Страница:
– Пора идти, – один из тех, кто решил проводить отца в последний путь, положил руку на плечо Тома.
Но Том продолжал смотреть, как потоки кислоты снова вытолкнули тело на поверхность.
Сжатые руки, указательные пальцы, сложенные в застывшем благословении. Кости, добела отмытые кислотой…
Кончик пальца отломился и упал во вспенившуюся жидкость…
– Идем! – Тома дернули за плечо.
Тело медленно растворялось в пузырящейся кислоте…
«Отец!» – мысленно крикнул Том. Тело пропало.
Потом была панихида.
– Прими мои соболезнования. Пронзительный странный звук волынки…
– Спасибо, – вежливо поблагодарил Том, но сделал это автоматически.
Его сознание, казалось, освободилось от телесной оболочки, он словно находился в иной реальности. На похороны пришло около тридцати человек, теперь они заняли свои места за спиральным столом.
Слово взял здоровяк с квадратной челюстью и рыжими, как у матери Тома, волосами. Он носил все зеленое.
– Это – Дервлин, – объяснила Труда. – Мой старый друг.
Здоровяк заморгал. Он хотел пошутить, объявив, что не такой уж он и старый, но потом решил, что в присутствии Тома шутка неуместна. Мальчик оценил его тактичность.
– Приятно с вами познакомиться, сэр.
– Нет нужды звать меня сэром, парень, – здоровяк провел короткими пальцами по медным волосам.
«Мама», – вспомнил Том. И тут же отогнал все мысли о ней.
Дервлин повернулся. На его спине – у здоровяка были широкие плечи и узкая талия – наискось был прикреплен футляр с двумя тонкими черными барабанными палочками.
Оказывается, он музыкант.
Одна из женщин за столом, Хелека, носила на спине черную перевязь-колыбельку. Внутри спал крошечный краснолицый младенец. Его маленький кулачок был сжат, а большой палец засунут в рот.
«Неужели и отец когда-то был таким? И вся жизнь была у него впереди?»
В одном из углов Дервлин устанавливал парящие в воздухе литавры, а молодая женщина пела:
– Бенех и благое нех репас…
– Замечательно поет, – пробормотал Том, обращаясь к Труде, и вновь принялся отвешивать гостям поклоны, отвечая на их благословения.
На столе стояли поминальные пироги и тарелки с ароматными шариками риса. Были и другие блюда, названия которых Том не знал. Все хлопоты по организации поминок взяла на себя Труда.
Том еще раз поклонился им, абсолютно спокойный, как будто в мире ничего не произошло.
«Помни», – сказал он себе.
Дервлин играл, его барабанные палочки мелькали в воздухе. А женщина пела, и металлические искорки кружились, образуя вокруг нее сияющее облако.
«Помни, – сказал себе Том. – И не только смерть отца, но и то, что мать не пришла…»
– С тобой все хорошо, парень?
Музыка стихла, и Дервлин склонился над Томом. Невесомые барабанные палочки зажаты в сильных руках.
– Извините, э-э… Дервлин.
– Скорее это я должен извиниться. – Дервлин легонько прикоснулся палочкой к кончику носа Тома. – Мелодия была переделана сообразно моменту.
– Я понимаю, – Том отвел глаза. И подумал: «Он что-то не договаривает».
Дервлин отошел. А Том увидел, что Труда разговаривает со стройной женщиной спортивного вида, одетой в серую рубаху и красные клетчатые штаны. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы узнать ее: та самая женщина-офицер, только без формы. Как напарник называл ее? И вспомнил: Эльва.
Женщины явно говорили о нем, и по губам Эльвы он прочитал фразу: «…ему четырнадцать стандартных лет».
Слишком молод для того, чтобы получить разрешение на жилище.
– Пора забрать тебя, парень, – сказала она, приближаясь.
Гости расходились.
– Такова Судьба, – быстро пробормотал Дервлин. – Мне жаль, Том.
Теперь Тому стало негде жить.
– Не волнуйтесь, – спокойно проговорил Том. – Я ждал этого.
Пятнадцать или шестнадцать мужчин и женщин в потертых рубахах и платках образовали в коридоре небольшую очередь.
– …все, что вам должны, – говорила Труда сутулому человеку во главе очереди.
Это были кредиторы отца.
Занавески сняли, и они комком лежали на каменном полу. Младший и старший Эличи, соседи из комнаты слева, протягивали свои занавески, отделяя свою часть бывшей комнаты семейства Коркориган. Глаза их были влажны от слез. С другой стороны занавеси тянула молодая пара. Они прожили тут всего гектодень, если не меньше, и поэтому не обращали на Тома никакого внимания.
– А вот это не трогайте, – резко крикнула Труда. Согнутая старуха, собравшаяся взять маленькую керамическую коробочку, замерла.
– Она моя! – Труда протянула старухе другую коробочку, украшенную резьбой: три переплетенные змеи-нарлы. – Возьмите это.
«Я помню, как отец делал эту шкатулку», – подумал Том.
Старуха взяла коробочку и протерла ее грязным платком, что-то ворча себе под нос. Потом повернулась и зашаркала прочь.
– Извини, Том! – Труда глубоко вздохнула.
– Я должен идти, – Дервлин похлопал Тома по плечу. – Береги себя, парень.
Скоро перед Томом и Трудой оказался последний кредитор, сутулый, просто одетый мужчина. Принимая кредит-ленты, он остановился, посмотрел на Тома и вернул часть медных мелких кредиток:
– Оставьте мальчику. Потом и он ушел. Том оглянулся.
Там, где раньше была комната, принадлежащая их семье, теперь висели занавески странных расцветок: блекло-желтого и непривычного зеленого оттенка.
Диск вращался со скрипом. Он был покрыт патиной, но край его, отполированный благодаря трению до блеска, сверкал серебром.
Скрипучие звуки шли и снизу. Ячейки, вставали на свои места и образовывали переход, ведущий на другую страту.
– Не бойся, Том!
Но и у самой Труды дрогнул голос, когда ее клипса-идентификатор зажглась рубиновым светом.
Люк в полу был приблизительно двух метров в диаметре. Сегмент крышки отодвинулся в сторону, и под ним открылась винтовая лестница.
«Не думал, что все произойдет именно так», – подумал Том.
– Возьми у меня это?
Том забрал у Труды маленький, обернутый тканью пакет. Все, что ему теперь принадлежало.
Начав спускаться, Труда на мгновение потеряла равновесие. Том чуть-чуть замешкался, нервно глотая воздух, затем последовал за нею. В мечтах о путешествии на другую страту он всегда представлял себе восхождение, а не спуск.
Стены здесь были в пятнах. Слева стекала струйка грязной воды. Вдали чуть слышно разговаривали люди.
Над головами заскрипело. Ступени лестницы, складываясь, втянулись наверх, в люк, который, вращаясь, закрылся.
Потом все повторилось.
Они спустились уже на две страты.
Небольшое серое существо, напоминающее простейших реснитчатых, поспешило прочь, едва Труда и Том вскарабкались на гребень скалы. Потом они спустились вниз, в сырой коридор, который заканчивался маленькой пещерой.
Подойдя, они увидели в углу двоящееся нечеткое изображение. В воздухе висела большая Ярандианская пиктограмма, на которой светилась надпись скрипт-кодом, принятым для тридцати языков.
ШКОЛА ДЛЯ НЕИМУЩИХ
– Внутри она лучше, чем снаружи, – сказала Труда. И повела Тома внутрь.
– Ты проснулся, мальчик?
– Угу… – Том прищурился. – Да, сэр.
Он находился в рабочем кабинете обермагистра. Вокруг висели полки, доверху нагруженные кристаллами. Том покачивался на кушетке.
– Гм-м-м… – Длинные седые волосы, перевязанные сзади белым шнуром. – Я позволил тебе поспать, так как ты приехал очень поздно. Но это в последний раз.
– Да, сэр.
LLENHZAH NEDLOW.gmO
Это была не триконка, а древняя плоская голографическая надпись. Она парила возле дверного проема, завешенного черной портьерой. Ее трудно было расшифровать, даже если читать наоборот.
От чашки с травяным чаем поднимался пар. Чай был приготовлен не для Тома: чашка стояла на черном столе обермагистра.
Omg. WOLDEN HAZHNELL
В перевернутом виде эта надпись стала более понятной.
– Твоя благодетельница, мадам Малгрейв, ушла. – Обермагистр Уолден Хазнелл повернулся, совершив движение, похожее на управляющий жест. – Все утро в твоем распоряжении. На занятия отправишься после ленча.
Снаружи послышался хлопок в ладоши.
– Войдите, – сказал обермагистр. Вошел высокий юноша.
– Дежурный Бруан, – сказал ему обермагистр. – Это – Коркориган. Проводите его в общую спальню Бета-Семь.
– Да, сэр.
– Думаешь, старый Уолли хороший парень? – Бруан усмехнулся.
В спальне царила чистота. Тридцать две кровати выстроились в четыре ровных ряда, а возле одной из стен было свободно. Вот только потолок был низкий.
– Выглядит неплохо.
– В самом деле? – Тон Бруана сделался серьезным. – Не делай глупостей, и все будет в порядке. Возможности здесь имеются большие, если захочешь ими воспользоваться. Понимаешь, что я имею в виду?
– Да, конечно, – солгал Том.
– Хорошо. – Бруан остановился на ступеньках короткой лестницы, ведущей из спальни в коридор. – И еще…
– Да?
– Постарайся избавиться от акцента.
В спальне было пусто и тихо. Том сел на кровать, которая должна была стать его собственной, достал из маленького свертка свой инфор.
Запустив руку под рубашку, он на мгновение замер, судорожно оглянулся. Нет, никто не подсматривает. С колотящимся сердцем он достал жеребенка и тут же вспомнил отца.
«Отец…»
Странная, похожая на ведьму женщина-Пилот каким-то образом превратила его талисман в нечто большее, чем простой символ потерянного детства. Но именно руки отца, в совершенстве владевшие гамма-лазерным инструментом, превратили простой металлический брусок в Красоту.
Жеребенок распался на две половины: Том правильно запомнил управляющий жест.
Дисплей инфора развернулся без какой-либо дополнительной команды:
Крупное изображение Аква-холла. Люди с отсутствующим выражением на лицах стоят в очереди с пустыми контейнерами в руках. Около одной фигуры висит текстовая триконка:
ЭТО ТОМ.
– Что?.. – Том почувствовал себя сбитым с толку. Фигуры движутся вперед.
ТОМ ПРИНОСИТ ВОДУ НА РЫНОК ДЛЯ ВСЕХ, КТО НЕ НОСИТ ЕЕ САМ.
У Тома запершило в горле. Этот фрагмент загружался не с кристалла – он находился в черной оболочке нуль-геля. Либо был передан только что, с помощью иглы, укрепленной вдоль капсулы. Либо Пилот передала его на инфор как раз перед тем, как она…
– Ты новенький? – донеслось от двери.
Тому хватило времени только на то, чтобы разглядеть последнюю триконку, окрашенную в розовый цвет:
ВОПРОС: КТО ПРИНОСИТ ВОДУ ТОМУ?
А потом ему пришлось выключить дисплей.
– Я… – Том отключил и инфор. – Меня зовут Том. Том Коркориган.
Мальчик азиатской наружности усмехнулся. Его черные волосы были взъерошены.
– Думаю, это не твоя вина.
– Э-э… А тебя как зовут?
– Чжао-цзи. – Незнакомец еще раз открыто посмотрел на Тома и усмехнулся. – Рад познакомиться.
Под ногами задрожала земля. Порыв ветра принес с собой нарастающий скрежет, и появился огромный грузовой локомотив цвета зеленоватой бронзы, но весь полосатый от грязи. Рев его двигателя заполнил туннель.
– Что мы здесь делаем? – Том старался перекричать шум.
– Следим за ними. – Чжао-цзи показал вниз. – Там Алгрин и его шайка.
Том и его новый знакомый спрятались в стенной нише высоко, под самым сводом пещеры. Внизу, на грузовой платформе, шесть мальчиков из их школы, стараясь не попасться на глаза бригаде грузчиков, залезли в корзины с углем.
Черные шары катились вниз по разгрузочному трапу из открытого грузового вагона. Как только бригадир грузчиков взмахнул управляющим жезлом, шары остановились, выпустили короткие, похожие на обрубки подпорки и раскрылись, чтобы выгрузить свое содержимое.
– Разве мы не пойдем назад? – испуганно спросил Том, которому вдруг пришло в голову, что он может пропустить свой первый урок в жизни. – Пойдем, Чжао-цзи.
– Подожди минуту.
Из локомотива вылезла группа людей, одетых во все коричневое, и Чжао-цзи отрывисто рассмеялся:
– Профессионалы. Коричневые Пантеры. Никто бы не осмелился красть у них, кроме разве лишь… – Чжао-цзи замолк. И усмехнулся: – Во всяком случае это будет не Алгрин.
Том покачал головой. Он согласился пойти с этим мальчиком за пределы школы во время полуденного перерыва, когда ученикам разрешалось покидать школьную территорию. Но теперь понял, что Чжао-цзи собирается пропустить ленч. И если бы только ленч!..
– Ого!
– Что случилось? – опять забеспокоился Том.
– Идем.
Это была мертвая кошка.
– Вот ублюдки! – сказал Чжао-цзи, имея в виду Алгрина и его друзей.
– Несчастный случай? – Том посмотрел на бедную тварь. – А может быть, это дело рук грузчиков?
Чжао-цзи оглянулся – теперь они прятались в нише поблизости от главной разгрузочной площадки – и покачал головой.
– Я их видел.
Лужа густой крови была темно-бордовой. Голова кошки лежала в луже, взгляд янтарных глаз устремлен в никуда, длинное тело изогнулось в последнем прыжке, который будет длиться вечно.
– Они убили ее только из-за того, что не смогли ничего украсть. Будь они прокляты! – проворчал Чжао-цзи.
В этот момент раздалось тихое мяуканье.
Юноши увидели на выступе ниши крошечного белого котенка. Он был настолько худым, что сквозь шерсть проступали ребра.
– Нам не разрешено держать домашних животных! – Чжао-цзи как будто прочел мысли Тома.
Том протянул палец. Котенок потерся об него, громко мурлыча.
– Но ведь мы не можем допустить, чтобы он умер с голода.
Чжао-цзи вздохнул:
– Во время вечернего перерыва мы принесем ему еды.
– Здорово! – Том улыбнулся. Давно уже ничто его так не радовало.
– Кстати, – сказал Чжао-цзи, – котенку нужно дать имя.
– Как насчет… – Том на мгновение задумался. – Может, назовем его Парадокс?
– Парадокс. Замечательно.
Они пробрались к котенку после вечерней трапезы, захватив с собой коробку с едой. Парадокс с жадностью принялся поглощать пищу, а они поспешили назад, едва успев вернуться до комендантского часа.
Посреди ночи Том проснулся. И заснуть уже не смог. Снова и снова он возвращался к задаче. И не выдержал. Крадучись, вынес инфор из спальни в коридор – ночью, когда включали охранные поля, покинуть территорию школы было невозможно – и активировал его.
ВОПРОС: КТО ПРИНОСИТ ВОДУ ТОМУ?
– Никто, – прошептал Том. – Он пьет только дейстраль.
Триконка изменилась.
НАРУШЕНИЕ КОНТЕКСТА, РЕШЕНИЕ АНТИНОМИИ. БОЛЕЕ СЛОЖНЫЕ РЕШЕНИЯ БУДУТ ДАНЫ ПОЗЖЕ.
– Я не…
ТЕПЕРЬ ИСПОЛЬЗУЙТЕ ИГЛУ, ЧТОБЫ ЗАГРУЗИТЬ ПЕРВЫЙ МОДУЛЬ.
– Первый модуль?
Том вспомнил слова Пилота: «Загружай за раз только один модуль».
Он достал свой талисман, жестом заставил его распасться на половинки и, пронзив иглой оболочку нуль-геля, вступил в контакт со встроенным внутри кристаллом.
ГОТОВО.
Он помнил предупреждение Пилота относительно эмиссии.
АКТИВИРОВАТЬ МОДУЛЬ?
– Да, – решительно сказал Том.
Абсолютная темнота. Мокрые босые ноги скользят по мягкому покрытию. Пот струится по телу.
Кулон на шее подал звуковой сигнал, сообщая о ее местоположении.
Карин ощутила, что кто-то быстро приближается к ней. У нее не было времени, чтобы среагировать. Контакт. Миг, и она летит вверх ногами. Падает на татами. От удара у Карин искры из глаз посыпались.
Ее руки оказались прочно зажаты, как будто попали в железные тиски.
– Сдаюсь, – Карин лежала лицом в пол, и от этого ее голос звучал глухо. – Ни рукой, ни ногой не могу пошевелить.
– Включить свет, – приказал скрипучий голос. Звук был примерно такой же, как при открытии ржавого замка.
Кулон издал неприятный металлический звук.
– Продолжается сканирование по запрашиваемым параметрам, – сообщил он. – Третий мю-корабль обнаружен в реальном пространстве недалеко от места своего проникновения…
Карин выключила кулон.
Напротив сидел, опустившись на пятки, человек. Большой, как медведь. Он носил свободную белую куртку хаори и черные хакама – широкие штаны, традиционную одежду мастеров айкидо. Запястья и предплечья у него были весьма внушительных размеров.
– Как вы меня, сэнсей! – Карин встала на колени, щурясь от света.
Стены гимназии были абсолютно белыми, а пол – ярко-синим.
На одной из стен, возле потолка, медленно вращалась маленькая сине-золотая эмблема УНСА.
– Сгруппируйся…
Карин сгруппировалась.
– Старайся удерживать равновесие.
Карин кивнула:
– Да, сэнсей.
– Это для тебя важнее, чем умение бороться, – продолжал сэнсей.
Его звали отец Майкл Маллиган: он был иезуитом, доктором философии и доктором естественных наук.
Карин, чтобы успокоиться, сделала медленный выдох.
– Я не изменила своего намерения.
Сумерки окутывали квартиру священника. Пристальный взгляд серых глаз служителя Господа ничего не выражал. Сэнсей вздохнул и провел большой, как лопата, рукой по своим стриженым, редеющим волосам.
– Когда доберешься до Вирджинии, найди моего сына Дарта.
– Вашего… – Карин запнулась.
Сэнсей довольно поздно принял сан священника. Ходили слухи, что его жена и сын погибли в космической катастрофе. Карин никогда не думала, что у него есть еще один сын.
– Вот уже второй раз в моей жизни тот, кого я люблю, выбрал тьму. – В голосе отца Майкла прозвучала боль.
На следующий день Карин выехала пораньше, чтобы успеть к шаттлу, отправляющемуся рейсом на Ричмонд. Когда робот-скиммер скользнул через поле контрольного сканера у главных ворот, охранники УНСА приветствовали ее. Если бы не они, то Карин некому было бы помахать рукой на прощание.
Шел серый дождь. Позади маячили блестящие купола аэропорта Саарбрюкен. Шквальный ветер обрушился на деревья, растущие вокруг. Холодный воздух проникал сквозь щели в салон скиммера; заунывное завывание ветра походило на жалобную песню.
Прошло пять декад – половина гектодня – прежде, чем Том смог связаться с миром, который остался в прошлом. Пятьдесят дней, в течение которых он получал в Школе для неимущих уроки жизни: кого из старших парней избегать, как пробраться в толпе за едой, когда безопасно купаться в гель-блоке.
На переменах пещера напротив школы становилась площадкой для игры в лайтбол или борьбы. В это время Том, спрятав инфор, мог спокойно сидеть в стороне, сочиняя стихи или разрабатывая алгоритмы стратегии. Он много раз перезапускал первый модуль, всякий раз испытывая головокружение при виде открытого неба Земли. Загрузить же следующий модуль, не решив очередную задачу, он не мог.
Люди в серых накидках сидят за круглым столом. Перед каждым пустая миска. А рядом с миской лежит палочка для еды. Всего одна.
Как-то утром, когда Чжао-цзи в одиночестве играл в лайтбол, крупный парень-дежурный поймал шаровую молнию с лету. Том почти не обратил на это внимания, размышляя над задачей, решение которой могло бы привести его к запуску второго модуля.
В центре стола миска, до краев наполненная лапшей. Чтобы положить лапшу в миску, каждому человеку нужно две палочки.
ВОПРОС: КАК ПОРОВНУ РАЗДЕЛИТЬ ЕДУ?
– Эй, узкоглазый!
Подошли еще двое дежурных. Каждый из них был вдвое крупнее Чжао-цзи.
– На колени.
Они засмеялись, когда Чжао-цзи, повинуясь их команде, опустился на колени.
– А теперь проси прощения, желтопузый…
Том тут же нашел решение задачи: лидер приказывает всем есть по очереди.
– Тебе говорят, проси прощения!
Чжао-цзи вскочил с колен и принялся махать кулаками. Несколько его ударов дошли до цели.
Остолбенелый Том не мог и рукой шевельнуть.
А потом самый крупный из парней выругался и ударил Чжао-цзи ногой в пах.
Мальчик упал.
Дежурные бросили молнию на землю и ушли, качая головами. Том, дрожа, подошел к Чжао-цзи.
– Оставь меня одного. – Свернувшись в позе зародыша, юноша зажал руки между ног. – Уйди.
Том пошел в школу. Парень-дежурный, который должен был остановить его, не сказал Тому ни слова: похоже, уважение, которое Чжао-цзи снискал благодаря своей безумной храбрости, распространилось и на Тома.
«Но я же не мог прийти ему на помощь, – подумал Том. – Что бы я сделал?.. Всегда и везде одно и то же. Всегда и везде большие и сильные злоупотребляют своей силой».
Однако в загадочном мире модуля, который он загружал, такая концепция не принималась.
ЗДЕСЬ НЕТ НИКАКОГО ЛИДЕРА, было сказано ему при отклонении первого решения.
ЗА СТОЛОМ ВСЕ РАВНЫ.
Том разочарованно вздохнул.
ПОПРОБУЙ ДРУГУЮ СТРАТЕГИЮ.
Вечером Том пошел кормить Парадокса один, а Чжао-цзи лежал в спальне и переживал свою боль.
ПОПРОБУЙ ДРУГУЮ СТРАТЕГИЮ.
У магистра Колгаша Алверома, известного мальчикам как Капитан Колгаш или просто Капитан, был крючковатый нос и один глаз, правый. На левом он постоянно носил черную треугольную повязку.
– Еще раз, парень.
– Балакранэ, балкерина, бэлкрена… – перечислял Том.
Он с трудом продирался сквозь сотню названий для грузового транспорта на языке лакшиш. Существовало множество названий для заказанных заранее, для контейнеров без говорящего модуля, для грузовых псевдоразумных жуков, для маленьких связок и больших мешков, для различных способов их перевозки и алгоритмов хранения.
Том входил в альфа-группу, и это давало ему право на изучение логотропных модернизаций, проводившихся под контролем в кабинете Капитана. Обычно Капитан правой рукой, похожей на клешню (поскольку на ней не хватало трех пальцев), протягивал мальчикам шприц с фемтоцитами.
– Хорошо.
Белые костяшки пальцев, падающие в крутящуюся жидкость…
– А остальное? Сконцентрируйся, парень. Звук волн, бьющихся о берег.
– Отвечай, Том.
Сапфировое небо, и парящая в нем одинокая птица.
– Том?
Птица с криком устремляется вниз за добычей… Вспышка света. Едкие пары дыма наполнили ноздри. Том вернулся обратно в реальность.
– С тобой все в порядке? – Худое лицо Капитана вытянулось от беспокойства.
– Да, сэр.
Похоже, приступ синестезии. Это чувство было Тому знакомо. Может, этот приступ связан с сеансами загрузки модуля?
– Постарайся удерживать образ перед глазами, иначе подпрограммы теряют пластичность.
– Да, сэр.
– Стыд и позор, – донесся со стороны двери знакомый женский голос. – Что вы делаете с мальчиком?
Том резко обернулся:
– Труда!
– Здравствуй, Том, – сказала Труда. – Увы, у меня не так много времени.
Они болтали несколько часов подряд, а Капитан подавал им дейстраль, стараясь не мешать разговору. Наконец Труда с мрачным лицом пригласила его присоединиться, и он пододвинул к столу старый графитовый стул и сел. Вы, вижу, готовите и распределяете логотропы. – Труда откинула назад длинные седые волосы, выбившиеся из-под зеленого шарфа. – Вы понимаете, что делаете?
Том затаил дыхание: никто еще при нем не говорил с магистрами в таком тоне.
Я действую по протоколам «Белагерон» четвертого класса, – голос Капитана звучал сухо. – Я использую высокочастотные матрицы с быстрой дисперсией и биполярные усилители.
– Что? – Тон Труды стал просто уничтожающим. – Вы вызываете страх смерти у?..
– Нет, – Капитан покачал головой. – Дозы гораздо меньше применяемых в армии. Я уменьшил содержание апоптотических ингибиторов и уменьшил время воздействия.
– Вы сами рассчитываете дозы?
– Точно. – Капитан мрачно улыбнулся. – Я научился делать это… не так давно научился.
Труда какое-то время смотрела на него. Ее лицо ничего не выражало. Затем отвернулась.
– Этим мальчикам нет необходимости бороться за свою жизнь.
– Нет, конечно, – сказал Капитан. – Я делаю это ради их же будущего, даже если оно наступит не скоро. Хотя поможет это лишь тем, кому сопутствует удача.
Когда ее время истекло, Том проводил Труду до внешней площадки. Здесь она обняла его.
– Для этой страты… – начала она, но замолчала, потом продолжила: – Школа оказалась лучше, чем я думала.
Но Том продолжал смотреть, как потоки кислоты снова вытолкнули тело на поверхность.
Сжатые руки, указательные пальцы, сложенные в застывшем благословении. Кости, добела отмытые кислотой…
Кончик пальца отломился и упал во вспенившуюся жидкость…
– Идем! – Тома дернули за плечо.
Тело медленно растворялось в пузырящейся кислоте…
«Отец!» – мысленно крикнул Том. Тело пропало.
* * *
Потом была панихида.
– Прими мои соболезнования. Пронзительный странный звук волынки…
– Спасибо, – вежливо поблагодарил Том, но сделал это автоматически.
Его сознание, казалось, освободилось от телесной оболочки, он словно находился в иной реальности. На похороны пришло около тридцати человек, теперь они заняли свои места за спиральным столом.
Слово взял здоровяк с квадратной челюстью и рыжими, как у матери Тома, волосами. Он носил все зеленое.
– Это – Дервлин, – объяснила Труда. – Мой старый друг.
Здоровяк заморгал. Он хотел пошутить, объявив, что не такой уж он и старый, но потом решил, что в присутствии Тома шутка неуместна. Мальчик оценил его тактичность.
– Приятно с вами познакомиться, сэр.
– Нет нужды звать меня сэром, парень, – здоровяк провел короткими пальцами по медным волосам.
«Мама», – вспомнил Том. И тут же отогнал все мысли о ней.
Дервлин повернулся. На его спине – у здоровяка были широкие плечи и узкая талия – наискось был прикреплен футляр с двумя тонкими черными барабанными палочками.
Оказывается, он музыкант.
Одна из женщин за столом, Хелека, носила на спине черную перевязь-колыбельку. Внутри спал крошечный краснолицый младенец. Его маленький кулачок был сжат, а большой палец засунут в рот.
«Неужели и отец когда-то был таким? И вся жизнь была у него впереди?»
В одном из углов Дервлин устанавливал парящие в воздухе литавры, а молодая женщина пела:
Пока исполнялась поминальная песня, Антистита стояла возле центра спирального стола, бормоча благословение на староэльдраическом языке.
В пещеры юности моей
Я возвращаюсь вновь,
Осталась там печаль друзей,
И вся твоя любовь.
– Бенех и благое нех репас…
– Замечательно поет, – пробормотал Том, обращаясь к Труде, и вновь принялся отвешивать гостям поклоны, отвечая на их благословения.
На столе стояли поминальные пироги и тарелки с ароматными шариками риса. Были и другие блюда, названия которых Том не знал. Все хлопоты по организации поминок взяла на себя Труда.
Дервлин вынул тонкие черные барабанные палочки и замер перед висящими в воздухе литаврами, ожидая своей очереди. Негромкий гул беседы, возникший сразу, как только люди приступили к еде, создавал звуковой фон песне.
И там, где смерть вершит свой суд,
Уж нет добра и зла.
Утихнут там и лорд, и шут
И завершат дела.
Во время трапезы Том оставался спокойным: вежливый со всеми, кто желал ему добра, и обаятельный даже с теми немногими, у кого когда-то имелся зуб на отца. Однако все собравшиеся были искренне потрясены смертью Деврейга Коркоригана: она напомнила им о том, что и они вовсе не вечны.
Но детский крик опять живет,
И радует отца.
Одна игла пеленки шьет
И саван мертвеца.
Том еще раз поклонился им, абсолютно спокойный, как будто в мире ничего не произошло.
«Помни», – сказал он себе.
* * *
Дервлин играл, его барабанные палочки мелькали в воздухе. А женщина пела, и металлические искорки кружились, образуя вокруг нее сияющее облако.
«Помни, – сказал себе Том. – И не только смерть отца, но и то, что мать не пришла…»
– С тобой все хорошо, парень?
Музыка стихла, и Дервлин склонился над Томом. Невесомые барабанные палочки зажаты в сильных руках.
– Извините, э-э… Дервлин.
– Скорее это я должен извиниться. – Дервлин легонько прикоснулся палочкой к кончику носа Тома. – Мелодия была переделана сообразно моменту.
– Я понимаю, – Том отвел глаза. И подумал: «Он что-то не договаривает».
Дервлин отошел. А Том увидел, что Труда разговаривает со стройной женщиной спортивного вида, одетой в серую рубаху и красные клетчатые штаны. Ему потребовалось всего мгновение, чтобы узнать ее: та самая женщина-офицер, только без формы. Как напарник называл ее? И вспомнил: Эльва.
Женщины явно говорили о нем, и по губам Эльвы он прочитал фразу: «…ему четырнадцать стандартных лет».
Слишком молод для того, чтобы получить разрешение на жилище.
– Пора забрать тебя, парень, – сказала она, приближаясь.
* * *
Гости расходились.
– Такова Судьба, – быстро пробормотал Дервлин. – Мне жаль, Том.
Теперь Тому стало негде жить.
– Не волнуйтесь, – спокойно проговорил Том. – Я ждал этого.
Пятнадцать или шестнадцать мужчин и женщин в потертых рубахах и платках образовали в коридоре небольшую очередь.
– …все, что вам должны, – говорила Труда сутулому человеку во главе очереди.
Это были кредиторы отца.
Занавески сняли, и они комком лежали на каменном полу. Младший и старший Эличи, соседи из комнаты слева, протягивали свои занавески, отделяя свою часть бывшей комнаты семейства Коркориган. Глаза их были влажны от слез. С другой стороны занавеси тянула молодая пара. Они прожили тут всего гектодень, если не меньше, и поэтому не обращали на Тома никакого внимания.
– А вот это не трогайте, – резко крикнула Труда. Согнутая старуха, собравшаяся взять маленькую керамическую коробочку, замерла.
– Она моя! – Труда протянула старухе другую коробочку, украшенную резьбой: три переплетенные змеи-нарлы. – Возьмите это.
«Я помню, как отец делал эту шкатулку», – подумал Том.
Старуха взяла коробочку и протерла ее грязным платком, что-то ворча себе под нос. Потом повернулась и зашаркала прочь.
– Извини, Том! – Труда глубоко вздохнула.
– Я должен идти, – Дервлин похлопал Тома по плечу. – Береги себя, парень.
Скоро перед Томом и Трудой оказался последний кредитор, сутулый, просто одетый мужчина. Принимая кредит-ленты, он остановился, посмотрел на Тома и вернул часть медных мелких кредиток:
– Оставьте мальчику. Потом и он ушел. Том оглянулся.
Там, где раньше была комната, принадлежащая их семье, теперь висели занавески странных расцветок: блекло-желтого и непривычного зеленого оттенка.
* * *
Диск вращался со скрипом. Он был покрыт патиной, но край его, отполированный благодаря трению до блеска, сверкал серебром.
Скрипучие звуки шли и снизу. Ячейки, вставали на свои места и образовывали переход, ведущий на другую страту.
– Не бойся, Том!
Но и у самой Труды дрогнул голос, когда ее клипса-идентификатор зажглась рубиновым светом.
Люк в полу был приблизительно двух метров в диаметре. Сегмент крышки отодвинулся в сторону, и под ним открылась винтовая лестница.
«Не думал, что все произойдет именно так», – подумал Том.
– Возьми у меня это?
Том забрал у Труды маленький, обернутый тканью пакет. Все, что ему теперь принадлежало.
Начав спускаться, Труда на мгновение потеряла равновесие. Том чуть-чуть замешкался, нервно глотая воздух, затем последовал за нею. В мечтах о путешествии на другую страту он всегда представлял себе восхождение, а не спуск.
Стены здесь были в пятнах. Слева стекала струйка грязной воды. Вдали чуть слышно разговаривали люди.
Над головами заскрипело. Ступени лестницы, складываясь, втянулись наверх, в люк, который, вращаясь, закрылся.
* * *
Потом все повторилось.
Они спустились уже на две страты.
Небольшое серое существо, напоминающее простейших реснитчатых, поспешило прочь, едва Труда и Том вскарабкались на гребень скалы. Потом они спустились вниз, в сырой коридор, который заканчивался маленькой пещерой.
Подойдя, они увидели в углу двоящееся нечеткое изображение. В воздухе висела большая Ярандианская пиктограмма, на которой светилась надпись скрипт-кодом, принятым для тридцати языков.
ШКОЛА ДЛЯ НЕИМУЩИХ
– Внутри она лучше, чем снаружи, – сказала Труда. И повела Тома внутрь.
Глава 8
Нулапейрон, 3404 год н.э.
– Ты проснулся, мальчик?
– Угу… – Том прищурился. – Да, сэр.
Он находился в рабочем кабинете обермагистра. Вокруг висели полки, доверху нагруженные кристаллами. Том покачивался на кушетке.
– Гм-м-м… – Длинные седые волосы, перевязанные сзади белым шнуром. – Я позволил тебе поспать, так как ты приехал очень поздно. Но это в последний раз.
– Да, сэр.
LLENHZAH NEDLOW.gmO
Это была не триконка, а древняя плоская голографическая надпись. Она парила возле дверного проема, завешенного черной портьерой. Ее трудно было расшифровать, даже если читать наоборот.
От чашки с травяным чаем поднимался пар. Чай был приготовлен не для Тома: чашка стояла на черном столе обермагистра.
Omg. WOLDEN HAZHNELL
В перевернутом виде эта надпись стала более понятной.
– Твоя благодетельница, мадам Малгрейв, ушла. – Обермагистр Уолден Хазнелл повернулся, совершив движение, похожее на управляющий жест. – Все утро в твоем распоряжении. На занятия отправишься после ленча.
Снаружи послышался хлопок в ладоши.
– Войдите, – сказал обермагистр. Вошел высокий юноша.
– Дежурный Бруан, – сказал ему обермагистр. – Это – Коркориган. Проводите его в общую спальню Бета-Семь.
– Да, сэр.
* * *
– Думаешь, старый Уолли хороший парень? – Бруан усмехнулся.
В спальне царила чистота. Тридцать две кровати выстроились в четыре ровных ряда, а возле одной из стен было свободно. Вот только потолок был низкий.
– Выглядит неплохо.
– В самом деле? – Тон Бруана сделался серьезным. – Не делай глупостей, и все будет в порядке. Возможности здесь имеются большие, если захочешь ими воспользоваться. Понимаешь, что я имею в виду?
– Да, конечно, – солгал Том.
– Хорошо. – Бруан остановился на ступеньках короткой лестницы, ведущей из спальни в коридор. – И еще…
– Да?
– Постарайся избавиться от акцента.
* * *
В спальне было пусто и тихо. Том сел на кровать, которая должна была стать его собственной, достал из маленького свертка свой инфор.
Запустив руку под рубашку, он на мгновение замер, судорожно оглянулся. Нет, никто не подсматривает. С колотящимся сердцем он достал жеребенка и тут же вспомнил отца.
«Отец…»
Странная, похожая на ведьму женщина-Пилот каким-то образом превратила его талисман в нечто большее, чем простой символ потерянного детства. Но именно руки отца, в совершенстве владевшие гамма-лазерным инструментом, превратили простой металлический брусок в Красоту.
Жеребенок распался на две половины: Том правильно запомнил управляющий жест.
Дисплей инфора развернулся без какой-либо дополнительной команды:
Крупное изображение Аква-холла. Люди с отсутствующим выражением на лицах стоят в очереди с пустыми контейнерами в руках. Около одной фигуры висит текстовая триконка:
ЭТО ТОМ.
– Что?.. – Том почувствовал себя сбитым с толку. Фигуры движутся вперед.
ТОМ ПРИНОСИТ ВОДУ НА РЫНОК ДЛЯ ВСЕХ, КТО НЕ НОСИТ ЕЕ САМ.
У Тома запершило в горле. Этот фрагмент загружался не с кристалла – он находился в черной оболочке нуль-геля. Либо был передан только что, с помощью иглы, укрепленной вдоль капсулы. Либо Пилот передала его на инфор как раз перед тем, как она…
– Ты новенький? – донеслось от двери.
Тому хватило времени только на то, чтобы разглядеть последнюю триконку, окрашенную в розовый цвет:
ВОПРОС: КТО ПРИНОСИТ ВОДУ ТОМУ?
А потом ему пришлось выключить дисплей.
– Я… – Том отключил и инфор. – Меня зовут Том. Том Коркориган.
Мальчик азиатской наружности усмехнулся. Его черные волосы были взъерошены.
– Думаю, это не твоя вина.
– Э-э… А тебя как зовут?
– Чжао-цзи. – Незнакомец еще раз открыто посмотрел на Тома и усмехнулся. – Рад познакомиться.
* * *
Под ногами задрожала земля. Порыв ветра принес с собой нарастающий скрежет, и появился огромный грузовой локомотив цвета зеленоватой бронзы, но весь полосатый от грязи. Рев его двигателя заполнил туннель.
– Что мы здесь делаем? – Том старался перекричать шум.
– Следим за ними. – Чжао-цзи показал вниз. – Там Алгрин и его шайка.
Том и его новый знакомый спрятались в стенной нише высоко, под самым сводом пещеры. Внизу, на грузовой платформе, шесть мальчиков из их школы, стараясь не попасться на глаза бригаде грузчиков, залезли в корзины с углем.
Черные шары катились вниз по разгрузочному трапу из открытого грузового вагона. Как только бригадир грузчиков взмахнул управляющим жезлом, шары остановились, выпустили короткие, похожие на обрубки подпорки и раскрылись, чтобы выгрузить свое содержимое.
– Разве мы не пойдем назад? – испуганно спросил Том, которому вдруг пришло в голову, что он может пропустить свой первый урок в жизни. – Пойдем, Чжао-цзи.
– Подожди минуту.
Из локомотива вылезла группа людей, одетых во все коричневое, и Чжао-цзи отрывисто рассмеялся:
– Профессионалы. Коричневые Пантеры. Никто бы не осмелился красть у них, кроме разве лишь… – Чжао-цзи замолк. И усмехнулся: – Во всяком случае это будет не Алгрин.
Том покачал головой. Он согласился пойти с этим мальчиком за пределы школы во время полуденного перерыва, когда ученикам разрешалось покидать школьную территорию. Но теперь понял, что Чжао-цзи собирается пропустить ленч. И если бы только ленч!..
– Ого!
– Что случилось? – опять забеспокоился Том.
– Идем.
* * *
Это была мертвая кошка.
– Вот ублюдки! – сказал Чжао-цзи, имея в виду Алгрина и его друзей.
– Несчастный случай? – Том посмотрел на бедную тварь. – А может быть, это дело рук грузчиков?
Чжао-цзи оглянулся – теперь они прятались в нише поблизости от главной разгрузочной площадки – и покачал головой.
– Я их видел.
Лужа густой крови была темно-бордовой. Голова кошки лежала в луже, взгляд янтарных глаз устремлен в никуда, длинное тело изогнулось в последнем прыжке, который будет длиться вечно.
– Они убили ее только из-за того, что не смогли ничего украсть. Будь они прокляты! – проворчал Чжао-цзи.
В этот момент раздалось тихое мяуканье.
Юноши увидели на выступе ниши крошечного белого котенка. Он был настолько худым, что сквозь шерсть проступали ребра.
– Нам не разрешено держать домашних животных! – Чжао-цзи как будто прочел мысли Тома.
Том протянул палец. Котенок потерся об него, громко мурлыча.
– Но ведь мы не можем допустить, чтобы он умер с голода.
Чжао-цзи вздохнул:
– Во время вечернего перерыва мы принесем ему еды.
– Здорово! – Том улыбнулся. Давно уже ничто его так не радовало.
– Кстати, – сказал Чжао-цзи, – котенку нужно дать имя.
– Как насчет… – Том на мгновение задумался. – Может, назовем его Парадокс?
– Парадокс. Замечательно.
* * *
Они пробрались к котенку после вечерней трапезы, захватив с собой коробку с едой. Парадокс с жадностью принялся поглощать пищу, а они поспешили назад, едва успев вернуться до комендантского часа.
Посреди ночи Том проснулся. И заснуть уже не смог. Снова и снова он возвращался к задаче. И не выдержал. Крадучись, вынес инфор из спальни в коридор – ночью, когда включали охранные поля, покинуть территорию школы было невозможно – и активировал его.
ВОПРОС: КТО ПРИНОСИТ ВОДУ ТОМУ?
– Никто, – прошептал Том. – Он пьет только дейстраль.
Триконка изменилась.
НАРУШЕНИЕ КОНТЕКСТА, РЕШЕНИЕ АНТИНОМИИ. БОЛЕЕ СЛОЖНЫЕ РЕШЕНИЯ БУДУТ ДАНЫ ПОЗЖЕ.
– Я не…
ТЕПЕРЬ ИСПОЛЬЗУЙТЕ ИГЛУ, ЧТОБЫ ЗАГРУЗИТЬ ПЕРВЫЙ МОДУЛЬ.
– Первый модуль?
Том вспомнил слова Пилота: «Загружай за раз только один модуль».
Он достал свой талисман, жестом заставил его распасться на половинки и, пронзив иглой оболочку нуль-геля, вступил в контакт со встроенным внутри кристаллом.
ГОТОВО.
Он помнил предупреждение Пилота относительно эмиссии.
АКТИВИРОВАТЬ МОДУЛЬ?
– Да, – решительно сказал Том.
Глава 9
Земля, 2122 год н.э.
Абсолютная темнота. Мокрые босые ноги скользят по мягкому покрытию. Пот струится по телу.
Кулон на шее подал звуковой сигнал, сообщая о ее местоположении.
Карин ощутила, что кто-то быстро приближается к ней. У нее не было времени, чтобы среагировать. Контакт. Миг, и она летит вверх ногами. Падает на татами. От удара у Карин искры из глаз посыпались.
Ее руки оказались прочно зажаты, как будто попали в железные тиски.
– Сдаюсь, – Карин лежала лицом в пол, и от этого ее голос звучал глухо. – Ни рукой, ни ногой не могу пошевелить.
– Включить свет, – приказал скрипучий голос. Звук был примерно такой же, как при открытии ржавого замка.
Кулон издал неприятный металлический звук.
– Продолжается сканирование по запрашиваемым параметрам, – сообщил он. – Третий мю-корабль обнаружен в реальном пространстве недалеко от места своего проникновения…
Карин выключила кулон.
Напротив сидел, опустившись на пятки, человек. Большой, как медведь. Он носил свободную белую куртку хаори и черные хакама – широкие штаны, традиционную одежду мастеров айкидо. Запястья и предплечья у него были весьма внушительных размеров.
– Как вы меня, сэнсей! – Карин встала на колени, щурясь от света.
Стены гимназии были абсолютно белыми, а пол – ярко-синим.
На одной из стен, возле потолка, медленно вращалась маленькая сине-золотая эмблема УНСА.
– Сгруппируйся…
Карин сгруппировалась.
– Старайся удерживать равновесие.
Карин кивнула:
– Да, сэнсей.
– Это для тебя важнее, чем умение бороться, – продолжал сэнсей.
Его звали отец Майкл Маллиган: он был иезуитом, доктором философии и доктором естественных наук.
Карин, чтобы успокоиться, сделала медленный выдох.
– Я не изменила своего намерения.
* * *
Сумерки окутывали квартиру священника. Пристальный взгляд серых глаз служителя Господа ничего не выражал. Сэнсей вздохнул и провел большой, как лопата, рукой по своим стриженым, редеющим волосам.
– Когда доберешься до Вирджинии, найди моего сына Дарта.
– Вашего… – Карин запнулась.
Сэнсей довольно поздно принял сан священника. Ходили слухи, что его жена и сын погибли в космической катастрофе. Карин никогда не думала, что у него есть еще один сын.
– Вот уже второй раз в моей жизни тот, кого я люблю, выбрал тьму. – В голосе отца Майкла прозвучала боль.
* * *
На следующий день Карин выехала пораньше, чтобы успеть к шаттлу, отправляющемуся рейсом на Ричмонд. Когда робот-скиммер скользнул через поле контрольного сканера у главных ворот, охранники УНСА приветствовали ее. Если бы не они, то Карин некому было бы помахать рукой на прощание.
Шел серый дождь. Позади маячили блестящие купола аэропорта Саарбрюкен. Шквальный ветер обрушился на деревья, растущие вокруг. Холодный воздух проникал сквозь щели в салон скиммера; заунывное завывание ветра походило на жалобную песню.
Глава 10
Нулапейрон, 3404 год н.э.
Прошло пять декад – половина гектодня – прежде, чем Том смог связаться с миром, который остался в прошлом. Пятьдесят дней, в течение которых он получал в Школе для неимущих уроки жизни: кого из старших парней избегать, как пробраться в толпе за едой, когда безопасно купаться в гель-блоке.
На переменах пещера напротив школы становилась площадкой для игры в лайтбол или борьбы. В это время Том, спрятав инфор, мог спокойно сидеть в стороне, сочиняя стихи или разрабатывая алгоритмы стратегии. Он много раз перезапускал первый модуль, всякий раз испытывая головокружение при виде открытого неба Земли. Загрузить же следующий модуль, не решив очередную задачу, он не мог.
Люди в серых накидках сидят за круглым столом. Перед каждым пустая миска. А рядом с миской лежит палочка для еды. Всего одна.
Как-то утром, когда Чжао-цзи в одиночестве играл в лайтбол, крупный парень-дежурный поймал шаровую молнию с лету. Том почти не обратил на это внимания, размышляя над задачей, решение которой могло бы привести его к запуску второго модуля.
В центре стола миска, до краев наполненная лапшей. Чтобы положить лапшу в миску, каждому человеку нужно две палочки.
ВОПРОС: КАК ПОРОВНУ РАЗДЕЛИТЬ ЕДУ?
– Эй, узкоглазый!
Подошли еще двое дежурных. Каждый из них был вдвое крупнее Чжао-цзи.
– На колени.
Они засмеялись, когда Чжао-цзи, повинуясь их команде, опустился на колени.
– А теперь проси прощения, желтопузый…
Том тут же нашел решение задачи: лидер приказывает всем есть по очереди.
– Тебе говорят, проси прощения!
Чжао-цзи вскочил с колен и принялся махать кулаками. Несколько его ударов дошли до цели.
Остолбенелый Том не мог и рукой шевельнуть.
А потом самый крупный из парней выругался и ударил Чжао-цзи ногой в пах.
Мальчик упал.
Дежурные бросили молнию на землю и ушли, качая головами. Том, дрожа, подошел к Чжао-цзи.
– Оставь меня одного. – Свернувшись в позе зародыша, юноша зажал руки между ног. – Уйди.
Том пошел в школу. Парень-дежурный, который должен был остановить его, не сказал Тому ни слова: похоже, уважение, которое Чжао-цзи снискал благодаря своей безумной храбрости, распространилось и на Тома.
«Но я же не мог прийти ему на помощь, – подумал Том. – Что бы я сделал?.. Всегда и везде одно и то же. Всегда и везде большие и сильные злоупотребляют своей силой».
Однако в загадочном мире модуля, который он загружал, такая концепция не принималась.
ЗДЕСЬ НЕТ НИКАКОГО ЛИДЕРА, было сказано ему при отклонении первого решения.
ЗА СТОЛОМ ВСЕ РАВНЫ.
Том разочарованно вздохнул.
ПОПРОБУЙ ДРУГУЮ СТРАТЕГИЮ.
Вечером Том пошел кормить Парадокса один, а Чжао-цзи лежал в спальне и переживал свою боль.
ПОПРОБУЙ ДРУГУЮ СТРАТЕГИЮ.
* * *
У магистра Колгаша Алверома, известного мальчикам как Капитан Колгаш или просто Капитан, был крючковатый нос и один глаз, правый. На левом он постоянно носил черную треугольную повязку.
– Еще раз, парень.
– Балакранэ, балкерина, бэлкрена… – перечислял Том.
Он с трудом продирался сквозь сотню названий для грузового транспорта на языке лакшиш. Существовало множество названий для заказанных заранее, для контейнеров без говорящего модуля, для грузовых псевдоразумных жуков, для маленьких связок и больших мешков, для различных способов их перевозки и алгоритмов хранения.
Том входил в альфа-группу, и это давало ему право на изучение логотропных модернизаций, проводившихся под контролем в кабинете Капитана. Обычно Капитан правой рукой, похожей на клешню (поскольку на ней не хватало трех пальцев), протягивал мальчикам шприц с фемтоцитами.
– Хорошо.
Белые костяшки пальцев, падающие в крутящуюся жидкость…
– А остальное? Сконцентрируйся, парень. Звук волн, бьющихся о берег.
– Отвечай, Том.
Сапфировое небо, и парящая в нем одинокая птица.
– Том?
Птица с криком устремляется вниз за добычей… Вспышка света. Едкие пары дыма наполнили ноздри. Том вернулся обратно в реальность.
– С тобой все в порядке? – Худое лицо Капитана вытянулось от беспокойства.
– Да, сэр.
Похоже, приступ синестезии. Это чувство было Тому знакомо. Может, этот приступ связан с сеансами загрузки модуля?
– Постарайся удерживать образ перед глазами, иначе подпрограммы теряют пластичность.
– Да, сэр.
– Стыд и позор, – донесся со стороны двери знакомый женский голос. – Что вы делаете с мальчиком?
Том резко обернулся:
– Труда!
– Здравствуй, Том, – сказала Труда. – Увы, у меня не так много времени.
* * *
Они болтали несколько часов подряд, а Капитан подавал им дейстраль, стараясь не мешать разговору. Наконец Труда с мрачным лицом пригласила его присоединиться, и он пододвинул к столу старый графитовый стул и сел. Вы, вижу, готовите и распределяете логотропы. – Труда откинула назад длинные седые волосы, выбившиеся из-под зеленого шарфа. – Вы понимаете, что делаете?
Том затаил дыхание: никто еще при нем не говорил с магистрами в таком тоне.
Я действую по протоколам «Белагерон» четвертого класса, – голос Капитана звучал сухо. – Я использую высокочастотные матрицы с быстрой дисперсией и биполярные усилители.
– Что? – Тон Труды стал просто уничтожающим. – Вы вызываете страх смерти у?..
– Нет, – Капитан покачал головой. – Дозы гораздо меньше применяемых в армии. Я уменьшил содержание апоптотических ингибиторов и уменьшил время воздействия.
– Вы сами рассчитываете дозы?
– Точно. – Капитан мрачно улыбнулся. – Я научился делать это… не так давно научился.
Труда какое-то время смотрела на него. Ее лицо ничего не выражало. Затем отвернулась.
– Этим мальчикам нет необходимости бороться за свою жизнь.
– Нет, конечно, – сказал Капитан. – Я делаю это ради их же будущего, даже если оно наступит не скоро. Хотя поможет это лишь тем, кому сопутствует удача.
* * *
Когда ее время истекло, Том проводил Труду до внешней площадки. Здесь она обняла его.
– Для этой страты… – начала она, но замолчала, потом продолжила: – Школа оказалась лучше, чем я думала.