Страница:
– Мне надо подумать.
Тошнота застигла Тома на расстоянии двух страт от дома.
Впрочем, от дома ли? От дворца да, но дом…
– О Судьба! – простонал Том.
Болезненные спазмы сжали его желудок. Он находился в широком коридоре, предназначенном для погрузочно-разгрузочных работ, и ему приходилось уворачиваться от тяжелогруженых тележек, пока он наконец не нашел туалеты для слуг.
Не обращая внимания на крики одного из грузчиков, Том опрометью бросился в ближайший, и его вырвало в красную эмалированную раковину. В висках забилась одинокая мысль: «Что со мной?»
Однако какая-то часть мозга знала: когда Том покидал палатку компании «Килвер», бритый человечек Брино поклонился ему подозрительно низко. Похоже, он знал ранг Тома.
«Может, я зря купил логотропа…»
Неровная решетка красного света возникла перед его глазами. Тысячи ногтей царапали кожу; странные кинестетические волны проникали сквозь череп.
Проклятие, какая боль!
Как они это делают? Обычная нанострела? Или какая-то разновидность индуктивного кодирования с использованием резонанса для перепрограммирования фемтоцитов, уже находящихся внутри него?
Чем бы это ни было вызвано, волны боли распространялись по всему телу.
На ее фоне он чувствовал постоянное, резкое жжение, которое вызывал какой-то предмет, прилипший к его левой, несуществующей руке.
Затем все кончилось.
Том выскользнул из складского помещения прежде, чем там могли бы появиться управляющий и охранники. Том мог воспользоваться своим кольцом, которое носил на большом пальце, но ему не хотелось прибегать к своей власти до того, как без этого нельзя будет обойтись.
«Хотел бы я, – думал он, – чтобы они считали своего правителя обычным человеком?»
В магазине одежды он воспользовался анонимной кредит-лентой, чтобы купить новую темно-синюю накидку без капюшона. За нее он заплатил двенадцать корон. Переодевшись, он выбросил старый разорванный плащ – выцветший и некрасивый – в контейнер для мусора.
Теперь, выглядя более респектабельно, Том вошел в маленькое кафе и уселся среди цветущих, высаженных в горшки деревьев. Из окна кафе открывался вид на широкую площадь.
Над головой, на потолке, можно было разглядеть оранжевую мозаику, выложенную на лазурном фоне.
Стакан дейстраля и маленькая булочка вернули его к жизни.
– Спасибо! – Улыбнулся он хорошенькой официантке, и та приветливо кивнула в ответ.
Взгляды, которые она искоса бросала на Тома, убирая соседний столик, заставили его задуматься. Интересно, за кого она его приняла? За разбогатевшего вольноотпущенника или, может быть, за сына владельца склада? Или…
Движение девушки, протирающей стол, было похоже на движение, которым выжимают мокрое белье… Как у старухи, подозреваемой в воровстве, которая терла руки, отравленная токсинами мембраны. С помощью токсинов члены компании «Килвер» охраняли свои товары.
Или как у его матери…
В краткий миг озарения Том понял: его мать тоже была отравлена чем-то вроде геля, которым была покрыта мембрана в оружейной лавке. Мать однажды украла или попыталась украсть. Может, ей нужны были наркотики, возвращающие ее в мир иллюзий?
Она всегда, когда нервничала, начинала делать вот такие же движения руками…
Но, согласно правилам, чтобы получить противоядие, нужно заплатить. Так сказал Брино.
«Чем ты заплатила, мама? – подумал Том. – Что тебя заставили сделать, чтобы искупить преступление?» Он вдруг вспомнил слова отца, сказанные им Труде в защиту матери: «Удача ей изменила, этим все сказано». Точно ли он запомнил отцовские слова?
Когда он встал, перед его глазами пульсировали алые стрелы. Дышать стало трудно…
Овладев собой, он расплатился, оставив официантке щедрые чаевые. Он направлялся во дворец, где слуги будут рады снова увидеть его. По крайней мере он на это надеялся. Затем он собирался послать несколько человек из дворцовой охраны на нижние страты, чтобы отыскать членов компании «Килвер».
Впрочем, Том был уверен, что Брино и все следы оружейного склада к тому моменту, когда прибудет охрана, исчезнут.
Внезапно у него закружилась голова, и все предметы вокруг стали двоиться.
– С вами все в порядке? – раздался рядом заботливый женский голос.
Это оказалась давешняя официантка. Наверное, она смотрела на него через окно…
Том позволил увести себя назад, в кафе, усадить в укромном уголке. Чуть позже ему дали таблетку анальгетика. Кто-то принес диагностическую полоску. Она лишь сильно вибрировала, будучи не в состоянии не только поставить диагноз, но и установить симптомы, и Том отбросил ее.
В конце концов работники кафе решили понадеяться на живительную силу бульона. Потом Тому позволили подремать, сидя на стуле. Он очнулся, когда служащие принялись сдвигать стулья во внутренние помещения. Тогда он понял, что прошел целый рабочий день и кафе собираются закрывать.
Официанты отказались брать дополнительную плату, за исключением платы за бульон, но Том запомнил название кафе: «Танцующая Пчела».
– У вас крепкий организм, вот вам и полегчало, – сказали они. – Приходите снова, мы будем рады вас повидать.
Улыбаясь, Том пообещал зайти еще раз.
Беговая галерея дворца была пустынной. Даже на кухне, тускло освещенной двумя еле мерцающими лампочками, не было никого из персонала, и Тому пришлось самому достать из блока обеспечения маленький кусочек фруктового пирожного и налить себе чашку сладкого ментолового напитка.
Ему все еще не хотелось спать, поэтому он направился в конференц-зал, где хранились кристаллы, над которыми он продолжал работать. Напевая что-то себе под нос, он сбросил накидку и прошел сквозь мембрану…
Алые стрелы пересекли пространство перед его взором, указывая цель.
Нападающий прятался прямо над тем местом, где стоял Том…
Он чувствовал, как волны энергии изменяют его кожу. Темнота была абсолютной, и в темноте этой затаилась смерть.
Том прыгнул вперед, но там оказался еще один убийца. Его выдал еле заметный серебристый блеск полуприкрытых глаз.
Пришлось уйти в сторону. Том стал двигаться быстрее, уворачиваясь и кружась, но противников оказалось семеро, и он выгадывал буквально миллисекунды…
Нападающие использовали наносимый на роговицу глаза смарт-гель, который обладал как способностью усиливать зрительные сигналы, так и чувствительностью к инфракрасному излучению, но это уже не имело значения, поскольку все тело и кожа Тома представляли теперь единый чувствительный орган, мгновенно создающий трехмерную допплер-карту. А сам Том воспринимал векторы атаки как поток проприоцептивных сигналов.
Удар каблуком был направлен в живот, рядом с селезенкой…
Том выставил блок, даже не глядя.
За ним последовал удар кулаком в подбородок.
Нападавший был огромного роста. Действуя с убийственной быстротой, он попытался схватить Тома за глотку, но едва его рука двинулась, на внутренней поверхности его предплечья появились алые стрелы-целеуказатали. Том ударил его в область легкого, немного выше лучевого нерва и нанес следующий удар, подобный удару меча, в сонную артерию. Человек упал.
Наступила пауза.
Один споткнулся.
Вдруг нервную систему Тома словно вспышка пронзила: «Будь внимателен!» Оказывается, один из убийц вскинул гразер…
Быстрый удар по стволу, повторный – по руке, и оружие со стуком упало на пол, А теперь – бросок через бедро.
Четверо оставшихся все еще представляли опасность. Они нападали попарно. Чувствовалось, что эта была хорошо тренированная команда.
Но на стороне Тома – суперскорость. И безупречный дзен.
Том, оттолкнувшись от стены, перекатился через стеклянный стол.
Треск… Жар… Очень близко от руки…
От сильного удара хрустнуло колено противника, одновременно Том схватил его за обе руки, скрутил и шмякнул о землю.
Осталось трое.
Том бросился в сторону, и луч гразера разрезал пустоту. Пора было начинать решающее наступление. Он упал, приземлившись на левое плечо – хоть на что-то сгодилась его культя, – перешел из переката на захват и отправил еще одного нападавшего следом за поверженными товарищами.
За ним отправился его напарник.
А потом еще один молниеносный удар, и на полу оказался и последний.
Впрочем, кое-кто еще шевелился, пытаясь дотянуться до оружия.
Движения Тома были практически неуловимы, и он наносил удары до тех пор, пока все семеро стали неподвижными.
Это была победа.
Неожиданно в зал ворвался яркий свет. Дверная мембрана растворилась в воздухе, светильники включились на полную мощность. Скосив глаза, Том обмер – еще четверо воинов с опущенными зеркальными забралами влетели в зал с гразерами наперевес.
Но их командир поднял забрало, глянул на Тома чистыми серыми глазами. Над ними красовались знакомые хмурые брови. Девичьи… И голос был знаком:
– Свои!
Отель был довольно экстравагантно оформлен и весь начинен вещицами в альпийском стиле. Здесь можно было обнаружить даже настоящие часы с кукушкой. Забрал ее отсюда гидросамолет без опознавательных знаков. Приземлились они вдалеке от жилья, на пустынном берегу озера, где волны с тихим шелестом набегали на камни. Тут же над поверхностью озера дугой повис зеленовато-голубой ледяной причал, созданный невидимыми эндотермальными волокнами. Карин успела пройти по этой ненадежной опоре примерно десять метров, когда на поверхности показалась подводная лодка. Карин помогли взойти на борт. Ледяной мост растаял прежде, чем они погрузились.
– Неужели не существует нормального входа в туннель? – удивилась Карин.
В ответ она услышала явную отговорку:
– Он закрыт на проверку.
«Не слишком ли я переигрываю?» – подумала она.
После бесконечных посланий по эйч-мэйл, после стольких отвергнутых просьб, не прет ли она на рожон?
Ее паранойя еще более усилилась, когда они подплыли ближе к комплексу, известному под названием «У Женевского озера».
Причалили, и Карин отвели в пустую комнату, оставили в одиночестве. Одна из стен в этой комнате представляла собой прозрачную вогнутую сферу. Сквозь нее можно было видеть чистую темную воду. Маленькая, белая с золотом, рыбка то и дело хватала корм.
«Проклятие! – Карин в волнении расхаживала по комнате, затем заставила себя сесть. – Какого черта я здесь потеряла?»
Все аргументы, с помощью которых она собиралась убедить предстоящее «собрание», заключались в горстке кристаллических осколков, распиханных по карманам ее жакета.
Впрочем, в любом случае стоит рискнуть. Чтобы спасти Дарта, она была готова пожертвовать собой.
– Фрау доктор Швенгер готова вас принять, – услышала Карин синтезированный голос. Искусственный Интеллект изъяснялся по-английски.
– Еще бы! – с раздражением фыркнула Карин. ИскИн ничего не ответил.
В воздухе возникла светящаяся стрелка, показала, куда идти. Карин с неохотой поднялась и последовала за летящей впереди стрелкой.
Дно озера за стеной в кабинете доктора Швенгер выглядело очень живописно: свет шел откуда-то снизу, переливался на вкраплениях кварца. Среди вьющихся водных растений, названия которых Карин не знала, причудливо играли тени.
– Садитесь, пожалуйста! – Швенгер оказалась миниатюрной блондинкой. Похоже, она легко мирилась со своим высоким положением.
– Vielen Dank, – поблагодарила по-немецки Карин. Едва заметная улыбка скользнула по губам доктора Швенгер.
– Вы хорошо говорите по-немецки, не правда ли? Карин пожала плечами, и Швенгер добавила:
– Мы можем говорить каждая на своем языке.
– Хорошо, – согласилась Карин. – Но я в восхищении от вашего великолепного английского.
– Итак… – Швенгер улыбнулась как-то уж чересчур поспешно.
«Не надо было этого говорить, – мелькнуло в голове у Карин. – Я должна плыть по течению и не противоречить, я здесь не для того, чтобы набирать очки».
– Спасибо вам, что вы смогли так быстро принять меня, доктор Швенгер, – сказала она. – У вас, наверно, очень напряженное расписание. Впрочем, как и у меня.
Карин заметила, что доктор Швенгер слегка нахмурилась.
– Я думала, что вы сейчас освобождены от работы. Неискреннее заявление. И вообще Швенгер не стала бы изменять свое расписание ради встречи с простым кандидатом в Пилоты, если бы не заподозрила, что за этим кроется что-то важное.
– У меня есть кое-какие дела по связи с общественностью, – Карин старалась казаться спокойной. – Интервью журналу «ТехноМонд-ХХII», к примеру…
– Не совсем обычное времяпрепровождение для кандидата в Пилоты.
Взгляд голубых глаз был ледяным, а улыбка – обескураживающе-иронической.
– Разве? – Карин удивленно изогнула бровь. – Я надеялась поговорить о будущей трансформации моей нервной системы.
Швенгер осталась абсолютно невозмутимой.
«Ноль очков за хитрость, Макнамара, – сказала Карин сама себе. – Но, по крайней мере, я донесла до нее необходимую информацию».
– В каком смысле? – спокойно спросила Швенгер. На самом деле Карин хотела, чтобы в поисках Дарта была задействована вся поисково-спасательная флотилия, но понимала, что никакие веские аргументы не помогут ей добиться этого.
– Речь идет о второй фазе, которую мне предстоит пройти. – Набравшись храбрости, Карин добавила: – Я бы хотела получить назначение на следующий новый корабль.
Фрау доктор Ильза Швенгер была директором одного из подразделений, она несла ответственность за Программу ремонта и постройки кораблей. Она вполне могла бы помочь с назначением.
– Это будет не так просто, о чем вы, должно быть, догадываетесь.
«Гибкость составляет 90 процентов в искусстве айкидо», – однажды утверждал сэнсей Уешиба. Основатель самого совершенного вида борьбы знал, когда надо подчиниться, а когда вступить в схватку.
«Докажи ей», – приказала себе Карин.
Нервы напряглись. Перед глазами стоял умирающий в одиночестве Дарт… Карин выложила на стол Швенгер кусочки кристалла, ясно сознавая, что через несколько секунд с ее карьерой в УНСА может быть покончено.
Синий тороид, искусственный зародыш. Неразборчивый текст и рисунки.
Плевать на карьеру. Ей нужен Дарт.
– Изображения с низким разрешением, – бормотала Швенгер, вставляя каждый фрагмент по очереди в слот установленного на столе лазера. – Трудно разобрать детали.
Перед ними было последнее фиолетово-синее изображение.
– Это же не целые кристаллы, – сказала Карин. – Хотя любая часть голограммы содержит все изображение, но чем меньше кусочек, тем меньше будет разрешение.
– У кого кристаллы? – Глаза Швенгер снова были холодны, как лед. – У вас или журнала «ТехноМонд-XXII»?
«Прекрасно, – подумала Карин, – оказывается, она все знает. Ей было достаточно лишь взглянуть на изображения, и она сразу поняла, что это такое. Но что мне делать дальше?
Вариантов было два. Первый: вести осторожную игру. Второй: рискнуть. И Карин решилась.
– Кристаллы находятся в моей комнате в отеле «Ирвинг», в Лозанне. Можете ли вы послать кого-нибудь за ними?
Швенгер сначала нахмурилась, но потом кивнула в знак согласия.
– Позвольте, я предупрежу администрацию, – Карин подождала, пока Швенгер включит системы внешней связи, и соединилась с отелем, попросив, чтобы служащих УНСА впустили в ее номер.
«Надеюсь, я делаю все правильно», – подумала она. И сказала:
– Кристаллы описаны и маркированы. Кроме того, все снято на камеру. Вся серия. Ничего не пропущено. И никаких копий.
Фрау доктор распорядилась послать за кристаллами, а затем перешла к следующему этапу. Она выключила внешнюю связь, затем стиснула руки Карин и глянула ей прямо в глаза.
– Спасибо вам, кандидат в Пилоты Макнамара. Мы благодарим вас за сотрудничество.
– Я всего лишь выполняю свой долг, – сказала Карин. – Мы не можем допустить, чтобы введенный в заблуждение персонал УНСА поставил общество перед опасностью.
– Совершенно с вами согласна.
– То, что я обнаружила их, чистое везение… Вы же знаете, я отношусь к своей карьере очень серьезно.
Это означало: «я готова пожертвовать всем, если будет нужно».
Ледяные голубые глаза слегка сузились.
– Хорошо, кандидат в Пилоты. Каковы ваши планы?
– Я абсолютно откровенна с вами, – при этих словах они обе улыбнулись, – когда говорю, как сильно я надеюсь на то, что вы измените характер миссии нового корабля. Как и на то, что вы назначите меня на борт.
– Вы ведь были близко знакомы с Пилотом Маллианом. – В этот момент будто маска спала с лица Швенгер, на лице ее проглянула искренняя забота. – Надо организовать спасательную операцию. Хотя, учитывая время, имеющееся в запасе…
Карин понимала, что имеет в виду доктор. Надо успеть до того, как корабль Дарта распадется на куски.
Последовало еле заметное движение рукой, которое Карин чуть было не пропустила. Затем Швенгер наклонилась вперед.
– Официально я признаю, что никаких дополнительных копий украденных данных не существует. Но это уже вне протокола.
«Она выключила записывающее устройство, – поняла Карин. – До сих пор вся наша беседа записывалась… А что, если это тоже трюк и существует еще одна записывающая камера?..»
– Ваша цена за молчание, – сказала Швенгер, – это участие в спасательной операции. Я права?
– Да.
– Если даже…
– Мы можем спасти его. Пожалуйста, взгляните вот на это, – Карин протянула кристалл, склеенный из осколков, которые она и Чоджун Аказава кропотливо подобрали.
Кристалл светился и переливался разными цветами.
– Пожалуйста, – Карин и не пыталась скрыть отчаяние, которое зазвучало в ее голосе. – Взгляните сюда. – Ее палец описал сложную, со множеством изгибов, кривую, относящуюся к фазовому, а не физическому мю-пространству. – Это своего рода реверсивная относительность: я могу достичь Дарта за меньший, согласно его времени, срок, следуя по субъективно более длинному геодезическому маршруту.
Швенгер кивнула, но Карин заметила, что она слушает аргументы, одновременно просматривая поток цифровых данных.
– Опасно, – наконец пробормотала Швенгер.
– Но ведь возможно.
– Да. – Швенгер откинулась на спинку стула.
– Вы согласны, что это возможно? Или…
– С этого момента характер миссии меняется! – Швенгер вновь включила связь. – Очень срочно, Вилли! Мы вносим изменения в характер миссии нового корабля.
В ответ раздались неразборчивые звуки.
– Нам понадобятся генераторы поля, – продолжала Швенгер, – и запасные детали к ним. И убери из списка назначенного Пилота. На корабле полетит кандидат в Пилоты Макнамара.
Ответа Карин не услышала.
«Акустическая блокада», – поняла она.
– Отправь мне сейчас же приложение. – Швенгер прервала переговоры и вынула из ящика стола маленький диск. – Поставьте здесь дактил, пожалуйста. – Она протянула диск.
– Что это? – Карин взяла диск, придерживая его за края.
– Дополнение к вашему контракту по найму на работу. В соответствии с этим дополнением вы, участвуя в проекте «Трансформация», связываете себя условиями о неразглашении данных.
– Но…
– Участники этого проекта, вероятно, обречены на кучу неприятностей, говорю вам это неофициально. – Швенгер снова откинулась на спинку стула. – И тем не менее я настаиваю на том, чтобы вы приняли эти условия.
– Хорошо, – Карин оставила на дополнении отпечаток большого пальца.
– Вы можете сначала прочитать его.
– Нет необходимости, – Карин положила диск на стол. – Спасибо. Я отменю мое интервью с…
– Пожалуй, не стоит. Личный контакт с крупнейшей сетью новостей мог бы быть очень полезен… до тех пор, пока мы оставляем особо важную информацию за рамками этих контактов.
– Я постараюсь.
«В противном случае у меня будет куча юридических неприятностей», – подумала Карин. Это была та цена, которую она должна была заплатить.
– Скоро сюда спустятся несколько членов комитета. – Швенгер постучала осколком кристалла. – Перед нами открываются интересные возможности.
«Ваши соперники, – подумала Карин. – Они почти уже повержены».
– Глупо с их стороны было поддерживать такие ошибочные эксперименты, – добавила Швенгер. – Занятное совпадение, что я стала одной из тех, кто об этом знает.
Карин ничего не сказала. Не противоречить и плыть по течению.
– Вы бы никогда не стали действовать против меня таким образом, не правда ли, кандидат в Пилоты?
Карин наклонила голову:
– Я и не мечтала, что все так сложится, доктор Швенгер.
Последовала короткая пауза, а потом улыбка осветила лицо светловолосой женщины.
– Пожалуйста, Карин, зовите меня Ильза.
«Есть пять основных элементов: скорость, сила, выносливость, ловкость и мастерство, – любил говорить маэстро да Сильва. – Но скорость, Том, поможет тебе больше всего».
Однако Том не был уверен, одобрил бы маэстро, хотя бы отчасти, то, что он, Том, использует тактику «пси-два-дао» и свое умение концентрировать и распылять энергию для убийства.
Он теперь чаще разрешал себе думать о матери. Во время своих изысканий он в любой момент мог натолкнуться на упоминание о ней.
Однако этого не случалось. Она ничего не значила для Оракула. Факт уничтожения семьи Тома не имел ни для кого никакого значения. Его даже не зарегистрировали в официальных сводках.
«Теперь я могу повлиять на жизни других, – думал он. – Даже невольно».
И не только косвенным образом. На счету Тома было семь раненых воинов, которые по ошибке приняли его за чужака, самовольно вторгшегося в покои лорда Коркоригана.
Стоимость их лечения покрыли из средств владения. В конце концов, Святая Судьба, никто из них не умер. Двоим пришлось делать переливание крови, у них была временная остановка сердца, но усилиями врачей они были благополучно возвращены к жизни. Все семеро прошли курс посттравматического лечения. Том предложил им вновь перейти под управление леди Даринии или любого другого лорда, нуждающегося в подчиненных, обладающих такими, желанными для всех правителей, талантами. Но они отказались и были вновь назначены на службу. Двое стали командирами взводов, входящих в состав структуры, формируемой начальником охраны Тома, капитаном Эльвой Штрелстхорм.
Это она крикнула: «Свои», – ворвавшись тогда в конференц-зал, на полу которого лежало семеро поверженных воинов.
И понадобилась лишь небольшая подсказка, чтобы она вспомнила мальчугана, сына рыночного торговца Деврейга Коркоригана. Эльва обладала уникальной зрительной памятью.
– У вас те же глаза, милорд, – сказала она ему после того, как врачи ушли.
Эльва тоже повзрослела. Когда она впервые побывала в доме, где жила семья Тома, ей было около двадцати, и она служила в патруле. Теперь она стала почти на десять лет старше. С легкостью отдающая команды, организованная и дисциплинированная, она заботилась о благополучии своих воинов. В этом Том смог убедиться, наблюдая за ней на протяжении следующих десяти дней. И подчиненные ценили это, относясь к Эльве с неизменным уважением.
С помощью Эльвы и Жака Том мог справляться с большинством повседневных дел своего владения. Фелгринар теоретически находился на том же уровне подчинения, будучи частью триумвирата, подчиняющегося только Тому. Но на практике он действовал, как правило, по указаниям Жака, реже Эльвы. Распоряжения Фелгринара стали разумнее, и было похоже, что бюджет владения – по крайней мере Первой страты – достигнет положительного баланса в течение трех стандартных лет. То есть за более короткий срок, чем предполагалось по расчетам.
Конечно, истинное предсказание, учитывающее финансовые отчеты такого маленького владения, – если бы таковое предсказание имелось, – могло бы дать гарантированно точный прогноз. Что ж, назовем это суеверием или страхом быть пойманным в ловушку парадокса. Но Том хотел работать наугад, не зная заранее о своих успехах или провалах.
Более того, если бы он действительно добился успеха – или даже опозорился самым ужасным образом, – если бы его поймали при попытке убийства Жерара д’Оврезона, то в мире осталось бы еще около пяти тысяч Оракулов… И любой из них мог создать истинное предсказание, а возможно, уже и сделал это много лет назад, описав преступление, которое собирался совершить Том.
Но если они и сделали подобное, то Том ничего не знал, несмотря на открытые для него двери во все благородные дома. Не потому ли, что существовали и другие уровни, на которые он не имел права доступа?
Или потому, что Оракулы имели собственную цензуру?
В каком-то смысле это снимало с него ответственность. Игнорируя парадокс, за исключением тех случаев, когда тот помогал продвижению к цели, Том работал, рассчитывая только на свою охрану, но не на помощь Оракулов. В тайне, с огромной осторожностью вынашивал он свои планы.
Когда у Тома уже сложилась основная схема, он потратил еще несколько декад на расчеты.
После тяжелых усилий, потраченных на доказательство концепции, основанной на истинных предсказаниях о владении графа Болтривара (выбор темы не был случаен), Том вдруг понял, что надо все бросить и начать сначала.
* * *
Тошнота застигла Тома на расстоянии двух страт от дома.
Впрочем, от дома ли? От дворца да, но дом…
– О Судьба! – простонал Том.
Болезненные спазмы сжали его желудок. Он находился в широком коридоре, предназначенном для погрузочно-разгрузочных работ, и ему приходилось уворачиваться от тяжелогруженых тележек, пока он наконец не нашел туалеты для слуг.
Не обращая внимания на крики одного из грузчиков, Том опрометью бросился в ближайший, и его вырвало в красную эмалированную раковину. В висках забилась одинокая мысль: «Что со мной?»
Однако какая-то часть мозга знала: когда Том покидал палатку компании «Килвер», бритый человечек Брино поклонился ему подозрительно низко. Похоже, он знал ранг Тома.
«Может, я зря купил логотропа…»
Неровная решетка красного света возникла перед его глазами. Тысячи ногтей царапали кожу; странные кинестетические волны проникали сквозь череп.
Проклятие, какая боль!
Как они это делают? Обычная нанострела? Или какая-то разновидность индуктивного кодирования с использованием резонанса для перепрограммирования фемтоцитов, уже находящихся внутри него?
Чем бы это ни было вызвано, волны боли распространялись по всему телу.
На ее фоне он чувствовал постоянное, резкое жжение, которое вызывал какой-то предмет, прилипший к его левой, несуществующей руке.
Затем все кончилось.
Том выскользнул из складского помещения прежде, чем там могли бы появиться управляющий и охранники. Том мог воспользоваться своим кольцом, которое носил на большом пальце, но ему не хотелось прибегать к своей власти до того, как без этого нельзя будет обойтись.
«Хотел бы я, – думал он, – чтобы они считали своего правителя обычным человеком?»
В магазине одежды он воспользовался анонимной кредит-лентой, чтобы купить новую темно-синюю накидку без капюшона. За нее он заплатил двенадцать корон. Переодевшись, он выбросил старый разорванный плащ – выцветший и некрасивый – в контейнер для мусора.
Теперь, выглядя более респектабельно, Том вошел в маленькое кафе и уселся среди цветущих, высаженных в горшки деревьев. Из окна кафе открывался вид на широкую площадь.
Над головой, на потолке, можно было разглядеть оранжевую мозаику, выложенную на лазурном фоне.
Стакан дейстраля и маленькая булочка вернули его к жизни.
– Спасибо! – Улыбнулся он хорошенькой официантке, и та приветливо кивнула в ответ.
Взгляды, которые она искоса бросала на Тома, убирая соседний столик, заставили его задуматься. Интересно, за кого она его приняла? За разбогатевшего вольноотпущенника или, может быть, за сына владельца склада? Или…
Движение девушки, протирающей стол, было похоже на движение, которым выжимают мокрое белье… Как у старухи, подозреваемой в воровстве, которая терла руки, отравленная токсинами мембраны. С помощью токсинов члены компании «Килвер» охраняли свои товары.
Или как у его матери…
В краткий миг озарения Том понял: его мать тоже была отравлена чем-то вроде геля, которым была покрыта мембрана в оружейной лавке. Мать однажды украла или попыталась украсть. Может, ей нужны были наркотики, возвращающие ее в мир иллюзий?
Она всегда, когда нервничала, начинала делать вот такие же движения руками…
Но, согласно правилам, чтобы получить противоядие, нужно заплатить. Так сказал Брино.
«Чем ты заплатила, мама? – подумал Том. – Что тебя заставили сделать, чтобы искупить преступление?» Он вдруг вспомнил слова отца, сказанные им Труде в защиту матери: «Удача ей изменила, этим все сказано». Точно ли он запомнил отцовские слова?
Когда он встал, перед его глазами пульсировали алые стрелы. Дышать стало трудно…
Овладев собой, он расплатился, оставив официантке щедрые чаевые. Он направлялся во дворец, где слуги будут рады снова увидеть его. По крайней мере он на это надеялся. Затем он собирался послать несколько человек из дворцовой охраны на нижние страты, чтобы отыскать членов компании «Килвер».
Впрочем, Том был уверен, что Брино и все следы оружейного склада к тому моменту, когда прибудет охрана, исчезнут.
Внезапно у него закружилась голова, и все предметы вокруг стали двоиться.
– С вами все в порядке? – раздался рядом заботливый женский голос.
Это оказалась давешняя официантка. Наверное, она смотрела на него через окно…
Том позволил увести себя назад, в кафе, усадить в укромном уголке. Чуть позже ему дали таблетку анальгетика. Кто-то принес диагностическую полоску. Она лишь сильно вибрировала, будучи не в состоянии не только поставить диагноз, но и установить симптомы, и Том отбросил ее.
В конце концов работники кафе решили понадеяться на живительную силу бульона. Потом Тому позволили подремать, сидя на стуле. Он очнулся, когда служащие принялись сдвигать стулья во внутренние помещения. Тогда он понял, что прошел целый рабочий день и кафе собираются закрывать.
Официанты отказались брать дополнительную плату, за исключением платы за бульон, но Том запомнил название кафе: «Танцующая Пчела».
– У вас крепкий организм, вот вам и полегчало, – сказали они. – Приходите снова, мы будем рады вас повидать.
Улыбаясь, Том пообещал зайти еще раз.
* * *
Беговая галерея дворца была пустынной. Даже на кухне, тускло освещенной двумя еле мерцающими лампочками, не было никого из персонала, и Тому пришлось самому достать из блока обеспечения маленький кусочек фруктового пирожного и налить себе чашку сладкого ментолового напитка.
Ему все еще не хотелось спать, поэтому он направился в конференц-зал, где хранились кристаллы, над которыми он продолжал работать. Напевая что-то себе под нос, он сбросил накидку и прошел сквозь мембрану…
Алые стрелы пересекли пространство перед его взором, указывая цель.
Нападающий прятался прямо над тем местом, где стоял Том…
Он чувствовал, как волны энергии изменяют его кожу. Темнота была абсолютной, и в темноте этой затаилась смерть.
Том прыгнул вперед, но там оказался еще один убийца. Его выдал еле заметный серебристый блеск полуприкрытых глаз.
Пришлось уйти в сторону. Том стал двигаться быстрее, уворачиваясь и кружась, но противников оказалось семеро, и он выгадывал буквально миллисекунды…
Нападающие использовали наносимый на роговицу глаза смарт-гель, который обладал как способностью усиливать зрительные сигналы, так и чувствительностью к инфракрасному излучению, но это уже не имело значения, поскольку все тело и кожа Тома представляли теперь единый чувствительный орган, мгновенно создающий трехмерную допплер-карту. А сам Том воспринимал векторы атаки как поток проприоцептивных сигналов.
Удар каблуком был направлен в живот, рядом с селезенкой…
Том выставил блок, даже не глядя.
За ним последовал удар кулаком в подбородок.
Нападавший был огромного роста. Действуя с убийственной быстротой, он попытался схватить Тома за глотку, но едва его рука двинулась, на внутренней поверхности его предплечья появились алые стрелы-целеуказатали. Том ударил его в область легкого, немного выше лучевого нерва и нанес следующий удар, подобный удару меча, в сонную артерию. Человек упал.
Наступила пауза.
Один споткнулся.
Вдруг нервную систему Тома словно вспышка пронзила: «Будь внимателен!» Оказывается, один из убийц вскинул гразер…
Быстрый удар по стволу, повторный – по руке, и оружие со стуком упало на пол, А теперь – бросок через бедро.
Четверо оставшихся все еще представляли опасность. Они нападали попарно. Чувствовалось, что эта была хорошо тренированная команда.
Но на стороне Тома – суперскорость. И безупречный дзен.
Том, оттолкнувшись от стены, перекатился через стеклянный стол.
Треск… Жар… Очень близко от руки…
От сильного удара хрустнуло колено противника, одновременно Том схватил его за обе руки, скрутил и шмякнул о землю.
Осталось трое.
Том бросился в сторону, и луч гразера разрезал пустоту. Пора было начинать решающее наступление. Он упал, приземлившись на левое плечо – хоть на что-то сгодилась его культя, – перешел из переката на захват и отправил еще одного нападавшего следом за поверженными товарищами.
За ним отправился его напарник.
А потом еще один молниеносный удар, и на полу оказался и последний.
Впрочем, кое-кто еще шевелился, пытаясь дотянуться до оружия.
Движения Тома были практически неуловимы, и он наносил удары до тех пор, пока все семеро стали неподвижными.
Это была победа.
Неожиданно в зал ворвался яркий свет. Дверная мембрана растворилась в воздухе, светильники включились на полную мощность. Скосив глаза, Том обмер – еще четверо воинов с опущенными зеркальными забралами влетели в зал с гразерами наперевес.
Но их командир поднял забрало, глянул на Тома чистыми серыми глазами. Над ними красовались знакомые хмурые брови. Девичьи… И голос был знаком:
– Свои!
Глава 42
Земля, 2123 год н.э.
Отель был довольно экстравагантно оформлен и весь начинен вещицами в альпийском стиле. Здесь можно было обнаружить даже настоящие часы с кукушкой. Забрал ее отсюда гидросамолет без опознавательных знаков. Приземлились они вдалеке от жилья, на пустынном берегу озера, где волны с тихим шелестом набегали на камни. Тут же над поверхностью озера дугой повис зеленовато-голубой ледяной причал, созданный невидимыми эндотермальными волокнами. Карин успела пройти по этой ненадежной опоре примерно десять метров, когда на поверхности показалась подводная лодка. Карин помогли взойти на борт. Ледяной мост растаял прежде, чем они погрузились.
– Неужели не существует нормального входа в туннель? – удивилась Карин.
В ответ она услышала явную отговорку:
– Он закрыт на проверку.
«Не слишком ли я переигрываю?» – подумала она.
После бесконечных посланий по эйч-мэйл, после стольких отвергнутых просьб, не прет ли она на рожон?
Ее паранойя еще более усилилась, когда они подплыли ближе к комплексу, известному под названием «У Женевского озера».
Причалили, и Карин отвели в пустую комнату, оставили в одиночестве. Одна из стен в этой комнате представляла собой прозрачную вогнутую сферу. Сквозь нее можно было видеть чистую темную воду. Маленькая, белая с золотом, рыбка то и дело хватала корм.
«Проклятие! – Карин в волнении расхаживала по комнате, затем заставила себя сесть. – Какого черта я здесь потеряла?»
Все аргументы, с помощью которых она собиралась убедить предстоящее «собрание», заключались в горстке кристаллических осколков, распиханных по карманам ее жакета.
Впрочем, в любом случае стоит рискнуть. Чтобы спасти Дарта, она была готова пожертвовать собой.
– Фрау доктор Швенгер готова вас принять, – услышала Карин синтезированный голос. Искусственный Интеллект изъяснялся по-английски.
– Еще бы! – с раздражением фыркнула Карин. ИскИн ничего не ответил.
В воздухе возникла светящаяся стрелка, показала, куда идти. Карин с неохотой поднялась и последовала за летящей впереди стрелкой.
Дно озера за стеной в кабинете доктора Швенгер выглядело очень живописно: свет шел откуда-то снизу, переливался на вкраплениях кварца. Среди вьющихся водных растений, названия которых Карин не знала, причудливо играли тени.
– Садитесь, пожалуйста! – Швенгер оказалась миниатюрной блондинкой. Похоже, она легко мирилась со своим высоким положением.
– Vielen Dank, – поблагодарила по-немецки Карин. Едва заметная улыбка скользнула по губам доктора Швенгер.
– Вы хорошо говорите по-немецки, не правда ли? Карин пожала плечами, и Швенгер добавила:
– Мы можем говорить каждая на своем языке.
– Хорошо, – согласилась Карин. – Но я в восхищении от вашего великолепного английского.
– Итак… – Швенгер улыбнулась как-то уж чересчур поспешно.
«Не надо было этого говорить, – мелькнуло в голове у Карин. – Я должна плыть по течению и не противоречить, я здесь не для того, чтобы набирать очки».
– Спасибо вам, что вы смогли так быстро принять меня, доктор Швенгер, – сказала она. – У вас, наверно, очень напряженное расписание. Впрочем, как и у меня.
Карин заметила, что доктор Швенгер слегка нахмурилась.
– Я думала, что вы сейчас освобождены от работы. Неискреннее заявление. И вообще Швенгер не стала бы изменять свое расписание ради встречи с простым кандидатом в Пилоты, если бы не заподозрила, что за этим кроется что-то важное.
– У меня есть кое-какие дела по связи с общественностью, – Карин старалась казаться спокойной. – Интервью журналу «ТехноМонд-ХХII», к примеру…
– Не совсем обычное времяпрепровождение для кандидата в Пилоты.
Взгляд голубых глаз был ледяным, а улыбка – обескураживающе-иронической.
– Разве? – Карин удивленно изогнула бровь. – Я надеялась поговорить о будущей трансформации моей нервной системы.
Швенгер осталась абсолютно невозмутимой.
«Ноль очков за хитрость, Макнамара, – сказала Карин сама себе. – Но, по крайней мере, я донесла до нее необходимую информацию».
– В каком смысле? – спокойно спросила Швенгер. На самом деле Карин хотела, чтобы в поисках Дарта была задействована вся поисково-спасательная флотилия, но понимала, что никакие веские аргументы не помогут ей добиться этого.
– Речь идет о второй фазе, которую мне предстоит пройти. – Набравшись храбрости, Карин добавила: – Я бы хотела получить назначение на следующий новый корабль.
Фрау доктор Ильза Швенгер была директором одного из подразделений, она несла ответственность за Программу ремонта и постройки кораблей. Она вполне могла бы помочь с назначением.
– Это будет не так просто, о чем вы, должно быть, догадываетесь.
«Гибкость составляет 90 процентов в искусстве айкидо», – однажды утверждал сэнсей Уешиба. Основатель самого совершенного вида борьбы знал, когда надо подчиниться, а когда вступить в схватку.
«Докажи ей», – приказала себе Карин.
Нервы напряглись. Перед глазами стоял умирающий в одиночестве Дарт… Карин выложила на стол Швенгер кусочки кристалла, ясно сознавая, что через несколько секунд с ее карьерой в УНСА может быть покончено.
Синий тороид, искусственный зародыш. Неразборчивый текст и рисунки.
Плевать на карьеру. Ей нужен Дарт.
– Изображения с низким разрешением, – бормотала Швенгер, вставляя каждый фрагмент по очереди в слот установленного на столе лазера. – Трудно разобрать детали.
Перед ними было последнее фиолетово-синее изображение.
– Это же не целые кристаллы, – сказала Карин. – Хотя любая часть голограммы содержит все изображение, но чем меньше кусочек, тем меньше будет разрешение.
– У кого кристаллы? – Глаза Швенгер снова были холодны, как лед. – У вас или журнала «ТехноМонд-XXII»?
«Прекрасно, – подумала Карин, – оказывается, она все знает. Ей было достаточно лишь взглянуть на изображения, и она сразу поняла, что это такое. Но что мне делать дальше?
Вариантов было два. Первый: вести осторожную игру. Второй: рискнуть. И Карин решилась.
– Кристаллы находятся в моей комнате в отеле «Ирвинг», в Лозанне. Можете ли вы послать кого-нибудь за ними?
Швенгер сначала нахмурилась, но потом кивнула в знак согласия.
– Позвольте, я предупрежу администрацию, – Карин подождала, пока Швенгер включит системы внешней связи, и соединилась с отелем, попросив, чтобы служащих УНСА впустили в ее номер.
«Надеюсь, я делаю все правильно», – подумала она. И сказала:
– Кристаллы описаны и маркированы. Кроме того, все снято на камеру. Вся серия. Ничего не пропущено. И никаких копий.
Фрау доктор распорядилась послать за кристаллами, а затем перешла к следующему этапу. Она выключила внешнюю связь, затем стиснула руки Карин и глянула ей прямо в глаза.
– Спасибо вам, кандидат в Пилоты Макнамара. Мы благодарим вас за сотрудничество.
– Я всего лишь выполняю свой долг, – сказала Карин. – Мы не можем допустить, чтобы введенный в заблуждение персонал УНСА поставил общество перед опасностью.
– Совершенно с вами согласна.
– То, что я обнаружила их, чистое везение… Вы же знаете, я отношусь к своей карьере очень серьезно.
Это означало: «я готова пожертвовать всем, если будет нужно».
Ледяные голубые глаза слегка сузились.
– Хорошо, кандидат в Пилоты. Каковы ваши планы?
– Я абсолютно откровенна с вами, – при этих словах они обе улыбнулись, – когда говорю, как сильно я надеюсь на то, что вы измените характер миссии нового корабля. Как и на то, что вы назначите меня на борт.
– Вы ведь были близко знакомы с Пилотом Маллианом. – В этот момент будто маска спала с лица Швенгер, на лице ее проглянула искренняя забота. – Надо организовать спасательную операцию. Хотя, учитывая время, имеющееся в запасе…
Карин понимала, что имеет в виду доктор. Надо успеть до того, как корабль Дарта распадется на куски.
Последовало еле заметное движение рукой, которое Карин чуть было не пропустила. Затем Швенгер наклонилась вперед.
– Официально я признаю, что никаких дополнительных копий украденных данных не существует. Но это уже вне протокола.
«Она выключила записывающее устройство, – поняла Карин. – До сих пор вся наша беседа записывалась… А что, если это тоже трюк и существует еще одна записывающая камера?..»
– Ваша цена за молчание, – сказала Швенгер, – это участие в спасательной операции. Я права?
– Да.
– Если даже…
– Мы можем спасти его. Пожалуйста, взгляните вот на это, – Карин протянула кристалл, склеенный из осколков, которые она и Чоджун Аказава кропотливо подобрали.
Кристалл светился и переливался разными цветами.
– Пожалуйста, – Карин и не пыталась скрыть отчаяние, которое зазвучало в ее голосе. – Взгляните сюда. – Ее палец описал сложную, со множеством изгибов, кривую, относящуюся к фазовому, а не физическому мю-пространству. – Это своего рода реверсивная относительность: я могу достичь Дарта за меньший, согласно его времени, срок, следуя по субъективно более длинному геодезическому маршруту.
Швенгер кивнула, но Карин заметила, что она слушает аргументы, одновременно просматривая поток цифровых данных.
– Опасно, – наконец пробормотала Швенгер.
– Но ведь возможно.
– Да. – Швенгер откинулась на спинку стула.
– Вы согласны, что это возможно? Или…
– С этого момента характер миссии меняется! – Швенгер вновь включила связь. – Очень срочно, Вилли! Мы вносим изменения в характер миссии нового корабля.
В ответ раздались неразборчивые звуки.
– Нам понадобятся генераторы поля, – продолжала Швенгер, – и запасные детали к ним. И убери из списка назначенного Пилота. На корабле полетит кандидат в Пилоты Макнамара.
Ответа Карин не услышала.
«Акустическая блокада», – поняла она.
– Отправь мне сейчас же приложение. – Швенгер прервала переговоры и вынула из ящика стола маленький диск. – Поставьте здесь дактил, пожалуйста. – Она протянула диск.
– Что это? – Карин взяла диск, придерживая его за края.
– Дополнение к вашему контракту по найму на работу. В соответствии с этим дополнением вы, участвуя в проекте «Трансформация», связываете себя условиями о неразглашении данных.
– Но…
– Участники этого проекта, вероятно, обречены на кучу неприятностей, говорю вам это неофициально. – Швенгер снова откинулась на спинку стула. – И тем не менее я настаиваю на том, чтобы вы приняли эти условия.
– Хорошо, – Карин оставила на дополнении отпечаток большого пальца.
– Вы можете сначала прочитать его.
– Нет необходимости, – Карин положила диск на стол. – Спасибо. Я отменю мое интервью с…
– Пожалуй, не стоит. Личный контакт с крупнейшей сетью новостей мог бы быть очень полезен… до тех пор, пока мы оставляем особо важную информацию за рамками этих контактов.
– Я постараюсь.
«В противном случае у меня будет куча юридических неприятностей», – подумала Карин. Это была та цена, которую она должна была заплатить.
– Скоро сюда спустятся несколько членов комитета. – Швенгер постучала осколком кристалла. – Перед нами открываются интересные возможности.
«Ваши соперники, – подумала Карин. – Они почти уже повержены».
– Глупо с их стороны было поддерживать такие ошибочные эксперименты, – добавила Швенгер. – Занятное совпадение, что я стала одной из тех, кто об этом знает.
Карин ничего не сказала. Не противоречить и плыть по течению.
– Вы бы никогда не стали действовать против меня таким образом, не правда ли, кандидат в Пилоты?
Карин наклонила голову:
– Я и не мечтала, что все так сложится, доктор Швенгер.
Последовала короткая пауза, а потом улыбка осветила лицо светловолосой женщины.
– Пожалуйста, Карин, зовите меня Ильза.
Глава 43
Нулапейрон, 3413-3414 годы н.э.
«Есть пять основных элементов: скорость, сила, выносливость, ловкость и мастерство, – любил говорить маэстро да Сильва. – Но скорость, Том, поможет тебе больше всего».
Однако Том не был уверен, одобрил бы маэстро, хотя бы отчасти, то, что он, Том, использует тактику «пси-два-дао» и свое умение концентрировать и распылять энергию для убийства.
Он теперь чаще разрешал себе думать о матери. Во время своих изысканий он в любой момент мог натолкнуться на упоминание о ней.
Однако этого не случалось. Она ничего не значила для Оракула. Факт уничтожения семьи Тома не имел ни для кого никакого значения. Его даже не зарегистрировали в официальных сводках.
«Теперь я могу повлиять на жизни других, – думал он. – Даже невольно».
И не только косвенным образом. На счету Тома было семь раненых воинов, которые по ошибке приняли его за чужака, самовольно вторгшегося в покои лорда Коркоригана.
Стоимость их лечения покрыли из средств владения. В конце концов, Святая Судьба, никто из них не умер. Двоим пришлось делать переливание крови, у них была временная остановка сердца, но усилиями врачей они были благополучно возвращены к жизни. Все семеро прошли курс посттравматического лечения. Том предложил им вновь перейти под управление леди Даринии или любого другого лорда, нуждающегося в подчиненных, обладающих такими, желанными для всех правителей, талантами. Но они отказались и были вновь назначены на службу. Двое стали командирами взводов, входящих в состав структуры, формируемой начальником охраны Тома, капитаном Эльвой Штрелстхорм.
Это она крикнула: «Свои», – ворвавшись тогда в конференц-зал, на полу которого лежало семеро поверженных воинов.
И понадобилась лишь небольшая подсказка, чтобы она вспомнила мальчугана, сына рыночного торговца Деврейга Коркоригана. Эльва обладала уникальной зрительной памятью.
– У вас те же глаза, милорд, – сказала она ему после того, как врачи ушли.
Эльва тоже повзрослела. Когда она впервые побывала в доме, где жила семья Тома, ей было около двадцати, и она служила в патруле. Теперь она стала почти на десять лет старше. С легкостью отдающая команды, организованная и дисциплинированная, она заботилась о благополучии своих воинов. В этом Том смог убедиться, наблюдая за ней на протяжении следующих десяти дней. И подчиненные ценили это, относясь к Эльве с неизменным уважением.
С помощью Эльвы и Жака Том мог справляться с большинством повседневных дел своего владения. Фелгринар теоретически находился на том же уровне подчинения, будучи частью триумвирата, подчиняющегося только Тому. Но на практике он действовал, как правило, по указаниям Жака, реже Эльвы. Распоряжения Фелгринара стали разумнее, и было похоже, что бюджет владения – по крайней мере Первой страты – достигнет положительного баланса в течение трех стандартных лет. То есть за более короткий срок, чем предполагалось по расчетам.
Конечно, истинное предсказание, учитывающее финансовые отчеты такого маленького владения, – если бы таковое предсказание имелось, – могло бы дать гарантированно точный прогноз. Что ж, назовем это суеверием или страхом быть пойманным в ловушку парадокса. Но Том хотел работать наугад, не зная заранее о своих успехах или провалах.
Более того, если бы он действительно добился успеха – или даже опозорился самым ужасным образом, – если бы его поймали при попытке убийства Жерара д’Оврезона, то в мире осталось бы еще около пяти тысяч Оракулов… И любой из них мог создать истинное предсказание, а возможно, уже и сделал это много лет назад, описав преступление, которое собирался совершить Том.
Но если они и сделали подобное, то Том ничего не знал, несмотря на открытые для него двери во все благородные дома. Не потому ли, что существовали и другие уровни, на которые он не имел права доступа?
Или потому, что Оракулы имели собственную цензуру?
В каком-то смысле это снимало с него ответственность. Игнорируя парадокс, за исключением тех случаев, когда тот помогал продвижению к цели, Том работал, рассчитывая только на свою охрану, но не на помощь Оракулов. В тайне, с огромной осторожностью вынашивал он свои планы.
Когда у Тома уже сложилась основная схема, он потратил еще несколько декад на расчеты.
После тяжелых усилий, потраченных на доказательство концепции, основанной на истинных предсказаниях о владении графа Болтривара (выбор темы не был случаен), Том вдруг понял, что надо все бросить и начать сначала.