Страница:
Паук нападать не торопился, поблескивал глазами-бусинами, нервно подергивал жвалами. Возникало ощущение, что он либо не видит нас, либо по каким-то соображениям опасается атаковать.(18) Кольд, пошатываясь, поднялся на ноги. Я шагнул было к нему, – поддержать, – но он резким окриком остановил:
– Стой там, где стоишь, если не хочешь стать кормом!
– О, Колдун, хочешь попробовать убить моего малыша? – прогремел голос старика. – Попробуй-попробуй… Может сумеешь хоть поцарапать Черника перед тем, как он до тебя доберется.
Что же Кольд медлит? Почему не атакует? Ведь Огнь исцелил его…
Паук выставил перед собой передние лапы и, угрожающе загребая ими воздух, двинулся на Кольда. Тот пошатнулся и вдруг согнулся пополам, засунув в рот два пальца.
Меня тоже поташнивало, но…
Паук остановился, а Кольд, захлебываясь кашлем, выблевал… почерневшую руну…
Еще одну и еще. Руны на мгновение повисали в воздухе, а потом взрывались, осыпались пеплом.
– Эй! – кажется, маг понял, что его план под угрозой. – Эй, что…
Он не успел договорить. Кольд разогнулся и захохотал, вырастая на глазах.
Зашевелилось быстрее нечто на его руке, забурлило, вспухло.
Шлеп!
Ладонью прихлопнув паука, Кольд свесил ноги со стола. Я стоял возле его бедра, искренне надеясь, что в пылу сражения колдун не забудет обо мне.
– А вот теперь, маг, тебе придется за все ответить… – промурлыкал он. Чего только не было в его голосе: и удовольствие, и предвкушение, и радость, и злость и черная ненависть…
Маг запел-забормотал знакомое уже заклинание, но Кольд, казалось, ничуть не опасался. Он фыркнул и осторожно, словно боясь, что ноги его подведут, встал.
Одной рукой он опирался о столешницу.
– Ты думаешь, твой фокус удастся дважды? – спросил Кольд, ловя первую из рун-стрел, нацеленных ему в грудь. С оглушительным звоном взорвалась одна из банок, стоявших на полке над столом. Вонючая жидкость хлынула на стол. Я едва успел отбежать, вскарабкаться на толстый, переплетенный кожей, манускрипт. – Ну я же говорил… Видишь?
Маг что-то прошипел-просвистел. Короткая тень за его спиной зашевелилась, вырастая, становясь грязно-бурой, разделяясь, поднимаясь, превращаясь в двух огромных змей.
– И это все? – Кольд все-таки рискнул, отпустил стол, шагнул навстречу двум бросившимся на него порождениям тени. Поймав их, он, ничуть не смущаясь, завязал два призрачных гибких тела узлом и, сплюнув, бросил их обратно, уже в собственную тень, тут же зашевелившуюся. Может, послышалось, но в какой-то момент мне показалось – она чавкает.
Маг отступил на шаг, его глазки забегали. Мне на мгновение показалось, он ищет путь к отступлению, но вдруг он рыкнул как-то по-особенному и из его ладоней вылетели два тонких, сияющих клинка. Маг как-то подобрался, разом помолодел лет на сорок, вспыхнула на разгладившемся лбу белая руна. Я упал ничком – что бы сейчас ни произошло – не уверен, что дом устоит. Комната не так велика, чтобы дать место схватке магов.
– Святой Воин, ну надо же! – ухмыльнулся Кольд. – Я и не думал, что найдутся еще идиоты, использующие его. Разве ты не знаешь, маг, что за цену тебе придется заплатить? Вижу… знаешь… Ну что ж, не мое это дело. Все равно тебе не помогут ни святость, ни молодость…
И Кольд атаковал. Мгновение – и перчатка на его руке превратилась в меч – черный, текучий, словно бы игрушечный. Маг принял удар перекрестьем клинков, но его сил не хватало, он пятился к стене, уступая наседающему на него колдуну.
– Исчадье! – шипел маг. – Убирайся к своему хозяину!
А Кольд лишь смеялся в ответ:
– У меня нет хозяев, старый дурак! Нет и не было!
Левой рукой он непостижимым образом ударил противника в живот. Тот отлетел к стене, прошиб ее, словно камень бумагу.
– Шей, Аи, Нар!(19) – выкрикнул Кольд и бросился в дыру, за которой шумел лес. – Ар-р-р!
Я не видел того, что происходило дальше. Гремела и полыхала магия, рычал Кольд, шипел маг. Мне оставалось лишь ждать, пока эти двое решат, кому жить, а кому умереть.
Ждать. Ненавижу ждать.
Однажды она спросила его: "Сможешь ли ты жить, не разрушая, Враг?". Горько спросила, с насмешкой. Обреченно. Знала, что он не ответит. Потому, что даже скажи он: "Смогу", она бы не поверила.
Он мог бы жить, не убивая. Мог бы… Но это была бы не совсем жизнь – скорее уж существование. Закон гласит, что каждому – свой путь. Не стать крестьянину убийцей, не выйти пахарю на тракт, не сковать меч портному. И не познать покоя тому, кто создан познавать и разрушать.
Он не ответил и потерял ее. Корил себя, но где-то там, под сожалениями, копошилась подлая мыслишка: ни одной женщине не дать ему то, что он чувствует сейчас, предвкушая, как кровь врага обагрит его руки, как суть мага будет поглощена им, как в копилку его знаний об этом странном, непонятном мире, добавится еще немного. Каждый раз, убив, он начинал видеть Порядок иначе. Чуть-чуть – но иначе. И он с нетерпением ждал этого момента: когда он сможет оглядеться и отметить что-то новое, удивиться чему-то…
Не его вина, что он создан таким. Не его вина, что лишь убивая, он может взрослеть и меняться… Не его вина – но она обвинила его в этом.
Не важно… Сейчас не время думать о ней.
Время взрослеть. Время разрушать и познавать. Время убивать и умирать…
Он крутанул запястьем, рябь пошла по аг'ашари (20). Святой Воин поднимался с земли, в очередной раз доказывая: нет предела человеческой глупости. Люди не умеют сдаваться, даже тогда, когда у них нет ни единого шанса.
Шаг. Еще один. Солнце бьет прямо в глаза. Кольд жмурится, словно довольный хищник после плотного обеда разомлевший. Солнце ему не враг.
Наверное это красиво: двое воинов замерших друг против друга. Легкий ветерок треплет редкие сухие листья, над головой бездонно-голубое, совсем не по-осеннему яркое и чистое небо, солнечный свет кажется почти материальным – видно, как в его лучах танцуют пылинки. Под ногами черная, вытоптанная земля. Где-то там, у подножия холма, на котором выстроил свое логово маг, занимаются привычными делами его подручные. Слишком далеко забрался их предводитель – не докричаться ему до своих псов, не позвать на помощь.
Колдун растопырил пятерню и позволил своему симбионту самому решить, какую форму принять. Тот тут же плотно облепил руку – до самого плеча, – и удлиннил пальцы, превратив их в пять игл-клинков.
– Тебе не напугать меня, отродье, – прозвенел голос старого мага. Хотя, больше не старого. Заклятье Святого Воина дало ему вторую молодость. Ровно на час.
Позже последует расплата – десять лет жизни отнимет магия у старого дуралея.
Отняла бы, если бы он выжил.
Кольда мучило любопытство: на что рассчитывал этот дурак? Как посмел использовать древнюю магию, что забыта академиками?
Ничего, скоро он это узнает. И поймет.
Растопырив пальцы-клинки, он резко отвел руку в сторону. С грохотом обрушилось на землю дерево. Место разруба было таким гладким, что, казалось, приставь обратно – и срастется.
Его оружие непобедимо…
По крайней мере, пока этот дурак не использовал на нем то гадское заклинание, что нашептала ему Ткачиха. А он не использует – уже увидел, что Кольд ему успешно противостоит, не станет терять время.
Это его и сгубит.
Тиан …И все стихло. Только оглушительно громко отсчитывала время водная клепсидра, непонятно как уцелевшая в воцарившемся тут хаосе. А потом по коже побежали мурашки, каждую мышцу словно рвануло. Я взвыл, зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что окружающий мир вернулся к нормальным размерам. Точнее, это я вернулся обратно.
Кольд, вошел сквозь пролом в стене и, глянув на меня, устало вздохнул, потер лоб, испещренный глубокими морщинами – он будто разом лет на двадцать постарел. Или мне это кажется? Ан нет, не кажется! Вон, в волосах серебрится… Не седина ли?!
– Силен, собака! – в сердцах, выпалил колдун. – Силы на него потратил – немерено!
Ты не пугайся, Берсерк, сейчас полчасика посижу – оно получше станет.
– А у нас есть эти полчасика? – спросил я скептически. – Разбойники-то небось на подходе. Светопреставление ты устроил – Академии на зависть. У них на экзаменах так не бухает и не свистит, как сейчас было.
– Не прибегут… Этот… – Кольд запнулся, видимо исчерпав все те имена, которыми мог наградить старого мага, -…этот паук мух-то своих побаивался, у него тут все загорожено-закрыто. Ни туда ни обратно ходу нет.
– И как же мы выберемся? – встревожился я.
– Да вот, отдохну, и выберемся. Сломать-то эту защиту мне – раз плюнуть. Бухну чем поувесистей – и лопнет как мыльный пузырь.
Кольд огляделся, подошел к столу, нахмурившись осмотрел залитые зельями пергаменты и книги. Схватив банку, бухнул ее об пол с такой злостью, будто магическая вещица была в чем-то виновата, словно она по собственному желанию засосала нас в свое нутро.
– Рука болит? – спросил он, уже спокойней.
– Еще как, – подумав, я поднял колченогий стул и, с трудом пристроив его около уцелевшей стены, осторожно сел. Стул скрипнул, но выдержал. Эх, сейчас бы лечь!
У меня все нутро отбито о стенки этой проклятой банки! Как я еще голову-то сумел не проломить?!
– Сейчас пройдет, – пообещал Кольд, осторожно, двумя пальцами, за сухой уголок поднимая со стола свиток.
– Ну давай, лечи, – согласился я. Кольд обернулся, приподняв в недоумении бровь.
Я отметил, что морщинки начали разглаживаться, а серебряные нити из волос исчезали на глазах.
– Я не по этому делу, Берсерк, уж извини. Говорил же – убивать могу, а вот наоборот – это не ко мне. – Он вернулся к разбору бумаг покойника.
– Тогда это я до самых Костряков промучаюсь, – вздохнул я. Стул пугающе крякнул в ответ. Ух, рухлядь!
– А вот это ты зря, – Кольд буркнул. – Ты повнимательней-то к телу прислушайся – быстрей меня оклемаешься. Ты ж не человек, дубина! Когда это Воины по неделям поломанные ходили? Вас ранить-то – удача невероятная нужна, тело – что сталь. А уж ранил – беги. Тебе руку отруби – через пару дней новая вырастет.
Я выпучил глаза. Вот так ничего себе! Это ж чего меня так поломало-то тогда?! Не удержавшись, я поинтересовался у Кольда.
– Говорю ж – дубина ты, небитый еще, неполоманый, – Кольд присел на краешек стола, упершись ладонями и чуть откинув голову. – Что, думаешь, я такой потрепанный? Маг-то на мне сам царапины не оставил, а вот пока мы с тобой по банке летали – мне все тело разбило, одних ребер штук пять треснуло.
Человеческая плоть слаба.
Он закряхтел, потирая грудь, я же последовал его совету и обнаружил, что колдун не соврал: тело все еще ломило, но боль утихала быстрее, чем после заклинания лечебного бывает. И рука почти прошла – пальцами шевелить совсем не больно.
– А ты думал, Огнь только забирает, ничего не даруя взамен? – понимающе усмехнулся Кольд. – Нет, Берсерк, он своих Воинов ценит и хранит.
– А раз он так их ценит и хранит, чего ж ты в него не ушел?! – огрызнулся я беззлобно. – Он тебе не платит ли случаем за то, чтоб других уйти соблазнял? С твоих слов мне прямо дар какой достался, а не проклятие!
Сверкнули синие глаза, на миг посветлели до холодной зимней голубизны, а потом колдун рассмеялся, но как-то горько, невесело:
– Я б ушел, Берсерк, с огромным удовольствием ушел бы… Только вот не примет он мою душонку черную. Не от него я… – Кольд замолчал, а потом неохотно, через силу продолжил: – Тебе повезло, Берсерк… Повезло родиться на свет Воином.
Повезло…
И замолчал. Я ждал, но Кольд ничего не добавил. Осекся, нахмурился, будто виня себя за оговорку какую, за откровенность.
– Ну ты как? – спросил он, выдирая меня из дремы, в которую я провалился, сам того не поняв. – Саблю держать сможешь? Пора нам, а то твоя Нара извелась уже, точно на подмогу кинется…
Я встал, стул тут же зашатался и перекосился на одну сторону. И как я умудрился на нем усидеть? Тело слушалось беспрекословно – нигде не болело, ничего не тянуло. Словно и не было ничего! Словно месяц прошел, а не полчаса! Не соврал колдун, надо же…
– Идем, – Кольд спрыгнул со стола, потянулся. – Идем, Воин… Обнажи свою саблю – вдоволь сегодня она крови напьется…
Глаза жгло – едкий пот струился по лбу. Я все пытался не думать – не чувствовать, но каждый раз, когда моя сабля опускалась, что-то обрывалось внутри меня. Что-то менялось, уходило… Сначала было страшно, потом – пусто. В какой-то момент я понял – мне все равно. Мне плевать на этих людей, поднявших против меня оружие.
Сабля легко порхала в руках, со свистом рассекая холодный воздух. Кто-то сзади схватил меня за волосы, потянул – я зарычал, ударил, не глядя. Отпустило…
И вот все – не с кем больше сражаться – лишь Кольд рядом… А я даже не запыхался, только холодно – до костей пробирает. И нет ни сожалений, ни отвращения к тому, что я натворил…
– Где похищенные? – спросил я у Кольда. Голос звучал глухо и как-то незнакомо.
Будто и не мой… – Давай заберем их, и обратно – холодно тут…
Кольд пожал плечами и вытащил из-за пазухи банку – маленькую, раза в три меньше той, что нашей тюрьмой была. В банке что-то копошилось…
Кто-то копошился…
Я сглотнул. Вдруг горло сперло, а в глазах потемнело.
– Зачем? – спросил-каркнул. – Зачем тогда?!
И, не найдя слов, обвел вокруг себя руками. – Ты сказал…
– Я ничего тебе не говорил, Берсерк, – ответил жестко синеглазый колдун. – А вот зачем – это ты и сам должен понимать. Какой из тебя Воин, если ты крови не нюхал?
Эти люди заслуживали смерти, ты лишь восстановил справедливость, ты верно послужил Огню и Реи'Линэ…
Учись, мой Воин, учись смеяться, глядя в глаза смерти. Учись жаждать этого – почувствуй вкус, наслаждайся, стремись… Давай же, мой Воин!
Я закусил губу, закрыл глаза… Нет, хватит на сегодня смертей, даже если кто-то заслужил ее больше, чем эти несчастные разбойники…
– Не суди о том, чего не понимаешь, Берсерк… – Он оказался рядом, не успел я вдох сделать, доказывая – даже подаренной Огнем силе не тягаться с его колдовством. – Ты все еще слишком… человек… Ты все еще не понимаешь, куда тебя привел избранный путь. И если мне придется – обманом ли, хитростью, – заставить тебя уничтожить всех разбойников Роси – я это сделаю. Потому, что на кону слишком многое.
– Их нужно было доставить в Костряки. Я не имел права… – Я сглотнул. – Я мог взять их живьем! Как ты не понимаешь – нет доблести… нет чести…
– Это ты не понимаешь! – Кольд прошипел. – Этим смертным уже вынесли приговор!
Их нити были оборваны еще до того, как твоя сабля освободила их души от плоти!
Человеческий суд – не смеши меня! Лишь мертвые смеют судить живых! Лишь мертвые смеют избирать, кому пришла пора уйти, кто не заслужил остаться!
– Но убил их я! – кричу. – Я!
Я открываю глаза и тону в холодной синеве… В его взгляде даже не сочувствие – жалость. Мне хочется стереть ее, ответить на нее ударом – выбить из Кольда.
– Именно поэтому, Берсерк… Именно поэтому ты все еще не принял свой путь. Ты мертв, Берсерк. Ты умер, призвав Огнь. Тебе разрешили остаться в смертных землях, но ненадолго… Мертвым не место среди живых. Ты не увидишь прихода Зимы, Берсерк…
Он отвернулся и быстро что-то пробормотал:
– Не стоит этим людям помнить, о чем мы тут говорили, – произнес он, поудобней пристраивая банку.
– Идем, – я, не оборачиваясь, зашагал к лесу. – Идем, колдун…
– Не забывай, Берсерк, что я тебе сказал. И не вздумай пытаться от меня избавиться! Скажешь Наре, кто я – я объясню ей, что ты такое и где твое место.
Не показывай виду, не вызывай подозрений: взамен я клянусь, что буду защищать ее, хранить от бед… – Бросил он мне в спину.
Я рыкнул, на ходу переплетая растрепавшиеся волосы. Кровь которой я был залит с ног до головы, исчезла, будто впиталась в кожу. Хорошо, а то Нара бы испугалась…
Нара… Он пообещал ее защищать. Он… Мне ли это услуга? Почему он так не хочет, чтобы менестрелька знала, кто Кольд такой?
Все равно времени у меня нет… Если колдун не солгал…
А он не солгал.
Так не все ли равно? Я не смогу быть рядом с ней, так пусть будет Кольд. По крайней мере она будет под защитой. Может быть он – ее судьба? Чего я-то ревную?
Она мне не жена, не сестра…
Холодный воздух омывал горящее от унижения и стыда лицо, тихо шуршал ветер, медленно накрапывал дождь…
Пустота в груди притихла, спряталась, словно понимая, что скоро… скоро она насытится, заполнится, загорится…
Нара Ожидание закончилось как-то внезапно. Только что была ночь, был стонущий от бессилия маг, был холод, дождь и страх – и вот все исчезло. Я еще не слышала шагов, а уже почувствовала – он идет. Тиан, мой человек, мой любимый… Мой. До самой смерти мой – а ее ждать осталось недолго. Нет, не думать об этом, не жалеть. Мой человек жив, он за счастье сочтет те полвека, которые ему отмерены – чего же мне желать?
Те часы, которые я провела в одиночестве, показались мне годами. Тиан же за время нашей разлуки постарел, казалось, на несколько столетий. Усталый, опустошенный, несчастный… нет, не несчастный. Просто… у моего человека был такой вид, словно ему уже нет ни до чего дела. Будто ему уже все равно. Плевать на все… и на всех. Это заставило меня остановиться, унять ту радость, с которой я бросилась ему на встречу. Последние разделяющие нас шаги я прошла степенно и важно, как и положено Старшей при встрече со смертным. Но вот удержаться и не обнять своего человека я не сумела. Мой человек! Жив! Жив!
К сожалению, он меня не так понял…
– Не усидела таки? – укоризненно спросил Тиан, отнимая мои руки от своих плеч. – Видишь, и без тебя справились, не пропали. Не надо было нас искать, все хорошо…
Я поразилась тому, как мертво звучал его голос. Отстранилась, внимательнее оглядела своего человека. На нем не было ни следа ран, словно и не сражался он с разбойниками. Неужели он все-таки… не решился? Нарушил слово? А, может, просто не успел ничего сделать?..
– Тиан, – не хочу пугаться, но голос дрожит. – Ты… что случилось? Люди? Та девушка? Почему?..
– В порядке все с ними, – встрял Кольд. Я даже вздрогнула: я и забыла о наемнике за это время. Да и что мне помнить о нем, когда мой человек жив! Тиан молча развернул меня лицом к Кольду, слегка подтолкнул.
– Вот, – наемник бережно достал из-за пазухи банку и поставил на землю. Я сначала ничего не поняла, потом вгляделась… О, Хаос, чего только люди не придумают плохого, чтобы применить к себе подобным!
– Буди мага, красавица, пускай открывает…
Мы оставили перепуганных людей в Гнилых Елях – деревушке, расположенной недалеко от того места, где разбойники напали вчера на обоз. Глава обоза говорил что-то про награду за спасение, но Тиан не стал даже слушать. Не пойму я моего человека, он всерьез полагает, что подаренных Листопадом денег нам на всю жизнь хватит?!
Когда я попыталась заспорить, Тиан заявил, что спасал людей в счет долга Лису, а, значит, ему никто ничего не должен. Одно другому не мешает, но этот… этот слишком щедрый человек не хотел меня слушать.
Глава обоза еще что-то говорил насчет того, чтобы остаться здесь с ними, пока они не оправятся от потрясения, не починят телеги, не вылечат раненых. И потом ехать, как и прежде, всем вместе. И Кольда звал. Да, охранники, вдвоем положившие банду разбойников и победившие мага – что может быть лучше? Обещали хорошо заплатить: не как раньше Тиану платили, а полновесным серебром. Мой человек колебался, но тут уже Кольд отказался наотрез. Напомнил Тиану, что он не на прогулке, что его ждут в Костряках – да кому там мой человек нужен?! – и настоял на том, чтобы мы продолжали путь. Не останавливаясь даже на день, благо, лошади за ночь успели отдохнуть – в отличие от нас троих. Ладно Кольду, он, видимо, двужильный, но о Тиане мог бы подумать!
Тиан поразительно легко согласился на уговоры Кольда, хотя ничего нелепее я не слышала. Будто так и надо – спешить в никому не нужные Костряки на никому не нужную службу… Не понимаю я их.
Мои возражения, как и прежде, в счет приняты не были. После того ужаса, который я испытала, ожидая Тиана с боя, мне совершенно не хотелось кричать и устраивать сцены. Точнее – не было сил. Какая разница, где находиться и что делать? Мой человек решил ехать – я с ним.
К середине дня выяснилось: Кольд погорячился, требуя, чтобы мы ехали до следующей деревни, нигде на пути не задерживаясь. Моя лошадь начала отставать, лошадь Тиана – прихрамывать, а сам Берсерк заявил, что, если мы не сделаем привал, я вот-вот свалюсь на землю от усталости. Я промолчала – мне казалось, я свалюсь еще на первом часу сегодняшней скачки, но гордость Старшей заставляла сжимать зубы и держаться. Тиан спешился – гораздо лучше, чем вчера, когда мы доехали до обоза, – и помог мне слезть. Добренький – нет, чтоб меня послушаться с самого начала, сейчас бы хлопот не знали!
О, Стихии, как же мне плохо!
Вдруг ужасно захотелось прижаться к своему человеку и застыть так, наплевав на весь мир, позволив событиям свершать своим чередом, даже если Порядок вдруг неожиданно провалится в Хаос – просто быть рядом с Тианом и ни о чем не думать.
Он нужен мне, только он, ни Род, ни потомство, которое Тиан может оставить, нет, только он. Но если я не пересилю себя и не позабочусь о том, чтобы на свет появился его ребенок, мне придется уйти в Хаос, когда жизнь человека оборвется.
Нет. Не для того я тысячи лет пестовала его Род, чтобы сейчас позволить ему угаснуть из-за своей прихоти. Да и сам Тиан… Как сестру он меня любит, скажите пожалуйста!
Я отошла к обочине дороги – доковыляла – и прислонилась к дереву.
– Я хочу есть, – неожиданно для себя самой произнесла я.
Кольд соскочил с коня.
– Приехали, – насмешливо. – Не ты ли вчера заявляла, что после скачки думать о еде не можешь?
– Это было вчера, – запротестовала я. – И я уже больше суток ничего не ела!
– Сама же сказала, что ужинать не будешь, – напомнил Кольд. – И завтракать не захотела.
– Такую гадость?! – возмущенно. В самом деле, на завтрак нам предложили что-то настолько несъедобное, что проснувшийся было аппетит заснул крепким сном до самого обеда. Которого, как оказалось, не предполагалось вовсе.
Кольд пожал плечами.
– Мы-то поели. И не запасали ничего в дорогу: думали, вечером поедим.
Я перевела жалобный взгляд на Тиана. Тиан вопросительно взглянул на Кольда.
– У меня ничего нет, – категорически заявил наемник. – А на охоту уйдет столько времени, что проще до жилья доехать.
– И близко оно? – спросил мой человек.
Наемник опять пожал плечами.
– Часа три-четыре, после того, как ваши лошади отдохнут.
– А долго они будут отдыхать? – взвыла я.
– Не знаю, не меньше часа точно.
– Я столько не проживу! – объявила я, сползая по стволу на землю. Тиан снова вопросительно взглянул на Кольда.
– Я похож на мага? – проворчал наемник. – Который из шапки кролика достает?
Жареного.
– Я хочу есть, – простонала я вместо ответа. Необходимость терпеть полдневную скачку вымотала меня настолько, что теперь я не могла больше сдерживаться. Я в самом деле больше суток ничего не ела, зверски устала, а вчера еще страшно переволновалась. Зачем бы Ткачиха ни дала мне смертное тело, она не рассчитывала его на подобные издевательства.
– Ладно, – решил после недолгого раздумья наемник. – Вы подождете меня тут, а я смотаюсь неподалеку и привезу еды. Негоже заставлять такую красавицу мучиться от голода.
– Поедем вместе, – предложил Тиан. Кольд покачал головой.
– Верхом быстрее, а вашим лошадкам надо отдохнуть. Да и лучше туда толпой не соваться, не поймут.
– Куда это – туда? – не поняла я.
– Да есть тут одна деревенька… чудная, – неопределенно ответил Кольд.
– Старшие? – напряженно спросил Тиан.
– Нет, люди. Просто других смертных не больно-то жалуют, вот и укрываются в стороне от дороги.
– Почему не жалуют? – не отставал Тиан.
– Да фейки их знают, – отмахнулся Кольд. – Не бойся, не лиходеи. Мирно живут, никого не трогают, ну, и их никто не трогает. Так я еду? За час обернусь, вы пока лошадями займитесь.
– А здесь безопасно вот так вот сидеть и ждать? – ляпнула я.
– Да что с вами может случиться? – удивился Кольд.
– Разбойники… – неуверенно промямлила.
Наемник расхохотался.
– Мы вчера огромную шайку разгромили, думаешь, рядом с ней другая могла прокормиться? Спокойно здесь, еще с месяц спокойно будет, пока новые не рискнут появиться.
Тиан как-то побледнел при упоминании разбойников, зыркнул на Кольда так, будто тот этих самых разбойников возглавлял, а не дрался с ними… Что-то тут не так!
С самого начала я ведь знала – не стоит Кольду доверять, непростой он человек!
Можно ли одного его отпустить? А то отпустим, а он сюда новых разбойников приведёт или чего похуже… Нет, лучше я за ним прослежу, а то будет тут козни против моего человека строить…
– А если они здесь всё-таки есть? – заспорила я, собираясь поставить на своём.
Кольд собирался уже отмахнуться, но меня неожиданно поддержал Тиан:
– Она права. Пусть лучше с тобой едет.
– С ним?! – тут же запротестовала я, мгновенно забыв, что еще секунду назад собиралась предложить то же самое. Не нравится мне эта готовность Тиана отпустить меня с человеком, которого он знает без году неделю! Или он пытается от меня избавиться? – Это еще зачем?! Я с тобой останусь! Да и лошадь…
– Могу тебя к себе в седло взять, – предложил наемник. – Ворон двоих без труда свезет.
– Стой там, где стоишь, если не хочешь стать кормом!
– О, Колдун, хочешь попробовать убить моего малыша? – прогремел голос старика. – Попробуй-попробуй… Может сумеешь хоть поцарапать Черника перед тем, как он до тебя доберется.
Что же Кольд медлит? Почему не атакует? Ведь Огнь исцелил его…
Паук выставил перед собой передние лапы и, угрожающе загребая ими воздух, двинулся на Кольда. Тот пошатнулся и вдруг согнулся пополам, засунув в рот два пальца.
Меня тоже поташнивало, но…
Паук остановился, а Кольд, захлебываясь кашлем, выблевал… почерневшую руну…
Еще одну и еще. Руны на мгновение повисали в воздухе, а потом взрывались, осыпались пеплом.
– Эй! – кажется, маг понял, что его план под угрозой. – Эй, что…
Он не успел договорить. Кольд разогнулся и захохотал, вырастая на глазах.
Зашевелилось быстрее нечто на его руке, забурлило, вспухло.
Шлеп!
Ладонью прихлопнув паука, Кольд свесил ноги со стола. Я стоял возле его бедра, искренне надеясь, что в пылу сражения колдун не забудет обо мне.
– А вот теперь, маг, тебе придется за все ответить… – промурлыкал он. Чего только не было в его голосе: и удовольствие, и предвкушение, и радость, и злость и черная ненависть…
Маг запел-забормотал знакомое уже заклинание, но Кольд, казалось, ничуть не опасался. Он фыркнул и осторожно, словно боясь, что ноги его подведут, встал.
Одной рукой он опирался о столешницу.
– Ты думаешь, твой фокус удастся дважды? – спросил Кольд, ловя первую из рун-стрел, нацеленных ему в грудь. С оглушительным звоном взорвалась одна из банок, стоявших на полке над столом. Вонючая жидкость хлынула на стол. Я едва успел отбежать, вскарабкаться на толстый, переплетенный кожей, манускрипт. – Ну я же говорил… Видишь?
Маг что-то прошипел-просвистел. Короткая тень за его спиной зашевелилась, вырастая, становясь грязно-бурой, разделяясь, поднимаясь, превращаясь в двух огромных змей.
– И это все? – Кольд все-таки рискнул, отпустил стол, шагнул навстречу двум бросившимся на него порождениям тени. Поймав их, он, ничуть не смущаясь, завязал два призрачных гибких тела узлом и, сплюнув, бросил их обратно, уже в собственную тень, тут же зашевелившуюся. Может, послышалось, но в какой-то момент мне показалось – она чавкает.
Маг отступил на шаг, его глазки забегали. Мне на мгновение показалось, он ищет путь к отступлению, но вдруг он рыкнул как-то по-особенному и из его ладоней вылетели два тонких, сияющих клинка. Маг как-то подобрался, разом помолодел лет на сорок, вспыхнула на разгладившемся лбу белая руна. Я упал ничком – что бы сейчас ни произошло – не уверен, что дом устоит. Комната не так велика, чтобы дать место схватке магов.
– Святой Воин, ну надо же! – ухмыльнулся Кольд. – Я и не думал, что найдутся еще идиоты, использующие его. Разве ты не знаешь, маг, что за цену тебе придется заплатить? Вижу… знаешь… Ну что ж, не мое это дело. Все равно тебе не помогут ни святость, ни молодость…
И Кольд атаковал. Мгновение – и перчатка на его руке превратилась в меч – черный, текучий, словно бы игрушечный. Маг принял удар перекрестьем клинков, но его сил не хватало, он пятился к стене, уступая наседающему на него колдуну.
– Исчадье! – шипел маг. – Убирайся к своему хозяину!
А Кольд лишь смеялся в ответ:
– У меня нет хозяев, старый дурак! Нет и не было!
Левой рукой он непостижимым образом ударил противника в живот. Тот отлетел к стене, прошиб ее, словно камень бумагу.
– Шей, Аи, Нар!(19) – выкрикнул Кольд и бросился в дыру, за которой шумел лес. – Ар-р-р!
Я не видел того, что происходило дальше. Гремела и полыхала магия, рычал Кольд, шипел маг. Мне оставалось лишь ждать, пока эти двое решат, кому жить, а кому умереть.
Ждать. Ненавижу ждать.
Однажды она спросила его: "Сможешь ли ты жить, не разрушая, Враг?". Горько спросила, с насмешкой. Обреченно. Знала, что он не ответит. Потому, что даже скажи он: "Смогу", она бы не поверила.
Он мог бы жить, не убивая. Мог бы… Но это была бы не совсем жизнь – скорее уж существование. Закон гласит, что каждому – свой путь. Не стать крестьянину убийцей, не выйти пахарю на тракт, не сковать меч портному. И не познать покоя тому, кто создан познавать и разрушать.
Он не ответил и потерял ее. Корил себя, но где-то там, под сожалениями, копошилась подлая мыслишка: ни одной женщине не дать ему то, что он чувствует сейчас, предвкушая, как кровь врага обагрит его руки, как суть мага будет поглощена им, как в копилку его знаний об этом странном, непонятном мире, добавится еще немного. Каждый раз, убив, он начинал видеть Порядок иначе. Чуть-чуть – но иначе. И он с нетерпением ждал этого момента: когда он сможет оглядеться и отметить что-то новое, удивиться чему-то…
Не его вина, что он создан таким. Не его вина, что лишь убивая, он может взрослеть и меняться… Не его вина – но она обвинила его в этом.
Не важно… Сейчас не время думать о ней.
Время взрослеть. Время разрушать и познавать. Время убивать и умирать…
Он крутанул запястьем, рябь пошла по аг'ашари (20). Святой Воин поднимался с земли, в очередной раз доказывая: нет предела человеческой глупости. Люди не умеют сдаваться, даже тогда, когда у них нет ни единого шанса.
Шаг. Еще один. Солнце бьет прямо в глаза. Кольд жмурится, словно довольный хищник после плотного обеда разомлевший. Солнце ему не враг.
Наверное это красиво: двое воинов замерших друг против друга. Легкий ветерок треплет редкие сухие листья, над головой бездонно-голубое, совсем не по-осеннему яркое и чистое небо, солнечный свет кажется почти материальным – видно, как в его лучах танцуют пылинки. Под ногами черная, вытоптанная земля. Где-то там, у подножия холма, на котором выстроил свое логово маг, занимаются привычными делами его подручные. Слишком далеко забрался их предводитель – не докричаться ему до своих псов, не позвать на помощь.
Колдун растопырил пятерню и позволил своему симбионту самому решить, какую форму принять. Тот тут же плотно облепил руку – до самого плеча, – и удлиннил пальцы, превратив их в пять игл-клинков.
– Тебе не напугать меня, отродье, – прозвенел голос старого мага. Хотя, больше не старого. Заклятье Святого Воина дало ему вторую молодость. Ровно на час.
Позже последует расплата – десять лет жизни отнимет магия у старого дуралея.
Отняла бы, если бы он выжил.
Кольда мучило любопытство: на что рассчитывал этот дурак? Как посмел использовать древнюю магию, что забыта академиками?
Ничего, скоро он это узнает. И поймет.
Растопырив пальцы-клинки, он резко отвел руку в сторону. С грохотом обрушилось на землю дерево. Место разруба было таким гладким, что, казалось, приставь обратно – и срастется.
Его оружие непобедимо…
По крайней мере, пока этот дурак не использовал на нем то гадское заклинание, что нашептала ему Ткачиха. А он не использует – уже увидел, что Кольд ему успешно противостоит, не станет терять время.
Это его и сгубит.
Тиан …И все стихло. Только оглушительно громко отсчитывала время водная клепсидра, непонятно как уцелевшая в воцарившемся тут хаосе. А потом по коже побежали мурашки, каждую мышцу словно рвануло. Я взвыл, зажмурился, а когда открыл глаза, обнаружил, что окружающий мир вернулся к нормальным размерам. Точнее, это я вернулся обратно.
Кольд, вошел сквозь пролом в стене и, глянув на меня, устало вздохнул, потер лоб, испещренный глубокими морщинами – он будто разом лет на двадцать постарел. Или мне это кажется? Ан нет, не кажется! Вон, в волосах серебрится… Не седина ли?!
– Силен, собака! – в сердцах, выпалил колдун. – Силы на него потратил – немерено!
Ты не пугайся, Берсерк, сейчас полчасика посижу – оно получше станет.
– А у нас есть эти полчасика? – спросил я скептически. – Разбойники-то небось на подходе. Светопреставление ты устроил – Академии на зависть. У них на экзаменах так не бухает и не свистит, как сейчас было.
– Не прибегут… Этот… – Кольд запнулся, видимо исчерпав все те имена, которыми мог наградить старого мага, -…этот паук мух-то своих побаивался, у него тут все загорожено-закрыто. Ни туда ни обратно ходу нет.
– И как же мы выберемся? – встревожился я.
– Да вот, отдохну, и выберемся. Сломать-то эту защиту мне – раз плюнуть. Бухну чем поувесистей – и лопнет как мыльный пузырь.
Кольд огляделся, подошел к столу, нахмурившись осмотрел залитые зельями пергаменты и книги. Схватив банку, бухнул ее об пол с такой злостью, будто магическая вещица была в чем-то виновата, словно она по собственному желанию засосала нас в свое нутро.
– Рука болит? – спросил он, уже спокойней.
– Еще как, – подумав, я поднял колченогий стул и, с трудом пристроив его около уцелевшей стены, осторожно сел. Стул скрипнул, но выдержал. Эх, сейчас бы лечь!
У меня все нутро отбито о стенки этой проклятой банки! Как я еще голову-то сумел не проломить?!
– Сейчас пройдет, – пообещал Кольд, осторожно, двумя пальцами, за сухой уголок поднимая со стола свиток.
– Ну давай, лечи, – согласился я. Кольд обернулся, приподняв в недоумении бровь.
Я отметил, что морщинки начали разглаживаться, а серебряные нити из волос исчезали на глазах.
– Я не по этому делу, Берсерк, уж извини. Говорил же – убивать могу, а вот наоборот – это не ко мне. – Он вернулся к разбору бумаг покойника.
– Тогда это я до самых Костряков промучаюсь, – вздохнул я. Стул пугающе крякнул в ответ. Ух, рухлядь!
– А вот это ты зря, – Кольд буркнул. – Ты повнимательней-то к телу прислушайся – быстрей меня оклемаешься. Ты ж не человек, дубина! Когда это Воины по неделям поломанные ходили? Вас ранить-то – удача невероятная нужна, тело – что сталь. А уж ранил – беги. Тебе руку отруби – через пару дней новая вырастет.
Я выпучил глаза. Вот так ничего себе! Это ж чего меня так поломало-то тогда?! Не удержавшись, я поинтересовался у Кольда.
– Говорю ж – дубина ты, небитый еще, неполоманый, – Кольд присел на краешек стола, упершись ладонями и чуть откинув голову. – Что, думаешь, я такой потрепанный? Маг-то на мне сам царапины не оставил, а вот пока мы с тобой по банке летали – мне все тело разбило, одних ребер штук пять треснуло.
Человеческая плоть слаба.
Он закряхтел, потирая грудь, я же последовал его совету и обнаружил, что колдун не соврал: тело все еще ломило, но боль утихала быстрее, чем после заклинания лечебного бывает. И рука почти прошла – пальцами шевелить совсем не больно.
– А ты думал, Огнь только забирает, ничего не даруя взамен? – понимающе усмехнулся Кольд. – Нет, Берсерк, он своих Воинов ценит и хранит.
– А раз он так их ценит и хранит, чего ж ты в него не ушел?! – огрызнулся я беззлобно. – Он тебе не платит ли случаем за то, чтоб других уйти соблазнял? С твоих слов мне прямо дар какой достался, а не проклятие!
Сверкнули синие глаза, на миг посветлели до холодной зимней голубизны, а потом колдун рассмеялся, но как-то горько, невесело:
– Я б ушел, Берсерк, с огромным удовольствием ушел бы… Только вот не примет он мою душонку черную. Не от него я… – Кольд замолчал, а потом неохотно, через силу продолжил: – Тебе повезло, Берсерк… Повезло родиться на свет Воином.
Повезло…
И замолчал. Я ждал, но Кольд ничего не добавил. Осекся, нахмурился, будто виня себя за оговорку какую, за откровенность.
– Ну ты как? – спросил он, выдирая меня из дремы, в которую я провалился, сам того не поняв. – Саблю держать сможешь? Пора нам, а то твоя Нара извелась уже, точно на подмогу кинется…
Я встал, стул тут же зашатался и перекосился на одну сторону. И как я умудрился на нем усидеть? Тело слушалось беспрекословно – нигде не болело, ничего не тянуло. Словно и не было ничего! Словно месяц прошел, а не полчаса! Не соврал колдун, надо же…
– Идем, – Кольд спрыгнул со стола, потянулся. – Идем, Воин… Обнажи свою саблю – вдоволь сегодня она крови напьется…
Глаза жгло – едкий пот струился по лбу. Я все пытался не думать – не чувствовать, но каждый раз, когда моя сабля опускалась, что-то обрывалось внутри меня. Что-то менялось, уходило… Сначала было страшно, потом – пусто. В какой-то момент я понял – мне все равно. Мне плевать на этих людей, поднявших против меня оружие.
Сабля легко порхала в руках, со свистом рассекая холодный воздух. Кто-то сзади схватил меня за волосы, потянул – я зарычал, ударил, не глядя. Отпустило…
И вот все – не с кем больше сражаться – лишь Кольд рядом… А я даже не запыхался, только холодно – до костей пробирает. И нет ни сожалений, ни отвращения к тому, что я натворил…
– Где похищенные? – спросил я у Кольда. Голос звучал глухо и как-то незнакомо.
Будто и не мой… – Давай заберем их, и обратно – холодно тут…
Кольд пожал плечами и вытащил из-за пазухи банку – маленькую, раза в три меньше той, что нашей тюрьмой была. В банке что-то копошилось…
Кто-то копошился…
Я сглотнул. Вдруг горло сперло, а в глазах потемнело.
– Зачем? – спросил-каркнул. – Зачем тогда?!
И, не найдя слов, обвел вокруг себя руками. – Ты сказал…
– Я ничего тебе не говорил, Берсерк, – ответил жестко синеглазый колдун. – А вот зачем – это ты и сам должен понимать. Какой из тебя Воин, если ты крови не нюхал?
Эти люди заслуживали смерти, ты лишь восстановил справедливость, ты верно послужил Огню и Реи'Линэ…
Учись, мой Воин, учись смеяться, глядя в глаза смерти. Учись жаждать этого – почувствуй вкус, наслаждайся, стремись… Давай же, мой Воин!
Я закусил губу, закрыл глаза… Нет, хватит на сегодня смертей, даже если кто-то заслужил ее больше, чем эти несчастные разбойники…
– Не суди о том, чего не понимаешь, Берсерк… – Он оказался рядом, не успел я вдох сделать, доказывая – даже подаренной Огнем силе не тягаться с его колдовством. – Ты все еще слишком… человек… Ты все еще не понимаешь, куда тебя привел избранный путь. И если мне придется – обманом ли, хитростью, – заставить тебя уничтожить всех разбойников Роси – я это сделаю. Потому, что на кону слишком многое.
– Их нужно было доставить в Костряки. Я не имел права… – Я сглотнул. – Я мог взять их живьем! Как ты не понимаешь – нет доблести… нет чести…
– Это ты не понимаешь! – Кольд прошипел. – Этим смертным уже вынесли приговор!
Их нити были оборваны еще до того, как твоя сабля освободила их души от плоти!
Человеческий суд – не смеши меня! Лишь мертвые смеют судить живых! Лишь мертвые смеют избирать, кому пришла пора уйти, кто не заслужил остаться!
– Но убил их я! – кричу. – Я!
Я открываю глаза и тону в холодной синеве… В его взгляде даже не сочувствие – жалость. Мне хочется стереть ее, ответить на нее ударом – выбить из Кольда.
– Именно поэтому, Берсерк… Именно поэтому ты все еще не принял свой путь. Ты мертв, Берсерк. Ты умер, призвав Огнь. Тебе разрешили остаться в смертных землях, но ненадолго… Мертвым не место среди живых. Ты не увидишь прихода Зимы, Берсерк…
Он отвернулся и быстро что-то пробормотал:
– Не стоит этим людям помнить, о чем мы тут говорили, – произнес он, поудобней пристраивая банку.
– Идем, – я, не оборачиваясь, зашагал к лесу. – Идем, колдун…
– Не забывай, Берсерк, что я тебе сказал. И не вздумай пытаться от меня избавиться! Скажешь Наре, кто я – я объясню ей, что ты такое и где твое место.
Не показывай виду, не вызывай подозрений: взамен я клянусь, что буду защищать ее, хранить от бед… – Бросил он мне в спину.
Я рыкнул, на ходу переплетая растрепавшиеся волосы. Кровь которой я был залит с ног до головы, исчезла, будто впиталась в кожу. Хорошо, а то Нара бы испугалась…
Нара… Он пообещал ее защищать. Он… Мне ли это услуга? Почему он так не хочет, чтобы менестрелька знала, кто Кольд такой?
Все равно времени у меня нет… Если колдун не солгал…
А он не солгал.
Так не все ли равно? Я не смогу быть рядом с ней, так пусть будет Кольд. По крайней мере она будет под защитой. Может быть он – ее судьба? Чего я-то ревную?
Она мне не жена, не сестра…
Холодный воздух омывал горящее от унижения и стыда лицо, тихо шуршал ветер, медленно накрапывал дождь…
Пустота в груди притихла, спряталась, словно понимая, что скоро… скоро она насытится, заполнится, загорится…
Нара Ожидание закончилось как-то внезапно. Только что была ночь, был стонущий от бессилия маг, был холод, дождь и страх – и вот все исчезло. Я еще не слышала шагов, а уже почувствовала – он идет. Тиан, мой человек, мой любимый… Мой. До самой смерти мой – а ее ждать осталось недолго. Нет, не думать об этом, не жалеть. Мой человек жив, он за счастье сочтет те полвека, которые ему отмерены – чего же мне желать?
Те часы, которые я провела в одиночестве, показались мне годами. Тиан же за время нашей разлуки постарел, казалось, на несколько столетий. Усталый, опустошенный, несчастный… нет, не несчастный. Просто… у моего человека был такой вид, словно ему уже нет ни до чего дела. Будто ему уже все равно. Плевать на все… и на всех. Это заставило меня остановиться, унять ту радость, с которой я бросилась ему на встречу. Последние разделяющие нас шаги я прошла степенно и важно, как и положено Старшей при встрече со смертным. Но вот удержаться и не обнять своего человека я не сумела. Мой человек! Жив! Жив!
К сожалению, он меня не так понял…
– Не усидела таки? – укоризненно спросил Тиан, отнимая мои руки от своих плеч. – Видишь, и без тебя справились, не пропали. Не надо было нас искать, все хорошо…
Я поразилась тому, как мертво звучал его голос. Отстранилась, внимательнее оглядела своего человека. На нем не было ни следа ран, словно и не сражался он с разбойниками. Неужели он все-таки… не решился? Нарушил слово? А, может, просто не успел ничего сделать?..
– Тиан, – не хочу пугаться, но голос дрожит. – Ты… что случилось? Люди? Та девушка? Почему?..
– В порядке все с ними, – встрял Кольд. Я даже вздрогнула: я и забыла о наемнике за это время. Да и что мне помнить о нем, когда мой человек жив! Тиан молча развернул меня лицом к Кольду, слегка подтолкнул.
– Вот, – наемник бережно достал из-за пазухи банку и поставил на землю. Я сначала ничего не поняла, потом вгляделась… О, Хаос, чего только люди не придумают плохого, чтобы применить к себе подобным!
– Буди мага, красавица, пускай открывает…
Мы оставили перепуганных людей в Гнилых Елях – деревушке, расположенной недалеко от того места, где разбойники напали вчера на обоз. Глава обоза говорил что-то про награду за спасение, но Тиан не стал даже слушать. Не пойму я моего человека, он всерьез полагает, что подаренных Листопадом денег нам на всю жизнь хватит?!
Когда я попыталась заспорить, Тиан заявил, что спасал людей в счет долга Лису, а, значит, ему никто ничего не должен. Одно другому не мешает, но этот… этот слишком щедрый человек не хотел меня слушать.
Глава обоза еще что-то говорил насчет того, чтобы остаться здесь с ними, пока они не оправятся от потрясения, не починят телеги, не вылечат раненых. И потом ехать, как и прежде, всем вместе. И Кольда звал. Да, охранники, вдвоем положившие банду разбойников и победившие мага – что может быть лучше? Обещали хорошо заплатить: не как раньше Тиану платили, а полновесным серебром. Мой человек колебался, но тут уже Кольд отказался наотрез. Напомнил Тиану, что он не на прогулке, что его ждут в Костряках – да кому там мой человек нужен?! – и настоял на том, чтобы мы продолжали путь. Не останавливаясь даже на день, благо, лошади за ночь успели отдохнуть – в отличие от нас троих. Ладно Кольду, он, видимо, двужильный, но о Тиане мог бы подумать!
Тиан поразительно легко согласился на уговоры Кольда, хотя ничего нелепее я не слышала. Будто так и надо – спешить в никому не нужные Костряки на никому не нужную службу… Не понимаю я их.
Мои возражения, как и прежде, в счет приняты не были. После того ужаса, который я испытала, ожидая Тиана с боя, мне совершенно не хотелось кричать и устраивать сцены. Точнее – не было сил. Какая разница, где находиться и что делать? Мой человек решил ехать – я с ним.
К середине дня выяснилось: Кольд погорячился, требуя, чтобы мы ехали до следующей деревни, нигде на пути не задерживаясь. Моя лошадь начала отставать, лошадь Тиана – прихрамывать, а сам Берсерк заявил, что, если мы не сделаем привал, я вот-вот свалюсь на землю от усталости. Я промолчала – мне казалось, я свалюсь еще на первом часу сегодняшней скачки, но гордость Старшей заставляла сжимать зубы и держаться. Тиан спешился – гораздо лучше, чем вчера, когда мы доехали до обоза, – и помог мне слезть. Добренький – нет, чтоб меня послушаться с самого начала, сейчас бы хлопот не знали!
О, Стихии, как же мне плохо!
Вдруг ужасно захотелось прижаться к своему человеку и застыть так, наплевав на весь мир, позволив событиям свершать своим чередом, даже если Порядок вдруг неожиданно провалится в Хаос – просто быть рядом с Тианом и ни о чем не думать.
Он нужен мне, только он, ни Род, ни потомство, которое Тиан может оставить, нет, только он. Но если я не пересилю себя и не позабочусь о том, чтобы на свет появился его ребенок, мне придется уйти в Хаос, когда жизнь человека оборвется.
Нет. Не для того я тысячи лет пестовала его Род, чтобы сейчас позволить ему угаснуть из-за своей прихоти. Да и сам Тиан… Как сестру он меня любит, скажите пожалуйста!
Я отошла к обочине дороги – доковыляла – и прислонилась к дереву.
– Я хочу есть, – неожиданно для себя самой произнесла я.
Кольд соскочил с коня.
– Приехали, – насмешливо. – Не ты ли вчера заявляла, что после скачки думать о еде не можешь?
– Это было вчера, – запротестовала я. – И я уже больше суток ничего не ела!
– Сама же сказала, что ужинать не будешь, – напомнил Кольд. – И завтракать не захотела.
– Такую гадость?! – возмущенно. В самом деле, на завтрак нам предложили что-то настолько несъедобное, что проснувшийся было аппетит заснул крепким сном до самого обеда. Которого, как оказалось, не предполагалось вовсе.
Кольд пожал плечами.
– Мы-то поели. И не запасали ничего в дорогу: думали, вечером поедим.
Я перевела жалобный взгляд на Тиана. Тиан вопросительно взглянул на Кольда.
– У меня ничего нет, – категорически заявил наемник. – А на охоту уйдет столько времени, что проще до жилья доехать.
– И близко оно? – спросил мой человек.
Наемник опять пожал плечами.
– Часа три-четыре, после того, как ваши лошади отдохнут.
– А долго они будут отдыхать? – взвыла я.
– Не знаю, не меньше часа точно.
– Я столько не проживу! – объявила я, сползая по стволу на землю. Тиан снова вопросительно взглянул на Кольда.
– Я похож на мага? – проворчал наемник. – Который из шапки кролика достает?
Жареного.
– Я хочу есть, – простонала я вместо ответа. Необходимость терпеть полдневную скачку вымотала меня настолько, что теперь я не могла больше сдерживаться. Я в самом деле больше суток ничего не ела, зверски устала, а вчера еще страшно переволновалась. Зачем бы Ткачиха ни дала мне смертное тело, она не рассчитывала его на подобные издевательства.
– Ладно, – решил после недолгого раздумья наемник. – Вы подождете меня тут, а я смотаюсь неподалеку и привезу еды. Негоже заставлять такую красавицу мучиться от голода.
– Поедем вместе, – предложил Тиан. Кольд покачал головой.
– Верхом быстрее, а вашим лошадкам надо отдохнуть. Да и лучше туда толпой не соваться, не поймут.
– Куда это – туда? – не поняла я.
– Да есть тут одна деревенька… чудная, – неопределенно ответил Кольд.
– Старшие? – напряженно спросил Тиан.
– Нет, люди. Просто других смертных не больно-то жалуют, вот и укрываются в стороне от дороги.
– Почему не жалуют? – не отставал Тиан.
– Да фейки их знают, – отмахнулся Кольд. – Не бойся, не лиходеи. Мирно живут, никого не трогают, ну, и их никто не трогает. Так я еду? За час обернусь, вы пока лошадями займитесь.
– А здесь безопасно вот так вот сидеть и ждать? – ляпнула я.
– Да что с вами может случиться? – удивился Кольд.
– Разбойники… – неуверенно промямлила.
Наемник расхохотался.
– Мы вчера огромную шайку разгромили, думаешь, рядом с ней другая могла прокормиться? Спокойно здесь, еще с месяц спокойно будет, пока новые не рискнут появиться.
Тиан как-то побледнел при упоминании разбойников, зыркнул на Кольда так, будто тот этих самых разбойников возглавлял, а не дрался с ними… Что-то тут не так!
С самого начала я ведь знала – не стоит Кольду доверять, непростой он человек!
Можно ли одного его отпустить? А то отпустим, а он сюда новых разбойников приведёт или чего похуже… Нет, лучше я за ним прослежу, а то будет тут козни против моего человека строить…
– А если они здесь всё-таки есть? – заспорила я, собираясь поставить на своём.
Кольд собирался уже отмахнуться, но меня неожиданно поддержал Тиан:
– Она права. Пусть лучше с тобой едет.
– С ним?! – тут же запротестовала я, мгновенно забыв, что еще секунду назад собиралась предложить то же самое. Не нравится мне эта готовность Тиана отпустить меня с человеком, которого он знает без году неделю! Или он пытается от меня избавиться? – Это еще зачем?! Я с тобой останусь! Да и лошадь…
– Могу тебя к себе в седло взять, – предложил наемник. – Ворон двоих без труда свезет.