Астахов Андрей. Воин из-за круга

   – И я хочу так думать. Клянусь пряжей Атты, тебе тоже надо отдохнуть. У тебя круги под глазами. И утром тебя опять тошнило.
   – Это не от усталости, – Липка лукаво улыбнулась. – Решила я не говорить тебе до поры, но, видно, придется. Это…
   Продолжение фразы она сказала Хейдину шепотом на ухо, и щеки ее пылали. У ортландца потемнело в глазах.
   – Это… правда? – только и смог сказать он.
   – Как перед иконой святой. Дочка у тебя будет. Я уже два месяца, как чревата.
   – И ты молчала? – Хейдин опустился перед Липкой на колени. – Славная моя, единственная! Солнце мое! Ты… ничего…
   – Не могла. Я ведь и сама не знала толком. А в лесу этом волшебном мне мать открыла все. Сказала, дочь у нас будет с тобой. Рад ли?
   – Рад? Счастлив! – На глазах ортландца заблестели слезы. – Я ведь и не надеялся уже, что когда-нибудь увижу собственное дитя! Липка, моя Липка! Да понимаешь ли ты, что ты сейчас мне говоришь?
   – Понимаю. И счастлива так, что душа во мне поет. Обними меня покрепче. Пусть и Господь Бог за нас порадуется, что и душа, и плоть у нас едина.
   – Теперь я могу умереть спокойно.
   – Чур тебя! Не говори так. Ты жить теперь должен. Со мной, с дочкой нашей. Помнишь про дом с красной крышей, где много детей и где есть пруд с рыбками? Скоро мы увидим его. Война кончится, а мы останемся.
   – Боги, откуда в тебе такая мудрость, такое спокойствие? Говоришь, будто свет в моем сердце зажигаешь!
   – Я женщина, – сказала Липка и устало улыбнулась. – И я люблю тебя. Разве ты этого не знал?
 
   Перед ними были ворота Гесперополиса.
   Огромные, в тридцать футов высотой, несокрушимые, украшенные каменными статуями императоров Лаэды со времен Хейлера Праведника и окованные стальными клепаными листами, они были открыты. Но в воротах не было стражи. И на стенах никого. И на башнях. Самую мощную стену во всей империи никто не охранял, даже огни на вершинах башен не горели. Огромный город будто вымер. Этого безмолвия и безлюдья никто не мог объяснить. Оттого у многих появилось неприятное щемящее чувство, ощущение тревоги и ожидание опасности.
   Маршал ди Мерат отъехал от своей свиты и направил коня к Руменике.
   – Ваше величество уверены, что вам следует туда ехать? – спросил он.
   – Уверена, маршал.
   – Я бы посоветовал вашему величеству взять с собой хотя бы конное сопровождение. Никому неизвестно, что ожидает нас в городе.
   – Не беспокойтесь. Мой дракон стоит целой армии.
   – Других приказаний не будет?
   – Если желаете, маршал, то можете следовать за нами. Хейдин!
   – Руменика? – встрепенулся ортландец.
   – Ты поедешь со мной.
   – Конечно, милая.
   Руменика оглянулась. Ратислав стоял между воинами и смотрел на нее, будто ждал, что она его позовет. Но Руменика только улыбнулась ему. Перевела взгляд на кружившегося в небе Заряту. На душе сразу стало спокойнее. И за себя, и за Ратислава.
   – Едем! – скомандовала она и ударила Габара пятками.
   Хейдин ехал по правую руку от нее – молчаливый и сосредоточенный. Они проехали по каменному мосту, ведущему к воротам, потом въехали в створ ворот. Их сразу обступили полумрак и холод. Сразу за воротами начиналась обычно многолюдная и оживленная улица Процессий, ведущая прямо к Красному Чертогу. Она была пуста, хотя до захода солнца еще было далеко. Над черепичными крышами домов возвышались белые башни дворца – два великана, сверкавших на солнце своими позолоченными верхушками. Улица пошла в гору, но по-прежнему была безлюдна. Даже ставни домов, выходивших фасадами на улицу, были закрыты. Лишь несколько раз перед всадниками промелькнули тощие уличные собаки и с тревожным лаем поспешили спрятаться в темных переулках. Руменике казалось, что из-за ставен на нее смотрят испуганные и любопытные глаза, однако никто не спешил выглянуть в окно, окрикнуть их, объяснить, что же происходит. И лишь у въезда на Большой рынок они увидели первого на своем пути человека – грязного, нечесаного, одетого в лохмотья, заросшего клочковатой бородой и с безумными глазами.
   – Куда едете, люди? – проскрипел нищий. – Кто вы?
   – Мы едем к императору, – Хейдин бросил нищему монету. – Что тут происходит?
   – Разве вы не знаете? Император умер. И город его умер. Все мертвы.
   – Что ты такое говоришь?
   – Уезжайте отсюда, если вам дороги ваши жизни. Единый оставил Гесперополис. Теперь это царство смерти.
   – Но ты же жив?
   – Я! – Нищий засмеялся. – Я никому не нужен. Даже халан-морнахам не нужна моя жизнь. Они тут повсюду. Скоро они будут править этим городом.
   – Это халан-морнахи заставили всех спрятаться?
   – Вы не видели того, что здесь происходило последние дни, а я видел. Не приведи Единый мне еще когда-нибудь увидеть подобное! Только вот Единый меня не слышит. Высшие силы оставили этот город, будь он проклят! Эти твари появлялись на улицах и убивали всех, кого могли настичь. Единый покарал императора за святотатство. Никому не дано оживлять умерших, только Единому!
   – Что случилось с императором?
   – Я же сказал, он мертв. Глупые люди, уносите свои ноги из этого города, пока не наступил закат!
   Руменика пришпорила коня и поехала вперед. Хейдин поехал за ней, чувствуя на спине взгляд нищего. Они ехали по рыночной площади, мимо пустых лавок и торговых рядов. Руменика помнила это место совсем другим – шумным и запруженным народом. Теперь тут было так тихо, что любой звук отдавался эхом от стен домов. Когда они выехали на середину рыночной площади, к ним присоединился Зарята.
   – Я пойду вперед, – предложил он. – Вы поедете за мной. Если у дворца будет стража, я ей займусь.
   – Только прошу тебя, не поджигай дома, – попросила Руменика. – В них люди.
   – Люди? Точно, люди!
   Зарята издал свое восклицание, когда увидел, что в одном из домов все-таки раскрылось окно. На секунду в нем мелькнуло изумленное женское лицо, а потом ставни вновь захлопнулись. Однако тотчас же открылось окно в доме по соседству, а после еще одно, и еще, и еще. Еще через несколько секунд на площади появились первые люди – они выходили из домов, будто зачарованные, не в силах оторвать изумленных взоров от дракона.
   – Дракон! – воскликнул кто-то. – Настоящий дракон!
   – Единый, откуда он тут?
   – Смотрите, он живой!
   – Конечно живой! – рявкнул Зарята. – Э, а тут полно народу!
   Площадь действительно заполнилась людьми, обступившими Руменику, Хейдина и Заряту живым кругом. Многие из этих людей выглядели странно; некоторые мужчины были в кожаных или железных латах, шлемах и с оружием в руках, а женщины и дети были почти все поголовно обвешаны оберегами и ожерельями из пучков бузины, омелы и остролиста – трав, отгоняющих нечисть. Кто-то плакал, кто-то смеялся, кто-то протягивал к Заряте руки. Взрослые брали на руки детей, чтобы те могли увидеть существо из легенд и сказок, чудесным образом ожившее и посетившее их город. И глаза людей, еще недавно погашенные страхом и отчаянием, внезапно засветились надеждой и радостью.
   – Дорогу! – пророкотал Зарята. – Дайте дорогу!
   – Дракон! Смотрите, дракон! – восклицали в толпе, и сотни возгласов слились в шум, подобный гулу моря.
   Они двинулись дальше по улице Процессий к императорскому дворцу, а за ними, словно живой шлейф, шли сотни людей, которых появление дракона избавило от ужаса, владевшего ими последние дни. Зарята был доволен, его изумрудные глаза вспыхивали разноцветными искрами, и он все время поглядывал то на Руменику, то на Хейдина – видят ли они, как его приветствует народ? Но Руменика была поглощена своими мыслями, а Хейдина больше заботило другое – как бы не затоптать конем какого-нибудь из многочисленных зевак, которые то и дело выскакивали из толпы, чтобы приблизиться к Заряте насколько возможно. А потом он услышал крики, которые означали, что на всадников, бывших с удивительным драконом, тоже наконец-то обратили внимание;
   – Скроллинги! Люди, скроллинги вернулись! Воины Свитка вернулись!
   – Скроллинги здесь!
   – Ну вот, кажется, нас заметили, – улыбнулся Хейдин. – Сейчас в нас полетят цветы.
   – Или стрелы, – ответила Руменика. – Скоро Красный Чертог.
   Они проехали еще несколько кварталов. Зарята по-прежнему важно шествовал вперед, сложив крылья и гордо подняв голову. Пока ничего подозрительного или угрожающего на их пути не встречалось. Хейдин предполагал, что подходы к дворцу могут охраняться Красными плащами, но пока ни одного гвардейца они не увидели. И городской стражи на улицах тоже не было видно. Вероятно, причиной всему была смерть Шендрегона, о которой им сообщил нищий.
   – Интересно, что с ним случилось? – спросил Хейдин, обращаясь не то к спутникам, не то к самому себе. Руменика услышала его слова.
   – Затрахался! – заявила она, и в глазах ее сверкнула ненависть. – Пусть халан-морнахи справят по нему поминки!
   – Ты жестока, – заметил Хейдин.
   – Я справедлива. Смотри, впереди!
   За очередным поворотом показался конец улицы, выходящей на площадь перед Красным Чертогом. Огромные башни, сверкавшие на солнце белой облицовкой, вблизи казались и вовсе циклопическими. Двигаясь по дороге, они проехали через маленький парк. У Руменики защемило сердце – листва деревьев казалась увядшей, и повсюду на траве лежали трупики птиц. Первым на площадь перед дворцом вышел Зарята и остановился, ожидая своих друзей. Впереди, кордоном, отгораживающим Красную башню от пространства площади и перекрывающим проход вовнутрь замка, стояли императорские гвардейцы, а за ними, вторым полукругом оцепления – орибанские наемники. Появление дракона их не испугало, скорее, удивило. Некоторые из этих воинов были с Рифом ди Дар-ном у Ай-Раха и уже видели Заряту, но даже сейчас они смотрели на него с изумлением. Что же до прочих, то на их лицах хорошо прочитывались те чувства, которые вызывал у них Страж Силы.
   Руменика пустила коня прямо на кордон. Начальник охраны вышел вперед, поднял руку.
   – В замке траур, госпожа, – объявил он. – Никому не дозволено входить внутрь до истечения положенных тридцати дней траура.
   – Траур по императору? – спросила Руменика. – И кто его носит, халан-морнахи? Я новый правитель Лаэды. Я приехала занять свой престол. Ехать мне вперед или же ждать, когда королева халан-морнахов соизволит меня принять?
   – Я не знаю, о чем ты говоришь, госпожа, – ответил офицер. – Я человек военный. Мне приказали никого не пускать вовнутрь. Я исполняю приказ.
   – Хорошо, – Руменика ударила стеком Габара так, что жеребец заплясал под ней. – Тогда передай Тасси, что я хочу с ней говорить. Здесь. Прямо на площади.
   – Это я могу сделать, – согласился офицер и тут же отправил одного из солдат в замок.
   – Почему бы нам не раскидать этих щеголей, как кегли? – спросил дракон Руменику. – Что за церемонии?
   – Эти воины выполняют приказ. Они не знают, кто ими командует.
   – Я согласен с Руменикой, – поддержал девушку Хейдин. – Наберемся терпения и подождем немного. Я уверен, она выйдет к нам.
   – Хейдин, я боюсь, – шепнула Руменика ортландцу. – Что мне делать?
   – Делай все так, как мы условились.
   – Если я… если со мной что-нибудь случится, позаботься о Ратиславе, хорошо?
   – Перестань говорить глупости. Я с тобой. И Зарята с тобой. Его магия защитит нас. Подождем ответа.
   Они стояли у стен Красного Чертога, а площадь вокруг них понемногу заполнялась народом. Впрочем, когда внутри замка неожиданно забили барабаны, люди вдруг начали уходить с площади. Что-то их напугало, и Хейдин догадывался, что именно. Руменика тоже поняла это. Ее лицо было бледным, глаза горели. Даже дракон заволновался, потому что начал выпускать из ноздрей синеватый дымок.
   – Идет, – вдруг произнес он. – Я чувствую ее.
   – Чувствуешь?
   – У нее тоже есть каролит.
   – Проклятье! – пробормотала Руменика. – Опять от тебя нет никакого толку!
   – Я не виноват, – шепнул дракон. – Ты же знаешь, я не свободен, когда….
   – Вот она! – сказал Хейдин.
   Белая фигура появилась на вершине Императорской башни, и толпа внизу прянула назад. Руменика тоже почувствовала страх. Женщина, смотревшая на нее с верхней площадки башни, имела обличье Тасси, но это была не Тасси. В тот миг, когда взгляды Руменики и женщины в белом встретились, дочь Йола ди Криффа вновь испытала тот давящий необъяснимый страх, который овладел ей в тот день, когда она бежала из Гесперополиса. Тогда в зеркале она увидела обличие Ужаса. Сегодня зеркала не было, но на нее глазами Тасси опять смотрела Бездна. Даже дракон заворчал и забил хвостом.
   – Вирия! – Голос Тасси звучал мелодично и вкрадчиво, но от него почему-то пробирал озноб. – Сама пришла. Благодарю. Ты сберегла мое время. Я давно хотела тебя видеть и говорить с тобой.
   – Тасси! Разве ты теперь императрица?
   – Нет, дорогая. Императрица – ты!
   – Я не понимаю тебя.
   – Так неудобно разговаривать, – Аина ап-Аннон не спеша спустилась с башни на площадь, прошла между гвардейцами и встала в одиночестве между кордоном и Руменикой. – Своего милого щеночка можешь убрать, он мне не страшен. И скроллинг нам ни к чему.
   – Они не уйдут, Аина. Они моя свита.
   – Ах, ты знаешь мое настоящее имя! Как мило с твоей стороны. Но не скажу, что это для меня неожиданность. Так даже лучше. Ну, коли нравится, пусть твои домашние животные остаются при тебе – в качестве декорации. А мы поговорим о деле. Ты знаешь, кто я, и знаешь, чего я хочу. Теперь давай поговорим о тебе.
   – Не о чем говорить! Я пришла…
   – Убить меня? – Аина горестно вздохнула. – Жаль тебя огорчать, но это невозможно. Даже твой дракон не может меня убить. А уж ты и подавно.
   – Я знаю твое настоящее имя.
   – Меня зовут Аина ап-Аннон, Дева-из-Бездны.
   – Нет. У тебя есть еще одно имя. Полученное от отца и матери.
   – Разве у меня были родители? Я не помню. Ну что ж, назови мое имя! Я жду.
   Руменика открыла рот, но вдруг запнулось. Что-то невероятно холодное, тяжелое и медлительно-живое зашевелилось у нее внутри. Дыхание перехватило, гортань онемела. Будто толстая покрытая слизью змея вползла ей в рот и начала медленное и неумолимое движение по пищеводу, наполняя желудок горечью и тяжестью, раздирая внутренности. Это было сродни кошмару. Смертная слабость сломала ее, превратила тело в кусок свинца. Она закачалась, вцепилась в поводья, чтобы не упасть из седла. А потом она услышала голос Тасси:
   – Чувствуешь, что с тобой происходит? Так халан-морнах забирает жизнь. Но я тебя не убью. Я лишь хочу, чтобы ты стала моей союзницей. Да-да, не удивляйся. Я уже сказала, что ты императрица. Меня это устраивает. Попроси меня служить тебе. Давай заключим договор. Я дам тебе все, что ты захочешь. И ничего не попрошу взамен.
   – Тебя зовут…
   – Ты зря упорствуешь. Я предлагаю тебе дружбу. Аина ап-Аннон предлагает тебе, смертной женщине, свои услуги и свое покровительство. Ты получишь такое могущество, о котором даже не мечтала. Не упрямься, Вирия. Не вынуждай меня причинять тебе боль.
   – Тебя зовут…
   – Ты никогда не сможешь произнести мое имя. А знаешь почему? Ты дочь Иола ди Криффа. Великого воина и славного мужа. Ты можешь гордиться своим отцом. Он был храбрейшим из моих врагов. И он хорошо послужил мне. Помнишь моего Легата, который убил старого скроллинга Акуна? Это был он, твой отец. Как же ты, дочь великого ди Криффа, можешь убить меня, если на моем пальце каролитовый перстень твоего отца! Мало, очень мало твои бестолковые друзья рассказали тебе о свойствах окаменевшей крови дракона, – Аина шагнула к Руменике, которая уже начала задыхаться. – Видишь, я ничего не упустила, сука!
   – Ошибаешься, Аина, – вдруг спокойно сказал Хейдин. – Или нет, не Аина! РИВГАЙН!
   Нечеловеческий вопль разорвал тишину над площадью, заставив даже тех, кто еще смел оставаться на ней, в панике броситься прочь. Аина повернулась к Хейдину, ее глаза пылали, золотые локоны на голове шевелились, будто змеи.
   – Ты не можешь! – зашипела она. – Жалкий пес! Только девятый император девятой династии может назвать мое имя! А ты сдохнешь!
   – Я и есть девятый император, – ответил Хейдин. – Два часа назад Руменика передала престол Лаэды мне.
   – Это… правда! – выдохнула Руменика.
   – Уходи в бездну! – крикнул Хейдин и, глядя прямо в раскаленные адской злобой зрачки Аины, провозгласил: – РИВГАЙН! РИВГАЙН! РИВГАЙН!
 
   – Ривгайн!
   Голос был нежный и до боли знакомый. Она открыла глаза. Над ней было небо невероятной чистоты и синевы. Пахло жасмином, еще чем-то легким и приятным. Она приподняла голову, осмотрелась. Потом на нее упала тень.
   – Кирнан?!
   Он опустился рядом с ней на траву, взял ее руку и поцеловал. Со дня их последней встречи он нисколько не изменился. Все те же волнистые белокурые локоны, пробивающиеся над верхней губой усики, глаза, такие же чистые и светлые, как это небо – и полные любви.
   – Кирнан, что происходит? – Она села, оправила платье, вопросительно посмотрела на юношу. – Ничего не могу понять? Как я сюда попала?
   – Это долго рассказывать, – Кирнан сел рядом, обнял ее за талию. – Боги, как я рад тебя видеть! Я так долго ждал этого мгновения.
   – Кирнан! – Она все еще не могла оправиться от изумления. – Ведь это…
   – Наше место. Смотри, вон водопад, который мы называли Ворчуном. А там, за этими деревьями – поляна, на которой мы с тобой в первый раз поцеловались.
   – Но объясни мне, как мы тут оказались?
   – А ты разве не знаешь? Это такой вот волшебный фокус. Люди рано или поздно возвращаются туда, где они были счастливы.
   – Как странно! Мне почему-то кажется, что я была совсем в другом месте. Я что, заснула?
   – О да, родная! Ты спала долго.
   – Почему ты меня не разбудил?
   – Не мог. Но я все время был рядом с тобой.
   – Уф! – Она тряхнула густой гривой каштановых волос, обдав юношу пьянящим запахом летних трав. – Скверный мальчишка! И ты смотрел, как я сплю?
   – Не совсем. Когда ты уснула, я гулял, думал о будущем. О нашем с тобой будущем.
   – А мне снилось что-то очень скверное, – сказала она задумчиво. – Будто наш дом в Валь-Фотэнна сожгли, а моего отца убили. Надо мной страшно издевались и привязали умирать к той старой липе, у дороги – помнишь, ты еще всегда говорил, что у нее ветки, как пальцы у старухи. И я умерла от боли и горя. А потом я стала вампиром. И меня прокляли. Представляешь, меня заперли в каком-то страшном мрачном месте, где я кричала от боли. А потом меня как будто бы освободили, и я начала всем мстить. И знаешь, что было самое забавное? У меня были белокурые волосы. Совсем, как у тебя.
   – Я люблю тебя, Ривгайн, – сказал Кирнан, глядя ей в глаза. – И буду любить тебя всегда. Даже когда твои волосы станут седыми. А сон… Забудь про него. Это был всего лишь сон. Даже не стоит о нем вспоминать.
   – Ты так сильно меня любишь? – игриво спросила она.
   – Безумно, – глаза юноши потемнели, сделались страстными. – Ты моя темная душистая роза, моя лесная лань, моя Ривгайн! Разве можно тебя не любить? Все мои мысли всегда были только о тебе.
   – Ты говоришь так, как будто мы не виделись целую вечность.
   – Вечность? Нет, родная. Просто мне показалось, что ты спишь слишком долго.
   – Поцелуй меня, Кирнан.
   Они лежали в траве, и Ривгайн казалось, что никогда еще она не была так счастлива. В небе над головой плыли мягкие белые облака, и порывы летнего ветра ласкали разгоряченные лица влюбленных.
   – Это ведь никогда не кончится, Кирнан? Никогда-никогда?
   – Никогда. Обещаю тебе.
   – Я люблю тебя, милый.
   – Я знаю.
   – Пойдем, – он помог ей встать, взял за руку. – Нас ждут. Твои и мои родители сегодня собираются нас благословить.
   – Мои родители? Кирнан, не надо так шутить. Ты ведь знаешь, что моей мамы давно нет.
   – Тебе и в самом деле приснился дурной сон, милая! – Кирнан засмеялся. – Надо тебя полечить. Дай-ка я поцелую тебя. Может, после этого ты наконец-то забудешь про свой кошмар.
   – Странно, – Ривгайн еще раз огляделась по сторонам, посмотрела в глаза юноши. – У меня в голове какая-то неразбериха. Сон мне казался явью, а явь теперь кажется прекрасным сном. Я так счастлива, милый! Я ведь не сказала тебе еще одного – во сне мне привиделось, что я тебя потеряла.
   – Глупенькая моя! Как я мог оставить тебя? Ведь я так долго тебя искал, – Кирнан снова обнял ее и поцеловал. – Я искал тебя тысячу лет и нашел. И мы вместе. Теперь уже навсегда.
 
   – Вот так все и случилось, приятель, – рассказывал Зарята затихшему Франшену Рекле, – и я, до сих пор не знавший страха, был порядком испуган, признаюсь. Уж очень я переживал за Руменику. У нее было такое лицо – ого-го! Белое, как снег. Но мне не пришлось вмешиваться. Папа сам справился.
   – И Аина ап-Аннон мертва?
   – С ней покончено. Ее тело упало на мостовую, а потом стало так быстро разлагаться, что оторопь брала. Пара минут, и от девчонки остались одни косточки. Знаешь, мне почему-то стало очень грустно. Уж больно красивое было тело. Прям картинка.
   – Нашел о чем сожалеть! Радоваться надо, что с Аиной покончено.
   – Жаль, что ты не видел, какой красавицей она была, Франшен. Мы, драконы, очень неравнодушны к женской красоте. Особенно к блондинкам. Помнится, когда я был совсем маленький, отец рассказывал нам с братом Ихоуном про нашего предка Эгранавайна – великий был дракон! Он, говорят, так любил человеческих самочек, что собрал в своей пещере аж шестьдесят семь девушек, и все они были блондинки, одна другой краше. Глазастенькие, грудастенькие, с длинными косами и не менее длинными ножками. А потом, когда какой-то заезжий рыцарь случайно попал в его владения и попытался освободить девчонок, ни одна из них не согласилась расстаться с Эгранавайном! Чем-то он их к себе привязал, – Зарята вздохнул и выпустил клуб дыма. – Знать бы чем.
   – Ну, это просто. Он наверняка был с ними ласков и обходителен. Женщины это очень ценят.
   – Ладно, это все пустяки. Я тебе забыл самое главное рассказать. У этой Аины был на пальце каролит. Вот где истинное сокровище. И я почувствовал, что каролит этот живой. Понимаешь, о чем я?
   – Не совсем.
   – Ну вот, а еще говоришь, что ты дипломированный маг! Соображать надо. А что, если в этом каролите скрыта душа самки дракона? А я почти уверен, что это так. Ведь это единственная надежда для меня, Франшен. Уж очень мне не хочется стать действительно последним драконом.
   – Клянусь серебряной пулей! То, что ты говоришь, просто замечательно!
   – О том, что я могу стать последним?
   – Вовсе нет. Мы можем, так сказать, протестировать мой СКОМП. Он безошибочно покажет, что скрыто в кристалле. Только скажи, и я немедленно проведу эксперимент.
   – Друг, а это мысль! – Дракон просиял. – Сейчас же отправлюсь к Хейдину и заберу у него камень. У него все равно есть еще один.
   – Думаю, мы сможем пробудить скрытого в кристалле дракона или дракониху, – с важным видом заявил Франшен Рекля. – Если бы ты читал «Magnum Opus» достопочтенного Соланиуса ди Муррана, ты бы знал, что пробуждение дракона вовсе не такая уж трудная магическая операция. Важно только соблюсти некоторые тонкости процесса. Но здесь ошибки мы не сделаем, у меня в библиотеке замка Фор есть книга ди Муррана, и мы сможем навести, так сказать, все необходимые нам справки. Как тебе идея?
   – Хорошая идея, – одобрил Зарята. – Просто отличная идея. Вот сразу и приступим к делу. Наше присутствие здесь больше не требуется. Наши друзья и без нас сделают все, как надо. А мы с тобой… – и окончание фразы Зарята прошептал вилкану на ухо.
   – Наверное, стоило бы с ними попрощаться, – заметил мастер Рекля.
   – Хорошо бы, если бы она была с золотистой чешуей и голубыми глазами, – вдруг произнес Зарята, думая о своем. – А то бывают с медно-красной чешуей и зелеными глазами. У таких, я слышал, характер просто несносный… Что ты говоришь?
   – Я тут подумал, что из соображений вежливости не мешало бы, так сказать, попрощаться с нашими друзьями…
   – Ну, это необязательно. Мы еще с тобой вернемся сюда. Бери-ка лучше свой СКОМП и жди меня у ворот. Я только заберу у Хейдина каролит и мигом обратно. Надеюсь, что мой папаша не успел по доброте душевной кому-нибудь подарить перстень Аины…
 
   Первое, что она увидела, были закопченные деревянные балки, крест-накрест перечертившие потолок. Потом какой-то тихий голос с облегчением сказал:
   – Хвала Оарту, очнулась!
   – Слава Богу! – произнес другой голос. – Руменика моя!
   – Ратислав? – Руменика повела глазами, чтобы увидеть юношу – и увидела Хейдина. Ортландец улыбался ей.
   – Здесь я, ненаглядная моя, – Ратислав подошел ближе к ложу и взял девушку за руку. Его прикосновение было таким приятным, таким нежным, что Руменике захотелось заплакать от счастья. Она попыталась поднять голову, но слабость не позволила. Голова закружилась, лица Ратислава и Хейдина поплыли перед глазами.
   – Вот дерьмо! – вырвалось у Руменики.
   – Ругаешься, значит, жива, – засмеялся Хейдин. – Но в постели полежать еще придется.
   – Хейдин, это ты? А она где?
   – Аина? С ней покончено. Твой план сработал, милая. Мы загнали эту тварь обратно в бездну.
   – Голова тяжелая, – пожаловалась Руменика. Ее взгляд остановился на Ратиславе, потеплел, увлажнился. – Хорошо, что ты здесь. Я люблю тебя.
   – И я тебя люблю, зорюшка моя, – Ратислав наклонился и поцеловал девушку в губы.
   – Мы допустили большую оплошность, слишком близко подошли к Аине, – сказал Хейдин. – Хвала Оарту, что на тебе был каролитовый перстень фон Гриппена. Я даже предполагать не мог, что Аина обладает такой чудовищной Силой. Но теперь все кончено. Мы прошли наш путь до конца.