Агаев Самид Сахибович. Седьмой совершенный

   - Ты это искал, приятель? - спросил Ахмад Башир, поднося к его носу протокол.
   Меджкем все понял и обмяк.
   - Врежь ему, Имран, - предложил Ахмад Башир. - Нет? Ну, тогда я сам. Ты не представляешь, чего мне стоило усидеть на месте, когда они тебя бичевали.
   Ахмад Башир поднялся, взял кнут и несколько раз вытянул Меджкема по спине. Теперь завопил Меджкем, эта перемена участи была настолько смешна, что Имран не удержался и захохотал.
   Ахмад Башир ткнул пленника кнутовищем в ребра и показал протокол:
   - Я тебя спросил, ты это ищешь?
   - Да, это.
   - А деньги при тебе?
   - Нет.
   - Скажи, где деньги и я отпущу тебя. Не веришь? Клянусь его здоровьем, - сказал Ахмад Башир, указывая на Имрана.
   - У меня нет денег, - повторил Меджкем.
   - Как нет? Мы же договорились. Я вам протокол, а вы мне деньги. Что же за подлый народ исмаилиты! Где этот, в белом, хозяин твой. Отвечай, ослиная голова. Он мне обещал миллион динаров. Я свое условие выполнил, давай деньги.
   Дверь отворилась, и в проеме возник корчмарь. Он замер на месте, как вкопанный, лихорадочно соображая, что здесь произошло и чем ему это может грозить.
   - Иди сюда, суслик, - сказал Ахмад Башир. Дрожа от страха, хозяин приблизился. -Узнаешь меня? - грозно спросил Ахмад Башир.
   - Не убивайте меня, господин, - взмолился корчмарь. - Я человек маленький, что власть прикажет, то и делаю.
   - Что тебе было приказано?
   - Было приказано послать слугу в Кайруан, когда вы появитесь. Но потом приехали эти люди и сказали, что будут ждать вас здесь.
   - Ладно, приберите здесь. Есть у тебя мази какие-нибудь от ран?
   - Есть, господин.
   - Давай, позови кого-нибудь, пусть займутся моим другом.
   - Слушаюсь господин.
   - Поесть принеси и вина.
   - Вина нет, - быстро сказал трактирщик.
   - Как это вина нет? - недоуменно спросил Ахмад Башир. - В том кувшине много осталось, я ведь не все допил, я помню.
   - Эти господа допили, - бодая головой, сказал хозяин.
   - А вот этого я тебе не прощу, - предупредил Меджкема Ахмад Башир. Тогда и еды не надо.
   - Где деньги? - спросил Ахмад Башир у Меджкема.
   - Какие деньги? Я не знаю ни про какие деньги. Кроме того, я хочу предупредить вас, что вы затеяли опасную игру.
   - Где твой хозяин? - спросил Ахмад Башир.
   - В Раккаде.
   - В Раккаде, а деньги где?
   - Подожди, - остановил Ахмад Башир Имрана, порывавшегося, что-то сказать. Он подошел к одному из лежащих на полу связанных купцов, наклонился к нему и спросил:
   - У вас с ним один хозяин?
   Купец закивал.
   - Как его зовут?
   - Повелитель правоверных.
   Ахмад Башир вернулся к Меджкему. Тот сказал:
   - Заговор Мухаммада раскрыт. Нас послал Убайдалах арестовать тебя.
   Ахмад Башир повернулся к Имрану.
   - Ты имел дело с племянником, - пояснил Имран, - а это люди самого халифа.
   - Это я понял, - яростно сказал Ахмад Башир, - я не понял, что мне делать с этим, - он показал на протокол.
   - Это очень сложный вопрос, - ответил Имран.
   - Выходит, все напрасно?
   Имран тяжело вздохнул. Вошел мальчик, неся ворох чистых тряпок и банку мази.
   - Уходить надо, - грустно сказал Ахмад Башир. - Товар есть, покупателя нет, что нам здесь делать? Здесь даже выпить нечего - пропащее место. Что с этим делать будем?
   - Всех надо связать, включая хозяина. Мальчишку возьмем с собой. Потом отпустим, он вернется и освободит их.
   Ахмад Башир подошел к очагу и бросил протокол на угли. Свиток вздрогнул, съежился, пополз, как живой и, наконец, вспыхнул пламенем.
   - Пусть с ним сгорят все наши несчастья, - сказал Ахмад Башир.
   Ехали всю ночь без остановки. Рассвет застал их на берегу Средиземного моря.
   - Где мы находимся? - спросил Имран.
   - Недалеко от Туниса, - ответил Ахмад Башир, внимательно разглядывая товарища.
   - Почему ты так смотришь?
   - Удивляюсь я тебе. Всю ночь в седле, как ты выдержал эту скачку? На тебе ведь живого места нет.
   - Я не чувствую боли, - сказал Имран.
   Это было правдой, боли он почему-то не чувствовал.
   - Тебя надо перевязать, снимай одежду.
   Имран снял кафтан и нательную рубаху. Ахмад Башир осторожно снял с него бинты и пораженный уставился на тело Имрана. На нем не было ни единого шрама.
   - Ну? - нетерпеливо спросил Имран.
   Не веря своим глазам, Ахмад Башир дотронулся до спины, ровной и гладкой на ощупь.
   - Не может быть! - изумленно сказал он.
   - Ну, что там?
   - Вчера здесь не живого места. И следа не осталось. Как это может быть?
   - Зажило значит, - равнодушно сказал Имран и оделся.
   Ахмад Башир покачал головой.
   - Что ты собираешься делать? - спросил Имран.
   - Подамся в Сицилию, найду компаньона. Попробую открыть у него кредит. Хочешь, поедем со мной.
   - Не поеду, - сказал Имран.
   - А- а, - понимающе протянул Ахмад Башир,- в Багдад вернешься, к той девице?
   - Это вряд ли.
   - А что, из иудеек хорошие жены получаются, нарожаешь с ней новых детей.
   - Это вряд ли, - повторил Имран, - женат я.
   - Подумаешь, одна жена для мусульманина - это даже как-то неприлично.
   - В нашей деревне только у старосты было две жены, а у всех по одной. Их же кормить надо. Да и денег у меня нет, и дома нет. Что я могу дать этой девице, кроме забот?
   - Ну, как знаешь. А насчет денег не беспокойся, - Ахмад Башир полез в куртку и достал денежный мешок с печатью халифа ал-Муктадира, - я в казне два мешка взял, чуть не утонул из-за них. Один отдал Абу-л-Хасану, это второй. Половина твоя.
   - Не надо, - отказался Имран, - тебе они нужнее, у тебя долги перед компаньоном. Только, знаешь, купи мне другую одежду, я буду опять тебе должен.
   Ахмад Башир засмеялся.
   - Одежды на тебя не напасешься, - сказал он. - Кстати говоря, одежду и мне надо сменить. И от лошади надо избавиться. Я думаю, что нас уже ищут.
   В ближайшем порту они продали лошадей. Ахмад Башир договорился с капитаном торгового судна, готовящегося отплыть на Сицилию. Перед тем как подняться на борт корабля, Ахмад Башир сказал Имрану:
   - Тебе, парень, надо затеряться. Жаль, что не плывешь со мной. Постарайся не попасть в лапы людям Убайдаллаха. Видишь, что жизнь вытворяет - ведь он был в моих руках. Мог раздавить его, как гадину. Возьми, вот, на память мой исмаилитский знак, пригодится. Хорошо бы выпить напоследок, да жаль, времени нет. Прощай, может, еще встретимся.
   Они обнялись. Ахмад Башир стал подниматься по трапу.
   - Cахиб аш-шурта - окликнул его Имран.
   Удивленный Ахмад Башир обернулся.
   Имран пристально смотрел на него, и на губах его играла странная улыбка
   - Скажите мне еще, что нибудь на прощание -попросил он.
   Помедлив, Ахмад Башир произнес:
   -Твое участие в операции, в Сиджильмасе не играло никакой роли. Исмаилитский проповедник был засвечен еще до того, как ты вышел из тюрьмы, Убайдаллаха - выдал наш агент во дворце правителя. Так что не казни больше себя за предательство.
   - Зачем же тебе понадобился я? - спросил Имран.
   Ахмад Башир развел руками:
   - Человек в своей жизни делает много лишних движений.
   - Благодарю тебя, - сказал Имран, и ушел, не дожидаясь отплытия корабля.
   В тот же день он присоединился к каравану паломников, направлявшихся в Мекку.
   Месяц спустя, располагаясь на ночлег у костра, Имран спросил у караванщика:
   - Скажи-ка, приятель, что это за пальмы виднеются там вдали?
   - Это Хайбар, оазис, - сказал караван-баши.
   - Так вот из-за чего Алиды утратили свое единство, - задумчиво произнес Имран. Слова были сказаны негромко, но услышали их все. Видимо, настолько они были уместны в этих краях, а находился караван в двух днях пути от Мекки, что два десятка людей разом замолчали.
   После долгой паузы старик, сидевший напротив Имрана, сказал:
   - Э-э, сынок, такова сила денег. Из-за них можно утратить не только единство, но и разум.
   - Да благословит Аллах род аббасидов, - поспешно заявил караванщик.
   Опустившиеся сумерки скрыли лица людей, избавив их от необходимости проявлять лояльность к правящей династии.
   - Кажется, в Тунисе ты славил Фатимидов, - усмехнулся Имран, - а если попадешь в Кордову, будешь славить Омейядов.
   - Все очень просто, - резонно ответил караванщик, - на чьей земле я нахожусь, тех и славлю.
   - Три династии правят мусульманами, - горько сказал старик,- а разницы между ними никакой. Везде одно и тоже, с минбаров кричат о справедливости, а с простого народа готовы последнюю шкуру содрать. Как мы радовались, когда скинули Аглабидов! Думали - вот он пришел истинный имам времени, последний продолжатель дела пророка Мухаммада. Да где там, не прошло и года, а нас сдавили налогами так, что дышать нечем.
   - Многие выдают себя за людей из "дома пророка" - заметил Имран, когда приходят к власти, по деяниям их распознаешь, какие цели они преследовали. Если бы люди не верили лжепророкам, много пользы было бы им.
   - А кто истинный имам? - спросил старик.
   - Истинный имам - это седьмой имам, - ответил Имран. - Седьмой совершенный, наследник шестого Имама Джафара ас-Садика.
   - Да, - отозвался старик, - дурят нашего брата. Что поделаешь, народ доверчив.
   - В том-то и дело, - продолжал Имран, - народ легко верит смутьянам и авантюристам. А истинный имам, возможно, сидит среди вас, но заяви он об этом, его поднимут на смех, а может и камнями закидают, как смеялись над посланником, когда он объявил о своем предназначении. И если бы не Али, который в ответ на слова пророка: "Кто присягнет мне душой своей", не протянул ему руку, и не присягнул своей душой, то другие не признали бы его. Вера Али спасла пророка и позволила ему исполнить свое предназначение.
   После этих слов вокруг костра наступила та особенная, полная ожидания и тревоги тишина, которая бывает перед неизъяснимым и повергающим в суеверное состояние явлением природы. Кроме треска сучьев в костре и позвякивания колокольчиков стреноженных верблюдов и лошадей, не доносилось ни звука. Все люди, сидевшие вокруг костра и прислушивавшиеся к разговору, теперь напряженно ждали новых слов Имрана.
   А Имран в это время вновь заглядывал в бездну, когда-то показанную ему Джафаром ас-Садиком и отчаянно пытался сохранить благоразумие, думая о своей семье, к которой мог еще вернуться, и об Анне, оставшейся в Багдаде, которая, возможно, могла бы ответить на его любовь. Но караванщик, лицо должностное, а значит, несущее ответственность за политическую благонадежность вверенной ему экспедиции, строго спросил:
   - Эй, послушай, малый, а кто ты, собственно говоря, такой, чтобы вести подобные разговоры?
   Имран протянул руку к костру, сжал и разжал кулак, и от этого движения вдруг взвилось пламя над костром, исторгнув из людей крик сладостного ужаса.
   - Я махди, - сказал Имран.
   Старик, не сводивший с собеседника глаз, поднял руки к небу и произнес:
   - Хвала Аллаху всевышнему, наконец-то мы дождались!
   - Кто ты? - изумленно переспросил караванщик.
   - Седьмой Совершенный, - поднимаясь с колен, сказал Имран.
   Книга Третья.
   Часть Седьмая. Бродячий Монах.
   "Будь ты проклята, Фарида. Будь ты проклята "- Женщина стояла лицом к стене, она смотрела прямо перед собой, ничего не видя из-за слез, вдруг хлынувших из глаз. Прошло несколько месяцев с тех пор, как ушел из дома Имран, и только сейчас она заплакала, а все это время, ощущала тупое оцепенение и страх, от того что придут новые люди, как предрекал Имран и убьют их. Но время шло, никто не появлялся. Страх растаял, а горечь и обида поселились в ее сердце. В первый раз, когда Имран был арестован и приговорен к смертной казни, Фарида пролила немало слез, но восприняла это покорно, как волю Аллаха, но сейчас муж сам, по собственной воле ушел от нее и с этим его поступком, она не могла смириться.
   Поскольку новые убийцы не появились, то она перестала верить в существующую опасность.
   - Я тебе точно говорю, он на ком-то женился, - час назад сказала ей соседка,.
   - Куда же он уехал? - недоверчиво спросила Фарида.
   - Вот к ней и уехал.
   - Но он же мог ее сюда привести, - недоуменно сказала Фарида.
   - Ну, как ты не понимаешь? - кипятилась соседка, - у него денег нет. Всех вас ему не прокормить, вот он и ушел к ней,
   Фарида не могла рассказать ей о мертвецах, зарытых на склоне горы и тем самым снять напраслину со своего мужа. Но потом она вдруг поняла, что одно не исключает другого, и потеряла покой.
   Фарида стояла у стены, которая олицетворяла собой безысходность, будучи непрозрачной, она отражала ее горе, и от этого женщине становилось еще хуже. Она отошла от стены и стала смотреть в окно. Горные вершины несколько успокоили ее. Фарида простояла так несколько часов, затем, накинув на голову платок, пошла к старосте (ибо это был единственный человек в деревне, у которого водились деньги). Она застала его во дворе, отдающим распоряжения работнику. Увидев Фариду, он с любопытством воззрился на нее. Старостой был пятидесятилетний мужчина по имени Марван.
   - У меня к тебе просьба, - сказала Фарида, - не мог бы ты ссудить мне немного денег.
   Довольная улыбка появилась на лице Марвана.
   - Иди, - сказал он работнику, - иди работай.
   - На что тебе деньги, женщина? - спросил староста, когда они остались одни.
   - На дорогу.
   - Ты уезжаешь? Куда?
   - Мне нужно поехать за мужем.
   - Да, я слышал, что он уехал, но зачем же тебе за ним ехать?
   Фарида не ответила.
   - Он конченый человек, - сказал Марван, - зачем он тебе нужен?
   Фарида молчала.
   И ты ему не нужна, - продолжал староста, - сиди на месте, у тебя дети, о них надо заботиться.
   Нам не на что жить, - сказала Фарида.
   Хочешь, я помогу вам, но с одним условием.
   Фарида недоуменно посмотрела на старосту.
   - С каким условием?
   - Если ты будешь ко мне благосклонна.
   - Что это значит? - спросила Фарида.
   - Сколько тебе лет?
   - Двадцать один год.
   - Ты еще молодая женщина.
   Фарида повернулась и пошла со двора.
   - Подумай хорошенько, - сказал ей вслед староста.
   Несколько дней спустя, Фарида, поцеловав спящих детей, покинула деревню. Она не стала их будить.Детскому сознанию всегда легче принять разлуку с родителем, как данность, которую они не могут изменить. ( Нет, это не Фарида,- это уже автор умничает).
   Соседка, провожая ее, сказала:
   - Иди с легким сердцем. Проснутся, скажу, что за отцом поехала. Это их утешит. Потом начнут играть и забудутся. Иди. Аллах не оставит тебя в своей милости.
   Когда взошло солнце, Фарида была уже далеко от деревни. Дорога сбегала с горы, выписывая причудливые кривые. Женщина добросовестно повторила все ее изгибы и к полудню вышла на большую караванную тропу, ведущую в Марракеш. Немного передохнув, она двинулась дальше. Теперь ее путь пролегал по южному склону горы. С левой стороны дорогу теснили, нависавшие над ней скальные выступы, а с правой ограничивало глубокое ущелье, иначе, пропасть, на дне которой была видна, умеренно строптивая река. Было начало весны, а точнее месяц рамазан, но если быть еще точнее - там, откуда спустилась Фарида, весны еще не было, но здесь вначале стали попадаться деревья, (алыча, как известно, зацветает первой) с набухшими почками, затем уже покрытые белыми цветами.
   Когда солнце встало над головой, женщина почувствовала голод и усталость одновременно. Она сошла с караванной тропы, разыскала родник и села возле него, вытянув усталые ноги. Достала хлеб из хурджина и стала, есть, глядя на соседнюю гору, лежащую за ущельем.
   Налетевший ветер зашумел в листве, придав женщине удивительное чувство причастности к происходящему. Фарида повернула голову и ахнула от восторга. Буквально в нескольких шагах от нее росло небольшое дерево, сплошь покрытое цветами, словно объятое белым пламенем. Как она умудрилась не заметить его сразу (а ведь Фарида готова была поклясться, что этого дерева не было). Вдоволь полюбовавшись им, женщина прилегла, подложив под голову хурджин. Мысли тут же налетели на нее словно пчелиный рой. Фарида не имела ни малейшего понятия о том, где собирается искать своего мужа. Поразмыслив, она поняла, что ответа на этот вопрос у нее нет. Уходя. Имран велел говорить всем, что он отправился в хадж. Значит, Мекку и Медину можно отбросить, туда он точно не пойдет. Еще в ее голове возникал город Багдад, но, сколько Фарида ни пыталась, она не могла понять в связи с чем. Солнце уже высоко, интересно, покормила уже соседка детей или нет. Она клятвенно обещала, что не будет делать различия между своими и чужими. Фарида отдала ей все свои серебряные украшения, доставшиеся ей от матери, чтобы та их продавала, а на вырученные деньги содержала ее детей, пока она не вернется. Подумав об украшениях, женщина не удержалась от слез. Серьги, браслет и ожерелье, единственные ценности, которыми она обладала. Найти бы побыстрей мужа и уговорить его, вернуться домой, может быть, соседка не успеет все продать.
   Вскоре Фарида задремала, и ей приснилось, что она стоит во дворе большого дома и просит красивую надменную женщину - новую жену Имрана, позвать мужа, а та недоверчиво качает головой и протягивает ей подаяние. Рассердившись, Фарида открыла глаза, увидела чью-то спину и тут же вскочила на ноги.
   Человек, сидевший у ручья в нескольких шагах он нее обернулся и сказал.
   - Прости меня, женщина, наверное, я разбудил тебя.
   - Кажется, это уже было, - мрачно произнес Ахмад Башир, глядя на удаляющуюся спину Имрана.
   Что, было? - спросил подошедший матрос?
   Все это уже было, - повторил Ахмад Башир.
   Не понял, - сказал матрос.
   Мир состоит из семи дней, - пояснил Ахмад Башир, - просто они всегда повторяются.
   Прости господин, но я все равно не понял, - простодушно сознался матрос.
   Это ничего, - улыбнулся Ахмад Башир, - это просто не твоего ума дело, занимайся своей работой.
   Хорошо, господин, - согласился матрос и стал выбирать из воды чал.
   Ахмад Башир посмотрел на пристань, но Имран уже затерялся в толпе. Ахмад Башир тяжело вздохнул и отправился искать капитана.
   Капитан сидел у себя в каюте и разглядывал астролябию.
   - Мир тебе, - сказал Ахмад Башир.
   Капитан пробурчал что-то в ответ.
   - Когда прибудем на Сицилию? - спросил Ахмад Башир.
   - Когда Аллах позволит, тогда и прибудем, - недовольно сказал капитан. Он был суеверен и не любил подобных вопросов.
   Ахмад Башир задал следующий вопрос.
   - В какой порт мы должны прибыть... Иншаллах.
   Капитан ненадолго задумался, но не найдя в заданном вопросе повода для грубости, с сарказмом ответил.
   В Сиракузы, о любопытнейший из любопытных, какие еще есть вопросы на твоем языке, задай их и уходи, дай мне работать.
   Не найдется ли для меня отдельной каюты?
   - Нет, - отрезал капитан, - торговый корабль, какие еще могут быть каюты, каюта только у меня.
   - Жаль, - сказал Ахмад Башир, - я бы хорошо заплатил.
   Он повернулся, чтобы уйти.
   - Хорошо, - это по-твоему сколько? - спросил вслед капитан, не удержавшись.
   - Десять золотых, - ответил Ахмад Башир. Запустил руку в карман, позвенел монетами.
   Капитан кашлянул.
   - Могу потесниться, - предложил он.
   - А ты не храпишь? - поинтересовался Ахмад Башир.
   - Жена не жалуется, - хмыкнул капитан.
   Ахмад Башир вернулся.
   -Где я буду спать?
   Капитан показал рукой на угол каюты завешенный тканью. Ахмад Башир высыпал на стол пригоршню монет и подвинул ее к капитану.
   Серебро,- недовольно сказал капитан,- мы о золотых речь вели.
   По курсу,- ответил Ахмад Башир,- четыре с половиной за золотой.
   Как четыре с половиной,- удивился капитан,- в порту сегодня я менял по семь.
   На море курс меньше,- невозмутимо заявил Ахмад Башир.
   Это почему же?
   Так ведь утонуть можно, - пояснил Ахмад Башир, а это, согласись, все обесценивает, по меньшей мере, процентов на сорок
   Он прошел за занавес и обнаружил застеленную кровать, недолго думая, вытянулся на ней и через несколько минут захрапел. Когда эти звуки донеслись до ушей капитана, он удивленно покачал головой, и сказал вслух:
   - Вот наглец, еще спрашивал, храплю ли я.
   Ахмад Башир проспал остаток дня и половину ночи. Когда капитан, обойдя вахтенных, вернулся в каюту, он застал своего постояльца бодрствующим. Более того, постоялец что-то искал в каюте, шаря по углам.
   - Ты, что-то потерял, друг мой? - осведомился капитан.
   - Где ты держишь вино? - раздраженно спросил Ахмад Башир, - не могу найти.
   - А ты его здесь клал? - ядовито спросил капитан.
   - Я оплатил каюту с полным пансионом, - невозмутимо ответил Ахмад Башир.
   - Подожди, как это с пансионом, - удивился капитан, - такого разговора не было.
   -Был, ты просто забыл, - тоном, не допускающим возражения, сказал Ахмад Башир и миролюбиво добавил, - но,. да ладно. Как тебя зовут?
   -Ахмад ибн Маджид, - ответил капитан.
   -А меня Ахмад ибн Башир. Мы с тобой тезки. У тебя есть вино Ахмад?
   Капитан был человеком строгих правил, вольностей, фамильярности не любил. Первое лицо на корабле, привыкший к перед вопросом. почтению, он вдруг растерялся. Ведь обычно вопросы ставил он.
   - Вина не держу, - невольно ответил он.
   - О, как ты меня расстроил, - сокрушенно сказал Ахмад Башир,- пошли скорее матроса за вином, ибо велика моя жажда. Третьего дня я попал в переделку, едва ноги унес. С той самой поры я не могу утолить жажду.
   - Я правоверный мусульманин, - сопротивлялся капитан.
   - А я, по твоему кто,- наседал Ахмад Башир,- и кроме того, я твой гость, разве ты не знаешь, что для мусульман желание гостя- закон.
   - Как, ты уже гость? - удивился Ахмад Маджид.
   - То что ты взял с меня деньги, - невозмутимо заметил Ахмад Башир, еще ничего не значит, я твой гость
   - Ты не гость.
   Хорошо, допустим, я не гость. Но ты же хозяин.
   Но сейчас ночь, лавка закрыта, - дрогнул Ахмад Маджид. Перед последним доводом он не смог устоять.
   -Пусть разбудят торговца, а если он откажется продать вино, то пригрози, что высадишь.
   - Хорошо, - сдался капитан. Напор постояльца и его логические построения, в результате которых, он вдруг превратился в нерадивого хозяина, убедили его в том, что лучше выполнить просьбу. Капитан крикнул матроса и отправил его в трюм, купить вино.
   - Но сейчас ночь капитан, - удивился матрос.
   - Еще один, - заметил Ахмад Башир.
   - Найди торговца и разбуди, - приказал капитан.
   - Слушаюсь капитан, - обречено сказал матрос и отправился выполнять приказ.
   Капитан сказал:
   - Вообще-то я хотел бы немного поспать.
   - Пожалуйста, койка свободна. Она ведь у тебя одна.
   - Одна, - согласился капитан.
   - В любом случае, нам придется спать по очереди.
   Капитан развел руками.
   - Увы, это так.
   - А значит, - заключил Ахмад Башир, - будет справедливо, если ты вернешь мне половину денег.
   -Капитан открыл рот. Ахмад Башир улыбался. Но Ахмад ибн Маджид нашелся.
   - Иначе я бы взял двадцать динаров, - сказал он.
   Матрос принес и поставил на стол корчагу с вином.
   - Очень торговец был недоволен, - сказал он, - ни в какую не хотел открывать лавку.
   Капитан отпустил матроса, и сам пошел лег на кровать. Ахмад Башир пожелал ему спокойной ночи.
   Капитан что-то пробурчал в ответ.
   - А может, выпьешь со мной, - спросил постоялец.
   Молчание было ему ответом.
   - Ну, как знаешь.
   Капитан не ответил. Он закрыл глаза, намереваясь заснуть, но не тут-то было. Присутствие в каюте постороннего человека не давало ему расслабиться. Он уже жалел, что согласился на предложение пассажира, правда и деньги были немалые, десять золотых динаров. Взалкал. Капитан тяжело вздохнул и повернулся на другой бок.
   Корабль был полон звуков: скрипели борта, хлопал парус, капала вода, размеренно бился о борт подвешенный ковш для питья. Среди этой полифонии, капитан вдруг различил голос своего постояльца, но не различил слов. Постоялец, что-то говорил про корабль.
   Капитан, отпустив сложное морское ругательство, кряхтя, стал поворачиваться на другой бок.
   Что друг, не спится? - окликнул его Ахмад Башир.
   Как же я засну, - раздраженно отозвался капитан, - когда ты бормочешь.
   Это стихи, - обиделся Ахмад Башир.
   Стихи, - удивленно сказал капитан, - про корабль?
   Про корабль.
   Капитан открыл глаза и понял, что рассвет уже близко, и, что заснуть, видимо не удастся. Он поднялся и подсел к столу. Протерев, как следует глаза, он посмотрел в лицо постояльцу. Тот чему-то печально улыбался, а на щеке его блестела полоска от скатившейся слезы.
   - Если про корабль, прочитай еще раз, я люблю, если про корабль.
   Ахмад Башир, помедлив, произнес.
   Нет ничего прекрасней корабля
   Светило заслоняющего в море
   Хорошие стихи, - похвалил капитан, - красивые, как называются?
   - Отрицание.
   - А кто сочинил?
   - Я, - грустно сказал Ахмад Башир.
   - Ты поэт? - воскликнул Ахмад ибн Маджид.
   Ахмад Башир задумался.
   - Пожалуй, - согласился он, - но вообще-то я рабами торговал, потом попал в сложную ситуацию, разорился. Теперь вот хочу опять торговлей заняться, поправить дела.
   -Что-то я не слышал, чтобы поэты торговлей занимался, - недоверчиво сказал Ахмад ибн Маджид.
   -Вот поэтому я и разорился, - ответил Ахмад Башир.
   -Это справедливо, - заметил Ахмад ибн Маджид.
   -Что же это за справедливость такая, - разозлился Ахмад Башир.
   -Я хотел сказать, что это объяснение, - поправился, капитан.
   -Ну, может быть, - нехотя признал Ахмад Башир, - правда, неприятности мои начались намного раньше, но именно поэтому. Хочешь выпить?
   Капитан покачал головой.
   -А сейчас куда?
   -На Сицилии у меня компаньон. Возьму у него товар, зафрахтую твой корабль и поплывем мы с тобой к берегам Синда. Поплывешь со мной?
   -Поплыву, у меня работа такая, плыть куда скажут. Однако светает, пойду, обход сделаю.