Агаев Самид Сахибович. Седьмой совершенный

   Корчмарь перекосился, но возражать не стал.
   Ахмад Башир засел в корчме основательно. После запеченного в глиняном горшочке ягненка он потребовал еще вина.
   - Вина не бывает много, - пояснил он изумленному его аппетитом хозяину, - бывает мало еды. А у нас, слава богу, есть и то и другое. А я никуда не тороплюсь. У меня здесь недалеко свидание назначено, но человек не пришел. Хотя я не уверен, что это человек. У меня есть сильное подозрение, что меня за нос водит джин.
   - Джин? - в ужасе воскликнул корчмарь.
   - Джин, - подтвердил Ахмад Башир. - А что ты так испугался, джины тоже люди.
   - Господин, может, вы рассчитаетесь со мной? - робко попросил корчмарь.
   - Но я же еще не ухожу, - удивился Ахмад Башир.
   Из-за стола он поднялся вечером, когда наступили сумерки. Потребовал себе комнату и улегся в ней спать. Корчмарь, подсчитав стоимость съеденного постояльцем, пришел в ужас и велел слугам не спать всю ночь, чтобы постоялец, чего доброго, не улизнул.
   Джин появился ночью.
   Спящий мертвецким сном, Ахмад Башир открыл глаза в ответ на произнесенное вслух слово. Было полнолуние, и в комнате было достаточно светло, чтобы разглядеть белую фигуру, стоявшую у двери.
   - Сахиб аш-шурта, - повторил человек.
   Могильным холодом повеяло от этих слов на Ахмад Башира, мороз побежал по коже. О каких прошлых грехах пришел напомнить этот человек? Первой мыслью было прыгнуть в окно. Ахмад Башир лихорадочно пытался вспомнить, что находится под окном, но не мог, поэтому он оставил эту мысль.
   - Дом окружен? - на всякий случай спросил Ахмад Башир.
   - Нет, - сказал человек, - мне не нужна твоя жизнь, хотя в моих возможностях ты уже убедился.
   - О да, - сказал Ахмад Башир.
   Человек был в белом плаще, в белой чалме скрепленной крупным сверкающим камнем, лицо его было закрыто платком.
   - Встреча была назначена у триумфальной арки.
   - Я был там, никого не нашел.
   - Надо было подождать. Мы с ног сбились, разыскивая тебя.
   - Я просто поехал подкрепиться...
   - Ну хорошо, - оборвал его человек, - не будем терять времени в пустопорожней болтовне. Знаешь ли ты, сахиб аш-шурта, что встречи с тобой с нетерпением ждет фатимидский халиф.
   - О Аллах! - воскликнул Ахмад Башир. - Я так и знал, что все этим кончится, этот каторжник накаркал. Скажи, любезный, нельзя ли как-нибудь избежать этой встречи. Я за ценой не постою.
   - Можно, - легко согласился человек, - я берусь все устроить.
   - Какова будет цена? - спросил Ахмад Башир, он привык к деловым отношениям. - Ты - мне, я - тебе. Это нормально, более того - это правильно, каждая вещь, каждый поступок имеет свою цену. Чтобы потом не попрекать друг друга: "Я тебе то сделал, а ты, неблагодарный, вот как ответил!"
   - Мне нужен протокол, - сказал человек.
   - Какой протокол? - спросил Ахмад Башир.
   Побольше удивленных ноток в голосе, хотя сразу понял, о чем речь, но пусть сам скажет.
   - Подлинник. Ты допрашивал Убайдаллаха в Сиджильмасе.
   Отпираться или изображать неведение больше не имело смысла.
   - Может быть, ты думаешь, что я ношу его с собой? - спросил Ахмад Башир.
   Странно, что он сразу догадался, о чем речь. Давно уже не помнил о том допросе, как и многом другом, связанном с именем Убайдаллаха. Старался не думать, потому что все эти воспоминания заканчивались мыслями об Анаис.
   - Нет, не думаю. Наверное, где-то спрятан.
   - Что я получу взамен? - спросил Ахмад Башир.
   - Жизнь.
   - Жизнь, - горестно произнес Ахмад Башир, - кому нужна такая жизнь!
   - Жизнь нужна любая, - философски заметил незнакомец, - жизнь тем и хороша, что она разная.
   - Ты вернешь мне корабль и рабов? - с надеждой спросил Ахмад Башир.
   - Нет, - сказал незнакомец, - но я дам тебе столько денег, что ты купишь десять кораблей.
   - Ты мне делаешь предложение, от которого трудно отказаться, - заметил Ахмад Башир, - но я все же откажусь. У меня нет протокола, ни с собой, ни где-либо.
   - Что же ты торгуешься? - удивился незнакомец.
   - Привычка, - с сожалением сказал Ахмад Башир.
   Незнакомец открыл дверь, и в комнату вошли несколько человек. Ахмад Башир не успел ничего сказать. Его связали , подняли и подвесили на крюк, торчащий в стене.
   "Как барана", - подумал он, а вслух сказал:
   - Что, шкуру снимать будешь?
   Страшной силы удар в солнечное сплетение заставил его задохнуться.
   - Это хорошая мысль, - сказал незнакомец, - но сначала тебе отрежут яйца.
   - Так нечестно, - сказал Ахмад Башир, едва к нему вернулась способность говорить. - Я же не отрезал яйца Убайдаллаху.
   Ахмад Башир уже не был уверен, что поступил правильно, приехав сюда. Надо было дать деру сразу из крепости.
   - А жаль, - ответил незнакомец, - это было бы решением всех проблем.
   - Послушайте, пока вы не отрезали мне яйца, можно я пойду пописаю? попросил Ахмад Башир.
   - Где оригинал протокола?
   - Оригинал сразу увез один хлыщ из Багдада. Сейчас, наверное, он находится у аббасидского халифа.
   - Почему сразу не сказал?
   - Не успел.
   - Не врешь? - спросил незнакомец.
   - Не сойти мне с этого места, - поклялся Ахмад Башир.
   Раздался сдержанный смех. Присутствующие оценили шутку.
   - Развяжите его, - приказал незнакомец.
   Развязали.
   - Миллион динаров я заплачу тому, кто доставит мне протокол допроса Убайдаллаха.
   - Примерно столько у меня украла жена, - сказал Ахмад Башир, - я попробую. У меня есть связи в Багдаде. Не представляю, как это можно сделать...
   - Вот задаток, - незнакомец бросил Ахмад Баширу приятно звякнувший мешочек, - сто тысяч динаров. Вот исмаилитский знак, с ним ты можешь рассчитывать на помощь в трудную минуту. Когда ты вернешься в эту корчму, отдашь хозяину этот знак, и он скажет тебе, что надо сделать. Ты все запомнил? Если ты вздумаешь обмануть меня, тебя найдут, и убьют, где бы ты ни был.
   - Понял, - сказал Ахмад Башир.
   - Прощай, - незнакомец вышел из комнаты.
   Через некоторое время Ахмад Башир услышал стук копыт. Он подошел к окну и увидел стремительно удалявшуюся кавалькаду всадников. Ахмад Башир открыл окно и с наслаждением помочился. Закрывая окно, он посмотрел вниз и увидел согбенную фигуру хозяина, который стоял, закрыв голову руками...
   - Что ты смеешься? - сказал Ахмад Башир Имрану. - Он еще легко отделался, что было бы, если бы я выпрыгнул в окно! Я бы сломал бедняге шею.
   Утром я пересчитал деньги, в мешочке было ровно сто тысяч динаров. У человека всегда есть выбор - это мое твердое убеждение. Я мог бежать в Испанию, искать защиты у кордовского халифа, но конфискованные рабы, корабль, кто бы мне их вернул. Всю оставшуюся жизнь скрываться от кредиторов? Нет, это не по мне. Поэтому я оказался в Багдаде. В этой истории многое для меня осталось непонятным. Это странное освобождение, едва не сведшее меня с ума, ночной визит. Миллион золотых динаров за протокол допроса Убайдаллаха. Только он сам мог быть заинтересован в этом протоколе, но он уже халиф и может помочиться на всякого, кто будет размахивать этой бумажкой, . И откуда этот человек мог узнать про протокол. Четыре человека видели этот протокол, и единственный, кто мог рассказать о нем, давно умер в тюрьме.
   - А кто остальные трое? - спросил Имран.
   - Я, сам Убайдаллах и Абу-л-Хасан в доме, которого мы сейчас находимся.
   - Так вот почему мы здесь.
   - Ты думаешь правильно, - согласился Ахмад Башир.
   Имран сказал:
   - Я берусь объяснить все эти тайны, о которых ты мне сейчас рассказал.
   Ахмад Башир усмехнулся.
   - Мальчишка, ты берешься разгадать тайну, которая оказалась не по зубам мне - бывшему начальнику полиции.
   - Именно так, досточтимый сахиб аш-шурта.
   - Не называй меня так, - грустно сказал Ахмад Башир, - много воспоминаний неприятных.
   - Простите. Так объяснить?
   - Ну, попробуй.
   - Но у меня есть одно условие.
   - Какое еще условие? - удивился Ахмад Башир.
   - Ты меня ссудил деньгами на корабле.
   - Ну?
   - Я все тебе объясню, и мы будем в расчете.
   - Ну, приятель, - возмущенно сказал Ахмад Башир, - да ты совсем испортился.
   - Не люблю быть обязанным, - сказал Имран, улыбаясь. - Денег у меня мало, значит, я должен отработать.
   - Ну, хорошо, согласен.
   Они ударили по рукам, и Имран сказал:
   - Как Убайдаллах вышел на тебя, наверное, нет нужды объяснять, и так ясно.
   -Нет уж, ты отрабатывай, как следует.
   - Они настигли тебя в Карфагене, значит, шли по пятам. На невольничьем рынке они узнали, кто купил партию рабов, в которой находился я. В купчей, оставшейся у продавца, есть твое имя. В моей поимке был лично заинтересован Убайдаллах, значит, все подробности сразу сообщались ему. Когда выяснилось, что я исчез, об этом сразу доложили ему, и он тут же отдал приказ о твоем аресте.
   - Ну, это просто, - сказал Ахмад Башир, - ты лучше объясни, что произошло в крепости, кто этот таинственный незнакомец, предложивший мне сделку, почему тебя хотели арестовать, если до этого ты уже был у них в руках, почему такая непоследовательность?
   - Этому может быть только одно объяснение. Убайдаллах на радостях, что избавился от своего главного врага Абу Абдаллаха, сохранил мне жизнь, но потом пожалел об этом. Ночь перед казнью Абу Абдаллах провел в одной камере со мной. Халиф, видимо, сообразил, что перед смертью полководец вполне мог поделиться со мной какими-нибудь опасными для головы тайнами.
   - Поделился?
   - Да. Абу Абдаллах погиб из-за того, что пригрозил обнародовать протокол допроса Убайдаллаха в тюрьме Сиджильмасы.
   - Но откуда, - вскричал пораженный Ахмад Башир, - откуда взялся у него протокол?
   - Я принес ему, невольно. Ходжа Кахмас, отравленный исмаилитами, умер в тюрьме. Я сидел с ним в одной камере и бежал, переодевшись в его платье.
   - Неисповедимы пути Господни, - произнес Ахмад Башир, - но протокол?
   - Это была копия, она оказалась зашитой в полу халата богослова.
   - Вот оно что! А я то думаю, откуда взялась копия, значит, он записал ее по памяти, думал, пригодится, а мы теперь, расхлебываем последствия его дальновидности. Вот что бывает, когда привлекают к делу непрофессионалов. Профессионалы умеют хранить тайны.
   - Освободить тебя и проявить заинтересованность в протоколе мог только один человек. Некто, обладающий большими возможностями, если не сказать властью, и имеющий какие-то права на фатимидский престол.
   - Подожди-ка, - вспомнил Ахмад Башир, - в протоколе говорилось о каком-то племяннике.
   - Его зовут Мухаммад, - сказал Имран, - очень неприятный тип.
   - А зачем в таком случае ему понадобилось устраивать эти загадки с моим освобождением: мертвецы, записки, развалины.
   - Исмаилиты любят подобные вещи, это их обычная практика - побольше непонятного, тайна всегда вызывает страх. Если человека уверить в сверхъестественности происходящего, с ним можно делать все что угодно. Я долго был среди исмаилитов и насмотрелся на подобные вещи.
   - Ну что ж, похоже на правду. Значит, в расчете, - они ударили по рукам. - Но вчера я опять спас тебе жизнь, как за это расплатишься?
   Имран развел руками:
   - Отработаю.
   - Наконец-то мы подошли к делу.
   - Но я хочу сразу предупредить, - сказал Имран, - в этом доме я ничего воровать не стану.
   Ахмад Башир покачал головой.
   - Если бы протокол находился здесь, я бы его сам выкрал, но это вряд ли, это было бы слишком просто.
   - Сколько, вы говорите, составит моя доля?
   - Триста тысяч динаров.
   - Кажется, вы называли цифру пятьсот тысяч.
   - Это я погорячился, - сказал Ахмад Башир, и пояснил, - нам с тобой по триста, триста Абу-л-Хасану, если он согласится. Сто тысяч динаров аванса, что я получил, ушли на накладные расходы. Но триста тысяч тоже хорошие деньги, зря ты торгуешься.
   - Я не торгуюсь, - сказал Имран, - я просто так спросил, для меня что триста, что пятьсот - все едино. Я таких денег не то что в руках, а даже вблизи не видел.
   - Так ты согласен? - спросил Ахмад Башир.
   - Согласен, - ответил Имран.
   Ударили по рукам.
   - А что я должен сделать? - спросил Имран.
   - Понятия не имею, - ответил Ахмад Башир.
   Вошел Хамза и сказал:
   - Хозяин просит вас к ужину.
   Часть шестая
   Седьмой совершенный
   - Вазир, вы слышали, что произошло с Абу-Мансуром? - спросил Абу-л-Хасан.
   Они стояли в открытом зале в числе других придворных, ожидавших начала аудиенции у халифа.
   - Собачий холод, - ответил Али ибн Иса, - как он любит держать людей на улице. Кто это собачий сын Абу Мансур?
   - Это человек ал-Фурата. Фурат послал получить деньги с откупщика налогов Ибн ал-Хаджжаджа, потому что тот задолжал казне один миллион дирхемов. Абу Мансур арестовал откупщика. Стал бранить и поносить его, в то время как тот льстил ему и всячески угождал. Тогда Абу Мансур приказал сорвать с него одежду и бить, истязаемый же только приговаривал: "Да охранит Аллах". Потом Абу Мансур приказал установить большой столб, прикрепить наверху вал с веревкой за которую привязали руку Ибн ал-Хаджжаджа. Затем его подтянули вверх, а Абу Мансур не переставал кричать: "Деньги, деньги". Подвешенный умолял отпустить его, чтобы он мог переговорить с чиновниками о том, что с него требуют. Но Абу Мансур ничего и слышать не хотел, сидел под столбом и выказывал злость без нужды, чтобы могли доложить вазиру о его поведении. Когда же он притомился от препирательств, то приказал державшим веревку: "Бросьте этого ублюдка". Те отпустили веревку, а Ибн ал-Хаджжадж мужчина - тучный, - он свалился Абу Мансуру на загривок и сломал ему шею. При этом они оба лишились чувств. Абу Мансура унесли на носилках в его дом, но по дороге он умер. Ибн ал Хаджжаджа отвели обратно в тюрьму, но от гибели он спасся. После того как его жена уплатила сто тысяч динаров, его выпустили, и выплату остатка отсрочили.
   Али ибн Иса посмотрел в сторону, где стоял ал-Фурат. Тот, заметив его взгляд, поклонился, но Али ибн Иса отвернулся, не ответив на приветствие.
   - Все, что он делает, происходит именно так, - желчно сказал вазир. Он должен разрушить одно, чтобы получить другое. В сущности, он просто фокусник, - хоп и из его рта появляется голубиное яйцо, но возьмешь в руки это мыльный пузырь.
   Абу-л-Хасан хотел предупредить вазира, что к ним направляется ал-Фурат, но замялся, не желая перебивать. Подошедший Фурат, услышал последнюю фразу. Дотронувшись до рукава Али ибн Иса, он сказал:
   - Вазир, разве ты не знаешь, что править государством, - это, в сущности искусство фокусника. Если хорошо проделывать фокусы, то они становятся политикой.
   Али ибн Иса неодобрительно посмотрел на ал-Фурата и произнес:
   - Гм.
   - Как здоровье, вазир? - продолжал ал-Фурат.
   - Ничего, слава Богу, - гордо сказал Али ибн Иса, хотя на самом деле он ощущал озноб и сухость во рту, к тому же его мучила изжога.
   - А я разваливаюсь на части, - смеясь, сказал ал-Фурат, - утром еле встал. Поясница болит, в башке стреляет, после вчерашнего, да еще черт дернул ночью взять на ложе молоденькую негритянку. Ох, она меня измочалила, еле живой, да еще погода плохая. Вот я и подумал, если я так себя чувствую, то, каково Али ибн Иса, в его то возрасте.
   - Не беспокойся, - сказал Али-ибн Иса, - я еще простужусь на твоих похоронах.
   В зале появился Наср ал-Кушури и объявил о начале аудиенции. Два хаджиба отворили двери, и люди в установленном порядке стали входить в зал. Прежде, чем последовать за вазирами, Абу-л-Хасан оглянулся. Ахмад Башир и Имран в кафтанах, шароварах и чалмах черного цвета, цвета аббасидского двора, остались в толпе придворных, состоящих в свитах высоких должностных лиц и не принимавших непосредственного участия в церемонии. Абу-л-Хасан кивнул им и скрылся в дверях.
   - Ты запомнил его? - спросил Ахмад Башир.
   - Запомнил, - ответил Имран.
   - Прекрати глазеть по сторонам, - одернул его Ахмад Башир.
   - Никак не могу поверить, что в десяти шагах отсюда находится живой халиф. А если я не могу в это поверить, то кто мне поверит, что я был здесь, - со вздохом сказал Имран. - Неужели нам нельзя войти в зал и посмотреть на халифа?
   - Потише ты, деревенщина, - предостерег его Ахмад Башир, - здесь повсюду уши.
   На "деревенщину" Имран не обиделся.
   - Я, между прочим, - сказал он, - много раз бывал во дворце, в Кайруане.
   - Почему он все-таки отказался от денег, - задумчиво произнес Ахмад Башир, - что у него на уме?
   - Очень порядочный человек, - ответил Имран.
   - Мне тоже так хочется думать, но если бы он согласился взять деньги, было бы спокойней.
   - Можно подумать, что вы ему предлагали деньги, а он отказался.
   - А что же я, по-твоему, предлагал? Овец? - рассердился Ахмад Башир.
   - Я имею в виду, - пояснил Имран, - что денег в наличие у вас нет и получить их будет очень сложно. Как бы при этом головы не потерять.
   - Да, это верно, - нехотя согласился Ахмад Башир.
   - А ты заметил того, жирного ублюдка, прибывшего с огромной свитой. Это Назук, сахиб аш-шурта Багдада. Если бы моя жена не выкрала у меня деньги, я сейчас был бы на его месте.
   - Вам, кажется, предлагали должность начальника ма'уны?
   - Да какая разница, запомни, парень, - жены это самое большое зло на свете.
   - Долго ли продлится аудиенция? - спросил Имран.
   - Откуда я знаю, - ответил Ахмад Башир.
   - Говорят, где-то здесь есть дом, во дворе которого, посреди пруда растет дерево с золотыми и серебряными ветками, с разноцветными листьями, и на ветках сидят игрушечные птицы и щебечут на разные лады. Может, сходим посмотрим.
   - Сходим, - язвительно сказал Ахмад Башир, - там как раз тебя ждут, выглядывают из дверей и всех проходящих спрашивают, где там Имран, сын Юсуфа? Стой спокойно и смотри по сторонам. Мы не за этим сюда пришли.
   - Как я выгляжу? - спросил ал- Муктадир, разглядывая себя в зеркале.
   - Великолепно, - ответил Мунис.
   - Ты говоришь правду или врешь?
   - Ну, может быть, самую малость привираю. А как без лести, без лести нельзя, лесть входит в наши обязанности.
   - В чьи обязанности?
   - В обязанности евнухов, мой повелитель.
   - А-а, - протянул ал-Муктадир.
   - Тебе пора, мой повелитель, - сказал Мунис.
   Он стоял в белом платье, перепоясанный красным поясом, возвышаясь над низкорослым халифом.
   - Жаль, что тебе со мной нельзя на прием, - сказал ал-Муктадир, - когда ты рядом, я чувствую себя уверенней.
   - Я всегда буду рядом, повелитель, - уверил Мунис.
   - Странно, почему мне в голову не пришла эта мысль - назначить тебя военачальником. Я все больше склоняюсь к тому, что Али ибн Иса прав, у тебя несомненные склонности к военному делу. Но сейчас я не могу этого сделать. Мать словно взбесилась, узнав, что я готов последовать совету Али ибн Иса.
   - Не следует так зависеть от Госпожи, - сказал Мунис, - ты уже давно не ребенок.
   - Ты прав, мой дорогой Мунис, но ее поддерживает ал-Фурат, а с ними обоими мне тяжело спорить. Они говорят, что эта должность требует человека умудренного опытом, которого у тебя нет.
   - Я не скажу о Госпоже, но ал-Фурат торгует назначениями налево и направо.
   - Ах, Мунис, все это пустые разговоры, - надоедливо отмахнулся халиф.
   - Он распоряжается твоей казной, как своей собственной, - заметил Мунис.
   - Я сам одолжил ему деньги для покрытия дефицита бюджета. По мере поступления налогов он мне все вернет.
   - А ты уверен, что эти деньги идут на государственные нужды.
   - Если я получу доказательство его нечистоплотности, я изменю свое отношение к нему, - холодно сказал ал-Муктадир.
   Мунис поклонился и оставался в таком положении до тех пор, пока халиф не вышел из комнаты.
   На приеме между двумя вазирами завязался яростный спор. Ал-Фурат сказал, что взятые из личной казны халифа деньги, не покрыли дефицит бюджета. Жалование войскам полностью не выплачено и во избежание недовольства, а возможно и беспорядков, Ал-Фурат предложил услуги одного еврея-финансиста, готового выплатить один миллион динаров сейчас с тем, чтобы ему дали на откуп налоги с Вавилонии сроком на один год.
   Услышав об этом, Али ибн Иса затрясся от негодования. Он назвал подобное предложение низостью со стороны ал-Фурата и предложил увеличить арендную плату для всех земель и учреждений и сократить количество чиновников.
   Абу-л-Хасан, наблюдая за перебранкой, подсчитывал в уме примерную стоимость налоговых сборов с Вавилонии за год. Получалось примерно три миллиона динаров. "Недурно, - подумал он, - видимо половина пойдет ал-Фурату. И еврею хорошо, пятьдесят процентов годовых."
   Абу-л-Хасан посмотрел на ал-Фурата. От былой приязни не осталось и следа. "Сколько же надо тебе украсть, чтобы успокоиться?", - подумал Абу-л-Хасан.
   ...На предложение Ахмад Башира он согласился сразу, не заставив себя уговаривать, чем вверг Ахмад Башира, приготовившего долгую и проникновенную речь, в легкое замешательство.
   Абу-л-Хасан задал только один вопрос:
   - Почему вы вместе? - сказал он, указывая на Имрана.
   - Мы встретились в Багдаде, - ответил Ахмад Башир, - случайность.
   - Абу-л-Хасан внимательно посмотрел на них, но возражать не стал, оставив это утверждение на совести Ахмад Башира. От денег он отказался наотрез.
   - Мне так будет спокойнее, - объяснил он. - Я все-таки на государственной службе и соглашаюсь на это потому, что этот протокол никому не понадобился, хотя я гонялся за ним три года. И было мне очень обидно, что его никто даже не открыл. Кроме того, я в долгу перед вами и буду рад сослужить вам службу.
   Ахмад Башир вспомнил, как Имран в тюрьме Сиджильмасы тоже отказался от денежного вознаграждения. "Какие честные люди меня окружают", - разозлился он, и спросил:
   - Где может быть сейчас эта бумага?
   - В бамбуковом ящике, - ответил Абу-л-Хасан. Увидев недоуменный взгляд Ахмад Башира, пояснил: - У моего начальника был бамбуковый ящик, где он хранил самые важные документы, я думаю, что протокол он положил именно в этот ящик.
   Ахмад Башир открыл, было, рот, но Абу-л-Хасан, не дожидаясь нового вопроса, сказал:
   - Мой начальник погиб во время дворцового переворота 296 года. С тех пор о ящике я ничего не слышал.
   - Кто наследовал должность вашего начальника? - спросил молчавший до того Имран.
   Абу-л-Хасан с интересом посмотрел на Имрана и сказал, обращаясь к Ахмад Баширу:
   - Это тот парень, которого мы выпустили из тюрьмы?
   - Он самый, раис, - с улыбкой сказал довольный Ахмад Башир.
   - Мне нравится ход его мыслей, - одобрительно сказал Абу-л-Хасан. -Вазиром стал ал-Фурат, но мою службу, к счастью, передали под начало другого вазира, Али ибн Иса, как более опытного. Иначе бы меня не было на этом посту.
   - Что он за человек? - спросил Ахмад Башир.
   -Ал-Фурат умен, и богат, имеет влияние на халифа. Хорошо разбирается во всем, что приносит ему личную выгоду, а в делах государственных он полный невежда и его деятельность на этом посту приносит стране один вред.
   - Как же он, обладая такими качествами, вершит дела? - удивился Ахмад Башир.
   - Клянусь Богом, если бы на его место заступила выжившая из ума старуха или глупый ребенок, дела все равно бы шли своим чередом. Он гарантирован от вопроса: "Почему ты поступил так, а не этак". Подобные вопросы существуют для царских слуг лишь в самых исключительных случаях. В каждом деле, за которое он берется, он выносит неправильное решение, и только сопутствующее ему счастье поправляет впоследствии дело. И в результате создается впечатление, будто он действительно поступал сообразно откровению свыше. К тому же он интриган и умеет опорочить любого, кто стоит у него на пути, прежде, чем тот успеет что-либо сказать.
   - Надо пощупать этого ал-Фурата, - сказал Ахмад Башир.
   В сопровождении Хамзы вошла Анна, держа в руках огромный поднос с закусками и вином. Переставила все на скатерть и, поклонившись, ушла. Все, за исключением Хамзы, проводили ее глазами.
   - Хорошенькая рабыня, - сказал Ахмад Башир, - продайте, раис, или подарите. Помните, я вам подарил рабыню, а вы отказались.
   - Она не рабыня - свободная, - недовольно сказал Абу-л-Хасан. Ахмад Башира извиняло только то, что он принял Анну за рабыню.
   Ужин прошел в молчании. Когда наши герои отправились в гостиницу, Ахмад Башир сказал Имрану:
   - Кажется, раис неравнодушен к этой девке, - и, услышав невнятную отговорку, добавил, - ты, по-моему, тоже на нее глаз положил.
   Имран что-то пробурчал в ответ.
   Ахмад Башир вздохнул и сказал задумчиво:
   - Уж больно легко он согласился, не чувствуешь подвоха?
   - Видно, что-то в этом деле ему на руку, - ответил Имран.
   Абу-л-Хасан после ухода гостей позвал Анну и предложил сесть.
   - Тебе понравился этот парень? - без обиняков спросил он.
   Анна покраснела.
   -Да, господин, - призналась она, - он забавный. Кроме того, он спас меня и моего отца от айаров.
   - А я спас от айаров его самого, - яростно сказал Абу-л-Хасан, еще немного и он ударил бы Анну.
   - Да, я знаю, - глядя прямо в глаза Абу-л-Хасану, ответила Анна, - но вы можете не беспокоиться за мою честь. Вы - мой господин, я ничего не позволю себе без вашего ведома.
   - Ты - свободный человек, - успокаиваясь, сказал Абу-л-Хасан...
   Из задумчивости его вывел голос ал-Фурата.
   - Какая аренда, какое сокращение, - сказал он, - предложение уважаемого вазира очень дельное. Но арендная плата уже собрана за год вперед и сокращение чиновников не даст немедленных поступлений в казну. Деньги нужны сейчас, где прикажете их взять?
   - Из личной казны халифа, - не колеблясь, ответил Али ибн Иса.
   Ал-Муктадир сморщился, словно от зубной боли. Этот старый грубиян давно раздражал его.
   - Мы принимаем предложение ал-Фурата, - твердо сказал халиф, - пусть примут деньги у этого еврея, а мы дадим ему необходимые гарантии.
   Халиф сделал знак главному хаджибу. Наср ал-Кушури кивнул, выступил на середину зала и громогласно произнес: