Андронова Лора. Подняться на башню

   — Мне показалось, что ты мог передумать по поводу нашего дела, — проговорил Зурт, поднося к губам дымящуюся чашу.
   — Именно.
   — Что — «именно»?
   — Именно показалось.
   — А ведь пора бы пересмотреть свое неосмотрительное решение, — заметил Зурт, прихлебывая горячий напиток.
   — Пожалуй, мне надо идти. Сейчас восемь вечера — самое время выпить пару рюмок яблочной настойки.
   — Погоди, я покажу тебе кое-что интересное. — Он подмигнул топтавшемуся рядом слуге. Тот с поклоном протянул хозяину холщовый мешок. — Как ты думаешь, что там?
   Из мешка донеслось шипение. Фархе похолодел. Остановившимся взглядом он смотрел, как волосатые лапищи бата за шкирку вытаскивают на свет Божий извивающегося Цишера.
   — Милое животное, не правда ли?
   Колдун молчал.
   — Что скажешь, ловко я все подстроил? Отвлекал тебя разговорами, пока мои ребятки отлавливали эту проклятую тварь. — Зурт небрежно потряс кота. — Я уже давно размышлял, чем тебя можно прижать в случае чего, на какие пружинки надавить. Ты выглядел таким монолитным, таким цельным, человек-камень, человек-металл. Ни родственников, ни друзей, ни тайной любовницы. И все же нашлась маленькая слабина. Привязанность — это страшная сила, мой дорогой чародей.
   — Думаешь, теперь я буду вечно плясать под твою дудку? Из-за кота? — спросил Фархе.
   Он чувствовал, как стекает, испаряется маска добродушного упитанного купца, открывая его собственное лицо.
   — Почему же вечно? Я предлагаю справедливую и честную сделку — одно существо меняю на другое.
   — А если я откажусь? — Колдун скрестил руки на груди. Не хватало еще, чтобы эта раскормленная самодовольная свинья увидела, как дрожат его пальцы.
   Зурт поднял кота за загривок и поболтал им в воздухе, как тряпичной игрушкой. Цишер фыркнул и попытался достать бата лапой с выпущенными когтями.
   — Всегда их ненавидел. Думаю, я его утоплю. Или… Впрочем, а тебе-то что? Неужели такого большого мага может волновать судьба какой-то жалкой животинки?
   Фархе прищурился:
   — Гарантии?
   — Я клянусь. Клянусь, что не обману тебя. — Голос Зурта смягчился. — Пойми, мне очень нужны деньги, очень. Подрастает Митц — мой младшенький. Я обязан обеспечить ему достойное будущее. Другой такой шанс может и не представиться.
   Тонкие губы колдуна сложились в кривую усмешку.
   — Похвально. Но почему за мой счет? Почему ты опять бежишь ко мне, вместо того чтобы попытаться решить проблему самому?
   — Я и решаю проблему, — расплылся в улыбке бат. — При помощи тебя.
   Резким движением он распахнул дверцу клетки и засунул в нее кота. Цишер испуганно мяукнул и затих. Фархе поморщился.
   — Приезжай через три дня, — сказал он. — За монстром.
 
   Оттолкнув от себя кадку, колдун вскочил и бросился к выходу из комнаты. Подхватил некстати лопавшуюся под ноги скамью и с остервенением швырнул ее в стену. Скамья разлетелась на тысячу мелких, тут же вспыхнувших холодным пламенем щепок.
   — Идиот. Безнадежный старый идиот, — рычал он.
   Мысли путались. Этот боров, этот лоснящийся хряк посмел отобрать у него единственное дорогое существо! Ни в чем не виноватого, беззащитного кота! Фархе вспомнил, как Цишер по ночам запрыгивал в его постель и сворачивался там пушистым горячим клубочком. Запястье обожгло холодом, несуществующая полоска синего шелка защекотала кожу.
   — До чего же надо исподличаться, чтобы… — Он дернул себя за ус, — Да и сам я хорош — не уследил, не уберег. А ведь мог бы… Одним движением, одним незатейливым жестом… И мокрое место. Поминай как звали, ищите нового бата, этот весь вышел.
   Лестницу, ведущую в подвал, покрывал слой пыли, рассохшиеся деревянные ступени опасно скрипели под ногами. Оказавшись внизу, Фархе пробормотал несколько заклинаний, и укрепленные на стенах факелы засияли чистым, бестрепетным светом.
   — Чудовище, — шептал он, выдвигая ящички окованного железом сейфа. — Надо создать чудовище.
   Рассовав по карманам около десятка запечатанных сосудов, колдун двинулся к столу — квадратному массивному сооружению, занимавшему весь центр помещения. В его крышке, сработанной из вечного мрамора, были проделаны разного размера отверстия и выемки. В самую большую из них Фархе вылил несколько чашек воды, добавил мерцающей розоватой пыли и пяток крупных прозрачных кристаллов. Смесь забулькала, заволновалась, выпустила струю остро пахнущего дыма и собралась в небольшой мягкий сгусток, похожий на кусок сдобного теста.
   — Очень хорошо. Теперь нужно общее представление. В голове колдуна царил хаос. Мелькали безобразные лохматые головы, увенчанные рогами, клацали крокодильи челюсти, скрипели затачиваемые когти.
   — Зверь должен быть большим, — сказал он и ласково погладил свежеполученный трепещущий комок.
   Комок задышал, покрылся пузырями и принялся расти. Когда мерно вздымающаяся и опадающая масса заняла весь стол, Фархе рубанул в воздухе ладонью и произнес несколько фраз. Тесто взвизгнуло и застыло.
   — Обладать убийственным голосом, — зазвенели слова сложного наговора.
   Вытерев вспотевшее лицо рукавом халата, колдун подошел к тянущимся вверх этажеркам, обежал глазами стройные шеренги книг и безделушек и достал с нижней полки плоскую шкатулку.
   — Перейдем к зубкам. — В его руке блеснули длинные металлические иглы, завертелись в стремительном танце и воткнулись в тесто.
   За иглами последовали чешуйки, глиняные черепки и обломки костей, Лежащая на столе масса послушно втягивала все в себя.
   — Немного яда тарантула..
   — …щепотку толченого листа выстрегуна… …камешки для прочности…
   — …перо альбатроса…
   — …и споры ростяка.
   Фархе удовлетворенно оглядел полученное. Огромный влажный ком пыхтел, поблескивал боками и время от времени выдыхал облака пара.
   — Пришла пора закуклиться.
   Его губы снова зашептали заклинание, на этот раз тягучее, густое, как мед. Над столом соткались прозрачные нити, прилепились к полу, потолку и стенам, переплелись, образуя плотный полог. Колдун щелкнул пальцами, и факелы потухли.
   — Спи, — прошептал он и на подкашивающихся ногах побрел к лестнице.
 
   Когда вечером следующего дня Фархе снова спустился вниз, его встретил смрад. Весь подвал заполняла толстая серая паутина. Где-то в самой ее глубине смутно угадывались очертания укутанного гифами стола. Пушистые полотнища закрывали углы, тянулись к лестнице и опорным балкам. С факелов свисали неприятного вида волосатые мешки, сочащиеся влагой.
   Осторожно шагая по мокрому полу, колдун приблизился к кокону. Он сильно вырос и занимал добрую половину помещения.
   — Обустроилась уже, — довольным голосом сказал Фархе. — Прекрасно. Сейчас будем тебя натаскивать. Прямо в колыбели.
   Он опустил голову, сложил ладони лодочкой и задержал дыхание. Работа предстояла не из легких.
 
   — Прекрасный денек для испытания, ты не находишь? — Бат потер руки в замшевых перчатках и с любопытством огляделся. — Да и обстановочка ничего себе.
   Кругом простиралась тундра — заболоченная, на удивление плоская местность. Лишь кое-где виднелись заросли ивы и ольхи, приземистые, кустистые, совсем не похожие на обычные деревья. Над зелеными бугорками кочек тучами вилась мошкара.
   — Я перенес вас всех сюда, чтобы мы ненароком не развалили башню, — пояснил Фархе. Он был сух, собран и спокоен, только в глазах затаилась темная ярость. — А вот зачем ты взял с собой ребенка?
   — Никакой я не ребенок, — буркнул Митц. — Мне уже почти одиннадцать.
   — Брось, он здоровенный парень. — Зурт погладил сына по встрепанным светлым волосам. — Ему же интересно посмотреть, да и опыт полезный.
   Колдун окинул взглядом крепкую фигуру парнишки и промолчал. «Мягкий бурый клубочек. Остальное пока не имеет значения».
   — Итак? — спросил бат.
   — Что?
   — Где твой питомец?
   — Моя питомица, — с улыбкой поправил колдун, — Моя маленькая пташка. Учти, сейчас она считает меня своим хозяином и повелителем. Я передам тебе власть над ней, как только Цишер будет в моих руках.
   — Пусть сперва покажет, на что способна, — ответил бат. За его спиной выстроилась шеренга мечников, гурьбой стояли арбалетчики и копейщики. Чуть поодаль, возле обоза, переговаривались рыцари императорского полка. Фархе отступил в сторону и негромко свистнул.
   — Болонку свою зовет! — захохотал кто-то из всадников.
   — Смотрите, летит!
   — Жуткое такое.
   — Размах крыла — что твое поле
   — Ну и пугало.
   — Когти внушают уважение.
   — Да и клюв мощный.
   — По-моему, у этой монстрицы все мощное. Чудовище приземлилось и, разрывая чешуйчатыми лапами землю, подошло к колдуну.
   — Это хифания, — сказал он.
   — Выглядит неплохо, — осторожно заметил Зурт. — Но не мешало бы в деле проверить.
   — Что ей надо охранять?
   Бат подал знак, и слуги поставили перед ним туго затянутый холщовый мешок.
   — Там сено и галька.
   — Не имеет значения.
   Фархе положил левую руку на мешок, а правую — на затылок хифании. По его ладоням побежали искры.
   — Вадда, — тихо произнес он.
   — Что ты ей сказал? — поинтересовался Зурт.
   — Ничего особенного. «Храни». Само по себе это слово не имеет никакой магической силы. Оно лишь запускает заложенный в твари тип поведения. Записанную роль.
   Встопорщив головной гребень, хифания метнулась к мешку, сжала его в лапах и взмыла в небо.
   — Стреляйте, стреляйте! — заорал бат, размахивая шейным платком. — Уйдет ведь, гадюка!
   Сухо щелкнули арбалеты.
   — Она что у тебя, каменная? Болты отскакивают!
   — Очень старался, ваша светлость, — криво улыбнулся колдун. — На благо общего дела.
   — Верни ее немедленно!
   — Зачем?
   — Как, по-твоему, мы с ней драться будем, ежели она в облачках кувыркаться изволит?
   — Она использует все доступные возможности, чтобы сберечь доверенную ей вещь.
   Так не годится! — Зурт даже покраснел от возмущения. — А если бы ей было некуда лететь? Если бы мы были в здании?
   Запрокинув голову, Фархе следил за неспешным парением чудища.
   — Хифания способна без особого труда пробить деревянные перекрытия и вырваться наружу.
   А свод пещеры она тоже способна пробить? Пойми, я не пытаюсь принизить достоинства твоего создания, просто надо проверить ее и в ближнем бою.
   Стоявшие плотной группкой рыцари как по команде опустили забрала.
   Посмотрим, устоит ли наша пташка против заговоренной стали.
   — Ты рискуешь жизнями своих людей, Койло, — произнес Фархе.
   Латники засмеялись.
   — Не пужайтесь, милорд господин волшебник, — сказал низенький широкоскулый крепыш. — Чай, не впервой.
   — Раненым и прочим пострадавшим премия обещана, — облизнулся другой воин, — От десяти до ста монет. В зависимости от усердия в схватке и степени покалеченности
   — В случае чего семья получит кругленький кошелечек.
   — Мы тоже в доле. Заплатят нашему сеньору — и нам кой-чего перепадет.
   — Солидненько так, достойненько.
   — Есть смысл стараться, — подтвердил крепыш. Зурт кивнул.
   — А там лекарства всякие собраны, бинты, корпия. — Он указал на обоз, — Да и ты, надеюсь, магией подсобишь.
   — Я не целитель.
   — Ну-ну, не прибедняйся. Мы все знаем, на что ты способен.
   — Что ж. Как хотите. — Колдун скрестил руки на груди и закрыл глаза.
   — Внимание! — сказал бат.
   Минуту спустя хифания мягко приземлилась на пригорок в нескольких сотнях шагов от отряда. Растянувшись в цепь, солдаты направились к ней. Первыми выступали латники, сзади шли арбалетчики, на натянутых тетивах дымились вымоченные в соке смертожора стрелы. Заключив топчущуюся на месте тварь в кольцо, солдаты выставили перед собой щиты и медленно, шаг за шагом двинулись вперед.
   — Туповата малость, — хихикнул Митц. — Не соображает ни бельмеса.
   Зурт строго зыркнул на отпрыска.
   — По лбу дам. Выражаешься как последний полотер. Колдун мерно поглаживал кончик бороды. Он видел, что хифания вертится, стараясь не упустить из виду никого из нападавших. Вытянув шею, она закричала, ударяя звуковой волной по ближайшему ряду воинов. Даже у Фархе стоящего на значительном удалении, больно завибрировала барабанная перепонка. Часть латников упала, дико вопя и прижимая руки к ушам, но часть выдержала и, выровняв шеренгу, снова пошла в наступление. Кто-то отдал короткий приказ, и туча чадящих на лету стрел устремилась. к твари. Она заметалась, чуть поднялась над землей, опустилась, замахала крыльями, прикрываясь от несильных, но жгущих огнем уколов. Бат довольно хмыкнул.
   — Aга! He нравится, не нравится! То-то же, нечисть поганая! — закричал его сын.
   — Непостижимый, сейчас мы ее завалим.
   — Так быстро!
   — Погоди, она еще борется.
   — Еще, еще, визжи, вопи! Дери глотку, — шептал Фархе, глядя на корчащуюся хифанию. — Ударь по ним, сама! Это же букашки, маленькие слабые букашки.
   Словно услышав слова колдуна, она встала на дыбы и обрушилась на атакующих. Митц вздрогнул и отвернулся.
   — Папа, а мы не можем…
   — Пока не можем.
   Ободренная успехом, хифания снова закричала и бросилась на латников, сминая их, словно бумажные фигурки. Пробив брешь в плотном человеческом кольце, она рванулась прочь, не заметив, что опять оказалась окруженной, на этот раз — рыцарями. Звякнуло оружие.
   — Митц, смотри, — еле слышно проговорил бат.
   Всадники нападали стремительно, ловко уходили в сторону, уворачивались, петляли. Казалось, кони не скакали по топкой земле, а скользили над ней. Волшебные мечи и впрямь оказались хороши — мгновение спустя каменная шкура хифании была пробита в нескольких местах. Тем не менее она продолжала сражаться — испускала вопль за воплем, пыталась разодрать когтями кольчуги, выдыхала облачка ядовитого пара.
   — Как они выносят эти крики? — спросил мальчик.
   — Успели засунуть вату в уши, — пояснил Зурт. — Запасливость — необходимейшая черта каждого витязя.
   — Она очень крепкая, боюсь, — начал было мальчик, но осекся.
   С поля боя во всю мочь несся давешний крепыш. За спиной у него болтался мешок.
   — Отобрал, отобрал! — радостно гоготал солдат. — Рыцари как на нее насели, пришлось зверюге изо всей моготы отбиваться, на задние лапы присела, когтищи выпустила, да про мешочек-то и забыла. А я улучил момент и выхватил.
   — Молодец, рядовой! Хвалю за быстроту и смекалку! — Бат еле заметно нахмурился.
   — Ты не рад, папа?
   — Чему? Тому, что бестолковую животину обхитрили? Было бы куда лучше, если бы она оказалась более сообразительной.
   Митц смущенно почесал затылок:
   — Вообще да.
   Тем временем с пригорка раздался страшный рев; хифания заметила пропажу. Одним ударом отбросив в сторону сразу троих всадников, она припустила к обозу.
   — Останови ее. — Бат повернулся к Фархе. — Ты проиграл.
   — Пока проиграл, — буркнул тот. — Только пока.
 
   — Непутевая ты моя. Дуреха безмозглая. — Легкими пассами колдун сформировал шар из отвара лечебных трав и послал его к сжавшейся в углу двора хифании. Та вздрогнула, когда горячее снадобье коснулось ее кожи и тревожно заклекотала.
   — Сиди уж теперь спокойно. Чего курлычешь? Так и хочешь ходить с этими ранами?
   Он сел на скамейку и задумался. Пошел крупный мокрый снег, на заборных столбах выросли белые, быстро тающие холмики.
   — Ладно. Сперва попробуем осуществить новую идею.
   Осторожно подув на пальцы, колдун достал из кармана ободранный ветхий прутик и начертил им на песке остроконечный знак. Песок мгновенно покрыла ледяная пленка.
   — Разевай ртище, — приказал он хифании.
   Тварь послушно раскрыла пасть. Фархе скривился.
   — Ну и вонь. — Он провел прутиком по ее деснам, вырисовывая восьмерку за восьмеркой. — А теперь не шевелись…
   Голос колдуна, звеня и переливаясь, взлетел вверх. Слова заклинания падали быстро и часто, как градинки. Во дворе заметно похолодало
   — Очень хорошо. — Фархе нагнулся к поднял с земли сморщенное маленькое яблочко. — Дуй! — крикнул он, подкидывая плод.
   Хифания непонимающе уставилась на него круглыми многоцветными глазами.
   — Давай-давай, — приободрил ее колдун. Поднявшись на все лапы, она втянула в себя воздух и дунула. Что-то просвистело, вжикнуло, как спичка о коробок, и яблоко рассыпалось в морозное крошево.
   — Для первого раза недурно. Вот агрессивности бы тебе еще побольше. Силищи-то хоть отбавляй, а использовать боишься.
   Фархе подошел к своему творению совсем вплотную, погладил толстый чешуйчатый бок.
   — Боишься или не хочешь? Может, не считаешь нужным?
   По его лицу пробежала тень. Он вспомнил огромные от испуга глаза Цищера, вспомнил, как скребли по прутьям клетки бархатные коричневые лапки.
   — Получается, что роль ролью, а защищать какой-то мешок с соломой, забыв о собственной шкуре, ты не хочешь. Но все же тебе придется это делать.
   Ссутулившись, колдун прошелся по двору, оставляя на снегу четкие черные следы. Пальцы механически терли запястье.
   — Только вот как тебя заставить? Как?
 
   Тундра была прежней. Все та же плоская земля, те же лишайники, то же комариное зудение. Но на этот раз ее однообразие с лихвой компенсировал блеск войска Опеки Северной Кромки. Сверкали латы, развевались вымпелы, лоснились катапульты и баллисты. Колдун устало вздохнул.
   — Ты бы еще с десяток фрондибол притащил, — сказал он, обращаясь к восседающему на специальном возвышении Зурту.
   Бат скользнул по нему туманным взглядом. — В прошлый раз твое крылатое детище вывело из строя немало моих солдат.
   — Но никто не погиб.
   Зурт развел руками. Из-за его спины вынырнул Митц. — Благодаря волшебным снадобьям! — Мальчишка восхищенно покосился на Фархе. — Даже Варико, у которого были сломаны три ребра и ключица, вот-вот встанет на ноги.
   — «Я не целитель, я не целитель», — передразнил бат. — Мы знаем, чего ты стоишь.
   — Да. И тебе доподлинно известно, что ни с чем серьезным я бы не справился. Вывихи, ушибы, поверхностные ранения — но не более, никак не более. Не моя специализация.
   Выстроившиеся в шеренгу солдаты тревожно поглядывали на хифанию. Та лежала неподалеку, нежась в лучах неяркого солнца. Крылья легонько подрагивали, показывая, что ее расслабленность — мнимая и в любую минуту она готова принять бой.
   — Ладно, пора бы и начать. Фархе кивнул:
   — Давайте сюда вашу холстину с галькой.
   — Сперва посмотри на нее, — лениво засмеялся бат. — Внимательно. С этими словами он протянул колдуну мешок.
   — Однако.. Решето…
   — То-то и оно.
   — Рыболовецкая сеть, хоть карасиков лови. Плотная ткань была изрезана, исколота, из прорех торчали пучки соломы, края обтрепались.
   — Частично постарались мои молодцы, частично — сама хифания.
   — Зубьями-то как измочалила, — встрял Митц.
   — А это, очевидно, следы от зачарованных мечей?
   — Похоже на то.
   — Стрелы вот тоже…
   — Понимаешь теперь, о чем я?
   — О чем ты?
   — Тварь должна не только не давать украсть доверенный ей предмет, но и не допускать его повреждения. Иначе ей нельзя будет дать на хранение что-то мало-мальски ценное.
   Фархе пожал плечами:
   — Согласен.
   — К тому же мы должны проверить, как она умеет беречь людей.
   — Что?! — Колдун сдвинул брови. — Каких еще людей? Зачем?
   — Например, ценных пленников.
   — Так…
   — Что тебя смущает? Боишься, что монстрица еще не готова к такому? — усмехнулся бат.
   — Как раз нет. Я сильно изменил ее поведенческий тип, она непременно справится, но это опасно, Койло, это действительно опасно! Подумай, что может случиться. И кто захочет так рисковать…
   — Мы уже обо всем договорились. Бросим кости, — ответил он, доставая из пояса кожаный стаканчик. — Чтобы показать моим людям, что особого риска нет, и я сам, и ты будем тянуть жребий. Ты согласен?
   — Я… Фархе застыл. — Я согласен.
   — Тогда приступим.
   Одиннадцать стеклянных кубиков катилось по настилу, отсчитывая причитающиеся каждое очки. Гордый порученным ему заданием Митц заносил цифры в тощую книжицу.
   — Проще было бы обойтись палочками разной длины, проворчал колдун.
   — Ничего. Мы не торопимся.
   — Сколько?
   — Шестнадцать.
   — Не повезло… А у тебя, Оп?
   — Пятьдесят два.
   — Шестьдесят шесть, — сказал бат. — По максимуму.
   — Фархе?
   — Двадцать пять. — Он постарался расслабить судорожно сжатые пальцы.
   — Вот и все, кажется. У кого меньше всех?
   — Папа, погоди, а я? Зурт налился краской:
   — Митц, ты еще слишком мал, чтобы…
   Солдаты зароптали. Вперед выехал немолодой имперский рыцарь.
   — Кости должны бросать все. Такой был уговор. — Но он же еще ребенок!
   — Оттого его жизнь не становится для меня более ценной, к тому же серьезного риска ведь нет?
   — Я запрещаю! Ропот усилился.
   — Отец, не позорь меня, — тихо проговорил Митц. — Я кину кости.
   В воцарившейся тишине он придвинул к себе стаканчик, потряс его и высыпал кубики на настил:
   — Одиннадцать.
   Фархе опустил глаза, разглядывая причудливо вырезанный стебелек травы у себя под ногами. Его била дрожь. Снова скребли по прутьям клетки кошачьи коготки, колол холодом шелковый браслет.
   — Не бойся, Митц. Это не опасно. Совсем не опасно, — уверенно сказал он.
 
   Хифания заинтересованно принюхалась к стоящему перед ней мальчику. Острый гребень то встопорщивался, то опускался, плотно прижимаясь к голове. Фархе положил ладонь ей на затылок, взял за руку Митца.
   — Если с ним что-то случится, клянусь всеми богами, тебя уже ничто не спасет, — проговорил Зурт, стискивая эфес меча.
   — Он будет в полном порядке.
   — А ее вопли?!
   — Я позаботился об этом. Он ничего не услышит.
   — Мы отрабатываем вариант ценного пленника, ваша светлость, никто не будет целиться в человека, — добавил немолодой рыцарь.
   — Малейшая царапинка…
   — Успокойся. Жизни твоего сына ничего не угрожает. — Колдун строго оглядел обступивших его людей. — Отойдите на несколько шагов. Вот так.
   Он втянул ноздрями воздух и произнес:
   — Кернех азум, кернех ум.
   Пронесся порыв теплого, пахнущего цветами ветра, зашелестела трава, с утроенной силой зазвенели комары. Хифания вытянулась в струнку, на мгновение одеревенела, пожирая глазами обомлевшего мальчика, потом осторожно подошла ближе, обхватила за талию и подалась в сторону. Зурт сделал движение, словно хотел последовать за ними, но удержал себя.
   — Начинайте, — коротко бросил он и отвернулся.
   Протрубил горн, и цепочка солдат потянулась вперед.
   Битва была недолгой. Хифания, неделю назад выбравшая тактику пассивной зашиты, на этот раз воплощала собой бешенство и ярость. Едва в воздух взмыли первые стрелы, она закричала — чудовищно, дико, сметая нападавших. Даже мягкий воск, вставленный в уши, помогал плохо: звук чувствовался всем телом как удар. Правильная шеренга разбилась, распалась на группки. Прикрывая Митца левым крылом, тварь отступала, не давая взять себя в кольцо. Она кружилась волчком, стремительно перемещалась, непрерывно атакуя. Земля заискрилась тонкой корочкой льда, кустарники хрустально засветились. Не успевшие увернуться от морозного дыхания солдаты пытались добраться до обоза, надеясь на спасительную магию Фархе.Через полчаса после начала битвы к Зурту подъехал один из императорских рыцарей и доложил, что победить чудовище невозможно.
   — Во всяком случае, не такими силами, — добавил он. — Может, с помощью волшебства. А так… Боюсь, как бы не поубивала нас всех.
   — Наша птичка имеет хорошую защиту и от энергетических направленных воздействий, — заметил Фархе.
   Бат расправил плечи.
   — Отбой! — крикнул он.
   — Надо, чтобы солдаты ушли раньше, я открою проход. Не стоит ее нервировать.
   Когда войско исчезло в мерцающем прямоугольнике портала, колдун подозвал к себе хифанию. Поняв, что ее подопечному более ничего не угрожает, она ослабила хватку. Раскрасневшийся Митц легко выбрался из ее лап и бросился к отцу. Лицо мальчика сияло.
   — Папа, папа! Так здорово! Она всех победила, одна! Она так меня охраняла, так старалась. Она молодец!
   — Да-да, я видел.
   — Ты возьмешь ее, правда?
   — Возьму, она будет служить нашему господину.
   — Ура! — завопил Митц. — Ура! А у меня будут свои земли. И много вассалов!
   Подпрыгивая и размахивая руками, мальчик побежал к зарослям ольхи, восторгаясь хрупкой красотой покрытых инеем веточек. Лежащая возле временного помоста хифания проводила его сонным взглядом.
   — Друг мой! Мой дорогой друг, — растроганно сказал бат, пожимая колдуну руки. — Я так доволен, твоя питомица — само совершенство. Такая самоотверженность, такая сила!
   — Цишер, — напомнил Фархе, перебирая кисти шерстяного шарфа.
   — О чем речь! Пойдем скорее в замок, я верну тебе кота. Ты уж прости меня за все. — Зурт вытер о штаны липкие от волнения ладони. — Думаю, я должен заплатить тебе, о да, заплатить! Тысяча монет ведь никому не помешает, а?
   — Конечно. Тем более что мне хотелось бы немного развеяться. Гёднинг, Хан-Хессе, Велерия.
   — Путешествие пойдет тебе на пользу. Возможно, после мы провернем вместе еще пару дел? Как ты на это смотришь?
   — Поговорим, когда я приеду. Мы еще увидимся?
   Уголки губ колдуна чуть дрогнули.
   — Обязательно. Обязательно увидимся.
 
   Когда Фархе вернулся в Мертвоозерье, был уже самый конец осени, ветер гнул и ломал голые ветви деревьев, поднимал в воздух облака колючего песка и пыли. Дорогу покрывал слой ветхих листьев и хвои, кое-где лежали вырванные с корнем молодые сосенки.