Я поставил бокал с коньяком на стол и пошел в коридор открывать дверь. Я ждал в дверях, пока он не вышел из лифта. За ним показались два телохранителя. Все двинулись ко мне. Я поднял руку, жестом показывая, чтобы они остановились.
– Они пусть останутся. Я хочу поговорить с вами наедине.
Он махнул рукой, и они остались в коридоре. Я отступил на шаг, пропуская его в квартиру, и закрыл дверь.
Мой дядя был сильным мужчиной, и, прежде чем я успел повернуться, он заключил меня в объятия и расцеловал в обе щеки.
– Сынок!
– Дядя!
Он потянул носом.
– Что ты пьешь?
– Только немного коньяку. Хотите присоединиться?
– Нет. Ты же знаешь, я никогда не пью раньше шести.
– Я забыл, – сказал я и провел его в гостиную, где стоял открытый дипломат. – Это все, что осталось от Анжело.
Он молча смотрел на вещи.
– Это все принадлежало Анжело. Осталось семнадцать тысяч долларов.
Я открыл кармашек.
– Вот водительские права, паспорт и кредитные карточки.
Потом расстегнул молнию и достал часы Анжело.
Он медленно взял их в руки, повернул к себе надписью и тяжело, надрывно заплакал. Грудь его вздымалась от рыданий, из глаз текли слезы и скатывались по щекам.
Я обхватил его вздрагивающие плечи и обнял, усадив в кресло у письменного стола. У меня дрожал голос.
– Мне очень жаль, дядя Рокко. Мне действительно очень жаль.
Он закрыл лицо руками.
– Я все никак не мог поверить. Не мог. Пока не увидел вещи.
– Пожалуйста, дядя Рокко. Надо быть стойким. Он покачал головой, не отрывая рук от лица.
– Мой красавец-сын погиб. Пропал. И теперь у меня нет сына. Нет наследника, плоти от плоти, крови от крови моей. Что я наделал!
– Вы ни в чем не виноваты. Вы всегда его так любили.
Он посмотрел на меня.
– Я должен был его остановить. Я говорил ему, чтобы он не ехал. Я сказал: «Я против того, чтобы ехал Джед», но он должен был все сделать по-своему. Он сказал, что, если он не поедет, то никто не будет его уважать и он всегда будет жить в моей тени.
Я молчал, не зная, что ответить. Он снова посмотрел на меня.
– Он очень мучился перед смертью?
– Нет. Все было кончено в одну секунду. Дядя медленно кивнул головой.
– Благодарение Господу за это. Слава Богу, что ты был там рядом с ним. Хоть кто-то из родных.
Я вспомнил, как поддерживал его голову. «Родня», – сказал я и убил его. Я взглянул на дядю.
– Да, рядом была родня. Дядя уже успокоился.
– Я закажу мессу.
– Хорошо.
– Ты придешь?
– Да.
– Теперь ты будешь моим сыном и наследником, – сказал он, беря меня за руку.
Я не отпустил его руку.
– Но я не Анжело. Я совсем не такой, как он. Я не умею жить в этом мире.
– Ты будешь богатым. У тебя будет больше денег, чем тебе может присниться. Ты уже сейчас получишь двадцать миллионов от Анжело. В своем завещании он оставил их тебе. Ты был его единственным наследником.
– Мой отец оставил мне достаточно, мне не надо больше. И я не хочу быть богатым. Можно передать деньги Анжело в дар бедным.
Дядя посмотрел на меня.
– Ты такой же ненормальный, как твой отец. Будь со мной – и перед тобой откроется весь мир. За двадцать лет кокаин сделает тебя миллиардером.
– Или покойником. Единственное, что я понял, так это то, что этот мир не поддается контролю. Со временем южноамериканцы отнимут у вас этот бизнес. Они выращивают кокаин, они его перерабатывают. Скоро они захотят сами его продавать, и тогда мы все должны будем либо уступить, либо умереть.
Он пристально посмотрел на меня.
– Л ты не такой уж и ненормальный. Чем ты думаешь теперь заниматься?
– У моего отца было отличное дело. Он сдавал напрокат машины. У меня другая цель. Авиакомпании расширяются с каждым годом, но им не хватает денег, чтобы покупать самолеты. Деньги довольно сложно достать. Пока я летал на самолетах TWA, мне пришла в голову отличная идея. Я обратил внимание на то, что в каждом самолете на дверях кабины пилота красуется табличка: «Этот самолет является собственностью самолетостроительной корпорации Хьюза и арендуется у компании НАС».
– Я не понимаю, – дядя покачал головой.
– Хьюзу принадлежит только авиакомпания TWA. Я уверен, что многие другие авиакомпании тоже хотели бы заключить такие договоры.
– Аренда самолета? Но на это потребуется куча денег, – заинтересовался дядя.
– Я уверен, что у тебя большие связи, да и деньги найдутся. Думаю, на первых порах нам понадобится около двухсот миллионов долларов.
– Все это надо хорошенько обдумать.
– Забудь об этом. Ты сейчас даже близко не можешь подойти к этим делам. Существует семь правительственных агентств, которые контролируют деятельность авиакомпаний, так что тебе сначала надо отойти от твоих дел, прежде чем ты займешься самолетами.
– У тебя, наверно, все-таки не все дома, – сказал дядя. – Ведь на деньгах не написано, откуда они взялись.
– Но у людей-то есть имена. Дядя поднялся.
– Я позвоню тебе, когда месса будет заказана.
– Я обязательно приду.
Он пошел к дверям, потом обернулся.
– Ты знаешь, что девушка уехала во Францию?
– Да.
– Она милая девушка, но не для тебя.
– На ком бы вы хотели, чтобы я женился?
– У Анжело была хорошая девушка, из хорошей сицилийской семьи. Мне кажется, что он подумывал со временем на ней жениться.
– Из хорошей сицилийской семьи?
– Из очень хорошей сицилийской семьи. Может быть, когда-нибудь я тебя с ними познакомлю.
– Спасибо, дядя Рокко. Может быть, со временем. Мы обнялись, и на этот раз я тоже его поцеловал. Я открыл дверь и смотрел, как он идет к лифту. Два телохранителя, ждавших его в коридоре, пошли следом.
Capo
КНИГА ВТОРАЯ
Глава 1
– Они пусть останутся. Я хочу поговорить с вами наедине.
Он махнул рукой, и они остались в коридоре. Я отступил на шаг, пропуская его в квартиру, и закрыл дверь.
Мой дядя был сильным мужчиной, и, прежде чем я успел повернуться, он заключил меня в объятия и расцеловал в обе щеки.
– Сынок!
– Дядя!
Он потянул носом.
– Что ты пьешь?
– Только немного коньяку. Хотите присоединиться?
– Нет. Ты же знаешь, я никогда не пью раньше шести.
– Я забыл, – сказал я и провел его в гостиную, где стоял открытый дипломат. – Это все, что осталось от Анжело.
Он молча смотрел на вещи.
– Это все принадлежало Анжело. Осталось семнадцать тысяч долларов.
Я открыл кармашек.
– Вот водительские права, паспорт и кредитные карточки.
Потом расстегнул молнию и достал часы Анжело.
Он медленно взял их в руки, повернул к себе надписью и тяжело, надрывно заплакал. Грудь его вздымалась от рыданий, из глаз текли слезы и скатывались по щекам.
Я обхватил его вздрагивающие плечи и обнял, усадив в кресло у письменного стола. У меня дрожал голос.
– Мне очень жаль, дядя Рокко. Мне действительно очень жаль.
Он закрыл лицо руками.
– Я все никак не мог поверить. Не мог. Пока не увидел вещи.
– Пожалуйста, дядя Рокко. Надо быть стойким. Он покачал головой, не отрывая рук от лица.
– Мой красавец-сын погиб. Пропал. И теперь у меня нет сына. Нет наследника, плоти от плоти, крови от крови моей. Что я наделал!
– Вы ни в чем не виноваты. Вы всегда его так любили.
Он посмотрел на меня.
– Я должен был его остановить. Я говорил ему, чтобы он не ехал. Я сказал: «Я против того, чтобы ехал Джед», но он должен был все сделать по-своему. Он сказал, что, если он не поедет, то никто не будет его уважать и он всегда будет жить в моей тени.
Я молчал, не зная, что ответить. Он снова посмотрел на меня.
– Он очень мучился перед смертью?
– Нет. Все было кончено в одну секунду. Дядя медленно кивнул головой.
– Благодарение Господу за это. Слава Богу, что ты был там рядом с ним. Хоть кто-то из родных.
Я вспомнил, как поддерживал его голову. «Родня», – сказал я и убил его. Я взглянул на дядю.
– Да, рядом была родня. Дядя уже успокоился.
– Я закажу мессу.
– Хорошо.
– Ты придешь?
– Да.
– Теперь ты будешь моим сыном и наследником, – сказал он, беря меня за руку.
Я не отпустил его руку.
– Но я не Анжело. Я совсем не такой, как он. Я не умею жить в этом мире.
– Ты будешь богатым. У тебя будет больше денег, чем тебе может присниться. Ты уже сейчас получишь двадцать миллионов от Анжело. В своем завещании он оставил их тебе. Ты был его единственным наследником.
– Мой отец оставил мне достаточно, мне не надо больше. И я не хочу быть богатым. Можно передать деньги Анжело в дар бедным.
Дядя посмотрел на меня.
– Ты такой же ненормальный, как твой отец. Будь со мной – и перед тобой откроется весь мир. За двадцать лет кокаин сделает тебя миллиардером.
– Или покойником. Единственное, что я понял, так это то, что этот мир не поддается контролю. Со временем южноамериканцы отнимут у вас этот бизнес. Они выращивают кокаин, они его перерабатывают. Скоро они захотят сами его продавать, и тогда мы все должны будем либо уступить, либо умереть.
Он пристально посмотрел на меня.
– Л ты не такой уж и ненормальный. Чем ты думаешь теперь заниматься?
– У моего отца было отличное дело. Он сдавал напрокат машины. У меня другая цель. Авиакомпании расширяются с каждым годом, но им не хватает денег, чтобы покупать самолеты. Деньги довольно сложно достать. Пока я летал на самолетах TWA, мне пришла в голову отличная идея. Я обратил внимание на то, что в каждом самолете на дверях кабины пилота красуется табличка: «Этот самолет является собственностью самолетостроительной корпорации Хьюза и арендуется у компании НАС».
– Я не понимаю, – дядя покачал головой.
– Хьюзу принадлежит только авиакомпания TWA. Я уверен, что многие другие авиакомпании тоже хотели бы заключить такие договоры.
– Аренда самолета? Но на это потребуется куча денег, – заинтересовался дядя.
– Я уверен, что у тебя большие связи, да и деньги найдутся. Думаю, на первых порах нам понадобится около двухсот миллионов долларов.
– Все это надо хорошенько обдумать.
– Забудь об этом. Ты сейчас даже близко не можешь подойти к этим делам. Существует семь правительственных агентств, которые контролируют деятельность авиакомпаний, так что тебе сначала надо отойти от твоих дел, прежде чем ты займешься самолетами.
– У тебя, наверно, все-таки не все дома, – сказал дядя. – Ведь на деньгах не написано, откуда они взялись.
– Но у людей-то есть имена. Дядя поднялся.
– Я позвоню тебе, когда месса будет заказана.
– Я обязательно приду.
Он пошел к дверям, потом обернулся.
– Ты знаешь, что девушка уехала во Францию?
– Да.
– Она милая девушка, но не для тебя.
– На ком бы вы хотели, чтобы я женился?
– У Анжело была хорошая девушка, из хорошей сицилийской семьи. Мне кажется, что он подумывал со временем на ней жениться.
– Из хорошей сицилийской семьи?
– Из очень хорошей сицилийской семьи. Может быть, когда-нибудь я тебя с ними познакомлю.
– Спасибо, дядя Рокко. Может быть, со временем. Мы обнялись, и на этот раз я тоже его поцеловал. Я открыл дверь и смотрел, как он идет к лифту. Два телохранителя, ждавших его в коридоре, пошли следом.
Capo
Di Tutti Capi
Emeritus I
Никто не мог убить дядю Рокко. Это, конечно, не значит, что никто и не пытался этого сделать. Все было: и ножи, и пистолеты, и взрывы машин. Дядя Рокко обладал шестым чувством опасности. Когда-то он решил, что должен умереть по-другому.
– Я старею, – сказал он мне. – И вот теперь, когда Анжело больше нет, ты не хочешь помогать мне в делах. Мне некому это все передать. Так зачем же мне дальше бороться не на жизнь, а на смерть?
Мы сидели в маленьком закутке позади ресторана на Второй авеню. Мы были вдвоем, дядюшкины телохранители сидели поблизости за другим столиком. Дядя все еще носил черную траурную повязку на рукаве пиджака.
– Я не знаю, дядя Рокко. Когда-то давно мой отец сказал мне, что ты никогда по-настоящему не отойдешь от дел.
– Что он понимал, твой отец, – пробурчал он, наматывая на вилку длинные спагетти. – Это тебе не старые добрые времена. Это семидесятые. Мы теперь все цивилизованные и ужасно деловые. Я уже заключил договор с пятью семьями.
– И что это означает? Они тебя не убьют?
– Ты просто насмотрелся плохих фильмов про мафию.
Я начал резать мясо в тарелке. Это был сочный бифштекс с кровью, именно так, как я любил.
– Ты мне так ничего и не рассказал.
– Я переезжаю в Атлантик-Сити.
– Почему именно в Атлантик-Сити? Помнится, ты всегда хотел уехать в Майами, после того как отойдешь от дел.
– Все не так просто. Майами контролируется группировками из Чикаго. Бонанно договорился таким образом, что я займусь профсоюзами работников отелей и ресторанов в Атлантик-Сити. Это несложное дело, как раз для меня. Я больше не хочу переутруждать себя.
Я медленно жевал свое мясо.
– И что ты им за это отдал?
– Они будут заниматься тем, чем я занимался здесь. Пускай. Зато я буду жить тихо и спокойно.
– Это, наверно, стоит больших денег.
– У меня достаточно денег. Примерно полмиллиарда долларов.
Я молчал, с трудом веря своим ушам. Но я понимал, что скорее всего это правда. Дядя не стал бы обманывать меня.
– Чем еще ты собираешься заниматься?
– Я займусь вкладыванием денег. Все моя деньги – это отмытые деньги, так что я могу теперь делать с ними что угодно.
Он доел спагетти и допил красное вино, потом ткнул пальцем в мою тарелку.
– Ты совсем не ешь.
Я отрезал еще кусочек мяса.
– Не понимаю. Если ты можешь делать что душе угодно, то почему же ты хочешь похоронить себя в такой дыре, как Атлантик-Сити, и валандаться с какими-то грошовыми профсоюзами?
Он покачал головой.
– Ты действительно не понимаешь, – сказал он, как будто объяснял ребенку. – Я всю жизнь прожил бок о бок с этими людьми. Я не могу просто так повернуться и уйти, когда они просят меня помочь.
– Тебя могут прижать к ногтю за мелкое дело так же успешно, как и за большое, даже с еще большим успехом. Зачем же рисковать?
Дядя налил себе еще вина.
– Я знаю, что делаю. У меня есть связи, даже более надежные, чем у Бонанно и других нью-йоркских семей. Через десять лет в Атлантик-Сити будут делаться большие дела.
– Тогда это означает, что ты не уходишь на покой.
– Нет, ухожу.
Я смотрел, как он потягивает вино. Я совершенно не знал, что у него на уме, но я знал его самого. По-своему он был гениален и всегда точно знал, что делает.
Он оглядел меня с головы до ног.
– Ну, а как твои дела?
– Нормально. Пять больших банков готовы одолжить мне по десять миллионов каждый. Вместе с моими собственными двадцатью миллионами получается семьдесят миллионов долларов.
– Неплохо. А этого достаточно?
– Нет. Мне нужно минимум четверть миллиарда.
– И где ты собираешься достать такую кучу денег?
– У тебя.
Он уставился на меня.
– Ты что, с ума сошел? Я расхохотался.
– Но ты же сказал мне, что у тебя есть деньги и ты хочешь их вложить в законный бизнес. Так вот, мой бизнес – законный.
– Я пока еще в своем уме, – проворчал он, – и если я захочу промотать свои деньги, то уж лучше спущу их в сортир.
– Ты получишь десять процентов с вложенных тобой денег и пятнадцать процентов дохода с прибыли. Таким образом, если все сложить, у тебя будет сорок миллионов без вычета налогов. И все это законным путем.
– Докажи, – сказал он.
– Завтра утром я принесу тебе все документы. И тогда ты во всем убедишься сам.
– Я не знаю, – заколебался он.
– Проверь все. В конце концов, ты всегда можешь положить деньги в банк и жить припеваючи в своем сраном Атлантик-Сити.
– Ах ты, маленький проказник!
– Родня!
Он положил на стол стодолларовую бумажку.
– Пошли.
Я поискал глазами его телохранителей. Их столик был пуст. Я спросил дядю:
– А где ваши друзья?
Он рассеянно посмотрел на столик.
– Наверно, ждут у машины.
Я почувствовал холод в груди.
– Подожди-ка, ты велел им уйти?
– Нет. С какой стати? Они всегда сами вызывают машину.
– Они знают, что ты отошел от дел?
– Конечно, – сказал он угрюмо. – Теперь уже весь свет это знает.
– И никто ничего не сказал? Он на минуту задумался.
– Да пожалуй, только Лило Галанте, один из помощников Бонанно. Он всегда меня недолюбливал. Но он ничего не может сделать. Сидит в тюрьме.
– Но ведь у него остались какие-то связи в семье?
– Предостаточно. Многие хотят, чтобы он стал padrone, когда выйдет из тюрьмы.
Дядя опять задумался.
– До меня доходили слухи, что он ничего не хотел отдавать мне в Атлантик-Сити, жадный мерзавец.
Мы переглянулись.
– Ты думаешь о том же? Он кивнул.
– Выходим через кухню, а потом по коридору и наверх по лестнице. Там по крыше переберемся в соседнее здание.
Коридор был слабо освещен. Мы стали быстро подниматься по старой расшатанной лестнице на крышу. Я посмотрел на дядю Рокко: он тяжело дышал.
– С тобой все в порядке?
– Я совсем не в форме, – задыхаясь произнес он. Потом сунул руку в карман пиджака и вынул два серебристых пистолета. Один из них он протянул мне.
– Ты знаешь, как с ним обращаться?
– Да.
Стояла темная ночь. Мы должны были осторожно двигаться по крыше, пробираясь между пристройками. К счастью, это были старые квартиры и между ними оставались узкие проходы. Мы попробовали открыть чердачные двери. Три оказались запертыми, а четвертая дверь поддалась.
Я шагнул на абсолютно темную лестницу. Ничего не было видно. Когда мы каким-то чудом оказались на пятом этаже, то поняли, что дом необитаем. Ни огонька не пробивалось из-под дверей, было слышно, как по полу шуршат лапками крысы или мыши. Мы спускались вниз по лестнице. Добравшись до третьего этажа, почувствовали соблазнительный запах еды.
– На первом этаже китайский ресторан, – сказал я.
– И мыши на лестницах, – проворчал он недовольно. – Поэтому я никогда и не питаюсь в китайских ресторанах.
– Я что-то не совсем понимаю. Здание закрыто, а ресторан все еще работает?
– Это нормально. Здесь примерно половина домов в таком состоянии. За деньги сделаешь все, что угодно.
Мы спустились на первый этаж, где на потолке слабо мигала лампочка. Мгновенно мы проскользнули через открытую дверь, ведущую на кухню, там работали несколько человек. Они нас не заметили. Через подъезд мы вышли на улицу.
– Не вылезай слишком далеко. Только посмотри, там мои мальчики или нет.
Я осторожно выглянул из-за угла. Перед рестораном «Палм и Маккарти» на углу Второй авеню и Сорок пятой улицы вплотную стояли несколько автомобилей и лимузинов.
– Я их не вижу.
– А мою машину видишь?
– Там несколько черных лимузинов. Но для меня они все одинаковые. Я не знаю, какой из них твой.
– Дай я посмотрю.
Он высунулся из-за моего плеча и тут же отпрянул назад.
– Моя машина там. Поставлена прямо на углу под уличным фонарем.
Он выругался.
– Сукины дети, хотят меня подставить. Неспроста поставили машину прямо под фонарем.
– Что будем делать?
– Проучим их, – сказал дядя. – У меня еще есть друзья в городе. Сейчас пойдем к китаёзам, и я позвоню кое-кому.
Следом за ним я вернулся в подъезд, и мы прошли прямо через кухню в китайский ресторанчик. Несколько китайцев, сидевших там, удивленно посмотрели на нас, но никто ничего не сказал. Мы сели к стойке бара, заказали виски и дядя пошел звонить. Я видел, что он сделал два звонка, потом вернулся в бар, выпил свой скотч и заказал еще.
– Теперь подождем. Когда все уладится, мне дадут знать.
Я восхищенно смотрел на него.
– Все так легко?
– Это просто деловые отношения.
– Но ведь тебя же собирались убить.
– Это одна из неприятных сторон деловых отношений. Мне уже приходилось сталкиваться с этим. Как видишь, я все еще жив.
Я допил свой стакан и заказал еще.
– А как же твои телохранители?
– Они потеряли работу.
– Ты их выгонишь?
– Я не буду с этим связываться. Пускай этим занимается их новый босс. Они перестали на меня работать в тот момент, когда вышли из ресторана. У меня о них больше душа не болит.
Я покачал головой.
– И все же я не понимаю.
Дядюшка улыбнулся, но глаза были невеселыми.
– А тебе и не надо понимать. Расскажи-ка мне лучше о твоем предложении.
– Это может подождать. У тебя сейчас своих забот по горло.
– Не болтай глупостей, – строго сказал дядя. – Я же сказал, что все будет сделано как надо. Давай-ка рассказывай о своих планах.
– Все очень просто. У меня уже сейчас есть договор с семью маленькими странами. Все они хотят иметь свои собственные авиалинии, но у них нет денег, чтобы их оплачивать. Это вопрос престижа. И я сдаю им напрокат самолеты, почти так же, как мой отец сдавал напрокат автомобили.
– Почему ты уверен, что сможешь получить самолеты?
– Я плачу наличными. Деньги есть деньги. Кроме того, я пригласил генерала Хейвена Картера на пост президента моей компании. Он обладает большим весом как командующий Военно-воздушными силами.
– Он, наверно, дорого тебе обошелся, – заметил дядя Рокко.
– Двести тысяч долларов в год. И это еще дешево. Если бы он запросил полмиллиона, я бы заплатил.
Вдруг у нас за спиной раздался глубокий бас.
– Мистер Ди Стефано.
Мы обернулись. Бас принадлежал черному гиганту под два метра ростом, косая сажень в плечах. На нем был синий костюм, какие обычно носят банкиры, белая рубашка и узкий черный галстук, темно-серая фетровая шляпа с мягкими полями была сдвинута на затылок, из-под нее выбивались черные блестящие волосы. Он улыбался, открывая крепкие белые зубы.
Дядя Рокко заулыбался.
– Джо! – воскликнул он.
Потом повернулся ко мне и представил нас.
– Сержант Джо Гамильтон, а это мой племянник Джед.
Рука сержанта напоминала бейсбольную перчатку, которой ловят мячи.
– Рад с вами познакомиться, сэр.
Он снова повернулся к дяде и заговорил о деле.
– Мы обнаружили ваших ребят.
– Где?
– Чуть дальше по улице, они сидели в машине между Сорок третьей и Сорок четвертой улицами. С ними в машине еще двое. Они поставили свою машину на другой стороне Второй авеню так, чтобы держать в поле зрения вашу машину.
– Черт побери, – сказал дядя и поглядел на полицейского, – ты их знаешь?
– Это не наши. Похоже, они работают по контракту. Я так решил, потому что никогда раньше не видел их.
Дядя Рокко кивнул, соглашаясь.
– Что ты с ними сделал?
– Ничего. Я не знал, что вы задумали. Я просто установил за ними наблюдение.
Дядя Рокко заговорил, обращаясь ко мне.
– Вот ведь всегда найдется жадная свинья. А ведь я предложил им честную сделку.
– Я кое-чему научился в школе бизнеса. Не существует такого понятия, как честная сделка. Всегда кто-то выигрывает, а кто-то считает, что он проиграл.
– Ты это о чем? Я пожал плечами.
– Кто-то считает, что ты их надуваешь.
– А ты как думаешь?
– Это твое дело. Я в этих делах ничего не понимаю. Все, что я знаю, это то, что кто-то собирается тебя убить.
– А что сделал бы ты? Наши глаза встретились.
– Ты мой дядя, я тебя люблю. И я не хочу, чтобы кто-нибудь когда-нибудь тебе навредил. Но эти дураки просто мальчики на побегушках. И если они тебя не достанут, то пришлют еще кого-нибудь по твою душу. Ты должен схватить змею за голову и поставить все на свои места.
– Это не так просто. Лило в тюрьме, а там я не могу поговорить с ним.
– Но кто-то ведь может, я уверен в этом.
– Ладно, а что мне делать с этими мерзавцами, просто отпустить их? – спросил он саркастически.
– В качестве первого шага можно их проучить, а потом нужно найти человека, который встретится с Лило.
Чернокожий полицейский повернулся к дяде Рокко.
– Я могу с ним переговорить. Я ему объясню, что жизнь – простая штука. Там, в тюрьме, на двоих белых приходится восемь черных, и если он будет плохо себя вести, то выйдет из тюрьмы вперед ногами.
Дядя Рокко на минуту задумался.
– Согласен. Так и сделаем.
– Хорошо. Мне кажется, что другие твои друзья одобрят то, что ты делаешь. Никто не хочет затевать еще одну войну.
Дядя улыбнулся.
– Фрэнк Костелло недавно умер, после Луки он был третейским судьей и ухитрялся сдерживать всех довольно долго.
– Может быть, они на тебя возложат эти обязанности, – усмехнулся я. – Capo di Tutti Capi. Emeritus I.
Дядя внимательно посмотрел на меня.
– Глупости, – сказал он, но по глазам было видно, что мое предложение ему понравилось.
– А вы можете добраться до Лило? – обратился я к полицейскому.
– Запросто. У меня есть туда доступ.
– Хорошо. Договорились, – заключил дядя. Сержант Джо Гамильтон кивнул и задал еще один вопрос:
– Что нам делать с этими четырьмя на улице? Дядя Рокко поднял стакан.
– Выбейте дурь из этих ублюдков и бросьте.
Мы посмотрели вслед полицейскому, потом дядя повернулся к бару и заказал нам еще по стакану виски.
– У тебя есть предложение ко мне, а у меня к тебе встречное предложение.
– Какое?
– Купи мой дом из коричневого камня на Шестидесятой улице. Это отличный дом и тебе очень подходит. Он достаточно просторен, будет место и для офиса и для квартиры. Если уж ты будешь респектабельным бизнесменом, тебе не пристало жить в Вест-Сайде.
– Это очень дорого. У меня еще не запущено дело.
– Считай, что все уже запущено. Приходи завтра утром ко мне. Приводи своего юрисконсульта и бухгалтера, а я приглашу своих. Я дам тебе деньги, которые ты просишь, а ты купишь мой дом.
Я впился в него взглядом.
– Ты думаешь, я могу себе это позволить?
– Триста тысяч, устраивает тебя эта цена? Через пятнадцать лет он будет стоить два миллиона.
Я взял его за руку. Он притянул меня к себе и крепко обнял.
– Я тебя люблю, – сказал он.
– И я тебя люблю, дядя Рокко, – сказал я и поцеловал его руку.
– Нет, – тихо проговорил он, – мы родня и должны целовать друг друга в щеку.
– Я старею, – сказал он мне. – И вот теперь, когда Анжело больше нет, ты не хочешь помогать мне в делах. Мне некому это все передать. Так зачем же мне дальше бороться не на жизнь, а на смерть?
Мы сидели в маленьком закутке позади ресторана на Второй авеню. Мы были вдвоем, дядюшкины телохранители сидели поблизости за другим столиком. Дядя все еще носил черную траурную повязку на рукаве пиджака.
– Я не знаю, дядя Рокко. Когда-то давно мой отец сказал мне, что ты никогда по-настоящему не отойдешь от дел.
– Что он понимал, твой отец, – пробурчал он, наматывая на вилку длинные спагетти. – Это тебе не старые добрые времена. Это семидесятые. Мы теперь все цивилизованные и ужасно деловые. Я уже заключил договор с пятью семьями.
– И что это означает? Они тебя не убьют?
– Ты просто насмотрелся плохих фильмов про мафию.
Я начал резать мясо в тарелке. Это был сочный бифштекс с кровью, именно так, как я любил.
– Ты мне так ничего и не рассказал.
– Я переезжаю в Атлантик-Сити.
– Почему именно в Атлантик-Сити? Помнится, ты всегда хотел уехать в Майами, после того как отойдешь от дел.
– Все не так просто. Майами контролируется группировками из Чикаго. Бонанно договорился таким образом, что я займусь профсоюзами работников отелей и ресторанов в Атлантик-Сити. Это несложное дело, как раз для меня. Я больше не хочу переутруждать себя.
Я медленно жевал свое мясо.
– И что ты им за это отдал?
– Они будут заниматься тем, чем я занимался здесь. Пускай. Зато я буду жить тихо и спокойно.
– Это, наверно, стоит больших денег.
– У меня достаточно денег. Примерно полмиллиарда долларов.
Я молчал, с трудом веря своим ушам. Но я понимал, что скорее всего это правда. Дядя не стал бы обманывать меня.
– Чем еще ты собираешься заниматься?
– Я займусь вкладыванием денег. Все моя деньги – это отмытые деньги, так что я могу теперь делать с ними что угодно.
Он доел спагетти и допил красное вино, потом ткнул пальцем в мою тарелку.
– Ты совсем не ешь.
Я отрезал еще кусочек мяса.
– Не понимаю. Если ты можешь делать что душе угодно, то почему же ты хочешь похоронить себя в такой дыре, как Атлантик-Сити, и валандаться с какими-то грошовыми профсоюзами?
Он покачал головой.
– Ты действительно не понимаешь, – сказал он, как будто объяснял ребенку. – Я всю жизнь прожил бок о бок с этими людьми. Я не могу просто так повернуться и уйти, когда они просят меня помочь.
– Тебя могут прижать к ногтю за мелкое дело так же успешно, как и за большое, даже с еще большим успехом. Зачем же рисковать?
Дядя налил себе еще вина.
– Я знаю, что делаю. У меня есть связи, даже более надежные, чем у Бонанно и других нью-йоркских семей. Через десять лет в Атлантик-Сити будут делаться большие дела.
– Тогда это означает, что ты не уходишь на покой.
– Нет, ухожу.
Я смотрел, как он потягивает вино. Я совершенно не знал, что у него на уме, но я знал его самого. По-своему он был гениален и всегда точно знал, что делает.
Он оглядел меня с головы до ног.
– Ну, а как твои дела?
– Нормально. Пять больших банков готовы одолжить мне по десять миллионов каждый. Вместе с моими собственными двадцатью миллионами получается семьдесят миллионов долларов.
– Неплохо. А этого достаточно?
– Нет. Мне нужно минимум четверть миллиарда.
– И где ты собираешься достать такую кучу денег?
– У тебя.
Он уставился на меня.
– Ты что, с ума сошел? Я расхохотался.
– Но ты же сказал мне, что у тебя есть деньги и ты хочешь их вложить в законный бизнес. Так вот, мой бизнес – законный.
– Я пока еще в своем уме, – проворчал он, – и если я захочу промотать свои деньги, то уж лучше спущу их в сортир.
– Ты получишь десять процентов с вложенных тобой денег и пятнадцать процентов дохода с прибыли. Таким образом, если все сложить, у тебя будет сорок миллионов без вычета налогов. И все это законным путем.
– Докажи, – сказал он.
– Завтра утром я принесу тебе все документы. И тогда ты во всем убедишься сам.
– Я не знаю, – заколебался он.
– Проверь все. В конце концов, ты всегда можешь положить деньги в банк и жить припеваючи в своем сраном Атлантик-Сити.
– Ах ты, маленький проказник!
– Родня!
Он положил на стол стодолларовую бумажку.
– Пошли.
Я поискал глазами его телохранителей. Их столик был пуст. Я спросил дядю:
– А где ваши друзья?
Он рассеянно посмотрел на столик.
– Наверно, ждут у машины.
Я почувствовал холод в груди.
– Подожди-ка, ты велел им уйти?
– Нет. С какой стати? Они всегда сами вызывают машину.
– Они знают, что ты отошел от дел?
– Конечно, – сказал он угрюмо. – Теперь уже весь свет это знает.
– И никто ничего не сказал? Он на минуту задумался.
– Да пожалуй, только Лило Галанте, один из помощников Бонанно. Он всегда меня недолюбливал. Но он ничего не может сделать. Сидит в тюрьме.
– Но ведь у него остались какие-то связи в семье?
– Предостаточно. Многие хотят, чтобы он стал padrone, когда выйдет из тюрьмы.
Дядя опять задумался.
– До меня доходили слухи, что он ничего не хотел отдавать мне в Атлантик-Сити, жадный мерзавец.
Мы переглянулись.
– Ты думаешь о том же? Он кивнул.
– Выходим через кухню, а потом по коридору и наверх по лестнице. Там по крыше переберемся в соседнее здание.
Коридор был слабо освещен. Мы стали быстро подниматься по старой расшатанной лестнице на крышу. Я посмотрел на дядю Рокко: он тяжело дышал.
– С тобой все в порядке?
– Я совсем не в форме, – задыхаясь произнес он. Потом сунул руку в карман пиджака и вынул два серебристых пистолета. Один из них он протянул мне.
– Ты знаешь, как с ним обращаться?
– Да.
Стояла темная ночь. Мы должны были осторожно двигаться по крыше, пробираясь между пристройками. К счастью, это были старые квартиры и между ними оставались узкие проходы. Мы попробовали открыть чердачные двери. Три оказались запертыми, а четвертая дверь поддалась.
Я шагнул на абсолютно темную лестницу. Ничего не было видно. Когда мы каким-то чудом оказались на пятом этаже, то поняли, что дом необитаем. Ни огонька не пробивалось из-под дверей, было слышно, как по полу шуршат лапками крысы или мыши. Мы спускались вниз по лестнице. Добравшись до третьего этажа, почувствовали соблазнительный запах еды.
– На первом этаже китайский ресторан, – сказал я.
– И мыши на лестницах, – проворчал он недовольно. – Поэтому я никогда и не питаюсь в китайских ресторанах.
– Я что-то не совсем понимаю. Здание закрыто, а ресторан все еще работает?
– Это нормально. Здесь примерно половина домов в таком состоянии. За деньги сделаешь все, что угодно.
Мы спустились на первый этаж, где на потолке слабо мигала лампочка. Мгновенно мы проскользнули через открытую дверь, ведущую на кухню, там работали несколько человек. Они нас не заметили. Через подъезд мы вышли на улицу.
– Не вылезай слишком далеко. Только посмотри, там мои мальчики или нет.
Я осторожно выглянул из-за угла. Перед рестораном «Палм и Маккарти» на углу Второй авеню и Сорок пятой улицы вплотную стояли несколько автомобилей и лимузинов.
– Я их не вижу.
– А мою машину видишь?
– Там несколько черных лимузинов. Но для меня они все одинаковые. Я не знаю, какой из них твой.
– Дай я посмотрю.
Он высунулся из-за моего плеча и тут же отпрянул назад.
– Моя машина там. Поставлена прямо на углу под уличным фонарем.
Он выругался.
– Сукины дети, хотят меня подставить. Неспроста поставили машину прямо под фонарем.
– Что будем делать?
– Проучим их, – сказал дядя. – У меня еще есть друзья в городе. Сейчас пойдем к китаёзам, и я позвоню кое-кому.
Следом за ним я вернулся в подъезд, и мы прошли прямо через кухню в китайский ресторанчик. Несколько китайцев, сидевших там, удивленно посмотрели на нас, но никто ничего не сказал. Мы сели к стойке бара, заказали виски и дядя пошел звонить. Я видел, что он сделал два звонка, потом вернулся в бар, выпил свой скотч и заказал еще.
– Теперь подождем. Когда все уладится, мне дадут знать.
Я восхищенно смотрел на него.
– Все так легко?
– Это просто деловые отношения.
– Но ведь тебя же собирались убить.
– Это одна из неприятных сторон деловых отношений. Мне уже приходилось сталкиваться с этим. Как видишь, я все еще жив.
Я допил свой стакан и заказал еще.
– А как же твои телохранители?
– Они потеряли работу.
– Ты их выгонишь?
– Я не буду с этим связываться. Пускай этим занимается их новый босс. Они перестали на меня работать в тот момент, когда вышли из ресторана. У меня о них больше душа не болит.
Я покачал головой.
– И все же я не понимаю.
Дядюшка улыбнулся, но глаза были невеселыми.
– А тебе и не надо понимать. Расскажи-ка мне лучше о твоем предложении.
– Это может подождать. У тебя сейчас своих забот по горло.
– Не болтай глупостей, – строго сказал дядя. – Я же сказал, что все будет сделано как надо. Давай-ка рассказывай о своих планах.
– Все очень просто. У меня уже сейчас есть договор с семью маленькими странами. Все они хотят иметь свои собственные авиалинии, но у них нет денег, чтобы их оплачивать. Это вопрос престижа. И я сдаю им напрокат самолеты, почти так же, как мой отец сдавал напрокат автомобили.
– Почему ты уверен, что сможешь получить самолеты?
– Я плачу наличными. Деньги есть деньги. Кроме того, я пригласил генерала Хейвена Картера на пост президента моей компании. Он обладает большим весом как командующий Военно-воздушными силами.
– Он, наверно, дорого тебе обошелся, – заметил дядя Рокко.
– Двести тысяч долларов в год. И это еще дешево. Если бы он запросил полмиллиона, я бы заплатил.
Вдруг у нас за спиной раздался глубокий бас.
– Мистер Ди Стефано.
Мы обернулись. Бас принадлежал черному гиганту под два метра ростом, косая сажень в плечах. На нем был синий костюм, какие обычно носят банкиры, белая рубашка и узкий черный галстук, темно-серая фетровая шляпа с мягкими полями была сдвинута на затылок, из-под нее выбивались черные блестящие волосы. Он улыбался, открывая крепкие белые зубы.
Дядя Рокко заулыбался.
– Джо! – воскликнул он.
Потом повернулся ко мне и представил нас.
– Сержант Джо Гамильтон, а это мой племянник Джед.
Рука сержанта напоминала бейсбольную перчатку, которой ловят мячи.
– Рад с вами познакомиться, сэр.
Он снова повернулся к дяде и заговорил о деле.
– Мы обнаружили ваших ребят.
– Где?
– Чуть дальше по улице, они сидели в машине между Сорок третьей и Сорок четвертой улицами. С ними в машине еще двое. Они поставили свою машину на другой стороне Второй авеню так, чтобы держать в поле зрения вашу машину.
– Черт побери, – сказал дядя и поглядел на полицейского, – ты их знаешь?
– Это не наши. Похоже, они работают по контракту. Я так решил, потому что никогда раньше не видел их.
Дядя Рокко кивнул, соглашаясь.
– Что ты с ними сделал?
– Ничего. Я не знал, что вы задумали. Я просто установил за ними наблюдение.
Дядя Рокко заговорил, обращаясь ко мне.
– Вот ведь всегда найдется жадная свинья. А ведь я предложил им честную сделку.
– Я кое-чему научился в школе бизнеса. Не существует такого понятия, как честная сделка. Всегда кто-то выигрывает, а кто-то считает, что он проиграл.
– Ты это о чем? Я пожал плечами.
– Кто-то считает, что ты их надуваешь.
– А ты как думаешь?
– Это твое дело. Я в этих делах ничего не понимаю. Все, что я знаю, это то, что кто-то собирается тебя убить.
– А что сделал бы ты? Наши глаза встретились.
– Ты мой дядя, я тебя люблю. И я не хочу, чтобы кто-нибудь когда-нибудь тебе навредил. Но эти дураки просто мальчики на побегушках. И если они тебя не достанут, то пришлют еще кого-нибудь по твою душу. Ты должен схватить змею за голову и поставить все на свои места.
– Это не так просто. Лило в тюрьме, а там я не могу поговорить с ним.
– Но кто-то ведь может, я уверен в этом.
– Ладно, а что мне делать с этими мерзавцами, просто отпустить их? – спросил он саркастически.
– В качестве первого шага можно их проучить, а потом нужно найти человека, который встретится с Лило.
Чернокожий полицейский повернулся к дяде Рокко.
– Я могу с ним переговорить. Я ему объясню, что жизнь – простая штука. Там, в тюрьме, на двоих белых приходится восемь черных, и если он будет плохо себя вести, то выйдет из тюрьмы вперед ногами.
Дядя Рокко на минуту задумался.
– Согласен. Так и сделаем.
– Хорошо. Мне кажется, что другие твои друзья одобрят то, что ты делаешь. Никто не хочет затевать еще одну войну.
Дядя улыбнулся.
– Фрэнк Костелло недавно умер, после Луки он был третейским судьей и ухитрялся сдерживать всех довольно долго.
– Может быть, они на тебя возложат эти обязанности, – усмехнулся я. – Capo di Tutti Capi. Emeritus I.
Дядя внимательно посмотрел на меня.
– Глупости, – сказал он, но по глазам было видно, что мое предложение ему понравилось.
– А вы можете добраться до Лило? – обратился я к полицейскому.
– Запросто. У меня есть туда доступ.
– Хорошо. Договорились, – заключил дядя. Сержант Джо Гамильтон кивнул и задал еще один вопрос:
– Что нам делать с этими четырьмя на улице? Дядя Рокко поднял стакан.
– Выбейте дурь из этих ублюдков и бросьте.
Мы посмотрели вслед полицейскому, потом дядя повернулся к бару и заказал нам еще по стакану виски.
– У тебя есть предложение ко мне, а у меня к тебе встречное предложение.
– Какое?
– Купи мой дом из коричневого камня на Шестидесятой улице. Это отличный дом и тебе очень подходит. Он достаточно просторен, будет место и для офиса и для квартиры. Если уж ты будешь респектабельным бизнесменом, тебе не пристало жить в Вест-Сайде.
– Это очень дорого. У меня еще не запущено дело.
– Считай, что все уже запущено. Приходи завтра утром ко мне. Приводи своего юрисконсульта и бухгалтера, а я приглашу своих. Я дам тебе деньги, которые ты просишь, а ты купишь мой дом.
Я впился в него взглядом.
– Ты думаешь, я могу себе это позволить?
– Триста тысяч, устраивает тебя эта цена? Через пятнадцать лет он будет стоить два миллиона.
Я взял его за руку. Он притянул меня к себе и крепко обнял.
– Я тебя люблю, – сказал он.
– И я тебя люблю, дядя Рокко, – сказал я и поцеловал его руку.
– Нет, – тихо проговорил он, – мы родня и должны целовать друг друга в щеку.
КНИГА ВТОРАЯ
ЛЮБОВЬ, УБИЙСТВО И ЗАКОН РИКО
Глава 1
Шум маленького двухмоторного четырехместного самолета проникал в кабину. Даниэль Пичтри, президент кинокорпорации «Милленниум», удобно устроился за приборной доской. Он бросил взгляд на указатель вектора, потом на индикатор спутниковой навигации.
– Мы будем на месте минут через двадцать, – удовлетворенно заметил он.
– Ты просто рехнулся, – грубо ответил Нил.
«Что за сучья порода», – подумал Даниэль. – Вечно жалуется. Ну ничего, зато реклама будет что надо. Он повернулся к двум шикарно одетым девушкам, рок-звездам MTV, которые сидели сзади.
– Ну, как вы там?
– Перепуганы до усрачки, дорогой, – ответила Тайм.
Голос ее при этом звучал совсем не так, как в видеоклипах, благодаря которым она стала «номером один» всех хит-парадов.
– Вообще, ты бы лучше смотрел вперед и на приборы, милый, а не оглядывался на нас, как водитель такси в Риме.
Даниэль улыбнулся.
– Мы сейчас летим на автопилоте, и мне нечего делать, пока не пойдем на посадку.
– Пора бы нам уже и сесть, – сказала Тайм.
Она открыла сумочку, достала флакончик с кокаином и протянула его своей подружке.
– Вот, Метани, вдохни пару раз. Это приведет тебя в чувство.
Метани согласно закивала, пару раз шмыгнув носом.
– Ты спасаешь мне жизнь, крошка.
Тайм тоже приложилась к флакончику, потом спрятала его обратно в сумочку.
– Это действительно помогает. Даниэль взглянул на нее.
– Смотри не накачайся. В аэропорту будут репортеры и фотографы, а они церемониться не станут.
– Пошли они все к чертовой бабушке, никто не заметит никакой разницы. Я нюхаю всю жизнь, меня в другом состоянии и не видели-то никогда!
Она наклонилась к нему.
– А ты уверен, что там будет Дональд Трамп?
– Если ты на него положила глаз, то забудь об этом. У него жена чешка. Но, может быть, он устроит вечеринку в своем отеле в Атлантик-Сити.
– Обойдусь и без него и без его отеля, – огрызнулась девушка. – Я хочу, чтобы он свел меня с Майком Тайсоном.
Даниэль внимательно посмотрел на нее.
– А с чего это ты взяла, что Тайсон захочет с тобой познакомиться?
– Я слышала, что во время тренировочных сборов он слушал только мои пластинки. Может быть, Тайсон и чемпион, но я считаю, что он всего лишь молокосос-переросток.
– Никогда не думал, что ты охотишься за мужчинами.
– О, не за мужчинами, – рассмеялась она, – за мальчишками. Они пробуждают во мне материнские чувства.
– Ну, ты и стерва, – хмыкнул Даниэль.
Вдруг у него над головой раздался резкий сигнал. Он нажал кнопку и потянулся за наушниками.
– Ребята, мы подлетаем. Помните, только спокойствие!
– Мы спокойны, – ответила Тайм с улыбкой, – немного бледные, но спокойные.
Она снова достала флакон с кокаином, ущипнула за соски Метани, потом себя.
– Теперь они будут торчать, детка. На черно-белых фотографиях выглядит потрясающе.
Брэдли Шепард с трудом втиснулся в кресло за маленьким письменным столом в спальне своей жены и приложил к уху телефонную трубку. Снизу доносилась мелодия, наигрываемая оркестром, поэтому он закрыл другое ухо рукой, чтобы музыка не мешала разговору.
– Банк заявил, что он не авансирует нас больше чем на двенадцать долларов за баррель нашей сырой нефти.
Чак Смит нервничал. Он был партнером Шепарда и должен был следить за всеми мелочами.
– Они еще хотят, чтобы мы внесли шесть миллионов долларов по процентам по нашему займу, потому что у них на хвосте висят ревизоры местного и федерального надзора.
– Этот чертов мир сходит с ума, – проговорил Брэдли. – Сегодняшняя цена на нефть – временное явление. Она обязательно возрастет. Эти чертовы арабы пытаются вытеснить нас с рынка.
Чак промолчал. Брэдли продолжил:
– Мы получаем какой-нибудь доход, когда продаем по пятнадцать долларов за баррель?
– Наша себестоимость составляет примерно одиннадцать долларов сорок центов, таким образом, нам остается три доллара и шесть центов. Сто тысяч баррелей в месяц приносят нам всего триста шестьдесят тысяч долларов.
– Мы можем отгружать в десять раз больше, – заметил Брэдли.
– Конечно, можем, – отозвался Чак. – Но у нас нет на нее покупателя. Тебя слишком долго не было в Оклахоме, поэтому ты не представляешь, что здесь происходит. Все крупные корабли сели на мель, более семидесяти банков свернули свою деятельность. Во всей округе нет ни цента, даже у шейлоков.
– Все этот дьявол аятолла, – выругался Брэдли. – Я же говорил Джимми Картеру, что он нас надует. Шах, по крайней мере, был на нашей стороне. Уж он бы сумел держать ОПЕК в узде.
– Было бы лучше, если бы ты вернулся, – настаивал Чак. – Ты единственный, кто сможет удержать наше предприятие на плаву. В Оклахоме ты все еще король.
– Мы будем на месте минут через двадцать, – удовлетворенно заметил он.
– Ты просто рехнулся, – грубо ответил Нил.
«Что за сучья порода», – подумал Даниэль. – Вечно жалуется. Ну ничего, зато реклама будет что надо. Он повернулся к двум шикарно одетым девушкам, рок-звездам MTV, которые сидели сзади.
– Ну, как вы там?
– Перепуганы до усрачки, дорогой, – ответила Тайм.
Голос ее при этом звучал совсем не так, как в видеоклипах, благодаря которым она стала «номером один» всех хит-парадов.
– Вообще, ты бы лучше смотрел вперед и на приборы, милый, а не оглядывался на нас, как водитель такси в Риме.
Даниэль улыбнулся.
– Мы сейчас летим на автопилоте, и мне нечего делать, пока не пойдем на посадку.
– Пора бы нам уже и сесть, – сказала Тайм.
Она открыла сумочку, достала флакончик с кокаином и протянула его своей подружке.
– Вот, Метани, вдохни пару раз. Это приведет тебя в чувство.
Метани согласно закивала, пару раз шмыгнув носом.
– Ты спасаешь мне жизнь, крошка.
Тайм тоже приложилась к флакончику, потом спрятала его обратно в сумочку.
– Это действительно помогает. Даниэль взглянул на нее.
– Смотри не накачайся. В аэропорту будут репортеры и фотографы, а они церемониться не станут.
– Пошли они все к чертовой бабушке, никто не заметит никакой разницы. Я нюхаю всю жизнь, меня в другом состоянии и не видели-то никогда!
Она наклонилась к нему.
– А ты уверен, что там будет Дональд Трамп?
– Если ты на него положила глаз, то забудь об этом. У него жена чешка. Но, может быть, он устроит вечеринку в своем отеле в Атлантик-Сити.
– Обойдусь и без него и без его отеля, – огрызнулась девушка. – Я хочу, чтобы он свел меня с Майком Тайсоном.
Даниэль внимательно посмотрел на нее.
– А с чего это ты взяла, что Тайсон захочет с тобой познакомиться?
– Я слышала, что во время тренировочных сборов он слушал только мои пластинки. Может быть, Тайсон и чемпион, но я считаю, что он всего лишь молокосос-переросток.
– Никогда не думал, что ты охотишься за мужчинами.
– О, не за мужчинами, – рассмеялась она, – за мальчишками. Они пробуждают во мне материнские чувства.
– Ну, ты и стерва, – хмыкнул Даниэль.
Вдруг у него над головой раздался резкий сигнал. Он нажал кнопку и потянулся за наушниками.
– Ребята, мы подлетаем. Помните, только спокойствие!
– Мы спокойны, – ответила Тайм с улыбкой, – немного бледные, но спокойные.
Она снова достала флакон с кокаином, ущипнула за соски Метани, потом себя.
– Теперь они будут торчать, детка. На черно-белых фотографиях выглядит потрясающе.
Брэдли Шепард с трудом втиснулся в кресло за маленьким письменным столом в спальне своей жены и приложил к уху телефонную трубку. Снизу доносилась мелодия, наигрываемая оркестром, поэтому он закрыл другое ухо рукой, чтобы музыка не мешала разговору.
– Банк заявил, что он не авансирует нас больше чем на двенадцать долларов за баррель нашей сырой нефти.
Чак Смит нервничал. Он был партнером Шепарда и должен был следить за всеми мелочами.
– Они еще хотят, чтобы мы внесли шесть миллионов долларов по процентам по нашему займу, потому что у них на хвосте висят ревизоры местного и федерального надзора.
– Этот чертов мир сходит с ума, – проговорил Брэдли. – Сегодняшняя цена на нефть – временное явление. Она обязательно возрастет. Эти чертовы арабы пытаются вытеснить нас с рынка.
Чак промолчал. Брэдли продолжил:
– Мы получаем какой-нибудь доход, когда продаем по пятнадцать долларов за баррель?
– Наша себестоимость составляет примерно одиннадцать долларов сорок центов, таким образом, нам остается три доллара и шесть центов. Сто тысяч баррелей в месяц приносят нам всего триста шестьдесят тысяч долларов.
– Мы можем отгружать в десять раз больше, – заметил Брэдли.
– Конечно, можем, – отозвался Чак. – Но у нас нет на нее покупателя. Тебя слишком долго не было в Оклахоме, поэтому ты не представляешь, что здесь происходит. Все крупные корабли сели на мель, более семидесяти банков свернули свою деятельность. Во всей округе нет ни цента, даже у шейлоков.
– Все этот дьявол аятолла, – выругался Брэдли. – Я же говорил Джимми Картеру, что он нас надует. Шах, по крайней мере, был на нашей стороне. Уж он бы сумел держать ОПЕК в узде.
– Было бы лучше, если бы ты вернулся, – настаивал Чак. – Ты единственный, кто сможет удержать наше предприятие на плаву. В Оклахоме ты все еще король.