Страница:
– Эй, ты! – Он отбросил свой меч, развел руки в приглашающем жесте. – Давай бороться, урод! Хватит железками размахивать. Клянусь Тарнаном, я выжму из тебя воду, бугай краснорожий!
– Хватай его, Айтен! – Фурион затаил дыхание, ожидая скорого конца представления. – Хватай!
Голем отбросил свой тяжелый топор. Хейдин ждал этого момента. Увернувшись от ручищ Айтена, он отпрыгнул в сторону, перекатился между двумя другими красными воинами, застывшими в нерешительности, и схватил брошенную секиру. Топор был явно не для человеческих рук, он весил фунтов тридцать – тридцать пять, но именно тяжесть была его преимуществом. Ближайший к Хейдину голем не успел увернуться; Хейдин занес секиру над головой и, громко хэкнув, обрушил его на голову красного воина. Будто кто-то хватил кувалдой по кирпичной стене; секира вылетела из рук ортландца, глаза ему запорошила красная пыль. Голова воина разлетелась на множество осколков, в которых Хейдин с изумлением и радостью узнал обычную обожженную глину.
– Проклятье, так у них головы кирпичные! – воскликнул он. – Клянусь Харумисом и всеми печами Морбара, я воюю с парнями из глины!
Пока големы не пришли в себя, он успел подхватить топор. Лезвие было сильно выщерблено, но вполне годилось для того, чтобы крушить эти ожившие статуи. Обезглавленный воин неподвижно стоял в нескольких футах от Хейдина, и ортландец для надежности еще раз обрушил на него удар, на этот раз обухом секиры, и с удовлетворением наблюдал, как по туловищу воина пошли глубокие трещины. Три остальных глиняных великана все же пошли на ортландца, однако успели преодолеть лишь половину расстояния; на них упала огромная тень. Крайний из големов еще успел развернуться и угрожающе поднять свое отравленное копье, но Зарята просто ударил красного воина хвостом. Глиняный великан пролетел по воздуху два десятка футов и, ударившись о крепостную стену, разбился на тысячи осколков.
– Так их! – воскликнул Хейдин в восторге. – Бей их, Зарята!
– Я пытаюсь, – скромно сказал Зарята. Третий голем попытался ударить дракона копьем; Зарята разгадал маневр. Одной лапой он схватил копье за древко, второй самого голема, поднялся с ним в воздух выше башен, а потом отпустил своего врага. И снова по двору замка разнесся грохот битых черепков.
Айтен остался один. Если бы он мог бояться, он бы испугался. Но он лишь зашагал по двору к тому месту, где лежало его копье. Добраться до копья он не успел; Зарята поступил с ним так же, как с третьим големом. Последний глиняный воин упал на гребень стены и рассыпался красной пылью.
Фурион в ярости разбил свой шар о пол. Его план провалился, проклятый дракон и этот ортландский ублюдок оказались сильнее его, великого мага. Но еще не все потеряно. Орибанская стража все еще многочисленна, надо приказать ей убить Хейдина.
– Все ко мне! – заорал Фурион, высунувшись в окно башни. – Орибанцы, сюда!
Он еще успел почувствовать присутствие дракона, не увидеть его, а именно почувствовать. Потому что когда Фурион поднял глаза, чтобы взглянуть на мерзкую огнедышащую тварь, она уже выпустила факел прозрачного пламени. И Фурион сгорел, даже не успев понять, что случилось. Его обугленные останки позже нашли у основания башни рядом с обломками одного из его големов.
– Кажется, они не собираются на нас нападать, – сказал дракон, опустившись на землю и встав рядом с Хейдиным.
– Не собираются, – Хейдин, тем не менее, не спускал глаз с орибанцев, сбившихся в кучку у входа в надвратную башню. Выщербленный топор он уже выбросил, сменив его на Ро-Руэду. – Но я им не доверяю.
– Один из них идет сюда, – сказал дракон.
Хейдин узнал Фаммуза. Сотник подошел, с опаской косясь на Заряту, поклонился низко и униженно. Вся его заносчивость исчезла бесследно.
– Тарсар-дан, не гневайся! – сказал он, не смея поднять на Хейдина глаза. – Я солдат и всего лишь выполнял приказы.
– Эту фразу я слышал от очень многих негодяев, – вздохнул Хейдин. – Но тебе я верю. Через пять минут ты…
– Хейдин! – Руменика выбежала из подземелья, понеслась прямо к Хейдину. А за ней, простоволосый и чумазый, бежал Ратислав, уже вооружившийся орибанским копьем. И, наконец, с ними была Липка, и у Хейдина сладко екнуло сердце. Но сил у него больше не осталось. Он едва сумел обнять и поцеловать Руменику и Ратислава, а потом почти лишился сознания, и Липке пришлось приложить все свое умение, чтобы ортландец пришел в себя. Зарята прикрикивал на свою названную сестру, Руменика находила все новые и новые красочные выражения для графа ди Хаверена и Фуриона, а орибанцы, стоя в отдалении, качали головами и шептались, что даже самый отважный воин на свете – всего лишь человек.
Впервые за очень долгое время Тасси испытала бешенство. Она едва сдерживала себя, чтобы не отнять жизнь у этой дуры Джеллы ди Дарион-Скар. И когда она отпустила Джеллу, то немедленно направилась к канцлеру.
Ди Оран сидел за столом и что-то писал. Она ворвалась в его кабинет так внезапно и с таким перекошенным лицом, что ди Оран испугался и растерялся одновременно.
– Они опять ушли! – выкрикивала Тасси, и волосы на ее голове шевелились, будто тысячи змеек. – Джел, они опять победили! Их не остановил Легат, их не остановил орибанский маг. Надо торопиться, иначе мы рискуем проиграть эту войну.
– Ты боишься? Ты же говорила мне, что непобедима.
– Проклятье, Джел, ты разве не понимаешь, что происходит? Наши враги бросают нам вызов. Магия дракона слишком сильна, чтобы я могла пренебречь ею. И этот воин, Хейдин, очень опасен. Единственное, за что я должна благодарить эту компанию, так это за растоптанное гнездо мятежа, каким был Корделис.
– Значит, ты все-таки боишься, – в голосе канцлера прозвучало удовлетворение.
– А ты этому рад? Пусть вордланы сожрут твою печень! Да, я боюсь. Боюсь, что окажусь одна перед лицом сильных и удачливых врагов. Мне нужно время, чтобы открыть врата. Осталось пять врат. Нужно выиграть время.
– А как же твой воин? Он тоже мелковат, чтобы драться с драконом и его свитой?
– Я не могу послать его в одиночку! Император подписал эдикт?
– Вот приказ. – Ди Оран показал девушке бумагу, которую писал как раз перед ее визитом. – Сегодня же я направлю его маршалу Ферсу ди Мерату. Шендрегон дал распоряжение послать войско в Хэнш.
– Ну наконец-то! – Тасси вздохнула. – Хоть одна хорошая новость. Когда войско выступает?
– Через неделю.
– Надо сделать так, чтобы мой воин возглавил его.
– По закону, императорским войском могут командовать лишь маршалы.
– Ты изменишь закон. Или произведешь Хорста в маршалы.
– Чего ты добиваешься, Аина?
– Победы. Эта война – не просто война, Джел. Это последняя война, война перед концом света. Победим мы, и тогда нашей наградой станет вечное царство, вечная власть и вечная жизнь. Победят они, и заточение в пустоте покажется мне блаженством.
– А они могут победить? Ну же, договаривай.
– Пока нет. Они не знают главной тайны. Они не одолеют меня, не зная ее. Поэтому надо спешить. Когда мне в Гесперополис привезут голову дракона, я скажу тебе: «Правь, о император!»
– А я скажу тебе: «Будь моей императрицей!»
– Хочешь этого? – Аина ап-Аннон заглянула в глаза канцлера, и Джела ди Орана будто обдало ледяным ветром. – Тогда действуй. Войско должно выступить в Хэнш через три дня. И Хорст фон Гриппен должен им командовать. Возвращенным нужна Сила для будущей битвы, и люди дадут им эту силу, умирая в Хэнше. Их кровь поможет нам открыть врата. Когда они откроются, дракон нам уже будет не страшен.
Глава пятая
– Я сделал все, как и должно было сделать, – сказал Зарята, – и вы должны это признать.
Они сидели на небольшой полянке у дымного костра, который горел очень плохо; в округе накануне шли сильные дожди. Лес был насквозь сырой. Чтобы дрова лучше горели, Зарята время от времени плевал в костер огненной струей. Но все равно, было не по-летнему холодно. Руменика надела подбитую мехом тунику и свою волчью шапку, которой она щеголяла на Руси. Липка куталась в шерстяное одеяло. Ратислав шмыгал носом. Ставить юрту на ночлег никто не спешил – все устали. Лишь Хейдин, казалось, не чувствовал ни холода, ни усталости.
Третий день они ехали от Корделиса на северо-запад, и направление им опять указал дракон. Но на этот раз дурных предчувствий ни у кого не было. Они были вместе, они выиграли битву в Корделисе, а главное – цель их путешествия стала для них яснее. Дракон с готовностью ответил на вопрос Хейдина, куда теперь им предстоит ехать.
– Сейдраведд, – пояснил он. – Страна сидов. Пришла пора обратиться за помощью к тем, кто лучше других владеет магией.
– Сиды не любят людей, – заметила Руменика. – Они не станут нам помогать.
– Если я попрошу, они вам не откажут, – с апломбом сказал Зарята.
Хейдин ничего не ответил. Понятно, что им нужны союзники. Только вот сиды представлялись ортландцу самыми неподходящими товарищами по оружию. О сидах Хейдин знал мало. О них вообще мало кто что знал. За темными водами реки Гау далеко на северо-западе находился запретный для людей мир – Тэлос, или, как сами сиды называли свою землю, Thaer-Na-Wedd, Лесная страна. Сердцем этого огромного таинственного края был священный лес сидов, Сейдраведд, который Зарята и определил как цель их путешествия. Хейдин еще во времена юности слышал от бывалых воинов, что сиды ревниво охраняют пределы своего королевства от проникновения людей. Века непрекращающихся войн между людьми и жителями Таэр-на-Ведд разрушили доверие между двумя расами. Никто в империи не мог похвалиться тем, что побывал в землях сидов и вернулся оттуда. Как правило, всякий, кто пытался попасть в земли сидов, намереваясь получить от них рецепт долголетия или научиться магии, просто-напросто исчезал без следа. Пересечь границы земель сидов всегда означало примерно то же, что и пойти на неотвратимую смерть. Смельчака ждали отравленные стрелы сидов и созданные ими чудовищные твари, вроде псов-людоедов, каний – стражи Тэлоса. Все те истории, что Хейдин слышал о сидах, ясно и недвусмысленно говорили об одном: сиды – враги людей, и эта вражда пролегла между ними очень давно. Но Зарята наделен магическим знанием, и не доверять его знанию было бы глупо.
Пока дорога на северо-запад шла по населенным местам, но Хейдин предпочел объезжать деревни, чтобы не вызывать ненужного интереса у местных жителей. Припасов, взятых в Корделисе, должно было хватить самое малое на неделю пути. Коней тоже позаимствовали из конюшни покойного графа; Руменика забрала оттуда своего вороного Габара и серую Куколку, которую когда-то подарила Липке, а Хейдин заменил своего монгольского конька на хорошего орибанского гнедого жеребца, резвого и выносливого, добавив к нему еще одного орибанского коня для Ратислава и двух рослых длинногривых першеронов под поклажу. Первую ночь после отъезда из Корделиса провели в лесу в юрте, вторая ночевка оказалась комфортнее – дракон указал им охотничий домик в нескольких лигах от дороги.
На третий день Хейдин все-таки спросил дракона о том, о чем давно намеревался спросить – почему Руменика и Ратислав оказались в Корде-лисе, и зачем вообще нужно было устраивать им всем такое тяжелое испытание.
– Да, я сделал все, как и должно было сделать, – повторил дракон, сверкнув в темноте глазами. – Если вы хотите объяснений, то, пожалуйста, я все объясню. Когда вы прошли за круг, войдя в него в гиперборейском святилище, я уже был в нашем мире. Я прошел Дорогой Драконов, своим особым путем, но, оказавшись здесь, сразу почувствовал присутствие сильной чужой магии, причем сразу в двух местах. Одним из этих мест был Гесперополис; он будто накрыт черным куполом, за который даже я не могу заглянуть. А вот второй источник магии был послабее, но и он обеспокоил меня. Вы же знаете, что главная задача драконов – следить за равновесием Сил. Здесь же равновесие было разрушено. А дальше случилось то, чего я никак не мог предположить – ее величество… то есть Руменика и Ратислав прошли в этот мир через неизвестный до сих пор портал Корделиса, хотя я предполагал, что они окажутся в том месте, где я их ждал – около Венадура. Меня страшно тянуло на родину, в страну драконов, Иллин, а это тоже на севере. Такие случайности с попаданием в другое место за кругом обычное дело, когда проходишь через круг без специальной магической подготовки, можно оказаться в любой точке мироздания. К счастью, Ратислав и Руменика оказались именно в нашем мире, но в другой его точке – в замке Корделис. В том самом портале перехода, который создал наш покойный приятель Фурион для каких-то своих целей. Понятно, что ошибку следовало срочно исправить.
– И ты решил, что это должен сделать я, – заметил Хейдин.
– Извини, папа, но у меня не было выбора. Я не мог заявиться в Корделис и помочь Руменике и Ратиславу. А ты мог выяснить, что произошло, и встретиться с нашими друзьями без лишних проблем. Магия Корделиса вызывала у меня серьезные подозрения – она не была ни черной, ни белой, а в таких случаях дракон никак не может вмешаться без серьезных оснований. Когда тебя и Липку схватили, такие основания у меня появились. Вот почему я поступил правильно, доверив тебе разыскать вначале наших друзей.
– Занятно. – Руменика подбросила в костер еще полено. – Только вот нам пришлось посидеть несколько дней в каменном мешке. А это было ну очень неприятно. Как вспомню вкус тамошней жратвы, до сих пор с души воротит.
– Простите меня, – сказал Зарята. – Я не знал о целях и намерениях этой компании и теперь вижу, что недооценил этого злодея. Брюхо у меня до сих пор побаливает.
– Лук мой сгинул, – вдруг сказал Ратислав, подняв на друзей глаза. – Жаль, хороший лук был.
– Найдешь себе новый, лучше прежнего, – заметил дракон. – А мне вот стоило большого труда выковырять застрявший под чешуей наконечник стрелы с алмазным пробойником длиной в половину моего пальца. Не самые приятные ощущения.
– Зачем мы идем к сидам? – спросил Хейдин, которого этот вопрос мучил уже третий день.
– Чтобы понять, как совладать с тем злом, которое сегодня угнездилось в Гесперополисе и может распространиться на всю Лаэду.
– В замке я слышал что-то о халан-морнахах, – сказал Хейдин. – И сказал мне о них человек, который приехал в Корделис из Гесперополиса.
– Знаю, кто это, – пренебрежительно сказала Руменика. – Это Джелла ди Дарион-Скар. Я ее видела у графа в кабинете, она присутствовала при нашем разговоре. Хвала Единому, эта мымра меня не узнала. Хотя теперь это не имеет значения, узнала она меня тогда у графа или нет.
– Разве ты ее знаешь? – спросил ортландец.
– А то! Она была фавориткой императора, потом ему надоела, и он оставил ее при дворе только затем, чтобы собирать сплетни и слухи, а потом докладывать ему.
– Понятно. – Хейдин перехватил вопросительный взгляд Липки и смутился. – Значит, у императора были в замке ди Хаверена свои глаза и уши.
– Похоже на то, – поддакнула Руменика. – На что еще может сгодиться отставная шлюшка? Только на работу шпиона. Только дело не в императоре. Это все чертов умник, канцлер ди Оран. Имперские шпионы у него на харчах.
– Мы отвлеклись, – сменил тему дракон. – Ты говорил о халан-морнахах.
– Девушка сказала мне, что в Гесперополисе происходит что-то жуткое. Якобы в городе хозяйничают проклятые.
– Проклятые? – не понял Ратислав.
– Упыри, – тихо сказала Липка, но все ее услышали.
– Халан-морнахи – не совсем упыри, – заметил Зарята.
– Не в тонкостях дело. Как ни назови, все одно нежить. Об этом мне говорил еще бедняга Медж Маджари. Это и есть причина, по которой мы все собрались вместе.
– И старый Риман ди Ривард говорил мне о том же, – поддержала Руменика. – О какой-то Деве-из-Бездны, Аине ап-Аннон.
– О Черной принцессе Вирхейна, – Зарята снова сверкнул в темноте зелеными глазами. – О королеве этих самых халан-морнахов. Теперь я понимаю, почему над Гесперополисом такой мрак.
– Что ты знаешь об Аине ап-Аннон, Зарята? – спросил Хейдин.
– Это женская ипостась пожирателя душ Заммека, верховного демона в культе луны и крови. Когда-то Аина была обычной смертной женщиной, но потом превратилась в вампира, предводительницу ночного воинства. Говорят, она одинаково досаждала и сидам, и людям. Потом скроллинги и ведуны сидов совместными усилиями пленили ее и заключили в пустоту. Хотел бы я посмотреть на идиота, который вывел Аину ап-Аннон из пустоты!
– И потому мы идем к сидам?
– Именно. Без них нам никак не справиться. Моей силы и магии недостаточно, чтобы одолеть принцессу Вирхейна.
– О, наконец-то наш могучий Дана-Дракон признался, что ему хоть что-то не под силу! – усмехнулась Руменика. – Я удивлена.
– Не стоит иронизировать, – недовольно сказал дракон. – Чую я, что-то назревает. Что-то ужасно неприятное. А мои предчувствия меня редко обманывают.
– А я думаю, что нам не стоит оставаться на ночь в лесу, – внезапно сказал Хейдин. – Тут рядом есть деревня.
– Откуда ты знаешь? – спросила Руменика.
– Прислушайтесь, собаки лают.
– Верно! – оживился Ратислав. – Я тоже услыхал, да подумал, что померещилось.
– Я бы сейчас все отдала за чистую постель и таз горячей воды, – сказала Руменика. – Нечего тут сидеть, зад морозить. Костер еле горит.
– В деревню вы пойдете без меня, – произнес дракон. – Я останусь в лесу, поохочусь, а утром вас найду.
– Скажи, ведь ты знал, что здесь рядом деревня? – спросил Хейдин, вставая с поваленного дерева. Дракон фыркнул.
– Конечно, знал, – ответил он. – Но мне так хотелось немного посидеть у костра вместе с вами!
Деревня Гримло оказалась неожиданно большой, но того благополучия, которое бросилось Хейдину в глаза в землях близ Корделиса, здесь и в помине не было. Дома были жалкие, не каменные, как в Корделисе, а глинобитные, с соломенными крышами. Кругом была непролазная грязь, из-за плетней и заборов на путников смотрели печальные тощие коровы. Постоялый двор со странным названием «Императорская курица» был под стать деревне – к нему вела разбитая и размокшая от дождей дорога, один из створов ворот был почти сорван со столба – то ли людьми, то ли стихией. В грязном дворе, обильно декорированном коровьими лепешками, было пусто, лишь пара телег без колес, ободранная собака, которая, тявкнув на пришельцев для порядка, тут же убежала в темноту за сараями, да еще пьяный, уснувший на груде отбросов прямо у дверей корчмы.
– Лучше бы мы остались в лесу, – вздохнув, сказала Руменика.
– Ждите здесь, – Хейдин спешился. – Пойду, поговорю с хозяином.
В самой корчме было почти так же, как и во дворе, темно, грязно и пусто. Пара бедно одетых крестьян, коротавших время за кувшином сидра, поспешили встать и поклониться приезжему, а потом с нагловатым любопытством уставились на ортландца. Хозяин, дремавший у затопленного камина, не поверил своим глазам, когда увидел Хейдина.
– Местьер?
– У тебя найдется место для четырех путников и шести лошадей? – спросил Хейдин.
– Место, в моей корчме? О, господин! – Лицо хозяина просияло. – Конечно, найдется. Все, что захотите! Добро пожаловать!
– Позови конюха, пусть расседлает наших лошадей и отведет в конюшню. И кузнеца бы позвать не мешало.
– Господин, боюсь, что ничего такого не выйдет. Я тут нынче один. Но вы не сомневайтесь, коней ваших я пристрою. Садитесь к огню, отдыхайте!
– Что ты ему сказал? – спросила, войдя в корчму. Руменика. За ней вошли Липка и Ратислав. – Он носится по двору, будто крылья у него режутся. Совсем как та курица, что намалевана над входом.
– Клянусь Оартом, у него тут нечасто бывают гости. Надо бы разузнать, почему.
– Кланяемся низко вашей милости! – Один из двух крестьян все же набрался смелости и подошел к Хейдину. – Откуда ваша милость путь-дорогу изволите держать?
– Из Корделиса.
– А направляетесь, стал-быть, в столицу?
– Нет.
– Тогда, стал-быть, на север?
– А тебе, хам, какое дело?
– Не во гнев вашей милости сказано будет – не охотники ли вы?
– Нет.
– Вона как! – Крестьянин развел руками. – Стал-быть, не охотники. Жаль.
– А тебе, папаша, на кой ляд охотники-то нужны? – поинтересовалась Руменика.
– Так это, чтоб зверюгу убить. Сказывали на торжище в Хон-Деране – кум мой слыхал, – что сам анператор послал сюды охотников, чтоб зверюгу энту прикончить.
– Какую еще зверюгу?
– А вы и не знаете? Ну, тады звиняйте, ваша милость. – Крестьянин внезапно поклонился всем по очереди и поспешил отойти к столу, за которым сидел со своим товарищем, после чего они оба вышли.
– Чего это они? – спросил Ратислав.
– Вордланы их разберут! Надо бы хозяина порасспросить.
Хозяин появился через несколько минут, сообщил, что кони уже расседланы. Кузнец живет на другом конце деревни, к нему проводят утром. Конюха при корчме нет, но есть мальчик, который почистит и накормит лошадей. Да и самим господам не мешает поесть и отдохнуть. Если господа захотят, его жена приготовит им яичницу с ветчиной, а сидр у него лучший в округе.
– Хорошо, – Хейдин достал из своей мошны монету и вручил хозяину. – Приготовь комнату для женщин, и пусть вода будет горячей, а белье чистым.
– Все сделаю, господин. Рад служить вашей милости. А если желаете, могу послать немедля за Тароном-Бобылем. Он в наших краях лучший проводник, все леса знает.
– С чего ты взял, что нам нужен проводник?
– Ну как же, – хозяин постоялого двора беспомощно посмотрел на Хейдина. – Я подумал, вам нужно знать…
– Ты тоже считаешь, что мы охотники? – спросила Руменика.
– Не охотники? – Лицо корчмаря стало совсем растерянным. – Вот оно как!
– Да ты не переживай, – сказал Хейдин. – Мы не охотники, но за все заплатим, сколько надо. Давай, займись ужином. Мы проголодались.
– Он очень расстроен, – сказала Липка, наблюдая, как корчмарь скрылся в соседней комнате.
– Что-то очень они тут в Гримло ждут охотников, – заметила Руменика. – Поговори с ним, Хейдин. Очень мне кажется, что наш огнедышащий друг опять нам чего-то не договорил. И мы опять близки к тому, чтобы влипнуть в очередное дерьмо.
– Надеюсь, этого не случится. Но правда твоя, расспросить трактирщика нужно. Не нравится мне эта история со зверюгой.
Хозяин вернулся через короткое время с большим кувшином и глиняными кружками на подносе. Шипучий ароматный сидр и впрямь оказался отменным.
– Чисто наш квас, – сказала Липка, и в ее лучистых глазах появился восторг.
– Полегче с этим сидром, сестрица, – предупредила Руменика. – Он знаешь как в голову шибает!
– Ты спросил меня, не охотники ли мы, – начал Хейдин, обращаясь к хозяину гостиницы. – А вы что, ждете охотников?
– Еще как ждем, добрый господин. Тут вся округа только и молится о том, чтобы поскорее пришли охотники и избавили нас от этой напасти.
– От какой напасти? От зверюги?
– От него, не к ночи будь помянут! Раньше моя гостиница была на северном тракте одной из лучших. Знаете, добрый господин, какие люди тут останавливались на постой? Сам император Ялмар Праведник однажды ужинал в моей гостинице и соизволил заказать к ужину курицу с пряностями, потому и назвал я свое заведение «Императорская курица». Да вот только, почитай, полгода тракт как замер. Все боятся зверюгу. Люди путешествуют только большими отрядами и только днем. Потому-то я и решил, что вы охотники – не боитесь вы, ваша милость, путешествовать с наступлением темноты!
– И что, зверюгу этого видели? Сожрал он кого?
– Разное говорят, господин, – трактирщик заговорил шепотом. – Есть люди, которые говорят что видели эту тварь. Здоровенный он, зверюга этот, поболее медведя будет, черный, как ночь, клыки и когти у него чисто ножи! Глаза, как блюдца. У нас в округе с весны пропало восемь человек, трое мужчин, три женщины и двое детей, так не иначе зверюга их сожрал. Косточек и тех не нашли.
– Значит, не нашли? – Хейдин подмигнул Ратиславу. – Может, и не ел их зверь, а просто уехали они отсюда куда подальше?
– Может, и так, да только зря вы, господин хороший, улыбаетесь. Я ведь чувствую, не верите вы мне. Так вы людей порасспросите. Вам всякий расскажет, что с появлением зверюги человеческая жизнь в наших местах кончилась. День и ночь в страхе живем. Скотину на пастбище выгнать боимся, а уж детей или женщин куда отпустить – ни-ни!
– Что-то не пойму я, если зверь никого не сожрал, если не видели его, чего же вы так боитесь? Может, нет никакого зверюги и не было?
– Хватай его, Айтен! – Фурион затаил дыхание, ожидая скорого конца представления. – Хватай!
Голем отбросил свой тяжелый топор. Хейдин ждал этого момента. Увернувшись от ручищ Айтена, он отпрыгнул в сторону, перекатился между двумя другими красными воинами, застывшими в нерешительности, и схватил брошенную секиру. Топор был явно не для человеческих рук, он весил фунтов тридцать – тридцать пять, но именно тяжесть была его преимуществом. Ближайший к Хейдину голем не успел увернуться; Хейдин занес секиру над головой и, громко хэкнув, обрушил его на голову красного воина. Будто кто-то хватил кувалдой по кирпичной стене; секира вылетела из рук ортландца, глаза ему запорошила красная пыль. Голова воина разлетелась на множество осколков, в которых Хейдин с изумлением и радостью узнал обычную обожженную глину.
– Проклятье, так у них головы кирпичные! – воскликнул он. – Клянусь Харумисом и всеми печами Морбара, я воюю с парнями из глины!
Пока големы не пришли в себя, он успел подхватить топор. Лезвие было сильно выщерблено, но вполне годилось для того, чтобы крушить эти ожившие статуи. Обезглавленный воин неподвижно стоял в нескольких футах от Хейдина, и ортландец для надежности еще раз обрушил на него удар, на этот раз обухом секиры, и с удовлетворением наблюдал, как по туловищу воина пошли глубокие трещины. Три остальных глиняных великана все же пошли на ортландца, однако успели преодолеть лишь половину расстояния; на них упала огромная тень. Крайний из големов еще успел развернуться и угрожающе поднять свое отравленное копье, но Зарята просто ударил красного воина хвостом. Глиняный великан пролетел по воздуху два десятка футов и, ударившись о крепостную стену, разбился на тысячи осколков.
– Так их! – воскликнул Хейдин в восторге. – Бей их, Зарята!
– Я пытаюсь, – скромно сказал Зарята. Третий голем попытался ударить дракона копьем; Зарята разгадал маневр. Одной лапой он схватил копье за древко, второй самого голема, поднялся с ним в воздух выше башен, а потом отпустил своего врага. И снова по двору замка разнесся грохот битых черепков.
Айтен остался один. Если бы он мог бояться, он бы испугался. Но он лишь зашагал по двору к тому месту, где лежало его копье. Добраться до копья он не успел; Зарята поступил с ним так же, как с третьим големом. Последний глиняный воин упал на гребень стены и рассыпался красной пылью.
Фурион в ярости разбил свой шар о пол. Его план провалился, проклятый дракон и этот ортландский ублюдок оказались сильнее его, великого мага. Но еще не все потеряно. Орибанская стража все еще многочисленна, надо приказать ей убить Хейдина.
– Все ко мне! – заорал Фурион, высунувшись в окно башни. – Орибанцы, сюда!
Он еще успел почувствовать присутствие дракона, не увидеть его, а именно почувствовать. Потому что когда Фурион поднял глаза, чтобы взглянуть на мерзкую огнедышащую тварь, она уже выпустила факел прозрачного пламени. И Фурион сгорел, даже не успев понять, что случилось. Его обугленные останки позже нашли у основания башни рядом с обломками одного из его големов.
– Кажется, они не собираются на нас нападать, – сказал дракон, опустившись на землю и встав рядом с Хейдиным.
– Не собираются, – Хейдин, тем не менее, не спускал глаз с орибанцев, сбившихся в кучку у входа в надвратную башню. Выщербленный топор он уже выбросил, сменив его на Ро-Руэду. – Но я им не доверяю.
– Один из них идет сюда, – сказал дракон.
Хейдин узнал Фаммуза. Сотник подошел, с опаской косясь на Заряту, поклонился низко и униженно. Вся его заносчивость исчезла бесследно.
– Тарсар-дан, не гневайся! – сказал он, не смея поднять на Хейдина глаза. – Я солдат и всего лишь выполнял приказы.
– Эту фразу я слышал от очень многих негодяев, – вздохнул Хейдин. – Но тебе я верю. Через пять минут ты…
– Хейдин! – Руменика выбежала из подземелья, понеслась прямо к Хейдину. А за ней, простоволосый и чумазый, бежал Ратислав, уже вооружившийся орибанским копьем. И, наконец, с ними была Липка, и у Хейдина сладко екнуло сердце. Но сил у него больше не осталось. Он едва сумел обнять и поцеловать Руменику и Ратислава, а потом почти лишился сознания, и Липке пришлось приложить все свое умение, чтобы ортландец пришел в себя. Зарята прикрикивал на свою названную сестру, Руменика находила все новые и новые красочные выражения для графа ди Хаверена и Фуриона, а орибанцы, стоя в отдалении, качали головами и шептались, что даже самый отважный воин на свете – всего лишь человек.
Впервые за очень долгое время Тасси испытала бешенство. Она едва сдерживала себя, чтобы не отнять жизнь у этой дуры Джеллы ди Дарион-Скар. И когда она отпустила Джеллу, то немедленно направилась к канцлеру.
Ди Оран сидел за столом и что-то писал. Она ворвалась в его кабинет так внезапно и с таким перекошенным лицом, что ди Оран испугался и растерялся одновременно.
– Они опять ушли! – выкрикивала Тасси, и волосы на ее голове шевелились, будто тысячи змеек. – Джел, они опять победили! Их не остановил Легат, их не остановил орибанский маг. Надо торопиться, иначе мы рискуем проиграть эту войну.
– Ты боишься? Ты же говорила мне, что непобедима.
– Проклятье, Джел, ты разве не понимаешь, что происходит? Наши враги бросают нам вызов. Магия дракона слишком сильна, чтобы я могла пренебречь ею. И этот воин, Хейдин, очень опасен. Единственное, за что я должна благодарить эту компанию, так это за растоптанное гнездо мятежа, каким был Корделис.
– Значит, ты все-таки боишься, – в голосе канцлера прозвучало удовлетворение.
– А ты этому рад? Пусть вордланы сожрут твою печень! Да, я боюсь. Боюсь, что окажусь одна перед лицом сильных и удачливых врагов. Мне нужно время, чтобы открыть врата. Осталось пять врат. Нужно выиграть время.
– А как же твой воин? Он тоже мелковат, чтобы драться с драконом и его свитой?
– Я не могу послать его в одиночку! Император подписал эдикт?
– Вот приказ. – Ди Оран показал девушке бумагу, которую писал как раз перед ее визитом. – Сегодня же я направлю его маршалу Ферсу ди Мерату. Шендрегон дал распоряжение послать войско в Хэнш.
– Ну наконец-то! – Тасси вздохнула. – Хоть одна хорошая новость. Когда войско выступает?
– Через неделю.
– Надо сделать так, чтобы мой воин возглавил его.
– По закону, императорским войском могут командовать лишь маршалы.
– Ты изменишь закон. Или произведешь Хорста в маршалы.
– Чего ты добиваешься, Аина?
– Победы. Эта война – не просто война, Джел. Это последняя война, война перед концом света. Победим мы, и тогда нашей наградой станет вечное царство, вечная власть и вечная жизнь. Победят они, и заточение в пустоте покажется мне блаженством.
– А они могут победить? Ну же, договаривай.
– Пока нет. Они не знают главной тайны. Они не одолеют меня, не зная ее. Поэтому надо спешить. Когда мне в Гесперополис привезут голову дракона, я скажу тебе: «Правь, о император!»
– А я скажу тебе: «Будь моей императрицей!»
– Хочешь этого? – Аина ап-Аннон заглянула в глаза канцлера, и Джела ди Орана будто обдало ледяным ветром. – Тогда действуй. Войско должно выступить в Хэнш через три дня. И Хорст фон Гриппен должен им командовать. Возвращенным нужна Сила для будущей битвы, и люди дадут им эту силу, умирая в Хэнше. Их кровь поможет нам открыть врата. Когда они откроются, дракон нам уже будет не страшен.
Глава пятая
Aene tevem tevate yare en Aeni Neah See griman Ugval at See Thaer dey Symmode gaert bi velet Yladr eiset som Thaeri ort. Immes kehn temmer omst See Erraf premmorif he misz bi Seen Ugval cautan eis mertan af som Erraf oh tue allevert imme See Symmoder Salgeret bi fiert agrif bi relht. Yeo nege thiart See Ugval sa See Neahof boyeht ne fiero See Dizzef shis See Fait nera fennerist eis fela.
Lliehan deen Feyhar
В год тысяча двести двадцать четвертый от Принятия веры в Единого страшный зверь появился в земле Симмод, что близ Айладра, и опустошил ее. Немало явилось храбрецов, дабы оного зверя изловить и изничтожить, однако все они паче чаяния сгинули в лесах симмодских без следа. Ибо противостоять чудовищу, посланному Небом в наказание за грехи наши, воистину есть дело бесполезное и безнадежное.
Лигэн из Феннгары
– Я сделал все, как и должно было сделать, – сказал Зарята, – и вы должны это признать.
Они сидели на небольшой полянке у дымного костра, который горел очень плохо; в округе накануне шли сильные дожди. Лес был насквозь сырой. Чтобы дрова лучше горели, Зарята время от времени плевал в костер огненной струей. Но все равно, было не по-летнему холодно. Руменика надела подбитую мехом тунику и свою волчью шапку, которой она щеголяла на Руси. Липка куталась в шерстяное одеяло. Ратислав шмыгал носом. Ставить юрту на ночлег никто не спешил – все устали. Лишь Хейдин, казалось, не чувствовал ни холода, ни усталости.
Третий день они ехали от Корделиса на северо-запад, и направление им опять указал дракон. Но на этот раз дурных предчувствий ни у кого не было. Они были вместе, они выиграли битву в Корделисе, а главное – цель их путешествия стала для них яснее. Дракон с готовностью ответил на вопрос Хейдина, куда теперь им предстоит ехать.
– Сейдраведд, – пояснил он. – Страна сидов. Пришла пора обратиться за помощью к тем, кто лучше других владеет магией.
– Сиды не любят людей, – заметила Руменика. – Они не станут нам помогать.
– Если я попрошу, они вам не откажут, – с апломбом сказал Зарята.
Хейдин ничего не ответил. Понятно, что им нужны союзники. Только вот сиды представлялись ортландцу самыми неподходящими товарищами по оружию. О сидах Хейдин знал мало. О них вообще мало кто что знал. За темными водами реки Гау далеко на северо-западе находился запретный для людей мир – Тэлос, или, как сами сиды называли свою землю, Thaer-Na-Wedd, Лесная страна. Сердцем этого огромного таинственного края был священный лес сидов, Сейдраведд, который Зарята и определил как цель их путешествия. Хейдин еще во времена юности слышал от бывалых воинов, что сиды ревниво охраняют пределы своего королевства от проникновения людей. Века непрекращающихся войн между людьми и жителями Таэр-на-Ведд разрушили доверие между двумя расами. Никто в империи не мог похвалиться тем, что побывал в землях сидов и вернулся оттуда. Как правило, всякий, кто пытался попасть в земли сидов, намереваясь получить от них рецепт долголетия или научиться магии, просто-напросто исчезал без следа. Пересечь границы земель сидов всегда означало примерно то же, что и пойти на неотвратимую смерть. Смельчака ждали отравленные стрелы сидов и созданные ими чудовищные твари, вроде псов-людоедов, каний – стражи Тэлоса. Все те истории, что Хейдин слышал о сидах, ясно и недвусмысленно говорили об одном: сиды – враги людей, и эта вражда пролегла между ними очень давно. Но Зарята наделен магическим знанием, и не доверять его знанию было бы глупо.
Пока дорога на северо-запад шла по населенным местам, но Хейдин предпочел объезжать деревни, чтобы не вызывать ненужного интереса у местных жителей. Припасов, взятых в Корделисе, должно было хватить самое малое на неделю пути. Коней тоже позаимствовали из конюшни покойного графа; Руменика забрала оттуда своего вороного Габара и серую Куколку, которую когда-то подарила Липке, а Хейдин заменил своего монгольского конька на хорошего орибанского гнедого жеребца, резвого и выносливого, добавив к нему еще одного орибанского коня для Ратислава и двух рослых длинногривых першеронов под поклажу. Первую ночь после отъезда из Корделиса провели в лесу в юрте, вторая ночевка оказалась комфортнее – дракон указал им охотничий домик в нескольких лигах от дороги.
На третий день Хейдин все-таки спросил дракона о том, о чем давно намеревался спросить – почему Руменика и Ратислав оказались в Корде-лисе, и зачем вообще нужно было устраивать им всем такое тяжелое испытание.
– Да, я сделал все, как и должно было сделать, – повторил дракон, сверкнув в темноте глазами. – Если вы хотите объяснений, то, пожалуйста, я все объясню. Когда вы прошли за круг, войдя в него в гиперборейском святилище, я уже был в нашем мире. Я прошел Дорогой Драконов, своим особым путем, но, оказавшись здесь, сразу почувствовал присутствие сильной чужой магии, причем сразу в двух местах. Одним из этих мест был Гесперополис; он будто накрыт черным куполом, за который даже я не могу заглянуть. А вот второй источник магии был послабее, но и он обеспокоил меня. Вы же знаете, что главная задача драконов – следить за равновесием Сил. Здесь же равновесие было разрушено. А дальше случилось то, чего я никак не мог предположить – ее величество… то есть Руменика и Ратислав прошли в этот мир через неизвестный до сих пор портал Корделиса, хотя я предполагал, что они окажутся в том месте, где я их ждал – около Венадура. Меня страшно тянуло на родину, в страну драконов, Иллин, а это тоже на севере. Такие случайности с попаданием в другое место за кругом обычное дело, когда проходишь через круг без специальной магической подготовки, можно оказаться в любой точке мироздания. К счастью, Ратислав и Руменика оказались именно в нашем мире, но в другой его точке – в замке Корделис. В том самом портале перехода, который создал наш покойный приятель Фурион для каких-то своих целей. Понятно, что ошибку следовало срочно исправить.
– И ты решил, что это должен сделать я, – заметил Хейдин.
– Извини, папа, но у меня не было выбора. Я не мог заявиться в Корделис и помочь Руменике и Ратиславу. А ты мог выяснить, что произошло, и встретиться с нашими друзьями без лишних проблем. Магия Корделиса вызывала у меня серьезные подозрения – она не была ни черной, ни белой, а в таких случаях дракон никак не может вмешаться без серьезных оснований. Когда тебя и Липку схватили, такие основания у меня появились. Вот почему я поступил правильно, доверив тебе разыскать вначале наших друзей.
– Занятно. – Руменика подбросила в костер еще полено. – Только вот нам пришлось посидеть несколько дней в каменном мешке. А это было ну очень неприятно. Как вспомню вкус тамошней жратвы, до сих пор с души воротит.
– Простите меня, – сказал Зарята. – Я не знал о целях и намерениях этой компании и теперь вижу, что недооценил этого злодея. Брюхо у меня до сих пор побаливает.
– Лук мой сгинул, – вдруг сказал Ратислав, подняв на друзей глаза. – Жаль, хороший лук был.
– Найдешь себе новый, лучше прежнего, – заметил дракон. – А мне вот стоило большого труда выковырять застрявший под чешуей наконечник стрелы с алмазным пробойником длиной в половину моего пальца. Не самые приятные ощущения.
– Зачем мы идем к сидам? – спросил Хейдин, которого этот вопрос мучил уже третий день.
– Чтобы понять, как совладать с тем злом, которое сегодня угнездилось в Гесперополисе и может распространиться на всю Лаэду.
– В замке я слышал что-то о халан-морнахах, – сказал Хейдин. – И сказал мне о них человек, который приехал в Корделис из Гесперополиса.
– Знаю, кто это, – пренебрежительно сказала Руменика. – Это Джелла ди Дарион-Скар. Я ее видела у графа в кабинете, она присутствовала при нашем разговоре. Хвала Единому, эта мымра меня не узнала. Хотя теперь это не имеет значения, узнала она меня тогда у графа или нет.
– Разве ты ее знаешь? – спросил ортландец.
– А то! Она была фавориткой императора, потом ему надоела, и он оставил ее при дворе только затем, чтобы собирать сплетни и слухи, а потом докладывать ему.
– Понятно. – Хейдин перехватил вопросительный взгляд Липки и смутился. – Значит, у императора были в замке ди Хаверена свои глаза и уши.
– Похоже на то, – поддакнула Руменика. – На что еще может сгодиться отставная шлюшка? Только на работу шпиона. Только дело не в императоре. Это все чертов умник, канцлер ди Оран. Имперские шпионы у него на харчах.
– Мы отвлеклись, – сменил тему дракон. – Ты говорил о халан-морнахах.
– Девушка сказала мне, что в Гесперополисе происходит что-то жуткое. Якобы в городе хозяйничают проклятые.
– Проклятые? – не понял Ратислав.
– Упыри, – тихо сказала Липка, но все ее услышали.
– Халан-морнахи – не совсем упыри, – заметил Зарята.
– Не в тонкостях дело. Как ни назови, все одно нежить. Об этом мне говорил еще бедняга Медж Маджари. Это и есть причина, по которой мы все собрались вместе.
– И старый Риман ди Ривард говорил мне о том же, – поддержала Руменика. – О какой-то Деве-из-Бездны, Аине ап-Аннон.
– О Черной принцессе Вирхейна, – Зарята снова сверкнул в темноте зелеными глазами. – О королеве этих самых халан-морнахов. Теперь я понимаю, почему над Гесперополисом такой мрак.
– Что ты знаешь об Аине ап-Аннон, Зарята? – спросил Хейдин.
– Это женская ипостась пожирателя душ Заммека, верховного демона в культе луны и крови. Когда-то Аина была обычной смертной женщиной, но потом превратилась в вампира, предводительницу ночного воинства. Говорят, она одинаково досаждала и сидам, и людям. Потом скроллинги и ведуны сидов совместными усилиями пленили ее и заключили в пустоту. Хотел бы я посмотреть на идиота, который вывел Аину ап-Аннон из пустоты!
– И потому мы идем к сидам?
– Именно. Без них нам никак не справиться. Моей силы и магии недостаточно, чтобы одолеть принцессу Вирхейна.
– О, наконец-то наш могучий Дана-Дракон признался, что ему хоть что-то не под силу! – усмехнулась Руменика. – Я удивлена.
– Не стоит иронизировать, – недовольно сказал дракон. – Чую я, что-то назревает. Что-то ужасно неприятное. А мои предчувствия меня редко обманывают.
– А я думаю, что нам не стоит оставаться на ночь в лесу, – внезапно сказал Хейдин. – Тут рядом есть деревня.
– Откуда ты знаешь? – спросила Руменика.
– Прислушайтесь, собаки лают.
– Верно! – оживился Ратислав. – Я тоже услыхал, да подумал, что померещилось.
– Я бы сейчас все отдала за чистую постель и таз горячей воды, – сказала Руменика. – Нечего тут сидеть, зад морозить. Костер еле горит.
– В деревню вы пойдете без меня, – произнес дракон. – Я останусь в лесу, поохочусь, а утром вас найду.
– Скажи, ведь ты знал, что здесь рядом деревня? – спросил Хейдин, вставая с поваленного дерева. Дракон фыркнул.
– Конечно, знал, – ответил он. – Но мне так хотелось немного посидеть у костра вместе с вами!
Деревня Гримло оказалась неожиданно большой, но того благополучия, которое бросилось Хейдину в глаза в землях близ Корделиса, здесь и в помине не было. Дома были жалкие, не каменные, как в Корделисе, а глинобитные, с соломенными крышами. Кругом была непролазная грязь, из-за плетней и заборов на путников смотрели печальные тощие коровы. Постоялый двор со странным названием «Императорская курица» был под стать деревне – к нему вела разбитая и размокшая от дождей дорога, один из створов ворот был почти сорван со столба – то ли людьми, то ли стихией. В грязном дворе, обильно декорированном коровьими лепешками, было пусто, лишь пара телег без колес, ободранная собака, которая, тявкнув на пришельцев для порядка, тут же убежала в темноту за сараями, да еще пьяный, уснувший на груде отбросов прямо у дверей корчмы.
– Лучше бы мы остались в лесу, – вздохнув, сказала Руменика.
– Ждите здесь, – Хейдин спешился. – Пойду, поговорю с хозяином.
В самой корчме было почти так же, как и во дворе, темно, грязно и пусто. Пара бедно одетых крестьян, коротавших время за кувшином сидра, поспешили встать и поклониться приезжему, а потом с нагловатым любопытством уставились на ортландца. Хозяин, дремавший у затопленного камина, не поверил своим глазам, когда увидел Хейдина.
– Местьер?
– У тебя найдется место для четырех путников и шести лошадей? – спросил Хейдин.
– Место, в моей корчме? О, господин! – Лицо хозяина просияло. – Конечно, найдется. Все, что захотите! Добро пожаловать!
– Позови конюха, пусть расседлает наших лошадей и отведет в конюшню. И кузнеца бы позвать не мешало.
– Господин, боюсь, что ничего такого не выйдет. Я тут нынче один. Но вы не сомневайтесь, коней ваших я пристрою. Садитесь к огню, отдыхайте!
– Что ты ему сказал? – спросила, войдя в корчму. Руменика. За ней вошли Липка и Ратислав. – Он носится по двору, будто крылья у него режутся. Совсем как та курица, что намалевана над входом.
– Клянусь Оартом, у него тут нечасто бывают гости. Надо бы разузнать, почему.
– Кланяемся низко вашей милости! – Один из двух крестьян все же набрался смелости и подошел к Хейдину. – Откуда ваша милость путь-дорогу изволите держать?
– Из Корделиса.
– А направляетесь, стал-быть, в столицу?
– Нет.
– Тогда, стал-быть, на север?
– А тебе, хам, какое дело?
– Не во гнев вашей милости сказано будет – не охотники ли вы?
– Нет.
– Вона как! – Крестьянин развел руками. – Стал-быть, не охотники. Жаль.
– А тебе, папаша, на кой ляд охотники-то нужны? – поинтересовалась Руменика.
– Так это, чтоб зверюгу убить. Сказывали на торжище в Хон-Деране – кум мой слыхал, – что сам анператор послал сюды охотников, чтоб зверюгу энту прикончить.
– Какую еще зверюгу?
– А вы и не знаете? Ну, тады звиняйте, ваша милость. – Крестьянин внезапно поклонился всем по очереди и поспешил отойти к столу, за которым сидел со своим товарищем, после чего они оба вышли.
– Чего это они? – спросил Ратислав.
– Вордланы их разберут! Надо бы хозяина порасспросить.
Хозяин появился через несколько минут, сообщил, что кони уже расседланы. Кузнец живет на другом конце деревни, к нему проводят утром. Конюха при корчме нет, но есть мальчик, который почистит и накормит лошадей. Да и самим господам не мешает поесть и отдохнуть. Если господа захотят, его жена приготовит им яичницу с ветчиной, а сидр у него лучший в округе.
– Хорошо, – Хейдин достал из своей мошны монету и вручил хозяину. – Приготовь комнату для женщин, и пусть вода будет горячей, а белье чистым.
– Все сделаю, господин. Рад служить вашей милости. А если желаете, могу послать немедля за Тароном-Бобылем. Он в наших краях лучший проводник, все леса знает.
– С чего ты взял, что нам нужен проводник?
– Ну как же, – хозяин постоялого двора беспомощно посмотрел на Хейдина. – Я подумал, вам нужно знать…
– Ты тоже считаешь, что мы охотники? – спросила Руменика.
– Не охотники? – Лицо корчмаря стало совсем растерянным. – Вот оно как!
– Да ты не переживай, – сказал Хейдин. – Мы не охотники, но за все заплатим, сколько надо. Давай, займись ужином. Мы проголодались.
– Он очень расстроен, – сказала Липка, наблюдая, как корчмарь скрылся в соседней комнате.
– Что-то очень они тут в Гримло ждут охотников, – заметила Руменика. – Поговори с ним, Хейдин. Очень мне кажется, что наш огнедышащий друг опять нам чего-то не договорил. И мы опять близки к тому, чтобы влипнуть в очередное дерьмо.
– Надеюсь, этого не случится. Но правда твоя, расспросить трактирщика нужно. Не нравится мне эта история со зверюгой.
Хозяин вернулся через короткое время с большим кувшином и глиняными кружками на подносе. Шипучий ароматный сидр и впрямь оказался отменным.
– Чисто наш квас, – сказала Липка, и в ее лучистых глазах появился восторг.
– Полегче с этим сидром, сестрица, – предупредила Руменика. – Он знаешь как в голову шибает!
– Ты спросил меня, не охотники ли мы, – начал Хейдин, обращаясь к хозяину гостиницы. – А вы что, ждете охотников?
– Еще как ждем, добрый господин. Тут вся округа только и молится о том, чтобы поскорее пришли охотники и избавили нас от этой напасти.
– От какой напасти? От зверюги?
– От него, не к ночи будь помянут! Раньше моя гостиница была на северном тракте одной из лучших. Знаете, добрый господин, какие люди тут останавливались на постой? Сам император Ялмар Праведник однажды ужинал в моей гостинице и соизволил заказать к ужину курицу с пряностями, потому и назвал я свое заведение «Императорская курица». Да вот только, почитай, полгода тракт как замер. Все боятся зверюгу. Люди путешествуют только большими отрядами и только днем. Потому-то я и решил, что вы охотники – не боитесь вы, ваша милость, путешествовать с наступлением темноты!
– И что, зверюгу этого видели? Сожрал он кого?
– Разное говорят, господин, – трактирщик заговорил шепотом. – Есть люди, которые говорят что видели эту тварь. Здоровенный он, зверюга этот, поболее медведя будет, черный, как ночь, клыки и когти у него чисто ножи! Глаза, как блюдца. У нас в округе с весны пропало восемь человек, трое мужчин, три женщины и двое детей, так не иначе зверюга их сожрал. Косточек и тех не нашли.
– Значит, не нашли? – Хейдин подмигнул Ратиславу. – Может, и не ел их зверь, а просто уехали они отсюда куда подальше?
– Может, и так, да только зря вы, господин хороший, улыбаетесь. Я ведь чувствую, не верите вы мне. Так вы людей порасспросите. Вам всякий расскажет, что с появлением зверюги человеческая жизнь в наших местах кончилась. День и ночь в страхе живем. Скотину на пастбище выгнать боимся, а уж детей или женщин куда отпустить – ни-ни!
– Что-то не пойму я, если зверь никого не сожрал, если не видели его, чего же вы так боитесь? Может, нет никакого зверюги и не было?