– Я даже не догадывался, что у тебя искусственные зубы.
– Уже давно. Еще в молодости один сукин сын ударил меня в лицо бейсбольной битой.
– Как ты с ним расквитался?
– Никак, – ответил дядя. – Я уже собирался укокошить этого ублюдка, но твой дедушка удержал меня. Подонок был из семейства Дженовезе, и из-за этого могла начаться война. Это было чистым безумием, потому что нас бы просто стерли с лица земли. В то время Дженовезе были самым большим семейством в Нью-Йорке. Поэтому мой отец отвел меня к лучшему протезисту на Манхэттене. Вот так я обзавелся самыми лучшими вставными зубами.
Я рассмеялся.
– Они все еще неплохо выглядят. Дядя кивнул.
– Это, наверно, уже пятая пара. Я посмотрел на него.
– Нам нужно поговорить кое о чем серьезно.
– Да.
Зазвонил телефон, и он снял трубку. Выслушав, коротко бросил:
– Пусть войдет. Взглянул на меня.
– Мне необходимо переговорить с этим человеком. Это недолго.
– Я подожду. Мне выйти?
– Нет. Встань у окна.
Он выдвинул ящик стола и протянул мне автоматический «люгер».
– Я знаю, ты умеешь с ним обращаться. Я внимательно посмотрел на него.
– Ты ждешь неприятностей?
– Вообще-то, нет. Но в нашем деле… Он неопределенно пожал плечами.
Я отошел к окну и засунул пистолет в карман пиджака. Наблюдая искоса, я увидел, как вошел человек. Это был смуглый мужчина среднего роста, в плотно облегающем костюме. По лицу было видно, что он сердит. Мой дядя встал из-за стола и протянул ему руку.
– Нико, – произнес он ровным голосом. – Рад тебя видеть.
Мужчина не обратил никакого внимания на протянутую руку.
– Вы надули меня на триста тысяч, – сердито проговорил он.
Дядя был абсолютно спокоен.
– Ты дурак. Если бы я хотел надуть тебя, то нагрел бы на три миллиона.
Нико разозлился еще больше.
– Дело не в деньгах, – рявкнул он. – Дело в принципе.
– Да что ты знаешь о принципах, сукин ты сын? – в голосе дяди Рокко слышался холод. – Ты надул своего отца еще до того, как он оказался на смертном одре. Что стало с деньгами, которые твой отец хотел разделить между тобой и твоим дядей?
– Мой дядя исчез, – сказал Нико. – Мы его так и не нашли.
– Ты постарался устроить так, чтобы его никто не искал, – продолжал дядя, его голос звучал все так же холодно. – Особенно на твоей свиноферме в Секокусе.
– Все это чушь собачья, – зло огрызнулся Нико. – Это вообще не имеет никакого отношения к тому делу, по которому я сегодня пришел. Вы все равно должны мне триста тысяч.
Дядя Рокко встал из-за стола.
– Я человек чести, – тихо произнес он. – Я заключил соглашение с твоим отцом, когда приехал сюда. Он занялся профсоюзами и за это платил мне пять тысяч долларов в месяц. Когда твой отец умер, я не требовал денег. Мне присылали их с посыльным каждый месяц, так же как и раньше, при твоем отце.
Нико вытаращил глаза.
– Я никому не поручал делать этого.
– Это твои проблемы, – спокойно ответил дядя. – Может быть, ты никому не нравишься, даже в своей семье.
– Я прикончу этого сукина сына!
– Это опять же твоя проблема. И позаботься о том, чтобы мне каждый месяц приносили по пять тысяч. Так, как мы договорились с твоим отцом.
– А если я не стану?
Дядя Рокко ухмыльнулся и сел в свое кресло.
– Я уже сказал, что я человек чести. И я всегда держу свое слово, думаю, что и ты будешь уважать слово, данное твоим отцом.
Он сделал паузу и мягко улыбнулся.
– Или ты окажешься вместе со своим дядей на свиноферме.
Нико уставился на него.
– Старик, ты сошел с ума. Я могу пришить тебя прямо здесь.
Я уже начал доставать «люгер» из кармана, но дядя Рокко увидел это краем глаза и отрицательно покачал головой. Пистолет остался у меня в кармане.
– Тогда ты глупее, чем я о тебе думал. Ты никогда не выберешься отсюда живым.
Он рассмеялся.
– Мне семьдесят два, а тебе только сорок семь. Счет явно не в твою пользу. Страховая компания полагает, что я могу прожить еще четыре года, а ты – все двадцать семь.
Нико посидел некоторое время молча. Наконец согласно кивнул.
– Дон Рокко, – в его голосе звучало уважение. – Прошу прощения, я был очень рассержен.
– Ничего, сын мой, – мягко проговорил дядя Рокко. – Думай, прежде чем что-то сделать, и жить будет проще.
– Да, дон Рокко, – сказал он, поднимаясь со стула. – Еще раз прошу прощения.
– До свидания, мой мальчик.
Он смотрел, как Нико вышел из комнаты, и повернулся в мою сторону.
– Теперь ты понимаешь, почему я прошу тебя вытащить меня отсюда. Я устал иметь дело с этими ненормальными.
– Ты думаешь, он действительно мог что-нибудь сделать? – спросил я.
– Кто его знает? Но второго шанса он не получит. Я так устроил, что его первый помощник уже накапал на него ребятам из ФБР. Они им займутся.
– Ты связан с ФБР?
– Нет.
– Но ты сделал так, чтобы этот человек обратился в ФБР.
– Он просто пришел ко мне за советом. Он знает, что я человек чести и что у меня большой опыт, – спокойно объяснил он. – Я всего лишь заметил, что ребята из ФБР не убьют его, а вот Нико может. Ну, а уж дальше он сам решал, что ему делать. Он протянул руку.
– Давай сюда пистолет.
Я положил «люгер» перед ним на стол. Он переложил его в ящик стола, аккуратно вытерев мягкой тряпочкой.
– Не хочу, чтобы на нем остались твои отпечатки пальцев.
– Спасибо. Да, а почему ты держишь его незаряженным? Меня ведь могли убить.
Дядя Рокко заулыбался.
– Ни в коем случае. В мой стол встроен автомат с отпиленным стволом, и нацелен он прямо на то место, где сидел Нико. В случае чего, он бы у меня улетел через океан.
Я долго смотрел на него.
– Ты слишком часто меня обманываешь, дядя Рокко. В чем еще ты меня обманул?
Он горестно покачал головой.
– Ты моя родня. А я человек чести, и, что бы я тебе ни говорил, это для твоей же пользы.
– Зачем мне нужна защита? Я живу открыто. «Дженерал Авионикс» – уважаемая компания. Мы всего лишь покупаем самолеты и сдаем их в аренду авиакомпаниям. Все абсолютно законно.
Мой дядя грустно посмотрел на меня.
– Ди Стефано всегда останется ди Стефано, даже если официально его фамилия Стивенс. Может быть, мир, в котором живешь ты, и не догадывается об этом, но мир, в котором ты родился, знает, кто ты на самом деле. Даже там, на Сицилии. Именно поэтому твой отец и сорвался с обрыва в Трапани. Старый мир не умер, его ненависть и вендетта все еще живы.
Я смотрел на него, не отрываясь.
– Ты ведь не отошел от дел. Он не ответил.
– Мой отец говорил мне, – произнес я с горечью, – чтобы я не верил тебе.
Дядя посмотрел мне прямо в глаза.
– Ты должен мне верить. Я никогда не предавал свою семью.
– Человек чести, – саркастически заметил я, – никогда не слышал такого. Когда это ты успел?
Дядин голос прозвучал холодно.
– Пять самых больших семейств находятся в Нью-Йорке. Они уважают меня. Комиссия на Сицилии, состоящая из наиболее влиятельных семейств, включая семейство Корлеоне и семейство Боргетто, считает меня единственным американцем, равным им. Я никогда не предавал их веру и не попирал их уважение.
– Если все это правда, то почему ты так озабочен тем, что кто-то может тебя убить?
– Старики уходят. К власти приходят молодые, а они все жадные завистники. Они не могут ждать.
– Что им от тебя нужно? Ты ведь сказал мне, что отошел от дел.
Дядя Рокко покачал головой. А потом постучал пальцем по голове.
– Они хотят вот это. Я теперь единственный, кто поддерживает связь между старым миром и новым миром. Они знают, что стоит мне сказать одно слово – и они окажутся отрезанными от прародины.
– Почему это должно их волновать?
– Это обойдется им от десяти до пятнадцати миллиардов в год.
– У сицилийцев такая власть?
– У них свои люди по всему миру. Они заключают соглашения и с китайской Триадой, и с колумбийскими картелями. Это дает им тысячи боевиков. – Он глубоко вздохнул. – Но здесь, в Америке, все теперь не так, как раньше. Когда-то мы были королями, теперь же подбираем крошки. Американцы слабеют, семьи становятся все малочисленнее, да еще американское правительство обложило со всех сторон этим законом Рико.
Я молчал.
– Я все равно не очень понимаю, чего ты от меня хочешь.
– Как ты думаешь, сколько стоит весь твой бизнес?
– Два-три миллиарда.
– А ты сам сколько получаешь?
– Больше миллиона в год. Он рассмеялся.
– Мелочь.
Я смотрел на него и ждал, что он еще скажет.
– А что, если я поставлю тебя во главе инвестиционной компании, действующей в рамках закона и располагающей более чем двадцатью миллиардами наличных деньгами и имуществом, из которых на твою долю придется сорок процентов плюс еще более пяти миллионов в год, которые ты будешь зарабатывать?
Его голос источал мед.
– А кому будут принадлежать остальные шестьдесят процентов? – спросил я.
– Другим людям чести.
– Дядя Рокко, дядя Рокко, – я рассмеялся и покачал головой, – для меня это чересчур жирный кусок. Мне и так хорошо, на своем насиженном месте.
– Ты все больше и больше становишься похож на своего отца, – пробурчал он. – Я мог бы сделать из него мультимиллионера. Но он предпочел идти своим путем.
– И правильно сделал. Он занимался хорошим делом и прожил хорошую жизнь. Чего еще можно желать?
Дядя Рокко пожал плечами.
– Может быть, ты и прав.
– И ему не надо было ни у кого просить разрешения, чтобы уйти на покой.
Некоторое время я молча наблюдал за дядей, потом спросил:
– Так чем же я могу тебе помочь?
– Во-первых, ты должен принять мое предложение и возглавить инвестиционную компанию. Потом мы начнем скупать те компании, которые, в принципе, могут давать прибыль. Это твоя компания, «Милленниум Филмз Корпорейшн», нефтяные компании Шепарда, недвижимость Джарвиса в Канаде. За исключением твоей компании, им всем не хватает инвестиций и они сидят на мели, но их можно вытянуть. У меня есть целый список компаний, которыми мы могли бы заняться. Только ты сможешь собрать их всех вместе и создать что-то наподобие «RJR» или «Набиско», используя при этом не чужие деньги, а собственные.
Он внимательно следил за выражением моего лица, как будто хотел угадать мое решение прежде, чем я выскажу его вслух.
– Как ты думаешь, что сделают власти, как только обнаружат, что в этом деле принимают участие твои люди чести?
– Они не будут фигурировать в компании. Там будут работать только лояльные по отношению к закону бизнесмены: японцы, европейцы, арабы. Банки будут привлекаться только самые крупные: «Ситикор», «Морган Стэнли», «Чейз». Биржевые брокеры – Меррилл Линч, Хьюттон, Голдман Сакс. Все они вполне уважаемые люди и чисты как стеклышко.
– А что ты получишь взамен?
– Я полностью отойду от дел. Я вздохнул.
– Дядя Рокко, ты знаешь, что я тебя люблю?
– Знаю.
– Твой вариант все равно не пройдет. Ты витаешь в облаках.
– Но все они люди чести. Мы заключили соглашение. У нас есть все необходимые деньги. Двадцать миллиардов чистых, отмытых денег, у властей нет к ним никаких претензий, все налоги уплачены. У нас будет вполне законный бизнес. Для всех нас мафия отойдет в прошлое.
– Для вас, стариков, может быть, все и закончится, но мафия никогда не умрет. Это похоже на падающую башню в Пизе. С каждым годом она наклоняется все больше и больше, но никак не упадет.
Дядюшка недоверчиво посмотрел на меня.
– Что ты хочешь этим сказать?
– У тебя нет выбора, – ответил я. – Тебе придется остаться здесь. Ты слишком много знаешь. В твоей голове скрыто слишком много секретов, чтобы они тебя так просто отпустили.
Я посмотрел ему прямо в глаза.
– Как, по-твоему, сколько ты еще продержишься?
– То же самое сказал мне твой отец пятьдесят лет назад, – усмехнулся дядя.
– Мой отец был прав тогда, его совет годится и сейчас.
Дядюшка вздохнул.
– Что же мне делать?
– Кажется, здесь у тебя все под контролем. Так что продолжай заниматься тем, чем ты всегда занимался. Давай им всем по мозгам.
– Я все-таки хочу получить деньги Джарвиса назад. Это большой куш, и некоторые мои партнеры хотели бы получить свои денежки обратно.
– Я уже сказал, что помогу тебе.
– Отлично.
Он вдруг заулыбался.
– Пойдем в столовую. У меня для тебя сюрприз. Дядюшка Рокко обожал сюрпризы. Этот сюрприз был особенным. В комнате стояла Альма Варгас, а с ней одиннадцатилетняя дочка Анжела, ее назвали так в честь отца.
КНИГА ТРЕТЬЯ
Глава 1
Глава 2
– Уже давно. Еще в молодости один сукин сын ударил меня в лицо бейсбольной битой.
– Как ты с ним расквитался?
– Никак, – ответил дядя. – Я уже собирался укокошить этого ублюдка, но твой дедушка удержал меня. Подонок был из семейства Дженовезе, и из-за этого могла начаться война. Это было чистым безумием, потому что нас бы просто стерли с лица земли. В то время Дженовезе были самым большим семейством в Нью-Йорке. Поэтому мой отец отвел меня к лучшему протезисту на Манхэттене. Вот так я обзавелся самыми лучшими вставными зубами.
Я рассмеялся.
– Они все еще неплохо выглядят. Дядя кивнул.
– Это, наверно, уже пятая пара. Я посмотрел на него.
– Нам нужно поговорить кое о чем серьезно.
– Да.
Зазвонил телефон, и он снял трубку. Выслушав, коротко бросил:
– Пусть войдет. Взглянул на меня.
– Мне необходимо переговорить с этим человеком. Это недолго.
– Я подожду. Мне выйти?
– Нет. Встань у окна.
Он выдвинул ящик стола и протянул мне автоматический «люгер».
– Я знаю, ты умеешь с ним обращаться. Я внимательно посмотрел на него.
– Ты ждешь неприятностей?
– Вообще-то, нет. Но в нашем деле… Он неопределенно пожал плечами.
Я отошел к окну и засунул пистолет в карман пиджака. Наблюдая искоса, я увидел, как вошел человек. Это был смуглый мужчина среднего роста, в плотно облегающем костюме. По лицу было видно, что он сердит. Мой дядя встал из-за стола и протянул ему руку.
– Нико, – произнес он ровным голосом. – Рад тебя видеть.
Мужчина не обратил никакого внимания на протянутую руку.
– Вы надули меня на триста тысяч, – сердито проговорил он.
Дядя был абсолютно спокоен.
– Ты дурак. Если бы я хотел надуть тебя, то нагрел бы на три миллиона.
Нико разозлился еще больше.
– Дело не в деньгах, – рявкнул он. – Дело в принципе.
– Да что ты знаешь о принципах, сукин ты сын? – в голосе дяди Рокко слышался холод. – Ты надул своего отца еще до того, как он оказался на смертном одре. Что стало с деньгами, которые твой отец хотел разделить между тобой и твоим дядей?
– Мой дядя исчез, – сказал Нико. – Мы его так и не нашли.
– Ты постарался устроить так, чтобы его никто не искал, – продолжал дядя, его голос звучал все так же холодно. – Особенно на твоей свиноферме в Секокусе.
– Все это чушь собачья, – зло огрызнулся Нико. – Это вообще не имеет никакого отношения к тому делу, по которому я сегодня пришел. Вы все равно должны мне триста тысяч.
Дядя Рокко встал из-за стола.
– Я человек чести, – тихо произнес он. – Я заключил соглашение с твоим отцом, когда приехал сюда. Он занялся профсоюзами и за это платил мне пять тысяч долларов в месяц. Когда твой отец умер, я не требовал денег. Мне присылали их с посыльным каждый месяц, так же как и раньше, при твоем отце.
Нико вытаращил глаза.
– Я никому не поручал делать этого.
– Это твои проблемы, – спокойно ответил дядя. – Может быть, ты никому не нравишься, даже в своей семье.
– Я прикончу этого сукина сына!
– Это опять же твоя проблема. И позаботься о том, чтобы мне каждый месяц приносили по пять тысяч. Так, как мы договорились с твоим отцом.
– А если я не стану?
Дядя Рокко ухмыльнулся и сел в свое кресло.
– Я уже сказал, что я человек чести. И я всегда держу свое слово, думаю, что и ты будешь уважать слово, данное твоим отцом.
Он сделал паузу и мягко улыбнулся.
– Или ты окажешься вместе со своим дядей на свиноферме.
Нико уставился на него.
– Старик, ты сошел с ума. Я могу пришить тебя прямо здесь.
Я уже начал доставать «люгер» из кармана, но дядя Рокко увидел это краем глаза и отрицательно покачал головой. Пистолет остался у меня в кармане.
– Тогда ты глупее, чем я о тебе думал. Ты никогда не выберешься отсюда живым.
Он рассмеялся.
– Мне семьдесят два, а тебе только сорок семь. Счет явно не в твою пользу. Страховая компания полагает, что я могу прожить еще четыре года, а ты – все двадцать семь.
Нико посидел некоторое время молча. Наконец согласно кивнул.
– Дон Рокко, – в его голосе звучало уважение. – Прошу прощения, я был очень рассержен.
– Ничего, сын мой, – мягко проговорил дядя Рокко. – Думай, прежде чем что-то сделать, и жить будет проще.
– Да, дон Рокко, – сказал он, поднимаясь со стула. – Еще раз прошу прощения.
– До свидания, мой мальчик.
Он смотрел, как Нико вышел из комнаты, и повернулся в мою сторону.
– Теперь ты понимаешь, почему я прошу тебя вытащить меня отсюда. Я устал иметь дело с этими ненормальными.
– Ты думаешь, он действительно мог что-нибудь сделать? – спросил я.
– Кто его знает? Но второго шанса он не получит. Я так устроил, что его первый помощник уже накапал на него ребятам из ФБР. Они им займутся.
– Ты связан с ФБР?
– Нет.
– Но ты сделал так, чтобы этот человек обратился в ФБР.
– Он просто пришел ко мне за советом. Он знает, что я человек чести и что у меня большой опыт, – спокойно объяснил он. – Я всего лишь заметил, что ребята из ФБР не убьют его, а вот Нико может. Ну, а уж дальше он сам решал, что ему делать. Он протянул руку.
– Давай сюда пистолет.
Я положил «люгер» перед ним на стол. Он переложил его в ящик стола, аккуратно вытерев мягкой тряпочкой.
– Не хочу, чтобы на нем остались твои отпечатки пальцев.
– Спасибо. Да, а почему ты держишь его незаряженным? Меня ведь могли убить.
Дядя Рокко заулыбался.
– Ни в коем случае. В мой стол встроен автомат с отпиленным стволом, и нацелен он прямо на то место, где сидел Нико. В случае чего, он бы у меня улетел через океан.
Я долго смотрел на него.
– Ты слишком часто меня обманываешь, дядя Рокко. В чем еще ты меня обманул?
Он горестно покачал головой.
– Ты моя родня. А я человек чести, и, что бы я тебе ни говорил, это для твоей же пользы.
– Зачем мне нужна защита? Я живу открыто. «Дженерал Авионикс» – уважаемая компания. Мы всего лишь покупаем самолеты и сдаем их в аренду авиакомпаниям. Все абсолютно законно.
Мой дядя грустно посмотрел на меня.
– Ди Стефано всегда останется ди Стефано, даже если официально его фамилия Стивенс. Может быть, мир, в котором живешь ты, и не догадывается об этом, но мир, в котором ты родился, знает, кто ты на самом деле. Даже там, на Сицилии. Именно поэтому твой отец и сорвался с обрыва в Трапани. Старый мир не умер, его ненависть и вендетта все еще живы.
Я смотрел на него, не отрываясь.
– Ты ведь не отошел от дел. Он не ответил.
– Мой отец говорил мне, – произнес я с горечью, – чтобы я не верил тебе.
Дядя посмотрел мне прямо в глаза.
– Ты должен мне верить. Я никогда не предавал свою семью.
– Человек чести, – саркастически заметил я, – никогда не слышал такого. Когда это ты успел?
Дядин голос прозвучал холодно.
– Пять самых больших семейств находятся в Нью-Йорке. Они уважают меня. Комиссия на Сицилии, состоящая из наиболее влиятельных семейств, включая семейство Корлеоне и семейство Боргетто, считает меня единственным американцем, равным им. Я никогда не предавал их веру и не попирал их уважение.
– Если все это правда, то почему ты так озабочен тем, что кто-то может тебя убить?
– Старики уходят. К власти приходят молодые, а они все жадные завистники. Они не могут ждать.
– Что им от тебя нужно? Ты ведь сказал мне, что отошел от дел.
Дядя Рокко покачал головой. А потом постучал пальцем по голове.
– Они хотят вот это. Я теперь единственный, кто поддерживает связь между старым миром и новым миром. Они знают, что стоит мне сказать одно слово – и они окажутся отрезанными от прародины.
– Почему это должно их волновать?
– Это обойдется им от десяти до пятнадцати миллиардов в год.
– У сицилийцев такая власть?
– У них свои люди по всему миру. Они заключают соглашения и с китайской Триадой, и с колумбийскими картелями. Это дает им тысячи боевиков. – Он глубоко вздохнул. – Но здесь, в Америке, все теперь не так, как раньше. Когда-то мы были королями, теперь же подбираем крошки. Американцы слабеют, семьи становятся все малочисленнее, да еще американское правительство обложило со всех сторон этим законом Рико.
Я молчал.
– Я все равно не очень понимаю, чего ты от меня хочешь.
– Как ты думаешь, сколько стоит весь твой бизнес?
– Два-три миллиарда.
– А ты сам сколько получаешь?
– Больше миллиона в год. Он рассмеялся.
– Мелочь.
Я смотрел на него и ждал, что он еще скажет.
– А что, если я поставлю тебя во главе инвестиционной компании, действующей в рамках закона и располагающей более чем двадцатью миллиардами наличных деньгами и имуществом, из которых на твою долю придется сорок процентов плюс еще более пяти миллионов в год, которые ты будешь зарабатывать?
Его голос источал мед.
– А кому будут принадлежать остальные шестьдесят процентов? – спросил я.
– Другим людям чести.
– Дядя Рокко, дядя Рокко, – я рассмеялся и покачал головой, – для меня это чересчур жирный кусок. Мне и так хорошо, на своем насиженном месте.
– Ты все больше и больше становишься похож на своего отца, – пробурчал он. – Я мог бы сделать из него мультимиллионера. Но он предпочел идти своим путем.
– И правильно сделал. Он занимался хорошим делом и прожил хорошую жизнь. Чего еще можно желать?
Дядя Рокко пожал плечами.
– Может быть, ты и прав.
– И ему не надо было ни у кого просить разрешения, чтобы уйти на покой.
Некоторое время я молча наблюдал за дядей, потом спросил:
– Так чем же я могу тебе помочь?
– Во-первых, ты должен принять мое предложение и возглавить инвестиционную компанию. Потом мы начнем скупать те компании, которые, в принципе, могут давать прибыль. Это твоя компания, «Милленниум Филмз Корпорейшн», нефтяные компании Шепарда, недвижимость Джарвиса в Канаде. За исключением твоей компании, им всем не хватает инвестиций и они сидят на мели, но их можно вытянуть. У меня есть целый список компаний, которыми мы могли бы заняться. Только ты сможешь собрать их всех вместе и создать что-то наподобие «RJR» или «Набиско», используя при этом не чужие деньги, а собственные.
Он внимательно следил за выражением моего лица, как будто хотел угадать мое решение прежде, чем я выскажу его вслух.
– Как ты думаешь, что сделают власти, как только обнаружат, что в этом деле принимают участие твои люди чести?
– Они не будут фигурировать в компании. Там будут работать только лояльные по отношению к закону бизнесмены: японцы, европейцы, арабы. Банки будут привлекаться только самые крупные: «Ситикор», «Морган Стэнли», «Чейз». Биржевые брокеры – Меррилл Линч, Хьюттон, Голдман Сакс. Все они вполне уважаемые люди и чисты как стеклышко.
– А что ты получишь взамен?
– Я полностью отойду от дел. Я вздохнул.
– Дядя Рокко, ты знаешь, что я тебя люблю?
– Знаю.
– Твой вариант все равно не пройдет. Ты витаешь в облаках.
– Но все они люди чести. Мы заключили соглашение. У нас есть все необходимые деньги. Двадцать миллиардов чистых, отмытых денег, у властей нет к ним никаких претензий, все налоги уплачены. У нас будет вполне законный бизнес. Для всех нас мафия отойдет в прошлое.
– Для вас, стариков, может быть, все и закончится, но мафия никогда не умрет. Это похоже на падающую башню в Пизе. С каждым годом она наклоняется все больше и больше, но никак не упадет.
Дядюшка недоверчиво посмотрел на меня.
– Что ты хочешь этим сказать?
– У тебя нет выбора, – ответил я. – Тебе придется остаться здесь. Ты слишком много знаешь. В твоей голове скрыто слишком много секретов, чтобы они тебя так просто отпустили.
Я посмотрел ему прямо в глаза.
– Как, по-твоему, сколько ты еще продержишься?
– То же самое сказал мне твой отец пятьдесят лет назад, – усмехнулся дядя.
– Мой отец был прав тогда, его совет годится и сейчас.
Дядюшка вздохнул.
– Что же мне делать?
– Кажется, здесь у тебя все под контролем. Так что продолжай заниматься тем, чем ты всегда занимался. Давай им всем по мозгам.
– Я все-таки хочу получить деньги Джарвиса назад. Это большой куш, и некоторые мои партнеры хотели бы получить свои денежки обратно.
– Я уже сказал, что помогу тебе.
– Отлично.
Он вдруг заулыбался.
– Пойдем в столовую. У меня для тебя сюрприз. Дядюшка Рокко обожал сюрпризы. Этот сюрприз был особенным. В комнате стояла Альма Варгас, а с ней одиннадцатилетняя дочка Анжела, ее назвали так в честь отца.
КНИГА ТРЕТЬЯ
КРЕСТНЫХ ОТЦОВ БОЛЬШЕ НЕТ
Глава 1
Ким сердилась.
– Ты просто дурак. Какого черта ты беспокоишься о том, что твой дядюшка потеряет двести миллионов или даже четыреста миллионов долларов! У него так много денег, что он и горевать-то особенно не будет.
– Он попросил меня помочь. В конце концов, мы же родственники.
– В этом и заключается секрет его влияния на тебя. Его не волнует, что будет с тобой. Его интересует только одно – заманить тебя в свои паучьи сети. Ты должен заниматься его делами, а его совершенно не заботит, что же будет с твоей компанией, с твоим делом, которое ты основал и строил годами. У тебя достаточно денег, и его помощь тебе совсем не нужна.
– Успокойся и ложись спать. Все будет хорошо.
– Ну, конечно, – саркастически сказала она. – Ты или попадешь в тюрьму, или окажешься в могиле, как остальные.
– Я буду заниматься только своей компанией. Я всего лишь помогу привести в порядок его дела. И все.
– Пока что выправление дел обошлось тебе в восемьдесят пять миллионов, – с горечью произнесла она. – И еще неизвестно, каким образом он тебе их возместит.
– Он обязательно все вернет, – упрямо продолжал я, – это дело чести.
– Но ты ведь уже подписал соглашение с Брэдли. Ты гарантировал ему еще четыреста миллионов, а его старый проныра-юрисконсульт подстроил все таким образом, что ТЫ не получишь никаких акций, пока не выплатишь полностью все деньги. – Она посмотрела мне прямо в глаза.
– Где были твои глаза? В «Дженерал Авионикс» ты себя так не ведешь. Прежде чем заключить какую бы то ни было сделку, ты дотошно проверяешь все детали.
– Ну что ты кипятишься? – взорвался я. – Это мои проблемы, не твои.
Она вылезла из постели.
– А почему ты ведешь переговоры с сенатором Бофором, чтобы эта шлюха получила американское гражданство? – спросила она натянуто.
– Американское гражданство должен был получить Джарвис, но его прихлопнули. Поэтому теперь она должна получить гражданство, иначе по закону не сможет купить акции компании, ведь только граждане США могут владеть теле– и радиостанциями. Дяде тоже не позволят купить эти компании, учитывая его послужной список. В свое время так же поступил и Руперт Мердок, правда, его сделка была крупнее.
– А что, если у вас ничего не получится? – спросила она, не глядя на меня.
– Ну тогда дядя Рокко окажется в убытке. Она повернулась ко мне.
– Нет, он в убытке не останется.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Он очень хитрый. Он уже подцепил тебя на крючок. И крючок этот составляет пятьсот миллионов долларов. Тебе придется продать «Дженерал Авионикс», чтобы расплатиться.
– Он поможет с деньгами.
Ее глаза встретились с моими.
– Так же как он помог с ребенком Анжело. Девочкой со светло-каштановыми волосами и зелеными глазами, похожими на твои. Разве у Анжело были такие волосы и глаза?
Я молчал. У Анжело были черные волосы и темно-карие глаза.
– Твой дядюшка заплатил Альме, чтобы она убралась из страны, когда она решила выйти за тебя замуж. Ты ведь сам мне об этом рассказывал.
Я покачал головой.
– Я слишком много болтаю.
– Вы же оба спали с ней.
– Но не одновременно.
– Ну, разница во времени небольшая. Ребенок вполне может быть твоим.
– Ты с ума сошла!
Я увидел, как по ее щекам потекли слезы.
– Мужчины такие дураки. Я ваял ее за руку.
– Ну, я-то не такой уж дурак. У меня есть ты. Она уткнулась мне лицом в грудь.
– Я боюсь, – прошептала она, – что ты потеряешь все, ради чего так много трудился.
– Ни в коем случае.
Я повернул ее лицо к себе и поцеловал.
– Эта сучка сделала себе полную пластическую операцию. Поправила глаза, подтянула лицо, грудь, убрала живот, задницу и лишний жир.
– А ты откуда знаешь? – удивился я.
– Ты сам мне рассказал. Ты же сказал, что она выглядит, как двенадцать лет назад. Но ведь так не бывает. Ни у одной женщины. Особенно если она родила ребенка.
Я расхохотался.
– Так, может быть, она и влагалище отреставрировала?
– Очень может быть, – серьезно заметила Ким. – Что, хочешь проверить?
– Я не хочу, – быстро ответил я. – Не люблю путешествий во времени.
Она наклонилась и дотронулась до меня.
– У тебя стоит. Это воспоминания о ней на тебя так действуют?!
– Ах ты, притвора!
Я притянул ее к себе и расцеловал.
– Ты что, думаешь, когда твои руки дотрагиваются до меня, на меня это не действует?
– Ты такой испорченный.
– А ты просто злючка. Подставляй попку, я высосу из тебя всю злость.
Прошло уже три месяца с тех пор, как я ездил повидать дядю Рокко в Атлантик-Сити и мы обедали вместе с Альмой и ее дочкой. Столовая находилась на нижнем этаже двухъярусных апартаментов. Альма была уже на месте, она сидела у маленького бара в углу и смотрела в окно на океан. Она услышала, как мы вошли, и поднялась нам навстречу, потом улыбнулась и протянула мне обе руки.
– Джед, – ее голос был теплым.
Я взял ее за руки и поцеловал в обе щеки.
– Альма! Это действительно сюрприз.
– Не совсем. Я всегда знала, что мы с тобой когда-нибудь снова увидимся.
– Я просто глазам своим не верю. Ты выглядишь так же прекрасно, как тогда, когда мы встретились в первый раз. Даже еще лучше.
Она рассмеялась.
– Это все французская косметика. Она творит чудеса.
– Я не только это имею в виду. Я постарел и потяжелел, а ты, наверно, нашла источник вечной юности.
– Не говори глупостей, – продолжала смеяться она, – тогда ты был юношей, а теперь ты мужчина. И отлично выглядишь.
– Спасибо. Дядя Рокко сказал, что у тебя есть дочь. Легкая тень пробежала по ее лицу.
– Да. Я ведь тогда не знала, что у меня будет ребенок от Анжело.
Я заглянул ей в глаза.
– Жизнь – странная штука.
– Это правда. Ну, например, мы встретились сейчас только потому, что умер мой муж.
Я продолжал смотреть ей в глаза.
– Я даже не знаю, что тебе сказать: поздравить или выразить соболезнования.
Она не отводила взгляда.
– Может быть, и то и другое понемногу. Официант в белом пиджаке вышел из-за стойки бара.
Он наполнил ее стакан и вопросительно посмотрел на меня.
– Виски со льдом.
Он поставил стакан на стойку бара передо мной и вышел. Я поднял свой стакан и чокнулся с ней.
– Твое здоровье.
– Salud.
Она отпила из своего стакана.
– Мой муж был абсолютным дерьмом. Я помолчал немного, потом заметил:
– Но ты же вышла за него замуж. Почему?
– На это были три причины. Во-первых, он был богат. Во-вторых, у него был такой великолепный член, ни с кем не сравнить. И в-третьих, он предложил мне выйти за него замуж. – Она рассмеялась. – Он был без ума от перуанской кошечки и часто говорил, что мой клитор почти такой же большой и крепкий, как его член.
– Звучит очень романтично.
– Да, для него это была почти любовь. Но он же ненормальный, на самом деле он ненавидел женщин. Он и меня хотел уничтожить. А когда понял, что у него это не получается, решил со мной развестись.
Я молча слушал.
– Я подписала брачный контракт. Мне полагалось по миллиону долларов за каждый год совместной жизни, но в конце концов он захотел лишить меня и этого.
– Теперь все это не имеет никакого значения. Ты его вдова и получишь все.
– Не так все просто. У него два сына от первого брака. Одному тридцать два, а другому тридцать. Они оба занимают посты в его корпорации и являются единственными наследниками его состояния.
– Как ты об этом узнала? Ведь Шерман Сиддели сказал мне, что ты единственная наследница.
– Значит, Сиддели ошибался. Я все узнала от его канадских адвокатов. Он оформил завещание семь лет назад. Они сказали, что если я пойду им навстречу, то они позаботятся о том, чтобы и мне что-нибудь досталось из наследства.
– Ну и как ты решила? Будешь им помогать?
– Дам им под зад коленом, – сердито ответила она. – Я получу свою долю. – Она вздохнула. – Все было бы гораздо лучше, если бы его не убили.
– Здесь что-то не так. Я думал, что это ты его прикончила.
Нескрываемое удивление отразилось на ее лице.
– С чего бы это вдруг я стала его убивать? Я заранее знала, что его сыновья унаследуют все. Мне было проще иметь дело с ним, чем с его наследниками.
– Тогда кто же его убил?
– А ты не знаешь?
Я отрицательно покачал головой.
– Твой дядя, – тихо произнесла она. – Когда твой дядя обнаружил, что Джарвис собирается его надуть, он пришел в ярость.
Она помолчала.
– Крестные отцы не прощают.
Дядя Рокко обычно ужинал в семь часов. В этот раз стол был сервирован на четыре персоны. Он был великолепен. Я никогда не думал, что старик обращает внимание на такие вещи. Свечи. Бокалы на высоких ножках. Особая английская посуда и чудесное столовое серебро из Франции.
Он кивнул, когда вошел в комнату, и посмотрел в сторону Альмы.
– Где ребенок?
– Она сейчас придет.
– Я устроил ей особое развлечение, – пояснил он, – гамбургеры от Макдональдса.
Потом он повернулся ко мне.
– А ты еще не видел ее? Альма рассмеялась.
– Она уже не ребенок. Ей одиннадцать лет.
– Все равно она еще ребенок.
Он обернулся к двери, потому что в этот момент вошла девочка.
– Анжела!
Он наклонился и поцеловал се.
– Дедушка, – она засмеялась, – твои усы щекочутся.
– Это чтобы удобнее было тебя скушать.
– Но ты же не большой страшный волк. Она посмотрела на меня.
– А ты мой дядя?
У нее были зеленые глаза и светло-каштановые волосы, как у моей матери. Она была довольно рослой для своих лет, и меня несколько озадачил се акцент: она говорила с английским акцентом.
– Не совсем. Скорее я твой двоюродный дядя.
– Разве дедушка не твой папа?
– Нет. Он мой дядя. А твой папа был его сыном. Она повернулась к матери.
– А ты говорила, что он мой дядя, – сказала она с упреком.
– Ну, в некотором смысле я была права, – пояснила Альма, – твой отец и Джед были как братья.
Она подумала немного, а потом спросила меня:
– Можно я буду звать тебя просто дядя?
– Ну конечно.
– У тебя смешное имя. Джед. Ни у одного мальчика в школе нет такого имени. Это твое настоящее имя?
– Джед – это сокращение, а полное имя – Джедедиах.
– Оно похоже на библейское. Пастор в воскресной школе говорил нам о таких именах, когда читал Старый Завет.
– Анжела учится в Англии, – пояснила Альма, – и в Америке ее удивляют многие вещи.
Но девочка была упрямой.
– Я видела фотографию моего папы. У него черные волосы, как у мамы. – Она посмотрела на мать. – Дядя Джед больше похож на меня, чем ты или папа.
Она помолчала, а потом повернулась ко мне.
– Ты спал с мамой?
Никто из нас не мог найти подходящего ответа. Ее голосок звучал нежно и невинно.
– Мама спала со многими дядями, – сказала она, посмотрев на меня. – Иногда она даже спала с дедушкой.
Я посмотрел в сторону дяди Рокко. Он покраснел. Я расхохотался и протянул руку девочке.
– Забудь об этой ерунде и пошли обедать.
Обед был великолепным. Малышка ела гамбургер из Макдональдса, а мы спагетти с помидорами, жареное филе а-ля Синатра – с зеленым и красным перцем и луком.
– Ты просто дурак. Какого черта ты беспокоишься о том, что твой дядюшка потеряет двести миллионов или даже четыреста миллионов долларов! У него так много денег, что он и горевать-то особенно не будет.
– Он попросил меня помочь. В конце концов, мы же родственники.
– В этом и заключается секрет его влияния на тебя. Его не волнует, что будет с тобой. Его интересует только одно – заманить тебя в свои паучьи сети. Ты должен заниматься его делами, а его совершенно не заботит, что же будет с твоей компанией, с твоим делом, которое ты основал и строил годами. У тебя достаточно денег, и его помощь тебе совсем не нужна.
– Успокойся и ложись спать. Все будет хорошо.
– Ну, конечно, – саркастически сказала она. – Ты или попадешь в тюрьму, или окажешься в могиле, как остальные.
– Я буду заниматься только своей компанией. Я всего лишь помогу привести в порядок его дела. И все.
– Пока что выправление дел обошлось тебе в восемьдесят пять миллионов, – с горечью произнесла она. – И еще неизвестно, каким образом он тебе их возместит.
– Он обязательно все вернет, – упрямо продолжал я, – это дело чести.
– Но ты ведь уже подписал соглашение с Брэдли. Ты гарантировал ему еще четыреста миллионов, а его старый проныра-юрисконсульт подстроил все таким образом, что ТЫ не получишь никаких акций, пока не выплатишь полностью все деньги. – Она посмотрела мне прямо в глаза.
– Где были твои глаза? В «Дженерал Авионикс» ты себя так не ведешь. Прежде чем заключить какую бы то ни было сделку, ты дотошно проверяешь все детали.
– Ну что ты кипятишься? – взорвался я. – Это мои проблемы, не твои.
Она вылезла из постели.
– А почему ты ведешь переговоры с сенатором Бофором, чтобы эта шлюха получила американское гражданство? – спросила она натянуто.
– Американское гражданство должен был получить Джарвис, но его прихлопнули. Поэтому теперь она должна получить гражданство, иначе по закону не сможет купить акции компании, ведь только граждане США могут владеть теле– и радиостанциями. Дяде тоже не позволят купить эти компании, учитывая его послужной список. В свое время так же поступил и Руперт Мердок, правда, его сделка была крупнее.
– А что, если у вас ничего не получится? – спросила она, не глядя на меня.
– Ну тогда дядя Рокко окажется в убытке. Она повернулась ко мне.
– Нет, он в убытке не останется.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Он очень хитрый. Он уже подцепил тебя на крючок. И крючок этот составляет пятьсот миллионов долларов. Тебе придется продать «Дженерал Авионикс», чтобы расплатиться.
– Он поможет с деньгами.
Ее глаза встретились с моими.
– Так же как он помог с ребенком Анжело. Девочкой со светло-каштановыми волосами и зелеными глазами, похожими на твои. Разве у Анжело были такие волосы и глаза?
Я молчал. У Анжело были черные волосы и темно-карие глаза.
– Твой дядюшка заплатил Альме, чтобы она убралась из страны, когда она решила выйти за тебя замуж. Ты ведь сам мне об этом рассказывал.
Я покачал головой.
– Я слишком много болтаю.
– Вы же оба спали с ней.
– Но не одновременно.
– Ну, разница во времени небольшая. Ребенок вполне может быть твоим.
– Ты с ума сошла!
Я увидел, как по ее щекам потекли слезы.
– Мужчины такие дураки. Я ваял ее за руку.
– Ну, я-то не такой уж дурак. У меня есть ты. Она уткнулась мне лицом в грудь.
– Я боюсь, – прошептала она, – что ты потеряешь все, ради чего так много трудился.
– Ни в коем случае.
Я повернул ее лицо к себе и поцеловал.
– Эта сучка сделала себе полную пластическую операцию. Поправила глаза, подтянула лицо, грудь, убрала живот, задницу и лишний жир.
– А ты откуда знаешь? – удивился я.
– Ты сам мне рассказал. Ты же сказал, что она выглядит, как двенадцать лет назад. Но ведь так не бывает. Ни у одной женщины. Особенно если она родила ребенка.
Я расхохотался.
– Так, может быть, она и влагалище отреставрировала?
– Очень может быть, – серьезно заметила Ким. – Что, хочешь проверить?
– Я не хочу, – быстро ответил я. – Не люблю путешествий во времени.
Она наклонилась и дотронулась до меня.
– У тебя стоит. Это воспоминания о ней на тебя так действуют?!
– Ах ты, притвора!
Я притянул ее к себе и расцеловал.
– Ты что, думаешь, когда твои руки дотрагиваются до меня, на меня это не действует?
– Ты такой испорченный.
– А ты просто злючка. Подставляй попку, я высосу из тебя всю злость.
Прошло уже три месяца с тех пор, как я ездил повидать дядю Рокко в Атлантик-Сити и мы обедали вместе с Альмой и ее дочкой. Столовая находилась на нижнем этаже двухъярусных апартаментов. Альма была уже на месте, она сидела у маленького бара в углу и смотрела в окно на океан. Она услышала, как мы вошли, и поднялась нам навстречу, потом улыбнулась и протянула мне обе руки.
– Джед, – ее голос был теплым.
Я взял ее за руки и поцеловал в обе щеки.
– Альма! Это действительно сюрприз.
– Не совсем. Я всегда знала, что мы с тобой когда-нибудь снова увидимся.
– Я просто глазам своим не верю. Ты выглядишь так же прекрасно, как тогда, когда мы встретились в первый раз. Даже еще лучше.
Она рассмеялась.
– Это все французская косметика. Она творит чудеса.
– Я не только это имею в виду. Я постарел и потяжелел, а ты, наверно, нашла источник вечной юности.
– Не говори глупостей, – продолжала смеяться она, – тогда ты был юношей, а теперь ты мужчина. И отлично выглядишь.
– Спасибо. Дядя Рокко сказал, что у тебя есть дочь. Легкая тень пробежала по ее лицу.
– Да. Я ведь тогда не знала, что у меня будет ребенок от Анжело.
Я заглянул ей в глаза.
– Жизнь – странная штука.
– Это правда. Ну, например, мы встретились сейчас только потому, что умер мой муж.
Я продолжал смотреть ей в глаза.
– Я даже не знаю, что тебе сказать: поздравить или выразить соболезнования.
Она не отводила взгляда.
– Может быть, и то и другое понемногу. Официант в белом пиджаке вышел из-за стойки бара.
Он наполнил ее стакан и вопросительно посмотрел на меня.
– Виски со льдом.
Он поставил стакан на стойку бара передо мной и вышел. Я поднял свой стакан и чокнулся с ней.
– Твое здоровье.
– Salud.
Она отпила из своего стакана.
– Мой муж был абсолютным дерьмом. Я помолчал немного, потом заметил:
– Но ты же вышла за него замуж. Почему?
– На это были три причины. Во-первых, он был богат. Во-вторых, у него был такой великолепный член, ни с кем не сравнить. И в-третьих, он предложил мне выйти за него замуж. – Она рассмеялась. – Он был без ума от перуанской кошечки и часто говорил, что мой клитор почти такой же большой и крепкий, как его член.
– Звучит очень романтично.
– Да, для него это была почти любовь. Но он же ненормальный, на самом деле он ненавидел женщин. Он и меня хотел уничтожить. А когда понял, что у него это не получается, решил со мной развестись.
Я молча слушал.
– Я подписала брачный контракт. Мне полагалось по миллиону долларов за каждый год совместной жизни, но в конце концов он захотел лишить меня и этого.
– Теперь все это не имеет никакого значения. Ты его вдова и получишь все.
– Не так все просто. У него два сына от первого брака. Одному тридцать два, а другому тридцать. Они оба занимают посты в его корпорации и являются единственными наследниками его состояния.
– Как ты об этом узнала? Ведь Шерман Сиддели сказал мне, что ты единственная наследница.
– Значит, Сиддели ошибался. Я все узнала от его канадских адвокатов. Он оформил завещание семь лет назад. Они сказали, что если я пойду им навстречу, то они позаботятся о том, чтобы и мне что-нибудь досталось из наследства.
– Ну и как ты решила? Будешь им помогать?
– Дам им под зад коленом, – сердито ответила она. – Я получу свою долю. – Она вздохнула. – Все было бы гораздо лучше, если бы его не убили.
– Здесь что-то не так. Я думал, что это ты его прикончила.
Нескрываемое удивление отразилось на ее лице.
– С чего бы это вдруг я стала его убивать? Я заранее знала, что его сыновья унаследуют все. Мне было проще иметь дело с ним, чем с его наследниками.
– Тогда кто же его убил?
– А ты не знаешь?
Я отрицательно покачал головой.
– Твой дядя, – тихо произнесла она. – Когда твой дядя обнаружил, что Джарвис собирается его надуть, он пришел в ярость.
Она помолчала.
– Крестные отцы не прощают.
Дядя Рокко обычно ужинал в семь часов. В этот раз стол был сервирован на четыре персоны. Он был великолепен. Я никогда не думал, что старик обращает внимание на такие вещи. Свечи. Бокалы на высоких ножках. Особая английская посуда и чудесное столовое серебро из Франции.
Он кивнул, когда вошел в комнату, и посмотрел в сторону Альмы.
– Где ребенок?
– Она сейчас придет.
– Я устроил ей особое развлечение, – пояснил он, – гамбургеры от Макдональдса.
Потом он повернулся ко мне.
– А ты еще не видел ее? Альма рассмеялась.
– Она уже не ребенок. Ей одиннадцать лет.
– Все равно она еще ребенок.
Он обернулся к двери, потому что в этот момент вошла девочка.
– Анжела!
Он наклонился и поцеловал се.
– Дедушка, – она засмеялась, – твои усы щекочутся.
– Это чтобы удобнее было тебя скушать.
– Но ты же не большой страшный волк. Она посмотрела на меня.
– А ты мой дядя?
У нее были зеленые глаза и светло-каштановые волосы, как у моей матери. Она была довольно рослой для своих лет, и меня несколько озадачил се акцент: она говорила с английским акцентом.
– Не совсем. Скорее я твой двоюродный дядя.
– Разве дедушка не твой папа?
– Нет. Он мой дядя. А твой папа был его сыном. Она повернулась к матери.
– А ты говорила, что он мой дядя, – сказала она с упреком.
– Ну, в некотором смысле я была права, – пояснила Альма, – твой отец и Джед были как братья.
Она подумала немного, а потом спросила меня:
– Можно я буду звать тебя просто дядя?
– Ну конечно.
– У тебя смешное имя. Джед. Ни у одного мальчика в школе нет такого имени. Это твое настоящее имя?
– Джед – это сокращение, а полное имя – Джедедиах.
– Оно похоже на библейское. Пастор в воскресной школе говорил нам о таких именах, когда читал Старый Завет.
– Анжела учится в Англии, – пояснила Альма, – и в Америке ее удивляют многие вещи.
Но девочка была упрямой.
– Я видела фотографию моего папы. У него черные волосы, как у мамы. – Она посмотрела на мать. – Дядя Джед больше похож на меня, чем ты или папа.
Она помолчала, а потом повернулась ко мне.
– Ты спал с мамой?
Никто из нас не мог найти подходящего ответа. Ее голосок звучал нежно и невинно.
– Мама спала со многими дядями, – сказала она, посмотрев на меня. – Иногда она даже спала с дедушкой.
Я посмотрел в сторону дяди Рокко. Он покраснел. Я расхохотался и протянул руку девочке.
– Забудь об этой ерунде и пошли обедать.
Обед был великолепным. Малышка ела гамбургер из Макдональдса, а мы спагетти с помидорами, жареное филе а-ля Синатра – с зеленым и красным перцем и луком.
Глава 2
Дядя Рокко все время посматривал на меня, пока мы поднимались по лестнице в гостиную после обеда. Альма пошла укладывать ребенка спать.
– Как тебе девочка?
– Она очень симпатичная и умница.
– Она – Ди Стефано.
– Ну конечно.
– Я учредил фонд на ее имя на миллион долларов.
– Правильно. В конце концов, она твоя внучка.
– Возможно. Но это не имеет принципиального значения. Она тоже Ди Стефано. Я знаю. Анжело бы это понравилось.
Когда мы поднялись наверх, он снова внимательно посмотрел на меня. Я взглянул ему в глаза.
– Дядя Рокко, – сказал я, – ты все сделал правильно, Анжело это заслужил.
– У меня от него ничего не осталось. Я мягко пожал ему руку.
– Теперь у тебя есть внучка.
Я проводил его в гостиную, и мы сели за квадратный стеклянный столик для игры в карты. Рядом с его креслом стоял небольшой шкафчик с тремя ящиками, украшенными ручной росписью. Он достал ключ из кармана и открыл верхний ящик. Осторожно достал черную шкатулку, отделанную эмалью, поставил ее перед собой на столик и открыл крышку.
– Что это?
– Одну минутку.
Он извлек несколько пакетиков из особой бумаги и разложил их передо мной.
– Этот промысел дает самый высокий доход в Соединенных Штатах. Он дает прибыль большую, чем «GM» и «Америкэн экспресс» вместе взятые. Более трехсот миллиардов долларов в розничной продаже. Я молча слушал его.
Он надорвал маленькие бумажные пакетики и высыпал из каждого немного мелкого порошка. Потом указал на первый пакетик. Порошок в нем был желтовато-коричневый.
– Как тебе девочка?
– Она очень симпатичная и умница.
– Она – Ди Стефано.
– Ну конечно.
– Я учредил фонд на ее имя на миллион долларов.
– Правильно. В конце концов, она твоя внучка.
– Возможно. Но это не имеет принципиального значения. Она тоже Ди Стефано. Я знаю. Анжело бы это понравилось.
Когда мы поднялись наверх, он снова внимательно посмотрел на меня. Я взглянул ему в глаза.
– Дядя Рокко, – сказал я, – ты все сделал правильно, Анжело это заслужил.
– У меня от него ничего не осталось. Я мягко пожал ему руку.
– Теперь у тебя есть внучка.
Я проводил его в гостиную, и мы сели за квадратный стеклянный столик для игры в карты. Рядом с его креслом стоял небольшой шкафчик с тремя ящиками, украшенными ручной росписью. Он достал ключ из кармана и открыл верхний ящик. Осторожно достал черную шкатулку, отделанную эмалью, поставил ее перед собой на столик и открыл крышку.
– Что это?
– Одну минутку.
Он извлек несколько пакетиков из особой бумаги и разложил их передо мной.
– Этот промысел дает самый высокий доход в Соединенных Штатах. Он дает прибыль большую, чем «GM» и «Америкэн экспресс» вместе взятые. Более трехсот миллиардов долларов в розничной продаже. Я молча слушал его.
Он надорвал маленькие бумажные пакетики и высыпал из каждого немного мелкого порошка. Потом указал на первый пакетик. Порошок в нем был желтовато-коричневый.