Страница:
Меджкем пожал плечами. Дикция его улучшилась, и он стал говорить внятно.
Сказать ты можешь все, что угодно, нужны доказательства.
Имран подтвердит.
Кто поверит словам государственного преступника, посягавшего на основы Аббасидского халифата, а ты его сообщник.
Значит, шансов у нас нет? - спросил Ахмад Башир.
Увы.
И мы не договоримся?
Нет, мы не договоримся, - нагло сказал Меджкем, - придется тебе отпустить меня, а самому уносить ноги.
Он одержал вверх, это было очевидно.
Ну ладно, - упавшим голосом сказал Ахмад Башир, - я вижу, тебя голыми руками не возьмешь.
Это ты верно заметил. Где здесь выход?
Там, - показал Ахмад Башир.
Слушай, - сказал воспрянувший Меджкем, а где та шлюшка, я могу дать ей два дирхема, как она просила.
Это была жена Имрана, - ответил Ахмад Башир.
Вот как, в таком случае я дам ей целый динар, - оживился Меджкем.
Хорошо, я передам ей, как выросла она в твоих глазах благодаря своему мужу. Имрану я думаю, тоже приятно будет узнать, что за его жену предложили большую цену. Только скажи мне на прощание, это ты способствовал заключению в тюрьму Имрана.
Я, - сказал Меджкем, отпираться более не имело смысла.
У тебя личные счеты с ним.
Вот еще, Убайдаллах послал меня. У меня не было выбора. После того как вы выскользнули из моих рук, я носил петлю на своей шее вместо воротника. Тебе, кстати я даю остаток этого дня, на то чтобы ты убрался из города.И верни мне четки.
Аллах велик, - сказал Ахмад Башир, - и я надеюсь, что он простит мне этот грех, у меня нет другого выхода.
Левой рукой он прислонил Меджкема к стене, а правой нанес ему прямой и точный удар в сердце. Меджкем слабо вскрикнул. Ахмад Башир отпустил агонизирующее тело, бросил окровавленный кинжал и вышел в соседнюю комнату, где сидел старик хозяин дома и с невозмутимым видом перебрал четки.
Я его убил, - нервно сказал Ахмад Башир.
Старик кивнул.
Его надо тайно закопать, - продолжал Ахмад Башир.
Старик кивнул.
Я хорошо заплачу за твою помощь.
Старик кивнул.
А где женщина? - спросил Ахмад Башир.
Старик, наконец, разверз уста.
Ушли в баню.
Как ушли в баню, - поразился Ахмад Башир.
Сегодня женский день, - просветил его старик.
Но я же там, - возмущенно недоговорил Ахмад Башир, - показывая на соседнюю комнату.
Женщина должна мыться чаще, чем мужчина, - невозмутимо сказал старик, она грязней, чем мужчина. Разве ты не знал этого?
Я давно это подозревал, - ответил Ахмад Башир.
Десятого числа месяца зу-уль-хиджа Ахмад Башир собственноручно зарезал купленных барана, козу и молодого верблюда в память о готовности Ибрахима принести в жертву собственного сына, вместо которого по велению Аллаха в самый последний момент был заклан баран.
Затем он отправился к брадобрею, который выбрил ему остатки волос на затылке. Только после этого Ахмад Башир вздохнул с облегчением и вернулся в Медину, где его дожидались Фарида и Анна.
Позади были, таваф,- семикратный обход Каабы, сай - ритуальный бег между холмами Сафа и Марва, также семикратный, малое паломничество к долине Мина, вукуф - предстояние перед Богом на горе Милости, мудзалифа - молитва на равнине расположенной между долинами Арафат и Мина.
Ахмад Башир уклонился только от джамфы - обряда побиваниями камнями сатаны. Злую силу олицетворяли три каменных столба, в которые каждый паломник должен был бросить заранее припасенные камешки. Ахмад Баширу это показалось смешным, к тому же он совершенно не боялся сатаны. А боялся он только одного, вернувшись в Сицилию не застать в недавно купленном роскошном доме, Анаис. Девушка, с которой его свела судьба, охотно откликалась на это имя. Уезжая, Ахмад Башир совершил с ней обряд бракосочетания, но это не успокоило его. Он не хотел оставлять ее одну, но мысль совершить хадж, единожды посетившая его, уже не выходила из головы. Это было совершенное наваждение. Ахмад Башир никогда не отличался особенным благочестием. Но, когда-то слышанная сура из Корана, вдруг выплыла из каких глубин памяти, как будто кто-то начертал ее небесными чернилами. "Совершить при этом доме праздник для Бога, обязанность на людях, - на том, кто в состоянии совершить путешествие к Нему". Ахмад Башир даже запомнил тот миг, когда он подумал об этом. Он возлежал с Анаис, наслаждаясь совершенной иллюзией. Время словно повернуло вспять. Знойный день, прохлада навеса на плоской крыше дома и молодая девушка, покорная его желанию. Ахмад Башир держал в руке золотой кубок, полный вина и собирался поднести его ко рту, когда кто-то толкнул его под локоть. Да так, что он пролил при этом вино, на себя и на девушку. Опять напился, - неприязненно заметила при этом Анаис.
Вовсе я не пьян, меня кто-то толкнул, - огрызнулся Ахмад Башир.
Вот-вот, я об этом и говорю,
Ахмад Башир оглянулся, на крыше они были одни, но он готов был поклясться, что его толкнули. Он был еще не так стар, чтобы опьянеть с полкувшина вина настолько, чтобы не владеть собой. Тем более ему были обидны слова Анаис.
Ахмад Башир оставил кубок и с горечью воскликнул:
Как меня расстраивает твоя беспричинная злость.
Он поднялся и пошел вниз.
Я тебе никто, - сказала ему в спину девушка, - наложница, это оскорбляет мое достоинство.
Ахмад Башир остановился.
Чего же ты хочешь, Анаис?
Во-первых, я не Анаис, у меня есть имя. Ты не подумал, что мне может быть неприятно, что ты называешь меня именем какой-то шлюхи.
Не смей так говорить, - глухо сказал Ахмад Башир.
Я давно поняла, что я всего лишь замена, что ты любишь не меня, а ту рабыню... - истерично сказала Анаис, глаза ее заблестели.
Это не так, - неуверенно сказал Ахмад Башир.
Меня давно мучает один вопрос, - в голосе Анаис теперь зазвучали истерические нотки, - когда ты лежишь на мне, ты воображаешь, что это она в твоих объятьях.
Нет, это не так, - твердо сказал Ахмад Башир.
Почему же тогда у тебя всегда закрыты глаза?
Ахмад Башир кашлянул.
Ты задаешь непристойные вопросы, женщина.
Вот когда будешь спать с мусульманкой, - злобно сказала Анаис, - тогда будешь называть ее женщиной, а у христиан, в частности у нас в Португалии принято уважать своих жен и называть их по имени. Хотя, я же тебе не жена.
Как не жена, - взорвался Ахмад Башир, - я же совершил с тобой обряд бракосочетания.
Он действителен только для тебя. А чтобы я действительно была твоей женой, ты должен пойти со мной в церковь.
Этого не будет никогда, - твердо сказал Ахмад Башир.
Я ни минуты не сомневалась в том, что ты ответишь именно так, презрительно отметила Анаис.
-К тому же я не удерживаю тебя силой, - заметил Ахмад Башир, - если тебя что-то не нравится, можешь уходить.
Нет, не удерживаешь, ты просто не даешь мне мои деньги.
Я должен совершить хадж, - вдруг сказал Ахмад Башир.
Что? А причем здесь хадж? - удивилась Анаис.
Ахмад Башир: прежде чем ответить, поднялся, подошел к окну; поглядел на мощенную камнем площадь, лежащую перед недавно купленном им двухэтажном домом, затем к другому окну, откуда было видно море.
Я вернусь через полгода, -сказал он ,-не раньше. Дорога в Мекку и Медину отнимает много времени. Если ты дождешься меня, я пойду с тобой в церковь.
Я буду ждать тебя, - сказала Анаис.
Ахмад Башир заглянул ей в глаза и осознал всю степень своей беспомощности перед этой девушкой. Он не поверил ей. Мало того, Ахмад Башир вдруг увидел, что она совершенно не похожа на Анаис. Это неожиданное открытие неприятно поразило его и утвердило в мысли совершить хадж, ибо сказал мудрец: "Если ты чувствуешь, что не властно тебе, что либо - лучше отстранись. Думая обо всем этом, Ахмад Башир совершил долгое и тяжелое путешествие в Медину, и думы эти прервала прехорошенькая еврейка, повиснув на его руке, когда он благочестиво проходил мимо соборной мечети Медины. Читатель, наверное, согласится с тем, что нет ничего приятнее, того, когда симпатичная женщина, вдруг хватает вас за руку, даже если ей нужны не вы, а ваш знакомый.
Женщины ждали его в доме, который он снял по приезду в Медину. Гостиницы он почему-то недолюбливал.
Ахмад Башир! - радостно воскликнула Анна, едва он вошел в комнату.
Ходжа Ахмад Башир, - поправил ее паломник, дотронувшись до своей чалмы.
Фарида поздоровалась с ним сухо. Во-первых, замужней женщине не пристало проявлять какие-то чувства по отношению к другим мужчинам Во-вторых, она не одобряла поездки Ахмад Башира в Мекку, в то время как ее муж томился в тюрьме. Поглядев на ее сумрачное лицо. Ахмад Башир без обиняков приступил к делу.
Я приношу свои извинения за вынужденное промедление в нашем общем деле. В свое оправдание я могу привести один довод. Вы меня встретили только потому, что я решил отправиться в хадж, а значит, Аллах отвернулся бы от меня, не доведи, я его до конца. Но теперь я совершенно свободен и приложу все свои силы и деньги, которых, кстати, у меня предостаточно.
По мере того, как он говорил, лицо Фариды становилось все более приветливым. Ибо велика польза слова.
Мне удалось узнать, - продолжал Ахмад Башир, - что Имран содержится в камере смертников и должен отметить, что в этом нет ничего удивительного, учитывая его посягательства на устои халифата и его постоянстве в выборе тюремных камер, как временного жилья. Когда я с ним познакомился, он, как раз сидел в одной из таких камер, кстати, кажется по твоей вине.
Ахмад Башир показал пальцем на Фариду.
Это неправда, - возмущенно сказала женщина.
Если не ошибаюсь, Имран убил амиля, оскорбившего твою честь.
Я этого не знала, - растерянно сказала Фарида.
Жизнь Имрана зависит от халифа или от Муниса. К сожалению, я не знаком ни с тем, ни с другим. Взять тюрьму приступом, пожалуй, можно, но у меня нет людей, а здешние жители отличаются излишним благочестием, вряд ли из них можно будет набрать достаточное количество головорезов. Остается действовать только подкупом. Один раз я пробовал добиться свидания таким путем, но мне как вы знаете, не удалось. Охрана тюрьмы состоит из трех смен, значит, у меня еще осталось две попытки. Но если у вас есть другие предложения, я их с удовольствием выслушаю. А? Есть какие-нибудь соображения?
Анна и Фарида переглянулись. Наблюдавший за их выражениями лиц, Ахмад Башир снисходительно хмыкнул, затем спросил у Анны:
Тебе когда рожать?
Еще не скоро, - зардевшись, ответила Анна, - а что?
Просто так спросил,
Мунис - это тот, из-за которого вы залезли в дом Ибн ал-Фурату? сказала Анна
Вот как? - насторожился Ахмад Башир, - Какая здесь связь?
Я не знаю всего, но то, что вы взяли у ал-Фурата, послужило причиной его отставки.
А при чем здесь Мунис?
Ал-Фурат был против его назначения на пост главнокомандующего, как только он утратил свое влияние, халиф назначил Муниса на этот пост.
Значит, за ниточки дергал Абу-л-Хасан, - задумчиво сказал Ахмад Башир, - я всегда уважал его за ум, хоть и потерял из-за него много. Вот бы кто нам сейчас помог, да упокоит Аллах его душу.
Вот бы кому он не стал помогать, так это Имрану, - заметила Анна.
Это почему же? - вскинулась Фарида.
Анна засмеялась.
- Недолюбливал он его.
И я даже знаю, почему, - с вызовом сказала Фарида.
Это вы о чем? - лукаво спросил Ахмад Башир, он тоже догадывался о причине неприязни покойного Абу-л-Хасана к Имрану. Анна с отсутствующим видом стала смотреть в окно, выходящее во внутренний дворик. Фарида тоже не стала отвечать.
Ну ладно, - подвел итог Ахмад Башир, - Мунис далеко, а других предложений нет, как я вижу. Значит, я сейчас немного отдохну с дороги и отправлюсь в тюрьму.
Говорят, чем молить пророков о благе, лучше обратить просьбу прямиком к Аллаху. Примерно так рассудил Ахмад Башир и добился приема у начальника тюрьмы.
Начальник сидел в светлом кабинете одно окно, которого выходило во двор тюрьмы, а другое на городскую площадь.
Прекрасный кабинет, раис! - воскликнул Ахмад Башир, переступив порог.
С начальником тюрьмы можно было иметь дело, Ахмад Башир это понял сразу. Перед ним сидел напыщенный самоуверенный человек, который только взглядом ответил на комплимент.
По какому вопросу? - еле выдавил из себя начальник.
Ахмад Башир сказал:
- Я, раис сахиб аш-шурта, города Сиджильмасы, бывший, но это ничего не значит, потому, что города уже нет. Его разрушил некто Убайдаллах, ничтожный лекарь, из тех, что зуб вырвать не может, а сейчас он Фатимидский халиф, да, высшей власти добиваются в жизни как раз такие. Я с ним был знаком, представьте себе. Начальник стал проявлять признаки нетерпения.
А теперь о деле, которое, меня, собственно говоря, сюда привело. У вас, здесь сидит один человек, к которому у меня имеется определенный интерес.
Лицо начальника стало непроницаемым.
Он мой кровник, - сказал Ахмад Башир, - и я требую, чтобы его мне выдали.
Начальник слегка оживился и, из любопытства спросил:
Кто такой?
Некий Имран, он убил моего брата, я давно за ним гоняюсь, а теперь вот узнал, что он заключен в тюрьму, как лжемахди.
Какой кровник? - раздраженно сказал начальник, - Ты куда пришел, вообще здесь тюрьма, закон, порядок. Обратись в суд.
Эй, ты, - рявкнул начальник, вызывая секретаря, - кто там следующий.
Подожди раис, - остановил его Ахмад Башир, - я в суд обращаться не буду. Но я готов выразить тебе свою благодарность.
Иди, - сказал начальник, заглянувшему в комнату секретарю, - я позову.Так, что вы говорите, ходжа?
О да, - согласился Ахмад Башир, дотрагиваясь до своей зеленой чалмы, в которой тускло, отсвечивал синий камень, - я говорю о благодарности. Скажем так, я готов сделать пожертвования на благоустройство этой тюрьмы некоторую сумму, скажем так, тысяч сто.
Тысяч сто... чего? - спросил начальник.
Золотых динаров, - глядя в глаза начальнику, произнес Ахмад Башир.
Начальник вздрогнул. Его месячное жалование составляло десять динаров.
Поднялся и подошел к окну, сначала к одному, потом ко второму. Видя, что стрела попала в цель. Ахмад Башир извлек из рукава мешочек и бросил на стол.
Потерявший самообладание начальник подошел к столу и потребовал.
Покажи.
Ахмад Башир развязал мешочек и показал золото.
Сколько здесь? - осипшим голосом спросил начальник.
Здесь задаток, тридцать тысяч динаров, остальное при расчете.
Начальник в ужасе пошел и сел на свое место.
Ничего не выйдет, - сказал он, - этого человека поместил сюда Мунис. Если я отпущу его, мне не сносить головы.
Послушай, раис, на твоей памяти бывало такое, чтобы узник бежал из тюрьмы.
Ну, бывало, - неохотно согласился раис, - моего преемника сняли за это.
А скажи, раис, бывало такое, чтобы начальник тюрьмы лишился должности и получил при этом двести тысяч золотых динаров.
Ты же сказал сто.
Двести, сто сейчас и сто потом.
О Аллах, - жалобно произнес раис, вытирая вдруг вспотевшее лицо, - за эти деньги можно купить всю Медину.
Имран стоял перед стеной, изучая ее многочисленные трещинки. Отсутствие Меджкема беспокоило его. Если только уместно применить это определение по отношению к человеку, сидящему в тюрьме. Но Имран знал, что зло находится в равновесии с добром, только когда зло на виду, его долгое отсутствие внушает тревогу.
Имран стоял, ссутулившись, его плечи были опущены под тяжестью вины, которую он ощущал по отношению к людям, поверившим в него и погибшим за эту веру. Судьба Имрана хранила, и это начинало тяготить его, он анализировал свои действия, и ужасался тому, что он был виновен в падении крепости. Впустил Меджкема, и это погубило всех.
Имран не оглянулся, когда за его спиной загрохотала дверь, и надзиратель вошел в камеру, звякнул железной посудой, оставляя еду, и вышел. Имран оглянулся только тогда, когда до его обоняния донесся бесподобный запах мясного жаркого и свежеиспеченного хлеба. Имран подошел к железной кастрюльке, оглядел ее содержимое. Он знал о том, что заключенные, имеющие деньги могли заказывать себе обед с воли. Имран ударил несколько раз в железную дверь.
Что такое? - отозвался надзиратель.
Ты не ошибся с обедом, друг, - крикнул Имран?
Немного помедлив, надзиратель сказал:
Точно ошибся, надо же, что это со мной, - и стал открывать дверь. Имран сглотнув слюну, отошел к стене. Когда он вновь обернулся, в дополнении уже имеющимся хлебом и жаркому, рядом стоял приличных размеров кувшин и две чаши рядом.
Исследовав содержимое кувшина, Имран обнаружил, что в нем находится вино.
Вообще-то я бросил пить, - неуверенно сказал Имран, с наслаждением нюхая винный дух. Потом в голову ему пришла совершенно бредовая мысль. Он наполнил вином обе чаши и сказал, обращаясь к двери:
- Ну заходи, чего там стоишь.
Вошел ухмыляющейся Ахмад Башир в одежде надзирателя, Имран даже поводил ладонью перед глазами.
Как ты догадался, что я здесь? - спросил Ахмад Башир.
Имран взял чаши с вином, протянул одну другу.
Ну, кто может принести мне вина, кроме тебя, пьяница - сказал Имран.
Но, но, я сейчас пью гораздо меньше. У меня молодая жена.
Последние слова он произнес с грустью. Они сдвинули чаши, выпили и обнялись после этого.
Не волнуйся, - сказал Ахмад Башир, - уж, коль я взялся, вытаскивать тебя из тюрем, то я не брошу этого занятия.
Имран улыбался так, как улыбаются несмышленые дети, радостно, не храня ничего в задниках памяти.
Как ты здесь оказался? - лукаво спросил он, заранее зная ответ.
Ты не поверишь, совесть замучила, - ответил Ахмад Башир, - помнишь, я зарок дал в подземелье ал-Фурата, мол, выберусь, брошу пить. А ты меня потом упрекнул, что я не держу обета. Все что со мной происходило потом, я отношу только за счет своего вероломства. Веришь ли, корабль, на котором я плыл, был сожжен пиратами, они меня взяли в плен, не подозревая, что я приношу несчастья. Их корабль затонул, наполовину правда. Я просидел на бушприте, на одной ягодице, несколько дней. Правда, мое одиночество скрашивала одна девица.
У меня вопрос, - перебил его Имран.
- Да, друг мой, слушаю тебя
. - Ты говоришь, что сидел на бушприте на одной ягодице.
Да.
Значит, больше места не было?
Нет.
На чем сидела эта девица?
Ахмад Башир кашлянул.
Я на ней потом женился.
Вопросов больше не имею.
Для пророка ты, слишком испорченный человек, - возмущенно сказал Ахмад Башир.
Извини, я тебя перебил.
Но я разбогател, - не чинясь, заявил Ахмад Башир, - и думаю, что Аллах дал мне еще один шанс проявить свое благочестие. Ты даже представить себе не можешь, сколько теперь у меня денег. И ровно столько же денег у моей жены.
И деньги у тебя есть и красавица жена, ты верно счастлив? Как это не похоже на тебя.
Но, но, - беззлобно сказал Ахмад Башир, - попрошу без зависти.
Он достал четки и принялся их перебирать.
Но в твоем голосе я слышу печаль, - сказал Имран.
Кажется, ты стал разбираться в людях? - заметил Ахмад Башир, - могу сказать тебе как другу, по секрету, если один человек похож на другого, это еще ничего не значит. Может статься, что когда я вернусь, выяснится, что я одинок, как прежде. Я боюсь, что она уйдет от меня. Правда ей для этого придется пойти на большую жертву. Уезжая, я на всякий случай спрятал ее деньги.
Ахмад Башир разлил вино по чашам.
Имран спросил:
Откуда у тебя мои четки?
Как это твои? Я их в наследство получил, от Меджкема.Значит он их у тебя украл, возьми.
Оставь себе, дарю.Между прочим это четки пророка Мухаммада.
Иди ты,- недоверчиво сказал Ахмад Башир,- чем докажешь?
Ничем, но в этом деле главное вера, понимаешь?
Ну ладно,поверю, - нехотя сказал Ахмад Башир.
Как ты узнал, что я здесь?
Я встретил здесь ту девицу, помнишь служанку Абу-л-Хасана. Кажется, ты поглядывал на нее.
Анна , паломница, она же христианка?
Иудейка, если быть точнее. Что, удивлен?
Да.
Сейчас я удивлю тебя еще больше. Знаешь, с кем она здесь?
Имран пожал плечами.
Она здесь вместе с твоей женой.
Как с женой, моя жена в Медине, почему они вместе?
Ну, уж этого я не знаю. И почему тебя так любят женщины? Ну да ладно, я на службе. Ты поешь, ночью я открою дверь, и мы вместе уйдем отсюда.
Ахмад Башир допил вино, хлопнул друга по плечу и вышел из камеры оставив, ошеломленного Имрана в одиночестве.
Ахмад Башир запер дверь, повесил ключ на пояс и принялся в задумчивости расхаживать по тюремному коридору. До назначенного часа еще было далеко, но он от своего занятия испытывал определенное удовольствие, потому что оно напоминало ему о времени, когда он совсем молодым полицейским нес ночную службу.
Имран, после ухода Ахмад Башира съел жаркое, допил вино, ломая себе голову над тем, почему Фарида, да еще вместе с Анной оказалась в Медине. Ни та, ни другая, никогда не были замечены им в религиозном рвении. Он думал об этом и о том, какие неприятности сулит ему этот женский союз.
Смешно, читатель, не правда ли, - человек, стоя одной ногой в могиле думает о женской ревности.
Он думал об этом полночи, до тех пор, пока надзиратель, он же Ахмад Башир не открыл дверь и не сказал: "пора"
Ахмад Башир извлек из одежды два кинжала, один протянул узнику со словами: "Убей любого, кто помешает нам выйти отсюда.
Как осторожный человек, Ахмад Башир, допускал возможность возникновения непредвиденных ситуаций. И он был прав, как никогда, ибо вероятность неудачи, всегда выше, чем вероятность удачи.
Аксиома.
В конце коридора они встретили группу вооруженных людей, числом в шесть человек. Из-за их спин выглядывал начальник тюрьмы. Не помня себя от ярости, Ахмад Башир извлек из-за пояса еще один небольшой кинжал, и метнул его в предателя. Промахнулся.
К счастью.
Потому что, начальник не нарушил договоренность. Он собирался лечь спать, когда к нему явился офицер -дейлемит, с предписанием без промедления доставить лже-махди в Багдад для показательной казни. Начальник был вынужден подчиниться. И, (автор знает), он даже испытывал угрызения совести, ибо человеком был порядочным, но, если быть точным, он еще испытывал облегчение, так как полученное предписание освобождало его от необходимости совершить должностное преступление.
Промахнувшись, Ахмад Башир испустил замысловатое и очень грязное ругательство, в котором недвусмысленно отозвался о матерях и женах противника. Имран толкнул его в бок и сказал: "возьми себя в руки, здесь наши шансы равны, и постарайся отнять у кого нибудь саблю, вперед". Дока в батальных сражениях, он знал, что в узком коридоре численный перевес не имеет большого значения, а длинные армейские сабли только мешают.
-Поучи меня, щенок, - огрызнулся Ахмад Башир
.Офицер произнес фразу, прозвучавшую в стенах тюрьмы очень смешно. Он сказал:
Стойте, вы арестованы.
Ахмад Башир повторил свое ругательство, прибавив к нему еще и отцов противника. Один из солдат, видимо самый обидчивый сделал выпад, который Имран успешно отразил. Отбив саблю кинжалом, он, сделав шаг вперед, схватил левой рукой солдата за запястье, а правой рукой всадил ему кинжал в грудь. То, что происходило дальше, рука романиста описать не в силах. Можем только отметить, что из звуков в коридоре преобладали: металлический лязг и яростные возгласы. Имран сражался, как лев и уж если мы взяли примером представителя фауны, то Ахмад Башира было бы уместно сравниться с медведем. Он все- таки последовал совету Имрана и отнял саблю у ближайшего солдата, правда, ценой потери двух своих пальцев. В этой схватке они одержали победу, правда, безрезультатную. Оставшиеся в живых офицер и начальник тюрьмы отступили за решетку, преграждающую коридор и успели ее запереть, отрезав нашим героям, путь к спасению. Четверо дейлемитов лежали бездыханные в луже крови. Ахмад Башир вновь произнес непристойное слово, означающее одновременно, что все кончено и кончено плохо.
Он бросил на каменный пол скользкий от крови кинжал. Оторвал от рубахи полоску ткани и стал перевязывать руку, останавливая кровь.
- Что-то сегодня ты особенно сквернословишь, - тяжело дыша, сказал Имран.
Он был весь залит кровью от множества порезов.
Наверное, сейчас все заживет, как на собаке, - завистливо сказал Ахмад Башир.
Послышался топот ног и новые голоса. Ахмад Башир посмотрел в сторону решетки. Начальник тюрьмы пытался незаметно для других, делать ему какие-то знаки. Сзади него показался отряд вооруженных людей. Это была поднятая по тревоге караульная команда.
Пора бы уже им, - тревожно сказала Фарида, она не находила себе места от волнения, ходила по комнате, то и дело подходя к двери, выходящей на улицу и прислушивалась к звукам
Хватит уже тебе, - раздраженно сказала Анна, - и ходит и ходит, голова кружится. Ахмад Башир сказал, что если получится, то они придут на рассвете.
Получится, а если не получится?
Фарида не могла справиться с собой, ее бил нервный озноб. Она вышла во внутренний двор и, поглядев на небо, воскликнула, - это что не рассвет по твоему, звезд почти не видно.
Рассвет, это когда солнце встает, - пыталась успокоить ее Анна.
Много ты понимаешь, - огрызнулась Фарида, - рассвет, - это когда светает, светло становится, понимаешь?
Анна пожала плечами.
Дура, я дура, - горестно сказала Фарида, - Ну придет он, и что. Какими глазами он на меня будет смотреть, что у него за это время любви прибавилось ко мне? Сколько лет я его ждала.
Ты так говоришь, как будто у тебя был выбор.
Анну с детства отличала любовь к истине.
А что ты думаешь, был, - вызывающе сказала Фарида, - староста нашей деревни, между прочим, всегда ко мне подкатывался.
Сказать ты можешь все, что угодно, нужны доказательства.
Имран подтвердит.
Кто поверит словам государственного преступника, посягавшего на основы Аббасидского халифата, а ты его сообщник.
Значит, шансов у нас нет? - спросил Ахмад Башир.
Увы.
И мы не договоримся?
Нет, мы не договоримся, - нагло сказал Меджкем, - придется тебе отпустить меня, а самому уносить ноги.
Он одержал вверх, это было очевидно.
Ну ладно, - упавшим голосом сказал Ахмад Башир, - я вижу, тебя голыми руками не возьмешь.
Это ты верно заметил. Где здесь выход?
Там, - показал Ахмад Башир.
Слушай, - сказал воспрянувший Меджкем, а где та шлюшка, я могу дать ей два дирхема, как она просила.
Это была жена Имрана, - ответил Ахмад Башир.
Вот как, в таком случае я дам ей целый динар, - оживился Меджкем.
Хорошо, я передам ей, как выросла она в твоих глазах благодаря своему мужу. Имрану я думаю, тоже приятно будет узнать, что за его жену предложили большую цену. Только скажи мне на прощание, это ты способствовал заключению в тюрьму Имрана.
Я, - сказал Меджкем, отпираться более не имело смысла.
У тебя личные счеты с ним.
Вот еще, Убайдаллах послал меня. У меня не было выбора. После того как вы выскользнули из моих рук, я носил петлю на своей шее вместо воротника. Тебе, кстати я даю остаток этого дня, на то чтобы ты убрался из города.И верни мне четки.
Аллах велик, - сказал Ахмад Башир, - и я надеюсь, что он простит мне этот грех, у меня нет другого выхода.
Левой рукой он прислонил Меджкема к стене, а правой нанес ему прямой и точный удар в сердце. Меджкем слабо вскрикнул. Ахмад Башир отпустил агонизирующее тело, бросил окровавленный кинжал и вышел в соседнюю комнату, где сидел старик хозяин дома и с невозмутимым видом перебрал четки.
Я его убил, - нервно сказал Ахмад Башир.
Старик кивнул.
Его надо тайно закопать, - продолжал Ахмад Башир.
Старик кивнул.
Я хорошо заплачу за твою помощь.
Старик кивнул.
А где женщина? - спросил Ахмад Башир.
Старик, наконец, разверз уста.
Ушли в баню.
Как ушли в баню, - поразился Ахмад Башир.
Сегодня женский день, - просветил его старик.
Но я же там, - возмущенно недоговорил Ахмад Башир, - показывая на соседнюю комнату.
Женщина должна мыться чаще, чем мужчина, - невозмутимо сказал старик, она грязней, чем мужчина. Разве ты не знал этого?
Я давно это подозревал, - ответил Ахмад Башир.
Десятого числа месяца зу-уль-хиджа Ахмад Башир собственноручно зарезал купленных барана, козу и молодого верблюда в память о готовности Ибрахима принести в жертву собственного сына, вместо которого по велению Аллаха в самый последний момент был заклан баран.
Затем он отправился к брадобрею, который выбрил ему остатки волос на затылке. Только после этого Ахмад Башир вздохнул с облегчением и вернулся в Медину, где его дожидались Фарида и Анна.
Позади были, таваф,- семикратный обход Каабы, сай - ритуальный бег между холмами Сафа и Марва, также семикратный, малое паломничество к долине Мина, вукуф - предстояние перед Богом на горе Милости, мудзалифа - молитва на равнине расположенной между долинами Арафат и Мина.
Ахмад Башир уклонился только от джамфы - обряда побиваниями камнями сатаны. Злую силу олицетворяли три каменных столба, в которые каждый паломник должен был бросить заранее припасенные камешки. Ахмад Баширу это показалось смешным, к тому же он совершенно не боялся сатаны. А боялся он только одного, вернувшись в Сицилию не застать в недавно купленном роскошном доме, Анаис. Девушка, с которой его свела судьба, охотно откликалась на это имя. Уезжая, Ахмад Башир совершил с ней обряд бракосочетания, но это не успокоило его. Он не хотел оставлять ее одну, но мысль совершить хадж, единожды посетившая его, уже не выходила из головы. Это было совершенное наваждение. Ахмад Башир никогда не отличался особенным благочестием. Но, когда-то слышанная сура из Корана, вдруг выплыла из каких глубин памяти, как будто кто-то начертал ее небесными чернилами. "Совершить при этом доме праздник для Бога, обязанность на людях, - на том, кто в состоянии совершить путешествие к Нему". Ахмад Башир даже запомнил тот миг, когда он подумал об этом. Он возлежал с Анаис, наслаждаясь совершенной иллюзией. Время словно повернуло вспять. Знойный день, прохлада навеса на плоской крыше дома и молодая девушка, покорная его желанию. Ахмад Башир держал в руке золотой кубок, полный вина и собирался поднести его ко рту, когда кто-то толкнул его под локоть. Да так, что он пролил при этом вино, на себя и на девушку. Опять напился, - неприязненно заметила при этом Анаис.
Вовсе я не пьян, меня кто-то толкнул, - огрызнулся Ахмад Башир.
Вот-вот, я об этом и говорю,
Ахмад Башир оглянулся, на крыше они были одни, но он готов был поклясться, что его толкнули. Он был еще не так стар, чтобы опьянеть с полкувшина вина настолько, чтобы не владеть собой. Тем более ему были обидны слова Анаис.
Ахмад Башир оставил кубок и с горечью воскликнул:
Как меня расстраивает твоя беспричинная злость.
Он поднялся и пошел вниз.
Я тебе никто, - сказала ему в спину девушка, - наложница, это оскорбляет мое достоинство.
Ахмад Башир остановился.
Чего же ты хочешь, Анаис?
Во-первых, я не Анаис, у меня есть имя. Ты не подумал, что мне может быть неприятно, что ты называешь меня именем какой-то шлюхи.
Не смей так говорить, - глухо сказал Ахмад Башир.
Я давно поняла, что я всего лишь замена, что ты любишь не меня, а ту рабыню... - истерично сказала Анаис, глаза ее заблестели.
Это не так, - неуверенно сказал Ахмад Башир.
Меня давно мучает один вопрос, - в голосе Анаис теперь зазвучали истерические нотки, - когда ты лежишь на мне, ты воображаешь, что это она в твоих объятьях.
Нет, это не так, - твердо сказал Ахмад Башир.
Почему же тогда у тебя всегда закрыты глаза?
Ахмад Башир кашлянул.
Ты задаешь непристойные вопросы, женщина.
Вот когда будешь спать с мусульманкой, - злобно сказала Анаис, - тогда будешь называть ее женщиной, а у христиан, в частности у нас в Португалии принято уважать своих жен и называть их по имени. Хотя, я же тебе не жена.
Как не жена, - взорвался Ахмад Башир, - я же совершил с тобой обряд бракосочетания.
Он действителен только для тебя. А чтобы я действительно была твоей женой, ты должен пойти со мной в церковь.
Этого не будет никогда, - твердо сказал Ахмад Башир.
Я ни минуты не сомневалась в том, что ты ответишь именно так, презрительно отметила Анаис.
-К тому же я не удерживаю тебя силой, - заметил Ахмад Башир, - если тебя что-то не нравится, можешь уходить.
Нет, не удерживаешь, ты просто не даешь мне мои деньги.
Я должен совершить хадж, - вдруг сказал Ахмад Башир.
Что? А причем здесь хадж? - удивилась Анаис.
Ахмад Башир: прежде чем ответить, поднялся, подошел к окну; поглядел на мощенную камнем площадь, лежащую перед недавно купленном им двухэтажном домом, затем к другому окну, откуда было видно море.
Я вернусь через полгода, -сказал он ,-не раньше. Дорога в Мекку и Медину отнимает много времени. Если ты дождешься меня, я пойду с тобой в церковь.
Я буду ждать тебя, - сказала Анаис.
Ахмад Башир заглянул ей в глаза и осознал всю степень своей беспомощности перед этой девушкой. Он не поверил ей. Мало того, Ахмад Башир вдруг увидел, что она совершенно не похожа на Анаис. Это неожиданное открытие неприятно поразило его и утвердило в мысли совершить хадж, ибо сказал мудрец: "Если ты чувствуешь, что не властно тебе, что либо - лучше отстранись. Думая обо всем этом, Ахмад Башир совершил долгое и тяжелое путешествие в Медину, и думы эти прервала прехорошенькая еврейка, повиснув на его руке, когда он благочестиво проходил мимо соборной мечети Медины. Читатель, наверное, согласится с тем, что нет ничего приятнее, того, когда симпатичная женщина, вдруг хватает вас за руку, даже если ей нужны не вы, а ваш знакомый.
Женщины ждали его в доме, который он снял по приезду в Медину. Гостиницы он почему-то недолюбливал.
Ахмад Башир! - радостно воскликнула Анна, едва он вошел в комнату.
Ходжа Ахмад Башир, - поправил ее паломник, дотронувшись до своей чалмы.
Фарида поздоровалась с ним сухо. Во-первых, замужней женщине не пристало проявлять какие-то чувства по отношению к другим мужчинам Во-вторых, она не одобряла поездки Ахмад Башира в Мекку, в то время как ее муж томился в тюрьме. Поглядев на ее сумрачное лицо. Ахмад Башир без обиняков приступил к делу.
Я приношу свои извинения за вынужденное промедление в нашем общем деле. В свое оправдание я могу привести один довод. Вы меня встретили только потому, что я решил отправиться в хадж, а значит, Аллах отвернулся бы от меня, не доведи, я его до конца. Но теперь я совершенно свободен и приложу все свои силы и деньги, которых, кстати, у меня предостаточно.
По мере того, как он говорил, лицо Фариды становилось все более приветливым. Ибо велика польза слова.
Мне удалось узнать, - продолжал Ахмад Башир, - что Имран содержится в камере смертников и должен отметить, что в этом нет ничего удивительного, учитывая его посягательства на устои халифата и его постоянстве в выборе тюремных камер, как временного жилья. Когда я с ним познакомился, он, как раз сидел в одной из таких камер, кстати, кажется по твоей вине.
Ахмад Башир показал пальцем на Фариду.
Это неправда, - возмущенно сказала женщина.
Если не ошибаюсь, Имран убил амиля, оскорбившего твою честь.
Я этого не знала, - растерянно сказала Фарида.
Жизнь Имрана зависит от халифа или от Муниса. К сожалению, я не знаком ни с тем, ни с другим. Взять тюрьму приступом, пожалуй, можно, но у меня нет людей, а здешние жители отличаются излишним благочестием, вряд ли из них можно будет набрать достаточное количество головорезов. Остается действовать только подкупом. Один раз я пробовал добиться свидания таким путем, но мне как вы знаете, не удалось. Охрана тюрьмы состоит из трех смен, значит, у меня еще осталось две попытки. Но если у вас есть другие предложения, я их с удовольствием выслушаю. А? Есть какие-нибудь соображения?
Анна и Фарида переглянулись. Наблюдавший за их выражениями лиц, Ахмад Башир снисходительно хмыкнул, затем спросил у Анны:
Тебе когда рожать?
Еще не скоро, - зардевшись, ответила Анна, - а что?
Просто так спросил,
Мунис - это тот, из-за которого вы залезли в дом Ибн ал-Фурату? сказала Анна
Вот как? - насторожился Ахмад Башир, - Какая здесь связь?
Я не знаю всего, но то, что вы взяли у ал-Фурата, послужило причиной его отставки.
А при чем здесь Мунис?
Ал-Фурат был против его назначения на пост главнокомандующего, как только он утратил свое влияние, халиф назначил Муниса на этот пост.
Значит, за ниточки дергал Абу-л-Хасан, - задумчиво сказал Ахмад Башир, - я всегда уважал его за ум, хоть и потерял из-за него много. Вот бы кто нам сейчас помог, да упокоит Аллах его душу.
Вот бы кому он не стал помогать, так это Имрану, - заметила Анна.
Это почему же? - вскинулась Фарида.
Анна засмеялась.
- Недолюбливал он его.
И я даже знаю, почему, - с вызовом сказала Фарида.
Это вы о чем? - лукаво спросил Ахмад Башир, он тоже догадывался о причине неприязни покойного Абу-л-Хасана к Имрану. Анна с отсутствующим видом стала смотреть в окно, выходящее во внутренний дворик. Фарида тоже не стала отвечать.
Ну ладно, - подвел итог Ахмад Башир, - Мунис далеко, а других предложений нет, как я вижу. Значит, я сейчас немного отдохну с дороги и отправлюсь в тюрьму.
Говорят, чем молить пророков о благе, лучше обратить просьбу прямиком к Аллаху. Примерно так рассудил Ахмад Башир и добился приема у начальника тюрьмы.
Начальник сидел в светлом кабинете одно окно, которого выходило во двор тюрьмы, а другое на городскую площадь.
Прекрасный кабинет, раис! - воскликнул Ахмад Башир, переступив порог.
С начальником тюрьмы можно было иметь дело, Ахмад Башир это понял сразу. Перед ним сидел напыщенный самоуверенный человек, который только взглядом ответил на комплимент.
По какому вопросу? - еле выдавил из себя начальник.
Ахмад Башир сказал:
- Я, раис сахиб аш-шурта, города Сиджильмасы, бывший, но это ничего не значит, потому, что города уже нет. Его разрушил некто Убайдаллах, ничтожный лекарь, из тех, что зуб вырвать не может, а сейчас он Фатимидский халиф, да, высшей власти добиваются в жизни как раз такие. Я с ним был знаком, представьте себе. Начальник стал проявлять признаки нетерпения.
А теперь о деле, которое, меня, собственно говоря, сюда привело. У вас, здесь сидит один человек, к которому у меня имеется определенный интерес.
Лицо начальника стало непроницаемым.
Он мой кровник, - сказал Ахмад Башир, - и я требую, чтобы его мне выдали.
Начальник слегка оживился и, из любопытства спросил:
Кто такой?
Некий Имран, он убил моего брата, я давно за ним гоняюсь, а теперь вот узнал, что он заключен в тюрьму, как лжемахди.
Какой кровник? - раздраженно сказал начальник, - Ты куда пришел, вообще здесь тюрьма, закон, порядок. Обратись в суд.
Эй, ты, - рявкнул начальник, вызывая секретаря, - кто там следующий.
Подожди раис, - остановил его Ахмад Башир, - я в суд обращаться не буду. Но я готов выразить тебе свою благодарность.
Иди, - сказал начальник, заглянувшему в комнату секретарю, - я позову.Так, что вы говорите, ходжа?
О да, - согласился Ахмад Башир, дотрагиваясь до своей зеленой чалмы, в которой тускло, отсвечивал синий камень, - я говорю о благодарности. Скажем так, я готов сделать пожертвования на благоустройство этой тюрьмы некоторую сумму, скажем так, тысяч сто.
Тысяч сто... чего? - спросил начальник.
Золотых динаров, - глядя в глаза начальнику, произнес Ахмад Башир.
Начальник вздрогнул. Его месячное жалование составляло десять динаров.
Поднялся и подошел к окну, сначала к одному, потом ко второму. Видя, что стрела попала в цель. Ахмад Башир извлек из рукава мешочек и бросил на стол.
Потерявший самообладание начальник подошел к столу и потребовал.
Покажи.
Ахмад Башир развязал мешочек и показал золото.
Сколько здесь? - осипшим голосом спросил начальник.
Здесь задаток, тридцать тысяч динаров, остальное при расчете.
Начальник в ужасе пошел и сел на свое место.
Ничего не выйдет, - сказал он, - этого человека поместил сюда Мунис. Если я отпущу его, мне не сносить головы.
Послушай, раис, на твоей памяти бывало такое, чтобы узник бежал из тюрьмы.
Ну, бывало, - неохотно согласился раис, - моего преемника сняли за это.
А скажи, раис, бывало такое, чтобы начальник тюрьмы лишился должности и получил при этом двести тысяч золотых динаров.
Ты же сказал сто.
Двести, сто сейчас и сто потом.
О Аллах, - жалобно произнес раис, вытирая вдруг вспотевшее лицо, - за эти деньги можно купить всю Медину.
Имран стоял перед стеной, изучая ее многочисленные трещинки. Отсутствие Меджкема беспокоило его. Если только уместно применить это определение по отношению к человеку, сидящему в тюрьме. Но Имран знал, что зло находится в равновесии с добром, только когда зло на виду, его долгое отсутствие внушает тревогу.
Имран стоял, ссутулившись, его плечи были опущены под тяжестью вины, которую он ощущал по отношению к людям, поверившим в него и погибшим за эту веру. Судьба Имрана хранила, и это начинало тяготить его, он анализировал свои действия, и ужасался тому, что он был виновен в падении крепости. Впустил Меджкема, и это погубило всех.
Имран не оглянулся, когда за его спиной загрохотала дверь, и надзиратель вошел в камеру, звякнул железной посудой, оставляя еду, и вышел. Имран оглянулся только тогда, когда до его обоняния донесся бесподобный запах мясного жаркого и свежеиспеченного хлеба. Имран подошел к железной кастрюльке, оглядел ее содержимое. Он знал о том, что заключенные, имеющие деньги могли заказывать себе обед с воли. Имран ударил несколько раз в железную дверь.
Что такое? - отозвался надзиратель.
Ты не ошибся с обедом, друг, - крикнул Имран?
Немного помедлив, надзиратель сказал:
Точно ошибся, надо же, что это со мной, - и стал открывать дверь. Имран сглотнув слюну, отошел к стене. Когда он вновь обернулся, в дополнении уже имеющимся хлебом и жаркому, рядом стоял приличных размеров кувшин и две чаши рядом.
Исследовав содержимое кувшина, Имран обнаружил, что в нем находится вино.
Вообще-то я бросил пить, - неуверенно сказал Имран, с наслаждением нюхая винный дух. Потом в голову ему пришла совершенно бредовая мысль. Он наполнил вином обе чаши и сказал, обращаясь к двери:
- Ну заходи, чего там стоишь.
Вошел ухмыляющейся Ахмад Башир в одежде надзирателя, Имран даже поводил ладонью перед глазами.
Как ты догадался, что я здесь? - спросил Ахмад Башир.
Имран взял чаши с вином, протянул одну другу.
Ну, кто может принести мне вина, кроме тебя, пьяница - сказал Имран.
Но, но, я сейчас пью гораздо меньше. У меня молодая жена.
Последние слова он произнес с грустью. Они сдвинули чаши, выпили и обнялись после этого.
Не волнуйся, - сказал Ахмад Башир, - уж, коль я взялся, вытаскивать тебя из тюрем, то я не брошу этого занятия.
Имран улыбался так, как улыбаются несмышленые дети, радостно, не храня ничего в задниках памяти.
Как ты здесь оказался? - лукаво спросил он, заранее зная ответ.
Ты не поверишь, совесть замучила, - ответил Ахмад Башир, - помнишь, я зарок дал в подземелье ал-Фурата, мол, выберусь, брошу пить. А ты меня потом упрекнул, что я не держу обета. Все что со мной происходило потом, я отношу только за счет своего вероломства. Веришь ли, корабль, на котором я плыл, был сожжен пиратами, они меня взяли в плен, не подозревая, что я приношу несчастья. Их корабль затонул, наполовину правда. Я просидел на бушприте, на одной ягодице, несколько дней. Правда, мое одиночество скрашивала одна девица.
У меня вопрос, - перебил его Имран.
- Да, друг мой, слушаю тебя
. - Ты говоришь, что сидел на бушприте на одной ягодице.
Да.
Значит, больше места не было?
Нет.
На чем сидела эта девица?
Ахмад Башир кашлянул.
Я на ней потом женился.
Вопросов больше не имею.
Для пророка ты, слишком испорченный человек, - возмущенно сказал Ахмад Башир.
Извини, я тебя перебил.
Но я разбогател, - не чинясь, заявил Ахмад Башир, - и думаю, что Аллах дал мне еще один шанс проявить свое благочестие. Ты даже представить себе не можешь, сколько теперь у меня денег. И ровно столько же денег у моей жены.
И деньги у тебя есть и красавица жена, ты верно счастлив? Как это не похоже на тебя.
Но, но, - беззлобно сказал Ахмад Башир, - попрошу без зависти.
Он достал четки и принялся их перебирать.
Но в твоем голосе я слышу печаль, - сказал Имран.
Кажется, ты стал разбираться в людях? - заметил Ахмад Башир, - могу сказать тебе как другу, по секрету, если один человек похож на другого, это еще ничего не значит. Может статься, что когда я вернусь, выяснится, что я одинок, как прежде. Я боюсь, что она уйдет от меня. Правда ей для этого придется пойти на большую жертву. Уезжая, я на всякий случай спрятал ее деньги.
Ахмад Башир разлил вино по чашам.
Имран спросил:
Откуда у тебя мои четки?
Как это твои? Я их в наследство получил, от Меджкема.Значит он их у тебя украл, возьми.
Оставь себе, дарю.Между прочим это четки пророка Мухаммада.
Иди ты,- недоверчиво сказал Ахмад Башир,- чем докажешь?
Ничем, но в этом деле главное вера, понимаешь?
Ну ладно,поверю, - нехотя сказал Ахмад Башир.
Как ты узнал, что я здесь?
Я встретил здесь ту девицу, помнишь служанку Абу-л-Хасана. Кажется, ты поглядывал на нее.
Анна , паломница, она же христианка?
Иудейка, если быть точнее. Что, удивлен?
Да.
Сейчас я удивлю тебя еще больше. Знаешь, с кем она здесь?
Имран пожал плечами.
Она здесь вместе с твоей женой.
Как с женой, моя жена в Медине, почему они вместе?
Ну, уж этого я не знаю. И почему тебя так любят женщины? Ну да ладно, я на службе. Ты поешь, ночью я открою дверь, и мы вместе уйдем отсюда.
Ахмад Башир допил вино, хлопнул друга по плечу и вышел из камеры оставив, ошеломленного Имрана в одиночестве.
Ахмад Башир запер дверь, повесил ключ на пояс и принялся в задумчивости расхаживать по тюремному коридору. До назначенного часа еще было далеко, но он от своего занятия испытывал определенное удовольствие, потому что оно напоминало ему о времени, когда он совсем молодым полицейским нес ночную службу.
Имран, после ухода Ахмад Башира съел жаркое, допил вино, ломая себе голову над тем, почему Фарида, да еще вместе с Анной оказалась в Медине. Ни та, ни другая, никогда не были замечены им в религиозном рвении. Он думал об этом и о том, какие неприятности сулит ему этот женский союз.
Смешно, читатель, не правда ли, - человек, стоя одной ногой в могиле думает о женской ревности.
Он думал об этом полночи, до тех пор, пока надзиратель, он же Ахмад Башир не открыл дверь и не сказал: "пора"
Ахмад Башир извлек из одежды два кинжала, один протянул узнику со словами: "Убей любого, кто помешает нам выйти отсюда.
Как осторожный человек, Ахмад Башир, допускал возможность возникновения непредвиденных ситуаций. И он был прав, как никогда, ибо вероятность неудачи, всегда выше, чем вероятность удачи.
Аксиома.
В конце коридора они встретили группу вооруженных людей, числом в шесть человек. Из-за их спин выглядывал начальник тюрьмы. Не помня себя от ярости, Ахмад Башир извлек из-за пояса еще один небольшой кинжал, и метнул его в предателя. Промахнулся.
К счастью.
Потому что, начальник не нарушил договоренность. Он собирался лечь спать, когда к нему явился офицер -дейлемит, с предписанием без промедления доставить лже-махди в Багдад для показательной казни. Начальник был вынужден подчиниться. И, (автор знает), он даже испытывал угрызения совести, ибо человеком был порядочным, но, если быть точным, он еще испытывал облегчение, так как полученное предписание освобождало его от необходимости совершить должностное преступление.
Промахнувшись, Ахмад Башир испустил замысловатое и очень грязное ругательство, в котором недвусмысленно отозвался о матерях и женах противника. Имран толкнул его в бок и сказал: "возьми себя в руки, здесь наши шансы равны, и постарайся отнять у кого нибудь саблю, вперед". Дока в батальных сражениях, он знал, что в узком коридоре численный перевес не имеет большого значения, а длинные армейские сабли только мешают.
-Поучи меня, щенок, - огрызнулся Ахмад Башир
.Офицер произнес фразу, прозвучавшую в стенах тюрьмы очень смешно. Он сказал:
Стойте, вы арестованы.
Ахмад Башир повторил свое ругательство, прибавив к нему еще и отцов противника. Один из солдат, видимо самый обидчивый сделал выпад, который Имран успешно отразил. Отбив саблю кинжалом, он, сделав шаг вперед, схватил левой рукой солдата за запястье, а правой рукой всадил ему кинжал в грудь. То, что происходило дальше, рука романиста описать не в силах. Можем только отметить, что из звуков в коридоре преобладали: металлический лязг и яростные возгласы. Имран сражался, как лев и уж если мы взяли примером представителя фауны, то Ахмад Башира было бы уместно сравниться с медведем. Он все- таки последовал совету Имрана и отнял саблю у ближайшего солдата, правда, ценой потери двух своих пальцев. В этой схватке они одержали победу, правда, безрезультатную. Оставшиеся в живых офицер и начальник тюрьмы отступили за решетку, преграждающую коридор и успели ее запереть, отрезав нашим героям, путь к спасению. Четверо дейлемитов лежали бездыханные в луже крови. Ахмад Башир вновь произнес непристойное слово, означающее одновременно, что все кончено и кончено плохо.
Он бросил на каменный пол скользкий от крови кинжал. Оторвал от рубахи полоску ткани и стал перевязывать руку, останавливая кровь.
- Что-то сегодня ты особенно сквернословишь, - тяжело дыша, сказал Имран.
Он был весь залит кровью от множества порезов.
Наверное, сейчас все заживет, как на собаке, - завистливо сказал Ахмад Башир.
Послышался топот ног и новые голоса. Ахмад Башир посмотрел в сторону решетки. Начальник тюрьмы пытался незаметно для других, делать ему какие-то знаки. Сзади него показался отряд вооруженных людей. Это была поднятая по тревоге караульная команда.
Пора бы уже им, - тревожно сказала Фарида, она не находила себе места от волнения, ходила по комнате, то и дело подходя к двери, выходящей на улицу и прислушивалась к звукам
Хватит уже тебе, - раздраженно сказала Анна, - и ходит и ходит, голова кружится. Ахмад Башир сказал, что если получится, то они придут на рассвете.
Получится, а если не получится?
Фарида не могла справиться с собой, ее бил нервный озноб. Она вышла во внутренний двор и, поглядев на небо, воскликнула, - это что не рассвет по твоему, звезд почти не видно.
Рассвет, это когда солнце встает, - пыталась успокоить ее Анна.
Много ты понимаешь, - огрызнулась Фарида, - рассвет, - это когда светает, светло становится, понимаешь?
Анна пожала плечами.
Дура, я дура, - горестно сказала Фарида, - Ну придет он, и что. Какими глазами он на меня будет смотреть, что у него за это время любви прибавилось ко мне? Сколько лет я его ждала.
Ты так говоришь, как будто у тебя был выбор.
Анну с детства отличала любовь к истине.
А что ты думаешь, был, - вызывающе сказала Фарида, - староста нашей деревни, между прочим, всегда ко мне подкатывался.