Страница:
Мною – Нарой Воином.
Баньши Рода Воинов.
Топот копыт. Он вылетает из щербатого рта полуразрушенных ворот. Конь-огонь мчится едва касаясь копытами земли, и брызжут искры, отмечая его путь. Я едва не забываю, что натянула тетиву, замираю, глядя на них – Тиана и его, теперь его, Ворона. И кажется мне, что из пламени, что струится за ними, тени выходят…
Или не кажется?
Один, два… Сотня… Тысяча…
Они рвут тьму на клочки. Звенит оружие, шипит Огнь и над всем этим звучит ее смех. Ее голос. Огненным валом накатывают они на нелюдей, что посмели бросить вызов людям. Сминают копытами, рубят, жгут. А они парят над огненным морем – два огненных ворона, крыльями сцепившиеся навек…
И шепчет кто-то рядом со мной… И шепот подхватывают… И обращается шепот в крик:
– Победа! Победа! Победа!
Люди не стреляют больше, я тоже опускаю лук…
И падаю на колени.
– Ты в порядке, девонька? Эй… Ты в порядке? – тревожно спрашивает старик, подававший мне огонь. Он трясет меня за плечо. – Все кончилось… Мы живы, девонька! Живы! Сбылось пророчество, пришли души огненные! Смотри, девонька! Они уходят! Смотри!
А я не хочу смотреть. Мой Тиан победил, мой Тиан умер… И мне осталось лишь молить Хаос… Но нет, даже теперь… Огнь не примет меня – Старшую.
Тиан победил. Мы победили.
Если бы остались силы, я бы завыла. Завыла, провожая моего человека…
И себя.
Кольд исчез, будто и не было его. В Хвосте хозяин лишь плечами пожал, сказал, что вот всего пару часов назад Кольд зашел за вещами, а коня еще раньше увел.
Уехал, знамо дело, ему на месте не сидится, старому вояке. Тут-то дело кончилось…
Люди боялись приближаться к выжженному полю, нескоро еще пойдут по тракту караваны, даже путешественники будут объезжать город с юга. Почти уверена, что разрушенные ворота заложат, зарастет травой старый тракт…
Я вышла из города, не обращая внимания на оклики смертных. Где-то там, глубоко внутри, теплилась надежда: я еще жива… Может ли… Возможно ли?! Вдруг он не ушел?! Может быть он ждет меня там, на пепелище. Я должна спешить.
Найти Тиана было не сложно. Он лежал на земле, в центре поля. Пламя его крыл опалило землю, в камень обратило. Он лежал там, словно ворон мертвый, глядя невидящими глазами в предавшее его небо. Разметались вокруг багряные слипшиеся пряди, Тиан весь был в крови и прахе. Все еще сжимая верную саблю в руке, все еще… И пасся рядом Ворон, пожирая пробивающиеся там и тут языки пламени. И вставало солнце, и падал с неба снег…
Он не дышал. Последний из Рода был мертв. Ткачиха забыла обо мне, не оборвала нить, но… что толку? Сейчас… Сейчас… Не волнуйся, Тиан, я не оставлю тебя здесь. Я ничего не смогла сделать для тебя, не уберегла, не защитила, но уж эту, последнюю услугу я тебе окажу. Ты не останешься здесь, рядом с твоими врагами.
Осматриваюсь. Я должна найти что-то. Я должна…
Своими руками отдать Тиана огню.
Так хоронили всех Воинов. В пламени. И уходили вслед за ними жены и матери, отдавали пламени золото и самоцветы, оружие и доспехи. С начала времен так было…
Разожгу костер и прыгну следом. С ним – не страшно. Но вначале… Вначале – долг.
Я завела песню-плач. Пусть слышит спасенный город! Пусть помнит, пусть всегда помнит о цене, которую заплатили за его жизнь и свободу! Этой ночью оборвались две нити – Берсерка и моя. Остальные не в счет, люди никогда не имели для меня значения – если это не были мои люди.
Плачь, баньши, плачь! Больше тебе никогда не придется плакать! Пой! Кричи!
Помните, люди! Помните, всегда помните о заплаченной за вас цене!
Я уже умерла. Меня больше нет.
– Не боишься охрипнуть – на холоде-то кричать? – Вопрос прозвучал спокойно и буднично, он врывался в мои мысли, казался просто невероятным. Я подняла голову.
Рыжие волосы, челка заплетена в три косички, одна из них – совершенно седая. Тот самый Князь, которого так ненавидит моя Эйш-Тан и который стольким мне уже навредил.
– Ли'Ко?
– Здравствуй, бэниши – поприветствовал меня фейри, усаживаясь прямо на залитую кровью и засыпанную мокрым пеплом землю.
– Зачем ты пришел, Князь? Тебе мало того, что вы с Рей'Линэ уже сделали? Тебе нужно еще и лично позлорадствовать? Радуйся! Вы убили его! Вы! – говорю резко, почти кричу. Мне нечего терять. Фейри уже не может навредить мне больше, чем уже навредил.
– Ты не умерла еще, бэниши. – Ответил он спокойно.
– Почему?! – теперь уже точно кричу. Мой крик снова разносится над полем, но мне неважно, сколько ушей меня слышит. – Почему?!
– Он оставил семя, – просто отвечает Князь.
Я должна бы радоваться, но вместо этого я чувствую странную пустоту внутри, словно мне грудь разворотили тиановой саблей, вынули сердце и бросили на радость воронам. Нет. Все сначала. Опять. Отыскивать женщину, являться ребенку… нет. Я больше не могу. Даже у Старших могут закончиться силы жить. Я не смогу больше…
Когда он успел?! С кем?
Этот вопрос я повторяю вслух.
– Да с тобой же, глупая, – смеется Князь. Я отшатываюсь.
– Не шути со мной, Ли'Ко! Я не могу продолжить Род – я не человек. Дитя не будет человеком. – Кричу. Запоздало понимаю, что это не имеет значение. Прикрываю руками живот. Мой. Его. Наш. Не отдам. Пусть – не человек. Только бы мне позволили дожить, впустить нашего сына в мир. Только бы Ткачиха не…
– Об этом я и пришел поговорить с тобой, баньши, – неторопливо отвечает Лис, достает откуда-то трубку, кисет, набивает трубку. Все это время я жду. В ужасе жду, что же скажет самый сумасбродный из всех фейри. – Предлагаю тебе сделку, бэниши. Я даю тебе выбор. Ребенка твоего никто не отнимет, он, – он кивнул на Тиана, – заплатил сполна за твою и его жизни. Ты родишь его, но потом… Что потом? Я могу сделать сына Берсерка человеком. Ты останешься с ним, выпестуешь, вырастишь, женишь на смертной. И воспрянет из пепла Великий Род. А прожив смертную жизнь, ты станешь его хранить…
– Какую цену я должна буду заплатить за твой щедрый дар?! – Прерываю я Ли'Ко. Не верю я, что Князь ничего не запросит взамен.
– О, сущий пустяк, – отмахивается Лис. – Всего лишь твои воспоминания о Тиане Берсерке. Все воспоминания. Ты исполнишь свой долг, более того – станешь частью Рода, что хранишь… Но его – Тиана, – помнить не будешь. Оно и к лучшему, бэниши… Не будет болеть сердце по тому, кого не вернуть.
Я должна согласиться. Я обязана согласиться. Сохранить Род – я существую ради этого. Но… Тиан. Забыть его? Забыть его улыбку, его доброту, его любовь…
Забыть его жертву? Забыть о том, как недолго, но горел в моей груди Осенний Огнь?
– Ты сказал, что у меня есть выбор? – я обняла себя руками.
– Да, есть, – он прикурил от услужливо полыхнувшего пламени и пыхнул трубкой. – Выбор есть всегда. Например, ты можешь наплевать на все и прыгнуть в костер вслед за своим воином. Можешь принять мое предложение… То, что я уже сделал… или второе. Роди сына Берсерка, бэниши, и отдай его мне. Старшие вырастят из него воина. Он займет место в свите Реи'Линэ. А ты… Отдав сына, ты сможешь уйти. В обмен на ребенка Огнь примет тебя как одну из своих душ. Ты сможешь уйти к своему человеку, вечно быть с ним. Нет, не возражай, бэниши… Она может это сделать, Ткачиха проиграла твою судьбу, теперь только нам решать, что с тобой станет.
Руки дрожат. Я ведь забыла, совсем забыла, как жестоки Князья. И Ли'Ко – не исключение.
Род или Тиан? Тиан или Род? Мой долг или мое сердце? Я не могу выбрать!
– Зачем тебе это? – молю. Пусть он не заставляет меня выбирать. Я не могу. Я просто не могу! Пойти против сути? Пойти против сердца?
– Зачем это мне? – переспросил он. – Ты знаешь, баньши, как меня звали в прошлых мирах? Огненный сказитель… Я люблю печальные истории, но много больше – сказки о любви. О счастливой любви. Я не получу взамен ничего, кроме возможности однажды, спустя тысячи лет рассказать эту историю той, кому, я уверен, она понравится…
Я невольно взглянула на седую косичку. Он до сих пор ждет Вьюгу, оставившую ему эту метку на память. Ждет. И долго ему еще ждать.
– Выбирай, баньши, – торопит меня Князь. – Быстрее выбирай.
– Ты знал, что я выберу, Князь? – горько усмехнувшись, ответила я. – Ты расскажешь сказку о счастливой любви, но это будет печальная история. Потому что без него мне не нужна жизнь. Я хочу уйти туда, где сейчас он. Мой человек.
Последний из Рода. Ты получишь мое дитя, ты вырастишь из него Воина, идеального слугу Огню.
Прости, Дитя…
Внезапно Лис вскакивает на ноги. Он смеется, запрокинув голову к небу. Смеется и исчезает. И ничего не говорит на прощание.
Я знаю, он вернется, когда наступит срок… Я…
– Ты сделала правильный выбор, – его горячее дыхание щекочет мне шею. Не ушел? – Ты сделала единственный правильный выбор, Бэниши Рода Воинов. Однажды я расскажу моей саннер-воррен о вас двоих. Я расскажу о Наре Верной и Тиане Берсерке… И ей понравится эта сказка. Она будет счастливой, и последними словами станут: "и жили они долго и счастливо".
Он толкает меня в спину. Рыжие волосы трепещут на ветру, ожившим пламенем оборачиваются. И кружат вокруг нас сухие осенние листья, снежинки и искры.
– Я пришел предложить тебе еще одно пари… Ты же знаешь, я люблю спорить… – Лис улыбнулся. – Я хочу получить твою баньши. Я хочу ее нить.
Ткачиха рассмеялась и покачала головой.
– Ее судьба принадлежит мне, она не стоит на кону.
– Тогда поставь ее…
– И что ты предложишь взамен?
– Разве есть что-то у меня, чего не могла бы получить ты? – улыбнулся Лис.
– Ну хорошо, – Ткачиха покачала головой. – Мне хватит и твоей нити… Если вдруг случится невероятное, и мальчишка сумеет порвать мой узор… Пусть баньши выберет. Род или этот… человек. Если она выберет его, то получит свою нить, станет хозяйкой своей судьбе и своему сердцу.
Лис кивнул и, обернувшись, скрылся в лесу.
Ткачиха расхохоталась.
– Глупец, – бросила она. – Разве может баньши предать свой Род?
– Ты слышала, Ткачиха! – кричит он, запрокинув голову. – Она выбрала его! Она отказалась от Рода! Не твоя! Его! Она – его!
Ветер рвет одежду, путает волосы, бросает в лицо пригоршни осеннего золота, искры и пепел. Зажмурившись, обхватываю себя руками. Что еще задумал этот глупый Князь? Почему не оставит меня наедине с моим горем?
Он обнимает меня, и…
– Оставь! – вырываюсь.
– Никогда… – Этот голос… Горячо глазам. Боюсь… Боюсь поверить. – Я никогда больше тебя не оставлю, моя Нара.
Плевать, что бэниши не должны лить слезы попусту. Плевать, что нечем дышать, что пепел забил горло, горчит на языке. Плевать на тлеющий подол, на припорошенные осенним золотом и снегом волосы… Плевать на кровь и прах, на жар и боль.
– Живой, – шепчу, прижимаясь к нему. – Мой…
И смеется Лис, глядя на нас. Смеется и танцует. Ворон тыкается носом мне в спину.
А Тиан смотрит мне в глаза, гладит кончиками пальцев лицо и шепчет, шепчет, шепчет…
– Никогда… Никогда, моя Нара… Не оставлю. Моя Нара. Моя любимая. Моя баньши.
Плевать на Род, плевать на Князей, на Огнь и Хаос. Моя. Ты – моя.
Мы вернулись в город. Незамеченными проскользнули в "Гнездо".
– Возьми… – я протянула Тиану грязную ленту. Он такой беспечный… И зачем выбросил?
Он устало улыбнулся и принял.
– Спасибо. Ты иди к себе, Нара. – Собрав одной рукой грязные пряди, он попытался перевязать их, но руки дрожали, не слушались. Я отобрала ленту и сама завязала…
– Иди. Я сейчас найду хозяина… или кого-нибудь… воды натаскают, вымоюсь. А то…
Я кинула, вдруг поняв, чем с ног до головы покрыт Тиан, да и я теперь.
– Я бы тоже… – заикнулась, но, опомнившись, затараторила: – Нет, ты первый иди, тебе нужнее, а я пока вещи соберу…
Он, кажется, собирался поспорить, уступить, но не было на это сил, махнув рукой, он, едва переставляя ноги, поплелся к себе в комнату.
Я пошла к себе, надеясь, что пока Тиан смывает с себя кровь и прах, успею передохнуть. Хоть полчаса, хоть пять минуток. Просто прикрыть глаза…
Моим мечтам не суждено было сбыться. Меня ждали…
Старейший был в гневе. С разрешения Ткачихи он и другие баньши покинули Костряки ещё до начала осады, сбежали как можно дальше, чтобы не видеть, как гибнет город, не слышать стонов умирающих подопечных. Но город выстоял, узор Великой Княгини испорчен – и отец явился сюда, призвать к ответу непокорную дочь. Он не знал, что произошло на поле битвы, знал только, что я жива, а, значит, и мой человек жив. И даже не спросил, как это нам удалось. Его это не интересовало. Главное – воля Эйш-тан не свершилась – и не свершилась по моей вине. Стихии, как я устала! -…ошибки с этим смертным – закономерны после всего того, что ты натворила, – поучал меня Старейший. – Сначала ты довела Род до упадка.
– Но…
– Не перебивай! Ты довела, ты, Нара. И не надо мне рассказывать про нападение степняков на Псхов. Да, твои люди пошли все сражаться. Да, умерли. Но почему ты их не удержала?!
– Огнь… – пытаюсь возразить я, но бесполезно, Старейший ничего не желает слышать – зачем? Он не слушать сюда пришёл, да и знает он всё и без меня. Когда Псхову грозила опасность, мои люди внезапно забыли все, чему я их учила, и пошли защищать родной город. И все полегли, потому что сражаться не умели.
– Опять ты за свое! Надо было удержать. Нет, ты опустила руки. Видел ли Хаос вторую такую бездарь?!
– Но я пыталась…
– Да, пыталась. Я помню. И даже кого-то из них удержала. Вот только не того, кого надо. Где ты выкопала то ничтожество, от которого захирел потом твой Род?
Неужели не могла подобрать более достойного?!
– Они сами…
– Сами?! – срывается Старейший. – Ты опять?! Кто угодно виноват, но не ты. И так всю свою жизнь! Неумеха!
– Но, Старейший…
– Молчи! – приказывает баньши. – Вторую твою самую страшную ошибку ты совершила тогда же. Как ты могла допустить, чтобы мальчишка остался жить?!
– Мальчишка?.. – не понимаю я.
– Да, мальчишка. Тот самый ребенок с магическими способностями, которого я приказывал тебе удушить в колыбели!
– Как я могла! Они ведь тряслись над каждым его шагом!
– Да, тряслись, – отметает мои возражения Старейший. – Я их понимаю. Маг в Роду завоевал бы твоим людям небывалое положение. Но ты, Нара… или тоже гордилась?
Почему ты не отправила его на смерть? Была ведь возможность.
– Мои люди… они уберегли его… заперли дома…
– А ты не могла ничего придумать?!
Я понурила голову. Не хотела рассказывать, что моя тогдашняя любимица на коленях просила спасти надежду их Рода, и что я согласилась участвовать в общем обмане.
А когда его выпустили, он проклял погибшую семью, проклял меня, проклял дом и ушел в Академию. И до самой своей смерти не вспоминал обо мне. И не рассказал никому. Повезло…
– Тебе еще повезло, что мальчишка не рассказал про тебя смертным, – продолжил поучение Старейший. – Но он породил боковую ветвь Рода, а ты за ней не проследила!
– Я забыла…
Жалкое оправдание для Старшей. Но я, правда, не помнила о том злом и несчастном подростке, который не захотел считаться моим и ушел в Вольград. Не до него мне было… сколько труда, чтобы заставить того труса, который не пошел на войну, породить хотя бы одного потомка…
– Забыла! – ядовито подхватывает баньши. – Не от того ли мальчишки происходит твой сегодняшний человек? Ему магических способностей не досталось, а если они проявятся в его детях? Что ты будешь делать тогда? Когда они доложат о тебе в Академии? Когда тебя выволокут на свет, изучат десятью разными способами? Нара – первая открытая людьми баньши! Хоть в чем-то ты будешь первой, а, Нара? Раз в жизни побудешь в центре внимания?! – Старейший уже не говорил, он кричал; человек бы давно сорвал голос от такого ора. – Не переживай, ты недолго будешь одинока. Пока люди не выпытают у тебя, в чьих семьях живут остальные! Пока они не придут за нами, сюда, в Костряки! И в другие города, где тоже живут баньши! И весь наш народ будет истреблен или захвачен людьми! Старшие ведь не должны селиться в смертных землях, ведь так гласят законы?! Этого ты добивалась?!
Отвечай мне! Этого?!
Я закрыла лицо руками. Что я могла ответить? Что не подумала, не догадалась? Что Старейший преувеличивает? Что даже с мага можно взять честное слово? Что у Тиана не будет чистокровных потомков? Что я могла сказать?..
Да и стал бы меня Старейший слушать…
Дверь заскрипев, отворилась и закрылась снова. Я подняла глаза. Ну конечно же, кто еще мог войти сюда без стука! Странно, мне казалось, когда баньши кричат, их слышит только тот или те, с кем они разговаривают. Или Тиан не слышал, просто так зашел?
– Что вам понадобилось в комнате моей жены? – зло спросил мой человек, обращаясь к Старейшему.
– Он меня, что, видит? – удивился Старейший. Я растерянно кивнула. – Тогда, юный смертный, у меня будет вопрос к тебе. Что тебе понадобилось в комнате моей дочери?
Тиан остолбенел. Как-то даже пошатнулся, прислонился спиной к двери и в полном шоке уставился на Старейшего. На лице моего… хм, мужа, явственно читалось: "Единый, за что мне это?!" – Перестань, – взмолилась я. – Какая тебе вообще разница?
– Какая мне разница? – очень ненатурально удивился Старейший. – Ты моя дочь, мой потомок – и вдруг я вижу смертного, который предъявляет на мое дитя какие-то права.
– Одна из твоих дочерей! – подчеркнула я. – Сколько у тебя таких "потомков"?!
– А сколько бы ни было, – не смутился баньши. – Так, значит, это правда? Этот смертный осмелился жениться на моей дочери?!
– Да какая тебе разница?! – взвыла я. Отец был вождём нашего народа, самым сильным среди нас, за это ему и подчинялись, но дочернее почтение не входило в число добродетелей баньши. Разве можно сравнить минутный вклад в рождение по сравнению с тысячами лет жизни? Но Старейший только отмахнулся.
– Ты, – указал он на Тиана, – провел мою дочь через обряды смертных и, по вашим законам, считаешь, что у тебя есть на нее какие-то права?! Тогда, по вашим же законам, я спрашиваю, как ты осмелился жениться на ней без отцовского благословения?! Распутник!
– Сейчас же прекрати! – закричала я.
– Помолчи! – обернулся ко мне Старейший и снова заговорил с Тианом. – Взять в жены девушку без согласия ее родителей – и даже не поинтересоваться их мнением!
А ведь ты много раз мог обратиться ко мне. Разве я стал бы препятствовать счастью моей дочери? Но нет. Развратнику и растлителю не понять отцовские чувства.
Здесь бессовестный баньши даже всхлипнул для пущего эффекта, а я окончательно взбеленилась. После всего, что было, после битвы, после того, как я увидела своего человека мёртвым, после того, как он вернулся ко мне – как мог Старейший чего-то требовать от нас?!
– Ты не смеешь так говорить с моим человеком! – заорала я, забыв обо всем. – Ты не смеешь поучить меня! У тебя нет на меня никаких прав! Ты ответишь, Старейший, ответишь за каждое слово!
– Идет, – легко согласился баньши. – Я ведь говорил тебе, ты сама попросишься в круг. Так, значит, вызов? Этой ночью я приду за тобой, и ты сможешь доказать свое право… Согласна?
Я медленно, очень медленно склоняю голову. Старейший размажет меня по кругу тонким слоем, но отказаться я уже не могу.
– В таком случае, встретимся ночь, доченька. – Старейший исчезает, а я понимаю, что жить мне осталось недолго. Мне предстоит умереть, окончить свою жизнь сейчас… когда мой человек вернулся ко мне, когда ни зверолюди, ни Огнь, ни смерть, ни Ткачиха не сумели нас разлучить… вот так вот, бессмысленно закончить свою жизнь…
Во мне вспыхнул протест. Нет! Не так! Не сейчас! И вообще никогда! Я не хочу умирать, я не буду умирать. Сражение со Старейшим – это не поединок, это убийство. Старейший прекрасно знает, что у меня нет против него никаких шансов, – и всё-таки вызвал. Нет. Не хочу. Пусть я покрою своё имя позором – но я не хочу умирать. Я не пойду на поединок…
Но… как же это мерзко…
Тиан – Кто это был? – спрашиваю.
– А разве не ясно?! – Нара тяжело вздохнула. – Это Старейший. Первый Баньши.
– Твой отец?
– Общий Отец, – она покачала головой. – Не дай ему себя обмануть, ни на грош в нем родительских чувств нет. Наказать он меня решил. Как была я Нарой Неумехой, так и осталась. Я ведь… Тиан, я ведь Род предала, лишь бы с тобой рядом быть.
Тысячи лет хранила его, пестовала, как умела… Думала, что все, на тебе мой Род и моя жизнь прервутся, но ребенок… Лис предлагал сделать его человеком. Я должна была вцепиться в этот шанс, обязана!
– Ты жалеешь? – Я боюсь спрашивать, но не могу не спросить. Потому, что если она жалеет – все зря. Огнь отпустил меня, разрешил остаться в Порядке. С ней. Мне холодно здесь, мне здесь не место. Меня тянет обратно… Этот мир отторгает меня, но ради нее я выдержу, вытерплю…
Она молчит.
– Нет. Не жалею. – Наконец, отвечает, когда я уже отчаялся дождаться. – Я сделала правильный выбор. Не мне хранить Род Воинов. Забыв о тебе, я вновь совершала бы те же ошибки…
– Только поэтому?
– Я люблю тебя, Тиан. Ты все в этом мире, что у меня есть. И наш сын… Плевать, кем он будет! Он будет нашим. Тешкая детей моего Рода, я не могла и мечтать о том, что однажды… – произнесла она просто. – Я выбрала, Тиан. Только вот…
Она закусила губу, с тревогой глядя в окно. Рассвет окрасил небо в золото. Падал снег, рыдали потерявшие своих мужчин матери, жены и дочери.
– Старейший вызвал меня в круг права, – продолжила она. – Это плохо. Это очень плохо. Он старше, сильнее и не погнушается избавить Порядок от своего семени…
Нам нужно бежать. Мое имя будет проклято вовек, ни один Старший не подаст руки не принявшей вызов, но…
– Прекрати, – я поморщился. – Не паникуй раньше времени. Неужели у твоего… отца… не хватит совести пощадить несущую ребенка дочь?
– У этого хватит, – фыркнула она. – Так что давай собирать вещи, до ночи нужно покинуть город. В погоню он не бросится, побежит Ткачихе жаловаться, а она над нами больше не властна, ничего сделать не сможет. Ни тебе, ни мне – понимаешь?
– Мы никуда не побежим. – Хватит. Достаточно она жертвовала ради меня. Я же вижу, что через себя она переступает. Наверняка выход есть. – Скажи, Нара, а может ли кто-то выйти в круг вместо тебя?
– Может… Только… Тиан, это опасно. Круг баньши не такой, как у остальных Старших. Вступив в него, мы обретаем плоть, но если в круг вступает смертный, обратно ему пути нет. Ты победишь, но выйти из круга не сможешь. И я бы не смогла!
Я невесело усмехнулся. Глупая-глупая бэниши… Неужели она до сих пор не понимает, с кем ей придется провести вечность?
– Ты помнишь, что я сказал, вернувшись? – я опустился на колени рядом с ней и обнял. Ее ладонь легла мне на затылок. – Ты моя. Ты несешь в себе моего сына. И если этот глупый Старший решил, что я отпущу тебя в круг, буду стоять и смотреть, как ты гибнешь, он ошибается. Если он вдруг вздумает настаивать на своем, то я брошу ему вызов. Посмотрим, что он сможет против меня – Воина.
– Ох, Тиан… – она не возражает, но я чувствую ее страх. – Тиан, только обещай мне, что не… Я не смогу потерять тебя во второй раз.
Я улыбнулся, встав, обнял ее.
– Ты меня не потеряешь. Никогда. Я же обещал, – шепнул ей в волосы.
Я обещал. И я сдержу свое слово. Мы покинем город на рассвете, но прежде, я раз и навсегда объясню нелюди, кто я и на что способен. Чтобы помнили. Чтобы боялись.
Нара, глупенькая, дрожит… Боится за меня. Она еще не заметила: я вернулся другим. Огнь не терпит слабости, он выжигает лишнее… И никто не смеет вставать на пути Генерала. Пожелай я, бэниши умрет, даже не успев понять, что его убило.
Но я выйду в круг. И рассмеюсь в лицо Ткачихе, уничтожив лучшего из ее слуг. Так хочу я. Так хочет Огнь.
Сплетающая Узор еще долго будет жалеть о том, что посмела вызвать Осеннюю Стихию.
– Тиан, а это ничего, что ты не явился в Совет? – беспокоилась Нара.
– О чем ты? Меня просто запишут в погибшие. Нечего нам в Костряках делать, гиблое место, долго еще над городом прах и пепел витать будут. – Я закинул за спину тощий мешок, осмотрелся, проверяя, ничего ли не забыл. Негусто у нас с Нарой с имуществом… Ничего, вот устроимся где-нибудь, обрастем вещами, словно дерево листьями. Это мне-то для счастья Ворона и сабли хватит, а баньши моей дом нужен: крепкий, чтобы на века был выстроен. А что моя баньши хочет, она получит.
– Все взяла? – спросил у мнущейся на пороге жены. – Возвращаться, если что, не станем, смотри.
Она кивнула. Беспокойство из глаз не исчезло, но она молчала, не уговаривала бежать.
– Где тебя ждет этот баньши? – спросил. – Успеем до того, как солнце сядет?
– Под стенами на западе, – ответила она. – Тиан, ты уверен, что…
– Нара! Мы уже решили.
– Ты решил! Меня ты не спрашивал!
– Прекрати, – я поморщился. – Увидишь, все хорошо обернется.
Она фыркнула, забросила за спину гитару и, задрав нос, вышла. Мне оставалось лишь не отстать. Похоже, Нара смирилась…
Нас ждала целая толпа. Не знай я, кто передо мной, принял бы эту стайку щебечущих девушек за подружек, тайком от родителей выбравшихся из города на встречу с бравыми стражниками.
Кстати, о родителях…
– Пришла, Нара? Вот уж не ожидал, думал, испугаешься, – усмехнулся Старейший. – И человека с собой притащила. Разве не помнишь, на наши встречи смертным хода нет. Сама его привела, так знай – проиграешь, он за тобой отправится.
– Моя жена не будет отстаивать свое право, – я бросил мешок и встал между ним и Нарой. – Хочешь что-то доказать, тебе придется выйти против меня.
Баньши Рода Воинов.
Топот копыт. Он вылетает из щербатого рта полуразрушенных ворот. Конь-огонь мчится едва касаясь копытами земли, и брызжут искры, отмечая его путь. Я едва не забываю, что натянула тетиву, замираю, глядя на них – Тиана и его, теперь его, Ворона. И кажется мне, что из пламени, что струится за ними, тени выходят…
Или не кажется?
Один, два… Сотня… Тысяча…
Они рвут тьму на клочки. Звенит оружие, шипит Огнь и над всем этим звучит ее смех. Ее голос. Огненным валом накатывают они на нелюдей, что посмели бросить вызов людям. Сминают копытами, рубят, жгут. А они парят над огненным морем – два огненных ворона, крыльями сцепившиеся навек…
И шепчет кто-то рядом со мной… И шепот подхватывают… И обращается шепот в крик:
– Победа! Победа! Победа!
Люди не стреляют больше, я тоже опускаю лук…
И падаю на колени.
– Ты в порядке, девонька? Эй… Ты в порядке? – тревожно спрашивает старик, подававший мне огонь. Он трясет меня за плечо. – Все кончилось… Мы живы, девонька! Живы! Сбылось пророчество, пришли души огненные! Смотри, девонька! Они уходят! Смотри!
А я не хочу смотреть. Мой Тиан победил, мой Тиан умер… И мне осталось лишь молить Хаос… Но нет, даже теперь… Огнь не примет меня – Старшую.
Тиан победил. Мы победили.
Если бы остались силы, я бы завыла. Завыла, провожая моего человека…
И себя.
Кольд исчез, будто и не было его. В Хвосте хозяин лишь плечами пожал, сказал, что вот всего пару часов назад Кольд зашел за вещами, а коня еще раньше увел.
Уехал, знамо дело, ему на месте не сидится, старому вояке. Тут-то дело кончилось…
Люди боялись приближаться к выжженному полю, нескоро еще пойдут по тракту караваны, даже путешественники будут объезжать город с юга. Почти уверена, что разрушенные ворота заложат, зарастет травой старый тракт…
Я вышла из города, не обращая внимания на оклики смертных. Где-то там, глубоко внутри, теплилась надежда: я еще жива… Может ли… Возможно ли?! Вдруг он не ушел?! Может быть он ждет меня там, на пепелище. Я должна спешить.
Найти Тиана было не сложно. Он лежал на земле, в центре поля. Пламя его крыл опалило землю, в камень обратило. Он лежал там, словно ворон мертвый, глядя невидящими глазами в предавшее его небо. Разметались вокруг багряные слипшиеся пряди, Тиан весь был в крови и прахе. Все еще сжимая верную саблю в руке, все еще… И пасся рядом Ворон, пожирая пробивающиеся там и тут языки пламени. И вставало солнце, и падал с неба снег…
Он не дышал. Последний из Рода был мертв. Ткачиха забыла обо мне, не оборвала нить, но… что толку? Сейчас… Сейчас… Не волнуйся, Тиан, я не оставлю тебя здесь. Я ничего не смогла сделать для тебя, не уберегла, не защитила, но уж эту, последнюю услугу я тебе окажу. Ты не останешься здесь, рядом с твоими врагами.
Осматриваюсь. Я должна найти что-то. Я должна…
Своими руками отдать Тиана огню.
Так хоронили всех Воинов. В пламени. И уходили вслед за ними жены и матери, отдавали пламени золото и самоцветы, оружие и доспехи. С начала времен так было…
Разожгу костер и прыгну следом. С ним – не страшно. Но вначале… Вначале – долг.
Я завела песню-плач. Пусть слышит спасенный город! Пусть помнит, пусть всегда помнит о цене, которую заплатили за его жизнь и свободу! Этой ночью оборвались две нити – Берсерка и моя. Остальные не в счет, люди никогда не имели для меня значения – если это не были мои люди.
Плачь, баньши, плачь! Больше тебе никогда не придется плакать! Пой! Кричи!
Помните, люди! Помните, всегда помните о заплаченной за вас цене!
Я уже умерла. Меня больше нет.
– Не боишься охрипнуть – на холоде-то кричать? – Вопрос прозвучал спокойно и буднично, он врывался в мои мысли, казался просто невероятным. Я подняла голову.
Рыжие волосы, челка заплетена в три косички, одна из них – совершенно седая. Тот самый Князь, которого так ненавидит моя Эйш-Тан и который стольким мне уже навредил.
– Ли'Ко?
– Здравствуй, бэниши – поприветствовал меня фейри, усаживаясь прямо на залитую кровью и засыпанную мокрым пеплом землю.
– Зачем ты пришел, Князь? Тебе мало того, что вы с Рей'Линэ уже сделали? Тебе нужно еще и лично позлорадствовать? Радуйся! Вы убили его! Вы! – говорю резко, почти кричу. Мне нечего терять. Фейри уже не может навредить мне больше, чем уже навредил.
– Ты не умерла еще, бэниши. – Ответил он спокойно.
– Почему?! – теперь уже точно кричу. Мой крик снова разносится над полем, но мне неважно, сколько ушей меня слышит. – Почему?!
– Он оставил семя, – просто отвечает Князь.
Я должна бы радоваться, но вместо этого я чувствую странную пустоту внутри, словно мне грудь разворотили тиановой саблей, вынули сердце и бросили на радость воронам. Нет. Все сначала. Опять. Отыскивать женщину, являться ребенку… нет. Я больше не могу. Даже у Старших могут закончиться силы жить. Я не смогу больше…
Когда он успел?! С кем?
Этот вопрос я повторяю вслух.
– Да с тобой же, глупая, – смеется Князь. Я отшатываюсь.
– Не шути со мной, Ли'Ко! Я не могу продолжить Род – я не человек. Дитя не будет человеком. – Кричу. Запоздало понимаю, что это не имеет значение. Прикрываю руками живот. Мой. Его. Наш. Не отдам. Пусть – не человек. Только бы мне позволили дожить, впустить нашего сына в мир. Только бы Ткачиха не…
– Об этом я и пришел поговорить с тобой, баньши, – неторопливо отвечает Лис, достает откуда-то трубку, кисет, набивает трубку. Все это время я жду. В ужасе жду, что же скажет самый сумасбродный из всех фейри. – Предлагаю тебе сделку, бэниши. Я даю тебе выбор. Ребенка твоего никто не отнимет, он, – он кивнул на Тиана, – заплатил сполна за твою и его жизни. Ты родишь его, но потом… Что потом? Я могу сделать сына Берсерка человеком. Ты останешься с ним, выпестуешь, вырастишь, женишь на смертной. И воспрянет из пепла Великий Род. А прожив смертную жизнь, ты станешь его хранить…
– Какую цену я должна буду заплатить за твой щедрый дар?! – Прерываю я Ли'Ко. Не верю я, что Князь ничего не запросит взамен.
– О, сущий пустяк, – отмахивается Лис. – Всего лишь твои воспоминания о Тиане Берсерке. Все воспоминания. Ты исполнишь свой долг, более того – станешь частью Рода, что хранишь… Но его – Тиана, – помнить не будешь. Оно и к лучшему, бэниши… Не будет болеть сердце по тому, кого не вернуть.
Я должна согласиться. Я обязана согласиться. Сохранить Род – я существую ради этого. Но… Тиан. Забыть его? Забыть его улыбку, его доброту, его любовь…
Забыть его жертву? Забыть о том, как недолго, но горел в моей груди Осенний Огнь?
– Ты сказал, что у меня есть выбор? – я обняла себя руками.
– Да, есть, – он прикурил от услужливо полыхнувшего пламени и пыхнул трубкой. – Выбор есть всегда. Например, ты можешь наплевать на все и прыгнуть в костер вслед за своим воином. Можешь принять мое предложение… То, что я уже сделал… или второе. Роди сына Берсерка, бэниши, и отдай его мне. Старшие вырастят из него воина. Он займет место в свите Реи'Линэ. А ты… Отдав сына, ты сможешь уйти. В обмен на ребенка Огнь примет тебя как одну из своих душ. Ты сможешь уйти к своему человеку, вечно быть с ним. Нет, не возражай, бэниши… Она может это сделать, Ткачиха проиграла твою судьбу, теперь только нам решать, что с тобой станет.
Руки дрожат. Я ведь забыла, совсем забыла, как жестоки Князья. И Ли'Ко – не исключение.
Род или Тиан? Тиан или Род? Мой долг или мое сердце? Я не могу выбрать!
– Зачем тебе это? – молю. Пусть он не заставляет меня выбирать. Я не могу. Я просто не могу! Пойти против сути? Пойти против сердца?
– Зачем это мне? – переспросил он. – Ты знаешь, баньши, как меня звали в прошлых мирах? Огненный сказитель… Я люблю печальные истории, но много больше – сказки о любви. О счастливой любви. Я не получу взамен ничего, кроме возможности однажды, спустя тысячи лет рассказать эту историю той, кому, я уверен, она понравится…
Я невольно взглянула на седую косичку. Он до сих пор ждет Вьюгу, оставившую ему эту метку на память. Ждет. И долго ему еще ждать.
– Выбирай, баньши, – торопит меня Князь. – Быстрее выбирай.
– Ты знал, что я выберу, Князь? – горько усмехнувшись, ответила я. – Ты расскажешь сказку о счастливой любви, но это будет печальная история. Потому что без него мне не нужна жизнь. Я хочу уйти туда, где сейчас он. Мой человек.
Последний из Рода. Ты получишь мое дитя, ты вырастишь из него Воина, идеального слугу Огню.
Прости, Дитя…
Внезапно Лис вскакивает на ноги. Он смеется, запрокинув голову к небу. Смеется и исчезает. И ничего не говорит на прощание.
Я знаю, он вернется, когда наступит срок… Я…
– Ты сделала правильный выбор, – его горячее дыхание щекочет мне шею. Не ушел? – Ты сделала единственный правильный выбор, Бэниши Рода Воинов. Однажды я расскажу моей саннер-воррен о вас двоих. Я расскажу о Наре Верной и Тиане Берсерке… И ей понравится эта сказка. Она будет счастливой, и последними словами станут: "и жили они долго и счастливо".
Он толкает меня в спину. Рыжие волосы трепещут на ветру, ожившим пламенем оборачиваются. И кружат вокруг нас сухие осенние листья, снежинки и искры.
– Я пришел предложить тебе еще одно пари… Ты же знаешь, я люблю спорить… – Лис улыбнулся. – Я хочу получить твою баньши. Я хочу ее нить.
Ткачиха рассмеялась и покачала головой.
– Ее судьба принадлежит мне, она не стоит на кону.
– Тогда поставь ее…
– И что ты предложишь взамен?
– Разве есть что-то у меня, чего не могла бы получить ты? – улыбнулся Лис.
– Ну хорошо, – Ткачиха покачала головой. – Мне хватит и твоей нити… Если вдруг случится невероятное, и мальчишка сумеет порвать мой узор… Пусть баньши выберет. Род или этот… человек. Если она выберет его, то получит свою нить, станет хозяйкой своей судьбе и своему сердцу.
Лис кивнул и, обернувшись, скрылся в лесу.
Ткачиха расхохоталась.
– Глупец, – бросила она. – Разве может баньши предать свой Род?
– Ты слышала, Ткачиха! – кричит он, запрокинув голову. – Она выбрала его! Она отказалась от Рода! Не твоя! Его! Она – его!
Ветер рвет одежду, путает волосы, бросает в лицо пригоршни осеннего золота, искры и пепел. Зажмурившись, обхватываю себя руками. Что еще задумал этот глупый Князь? Почему не оставит меня наедине с моим горем?
Он обнимает меня, и…
– Оставь! – вырываюсь.
– Никогда… – Этот голос… Горячо глазам. Боюсь… Боюсь поверить. – Я никогда больше тебя не оставлю, моя Нара.
Плевать, что бэниши не должны лить слезы попусту. Плевать, что нечем дышать, что пепел забил горло, горчит на языке. Плевать на тлеющий подол, на припорошенные осенним золотом и снегом волосы… Плевать на кровь и прах, на жар и боль.
– Живой, – шепчу, прижимаясь к нему. – Мой…
И смеется Лис, глядя на нас. Смеется и танцует. Ворон тыкается носом мне в спину.
А Тиан смотрит мне в глаза, гладит кончиками пальцев лицо и шепчет, шепчет, шепчет…
– Никогда… Никогда, моя Нара… Не оставлю. Моя Нара. Моя любимая. Моя баньши.
Плевать на Род, плевать на Князей, на Огнь и Хаос. Моя. Ты – моя.
Мы вернулись в город. Незамеченными проскользнули в "Гнездо".
– Возьми… – я протянула Тиану грязную ленту. Он такой беспечный… И зачем выбросил?
Он устало улыбнулся и принял.
– Спасибо. Ты иди к себе, Нара. – Собрав одной рукой грязные пряди, он попытался перевязать их, но руки дрожали, не слушались. Я отобрала ленту и сама завязала…
– Иди. Я сейчас найду хозяина… или кого-нибудь… воды натаскают, вымоюсь. А то…
Я кинула, вдруг поняв, чем с ног до головы покрыт Тиан, да и я теперь.
– Я бы тоже… – заикнулась, но, опомнившись, затараторила: – Нет, ты первый иди, тебе нужнее, а я пока вещи соберу…
Он, кажется, собирался поспорить, уступить, но не было на это сил, махнув рукой, он, едва переставляя ноги, поплелся к себе в комнату.
Я пошла к себе, надеясь, что пока Тиан смывает с себя кровь и прах, успею передохнуть. Хоть полчаса, хоть пять минуток. Просто прикрыть глаза…
Моим мечтам не суждено было сбыться. Меня ждали…
Старейший был в гневе. С разрешения Ткачихи он и другие баньши покинули Костряки ещё до начала осады, сбежали как можно дальше, чтобы не видеть, как гибнет город, не слышать стонов умирающих подопечных. Но город выстоял, узор Великой Княгини испорчен – и отец явился сюда, призвать к ответу непокорную дочь. Он не знал, что произошло на поле битвы, знал только, что я жива, а, значит, и мой человек жив. И даже не спросил, как это нам удалось. Его это не интересовало. Главное – воля Эйш-тан не свершилась – и не свершилась по моей вине. Стихии, как я устала! -…ошибки с этим смертным – закономерны после всего того, что ты натворила, – поучал меня Старейший. – Сначала ты довела Род до упадка.
– Но…
– Не перебивай! Ты довела, ты, Нара. И не надо мне рассказывать про нападение степняков на Псхов. Да, твои люди пошли все сражаться. Да, умерли. Но почему ты их не удержала?!
– Огнь… – пытаюсь возразить я, но бесполезно, Старейший ничего не желает слышать – зачем? Он не слушать сюда пришёл, да и знает он всё и без меня. Когда Псхову грозила опасность, мои люди внезапно забыли все, чему я их учила, и пошли защищать родной город. И все полегли, потому что сражаться не умели.
– Опять ты за свое! Надо было удержать. Нет, ты опустила руки. Видел ли Хаос вторую такую бездарь?!
– Но я пыталась…
– Да, пыталась. Я помню. И даже кого-то из них удержала. Вот только не того, кого надо. Где ты выкопала то ничтожество, от которого захирел потом твой Род?
Неужели не могла подобрать более достойного?!
– Они сами…
– Сами?! – срывается Старейший. – Ты опять?! Кто угодно виноват, но не ты. И так всю свою жизнь! Неумеха!
– Но, Старейший…
– Молчи! – приказывает баньши. – Вторую твою самую страшную ошибку ты совершила тогда же. Как ты могла допустить, чтобы мальчишка остался жить?!
– Мальчишка?.. – не понимаю я.
– Да, мальчишка. Тот самый ребенок с магическими способностями, которого я приказывал тебе удушить в колыбели!
– Как я могла! Они ведь тряслись над каждым его шагом!
– Да, тряслись, – отметает мои возражения Старейший. – Я их понимаю. Маг в Роду завоевал бы твоим людям небывалое положение. Но ты, Нара… или тоже гордилась?
Почему ты не отправила его на смерть? Была ведь возможность.
– Мои люди… они уберегли его… заперли дома…
– А ты не могла ничего придумать?!
Я понурила голову. Не хотела рассказывать, что моя тогдашняя любимица на коленях просила спасти надежду их Рода, и что я согласилась участвовать в общем обмане.
А когда его выпустили, он проклял погибшую семью, проклял меня, проклял дом и ушел в Академию. И до самой своей смерти не вспоминал обо мне. И не рассказал никому. Повезло…
– Тебе еще повезло, что мальчишка не рассказал про тебя смертным, – продолжил поучение Старейший. – Но он породил боковую ветвь Рода, а ты за ней не проследила!
– Я забыла…
Жалкое оправдание для Старшей. Но я, правда, не помнила о том злом и несчастном подростке, который не захотел считаться моим и ушел в Вольград. Не до него мне было… сколько труда, чтобы заставить того труса, который не пошел на войну, породить хотя бы одного потомка…
– Забыла! – ядовито подхватывает баньши. – Не от того ли мальчишки происходит твой сегодняшний человек? Ему магических способностей не досталось, а если они проявятся в его детях? Что ты будешь делать тогда? Когда они доложат о тебе в Академии? Когда тебя выволокут на свет, изучат десятью разными способами? Нара – первая открытая людьми баньши! Хоть в чем-то ты будешь первой, а, Нара? Раз в жизни побудешь в центре внимания?! – Старейший уже не говорил, он кричал; человек бы давно сорвал голос от такого ора. – Не переживай, ты недолго будешь одинока. Пока люди не выпытают у тебя, в чьих семьях живут остальные! Пока они не придут за нами, сюда, в Костряки! И в другие города, где тоже живут баньши! И весь наш народ будет истреблен или захвачен людьми! Старшие ведь не должны селиться в смертных землях, ведь так гласят законы?! Этого ты добивалась?!
Отвечай мне! Этого?!
Я закрыла лицо руками. Что я могла ответить? Что не подумала, не догадалась? Что Старейший преувеличивает? Что даже с мага можно взять честное слово? Что у Тиана не будет чистокровных потомков? Что я могла сказать?..
Да и стал бы меня Старейший слушать…
Дверь заскрипев, отворилась и закрылась снова. Я подняла глаза. Ну конечно же, кто еще мог войти сюда без стука! Странно, мне казалось, когда баньши кричат, их слышит только тот или те, с кем они разговаривают. Или Тиан не слышал, просто так зашел?
– Что вам понадобилось в комнате моей жены? – зло спросил мой человек, обращаясь к Старейшему.
– Он меня, что, видит? – удивился Старейший. Я растерянно кивнула. – Тогда, юный смертный, у меня будет вопрос к тебе. Что тебе понадобилось в комнате моей дочери?
Тиан остолбенел. Как-то даже пошатнулся, прислонился спиной к двери и в полном шоке уставился на Старейшего. На лице моего… хм, мужа, явственно читалось: "Единый, за что мне это?!" – Перестань, – взмолилась я. – Какая тебе вообще разница?
– Какая мне разница? – очень ненатурально удивился Старейший. – Ты моя дочь, мой потомок – и вдруг я вижу смертного, который предъявляет на мое дитя какие-то права.
– Одна из твоих дочерей! – подчеркнула я. – Сколько у тебя таких "потомков"?!
– А сколько бы ни было, – не смутился баньши. – Так, значит, это правда? Этот смертный осмелился жениться на моей дочери?!
– Да какая тебе разница?! – взвыла я. Отец был вождём нашего народа, самым сильным среди нас, за это ему и подчинялись, но дочернее почтение не входило в число добродетелей баньши. Разве можно сравнить минутный вклад в рождение по сравнению с тысячами лет жизни? Но Старейший только отмахнулся.
– Ты, – указал он на Тиана, – провел мою дочь через обряды смертных и, по вашим законам, считаешь, что у тебя есть на нее какие-то права?! Тогда, по вашим же законам, я спрашиваю, как ты осмелился жениться на ней без отцовского благословения?! Распутник!
– Сейчас же прекрати! – закричала я.
– Помолчи! – обернулся ко мне Старейший и снова заговорил с Тианом. – Взять в жены девушку без согласия ее родителей – и даже не поинтересоваться их мнением!
А ведь ты много раз мог обратиться ко мне. Разве я стал бы препятствовать счастью моей дочери? Но нет. Развратнику и растлителю не понять отцовские чувства.
Здесь бессовестный баньши даже всхлипнул для пущего эффекта, а я окончательно взбеленилась. После всего, что было, после битвы, после того, как я увидела своего человека мёртвым, после того, как он вернулся ко мне – как мог Старейший чего-то требовать от нас?!
– Ты не смеешь так говорить с моим человеком! – заорала я, забыв обо всем. – Ты не смеешь поучить меня! У тебя нет на меня никаких прав! Ты ответишь, Старейший, ответишь за каждое слово!
– Идет, – легко согласился баньши. – Я ведь говорил тебе, ты сама попросишься в круг. Так, значит, вызов? Этой ночью я приду за тобой, и ты сможешь доказать свое право… Согласна?
Я медленно, очень медленно склоняю голову. Старейший размажет меня по кругу тонким слоем, но отказаться я уже не могу.
– В таком случае, встретимся ночь, доченька. – Старейший исчезает, а я понимаю, что жить мне осталось недолго. Мне предстоит умереть, окончить свою жизнь сейчас… когда мой человек вернулся ко мне, когда ни зверолюди, ни Огнь, ни смерть, ни Ткачиха не сумели нас разлучить… вот так вот, бессмысленно закончить свою жизнь…
Во мне вспыхнул протест. Нет! Не так! Не сейчас! И вообще никогда! Я не хочу умирать, я не буду умирать. Сражение со Старейшим – это не поединок, это убийство. Старейший прекрасно знает, что у меня нет против него никаких шансов, – и всё-таки вызвал. Нет. Не хочу. Пусть я покрою своё имя позором – но я не хочу умирать. Я не пойду на поединок…
Но… как же это мерзко…
Тиан – Кто это был? – спрашиваю.
– А разве не ясно?! – Нара тяжело вздохнула. – Это Старейший. Первый Баньши.
– Твой отец?
– Общий Отец, – она покачала головой. – Не дай ему себя обмануть, ни на грош в нем родительских чувств нет. Наказать он меня решил. Как была я Нарой Неумехой, так и осталась. Я ведь… Тиан, я ведь Род предала, лишь бы с тобой рядом быть.
Тысячи лет хранила его, пестовала, как умела… Думала, что все, на тебе мой Род и моя жизнь прервутся, но ребенок… Лис предлагал сделать его человеком. Я должна была вцепиться в этот шанс, обязана!
– Ты жалеешь? – Я боюсь спрашивать, но не могу не спросить. Потому, что если она жалеет – все зря. Огнь отпустил меня, разрешил остаться в Порядке. С ней. Мне холодно здесь, мне здесь не место. Меня тянет обратно… Этот мир отторгает меня, но ради нее я выдержу, вытерплю…
Она молчит.
– Нет. Не жалею. – Наконец, отвечает, когда я уже отчаялся дождаться. – Я сделала правильный выбор. Не мне хранить Род Воинов. Забыв о тебе, я вновь совершала бы те же ошибки…
– Только поэтому?
– Я люблю тебя, Тиан. Ты все в этом мире, что у меня есть. И наш сын… Плевать, кем он будет! Он будет нашим. Тешкая детей моего Рода, я не могла и мечтать о том, что однажды… – произнесла она просто. – Я выбрала, Тиан. Только вот…
Она закусила губу, с тревогой глядя в окно. Рассвет окрасил небо в золото. Падал снег, рыдали потерявшие своих мужчин матери, жены и дочери.
– Старейший вызвал меня в круг права, – продолжила она. – Это плохо. Это очень плохо. Он старше, сильнее и не погнушается избавить Порядок от своего семени…
Нам нужно бежать. Мое имя будет проклято вовек, ни один Старший не подаст руки не принявшей вызов, но…
– Прекрати, – я поморщился. – Не паникуй раньше времени. Неужели у твоего… отца… не хватит совести пощадить несущую ребенка дочь?
– У этого хватит, – фыркнула она. – Так что давай собирать вещи, до ночи нужно покинуть город. В погоню он не бросится, побежит Ткачихе жаловаться, а она над нами больше не властна, ничего сделать не сможет. Ни тебе, ни мне – понимаешь?
– Мы никуда не побежим. – Хватит. Достаточно она жертвовала ради меня. Я же вижу, что через себя она переступает. Наверняка выход есть. – Скажи, Нара, а может ли кто-то выйти в круг вместо тебя?
– Может… Только… Тиан, это опасно. Круг баньши не такой, как у остальных Старших. Вступив в него, мы обретаем плоть, но если в круг вступает смертный, обратно ему пути нет. Ты победишь, но выйти из круга не сможешь. И я бы не смогла!
Я невесело усмехнулся. Глупая-глупая бэниши… Неужели она до сих пор не понимает, с кем ей придется провести вечность?
– Ты помнишь, что я сказал, вернувшись? – я опустился на колени рядом с ней и обнял. Ее ладонь легла мне на затылок. – Ты моя. Ты несешь в себе моего сына. И если этот глупый Старший решил, что я отпущу тебя в круг, буду стоять и смотреть, как ты гибнешь, он ошибается. Если он вдруг вздумает настаивать на своем, то я брошу ему вызов. Посмотрим, что он сможет против меня – Воина.
– Ох, Тиан… – она не возражает, но я чувствую ее страх. – Тиан, только обещай мне, что не… Я не смогу потерять тебя во второй раз.
Я улыбнулся, встав, обнял ее.
– Ты меня не потеряешь. Никогда. Я же обещал, – шепнул ей в волосы.
Я обещал. И я сдержу свое слово. Мы покинем город на рассвете, но прежде, я раз и навсегда объясню нелюди, кто я и на что способен. Чтобы помнили. Чтобы боялись.
Нара, глупенькая, дрожит… Боится за меня. Она еще не заметила: я вернулся другим. Огнь не терпит слабости, он выжигает лишнее… И никто не смеет вставать на пути Генерала. Пожелай я, бэниши умрет, даже не успев понять, что его убило.
Но я выйду в круг. И рассмеюсь в лицо Ткачихе, уничтожив лучшего из ее слуг. Так хочу я. Так хочет Огнь.
Сплетающая Узор еще долго будет жалеть о том, что посмела вызвать Осеннюю Стихию.
– Тиан, а это ничего, что ты не явился в Совет? – беспокоилась Нара.
– О чем ты? Меня просто запишут в погибшие. Нечего нам в Костряках делать, гиблое место, долго еще над городом прах и пепел витать будут. – Я закинул за спину тощий мешок, осмотрелся, проверяя, ничего ли не забыл. Негусто у нас с Нарой с имуществом… Ничего, вот устроимся где-нибудь, обрастем вещами, словно дерево листьями. Это мне-то для счастья Ворона и сабли хватит, а баньши моей дом нужен: крепкий, чтобы на века был выстроен. А что моя баньши хочет, она получит.
– Все взяла? – спросил у мнущейся на пороге жены. – Возвращаться, если что, не станем, смотри.
Она кивнула. Беспокойство из глаз не исчезло, но она молчала, не уговаривала бежать.
– Где тебя ждет этот баньши? – спросил. – Успеем до того, как солнце сядет?
– Под стенами на западе, – ответила она. – Тиан, ты уверен, что…
– Нара! Мы уже решили.
– Ты решил! Меня ты не спрашивал!
– Прекрати, – я поморщился. – Увидишь, все хорошо обернется.
Она фыркнула, забросила за спину гитару и, задрав нос, вышла. Мне оставалось лишь не отстать. Похоже, Нара смирилась…
Нас ждала целая толпа. Не знай я, кто передо мной, принял бы эту стайку щебечущих девушек за подружек, тайком от родителей выбравшихся из города на встречу с бравыми стражниками.
Кстати, о родителях…
– Пришла, Нара? Вот уж не ожидал, думал, испугаешься, – усмехнулся Старейший. – И человека с собой притащила. Разве не помнишь, на наши встречи смертным хода нет. Сама его привела, так знай – проиграешь, он за тобой отправится.
– Моя жена не будет отстаивать свое право, – я бросил мешок и встал между ним и Нарой. – Хочешь что-то доказать, тебе придется выйти против меня.