Страница:
Кстати, а его вещи как? Взять их с собой или пусть сам ищет?..
– Отпусти ребенка, тварь!
– И не подумаю, – холодно ответила я, прижимая к себе девочку. – Сначала верните мне мои вещи.
Нера повернула голову и доверчиво посмотрела на меня. Мне стало стыдно, хоть я и не желала девочке зла.
– Мы играем, да?
– Играем, – согласилась я. Наше необычное поведение смутило крестьян, они не торопились ни нападать, ни выдвигать требований. Скорее бы уж смирились, топор страшно тяжелый.
– А во что?
– Игра такая есть, – зло ответила я. – Называется "благодарная деревня". Видишь, как нас радостно встречают? Сейчас забрасывать начнут, и не какими-то там цветочками, а полновесными камнями. А там и костерок запалят, если будет кого еще жечь…
Крестьяне смутились окончательно. То ли я угадала, то ли преувеличила, но мое описание "игры" им не понравилось.
– Они на нас злятся? – спросила Нера чистым голосочком. – За что?
– Люди, – поучающее сказала я, – часто сердятся на то, что отличается от них, особенно если это их пугает. Твоим друзьям не понравился способ, которым тебя спасли. Он получился слишком уж… красочный.
– Красочный?! – закричал один из факельщиков. – Да он едва не спалил нас!
– Он ничего бы вам не сделал, – твердо говорю я, не очень-то сама уверенная в своей правоте. Нет. Конечно, не сделал бы! Огненные Воины нападают только на тех, на расправу с кем были призваны.
– Откуда тебе знать? Ты заодно с ним?!
– Нет. Я просто знаю.
– Ты пришла с ним сюда! Ты привела его к нам!
Я вздрогнула.
– Ну и что?
Нера тем временем принялась выдирать у меня топор. Я слишком устала держать эту штуковину, чтобы всерьез сопротивляться. Маленькая девочка схватила большой колун наперевес и встала так, словно собиралась стоять между мной и деревней не на жизнь, а на смерть.
– Она ничего вам не сделала! – закричала Нера. – И тот дядя тоже! Он спас меня!
Он добрый! Хороший! И тетя Нара хорошая!
О, нет… Вот только мне еще одного Воина не хватало! Сейчас она уронит топор на ногу, и я еще окажусь виновата.
Я подошла к девочке, положила ей руку на плечо.
– Все хорошо, Дитя. Я пошутила. Никто не собирается меня обижать. Все хорошо.
Сейчас мне вернут вещи, и я пойду отсюда.
Она повернулась ко мне – обиженная, недоверчивая.
– Зачем ты обманываешь?
– Все хорошо, Дитя, – вместо ответа повторила я. – Где мои вещи?
– Дык, вещей-то и нету, – признался тот крестьянин, который привел нас в деревню.
– До вас, госпожа, маг приходил, Лис, вещи взял и ушел.
– Лис?! – Не верю. Не будет Князь утруждать себя…
– Лис унес дядины вещи, – внезапно вылезла из-за мужских спин Гапка. – А тетины вещи велел припрятать.
Ли'ко! Да чтобы тебе вместе с твоей бабушкой!..
Девочка ловко увернулась от отцовского подзатыльника и подбежала к подружке.
– Нерька, ты правда видела буку?!
– Нет, – ответила Нера, напряженно вглядываясь в односельчан. Я вздохнула. Эти люди были не такими уж плохими, как с перепугу показалось ребенку. Самыми обычными людьми, немного жадными, немного трусливыми, немного доверчивыми.
Самыми обычными. И не сказала бы, что после этого дня мне нравится людской род как таковой.
– Отдайте тете ее вещи! – потребовало Дитя, что однажды уйдет в Огнь. – Отдайте и скажите "спасибо"!
Это было сказано таким тоном, что никто не осмелился возразить. Видимо, сумку и гитару бросили в тот же дом, в котором заперли мать Нерьки, потому что вместе с принесшим их мужиком на улицу вихрем вылетела плачущая от счастья женщина, сгребла свою грозную дочь в охапку (я едва успела отобрать топор, а то чьи-нибудь ноги точно оказались бы ушибленными!) и принялась покрывать детское лицо поцелуями.
– Вот вам, забирайте, – швырнул мне вещи крестьянин. Хорошо, что гитара эльфийская, другая давно бы испортилась от такого обращения.
– Спасибо, – с самым невозмутимым видом ответила я, наклоняясь за сумкой и гитарой. – Вы очень добры.
"Очень добрые" крестьяне, кажется, потеряли ко мне всякий интерес. Не знаю уж как сообразив, что никто за мной сюда не явится, и что компенсировать свои переживания и потери моими вещами не получится, люди попросту разошлись по своим делам, оставив меня со спасенной девочкой и ее матерью.
И что мне делать дальше?
– Ну, я пошла, – куда-то в пространство бодро заявила я и зашагала в сторону той самой тропинки, по которой только что пришла. Эта дорога ничем не хуже других.
– Постой! – вырвалась от матери Нера. – Погоди! Тетя Нара, не уходи!
– Прости, Дитя, я должна.
– Почему?
На этот вопрос я ответа не знала.
– Надо.
Мать девочки куда-то скрылась, словно не хотела мешать прощанию. Вздор! Что я им?
Чужой человек, завтра уже забудут…
– Прощай, ребенок.
– Погоди, тетя Нара!
– Ну, что еще?
– Возьми меня с собой!
У меня опустились руки.
– Дитя, зачем тебе?
– Я хочу уйти с вами! Огненный дядя сказал, что я буду Воином и сражаться рядом с ним!
– А он, случайно, не говорил, что тебе надо сначала вырасти? – говорю наугад, но понимаю, что права. И дело не только в ответном унынии девочки, но и в том, что Огненная Душа не заберет к себе такого маленького ребенка, если будет возможность подождать. У Огня тоже есть принципы.
– Ну, пожа-а-а-а-алуйста!
– Дитя, спасибо тебе за доброту и помощь, но ты останешься здесь. Будешь прилежно расти, слушаться маму и папу, заботиться о братике. Разве ему не нужна твоя защита?
Девочка морщится. Она еще ребенок, она не очень-то любит маленького братика.
Смешная.
– У каждого из нас есть свой долг. Когда придет время, ты исполнишь свой, но не раньше.
Сажусь на корточки, обнимаю девочку. Странно, я больше на нее не сержусь. А раньше сердилась. Не за то, что пропала, не за то, что попала к разбойнику, не за то, что ради нее был ранен один человек и ушел в Огнь другой. А потому, что она, Огненная Душа, будущий Воин, была ему ближе, чем я. Я – другая, мы никогда не сможем друг друга понять. То существо, в которое превратился Тиан, отметило ребенка своим знаком. Я бы не согласилась на это ни за что на свете. Но что-то во мне бушевало от ярости, что своей для Тиана оказалась какая-то чужая девчонка – не я. Теперь ярость ушла.
– Прощай, Дитя. Будь счастлива, Нера Воин. Будь счастлива и достойна своего имени. Прощай.
Я уже почти дошла до тропинки, как в спину меня ударил женский крик.
– Госпожа, подождите! Подождите, госпожа!
Мать Неры. Если она тоже попросит взять ее с собой, я сойду с ума. Я медленно повернулась. Женщина протягивала мне что-то, завернутое в тряпицу. Я взяла и чуть не выронила из рук. Теплое.
– Сестра хлеба испекла, – улыбнулась мне женщина. – Вчера еще, но мы в печи держали. Вы уж не побрезгуйте.
Я сглотнула. Рано я разочаровалась в людях.
– Принимаю твой дар с почтением и благодарностью аи'ра(12). – Я отвесила неуклюжий поклон, бережно взяла хлеб, убрала его в сумку – сейчас есть не хотелось совершенно, слишком многое случилось – и ушла. Больше меня никто не окликал.
Тиан Всю дорогу до хижины я думал о том, что буду делать дальше. В деревню, и, правда, возвращаться не стоило. После того представления, что я устроил, меня не сожгут – утопят в ближайшей луже. А убивать… Убивать ради собственного выживания я не смогу. Это было бы недостойным: обнажить оружие против необученных крестьян.
Сабля валялась там, где я ее оставил. Огонь пожрал хижину и перекинулся на деревья. Но тут я был бессилен. Я только надеялся, что крестьяне догадаются вернуться сюда и уничтожить пожар.
Черный ворон укоризненно каркнул, когда я поднял Оружие. Дескать: "Тоже мне, Воин! Оружие бросил!" Я осторожно провел пальцем по резным перьям его распахнутых крыльев, извиняясь, обещая…
Сабля тут не при чем. Не Оружие виновно в том, кто я. Никто не виновен… Пусть я не менестрель, но даже я знаю, что нельзя стать Магом, Воином, Бардом, Убийцей…
Нельзя стать – можно только родиться. Не мы выбираем путь – путь выбирает нас.
Что делать теперь, я не знал… Искать Нару? Но где и как? Да и захочет ли она меня видеть? Нет, не думаю. Это была ненависть в ее глазах – я уверен. Лис незаслуженно обвинил ее, но в одном он был прав: наши с ней дороги разошлись.
Она больше не в безопасности рядом со мной. У нее есть гитара, есть немного денег – все будет хорошо, она справится. Моя менестрелька много сильней, чем мне вначале казалось. Я не нужен ей больше.
Да и опасно теперь быть со мной рядом. Я изменился. Я сам себя с трудом признал в этом… отродье феек, что показало зеркало. Любой примет меня за Старшего или мага. О том, чтобы догнать обоз и отправиться с ним дальше, не стоит и думать.
Ладно… Пойду через лес, доберусь до тракта, найду какую-нибудь корчму, сниму комнату, а дальше посмотрим.
"Живи", – сказала Огненная Княгиня. Я услышал. Но я не сумею последовать ее совету. Моя жизнь всегда была лишена неожиданностей. Я планировал ее на годы вперед, всегда знал, где буду завтра. Мое спокойное, безмятежное существование было прервано. Я даже не могу быть уверен в том, что у меня будет "завтра", о каких планах тут можно говорить?
Может быть, стоило остаться в лесу, найти заброшенную хижину, спрятаться от мира.
Я прожил бы долго, думаю, ведь не было бы соблазна призвать Огнь. Но разве это была бы жизнь? Может быть, неделю назад я согласился бы на подобное существование, но не теперь.
Может быть, я все же достоин. Может и не напрасно Оружие выбрало меня. Не уверен, что не боюсь смерти, но я не стану и бежать от нее.
Я все еще помню, какого это, быть ею… Я все еще помню ее – Тьму и Огнь. Я все еще…
Это было неудобно: носить длинные волосы. Я даже остановился у холодного лесного ключа и попытался обкорнать себя. Но едва мягкие багряные пряди упали на землю, я почувствовал странную щекотку и обнаружил, что волосы вновь отросли до лопаток.
Что бы ни изменило меня, оно не собиралось позволять мне испортить свою работу.
Я вздохнул и полез в сумку в поисках чего-нибудь, чем можно было бы перевязать хвост или косу.
Первым, на что я наткнулся, был туго набитый кошелек. Я вытащил его и ослабил завязки: внутри было золото. Золото и камни. Сам кошелек был незнакомым, вышитым бисером. Такой мог бы принадлежать богатому купцу, магу или… Или Князю.
Я невесело рассмеялся. Кажется, Лис решил, что я слишком много времени уделяю добыче пропитания, и решил оградить меня от недостойных Воина забот. Только вот не привык я. Что мне делать со всем этим? Куда девать это проклятое, фейкино золото?
Вытряхнув на землю все из сумки, я занялся инспектированием. Оказалось, исчезло все, кроме фляги, отцовского дневника и сборника песен. Исчезла смена одежды: вместо нее я обнаружил туго скатанный черный плащ с алым шелковым подбоем: вещь невообразимо дорогая и слишком претенциозная по меркам бывшего стражника. Я даже представить не могу, что надену такое… Но и та одежда, что сейчас на мне – не хуже. И не лучше. Я чувствую себя в ней, словно воришка, напяливший украденный кафтан. Только вот выбора у меня нет – либо голым идти, либо так.
Помимо плаща я нашел несколько янтарных безделушек и тонкую черную полоску из того же материала, из которого был сшит плащ: тонкого, мягкого, невероятно приятного на ощупь. Лента была вышита рунами, которые я, как ни старался, не признал. Что-то магическое, наверно. Или на истинном. Эх, Нару бы…
Нет, стоп, не думай о Наре!
Решив, что ничего страшного не случится, я перевязал волосы найденной полосой.
Что-то обожгло пальцы, я отдернул руку и обомлел, глянув в водное зеркало.
Я выглядел, как прежде. Ни длинных волос, ни ненормальной бледности, ни алой радужки, ни усов и бородки, ни богатой одежды: на мне был старый, латаный костюм, в котором я отправился в путь. Зрачки все еще были ненормально большими, но кольцо вокруг них стало грязно-зеленым. Подбородок покрывала двухдневная колючая щетина, из волос, вновь коротких, исчезли алые нити. Правда, проведя ладонью по подбородку, я не ощутил жесткой щетины, зато обнаружил усы и бородку. И волосы на ощупь все еще оставались длинными. Значит все – иллюзия.
Что ж, и на том спасибо…
Собрав вещи обратно в сумку, я закинул ее на плечо и, уже веселей, зашагал в сторону, где, по моим прикидкам, проходил тракт.
Жизнь потихоньку налаживалась…
В корчме было пусто: только трое путешественников, да высокий черноволосый наемник. Мне хозяин обрадовался как родному. Усадив меня за стол, он с жадным нетерпением спросил, что я желаю. Сообщив, что желаю комнату на одного и плотный ужин, я отпустил его на кухню. Потом, вспомнив, что больше не нуждаюсь, окликнул толстяка и попросил принести заодно кувшин пива. Кувшин тут же притащила дородная розовощекая девушка. Зазывно улыбнулась – так, что кровь вскипела, – и спросила, чего еще господину угодно. Я боролся с желанием схватить красавицу в охапку и потащить наверх… Справившись, я мягко улыбнулся в ответ и сказал, что пока мне больше ничего не нужно. Чуть сникнув, девушка взяла с меня обещание, что если вдруг – я ее окликну…
И ведь окликну… Что-то во мне жаждет этого. Не именно ее – любую женщину.
– Могу я к вам присоединиться? – раздался глубокий, богатый голос у меня за спиной. Я оглянулся. Черноволосый наемник отсалютовал мне полной кружкой и пояснил: – Одному пить тоскливо, дай, думаю, в компанию к брату-наемнику напрошусь.
Он покосился на перевязь с ножнами, которую я перекинул через спинку стула.
– Я не наемник, – счел нужны пояснить я. – Всего лишь стражник. Переведен в Костряки, вот и…
– Стражник, наемник – какая к Хаосу разница?! – он, не дождавшись приглашения, сам уселся напротив, поставив свой кувшин рядом с моим и бухнул кружку об стол так, что пена выплеснулась. – Воин – он воин и есть…
Я кивнул неохотно. Не то, чтобы я нуждался в компании, но присутствие этого веселого бродяги мне не мешало. Толика веселья – как раз то, в чем я сейчас нуждаюсь. Можно ненадолго забыть обо всех неприятностях и потрепаться, как бывало, о своем, мужском…
– Кольд, – представился наемник, насмешливо сверкнули невероятно синие глаза. – Кольд Враг.
– Тиан, Тиан Берсерк. А кому Враг? – не мог не поинтересоваться я.
– Никому, и в то же время, всем… – ответил он с ухмылкой.
Я ничего не понял, но не стал дальше спрашивать, это было бы, по меньшей мере, невежливо, а то и на драку бы нарвался. В сущности, что мне за дело? Этот Кольд – всего лишь случайный собеседник. Вот выпьем, поговорим о всяких мелочах, и расстанемся навсегда.
– Куда идешь? – спросил я, отхлебывая пива. Белая пена потекла по усам… Вот ведь! Забыл, что под иллюзией… Утеревшись, я осторожно глянул на Кольда – казалось, он ничего не заметил.
– В Костряки, – ответил он. – Осень – работы никакой… Вот, ездил в Псхов, решил родину проведать. На зиму собираюсь с охотниками в леса идти. Ты сказал, тоже в Пограничье идешь? Не хочешь присоединиться? Вдвоем – оно веселее…
Холодок по спине пробежал. Ой, что-то тут не так… Отвык я верить людям. Вроде бы ничего подозрительного в этом Кольде нет, но… С чего это он к первому встречному в попутчики набивается? Или наводчик разбойников, или… Или Князья решили меня под присмотром держать?
– Не разбойник я, – понял мои сомнения он. – Что с тебя брать-то? Вижу ж, голытьба, как я сам… Был бы наводчиком, в обоз бы нанялся, что вчера тут проходил…
Верно… Значит, фейри…
Нахмурившись, я глянул на собеседника повнимательней. Вроде – человек. Глаза только слишком яркие, но псховиняне – все такие: зеленоглазые или синеглазые.
Тщетно я искал в нем признаки чужой крови…
– Ты Старший? – спросил я напрямик. Он, казалось, опешил…
– Старший? С чего ты взял?! Нет, человек я… Вот, смотри. – Он выхватил из-за пояса кинжал и резанул себя по ладони. Выступила кровь – алая. Я вдруг вспомнил: у фейри кровь золотая, у Старших – зеленая, черная или серебряная. Алая же – только у людей. Даже полукровку можно определить, пустив кровь…
Человек. Чистокровный.
– Я подумаю, – неохотно сказал я. – Ты утром выходишь?
– Да. С рассветом.
– Пешком?
Он посмотрел на меня искоса.
– Пешком, – ответил.
Последние возражения исчезли. Я не слишком хотел попутчиков, но, Кольд прав, в одиночку опасно, да и тоскливо: не с кем словом перемолвиться. Эх, была бы тут Нара…
Я и не заметил, как произнес последнее вслух.
– Нара? – переспросил Кольд.
Подавальщица как раз притащила нам поднос с нашими заказами. Оказалось, вкусы у нас одинаковые. Кольд тоже собирался ужинать тушеной картошкой с мясом и грибами, залитой сметаной и обсыпанной зеленым луком.
– Нара? – не дал мне уйти от ответа Кольд. – Зазноба твоя?
– Друг, – поправил я, ковыряясь к тарелке. Есть вдруг перехотелось… – Ушла она.
Подвел я ее… Защищать обещал, а сам… Испугалась она того, что я сделал.
Не знаю, откуда такая откровенность взялась…
– Снасилил? – не поверил Кольд.
– Что?! Ты с ума сошел?! – Я едва не опрокинул тарелку.
– Эй, эй! Успокойся… – Он поднял руки, демонстрируя мне пустые ладони. – Я ж только спросил… Язык у меня без костей, ты уж извини дурака.
– Да ничего, – успокоился я, решив, что с моих слов любой бы подумал о таком. – Просто испугал. За нее испугался, разозлился, обезумел: не зря ведь меня Берсерком зовут…
– Понятно, – Кольд отправил в рот ложку и молча прожевал. Потом, проглотив, закончил: – Это ничего… Бабы, они многого боятся… Моя, вон, тоже… Понимает, что природу не изменишь, вот и ушла…Это врут, что противоположности сходятся…
Он резко помрачнел и с каким-то остервенением начал мять несчастную картошку.
– Так ушел бы из наемников, – посоветовал я. – Или не стоит того?
– Она всего стоит, – признался Кольд. – Только вот я не о занятии говорил, а о природе…
Я решил не спрашивать дальше. И так переступил черту, сунул нос не в свое дело…
– За баб! Пожри их всех Хаос! – поднял кружку Кольд. Я ударил своей, расплескивая по столу пену. – За них, ради кого мы готовы на все.
Мы доели, оставив серьезные разговоры и перекидываясь шуточками. Кольд рассказывал истории из своего богатого прошлого. Врал, небось, но как врал!
Такие сказки не всякий менестрель знает… И о лесах Вьюжных, и о фейри, и о Старших, и о войнах старых… Рассказывал, что предок его наемником был, что плечом к плечу с Князьями под стенами Псхова бился…
– Извини, – оборвался он на полуслове, – Я на задний двор сбегаю – и вернусь. Ты пока хозяина кликни, пивко-то у нас кончилось, а какие разговоры, да без пивка-то?
Я был уже порядком пьян – впервые в жизни. Вроде мысли не путались, но язык заплетался, а встать я боялся и пробовать – рухну тут же…
Хозяин, тем не менее, понял, чего я хочу. Мигом притащил еще пару кувшинов. Я уже заплатил вперед – золотой, – хватило бы на полсотни таких вот. Я теперь богач, можно не экономить…
Расплескав по столу полкувшина, я все-таки налил себе кружку. Только и успел ко рту поднести, как кто-то отвесил мне затрещину. Захлебнувшись от неожиданности, я уронил кружку и с трудом обернулся…
Нара уперла руки в боки. Раскрасневшись, она кричала. Кричала, кричала и кричала.
О том, что я, дескать, ее бросил на растерзание, о том, что не позаботился вернуться, что вместо того, чтобы беспокоиться о ней, сижу тут, нажираюсь, словно свинья какая…
Они кричала, а я глупо, счастливо, пьяно улыбался, зля ее еще больше…
Она снова была со мной.
– Он ничего не заподозрил? – спросила Княгиня. Кольд застегнул брюки и обернулся.
Ухмыльнувшись, он нарочито глубоко склонился пред Реи'Линэ.
– Никак нет, моя повелительница. Этот олух не такой уж олух. Стоило ему увидеть цвет моей крови, его подозрения рассеялись.
– Прекрати паясничать! – отрезала Огнь, хмурясь. – Я уже жалею, что попросила тебя об услуге.
– Поправка. Не меня. Его. А он уже отправил меня разбираться.
Она кивнула, соглашаясь.
– Так что, ты сумел напроситься в попутчики. Я бы не хотела, чтобы он остался без поддержки. Мальчик слишком… наивен… Может выйти так, что он просто не доберется до Костряков.
– О, он доберется… – Кольд приложил руку к сердцу и чуть склонил голову. – Я поклялся в этом, вы помните. Даже если мне придется тащить этого мальчишку на себе, он успеет к сроку. Вы ведь помните, кто я?
– О, я помню! – резко ответила она и, фыркнув, исчезла в языках бездымного, холодного пламени. Едва это произошло, маска паяца сползла с лица наемника.
Опасно сверкнули холодные, синие глаза, искривился в усмешке черный разруб рта.
– Да, ты помнишь, – с каким-то безнадежным отчаянием произнес он. – Иногда я думаю, что лучше бы ты страдала избирательным склерозом.
ОН не приказывал ему помогать Княгине. ОН вообще ничего ему не приказывал. Кольд помогал Реи'Линэ потому, что ХОТЕЛ ей помочь. Хотел хоть раз еще увидеть в глазах Осенней Княгини не брезгливость и отвращение, а тепло и нежность…
Хотя бы однажды… Хотя бы на мгновение…
И если ради этого ему придется на плечах тащить в Костряки глупого мальчишку – он потащит. В конце концов, каких только глупостей не совершают мужчины ради тех, кого любят?
ГЛАВА 4
Нара Сама не знаю, какое чутье вывело меня на тракт, и как я добралась до корчмы.
Остается только радоваться, что Тиан отказался брать заработанные мной деньги – теперь я хотя бы могу ими оплатить кров. Зарабатывать пением сил попросту не было. У меня уже ни на что не было сил, если честно. Но я справилась! И пришла, дотащилась. Теперь упасть бы на пол… нет, на кровать лучше. Подаренный хлеб я съела еще по дороге – она заняла весь день до самого вечера, а у меня не было другой еды. Может быть, стоило поделиться с Тианом, но где он, а где я. Пора посмотреть правде в глаза: он меня бросил. Сбежал, как последний трус, как подлец, бросил и оставил меня одну разбираться с той кашей, которую сам же и заварил. Сейчас уже не имело значения, что причиной этому была все-таки моя ошибка. Какая разница? Он наворотил еще больше. О, мы стоили друг друга – самая бестолковая баньши и самый бестолковый Воин!
Когда я переступила порог корчмы, свинцовая усталость куда-то испарилась. За одним из столов сидел Тиан. Сердце, казалось, замерло, а потом принялось биться чаще прежнего. Он здесь. Мой человек…
И он пьян, как последняя свинья! Нет, как две свиньи! Три! Да хоть десять! Это же надо было так нажраться!
Во мне закипела ярость. Я подскочила к своему ненаглядному придурку – глаза бы мои на него не глядели, – и отвесила затрещину. Он обернулся. Увидел меня. Нет, это надо же! Ему даже не стыдно! Ему тут хорошо! Он сыт, он пьян, он чему-то радуется, пока я… Вот скотина! Негодяй!
На мой крик прибежал хозяин этой мерзкой забегаловки. Я отвернулась от неспособного понять мою тираду Тиану и посмотрела на корчмаря.
– Госпожа, вы уж не серчайте, ваш муж не сказал, что вы вместе путешествуете… – зачастил смертный. Он говорил что-то еще, но я знаком попросила замолчать. Кто?!
Мой… Муж?! Нет, это сумасшествие какое-то.
Я оглянулась на Тиана. На его лице было написано какое-то неземное блаженство.
Пиво, что ли, действует? И чего он на меня так смотрит?
– Госпожа, чего желаете? – привлек мое внимание хозяин. Я прикинула. В глазах смертных только жене прощались попытки вразумить мужчину затрещиной. То есть не прощались, но это считалось делом избитых мужей – позволять своей бабе бесчинствовать или нет. Врать теперь, что всего лишь сестра, довольно глупо. И вообще, какая мне разница. Я перехватила взгляд какой-то толстой девки, которая почему-то опасливо на меня поглядывала. Видать, уже успела к Тиану подъехать. Да, пожалуй, "жена" – это лучше.
– Что он успел заказать? – спросила я, чуть успокоившись.
– Ужин, госпожа, и комнату. И пива немного выпил… – подобострастно перечислил корчмарь.
– Немного?! Вы это называете "немного"?! Сколько кувшинов он в себя влил, если ему за раз сразу два притащили?! – Я перешла на визг.
– Так он же не один пил, – пояснил корчмарь.
– А с кем? – Вот уж не было печали! Стоит только ненадолго оставить Тиана без присмотра, как он находит где-то собутыльника и… кажется, это называется "нажирается как последняя скотина". Как две скотины. Как три… Как десять скотин!
– Да вон он возвращается, госпожа, – кивнул хозяин на только что вошедшего в корчму человека и поторопился сбежать, пока я на него не смотрю.
Темные волосы, ненормально яркие синие глаза, одет, как простой наемник.
Красивый, пожалуй, но до того ли сейчас мне? Не Старший – это я сразу определила.
Человек.
– Это вы? – спрашиваю враждебно. – Вы его споили?
– Я вас тоже приветствую, красавица, – с усмешкой отвечает наемник. – Я Кольд Враг. Могу я узнать ваше имя?
– Меня зовут Нара Плакальщица, – отвечаю я резко. Он хочет мне намекнуть, что я не очень-то вежлива?! А я будто не знаю! – И не смейте меня так обзывать!
Красавица – придумали тоже!
– Я не обзываю, – удивился Кольд. – Вы Нара? Та самая?…
– Отпусти ребенка, тварь!
– И не подумаю, – холодно ответила я, прижимая к себе девочку. – Сначала верните мне мои вещи.
Нера повернула голову и доверчиво посмотрела на меня. Мне стало стыдно, хоть я и не желала девочке зла.
– Мы играем, да?
– Играем, – согласилась я. Наше необычное поведение смутило крестьян, они не торопились ни нападать, ни выдвигать требований. Скорее бы уж смирились, топор страшно тяжелый.
– А во что?
– Игра такая есть, – зло ответила я. – Называется "благодарная деревня". Видишь, как нас радостно встречают? Сейчас забрасывать начнут, и не какими-то там цветочками, а полновесными камнями. А там и костерок запалят, если будет кого еще жечь…
Крестьяне смутились окончательно. То ли я угадала, то ли преувеличила, но мое описание "игры" им не понравилось.
– Они на нас злятся? – спросила Нера чистым голосочком. – За что?
– Люди, – поучающее сказала я, – часто сердятся на то, что отличается от них, особенно если это их пугает. Твоим друзьям не понравился способ, которым тебя спасли. Он получился слишком уж… красочный.
– Красочный?! – закричал один из факельщиков. – Да он едва не спалил нас!
– Он ничего бы вам не сделал, – твердо говорю я, не очень-то сама уверенная в своей правоте. Нет. Конечно, не сделал бы! Огненные Воины нападают только на тех, на расправу с кем были призваны.
– Откуда тебе знать? Ты заодно с ним?!
– Нет. Я просто знаю.
– Ты пришла с ним сюда! Ты привела его к нам!
Я вздрогнула.
– Ну и что?
Нера тем временем принялась выдирать у меня топор. Я слишком устала держать эту штуковину, чтобы всерьез сопротивляться. Маленькая девочка схватила большой колун наперевес и встала так, словно собиралась стоять между мной и деревней не на жизнь, а на смерть.
– Она ничего вам не сделала! – закричала Нера. – И тот дядя тоже! Он спас меня!
Он добрый! Хороший! И тетя Нара хорошая!
О, нет… Вот только мне еще одного Воина не хватало! Сейчас она уронит топор на ногу, и я еще окажусь виновата.
Я подошла к девочке, положила ей руку на плечо.
– Все хорошо, Дитя. Я пошутила. Никто не собирается меня обижать. Все хорошо.
Сейчас мне вернут вещи, и я пойду отсюда.
Она повернулась ко мне – обиженная, недоверчивая.
– Зачем ты обманываешь?
– Все хорошо, Дитя, – вместо ответа повторила я. – Где мои вещи?
– Дык, вещей-то и нету, – признался тот крестьянин, который привел нас в деревню.
– До вас, госпожа, маг приходил, Лис, вещи взял и ушел.
– Лис?! – Не верю. Не будет Князь утруждать себя…
– Лис унес дядины вещи, – внезапно вылезла из-за мужских спин Гапка. – А тетины вещи велел припрятать.
Ли'ко! Да чтобы тебе вместе с твоей бабушкой!..
Девочка ловко увернулась от отцовского подзатыльника и подбежала к подружке.
– Нерька, ты правда видела буку?!
– Нет, – ответила Нера, напряженно вглядываясь в односельчан. Я вздохнула. Эти люди были не такими уж плохими, как с перепугу показалось ребенку. Самыми обычными людьми, немного жадными, немного трусливыми, немного доверчивыми.
Самыми обычными. И не сказала бы, что после этого дня мне нравится людской род как таковой.
– Отдайте тете ее вещи! – потребовало Дитя, что однажды уйдет в Огнь. – Отдайте и скажите "спасибо"!
Это было сказано таким тоном, что никто не осмелился возразить. Видимо, сумку и гитару бросили в тот же дом, в котором заперли мать Нерьки, потому что вместе с принесшим их мужиком на улицу вихрем вылетела плачущая от счастья женщина, сгребла свою грозную дочь в охапку (я едва успела отобрать топор, а то чьи-нибудь ноги точно оказались бы ушибленными!) и принялась покрывать детское лицо поцелуями.
– Вот вам, забирайте, – швырнул мне вещи крестьянин. Хорошо, что гитара эльфийская, другая давно бы испортилась от такого обращения.
– Спасибо, – с самым невозмутимым видом ответила я, наклоняясь за сумкой и гитарой. – Вы очень добры.
"Очень добрые" крестьяне, кажется, потеряли ко мне всякий интерес. Не знаю уж как сообразив, что никто за мной сюда не явится, и что компенсировать свои переживания и потери моими вещами не получится, люди попросту разошлись по своим делам, оставив меня со спасенной девочкой и ее матерью.
И что мне делать дальше?
– Ну, я пошла, – куда-то в пространство бодро заявила я и зашагала в сторону той самой тропинки, по которой только что пришла. Эта дорога ничем не хуже других.
– Постой! – вырвалась от матери Нера. – Погоди! Тетя Нара, не уходи!
– Прости, Дитя, я должна.
– Почему?
На этот вопрос я ответа не знала.
– Надо.
Мать девочки куда-то скрылась, словно не хотела мешать прощанию. Вздор! Что я им?
Чужой человек, завтра уже забудут…
– Прощай, ребенок.
– Погоди, тетя Нара!
– Ну, что еще?
– Возьми меня с собой!
У меня опустились руки.
– Дитя, зачем тебе?
– Я хочу уйти с вами! Огненный дядя сказал, что я буду Воином и сражаться рядом с ним!
– А он, случайно, не говорил, что тебе надо сначала вырасти? – говорю наугад, но понимаю, что права. И дело не только в ответном унынии девочки, но и в том, что Огненная Душа не заберет к себе такого маленького ребенка, если будет возможность подождать. У Огня тоже есть принципы.
– Ну, пожа-а-а-а-алуйста!
– Дитя, спасибо тебе за доброту и помощь, но ты останешься здесь. Будешь прилежно расти, слушаться маму и папу, заботиться о братике. Разве ему не нужна твоя защита?
Девочка морщится. Она еще ребенок, она не очень-то любит маленького братика.
Смешная.
– У каждого из нас есть свой долг. Когда придет время, ты исполнишь свой, но не раньше.
Сажусь на корточки, обнимаю девочку. Странно, я больше на нее не сержусь. А раньше сердилась. Не за то, что пропала, не за то, что попала к разбойнику, не за то, что ради нее был ранен один человек и ушел в Огнь другой. А потому, что она, Огненная Душа, будущий Воин, была ему ближе, чем я. Я – другая, мы никогда не сможем друг друга понять. То существо, в которое превратился Тиан, отметило ребенка своим знаком. Я бы не согласилась на это ни за что на свете. Но что-то во мне бушевало от ярости, что своей для Тиана оказалась какая-то чужая девчонка – не я. Теперь ярость ушла.
– Прощай, Дитя. Будь счастлива, Нера Воин. Будь счастлива и достойна своего имени. Прощай.
Я уже почти дошла до тропинки, как в спину меня ударил женский крик.
– Госпожа, подождите! Подождите, госпожа!
Мать Неры. Если она тоже попросит взять ее с собой, я сойду с ума. Я медленно повернулась. Женщина протягивала мне что-то, завернутое в тряпицу. Я взяла и чуть не выронила из рук. Теплое.
– Сестра хлеба испекла, – улыбнулась мне женщина. – Вчера еще, но мы в печи держали. Вы уж не побрезгуйте.
Я сглотнула. Рано я разочаровалась в людях.
– Принимаю твой дар с почтением и благодарностью аи'ра(12). – Я отвесила неуклюжий поклон, бережно взяла хлеб, убрала его в сумку – сейчас есть не хотелось совершенно, слишком многое случилось – и ушла. Больше меня никто не окликал.
Тиан Всю дорогу до хижины я думал о том, что буду делать дальше. В деревню, и, правда, возвращаться не стоило. После того представления, что я устроил, меня не сожгут – утопят в ближайшей луже. А убивать… Убивать ради собственного выживания я не смогу. Это было бы недостойным: обнажить оружие против необученных крестьян.
Сабля валялась там, где я ее оставил. Огонь пожрал хижину и перекинулся на деревья. Но тут я был бессилен. Я только надеялся, что крестьяне догадаются вернуться сюда и уничтожить пожар.
Черный ворон укоризненно каркнул, когда я поднял Оружие. Дескать: "Тоже мне, Воин! Оружие бросил!" Я осторожно провел пальцем по резным перьям его распахнутых крыльев, извиняясь, обещая…
Сабля тут не при чем. Не Оружие виновно в том, кто я. Никто не виновен… Пусть я не менестрель, но даже я знаю, что нельзя стать Магом, Воином, Бардом, Убийцей…
Нельзя стать – можно только родиться. Не мы выбираем путь – путь выбирает нас.
Что делать теперь, я не знал… Искать Нару? Но где и как? Да и захочет ли она меня видеть? Нет, не думаю. Это была ненависть в ее глазах – я уверен. Лис незаслуженно обвинил ее, но в одном он был прав: наши с ней дороги разошлись.
Она больше не в безопасности рядом со мной. У нее есть гитара, есть немного денег – все будет хорошо, она справится. Моя менестрелька много сильней, чем мне вначале казалось. Я не нужен ей больше.
Да и опасно теперь быть со мной рядом. Я изменился. Я сам себя с трудом признал в этом… отродье феек, что показало зеркало. Любой примет меня за Старшего или мага. О том, чтобы догнать обоз и отправиться с ним дальше, не стоит и думать.
Ладно… Пойду через лес, доберусь до тракта, найду какую-нибудь корчму, сниму комнату, а дальше посмотрим.
"Живи", – сказала Огненная Княгиня. Я услышал. Но я не сумею последовать ее совету. Моя жизнь всегда была лишена неожиданностей. Я планировал ее на годы вперед, всегда знал, где буду завтра. Мое спокойное, безмятежное существование было прервано. Я даже не могу быть уверен в том, что у меня будет "завтра", о каких планах тут можно говорить?
Может быть, стоило остаться в лесу, найти заброшенную хижину, спрятаться от мира.
Я прожил бы долго, думаю, ведь не было бы соблазна призвать Огнь. Но разве это была бы жизнь? Может быть, неделю назад я согласился бы на подобное существование, но не теперь.
Может быть, я все же достоин. Может и не напрасно Оружие выбрало меня. Не уверен, что не боюсь смерти, но я не стану и бежать от нее.
Я все еще помню, какого это, быть ею… Я все еще помню ее – Тьму и Огнь. Я все еще…
Это было неудобно: носить длинные волосы. Я даже остановился у холодного лесного ключа и попытался обкорнать себя. Но едва мягкие багряные пряди упали на землю, я почувствовал странную щекотку и обнаружил, что волосы вновь отросли до лопаток.
Что бы ни изменило меня, оно не собиралось позволять мне испортить свою работу.
Я вздохнул и полез в сумку в поисках чего-нибудь, чем можно было бы перевязать хвост или косу.
Первым, на что я наткнулся, был туго набитый кошелек. Я вытащил его и ослабил завязки: внутри было золото. Золото и камни. Сам кошелек был незнакомым, вышитым бисером. Такой мог бы принадлежать богатому купцу, магу или… Или Князю.
Я невесело рассмеялся. Кажется, Лис решил, что я слишком много времени уделяю добыче пропитания, и решил оградить меня от недостойных Воина забот. Только вот не привык я. Что мне делать со всем этим? Куда девать это проклятое, фейкино золото?
Вытряхнув на землю все из сумки, я занялся инспектированием. Оказалось, исчезло все, кроме фляги, отцовского дневника и сборника песен. Исчезла смена одежды: вместо нее я обнаружил туго скатанный черный плащ с алым шелковым подбоем: вещь невообразимо дорогая и слишком претенциозная по меркам бывшего стражника. Я даже представить не могу, что надену такое… Но и та одежда, что сейчас на мне – не хуже. И не лучше. Я чувствую себя в ней, словно воришка, напяливший украденный кафтан. Только вот выбора у меня нет – либо голым идти, либо так.
Помимо плаща я нашел несколько янтарных безделушек и тонкую черную полоску из того же материала, из которого был сшит плащ: тонкого, мягкого, невероятно приятного на ощупь. Лента была вышита рунами, которые я, как ни старался, не признал. Что-то магическое, наверно. Или на истинном. Эх, Нару бы…
Нет, стоп, не думай о Наре!
Решив, что ничего страшного не случится, я перевязал волосы найденной полосой.
Что-то обожгло пальцы, я отдернул руку и обомлел, глянув в водное зеркало.
Я выглядел, как прежде. Ни длинных волос, ни ненормальной бледности, ни алой радужки, ни усов и бородки, ни богатой одежды: на мне был старый, латаный костюм, в котором я отправился в путь. Зрачки все еще были ненормально большими, но кольцо вокруг них стало грязно-зеленым. Подбородок покрывала двухдневная колючая щетина, из волос, вновь коротких, исчезли алые нити. Правда, проведя ладонью по подбородку, я не ощутил жесткой щетины, зато обнаружил усы и бородку. И волосы на ощупь все еще оставались длинными. Значит все – иллюзия.
Что ж, и на том спасибо…
Собрав вещи обратно в сумку, я закинул ее на плечо и, уже веселей, зашагал в сторону, где, по моим прикидкам, проходил тракт.
Жизнь потихоньку налаживалась…
В корчме было пусто: только трое путешественников, да высокий черноволосый наемник. Мне хозяин обрадовался как родному. Усадив меня за стол, он с жадным нетерпением спросил, что я желаю. Сообщив, что желаю комнату на одного и плотный ужин, я отпустил его на кухню. Потом, вспомнив, что больше не нуждаюсь, окликнул толстяка и попросил принести заодно кувшин пива. Кувшин тут же притащила дородная розовощекая девушка. Зазывно улыбнулась – так, что кровь вскипела, – и спросила, чего еще господину угодно. Я боролся с желанием схватить красавицу в охапку и потащить наверх… Справившись, я мягко улыбнулся в ответ и сказал, что пока мне больше ничего не нужно. Чуть сникнув, девушка взяла с меня обещание, что если вдруг – я ее окликну…
И ведь окликну… Что-то во мне жаждет этого. Не именно ее – любую женщину.
– Могу я к вам присоединиться? – раздался глубокий, богатый голос у меня за спиной. Я оглянулся. Черноволосый наемник отсалютовал мне полной кружкой и пояснил: – Одному пить тоскливо, дай, думаю, в компанию к брату-наемнику напрошусь.
Он покосился на перевязь с ножнами, которую я перекинул через спинку стула.
– Я не наемник, – счел нужны пояснить я. – Всего лишь стражник. Переведен в Костряки, вот и…
– Стражник, наемник – какая к Хаосу разница?! – он, не дождавшись приглашения, сам уселся напротив, поставив свой кувшин рядом с моим и бухнул кружку об стол так, что пена выплеснулась. – Воин – он воин и есть…
Я кивнул неохотно. Не то, чтобы я нуждался в компании, но присутствие этого веселого бродяги мне не мешало. Толика веселья – как раз то, в чем я сейчас нуждаюсь. Можно ненадолго забыть обо всех неприятностях и потрепаться, как бывало, о своем, мужском…
– Кольд, – представился наемник, насмешливо сверкнули невероятно синие глаза. – Кольд Враг.
– Тиан, Тиан Берсерк. А кому Враг? – не мог не поинтересоваться я.
– Никому, и в то же время, всем… – ответил он с ухмылкой.
Я ничего не понял, но не стал дальше спрашивать, это было бы, по меньшей мере, невежливо, а то и на драку бы нарвался. В сущности, что мне за дело? Этот Кольд – всего лишь случайный собеседник. Вот выпьем, поговорим о всяких мелочах, и расстанемся навсегда.
– Куда идешь? – спросил я, отхлебывая пива. Белая пена потекла по усам… Вот ведь! Забыл, что под иллюзией… Утеревшись, я осторожно глянул на Кольда – казалось, он ничего не заметил.
– В Костряки, – ответил он. – Осень – работы никакой… Вот, ездил в Псхов, решил родину проведать. На зиму собираюсь с охотниками в леса идти. Ты сказал, тоже в Пограничье идешь? Не хочешь присоединиться? Вдвоем – оно веселее…
Холодок по спине пробежал. Ой, что-то тут не так… Отвык я верить людям. Вроде бы ничего подозрительного в этом Кольде нет, но… С чего это он к первому встречному в попутчики набивается? Или наводчик разбойников, или… Или Князья решили меня под присмотром держать?
– Не разбойник я, – понял мои сомнения он. – Что с тебя брать-то? Вижу ж, голытьба, как я сам… Был бы наводчиком, в обоз бы нанялся, что вчера тут проходил…
Верно… Значит, фейри…
Нахмурившись, я глянул на собеседника повнимательней. Вроде – человек. Глаза только слишком яркие, но псховиняне – все такие: зеленоглазые или синеглазые.
Тщетно я искал в нем признаки чужой крови…
– Ты Старший? – спросил я напрямик. Он, казалось, опешил…
– Старший? С чего ты взял?! Нет, человек я… Вот, смотри. – Он выхватил из-за пояса кинжал и резанул себя по ладони. Выступила кровь – алая. Я вдруг вспомнил: у фейри кровь золотая, у Старших – зеленая, черная или серебряная. Алая же – только у людей. Даже полукровку можно определить, пустив кровь…
Человек. Чистокровный.
– Я подумаю, – неохотно сказал я. – Ты утром выходишь?
– Да. С рассветом.
– Пешком?
Он посмотрел на меня искоса.
– Пешком, – ответил.
Последние возражения исчезли. Я не слишком хотел попутчиков, но, Кольд прав, в одиночку опасно, да и тоскливо: не с кем словом перемолвиться. Эх, была бы тут Нара…
Я и не заметил, как произнес последнее вслух.
– Нара? – переспросил Кольд.
Подавальщица как раз притащила нам поднос с нашими заказами. Оказалось, вкусы у нас одинаковые. Кольд тоже собирался ужинать тушеной картошкой с мясом и грибами, залитой сметаной и обсыпанной зеленым луком.
– Нара? – не дал мне уйти от ответа Кольд. – Зазноба твоя?
– Друг, – поправил я, ковыряясь к тарелке. Есть вдруг перехотелось… – Ушла она.
Подвел я ее… Защищать обещал, а сам… Испугалась она того, что я сделал.
Не знаю, откуда такая откровенность взялась…
– Снасилил? – не поверил Кольд.
– Что?! Ты с ума сошел?! – Я едва не опрокинул тарелку.
– Эй, эй! Успокойся… – Он поднял руки, демонстрируя мне пустые ладони. – Я ж только спросил… Язык у меня без костей, ты уж извини дурака.
– Да ничего, – успокоился я, решив, что с моих слов любой бы подумал о таком. – Просто испугал. За нее испугался, разозлился, обезумел: не зря ведь меня Берсерком зовут…
– Понятно, – Кольд отправил в рот ложку и молча прожевал. Потом, проглотив, закончил: – Это ничего… Бабы, они многого боятся… Моя, вон, тоже… Понимает, что природу не изменишь, вот и ушла…Это врут, что противоположности сходятся…
Он резко помрачнел и с каким-то остервенением начал мять несчастную картошку.
– Так ушел бы из наемников, – посоветовал я. – Или не стоит того?
– Она всего стоит, – признался Кольд. – Только вот я не о занятии говорил, а о природе…
Я решил не спрашивать дальше. И так переступил черту, сунул нос не в свое дело…
– За баб! Пожри их всех Хаос! – поднял кружку Кольд. Я ударил своей, расплескивая по столу пену. – За них, ради кого мы готовы на все.
Мы доели, оставив серьезные разговоры и перекидываясь шуточками. Кольд рассказывал истории из своего богатого прошлого. Врал, небось, но как врал!
Такие сказки не всякий менестрель знает… И о лесах Вьюжных, и о фейри, и о Старших, и о войнах старых… Рассказывал, что предок его наемником был, что плечом к плечу с Князьями под стенами Псхова бился…
– Извини, – оборвался он на полуслове, – Я на задний двор сбегаю – и вернусь. Ты пока хозяина кликни, пивко-то у нас кончилось, а какие разговоры, да без пивка-то?
Я был уже порядком пьян – впервые в жизни. Вроде мысли не путались, но язык заплетался, а встать я боялся и пробовать – рухну тут же…
Хозяин, тем не менее, понял, чего я хочу. Мигом притащил еще пару кувшинов. Я уже заплатил вперед – золотой, – хватило бы на полсотни таких вот. Я теперь богач, можно не экономить…
Расплескав по столу полкувшина, я все-таки налил себе кружку. Только и успел ко рту поднести, как кто-то отвесил мне затрещину. Захлебнувшись от неожиданности, я уронил кружку и с трудом обернулся…
Нара уперла руки в боки. Раскрасневшись, она кричала. Кричала, кричала и кричала.
О том, что я, дескать, ее бросил на растерзание, о том, что не позаботился вернуться, что вместо того, чтобы беспокоиться о ней, сижу тут, нажираюсь, словно свинья какая…
Они кричала, а я глупо, счастливо, пьяно улыбался, зля ее еще больше…
Она снова была со мной.
– Он ничего не заподозрил? – спросила Княгиня. Кольд застегнул брюки и обернулся.
Ухмыльнувшись, он нарочито глубоко склонился пред Реи'Линэ.
– Никак нет, моя повелительница. Этот олух не такой уж олух. Стоило ему увидеть цвет моей крови, его подозрения рассеялись.
– Прекрати паясничать! – отрезала Огнь, хмурясь. – Я уже жалею, что попросила тебя об услуге.
– Поправка. Не меня. Его. А он уже отправил меня разбираться.
Она кивнула, соглашаясь.
– Так что, ты сумел напроситься в попутчики. Я бы не хотела, чтобы он остался без поддержки. Мальчик слишком… наивен… Может выйти так, что он просто не доберется до Костряков.
– О, он доберется… – Кольд приложил руку к сердцу и чуть склонил голову. – Я поклялся в этом, вы помните. Даже если мне придется тащить этого мальчишку на себе, он успеет к сроку. Вы ведь помните, кто я?
– О, я помню! – резко ответила она и, фыркнув, исчезла в языках бездымного, холодного пламени. Едва это произошло, маска паяца сползла с лица наемника.
Опасно сверкнули холодные, синие глаза, искривился в усмешке черный разруб рта.
– Да, ты помнишь, – с каким-то безнадежным отчаянием произнес он. – Иногда я думаю, что лучше бы ты страдала избирательным склерозом.
ОН не приказывал ему помогать Княгине. ОН вообще ничего ему не приказывал. Кольд помогал Реи'Линэ потому, что ХОТЕЛ ей помочь. Хотел хоть раз еще увидеть в глазах Осенней Княгини не брезгливость и отвращение, а тепло и нежность…
Хотя бы однажды… Хотя бы на мгновение…
И если ради этого ему придется на плечах тащить в Костряки глупого мальчишку – он потащит. В конце концов, каких только глупостей не совершают мужчины ради тех, кого любят?
ГЛАВА 4
19 – 21 ноября
Нара Сама не знаю, какое чутье вывело меня на тракт, и как я добралась до корчмы.
Остается только радоваться, что Тиан отказался брать заработанные мной деньги – теперь я хотя бы могу ими оплатить кров. Зарабатывать пением сил попросту не было. У меня уже ни на что не было сил, если честно. Но я справилась! И пришла, дотащилась. Теперь упасть бы на пол… нет, на кровать лучше. Подаренный хлеб я съела еще по дороге – она заняла весь день до самого вечера, а у меня не было другой еды. Может быть, стоило поделиться с Тианом, но где он, а где я. Пора посмотреть правде в глаза: он меня бросил. Сбежал, как последний трус, как подлец, бросил и оставил меня одну разбираться с той кашей, которую сам же и заварил. Сейчас уже не имело значения, что причиной этому была все-таки моя ошибка. Какая разница? Он наворотил еще больше. О, мы стоили друг друга – самая бестолковая баньши и самый бестолковый Воин!
Когда я переступила порог корчмы, свинцовая усталость куда-то испарилась. За одним из столов сидел Тиан. Сердце, казалось, замерло, а потом принялось биться чаще прежнего. Он здесь. Мой человек…
И он пьян, как последняя свинья! Нет, как две свиньи! Три! Да хоть десять! Это же надо было так нажраться!
Во мне закипела ярость. Я подскочила к своему ненаглядному придурку – глаза бы мои на него не глядели, – и отвесила затрещину. Он обернулся. Увидел меня. Нет, это надо же! Ему даже не стыдно! Ему тут хорошо! Он сыт, он пьян, он чему-то радуется, пока я… Вот скотина! Негодяй!
На мой крик прибежал хозяин этой мерзкой забегаловки. Я отвернулась от неспособного понять мою тираду Тиану и посмотрела на корчмаря.
– Госпожа, вы уж не серчайте, ваш муж не сказал, что вы вместе путешествуете… – зачастил смертный. Он говорил что-то еще, но я знаком попросила замолчать. Кто?!
Мой… Муж?! Нет, это сумасшествие какое-то.
Я оглянулась на Тиана. На его лице было написано какое-то неземное блаженство.
Пиво, что ли, действует? И чего он на меня так смотрит?
– Госпожа, чего желаете? – привлек мое внимание хозяин. Я прикинула. В глазах смертных только жене прощались попытки вразумить мужчину затрещиной. То есть не прощались, но это считалось делом избитых мужей – позволять своей бабе бесчинствовать или нет. Врать теперь, что всего лишь сестра, довольно глупо. И вообще, какая мне разница. Я перехватила взгляд какой-то толстой девки, которая почему-то опасливо на меня поглядывала. Видать, уже успела к Тиану подъехать. Да, пожалуй, "жена" – это лучше.
– Что он успел заказать? – спросила я, чуть успокоившись.
– Ужин, госпожа, и комнату. И пива немного выпил… – подобострастно перечислил корчмарь.
– Немного?! Вы это называете "немного"?! Сколько кувшинов он в себя влил, если ему за раз сразу два притащили?! – Я перешла на визг.
– Так он же не один пил, – пояснил корчмарь.
– А с кем? – Вот уж не было печали! Стоит только ненадолго оставить Тиана без присмотра, как он находит где-то собутыльника и… кажется, это называется "нажирается как последняя скотина". Как две скотины. Как три… Как десять скотин!
– Да вон он возвращается, госпожа, – кивнул хозяин на только что вошедшего в корчму человека и поторопился сбежать, пока я на него не смотрю.
Темные волосы, ненормально яркие синие глаза, одет, как простой наемник.
Красивый, пожалуй, но до того ли сейчас мне? Не Старший – это я сразу определила.
Человек.
– Это вы? – спрашиваю враждебно. – Вы его споили?
– Я вас тоже приветствую, красавица, – с усмешкой отвечает наемник. – Я Кольд Враг. Могу я узнать ваше имя?
– Меня зовут Нара Плакальщица, – отвечаю я резко. Он хочет мне намекнуть, что я не очень-то вежлива?! А я будто не знаю! – И не смейте меня так обзывать!
Красавица – придумали тоже!
– Я не обзываю, – удивился Кольд. – Вы Нара? Та самая?…