андрей. — Да только мы уже один раз погорели на этом твоем тезисе…»
«Послушай, солдат, — нетерпеливо заговорил Атасов. — Спустись-ка ты вниз и что бы оно там ни было, изрешети вмелкий винегрет! Какого черта, парень! Чего ты ждешь? Хочешь, чтоб оно тебя окончательно загоняло до рассвета? Хватай пушку и действуй, как мужчина, тем более, что там, внизу, просто какой-то недобитый бомж, или поганый конченый психопат, а скорее даже сбрендившая коза…»
«Ты не доживешь до рассвета… — с горечью сказал другой мужской голос, в котором Андрей узнал голос отца. — Беги, сынок! Беги, пока еще не поздно».
«Послушайте, все! — скороговоркой заговорил Андрей, обращаясь к невидимым собеседникам в собственной голове. — Я был бы рад, окажись там внизу, не знаю и не вижу, где точно, наши утренние друзья на «БМВ». Я за счастье посчитал бы встретиться с СТОшниками, а явись сюда милиционеры, то, клянусь Богом — обнял бы их, как родных братьев! Но там… Но там… — Андрей захлебнулся, — там НЕЧТО ИНОЕ»
«Да фигня, типа. Давай возвращайся и надери задницу команде обкурившихся наркоманов, которым с тобою вздумалось шутки шутить!»
«Хорошо».
Андрей сжал зубы. Выбрался из укрытия и попробовал на цыпочках двинуться обратно, навстречу неведомой опасности. Но, словно натолкнулся на невидимую стену и встал, не смея сделать дальше ни шагу.
«Нет, — Андрей отчаянно замотал головой, чувствуя, как трясутся поджилки. — Ни за какие коврижки. Я туда не пойду… Ни за что…»
Он осторожно вернулся на исходную позицию, в глубокую и густую тень. Мучительно истекло несколько минут. Сидеть в засаде стало невыносимо.
«Что там? — в который раз спросил Андрей у себя. — Что там такое?»
«Нечто… Большое зло. Уходи».
«Не бывает никаких таких нечто…»
«С чего ты взял?»
«Да не сталкивался никто… Бред все это…»
«Кто столкнулся, тот уже не расскажет…»
«Уходи. Теперь уже поздно почти. Жми наверх. Выбирайся из ущелья».
И тут совсем рядом, справа, громко треснула ветка. Сердце Андрея на секунду остановилось. Он застыл. Кожа на затылке сделалась чужой, как будто бы под нее вкатили несколько шприцов новокаина. И почти сразу до ноздрей Андрея долетел запах разрытой могилы. Запах смерти.
Все существо Андрея неистово рванулось в сторону, но обратившееся ватой тело не пожелало двинуться с места. Очевидно, наступил тот самый миг, когда нечеловеческий ужас в силах заставить душу покинуть тело. К счастью, этого не случилось. Каким то чудом Андрей сбросил мышечное оцепенение. Завопил — сначала беззвучно, а потом и в голос, да так, что уши заложило. Мускулы сработали, отбросив Андрея на дорогу. Он нелепо заскакал спиной, яростно нажимая курок пистолета. Выстрелы грянули, словно гром. В свете коротких вспышек Андрей увидел НЕЧТО, подбиравшееся к нему из зарослей. Ветки сразу сомкнулись, но одного короткого взгляда оказалось достаточным, чтобы разум едва не покинул Андрея. Он позабыл о пистолете и понесся по дороге, пронзительно крича. Миновал очередной поворот, одним прыжком перелетел обочину и нырнул в черноту леса. Ветви хлестали по лицу, в ушах свистел ветер. Андрей несся не чувствуя под собою ног. С маху перескакивал буреломы и здоровенные замшелые валуны. Раз сорвался и метра четыре ехал вниз по откосу, отчего джинсам пришел конец. Из чащобы, которую он только что преодолел, донесся такой звук, словно осел большой глиняный холм. А потом затрещал ломаемый на ходу кустарник. Что-то гналось за Андреем и было совсем близко.
Андрей вскочил на ноги и бросился дальше. Минутой позже он оказался в русле засохшего горного ручья. Рванул наверх, цепляясь за ветки, корчи и какие-то сучья с проворством воздушного гимнаста.
«Только не вниз! Только не обратно в ущелье!» — стучало в голове. А может — это он кричал.
Русло куда-то исчезло. Андрей уткнулся в отвесную каменную стену и принялся карабкаться по ней, ежеминутно рискуя сорваться со скалы и разбиться насмерть.
Риск падения с высоты его совершенно не волновал. Андрей разбил руки в кровь, изорвал в клочья одежду, но все же преодолел стену и даже, каким-то чудом, ухитрился не выронить пистолет.
Оказавшись на вершине уступа, Андрей обнаружил, что выбрался на плато. Кругом был все тот же лес, но местность сделалась относительно ровной. Далеко внизу повалилось высокое дерево. Снова ухнула оседающая глина. Андрей побежал по лесу. Миновал густые заросли и внезапно ощутил под ногами дорогу. Повернул к югу и припустил по трассе, что было сил. То бежал, как угорелый, то немного сбавлял темп, давая задыхающемся легким набрать побольше кислорода.
К четырем небо просветлело. Когда забрезжил рассвет, чащоба раздалась в стороны и выпустила Андрея на плато. Его сердце бешено колотилось, мышцы ныли от изнеможения, но остановиться он не мог.
«Бежать! Бежать! Бежать!»
Метрах в двухстах впереди Андрей заметил группу горных туристов. Туристы спускались с расположенной на холме смотровой площадки. Андрей поднажал и, вскоре, поравнялся с туристами. Группа состояла из совсем молодых ребят. Небритых и длинноволосых, одетых в линялые штормовки, рваные кеды и видавшие виды джинсы. Собственно, ребята выглядели так, как и положено выглядеть горным туристам после затяжного и изнурительного похода. Андрей за одну ночь приобрел вид заправского туриста-ветерана, побывавшего либо под завалом, либо в когтях снежного барса. Он примкнул к группе, чувствуя себя среди ребят, как рыба в воде.
— Ты откуда рулишь, друг? — спросил Андрея добродушный бородач с битой жизнью гитарой за спиной.
— От Бахчисарая, — откликнулся Андрей.
— Круто, — уважительно протянул Бородач. — От своих отбился?
— Можно и так сказать.
Бородач коротко кивнул.
Ребята громко восхищались рассветом, который на Ай-Петри — изумительное зрелище. Все наперебой болтали о каком-то зеленом луче, предвосхищающем восход светила над плато. Компания двигалась к уже замеченному Андреем скоплению машин и людей на самой кромке горного кряжа. Бандуре было по пути. Он украдкой взглянул на лес и зашагал в ногу с ребятами.
Постоял на самом краю обрыва, зачарованный великолепием открывшейся ему панорамы. Казалось, что весь Крым виден как на ладони. Выщербленные временем скалы Ай-Петринской гряды обрывались к морю неприступными, бездонными пропастями. У подножия скал, далеко внизу, зеленела шапка густого хвойного леса. Дальше проглядывали серые полоски автодорог. За дорогами холмистые склоны спускались прямо к морю.
То тут то там на склонах прилепились самые разные здания, издали похожие на игрушечные домики из немецкого детского конструктора. Побережье укрывала дымка. А за его ломанной линией безмятежно покоилась синяя морская гладь. Море уходило к самому горизонту и там сливалось с небом. Много выше кромки побережья и значительно ниже Андрея парила тройка орлов.
— Ух и красота, — потрясенно произнес Бандура. — Ух и красота! Дух захватывает.
Он вздохнул, обернулся к базарчику и медленно зашагал от обрыва, раздумывая над тем, как бы спуститься к побережью. Собственно, вариантов было два — предстояло либо путешествовать по воздуху, забравшись в вагончик канатной дороги, либо отправляться к морю на своих двоих. Автомобильная дорога стартовала неподалеку, закручиваясь вниз тошнотворным серпантином. От одной мысли о повторном марафоне Бандуре сделалось дурно. Ему в любом случае где-то следовало раздобыть колеса, без которых об удачном визите к Вацику Бонифацкому и думать было нечего.
Андрей вздохнул. Прошелся по базарчику, не зная, как и быть. В карманах было пусто, так что вопрос предстояло решать силой — хотелось того Андрею, или нет.
Он принялся поглядывать на припаркованные повсюду машины глазами цыгана, прокравшегося на вражескую конюшню. Выделил пяток подходящих, почесал за ухом и неторопливо направился к красному 412-му «Москвичу», стоявшему совсем неподалеку. «Москвич» в списке возможных жертв числился у Андрея под первым номером.
Старая советская легковушка являла собой высшую степень тюнинга, которой только можно добиться на базе скудных ресурсов отечественных автомастерских. Для начала, краска на машине лежала акриловая — не из тех конечно, какими «Феррари» на заводе красят, но и не из дешевых. Место обоих никелированных буферов с безнадежно архаичными клыками заняли металлопластиковые бампера, снятые с какой-то иномарки. Уровень тонировки стекол «Москвича» наводил на мысль о том, что содержимое его салона никогда не видит солнца. Радиатор украшала пара желтых противотуманных фар, капот был затянут кожаным чехлом, багажник венчало антикрыло, свинченное со списанного самолета. В крыше машины помещался люк. Три длинные антенны щеголевато торчали в небо — две с крыши и одна, самая высокая — с заднего бампера. Конструкция покоилась на четырех низкопрофильных шинах, обутых на дорогие легкосплавные диски. Картину завершал ярко-оранжевый пластиковый плафон, прилепленный над левой передней стойкой, с нарисованными поверху шашечками.
«Если ты вколотил в двигатель хотя бы половину того, во что тебе тюнинг обошелся, то, пожалуй, поедем с ветерком…»
Пока Андрей сужал круги, из «Москвича» неторопливо выбрался водитель. Это был невысокий, плотный мужчина лет тридцати двух — тридцати пяти. С несколько припухшим лицом, на котором красовались аккуратно подстриженные черные усы. Особое внимание Андрея привлекла надетая на таксиста яркая красно-черная футболка игрока итальянского «Милана». Приглядевшись, Андрей обнаружил на спине таксиста набранную латынью фамилию «MALDINI» и жирную цифру «3». Таких футболок Бандура в жизни еще не видел, а потому искренне восхитился:
— Ух ты. Клевая штука!
Нос таксиста венчали угольно-черные очки-капли. Талию перетягивал недавно вошедший в моду пояс-кошелек, прозванный в народе напузником. Андрею таксист показался похожим на кота Базилио в неподражаемом исполнении Ролана Быкова.[28] Пришедший образ кота-злодея из детской сказки заставил Андрея непроизвольно улыбнуться.
Таксист вставил в рот сигарету. С достоинством закурил, водя по базарчику исполненным меланхолии взглядом. Видно было, что все тут таксисту опостылело, потому как прибыл он сюда в тысяча первый за лето раз. Доставил клиентов любоваться местными пейзажами и теперь томился, ожидая, пока у тех наступит пресыщение. Набегаются, наохаются, отщелкают пару фотопленок, посадят аккумулятор видеокамеры, накупят памятных безделушек, нагуляют аппетит и он, со спокойной душой, повезет их обратно. К морю.
Бандура медленно пошел на сближение, прикидывая в уме психологическую карту таксиста, как принято по-модному выражаться среди сотрудников всевозможных серьезных силовых структур. В понимании Бандуры смысл этой самой пресловутой карты сводился, в данном случае, к возможным реакциям водителя на направленный в пузо ствол пистолета. Тонкость заключалась в том, чтобы определить: станет ли таксист неукоснительно выполнять распоряжения владельца пистолета, набросится на Андрея с голыми руками или, наконец, побежит через базар, вопя во все горло.
Глянув искоса на сытое лицо таксиста, солидный животик, тяжелый с виду кошелек и недорогую, но ухоженую машину, Андрей решил, что через час будет в Ялте.
Таксист отшвырнул окурок, пошарил поверх голов по рынку, видимо высматривая загулявших клиентов, махнул безнадежно и залез обратно в кабину.
Андрей обогнул «Москвич» сзади и рухнул на сиденье рядом с водителем.
— Ну что, Мальдини, едем в Ялту?
Таксист, поджав губы, скептически уставился в Андрея.
— Я клиентов жду, — холодно проговорил таксист, давая понять Бандуре, что его драные джинсы и жеваная грязная рубашка не остались незамеченными.
Андрей зловеще ухмыльнулся. Оттянул рубаху и выложил на колени «браунинг».
— Жить хочешь, козел? — осведомился Андрей, в точности скопировав Атасова. Таксист горячо кивнул.
— Ну так и поехали, — ласково предложил Андрей. — А то у меня двенадцать патронов в обойме и ужас как охота кого-то замочить…
«Круто сбрехал, — не удержался от похвальбы Андрей. После ночи в горах обойма пистолета опустела до двух патронов, — длясебя и для ТОГО ПАРНЯ…» Андрей решил, что этот маленький секрет Мальдини знать ни к чему.
Таксист безропотно запустил мотор. Они медленно развернулись.
— Только очки сними, Мальдини, — попросил Бандура таксиста. — Терпеть не могу, когда глаз не видно.
Очки как ветром сдуло. «Москвич» выехал на край плато и они принялись осторожно спускаться по серпантину.
Глава 6 ЧУДЕСНЫЙ ВЕЧЕР В ЯЛТЕ
Ни звука в ответ.
— Я ведь и пристрелить могу, ненароком, — вкрадчиво пообещал Андрей. Больше для собственного успокоения. И сразу попятился от края, сообразив, что кем бы ни был неведомый молчаливый преследователь, до него по прямой — не более семи-восьми метров заросшего кустарником крутого горного склона. Как у незнакомца обстоят дела со способностью штурмовать откосы, Андрей, конечно, не знал, а проверять на себе не собирался. Он вернулся на середину дороги и зашагал дальше, ежеминутно оглядываясь на ходу. Отмахал добрую сотню метров, моля Бога, чтоб серпантин, наконец, закончился, но дорога упрямо скручивалась спиралью, и ни конца ни краю проклятому серпантину было не видать.
Андрей перешел на полубег. Обе руки до боли сжимали пистолет, в висках стучала кровь. Глаза, силившиеся различить хоть что-нибудь в подступающем со всех сторон лунном сумраке прямо-таки вылазили из орбит. Уши превратились в локаторы. На очередном вираже Андрей решительно остановился, переводя дыхание и затравлено озираясь по сторонам. Но сколько бы он не впивался глазами в оставшийся позади участок асфальта, ни единой тени видно не было.
Страх, холодный страх парализовал сознание Андрея. Безотчетный, панический, уходящий корнями далеко за границы цивилизации. Тот страх, что блуждал вокруг костров кроманьонцев, заставляя далеких пращуров человека жаться поближе к огню. Подкарауливал у темных порогов пещер, дышал в затылок из непроглядного мрака девственных лесов, губил в топких болотах.
«Да чушь», — слабо возразил Андрей, в отчаянной попытке взять под контроль окончательно разболтавшиеся нервы. Он прекрасно понимал, что вокруг — глухой лес, до ближайшего жилья — километров сорок — в любую сторону и, кроме как на себя, рассчитывать не на кого.
В лесу по-прежнему было тихо. Как в могиле.
«Это какой-то псих, — холодея, подумал Андрей. — Чикатило местного значения. Если маньяки есть в городах, должны же и в сельской местности водиться».
«Умно придумал, — согласился внутренний голос. — Живет в палатке, грызет шишки, по ночам потрошит одиноких туристов. Но только в полнолуния…»
«Мы с тобой, Бандура, что, похожи на туристов, — осведомился неожиданно возникший в голове Атасов. — Я бы не сказал…»
«Я бы тоже, — грустно согласился Андрей. — Да только мы уже один раз погорели на этом твоем тезисе…»
«Послушай, солдат, — нетерпеливо заговорил Атасов. — Спустись-ка ты вниз и что бы оно там ни было, изрешети вмелкий винегрет! Какого черта, парень! Чего ты ждешь? Хочешь, чтоб оно тебя окончательно загоняло до рассвета? Хватай пушку и действуй, как мужчина, тем более, что там, внизу, просто какой-то недобитый бомж, или поганый конченый психопат, а скорее даже сбрендившая коза…»
«Ты не доживешь до рассвета… — с горечью сказал другой мужской голос, в котором Андрей узнал голос отца. — Беги, сынок! Беги, пока еще не поздно».
«Послушайте, все! — скороговоркой заговорил Андрей, обращаясь к невидимым собеседникам в собственной голове. — Я был бы рад, окажись там внизу, не знаю и не вижу, где точно, наши утренние друзья на «БМВ». Я за счастье посчитал бы встретиться с СТОшниками, а явись сюда милиционеры, то, клянусь Богом — обнял бы их, как родных братьев! Но там… Но там… — Андрей захлебнулся, — там НЕЧТО ИНОЕ»
«Да фигня, типа. Давай возвращайся и надери задницу команде обкурившихся наркоманов, которым с тобою вздумалось шутки шутить!»
«Хорошо».
Андрей сжал зубы. Выбрался из укрытия и попробовал на цыпочках двинуться обратно, навстречу неведомой опасности. Но, словно натолкнулся на невидимую стену и встал, не смея сделать дальше ни шагу.
«Нет, — Андрей отчаянно замотал головой, чувствуя, как трясутся поджилки. — Ни за какие коврижки. Я туда не пойду… Ни за что…»
Он осторожно вернулся на исходную позицию, в глубокую и густую тень. Мучительно истекло несколько минут. Сидеть в засаде стало невыносимо.
«Что там? — в который раз спросил Андрей у себя. — Что там такое?»
«Нечто… Большое зло. Уходи».
«Не бывает никаких таких нечто…»
«С чего ты взял?»
«Да не сталкивался никто… Бред все это…»
«Кто столкнулся, тот уже не расскажет…»
«Уходи. Теперь уже поздно почти. Жми наверх. Выбирайся из ущелья».
И тут совсем рядом, справа, громко треснула ветка. Сердце Андрея на секунду остановилось. Он застыл. Кожа на затылке сделалась чужой, как будто бы под нее вкатили несколько шприцов новокаина. И почти сразу до ноздрей Андрея долетел запах разрытой могилы. Запах смерти.
Все существо Андрея неистово рванулось в сторону, но обратившееся ватой тело не пожелало двинуться с места. Очевидно, наступил тот самый миг, когда нечеловеческий ужас в силах заставить душу покинуть тело. К счастью, этого не случилось. Каким то чудом Андрей сбросил мышечное оцепенение. Завопил — сначала беззвучно, а потом и в голос, да так, что уши заложило. Мускулы сработали, отбросив Андрея на дорогу. Он нелепо заскакал спиной, яростно нажимая курок пистолета. Выстрелы грянули, словно гром. В свете коротких вспышек Андрей увидел НЕЧТО, подбиравшееся к нему из зарослей. Ветки сразу сомкнулись, но одного короткого взгляда оказалось достаточным, чтобы разум едва не покинул Андрея. Он позабыл о пистолете и понесся по дороге, пронзительно крича. Миновал очередной поворот, одним прыжком перелетел обочину и нырнул в черноту леса. Ветви хлестали по лицу, в ушах свистел ветер. Андрей несся не чувствуя под собою ног. С маху перескакивал буреломы и здоровенные замшелые валуны. Раз сорвался и метра четыре ехал вниз по откосу, отчего джинсам пришел конец. Из чащобы, которую он только что преодолел, донесся такой звук, словно осел большой глиняный холм. А потом затрещал ломаемый на ходу кустарник. Что-то гналось за Андреем и было совсем близко.
Андрей вскочил на ноги и бросился дальше. Минутой позже он оказался в русле засохшего горного ручья. Рванул наверх, цепляясь за ветки, корчи и какие-то сучья с проворством воздушного гимнаста.
«Только не вниз! Только не обратно в ущелье!» — стучало в голове. А может — это он кричал.
Русло куда-то исчезло. Андрей уткнулся в отвесную каменную стену и принялся карабкаться по ней, ежеминутно рискуя сорваться со скалы и разбиться насмерть.
Риск падения с высоты его совершенно не волновал. Андрей разбил руки в кровь, изорвал в клочья одежду, но все же преодолел стену и даже, каким-то чудом, ухитрился не выронить пистолет.
Оказавшись на вершине уступа, Андрей обнаружил, что выбрался на плато. Кругом был все тот же лес, но местность сделалась относительно ровной. Далеко внизу повалилось высокое дерево. Снова ухнула оседающая глина. Андрей побежал по лесу. Миновал густые заросли и внезапно ощутил под ногами дорогу. Повернул к югу и припустил по трассе, что было сил. То бежал, как угорелый, то немного сбавлял темп, давая задыхающемся легким набрать побольше кислорода.
К четырем небо просветлело. Когда забрезжил рассвет, чащоба раздалась в стороны и выпустила Андрея на плато. Его сердце бешено колотилось, мышцы ныли от изнеможения, но остановиться он не мог.
«Бежать! Бежать! Бежать!»
* * *
Лес остался позади. Андрей, шатаясь, понесся вперед и перешел на шаг только тогда, когда между ним и темной чащей пролегла широкая полоса поросшей ковылем и какими-то невзрачными колючками пустоши. Повсюду виднелись поросшие мхом валуны. Равнина впереди оказалась утыканной невысокими пологими холмами. Справа, вдалеке, виднелись безлюдные одноэтажные здания, прилепившиеся на самом краю плато. Прямо на юге, на удалении километра, а то и двух, плато круто вздымалось в небо и сразу, отвесной стеной обрывалось к морю. Там, на границе гор и неба, на самом гребне плато, Андрей разглядел еще какие-то постройки и крошечные, словно игрушки, автомобили. Между машинами и постройками копошились ничтожные, похожие на букашек, точки. От вида людей Андрей судорожно всхлипнул. Силы были на исходе. Он валился с ног.Метрах в двухстах впереди Андрей заметил группу горных туристов. Туристы спускались с расположенной на холме смотровой площадки. Андрей поднажал и, вскоре, поравнялся с туристами. Группа состояла из совсем молодых ребят. Небритых и длинноволосых, одетых в линялые штормовки, рваные кеды и видавшие виды джинсы. Собственно, ребята выглядели так, как и положено выглядеть горным туристам после затяжного и изнурительного похода. Андрей за одну ночь приобрел вид заправского туриста-ветерана, побывавшего либо под завалом, либо в когтях снежного барса. Он примкнул к группе, чувствуя себя среди ребят, как рыба в воде.
— Ты откуда рулишь, друг? — спросил Андрея добродушный бородач с битой жизнью гитарой за спиной.
— От Бахчисарая, — откликнулся Андрей.
— Круто, — уважительно протянул Бородач. — От своих отбился?
— Можно и так сказать.
Бородач коротко кивнул.
Ребята громко восхищались рассветом, который на Ай-Петри — изумительное зрелище. Все наперебой болтали о каком-то зеленом луче, предвосхищающем восход светила над плато. Компания двигалась к уже замеченному Андреем скоплению машин и людей на самой кромке горного кряжа. Бандуре было по пути. Он украдкой взглянул на лес и зашагал в ногу с ребятами.
* * *
Увиденные им издали строения на самом гребне Ай-Петринской яйлы, при ближайшем рассмотрении оказались ни чем иным, как станцией подвесной канатной дороги. Здание станции было возведено строителями на краю головокружительной пропасти. Поблизости приютился оживленный базар. С лотков, из багажников припаркованных повсюду легковушек, а то и прямо с земли шла бойкая торговля обычными для базаров товарами. Импровизированные прилавки ломились поделками местных ремесленников — набраными из выкрашенных ракушек бусами, разноцветными ковриками, глиняными статуэтками, громадными морскими раковинами с вклеенными внутрь скелетиками крабов. Как и во всех подобных местах, присутствовали и вездесущие китайские товары. От пластмассовых «робокопов» до одноразовых спортивных костюмов, таких-же зонтов, кроссовок и прочей ерунды. Тут же жарилась пахлава. Несколько кавказцев разводили огонь в мангале. Особое внимание Андрея было привлечено невиданными ранее ореховыми конфетами, залитыми застывшим сиропом. По форме конфеты напоминали длинные, похожие на спаржу стручки, а на вид казались питательными. Андрей плотоядно облизнулся и поспешил отойти подальше.Постоял на самом краю обрыва, зачарованный великолепием открывшейся ему панорамы. Казалось, что весь Крым виден как на ладони. Выщербленные временем скалы Ай-Петринской гряды обрывались к морю неприступными, бездонными пропастями. У подножия скал, далеко внизу, зеленела шапка густого хвойного леса. Дальше проглядывали серые полоски автодорог. За дорогами холмистые склоны спускались прямо к морю.
То тут то там на склонах прилепились самые разные здания, издали похожие на игрушечные домики из немецкого детского конструктора. Побережье укрывала дымка. А за его ломанной линией безмятежно покоилась синяя морская гладь. Море уходило к самому горизонту и там сливалось с небом. Много выше кромки побережья и значительно ниже Андрея парила тройка орлов.
— Ух и красота, — потрясенно произнес Бандура. — Ух и красота! Дух захватывает.
Он вздохнул, обернулся к базарчику и медленно зашагал от обрыва, раздумывая над тем, как бы спуститься к побережью. Собственно, вариантов было два — предстояло либо путешествовать по воздуху, забравшись в вагончик канатной дороги, либо отправляться к морю на своих двоих. Автомобильная дорога стартовала неподалеку, закручиваясь вниз тошнотворным серпантином. От одной мысли о повторном марафоне Бандуре сделалось дурно. Ему в любом случае где-то следовало раздобыть колеса, без которых об удачном визите к Вацику Бонифацкому и думать было нечего.
Андрей вздохнул. Прошелся по базарчику, не зная, как и быть. В карманах было пусто, так что вопрос предстояло решать силой — хотелось того Андрею, или нет.
Он принялся поглядывать на припаркованные повсюду машины глазами цыгана, прокравшегося на вражескую конюшню. Выделил пяток подходящих, почесал за ухом и неторопливо направился к красному 412-му «Москвичу», стоявшему совсем неподалеку. «Москвич» в списке возможных жертв числился у Андрея под первым номером.
Старая советская легковушка являла собой высшую степень тюнинга, которой только можно добиться на базе скудных ресурсов отечественных автомастерских. Для начала, краска на машине лежала акриловая — не из тех конечно, какими «Феррари» на заводе красят, но и не из дешевых. Место обоих никелированных буферов с безнадежно архаичными клыками заняли металлопластиковые бампера, снятые с какой-то иномарки. Уровень тонировки стекол «Москвича» наводил на мысль о том, что содержимое его салона никогда не видит солнца. Радиатор украшала пара желтых противотуманных фар, капот был затянут кожаным чехлом, багажник венчало антикрыло, свинченное со списанного самолета. В крыше машины помещался люк. Три длинные антенны щеголевато торчали в небо — две с крыши и одна, самая высокая — с заднего бампера. Конструкция покоилась на четырех низкопрофильных шинах, обутых на дорогие легкосплавные диски. Картину завершал ярко-оранжевый пластиковый плафон, прилепленный над левой передней стойкой, с нарисованными поверху шашечками.
«Если ты вколотил в двигатель хотя бы половину того, во что тебе тюнинг обошелся, то, пожалуй, поедем с ветерком…»
Пока Андрей сужал круги, из «Москвича» неторопливо выбрался водитель. Это был невысокий, плотный мужчина лет тридцати двух — тридцати пяти. С несколько припухшим лицом, на котором красовались аккуратно подстриженные черные усы. Особое внимание Андрея привлекла надетая на таксиста яркая красно-черная футболка игрока итальянского «Милана». Приглядевшись, Андрей обнаружил на спине таксиста набранную латынью фамилию «MALDINI» и жирную цифру «3». Таких футболок Бандура в жизни еще не видел, а потому искренне восхитился:
— Ух ты. Клевая штука!
Нос таксиста венчали угольно-черные очки-капли. Талию перетягивал недавно вошедший в моду пояс-кошелек, прозванный в народе напузником. Андрею таксист показался похожим на кота Базилио в неподражаемом исполнении Ролана Быкова.[28] Пришедший образ кота-злодея из детской сказки заставил Андрея непроизвольно улыбнуться.
Таксист вставил в рот сигарету. С достоинством закурил, водя по базарчику исполненным меланхолии взглядом. Видно было, что все тут таксисту опостылело, потому как прибыл он сюда в тысяча первый за лето раз. Доставил клиентов любоваться местными пейзажами и теперь томился, ожидая, пока у тех наступит пресыщение. Набегаются, наохаются, отщелкают пару фотопленок, посадят аккумулятор видеокамеры, накупят памятных безделушек, нагуляют аппетит и он, со спокойной душой, повезет их обратно. К морю.
Бандура медленно пошел на сближение, прикидывая в уме психологическую карту таксиста, как принято по-модному выражаться среди сотрудников всевозможных серьезных силовых структур. В понимании Бандуры смысл этой самой пресловутой карты сводился, в данном случае, к возможным реакциям водителя на направленный в пузо ствол пистолета. Тонкость заключалась в том, чтобы определить: станет ли таксист неукоснительно выполнять распоряжения владельца пистолета, набросится на Андрея с голыми руками или, наконец, побежит через базар, вопя во все горло.
Глянув искоса на сытое лицо таксиста, солидный животик, тяжелый с виду кошелек и недорогую, но ухоженую машину, Андрей решил, что через час будет в Ялте.
Таксист отшвырнул окурок, пошарил поверх голов по рынку, видимо высматривая загулявших клиентов, махнул безнадежно и залез обратно в кабину.
Андрей обогнул «Москвич» сзади и рухнул на сиденье рядом с водителем.
— Ну что, Мальдини, едем в Ялту?
Таксист, поджав губы, скептически уставился в Андрея.
— Я клиентов жду, — холодно проговорил таксист, давая понять Бандуре, что его драные джинсы и жеваная грязная рубашка не остались незамеченными.
Андрей зловеще ухмыльнулся. Оттянул рубаху и выложил на колени «браунинг».
— Жить хочешь, козел? — осведомился Андрей, в точности скопировав Атасова. Таксист горячо кивнул.
— Ну так и поехали, — ласково предложил Андрей. — А то у меня двенадцать патронов в обойме и ужас как охота кого-то замочить…
«Круто сбрехал, — не удержался от похвальбы Андрей. После ночи в горах обойма пистолета опустела до двух патронов, — длясебя и для ТОГО ПАРНЯ…» Андрей решил, что этот маленький секрет Мальдини знать ни к чему.
Таксист безропотно запустил мотор. Они медленно развернулись.
— Только очки сними, Мальдини, — попросил Бандура таксиста. — Терпеть не могу, когда глаз не видно.
Очки как ветром сдуло. «Москвич» выехал на край плато и они принялись осторожно спускаться по серпантину.
Глава 6 ЧУДЕСНЫЙ ВЕЧЕР В ЯЛТЕ
Они встретились на вечерней Ялтинской набережной совершенно неожиданно для Бонифацкого.
— Мила?! — воскликнул Боник, разведя руки в разные стороны. — Вот так встреча!..
Мила изобразила на лице удивление с четко дозированным процентом радости.
— Вацлав?
Сыграть требуемую мизансцену Миле Сергеевне было тем более легко, если учесть, что «неожиданная» встреча с Вацлавом Бонифацким венчала здоровенный кусок проделанной за день работы.
Накануне, поздним субботним вечером, если не сказать — в ночь с субботы на воскресенье, ее выудил из постели телефонный звонок полковника Украинского. После полковника она долго говорила по телефону с Поришайло. Артем Павлович поставил Миле Кларчук четкую задачу — немедленно следовать в Крым, найти на полуострове старого знакомого Вацлава Бонифацкого и любой ценой вырвать у него пресловутый дипломат с бриллиантами. Ни больше и не меньше.
Утром Мила Сергеевна уже сидела в самолете Крымских авиалиний. Но в небе над полуостровом свирепствовала гроза, лил дождь. В Киеве сильно парило. Самолет застыл на полосе. Пассажиры томились в тесном и душном чреве почти что до обеда, пока кому-то из администрации аэродрома не пришла мысль вернуть узников в здание аэропорта. Украинский с Поришайло наперебой звонили Миле Сергеевне на мобильный — словно у них не было других занятий. Помимо прочего, Сергей Украинский сообщил Миле Сергеевне, что в аэропорту Симферополя ее встретят двое проверенных людей.
— Ребята надежные, Мила Сергеевна, — сопел в трубку Украинский. Поступают в ваше полное распоряжение. Оба, в общих чертах, в курсе дела. Про содержимое украденного дипломата им, понятно, не сообщали. Никаких подробностей. Будут вам за ангелов-хранителей, Мила, — после паузы добавил Украинский.
— Как я их узнаю? — холодно поинтересовалась Мила. — И как их зовут?
— Запросто узнаете, — обнадежил Сергей Михайлович. — Один Вардюк, второй — Любчик. И тот, и другой — в форме офицеров госавтоинспекции. На патрульной машине подъедут… Ваш словесный портрет у них имеется, так что не потеряетесь, я думаю.
Украинский продиктовал Миле Сергеевне номер телефона Вардюка. Та записала.
— Вардюк у них за старшего, — уточнил полковник на прощание.
Вылет разрешили только к пяти вечера. К этому времени Мила Сергеевна была зла и голодна, как мурена. К тому же у нее затекли ноги и жестоко разболелась голова.
На подлете к Симферополю двухмоторный «АН-24» угодил в сильнейшую болтанку. Машину трясло и подбрасывало по кромкам облаков, как скоростной скутер на волнах. Мила впивалась коготками в подлокотники кресла, всерьез побаиваясь, что корпус самолета не выдержит вибраций и рассыплется на куски, после чего она полетит к земле, пробивая по пути одно облако за другим.
В семь часов вечера Мила Кларчук на согнутых ногах вышла из дверей аэровокзала города Симферополя. Потеряла не менее двадцати минут, торча на ступенях и отыскивая глазами пару бравых милиционеров, обещанных Сергеем Украинским. Дождь продолжал накрапывать. Мила в бешенстве теребила полу шелкового дождевика. Но ни Вардюком, ни Любчиком, в округе и не пахло. Мила взялась за телефон:
— Алло? Мне нужен офицер Вардюк.
— Ну, я Вардюк… — донеслось из динамика после некоторого колебания.
— Вы в этом уверены? — взорвалась Мила.
— Послушайте, кто это звонит? — обиделся Вардюк. Мила представилась.
Из последовавшего короткого диалога выяснилось, что Вардюк с Любчиком в Симферополь не выезжали, а безвылазно проторчали в Ялте, в оба глаза присматривая за Бонифацким.
— Ну, чтоб не упустить… — оправдывался Вардюк.
— А один не мог остаться следить, а другой бы за мною съездил? — разозлилась Мила Сергеевна, у которой попросту не было слов.
— Так это, — замялся Вардюк. — машина-то у нас одна… на двоих…
«И мозги, видать, тоже», — сказала себе Мила.
— Вы берите такси, — предложил Вардюк, — и прямо сюда приезжайте. К нам, то есть.
Он назвал ялтинский адрес.
— Объект покамест сидит дома. Мы тут с него глаз не спускаем. Не сомневайтесь.
Пообещав Вардюку связаться попозже, а за глаза выматерив, на чем свет стоит, Мила поспешила к остановке такси. На стоянке бойкие «грачи» набросились на женщину с жадностью голодных ос, почуявших бабушкино клубничное варенье. Мила Сергеевна опомниться не успела, как уже катила на ЮБК в синем «Мерседесе» времен холодной войны. Кошелек Милы сделался легче на восемьдесят пять баксов.
— Только вы это, — начал пожилой таксист, — извините, как вас зовут?
— Ольга Петровна, — холодно отозвалась Мила.
— Оля, значит… Хорошо. А меня — Максим Иваныч.
Мила кивнула, слегка поджав губы.
— Тут такое дело, — несмело продолжал таксист. — Ежели нас кто остановит — вы моя племянница, а я — ваш дядя. Вы с Киевского самолета?
Мила опять кивнула, все больше удивляясь.
— Ну вот. Приехали к дядьке с теткой, отдохнуть. Договорились, Оля?
— Кто остановит? — не поняла окончательно сбитая с толку Мила.
— Да кто угодно… Милиция, еще кто…
Заметив в зеркале, что глаза женщины стали круглыми, как чашки, таксист успокаивающе добавил:
— К вам тут ни у кого дела нету. Наши — таксерские дела. Я на Алушту езжу, на Ялту — нет. И потом, смена не моя.
— Что, все так схвачено? — наконец поняла Мила.
— Еще как, — поддакнул таксист.
На подъезде к Ялте Мила снова связалась с Вардюком. Вардюк был тут как тут.
— Продолжаем наблюдение за домом объекта, — бодро доложил Вардюк. — Объект носа на улицу не показывает. Засел, понимаешь, как этот… ну тот… вошь за погоном.
— Давайте не терять время, — оборвала милиционера Мила Сергеевна. — Обрисуйте мне местную обстановку.
— А? Ну да… — спохватился Вардюк и не спеша приступил к рассказу.
По словам Вардюка выходило так, что пока Мила находилась в воздухе, он, Вардюк, в Крыму, а Сергей Украинский в Киеве, трудились, буквально, непокладая рук и накопали на Вацлава Бонифацкого кое-что интересное.
Добытая информация на книгу «Вацлав Бонифацкий, вехи жизни», серии ЖЗЛ, понятное дело, не тянула, но для начала операции, которую предстояло совершить Миле Сергеевне, худо-бедно годилась.
Было выяснено, например, что Вацлав Бонифацкий является совладельцем как минимум трех коммерческих предприятий. Первые два были туристической фирмой и агентством недвижимости, кредо третьей компании оставалось для милиции загадкой. Хотя некоторые данные указывали на то, что контора занималась весьма сомнительными финансовыми операциями, и имела многочисленные связи по всему СНГ. В частности, проведенное на скорую руку расследование высветило нити, тянувшиеся в столицу, а также в кое-какие прибалтийский банки.
Проживал Вацлав Бонифацкий на окраине Ялты, в предгорьях Ялтинской Яйлы, занимая симпатичный особнячок, отстроенный совсем недавно.
— Особнячок числится в собственности некоего гражданина, которого мы и следов не обнаружили, — сообщил далее Вардюк. — А сам Бонифацкий ваш, паскуда, прописан в убогой однокомнатке на последнем этаже панельной девятиэтажки. По месту прописки не появляется, хату сдает приезжим туристам. С мая по октябрь…
— В следующий свой приезд я непременно сниму у него квартиру, — съязвила Мила Сергеевна. — Скажите мне вот что, Вардюк. Вы выяснили, кто составляет его фирмам «крышу»?
При слове «крыша» таксист с опаской покосился на молодую женщину, но ничего не сказал.
Вардюк в ответ замямлил нечто невразумительное.
— Значит, вы понятия не имеете, какая из крымских группировок осуществляет криминальное прикрытие нашего с вами клиента?
Правое ухо таксиста задрожало, как у лошади.
— Ну… — Вардюк замялся. — Хм… Это…
— Что ну? — разозлилась Мила Сергеевна.
— Упустили из виду этот вопрос…
Мила потемнела лицом:
«Спасибо Украинскому за надежных ребят…»
— Имя Витрякова Леонида Львовича вам о чем-нибудь говорит? — в лоб спросила она.
— Да не особенно…
— А прозвище Винтарь вам знакомо? Его еще Огнеметом зовут.
— О! — обрадовался Вардюк. — Есть у нас такой авторитет. Крутые ребята у него собрались. Что, уже и до Киева слава докатилась?
— Мила?! — воскликнул Боник, разведя руки в разные стороны. — Вот так встреча!..
Мила изобразила на лице удивление с четко дозированным процентом радости.
— Вацлав?
Сыграть требуемую мизансцену Миле Сергеевне было тем более легко, если учесть, что «неожиданная» встреча с Вацлавом Бонифацким венчала здоровенный кусок проделанной за день работы.
Накануне, поздним субботним вечером, если не сказать — в ночь с субботы на воскресенье, ее выудил из постели телефонный звонок полковника Украинского. После полковника она долго говорила по телефону с Поришайло. Артем Павлович поставил Миле Кларчук четкую задачу — немедленно следовать в Крым, найти на полуострове старого знакомого Вацлава Бонифацкого и любой ценой вырвать у него пресловутый дипломат с бриллиантами. Ни больше и не меньше.
Утром Мила Сергеевна уже сидела в самолете Крымских авиалиний. Но в небе над полуостровом свирепствовала гроза, лил дождь. В Киеве сильно парило. Самолет застыл на полосе. Пассажиры томились в тесном и душном чреве почти что до обеда, пока кому-то из администрации аэродрома не пришла мысль вернуть узников в здание аэропорта. Украинский с Поришайло наперебой звонили Миле Сергеевне на мобильный — словно у них не было других занятий. Помимо прочего, Сергей Украинский сообщил Миле Сергеевне, что в аэропорту Симферополя ее встретят двое проверенных людей.
— Ребята надежные, Мила Сергеевна, — сопел в трубку Украинский. Поступают в ваше полное распоряжение. Оба, в общих чертах, в курсе дела. Про содержимое украденного дипломата им, понятно, не сообщали. Никаких подробностей. Будут вам за ангелов-хранителей, Мила, — после паузы добавил Украинский.
— Как я их узнаю? — холодно поинтересовалась Мила. — И как их зовут?
— Запросто узнаете, — обнадежил Сергей Михайлович. — Один Вардюк, второй — Любчик. И тот, и другой — в форме офицеров госавтоинспекции. На патрульной машине подъедут… Ваш словесный портрет у них имеется, так что не потеряетесь, я думаю.
Украинский продиктовал Миле Сергеевне номер телефона Вардюка. Та записала.
— Вардюк у них за старшего, — уточнил полковник на прощание.
Вылет разрешили только к пяти вечера. К этому времени Мила Сергеевна была зла и голодна, как мурена. К тому же у нее затекли ноги и жестоко разболелась голова.
На подлете к Симферополю двухмоторный «АН-24» угодил в сильнейшую болтанку. Машину трясло и подбрасывало по кромкам облаков, как скоростной скутер на волнах. Мила впивалась коготками в подлокотники кресла, всерьез побаиваясь, что корпус самолета не выдержит вибраций и рассыплется на куски, после чего она полетит к земле, пробивая по пути одно облако за другим.
В семь часов вечера Мила Кларчук на согнутых ногах вышла из дверей аэровокзала города Симферополя. Потеряла не менее двадцати минут, торча на ступенях и отыскивая глазами пару бравых милиционеров, обещанных Сергеем Украинским. Дождь продолжал накрапывать. Мила в бешенстве теребила полу шелкового дождевика. Но ни Вардюком, ни Любчиком, в округе и не пахло. Мила взялась за телефон:
— Алло? Мне нужен офицер Вардюк.
— Ну, я Вардюк… — донеслось из динамика после некоторого колебания.
— Вы в этом уверены? — взорвалась Мила.
— Послушайте, кто это звонит? — обиделся Вардюк. Мила представилась.
Из последовавшего короткого диалога выяснилось, что Вардюк с Любчиком в Симферополь не выезжали, а безвылазно проторчали в Ялте, в оба глаза присматривая за Бонифацким.
— Ну, чтоб не упустить… — оправдывался Вардюк.
— А один не мог остаться следить, а другой бы за мною съездил? — разозлилась Мила Сергеевна, у которой попросту не было слов.
— Так это, — замялся Вардюк. — машина-то у нас одна… на двоих…
«И мозги, видать, тоже», — сказала себе Мила.
— Вы берите такси, — предложил Вардюк, — и прямо сюда приезжайте. К нам, то есть.
Он назвал ялтинский адрес.
— Объект покамест сидит дома. Мы тут с него глаз не спускаем. Не сомневайтесь.
Пообещав Вардюку связаться попозже, а за глаза выматерив, на чем свет стоит, Мила поспешила к остановке такси. На стоянке бойкие «грачи» набросились на женщину с жадностью голодных ос, почуявших бабушкино клубничное варенье. Мила Сергеевна опомниться не успела, как уже катила на ЮБК в синем «Мерседесе» времен холодной войны. Кошелек Милы сделался легче на восемьдесят пять баксов.
— Только вы это, — начал пожилой таксист, — извините, как вас зовут?
— Ольга Петровна, — холодно отозвалась Мила.
— Оля, значит… Хорошо. А меня — Максим Иваныч.
Мила кивнула, слегка поджав губы.
— Тут такое дело, — несмело продолжал таксист. — Ежели нас кто остановит — вы моя племянница, а я — ваш дядя. Вы с Киевского самолета?
Мила опять кивнула, все больше удивляясь.
— Ну вот. Приехали к дядьке с теткой, отдохнуть. Договорились, Оля?
— Кто остановит? — не поняла окончательно сбитая с толку Мила.
— Да кто угодно… Милиция, еще кто…
Заметив в зеркале, что глаза женщины стали круглыми, как чашки, таксист успокаивающе добавил:
— К вам тут ни у кого дела нету. Наши — таксерские дела. Я на Алушту езжу, на Ялту — нет. И потом, смена не моя.
— Что, все так схвачено? — наконец поняла Мила.
— Еще как, — поддакнул таксист.
На подъезде к Ялте Мила снова связалась с Вардюком. Вардюк был тут как тут.
— Продолжаем наблюдение за домом объекта, — бодро доложил Вардюк. — Объект носа на улицу не показывает. Засел, понимаешь, как этот… ну тот… вошь за погоном.
— Давайте не терять время, — оборвала милиционера Мила Сергеевна. — Обрисуйте мне местную обстановку.
— А? Ну да… — спохватился Вардюк и не спеша приступил к рассказу.
По словам Вардюка выходило так, что пока Мила находилась в воздухе, он, Вардюк, в Крыму, а Сергей Украинский в Киеве, трудились, буквально, непокладая рук и накопали на Вацлава Бонифацкого кое-что интересное.
Добытая информация на книгу «Вацлав Бонифацкий, вехи жизни», серии ЖЗЛ, понятное дело, не тянула, но для начала операции, которую предстояло совершить Миле Сергеевне, худо-бедно годилась.
Было выяснено, например, что Вацлав Бонифацкий является совладельцем как минимум трех коммерческих предприятий. Первые два были туристической фирмой и агентством недвижимости, кредо третьей компании оставалось для милиции загадкой. Хотя некоторые данные указывали на то, что контора занималась весьма сомнительными финансовыми операциями, и имела многочисленные связи по всему СНГ. В частности, проведенное на скорую руку расследование высветило нити, тянувшиеся в столицу, а также в кое-какие прибалтийский банки.
Проживал Вацлав Бонифацкий на окраине Ялты, в предгорьях Ялтинской Яйлы, занимая симпатичный особнячок, отстроенный совсем недавно.
— Особнячок числится в собственности некоего гражданина, которого мы и следов не обнаружили, — сообщил далее Вардюк. — А сам Бонифацкий ваш, паскуда, прописан в убогой однокомнатке на последнем этаже панельной девятиэтажки. По месту прописки не появляется, хату сдает приезжим туристам. С мая по октябрь…
— В следующий свой приезд я непременно сниму у него квартиру, — съязвила Мила Сергеевна. — Скажите мне вот что, Вардюк. Вы выяснили, кто составляет его фирмам «крышу»?
При слове «крыша» таксист с опаской покосился на молодую женщину, но ничего не сказал.
Вардюк в ответ замямлил нечто невразумительное.
— Значит, вы понятия не имеете, какая из крымских группировок осуществляет криминальное прикрытие нашего с вами клиента?
Правое ухо таксиста задрожало, как у лошади.
— Ну… — Вардюк замялся. — Хм… Это…
— Что ну? — разозлилась Мила Сергеевна.
— Упустили из виду этот вопрос…
Мила потемнела лицом:
«Спасибо Украинскому за надежных ребят…»
— Имя Витрякова Леонида Львовича вам о чем-нибудь говорит? — в лоб спросила она.
— Да не особенно…
— А прозвище Винтарь вам знакомо? Его еще Огнеметом зовут.
— О! — обрадовался Вардюк. — Есть у нас такой авторитет. Крутые ребята у него собрались. Что, уже и до Киева слава докатилась?