Андронова Лора. Подняться на башню

   Хёльв осел на пол:
   — Приехала? Так скоро?
   — Приехала. Ведьма столичная, Подер с Биви ей что-то поперек сказали — так она их мигом уложила, даже пискнуть не успели.
   — Убила? — ужаснулся Хёльв, поспешно натягивая не успевшие толком просохнуть штаны и куртку.
   Лэррен пожал плечами:
   — Вряд ли, скорее — усыпила. Потом перед псами чем-то махнула — те ей руки лизать бросились.
   Аккуратно застегнув рубашку, эльф собрал растрепанные волосы в хвост и снова выглянул в окно.
   — Стоит на пороге. Размышляет, — сообщил он.
   — Убираться отсюда надо! — простонал Хёльв. — Одевайся!
   — Убираться, конечно, надо. Но куда?
   — Через черный ход. Наверняка в этом доме не только парадные двери имеются. Эльф потер лоб.
   — Должны быть, — сказал он. — Подер вроде намекал, что у них есть лазейки на крайний случай. Где-то в кладовых.
   — Бежим!
   Вполголоса переругиваясь, они выскочили в коридор, сбежали по лестнице и, покрутившись в темном холле, нырнули в неприметный коридорчик. Вчера вечером развеселившийся Биви устроил им экскурсию по первому этажу замка, уделяя особенное внимание кухне и кладовым; дорогу к ним друзья запомнили твердо.
   — Только не прохлопай! — прошептал юноша. — Здесь где-то должна быть дверь!
   — Да тут этих дверей — хоть лабиринт устраивай, — ответил эльф.
   Хёльв провел рукой по стене.
   — Ничего не вижу, — расстроился он.
   Лэррен остановился, удерживая его за плечо, неторопливо осмотрелся. В шестиугольный закуток за кухней выходило множество дверей, дверок и люков, Пахло корицей, перцем и ванилью. На полу, присыпанном тонким слоем муки и пыли, лаково поблескивали оброненные кухаркой фасолины.
   Не мешало бы им время от времени здесь подметать, — заметил эльф и громко чихнул.
   — Куда мы теперь? — Глаза Хёльва уже почти привыкли к темноте, но он предпочитал держаться поближе к Лэррену.
   Тот принюхался.
   — Так. Отсюда, — он указал рукой на прикрытый куском холста узкий проем, — пахнет солью и вяленой рыбой. Думаю, туда нам не надо. Из следующей комнатки — специями, снизу несет яблоками и домашним вином.
   Эльф прошелся по кругу.
   — Похоже, тут нечего ловить. Хотя… — Он остановился напротив самой солидной двери. — Здесь.
   — Тайный лаз?
   — Надеюсь. Во всяком случае, никаких запахов еды. Дверь была дубовой, с крепкими петлями и кованой, причудливо изогнутой ручкой. На лакированной древесине не было ни царапинки, только в углах виднелись сколы и трещины.
   Чувствуется, что ход не заброшен, — сказал Лэррен. — Если это, конечно, ход.
   — А что же еще? — возмутился Хёльв, потянув на себя ручку. — Давай пошли скорее.
   Не издав ни звука, дверь отворилась.
   — Надо было лампу прихватить, — недовольно буркнул Лоррен, вглядываясь в густую черноту открывшегося коридора.
   — Нечего к себе лишнее внимание привлекать, — ответил Хёльв. — На ощупь пойдем.
   Касаясь пальцами стены, он переступил через порог и медленно двинулся вперед. Эльф вздохнул и последовал за ним.
   Идти было легко. Под ногами пружинило мягкое упругое покрытие, воздух посвежел и пах зимним лесом. В кирпичной кладке стены, на уровне груди, обнаружились перила. Вскоре коридор расширился и заметно пошел вниз.
   — Ох, не нравится мне все это, — уныло заявил Лэррен, — Почему спускаемся? Зачем? Может, это прямая дорога в местную тюрьму?
   — Это подземный путь, — сказал Хёльв. — Наверняка он ведет далеко за пределы замка, может даже за границы Пустоши.
   — Или наоборот — прямо в центр Брасьера. То-то нам там обрадуются — мало не покажется.
   Ход резко свернул вправо и нырнул еще глубже. Наклон стал крутым, и теперь приходилось крепко держаться за перила, чтобы не упасть. Потом гладкий спуск сменился ступеньками, и невдалеке замерцали призрачные синеватые шары.
   — Куда-то пришли, — прошептал Хёльв озираясь. Они оказались на пороге просторного длинного зала, хорошо освещенного фосфорными лампами. Потолок был низким, плоским, кое-где украшенным зеркальной мозаикой. Пол устилали неяркие ковры, в углах стояли фарфоровые вазы, матово белел круглый мраморный бассейн.
   Вдоль стен, на одинаковом расстоянии друг от друга, стояли скульптуры. Их было очень много — несколько десятков. Несколько десятков человеческих, эльфийских и гномьих лиц, с любопытством, злостью или равнодушием глядевших на нежданных гостей. Все каменные портреты были разными — грустными, веселыми, задумчивыми, хмурыми, но объединяло их одно — жизнь. Здесь не было мертвых, вычурных поз, неестественных жестов и выражений, свойственных большинству статуй. Казалось, что кудрявая тоненькая девочка, наклонившаяся за цветком, сейчас выпрямится и побежит дальше, а грозно сдвинувший брови гном — досадливо махнет шапкой и разразится ворчливой тирадой. Словно замерли на мгновение спорившие до хрипоты женщины, остановился, чтобы передохнуть, гонявший мяч мальчишка.
   — Невероятно, — осипшим голосом проговорил Лэррен. — Оказывается, я видел далеко не лучшие работы Нурра.
   Хёльв только кивнул. Не находя слов, он переходил от скульптуры к скульптуре, всматривался в лица.
   — Смотри, это баронесса, — сказал он, добравшись почти до середины галереи.
   Лэррен подошел поближе и ухмыльнулся:
   — Клянусь Подземельями Ристага! В самое яблочко!
   Придерживая рукой подол пышного платья, Амель склонялась в реверансе. На ее губах играла улыбка — хитрая, ликующая, злая. Будто бы баронесса торжествовала по поводу какой-то ей одной известной тайны.
   — Я понимаю, почему эти работы стоят здесь, а не в домах своих прообразов, — лукаво сказал эльф.
   — И я, — согласился Хёльв. — Вряд ли, скажем, вон тот толстый господин захотел бы увидеть такой свой портрет.
   Они переглянулись и расхохотались.
   — Все же кое-что остается неясным, — проговорил Лэррен отсмеявшись, — Например, имеет ли смысл идти дальше?
   Хёльв помрачнел.
   — Не идти же, в самом деле, назад? В лапы этой… — Он передернул плечами. — Колдуньи.
   Продолжая беседовать, они дошли до центра зала и опустились на пол возле бассейна.
   — Вопрос еще в том, — говорил Лэррен, — что мы собираемся делать после того, как выберемся из музея-усадьбы имени Нестора Нурра.
   Он перегнулся через бортик, желая зачерпнуть воды, и вдруг застыл.
   — Посмотри сюда, — сдавленно позвал он.
   У бассейна не было дна. Невысокая мраморная стенка огораживала проем, открывавший вид на нижний этаж.
   Несмотря на отсутствие окон, просторное помещение под галереей было светлым: на колоннах, на шкафах с инструментами, на специальных подставках горели десятки ламп. Вдоль стен стояли стеллажи с законченными и почти законченными скульптурами, в углах были свалены холщовые мешки.
   — Да это же мастерская! — восторженно воскликнул Хёльв.
   — А вот и мастер, — прошептал Лэррен, знаком призывая юношу говорить тише.
   Нестор Нурр сидел возле фонтанчика с питьевой водой и вытирал тряпкой измазанные в глине руки. Знаменитый художник оказался широкоплечим, нескладным человеком с крупным носом и глубоко посаженными черными глазами. Кожа на его лице была бугристой, изрытой оспинами, отчего казалась грубо сделанной маской.
   Бросив скомканное полотенце в раковину, Нурр поднялся и подошел к накрытой простыней скульптуре. Бережно провел ладонью по угадывающимся под тонкой тканью изгибам. И одним резким движением сбросил покров.
   — Что скажешь, Ойна, милая? — спросил он, не поднимая головы.
   — Не знаю, — прозвучал в ответ застенчивый голос, по-моему, очень красиво.
   Из тени вышла русоволосая девушка, приблизилась к своему изображению и заворожено замерла.
   У наблюдавших за сценой сверху Лэррена и Хёльва перехватило дыхание. Сходство было потрясающим. Девушка была изваяна сидящей на валуне в игривой, даже кокетливой позе. Босой правой ножкой она боязливо тянулась вниз словно желая коснуться ледяной речной воды. Чуть влажные волосы кольцами рассыпались по спине. Глаза лучились смехом и беспечностью.
   — Спасибо тебе, — робко сказала Ойна и улыбнулась.. Нестор улыбнулся в ответ.
   — Ты вернул меня, — продолжила девушка, — хотя я думала, что это невозможно.
   Нестор подошел к ней и обнял за плечи, погладил по мягким волосам.
   Хёльв смутился и перевел взгляд на заставленные скульптурами полки, на растущие возле двери розовые кусты в кадках — и потому первый заметил неладное.
   Дверь тряслась, жалобно, еле слышно потрескивая; дрожала мелкой дрожью. Петли ходили ходуном, дергалась ручка. Наконец раздался хлопок, и могучие створки рассыпались пылью.
   На пороге стояла седая женщина в длинной накидке и строго, укоризненно смотрела на Ойну.
   — Откроем сердца чистоте, — сказала незнакомка и тут же добавила: — Вот я и нашла тебя. Как видишь, это оказалось совсем не сложно.
   — Отойди, пожалуйста, отойди, — зашептала девушка, крепче прижимаясь к скульптору. — Амной молю, отойди.
   — Не тебе поминать это имя.
   Хёльв и Лэррен недоумевающе переглянулись.
   — Чего ей надо? Зачем только Нестор ее к себе приглашал? Исключительно неприятная старая ведьма, — сказал эльф на ухо юноше. — И совсем она не из нашего народа.
   Незнакомка сделала несколько шагов вперед.
   — Отпусти ее, — приказала она, обращаясь к Нурру. — У нее другая судьба.
   — Ойна сама пришла ко мне, — ответил тот, — сама просила о помощи.
   — Ты ошибаешься, — холодно проговорила седоволосая женщина.
   Нестор рванулся вперед, желая то ли толкнуть ее, то ли зажать ей рот ладонью, но споткнулся и упал, в кровь расшибив о каменный пол лицо и локти. Переступив через него, незнакомка подошла к испуганной девушке и взяла ее за руку.
   — Мы уходим, — объявила она. — Не ищи нас и не пытайся помешать.
   Не обращая внимания на боль, Нестор попытался встать, однако невидимый пресс не давал ему сдвинуться с места.
   Уже у самого выхода Ойна обернулась и мельком посмотрела на статую. В быстром взгляде блеснуло торжество — ребяческое, неуверенное, но оттого еще более заметное.
   Колдунья остановилась.
   — Ах вот как, — сказала она и влилась глазами в каменный портрет.
   Статуя вздрогнула и закачалась. Хёльву показалось, что сейчас она упадет, послышался шелестящий вздох, похожий на стон, и сидевшая на валуне каменная Ойна встала, медленно, неуверенно выпрямилась, протянула руки в немой мольбе.
   — Не надо! — закричал Нестор. — Не надо!
   Воздух завибрировал и поплыл. Заструились горячие незримые потоки. Тонко, на пределе слышимости запели свирели.
   — Не надо! Не смей!
   Статуя изменялась. Сплелись в косы длинные волнистые волосы, легли на спину. Опустилось вниз платье, закрывая босые ноги. Смеющееся юное лицо искривилось, уголки губ дернулись вниз, в глазах застыли слезы.
   — Не надо, — еле слышно повторил Нестор, в ужасе отворачиваясь от переиначенной до неузнаваемости скульптуры.
   Даже не посмотрев в его сторону, старая колдунья развернулась и ушла, ведя за руку мертво глядевшую перед собой Ойну.
   — Не надо, — снова сказал Нестор и заплакал. Хёльв отшатнулся от проема и закрыл лицо руками.
   — Скорее! — Холодные пальцы Лэррена коснулись его запястья. — Может, мы еще успеем перехватить их.
   Они исключили и бросились назад — мимо мраморных колонн, мимо статуй, вверх, по подземному ходу, через кладовку, по лестнице.
   — Ты уверен, что это правильно? — спросил Хёльв, первым влетая в холл, где несколько часов назад их встречал стриженый Биви. — Мы же ничего не знаем о…
   — Мне наплевать! — перебил эльф. В его серых глазах плясало бешенство. — Даже если Нурр — растлитель и злодей, хотя мне так и не кажется. Эта высохшая морковка испортила лучшую скульптуру, что я видел за всю свою жизнь — поверь, очень долгую.
   На улице свирепствовала вьюга. Ветер швырял снежные хлопья, поднимал в воздух опавшую хвою, забирался за воротник.
   Свора псов жалась к стенке, недоуменно скуля и подвывая. Лежавших рядком на крыльце Подера и Биви уже припудрило холодной белой крошкой. Присев на корточки, Лэррен пощупал у обоих пульс.
   — Живы, — сообщил он юноше. — Думаю, придут в себя минут через пятнадцать.
   Затащив пострадавших в дом, они снова выбежали за порог.
   — Какого лешего! — зарычал эльф, пытаясь перекричать бурю. — Час назад был полнейший штиль!
   Хёльв не ответил. Шипя и ругаясь, он застегивал пуговицы на куртке.
   «А ведунья девицу так и потащила в чем есть, — подумал он. — Каково ей сейчас, мерзнет побольше меня».
   Лэррен закрутился на месте, словно потерявшая след гончая.
   — Туда, — сказал он, махнув рукой в сторону псарен. Они двинулись по видневшимся в свежем снегу следам.
   — Старуха нас прикончит, — пропыхтел Хёльв, стараясь не отстать от длинноногого эльфа. — Угробит, в землю по макушку загонит.
   — Если успеет. — В ладонь Лэррена скользнул стальной кинжал с причудливо изогнутым змеевидным лезвием.
   Юноша изумленно захлопал заиндевевшими ресницами. Вот тебе и библиотекарь! Вот тебе и учитель! Вот тебе и мирный хранитель знаний!
   Таившиеся в сугробах сухие розовые кусты кололи, цеплялись за ноги, мелкий острый снег жег щеки. Возле псарни Лэррен остановился, недоуменно оглядываясь:
   — Пропал след.
   Тяжело дыша, Хёльв оперся о стенку:
   — Может, замело просто?
   — Какое там замело! Смотри — вот тут как на картинке всё — ясно и четко, а дальше — ничего.
   Хёльв послушно уставился на покрытую пухом землю. Цепочка синевших на белом отпечатков, тянувшаяся от самого порога, резко обрывалась в нескольких метрах от забора.
   — Улетели? — предположил юноша. — На драконе, например. В такой буре мы и целую стаю не услышали бы.
   Эльф презрительно хмыкнул;
   — Думаешь, я бы не почувствовал запаха? Хёльв пожал плечами:
   — Дует больно сильно, могло и развеяться. Эльф снова хмыкнул:
   — Да и не похоже по этим следам, что здесь кто-то на дракона забирался. Или думаешь, он сам — клыками за шкварник — и на спину?
   — Откуда ж мне знать, я на драконах не катался.
   — Не катался — так и не болтай ерунды тогда, — буркнул раздраженный неудачей Лэррен.
   — А может, это гельмар? — рискнул допустить Хёльв. — Гельмары умные, помогают к себе на загривок забраться.
   — Да хоть гигантский мотыль.
   Оба замолчали, осматривая окрестности. Небо затянуло тучами, черные силуэты сосен клонились к земле под порывами ветра. Начинавшийся в десяти шагах от ограды холм был почти неразличим в снежной зыби.
   — Лэррен, у тебя глаза-то поострее будут. — Хёльв дернул приятеля за рукав. — Там, на пригорке…
   — Возвращаются, что ли, — недоуменно протянул эльф, пожимая плечами, — но там только одна из них. И с конем.
   По склону, неловко скользя и спотыкаясь, спускалась молодая женщина в костюме для верховой езды — короткой замшевой курточке, замшевых же перчатках и брюках. Высокие сапоги были кожаными — простыми, но удобными, хорошо сшитыми. Шапки на голове не было, и длинные, цвета темного золота волосы трепала буря. На поводу женщина вела породистого игреневого жеребца.
   — Если это Ойна, то она успела несколько повзрослеть, — ошарашено проговорил Хёльв.
   — А если престарелая стерва — то изрядно помолодеть, добавил Лэррен.
   Дойдя до забора, неизвестная остановилась и перевела дыхание.
   — Эй, как вас там, — невежливо позвала она, — открывайте калитку.
   Хёльв вопросительно посмотрел на Лэррена.
   — Рады бы, да ключиков нет, — злорадно ответил тот, прячась от ненастья под навес псарни.
   — Думаю, господину Нурру будет приятно слышать, что его слуги столь любезны с посетителями, — отозвалась незнакомка. Эльф ухмыльнулся, пристально изучая гостью — ее продолговатое, покрытое загаром лицо, гладкий лоб, красиво очерченный, яркий рот.
   — А мы не его слуги, — ответил он чуть более мягко. — Мы…
   — Мы — приближенные госпожи Арбигейлы, — закончил Хёльв, не замечая предостерегающих жестов эльфа. — Он — дворецкий, а я — помощник.
   Тонкие брови незнакомки поползли вверх. Она недоверчиво прищурилась, оглядывая друзей с головы до ног, а потом вдруг расхохоталась — звонко, заливисто, как девчонка:
   — Что ж, тогда вы тем более должны отворить мне, дорогие мои приближенные проходимцы.
   — Я так и знал, — пробормотал Лэррен сквозь зубы, опасливо косясь на волшебницу
   — Риль Арбигейла, — представилась она, — Нестор ждет меня.
   — Мы бы рады впустить, но у нас правда нет ключей, — огорченно сообщил Хёльв.
   Риль кивнула, провела рукой в перчатке по ограде, и один из стержней со всхлипом вышел из удерживавших его пазов. Жеребец настороженно следил за ней, поводя ушами.
   — Не хотелось портить забор, но этот прут все равно бы вот-вот сломался, — сказала она, пробираясь во двор и отряхиваясь, — Стой спокойно, Фаворитушка, я пришлю кого-нибудь за тобой.
   Она погладила коня по горячему носу и повернулась к друзьям. Ее взгляд встретился с испытующим взглядом Лэррена. Некоторое время они вдумчиво созерцали друг друга. Первым опустил глаза Лэррен.
   — Эйне ма, — неохотно сказал он, целуя чародейке руку. Риль улыбнулась: — Ножик-то убери. Кого резать собрался, книгочей? — И, выдержав паузу, добавила: — Сейчас некогда разбираться, кто вы и зачем притворяетесь моими слугами. Важно другое — что с Нурром?
   Лэррен и Хёльв разом помрачнели.
   — Я опоздала? — серьезно спросила Риль.
   — Кажется, да, эйне ма, — кивнул эльф.
   — Тогда идемте. Обо всем расскажете мне по дороге, — велела она, первой устремляясь к дому.
   В холле их ждал озадаченный Подер. Он сидел за столом и цедил благоухавшее специями горячее вино из глиняной кружки. В руке гигант сжимал коричневую сахарную палочку. Заметив среди вошедших чародейку, он со стуком опустил кружку и вскочил, изгибаясь в неумелом поклоне.
   — Заждались уже совсем, волновались, хотели встречать кого выслать, да вот вьюга поднялась, боязно стало, — испуганно зачастил Подер.
   Риль скинула куртку, стянула с озябших рук перчатки и бросила их подоспевшему Биви.
   — Точка телепортации сместилась, — туманно пояснила она. — Пришлось часа четыре по лесному кряжу тащиться.
   — Хозяину совсем плохо, — подал голос мальчишка.
   — Идем, — кивнула волшебница. — Ведите.
   В мастерской было тихо и темно, только фонтан дремотно журчал в мраморной чаше. По всей комнате валялись разбитые светильники, гипсовые осколки, обрывки бумаг. Часть полок была сорвана со стен, перевернута, изрублена в куски топором. Тягуче пахло маслами и горелой пылью.
   Нестор сидел на полу, обхватив голову руками. Он не плакал, но его плечи вздрагивали как от беззвучных рыданий. Над ним возвышалась статуя, отрешенно глядевшая в пустоту слепыми глазами.
   — Пришла, — сказал он, отнимая ладони от лица. — Ты опоздала.
   Риль шагнула к скульптору. Биви и Подер застыли на пороге, не решаясь приблизиться. Лэррен и Хёлльв встали рядом с ними.
   — Знаю. Здесь произошло что-то необычайное.
   — Уже все. Все потеряно. — Нурр болезненно скривился. Откинув волосы на спину, Риль присела рядом с ним, ласково погладила по плечу:
   — Расскажи, что произошло. С самого начала.
   Нестор вздрогнул:
   — Зачем? Теперь-то зачем ворошить?
   — Затем, что не стоит устраивать преждевременные похороны. — Риль резко повернула Нурра лицом к себе. — Ты разыскивал меня. Ты посылал гонцов в Велерию, в Шорье и в Керам. Ты посылал мне записки с мольбами приехать.
   Он попытался отстраниться:
   — Я не думаю, что теперь…
   — Рассказывай, Нестор! — В голосе чародейки зазвенел лед. — Рассказывай.
   Скульптор до боли стиснул кулаки и встал. Подошел к одному из уцелевших стеллажей, достал альбом, карандаш и стремительно, несколькими штрихами набросал девичий портрет.
   — Это она, Ойна. Такой я увидел ее впервые. — Легкими движениями он наметил за спиной девушки здания и стволы деревьев. — Я сидел на улице и смотрел на прохожих. Помнишь, как тогда, в Хан-Хессе? Я облюбовал местечко возле храма — там всегда есть за кем понаблюдать — и приходил туда почти каждый день. Физиономии, лица, личики, рожи, мордашки, хари… Сколько выражений, сколько незаметных неопытному взгляду оттенков, сколько откровенных пантомим!
   В провалившихся глазах вспыхнуло мимолетное веселье.
   — Разве такое увидишь в студии? Разве добьешься такой непринужденности движений? — Нестор замолчал, а когда заговорил снова, его голос звучал глухо и отрешенно. — Она шла рядом с той страшной старухой, держа ее за руку, словно послушная внучка…
   Он рассказывал все быстрее и быстрее, боясь, что его остановят или прервут недоверчивым словом.
   — Обычная девушка — маленькая, веснушчатая, не очень красивая, но по-своему милая. Она посмотрела на меня — ласково так, робко — и сказала, что ей нужен портрет. — Скульптор прижал руку к груди, пытаясь унять горячо стучавшее сердце. — Не знаю, что со мной сделалось. Просто я понял, что должен ее защитить, оборонить, спрятать. Что это, и только это — смысл моей жизни. Схватил ее за руку и потащил прочь из парка — как можно быстрее, дворами, переулками. Я сам не понимал, что делаю, это было как сумасшествие, как затмение.
   Неведомо как возникший возле плеча хозяина Биви протянул ему кружку с дымящимся вином, потом со смущенным поклоном поднес напиток волшебнице. Нестор благодарно кивнул и сделал большой глоток.
   — Укрыл в своем доме, в дальней потайной комнате, — продолжил скульптор. — В один день собрал вещи и скрытно переехал сюда.
   — Так уж и скрытно, — жестко отрезала Риль. — Каждому распоследнему брасийскому дураку известно, куда отбыл знаменитый ваятель.
   — Но об Ойне не знали даже мои слуги! — возразил Нестор.
   Риль усмехнулась.
   — Ладно, рассказывай, — попросила она.
   Скульптор провел рукой по покрытому испариной лбу.
   — Она все время молчала. Не поднимала на меня глаз, смотрела только вниз, на землю. Часами могла сидеть неподвижно, рассматривая какую-то былинку под ногами. С темнотой шла спать, вставала на заре. Если я ставил перед ней тарелку с супом — ела. Мои руки сами потянулись к гипсу, и я начал работать над ее портретом. Я рассчитывал, что на работу уйдет совсем немного времени, но очень скоро понял, что ошибался: образ Ойны был расплывчатым и зыбким. Я видел ее лицо, ее глаза, ее губы, но я не видел ее саму… — Он отхлебнул вина и продолжал: — Никогда еще мне не было так трудно. Я пытался ее разговорить, рассказывал разные истории из своей жизни, вспоминал смешные и грустные случаи и… Раз за разом уничтожал макеты скульптур. Я действительно привязался к Ойне, и мне хотелось, чтобы гипс запечатлел не только ее внешность.
   Он замолчал, вертя в руках опустевшую кружку.
   — Но потом она начала оттаивать? — спросила Риль. Нурр кивнул:
   — Прошли недели, и она стала улыбаться, отвечать на мои вопросы, даже что-то вспоминать о детстве, о старших сестрах, о своем долге перед ними.
   Его слова звучали совершенно обыденно, но Хёльв вздрогнул, как от порыва колючего ветра.
   — Работа пошла на лад. Сегодня… Сегодня я показал Ойне статую.
   Его голос дрогнул. Риль мельком посмотрела на него и наклонила голову:
   — Дальше я знаю.
   Нестор молча поднялся и прошелся по мастерской, нервно потирая ладони. Хёльв следил за ним с тяжелым сердцем.
   — Я полагаю, — со вздохом сказала Риль, — что Ойна предназначалась в монахини одного из храмов милостивой Амны. Туда часто набирают девочек из бедных семей. Мои приближенные, — при этих словах Хёльв и Лэррен облегченно переглянулись, — оказались невольными свидетелями вашей встречи и подробно ее описали. «Откроем сердца чистоте» — традиционное приветствие служительниц культа Матери всего сущего. Настоятельницы обычно обладают немалой силой и собственной магией, этим и объясняются необычайные способности седой дамы. Впрочем, почти обо всем ты и сам мог догадаться. Но… — Она с досадой прищелкнула пальцами. Многое по-прежнему не ясно. Например — что тебя толкнуло помочь Ойне?
   — Она была… — Скульптор замялся. — Она была особенная.
   — В любом случае мы должны ее найти, — твердо закончила чародейка.
   Она поставила кружку на пол и внимательно посмотрела на возвышавшееся над ними изваяние.
   — Как монахиня могла сделать такое? — спросил Нурр, беспомощно проводя ладонью по статуе. — Как это возможно?
   — Стихия Амны — это земля. Ты видел Висящие Арки в Хан-Хессе? А Дезийские Стены? Их создали служительницы богини. Они способны творить из камня чудеса.
   Нестор криво усмехнулся:
   — Коллеги по цеху, стало быть. — Можно и так сказать. Риль пожала плечами и спокойно добавила: — Надо сейчас же пойти по их следу. Как можно скорее. Возможно, удастся отбить Ойну, Я помогу.
   Лэррен довольно оскалился и пробормотал что-то о прытких старых кочерыжках, которые еще поплатятся за свои грехи. Разом повеселев, Подер шумно выдохнул и принялся выразительно разминать могучие руки. Серая обреченность на лице Нестора Нурра сменилась неуверенной надеждой. Он повернулся к слугам и решительно проговорил:
   — Биви, собери вещи и еду в дорогу.
   Подер выступил на шаг, вопросительно глядя на хозяина:
   — Я с вами?
   — Конечно. Поторопись. — Он посмотрел на Риль. Та легко встала с пола, отряхнула одежду:
   — Я готова.
 
   Хёльв придвинулся поближе к ней, стараясь незаметно коснуться плечом. От чародейки веяло доброжелательством, спокойствием и внушавшей доверие надежностью.