Страница:
– Прошу прощения за мою несдержанность, – сказала она Эрнану. – Но вы должны понять меня. Елена Иверо моя лучшая подруга, и я... я просто не могу поверить, что ее брат способен на такое... на такую мерзость. Он совсем спятил, он сумасшедший, он полностью потерял рассудок. Зачем, ну зачем ему убивать Жоанну? Что она ему сделала?.. Да, конечно, порой она поступала не совсем порядочно по отношению к нему, но разве это повод для убийства? Это... – Бланка коснулась ладонью лба, словно желая убедиться, что у нее нет жара. – Это похоже на какой-то жуткий кошмар!
– Да, – согласился Эрнан. – Это самый настоящий кошмар. Но и это еще не все.
– А что еще? – Бланка сложила руки на коленях. Ее бледное лицо не выказывало ровно никаких эмоций, взгляд был отрешенным. – Говорите, граф, я готова услышать все, что угодно.
– Виконт Иверо пошел на это преступление ради денег.
– Что?! – воскликнул Филипп.
Щека Бланки нервно дернулась.
– Не может быть! – почти простонала она.
– Он сам в этом признался. Граф Бискайский скупил у ростовщиков все его долговые обязательства – на восемьдесят тысяч скудо – и пообещал отдать их виконту после убийства княжны Жоанны.
– Но почему? – произнес Филипп. – Зачем графу Бискайскому убивать свою сестру?
Эрнан нахмурился и как-то странно поглядел на Бланку.
– Виконт Иверо сказал, что все, кому надлежит это знать, знают почему... Я тоже знаю – вернее, догадываюсь.
– Знаете?! Но откуда? Кто вам сказал?
– Я сам догадался, сударыня. Обычно братья и сестры не стесняются нежничать друг с дружкой на людях – и это вполне естественно. Однако... Последние три недели я тщательнейшим образом следил за поведением вашего супруга и заметил одну характерную деталь: княжна Жоанна откровенно избегает брата – при всем том, что она очень привязана к нему, – и в присутствии посторонних держится с ним слишком уж сухо, с такой нарочитой официальностью, что это не может не вызвать подозрений. Простите за прямоту, моя принцесса, но я осмелюсь предположить, что госпожа Жоанна... э-э... является камнем преткновения в ваших отношениях с графом. Поэтому он решил избавиться от нее, видимо, в надежде, что со временем вы простите его прегрешение и помиритесь с ним.
– О чем это вы тол... – начал было Филипп, как вдруг умолк на полуслове, челюсть его отвисла, а во взгляде появилось понимание, смешанное с изумлением. – Черти полосатые! Значит, вот почему ты...
Бланка резко толкнула его локтем в бок.
– Прекрати! Сейчас же! – Минуту она помолчала, пристально глядя Эрнану в глаза, затем произнесла: – Пожалуй, вы правы, граф. Я еще не знаю наверняка, но... Если бы Жоанна умерла, то со временем я, может, и смирилась бы с фактом моего замужества... Конечно, образцовой супружеской четой мы бы не стали... Впрочем, сейчас не то время и не очень подходящие обстоятельства, чтобы детально обсуждать этот вопрос. Возможный мотив убийства Жоанны мы выяснили, а теперь нам надо решить, что делать дальше.
– Поэтому я и обратился к вам, принцесса, – сказал Эрнан. – Госпожи Маргариты в замке нет...
– Да ну! – встревожился Филипп. – Куда же она подевалась? А вдруг граф Бискайский запланировал на эту ночь оба убийства?
– В таком случае, он прогадал. Этой ночью госпожа Маргарита находится в надежных руках. Она... – Шатофьер осекся и быстро взглянул на Бланку. – Она и граф Шампанский сейчас в усадьбе лесника.
– Ага, понятно, – проговорил Филипп и тут же вскипел: – Так почему вы ничего ей не рассказали?!
– Когда мы уезжали, то не знали, что она там... то есть мы с Гастоном не знали, зато Симон знал. Он с графиней де Монтальбан... гм, оставим это. Одним словом, он видел в окно, как они подъехали к усадьбе и вошли в дом, но не счел нужным сообщать нам об этом до тех пор, пока мы не прибыли в замок.
– Вот недотепа!
– Да нет, просто всю дорогу он дремал. Перед самым нашим отъездом я вытащил его тепленьким с постели и даже не потрудился как следует растормошить. Так что вина за все целиком лежит на мне.
– Вы говорили о сообщнике, граф, – сказала Бланка. – И предположили, что им может оказаться мой муж.
– Это вполне вероятно, сударыня. По крайней мере виконт Иверо уверен, что его сообщником будет граф Бискайский.
– Но ведь он в Памплоне, – возразил Филипп.
– А что мешает ему приехать в Кастель-Бланко, сделать свое черное дело и к утру вернуться во дворец? Ведь можно подстроить все так, что никто, кроме верных ему людей, не будет знать о его отсутствии.
– Думаешь, охрана замка куплена?
– О нет, вовсе нет. Однако хозяева замков имеют дурную привычку делать потайные ходы.
– А с чего ты взял, что граф Бискайский знает тайные ходы в замке Маргариты?
– Он знает тайные ходы в своем замке. Восемь лет назад Кастель-Бланко принадлежал ему, и вряд ли он, расставаясь с ним не по доброй воле, сообщил некоторые секреты его новой хозяйке.
Филипп так и присвистнул и вопросительно поглядел на Бланку. Она кивнула, подтверждая слова Шатофьера, затем встала с кровати и вышла из-за стола.
Эрнан мигом вскочил на ноги. Следом за ним поднялся и Филипп.
– Который сейчас час? – спросила Бланка.
– Около полуночи, – ответил Шатофьер. – Может, чуть меньше.
– Итак, друзья, – решительно произнесла она. – Что будем делать? Лично я предлагаю немедленно известить коменданта, чтобы он устроил в галерее засаду.
– Уже сделано, – сказал Эрнан. – Этим-то и занимается Гастон д’Альбре.
– Вот и хорошо. Как только я приоденусь, мы пойдем к Жоанне, расскажем ей обо всем и будем подле нее до тех пор, пока не схватят второго сообщника.
– Вернее, первого, – уточнил Шатофьер. – Самого главного – который и должен убить княжну. А задачей виконта Иверо было, если он не соврал, лишь подстраховать его.
– А как же горничная? – спросил Филипп.
– Она-то как раз и куплена, – ответил Эрнан. – В отличие от охраны... И вот еще что, – добавил он, вновь переводя свой взгляд на Бланку. – Боюсь, вы сочтете меня нескромным, моя принцесса, но я бы не советовал вам переодеваться. Времени у нас в обрез, а выглядите вы вполне прилично.
Бланка скептически осмотрела себя в небольшом настенном зеркале, плотнее запахнула пеньюар и, выставив вперед ножку, убедилась, что при ходьбе она не будет обнажаться выше лодыжки.
– Хорошо, я пойду так. Времени у нас действительно мало.
ГЛАВА LII. ЖОАННА НАВАРРСКАЯ
ГЛАВА LIII. ПОКУШЕНИЕ
– Да, – согласился Эрнан. – Это самый настоящий кошмар. Но и это еще не все.
– А что еще? – Бланка сложила руки на коленях. Ее бледное лицо не выказывало ровно никаких эмоций, взгляд был отрешенным. – Говорите, граф, я готова услышать все, что угодно.
– Виконт Иверо пошел на это преступление ради денег.
– Что?! – воскликнул Филипп.
Щека Бланки нервно дернулась.
– Не может быть! – почти простонала она.
– Он сам в этом признался. Граф Бискайский скупил у ростовщиков все его долговые обязательства – на восемьдесят тысяч скудо – и пообещал отдать их виконту после убийства княжны Жоанны.
– Но почему? – произнес Филипп. – Зачем графу Бискайскому убивать свою сестру?
Эрнан нахмурился и как-то странно поглядел на Бланку.
– Виконт Иверо сказал, что все, кому надлежит это знать, знают почему... Я тоже знаю – вернее, догадываюсь.
– Знаете?! Но откуда? Кто вам сказал?
– Я сам догадался, сударыня. Обычно братья и сестры не стесняются нежничать друг с дружкой на людях – и это вполне естественно. Однако... Последние три недели я тщательнейшим образом следил за поведением вашего супруга и заметил одну характерную деталь: княжна Жоанна откровенно избегает брата – при всем том, что она очень привязана к нему, – и в присутствии посторонних держится с ним слишком уж сухо, с такой нарочитой официальностью, что это не может не вызвать подозрений. Простите за прямоту, моя принцесса, но я осмелюсь предположить, что госпожа Жоанна... э-э... является камнем преткновения в ваших отношениях с графом. Поэтому он решил избавиться от нее, видимо, в надежде, что со временем вы простите его прегрешение и помиритесь с ним.
– О чем это вы тол... – начал было Филипп, как вдруг умолк на полуслове, челюсть его отвисла, а во взгляде появилось понимание, смешанное с изумлением. – Черти полосатые! Значит, вот почему ты...
Бланка резко толкнула его локтем в бок.
– Прекрати! Сейчас же! – Минуту она помолчала, пристально глядя Эрнану в глаза, затем произнесла: – Пожалуй, вы правы, граф. Я еще не знаю наверняка, но... Если бы Жоанна умерла, то со временем я, может, и смирилась бы с фактом моего замужества... Конечно, образцовой супружеской четой мы бы не стали... Впрочем, сейчас не то время и не очень подходящие обстоятельства, чтобы детально обсуждать этот вопрос. Возможный мотив убийства Жоанны мы выяснили, а теперь нам надо решить, что делать дальше.
– Поэтому я и обратился к вам, принцесса, – сказал Эрнан. – Госпожи Маргариты в замке нет...
– Да ну! – встревожился Филипп. – Куда же она подевалась? А вдруг граф Бискайский запланировал на эту ночь оба убийства?
– В таком случае, он прогадал. Этой ночью госпожа Маргарита находится в надежных руках. Она... – Шатофьер осекся и быстро взглянул на Бланку. – Она и граф Шампанский сейчас в усадьбе лесника.
– Ага, понятно, – проговорил Филипп и тут же вскипел: – Так почему вы ничего ей не рассказали?!
– Когда мы уезжали, то не знали, что она там... то есть мы с Гастоном не знали, зато Симон знал. Он с графиней де Монтальбан... гм, оставим это. Одним словом, он видел в окно, как они подъехали к усадьбе и вошли в дом, но не счел нужным сообщать нам об этом до тех пор, пока мы не прибыли в замок.
– Вот недотепа!
– Да нет, просто всю дорогу он дремал. Перед самым нашим отъездом я вытащил его тепленьким с постели и даже не потрудился как следует растормошить. Так что вина за все целиком лежит на мне.
– Вы говорили о сообщнике, граф, – сказала Бланка. – И предположили, что им может оказаться мой муж.
– Это вполне вероятно, сударыня. По крайней мере виконт Иверо уверен, что его сообщником будет граф Бискайский.
– Но ведь он в Памплоне, – возразил Филипп.
– А что мешает ему приехать в Кастель-Бланко, сделать свое черное дело и к утру вернуться во дворец? Ведь можно подстроить все так, что никто, кроме верных ему людей, не будет знать о его отсутствии.
– Думаешь, охрана замка куплена?
– О нет, вовсе нет. Однако хозяева замков имеют дурную привычку делать потайные ходы.
– А с чего ты взял, что граф Бискайский знает тайные ходы в замке Маргариты?
– Он знает тайные ходы в своем замке. Восемь лет назад Кастель-Бланко принадлежал ему, и вряд ли он, расставаясь с ним не по доброй воле, сообщил некоторые секреты его новой хозяйке.
Филипп так и присвистнул и вопросительно поглядел на Бланку. Она кивнула, подтверждая слова Шатофьера, затем встала с кровати и вышла из-за стола.
Эрнан мигом вскочил на ноги. Следом за ним поднялся и Филипп.
– Который сейчас час? – спросила Бланка.
– Около полуночи, – ответил Шатофьер. – Может, чуть меньше.
– Итак, друзья, – решительно произнесла она. – Что будем делать? Лично я предлагаю немедленно известить коменданта, чтобы он устроил в галерее засаду.
– Уже сделано, – сказал Эрнан. – Этим-то и занимается Гастон д’Альбре.
– Вот и хорошо. Как только я приоденусь, мы пойдем к Жоанне, расскажем ей обо всем и будем подле нее до тех пор, пока не схватят второго сообщника.
– Вернее, первого, – уточнил Шатофьер. – Самого главного – который и должен убить княжну. А задачей виконта Иверо было, если он не соврал, лишь подстраховать его.
– А как же горничная? – спросил Филипп.
– Она-то как раз и куплена, – ответил Эрнан. – В отличие от охраны... И вот еще что, – добавил он, вновь переводя свой взгляд на Бланку. – Боюсь, вы сочтете меня нескромным, моя принцесса, но я бы не советовал вам переодеваться. Времени у нас в обрез, а выглядите вы вполне прилично.
Бланка скептически осмотрела себя в небольшом настенном зеркале, плотнее запахнула пеньюар и, выставив вперед ножку, убедилась, что при ходьбе она не будет обнажаться выше лодыжки.
– Хорошо, я пойду так. Времени у нас действительно мало.
ГЛАВА LII. ЖОАННА НАВАРРСКАЯ
Ночь была темная, безлунная, в переходах царила почти кромешная тьма, и трое молодых людей медленно продвигались вдоль стены, держась друг за друга. Ни фонаря, ни зажженной свечи они с собой не взяли, поскольку покои Жоанны и Бланки находились рядом, и их двери разделяло не более двух десятков шагов.
Возле самой цели этого короткого путешествия Эрнан вдруг замер и предупреждающе зашипел. Филипп и Бланка тоже остановились и навострили уши. Из коридора галереи, который начиналась впереди них, все явственнее доносился шум приближающихся шагов.
– Он? – прошептал Филипп, а про себя подумал: «Больно уж рано. Неужели он что-то заподозрил?»
Эрнан опять зашипел и подтолкнул Филиппа с Бланкой к неглубокой нише в стене прямо напротив двери покоев Жоанны. Все трое спрятались в ней и, затаив дыхание, ожидали дальнейшего развития событий.
Вскоре из-за поворота показалась мужская фигура, также без свечи, и, крадучись, направилась в их сторону.
«Боже! – подумал Филипп. – Какой он здоровенный! Да он одной рукой способен свернуть ей шею... Кто же это, черт возьми?!»
Не заметив засады, мужчина остановился перед дверью Жоанны и легонько толкнул ее. Дверь подалась и открылась почти бесшумно. Верзила удовлетворенно промурлыкал и вошел в переднюю. Но не успел он взяться за ручку двери, чтобы закрыть ее за собой, как Эрнан с тихой грацией пантеры вынырнул из ниши, в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и набросился на него.
Никакой борьбы не было. Незнакомец был так ошарашен молниеносным и, главное, бесшумным нападением со спины, что даже не пытался сопротивляться. Одной рукой обхватив его за туловище, а другой зажав ему рот, Эрнан негромко бросил через плечо:
– Ко мне, друзья. И закройте дверь. Но потише.
Не создавая лишнего шума, Филипп и Бланка вошли в переднюю.
– Отлично сработано, – шепотом произнес Филипп, затворяя дверь. – Никакого переполоху. Если это не тот, кого мы ждали...
– Тот он, тот, – уверенно ответил Эрнан. – Во как дрожит весь! Но, увы, это не граф Бискайский. Знать, его светлость не изволили самолично явиться к сестре.
Тут дверь в прихожую распахнулась и на пороге появилась княжна Жоанна. Она была одета точно так же, как Бланка, то есть в длинный пеньюар.
– Господа!.. Кузина!..
– Извините за беспокойство, сударыня, – сказал Эрнан. – Но мы вам кое-кого привели. Посторонитесь, пожалуйста. – И он втолкнул незнакомца в небольшую, хорошо освещенную прихожую.
– Ричард! – тихо вскрикнула Жоанна. – Вы!..
– Ба! – изумился Филипп, вслед за Бланкой и Эрнаном проходя в комнату. – Это же Ричард Гамильтон!
– Ну да, – прохрипел барон, с трудом переводя дыхание; от излишнего усердия Эрнан едва не задушил его. – Но я не понимаю...
– А-а, вы не понимаете! – саркастически произнес Шатофьер. – Так, может, объясним ему, друзья? Объясним этому доблестному и благородному рыцарю, зачем он в столь поздний час тайком пробирался в покои дамы?
Жоанна густо покраснела и опустила глаза.
– Это вас не касается, господин граф, – огрызнулся Гамильтон. – Это мое личное дело.
– Ваше личное дело, подумать только! А то, что вы хотели сделать с госпожой Жоанной, тоже ваше личное дело?
Жоанна пронзительно ойкнула и пошатнулась. Гамильтон стремительно бросился к ней и бережно усадил ее в кресло.
– Замолчите же вы, негодяй! – рявкнул он, грозно сверкая глазами. – Думайте, что говорите!
– Это я негодяй?! – возмутился было Эрнан, но тут Филипп, тихо посмеиваясь, положил ему руку на плечо.
– Успокойся, дружище, ты ошибся. Ты даже не представляешь, как ты ошибся! Барон никакой не злоумышленник – он любовник.
– А?! – произнесла Бланка и изумленно уставилась на Жоанну.
Та еще больше смутилась и глубже вжалась в кресло. Гамильтон вновь сверкнул глазами.
– Вы слишком любопытны, господа!
– Одну минутку, барон, – примирительно сказал Филипп. – Не петушитесь. Поверьте, мы вовсе не собирались вмешиваться в ваши личные дела.
Он подтянул ближе два кресла, в одно из которых села Бланка, а сам устроился в другом. Между тем Эрнан с облегченным вздохом развалился на соседнем диване.
– Так вот о каком сюрпризе намекала Елена, – задумчиво промолвила Бланка, попеременно глядя то на Жоанну, то на Гамильтона. – Однако же!.. Вы что, барон, рассчитываете жениться на кузине?
Гамильтон побагровел. Он все еще стоял возле кресла Жоанны; руки его судорожно сжались в кулаки.
– Сударыня, – с достоинством заговорил он. – Я вправду небогат, к тому же для вас я чужак, варвар. Но мой род в знатности ничем не уступает вашему. Гамильтоны – один из самых древних и могущественных кланов в Шотландии, а мои предки по матери...
– Прекратите, Ричард! – остановила его Жоанна, совладав с собой. Затем она устремила на Бланку решительный взгляд своих больших карих глаз и сказала: – Да, кузина, я выйду за него замуж. Хотите вы этого или нет, но мы поженимся. И можете называть наш брак как угодно – хоть мезальянсом, хоть...
Эрнан деликатно прокашлялся:
– Господа, дамы! Боюсь, сейчас не время обсуждать эти проблемы. Сударыня, – обратился он к Жоанне. – Я хотел бы задать вам несколько довольно щекотливых вопросов, и, поверьте, очень важно, чтобы вы откровенно ответили на них. Это важно прежде всего для вас.
– Да? – озадаченно произнесла Жоанна и вопрошающе поглядела на Бланку.
Бланка кивнула:
– Да, кузина, это очень важно.
– Но я ничего не понимаю...
– Вскоре мы все объясним, – заверил ее Эрнан. – Но прежде... Вы не могли бы сказать, где сейчас ваша горничная?
Жоанна снова посмотрела на Бланку.
– Ну же, говори! – приободрила ее та. – Это не праздное любопытство.
– Она... – в нерешительности начала Жоанна. – Она с Александром...
Все трое – Филипп, Бланка и Эрнан – вздрогнули и переглянулись.
– Так она с вашим братом? – переспросил Шатофьер. – Он сейчас в замке?
– Да... Но он просил никому не говорить. Я пообещала и... нарушила свое слово.
– Вы правильно сделали, сударыня, и убедительно прошу вас не огорчаться по этому поводу... Вы знаете, где сейчас находится ваш брат?
– Н-нет, не знаю... Честное слово. Ни малейшего представления...
– Однако вы виделись с ним?
– Да.
– Когда?
– В начале одиннадцатого.
– Он приходил к вам?
– Да.
– И никто его не видел?
– Нет, никто... Кроме меня и Доры, разумеется.
– Дора, это ваша горничная?
– Да.
– А как ваш брат попал в замок?
– По потайному ходу, который Маргарите неизвестен.
– Вы знаете, где этот ход начинается? И куда ведет?
– Нет. Я вообще только сегодня узнала о его существовании. – Жоанна немного помедлила, затем добавила: – Александр пришел из восточной башни, значит ход где-то там. Это все, что мне известно.
Эрнан вздохнул:
– Что ж, ладно. Вернемся к Доре. Значит, ваш брат взял ее с собой?
– Да.
– Она одна из его девушек?
– Мм... Да.
– И давно она у вас служит?
– Нет, всего лишь неделю. Это Александр попросил меня взять ее к себе... Ну... Вы же понимаете...
– Понимаем, – кивнул Эрнан. – А эта Дора откуда?
– Раньше она служила у кузины Иверо, но когда Елена узнала...
– Когда Елена узнала, – помогла ей Бланка, – что горничная путается с Александром, то прогнала ее прочь.
– Понятно, – сказал Шатофьер. – А теперь, сударыня, я заранее приношу вам свои глубочайшие извинения за очень нескромный вопрос, я очень сожалею, что вынужден задать его вам, но...
Жоанна напряглась и побледнела, как полотно. Пальцы ее вцепились в подлокотники кресла.
– Я слушаю вас, сударь, – с трудом вымолвила она.
– Когда сегодня ваш брат приходил к вам, о чем вы с ним говорили?
– Это очень нескромный вопрос, господин граф, – только и сказала княжна и закусила нижнюю губу. Но лицо ее выражало явное облегчение; очевидно, она ожидала куда более нескромного вопроса.
– Сударыня, – вновь заговорил Эрнан. – Убедительно прошу вас ответить, ради вашего же блага. Посмотрите на нас – ведь мы ваши друзья. Господин Гамильтон, с которым вы твердо решили пожениться. Госпожа Бланка, которую вы немножко побаиваетесь, и тем не менее уважаете. Ваш кузен Филипп – он чувствует к вам искреннее расположение. И наконец я – госпожа Бланка может поручиться за меня. Поверьте, я желаю вам только добра.
– Доверься графу, Жоанна, – поддержала его Бланка. – Доверься всем нам. Я ручаюсь за господина де Шатофьера и за кузена Филиппа.
Жоанна тяжело вздохнула:
– Ладно. Я разговаривала с Александром про господина барона.
– Так он знает о нем?
– Да, знает.
– И одобряет вашу связь?
– Ну... В душе-то он против, однако согласие свое дал.
– На ваш брак?
– Да.
– И когда же?
– На прошлой неделе. Но с испытательным сроком.
– В каком смысле?
– Александр потребовал, чтобы я скрывала это до тех пор, пока он не убедится, что намерения Ри... господина Гамильтона серьезные.
– И вы скрывали?
– Да. Хотя... Мне пришлось довериться Елене, чтобы... чтобы...
– Я знаю, – кивнул Эрнан. – Ну, вот мы и подошли к самому, пожалуй, деликатному моменту в нашей беседе. Скажите, сударыня, как ваш брат относится к вашим ночным свиданиям с господином бароном?
Щеки Жоанны вспыхнули ярким румянцем стыда. Она прикрыла лицо руками, готовая тут же провалиться сквозь землю.
– Он не одобряет этого. Поэтому он приехал сюда... предупредить, что я не должна...
– И вы пообещали ему?
– Да.
– Но, как видно, вы и не думали сдержать свое обещание.
– О нет, нет! Что вы! Я собиралась отправить Ричарда обратно – как только он явится. Ведь так хочет Александр, а он... он так добр ко мне.
– Добр! – пораженно прошептала Бланка. – Она считает его добрым!.. Бог мой!..
– Если мы расскажем ей сейчас, – тихо произнес Эрнан, – начнется истерика. А между тем дело близится к развязке... – Он поднялся с дивана. – Госпожа княжна, господин барон. Может, мое предложение покажется вам весьма странным, но я просил бы вас ближайший час, максимум полтора часа, провести в покоях госпожи Бланки.
Жоанна отняла руки от лица и удивленно воззрилась на Шатофьера.
– Но зачем? Я не понимаю... – Она повернулась к Бланке: – Кузина! Хоть ты объясни мне, что все это значит?
Обменявшись с Эрнаном быстрыми взглядами, Бланка подошла к Жоанне, опустилась перед ней на корточки и взяла ее руки в свои.
– Хуанита, – ласково и вместе с тем непреклонно заговорила она. – Если я скажу тебе, что так надо, ты послушаешься меня? Не задавая никаких вопросов, не требуя никаких объяснений – просто потому, что я так хочу, что я считаю это необходимым. Сделай так, как советует господин де Шатофьер. Ну!
Жоанна согласно кивнула. Она была девушка слабовольная, нерешительная, особым умом не блистала и привыкла плыть по течению, подчиняясь тем, кто сильнее ее; поэтому умная, волевая и властная Бланка имела на нее огромное влияние.
– Вот и хорошо, душенька. Позже мы тебе все расскажем, а пока пусть господин де Шатофьер проведет тебя и барона в мои покои.
Тем временем Эрнан отвел Гамильтона в сторону и извлек из-за отворота камзола свиток.
– Надеюсь, вы читаете по-галльски, барон?
– Да.
– А вы помните, что случилось с замком шейха эль-Баттиха, когда наши лазутчики устроили пожар в его пороховом погребе?
– Конечно, помню. Весь замок взлетел на воздух. Но к чему вы клоните?
– А вот к чему, – сказал Эрнан, сунув Гамильтону в руки свиток. – Когда вы прочитаете княжне то, что здесь написано, с ней случится нечто подобное. И я очень прошу вас, барон: войдя в покои госпожи Бланки заприте на все запоры дверь, проведите княжну в спальню... Не беспокойтесь, там все в полном порядке, постель убрана, никаких дамских вещичек на виду не валяется, обстановка опрятная и приличная. Я сказал: «в спальню» только потому, что это самая дальняя комната, и никаких криков, рыданий и причитаний снаружи слышно не будет.
– А эти самые крики, рыдания и причитания – они будут?
– Еще бы! Да такие, что не приведи Господь. И ваша задача, барон, состоит в том, чтобы ни в коем случае не позволить госпоже Жоанне немедленно броситься к нам за разъяснениями. Постарайтесь успокоить ее, утешить... ну, вы понимаете, как мужчина может утешить женщину.... И обязательно заприте входную дверь... Ах да, насчет двери. – Он повернулся к Жоанне, которая как раз поднималась с кресла: – Сударыня, ваш брат, случайно, не просил оставить незапертой дверь?
– Да, просил, – ответила окончательно сбитая с толку Жоанна. – Он оставил здесь свой дорожный плащ и шляпу и на рассвете собирается зайти за ними. Ну, и сказал, что не хочет будить меня. К тому же вместе с ним должна вернуться Дора – вот тогда она и запрет дверь на щеколду.
– Понятно, – сказал Эрнан. – Итак, сударыня, барон, вы готовы идти со мной.
– Да, – ответил Гамильтон, сжимая в руке свиток. – Ведите нас, господин граф.
Проводив Ричарда Гамильтона и Жоанну Наваррскую, Эрнан вскоре вернулся в покои княжны и застал Филиппа и Бланку, сидевших на диване в прихожей и целовавшихся.
– Ну вот! – с притворным недовольством констатировал он. – До намеченного покушения осталось не более получаса, а они себе нежничают, как ни в чем не бывало.
Поначалу Бланка смутилась, но потом, встретившись с доброжелательным взглядом Шатофьера, успокоилась и позволила Филиппу вновь обнять себя.
– Чертов монах! – буркнул Филипп, подражая Гастону. – Тебе не понять, каково это – любить женщину.
– Это мне-то... – с неожиданным пылом начал было Эрнан, но тут же прикусил свой язык. – Мне-то как раз и не положено этого понимать. Ведь я дал обет.
Той ночью он был так взвинчен, что на какое-то мгновение потерял над собой контроль. Но, увы, от жарких поцелуев Бланки Филипп полностью разомлел и упустил уникальную возможность заглянуть другу в самую глубь его души.
– Насколько я понимаю, – после неловкой паузы заговорил он, – ты...
– А я ничего не понимаю! – резко оборвал его Шатофьер. – Ведь граф Бискайский еще два часа назад мог спокойно убить и сестру, и горничную, и сразу же убраться восвояси. Зачем ему вообще нужен был помощник, черт его дери?! В конце концов, он мог просто отравить ее – и кто бы его заподозрил? Нет, я ничего не понимаю! Ровным счетом ничего. Здесь кроется что-то еще, что-то такое, чего я никак не могу усечь. Чего-то во всем этом деле я не улавливаю, хотя чувствую – объяснение находится где-то рядом, что-то вертится в моей голове, но никак не складывается в целостную картину.
– И поэтому ты решил позволить графу прийти сюда?
– Вот именно.
– А если он не придет? – отозвалась Бланка. – Ведь в назначенный час кузен Рикард не сможет появиться в галерее, и граф, глядишь, заподозрит неладное.
– Это я учел. Вместо виконта Иверо в галерее будет виконт де Бигор.
– Что?!! – поразился Филипп. – Симон?
– Он самый. Симон похож на Рикарда Иверо и ростом, и фигурой, и прической, даже в их манерах и походке есть что-то общее. Правда, волосы у него темные, но сегодня новолуние, так что будем надеяться...
– Но ведь наш маленький, глупенький Симон...
– Хочешь сказать, что он не справится с ролью?
– Думаю, что нет.
– А я думаю, что справится. На самом деле Симон не так прост, как это кажется; вспомним хотя бы историю с дочерью лурдского лесничего. К тому же особенно играть ему не придется, его роль предельно проста: встретиться с сообщником, взять у него долговые расписки виконта Иверо, скупленные графом Бискайским у евреев, и последовать за ним... Черт подери! – вдруг вскричал Эрнан. – Понял! Понял, наконец!
– Что ты понял? – оживился Филипп.
– Зачем графу понадобился виконт Иверо.
– И зачем же?
– А затем, чтобы... Нет, погодите! – Минуту он простоял в задумчивости. С его лица напрочь исчезло обескураженное выражение, уступив место хорошо знакомой Филиппу мине уверенного в себе и в своей правоте человека. – Все сходится. Абсолютно все.
– И вы поделитесь с нами вашими догадками? – вежливо спросила Бланка.
– Непременно, моя принцесса, – ответил Эрнан. – Но прежде надо погасить всюду свет и распахнуть ставни. Затем мы спрячемся в спальне княжны и, пока будем ждать появления злоумышленника, я изложу вам свои соображения... Гм... У меня, кстати, появилась одна весьма остроумная идея, и если вы, сударыня, согласитесь, а ты, Филипп, не станешь возражать, мы можем устроить отличное представление.
Возле самой цели этого короткого путешествия Эрнан вдруг замер и предупреждающе зашипел. Филипп и Бланка тоже остановились и навострили уши. Из коридора галереи, который начиналась впереди них, все явственнее доносился шум приближающихся шагов.
– Он? – прошептал Филипп, а про себя подумал: «Больно уж рано. Неужели он что-то заподозрил?»
Эрнан опять зашипел и подтолкнул Филиппа с Бланкой к неглубокой нише в стене прямо напротив двери покоев Жоанны. Все трое спрятались в ней и, затаив дыхание, ожидали дальнейшего развития событий.
Вскоре из-за поворота показалась мужская фигура, также без свечи, и, крадучись, направилась в их сторону.
«Боже! – подумал Филипп. – Какой он здоровенный! Да он одной рукой способен свернуть ей шею... Кто же это, черт возьми?!»
Не заметив засады, мужчина остановился перед дверью Жоанны и легонько толкнул ее. Дверь подалась и открылась почти бесшумно. Верзила удовлетворенно промурлыкал и вошел в переднюю. Но не успел он взяться за ручку двери, чтобы закрыть ее за собой, как Эрнан с тихой грацией пантеры вынырнул из ниши, в два прыжка преодолел разделявшее их расстояние и набросился на него.
Никакой борьбы не было. Незнакомец был так ошарашен молниеносным и, главное, бесшумным нападением со спины, что даже не пытался сопротивляться. Одной рукой обхватив его за туловище, а другой зажав ему рот, Эрнан негромко бросил через плечо:
– Ко мне, друзья. И закройте дверь. Но потише.
Не создавая лишнего шума, Филипп и Бланка вошли в переднюю.
– Отлично сработано, – шепотом произнес Филипп, затворяя дверь. – Никакого переполоху. Если это не тот, кого мы ждали...
– Тот он, тот, – уверенно ответил Эрнан. – Во как дрожит весь! Но, увы, это не граф Бискайский. Знать, его светлость не изволили самолично явиться к сестре.
Тут дверь в прихожую распахнулась и на пороге появилась княжна Жоанна. Она была одета точно так же, как Бланка, то есть в длинный пеньюар.
– Господа!.. Кузина!..
– Извините за беспокойство, сударыня, – сказал Эрнан. – Но мы вам кое-кого привели. Посторонитесь, пожалуйста. – И он втолкнул незнакомца в небольшую, хорошо освещенную прихожую.
– Ричард! – тихо вскрикнула Жоанна. – Вы!..
– Ба! – изумился Филипп, вслед за Бланкой и Эрнаном проходя в комнату. – Это же Ричард Гамильтон!
– Ну да, – прохрипел барон, с трудом переводя дыхание; от излишнего усердия Эрнан едва не задушил его. – Но я не понимаю...
– А-а, вы не понимаете! – саркастически произнес Шатофьер. – Так, может, объясним ему, друзья? Объясним этому доблестному и благородному рыцарю, зачем он в столь поздний час тайком пробирался в покои дамы?
Жоанна густо покраснела и опустила глаза.
– Это вас не касается, господин граф, – огрызнулся Гамильтон. – Это мое личное дело.
– Ваше личное дело, подумать только! А то, что вы хотели сделать с госпожой Жоанной, тоже ваше личное дело?
Жоанна пронзительно ойкнула и пошатнулась. Гамильтон стремительно бросился к ней и бережно усадил ее в кресло.
– Замолчите же вы, негодяй! – рявкнул он, грозно сверкая глазами. – Думайте, что говорите!
– Это я негодяй?! – возмутился было Эрнан, но тут Филипп, тихо посмеиваясь, положил ему руку на плечо.
– Успокойся, дружище, ты ошибся. Ты даже не представляешь, как ты ошибся! Барон никакой не злоумышленник – он любовник.
– А?! – произнесла Бланка и изумленно уставилась на Жоанну.
Та еще больше смутилась и глубже вжалась в кресло. Гамильтон вновь сверкнул глазами.
– Вы слишком любопытны, господа!
– Одну минутку, барон, – примирительно сказал Филипп. – Не петушитесь. Поверьте, мы вовсе не собирались вмешиваться в ваши личные дела.
Он подтянул ближе два кресла, в одно из которых села Бланка, а сам устроился в другом. Между тем Эрнан с облегченным вздохом развалился на соседнем диване.
– Так вот о каком сюрпризе намекала Елена, – задумчиво промолвила Бланка, попеременно глядя то на Жоанну, то на Гамильтона. – Однако же!.. Вы что, барон, рассчитываете жениться на кузине?
Гамильтон побагровел. Он все еще стоял возле кресла Жоанны; руки его судорожно сжались в кулаки.
– Сударыня, – с достоинством заговорил он. – Я вправду небогат, к тому же для вас я чужак, варвар. Но мой род в знатности ничем не уступает вашему. Гамильтоны – один из самых древних и могущественных кланов в Шотландии, а мои предки по матери...
– Прекратите, Ричард! – остановила его Жоанна, совладав с собой. Затем она устремила на Бланку решительный взгляд своих больших карих глаз и сказала: – Да, кузина, я выйду за него замуж. Хотите вы этого или нет, но мы поженимся. И можете называть наш брак как угодно – хоть мезальянсом, хоть...
Эрнан деликатно прокашлялся:
– Господа, дамы! Боюсь, сейчас не время обсуждать эти проблемы. Сударыня, – обратился он к Жоанне. – Я хотел бы задать вам несколько довольно щекотливых вопросов, и, поверьте, очень важно, чтобы вы откровенно ответили на них. Это важно прежде всего для вас.
– Да? – озадаченно произнесла Жоанна и вопрошающе поглядела на Бланку.
Бланка кивнула:
– Да, кузина, это очень важно.
– Но я ничего не понимаю...
– Вскоре мы все объясним, – заверил ее Эрнан. – Но прежде... Вы не могли бы сказать, где сейчас ваша горничная?
Жоанна снова посмотрела на Бланку.
– Ну же, говори! – приободрила ее та. – Это не праздное любопытство.
– Она... – в нерешительности начала Жоанна. – Она с Александром...
Все трое – Филипп, Бланка и Эрнан – вздрогнули и переглянулись.
– Так она с вашим братом? – переспросил Шатофьер. – Он сейчас в замке?
– Да... Но он просил никому не говорить. Я пообещала и... нарушила свое слово.
– Вы правильно сделали, сударыня, и убедительно прошу вас не огорчаться по этому поводу... Вы знаете, где сейчас находится ваш брат?
– Н-нет, не знаю... Честное слово. Ни малейшего представления...
– Однако вы виделись с ним?
– Да.
– Когда?
– В начале одиннадцатого.
– Он приходил к вам?
– Да.
– И никто его не видел?
– Нет, никто... Кроме меня и Доры, разумеется.
– Дора, это ваша горничная?
– Да.
– А как ваш брат попал в замок?
– По потайному ходу, который Маргарите неизвестен.
– Вы знаете, где этот ход начинается? И куда ведет?
– Нет. Я вообще только сегодня узнала о его существовании. – Жоанна немного помедлила, затем добавила: – Александр пришел из восточной башни, значит ход где-то там. Это все, что мне известно.
Эрнан вздохнул:
– Что ж, ладно. Вернемся к Доре. Значит, ваш брат взял ее с собой?
– Да.
– Она одна из его девушек?
– Мм... Да.
– И давно она у вас служит?
– Нет, всего лишь неделю. Это Александр попросил меня взять ее к себе... Ну... Вы же понимаете...
– Понимаем, – кивнул Эрнан. – А эта Дора откуда?
– Раньше она служила у кузины Иверо, но когда Елена узнала...
– Когда Елена узнала, – помогла ей Бланка, – что горничная путается с Александром, то прогнала ее прочь.
– Понятно, – сказал Шатофьер. – А теперь, сударыня, я заранее приношу вам свои глубочайшие извинения за очень нескромный вопрос, я очень сожалею, что вынужден задать его вам, но...
Жоанна напряглась и побледнела, как полотно. Пальцы ее вцепились в подлокотники кресла.
– Я слушаю вас, сударь, – с трудом вымолвила она.
– Когда сегодня ваш брат приходил к вам, о чем вы с ним говорили?
– Это очень нескромный вопрос, господин граф, – только и сказала княжна и закусила нижнюю губу. Но лицо ее выражало явное облегчение; очевидно, она ожидала куда более нескромного вопроса.
– Сударыня, – вновь заговорил Эрнан. – Убедительно прошу вас ответить, ради вашего же блага. Посмотрите на нас – ведь мы ваши друзья. Господин Гамильтон, с которым вы твердо решили пожениться. Госпожа Бланка, которую вы немножко побаиваетесь, и тем не менее уважаете. Ваш кузен Филипп – он чувствует к вам искреннее расположение. И наконец я – госпожа Бланка может поручиться за меня. Поверьте, я желаю вам только добра.
– Доверься графу, Жоанна, – поддержала его Бланка. – Доверься всем нам. Я ручаюсь за господина де Шатофьера и за кузена Филиппа.
Жоанна тяжело вздохнула:
– Ладно. Я разговаривала с Александром про господина барона.
– Так он знает о нем?
– Да, знает.
– И одобряет вашу связь?
– Ну... В душе-то он против, однако согласие свое дал.
– На ваш брак?
– Да.
– И когда же?
– На прошлой неделе. Но с испытательным сроком.
– В каком смысле?
– Александр потребовал, чтобы я скрывала это до тех пор, пока он не убедится, что намерения Ри... господина Гамильтона серьезные.
– И вы скрывали?
– Да. Хотя... Мне пришлось довериться Елене, чтобы... чтобы...
– Я знаю, – кивнул Эрнан. – Ну, вот мы и подошли к самому, пожалуй, деликатному моменту в нашей беседе. Скажите, сударыня, как ваш брат относится к вашим ночным свиданиям с господином бароном?
Щеки Жоанны вспыхнули ярким румянцем стыда. Она прикрыла лицо руками, готовая тут же провалиться сквозь землю.
– Он не одобряет этого. Поэтому он приехал сюда... предупредить, что я не должна...
– И вы пообещали ему?
– Да.
– Но, как видно, вы и не думали сдержать свое обещание.
– О нет, нет! Что вы! Я собиралась отправить Ричарда обратно – как только он явится. Ведь так хочет Александр, а он... он так добр ко мне.
– Добр! – пораженно прошептала Бланка. – Она считает его добрым!.. Бог мой!..
– Если мы расскажем ей сейчас, – тихо произнес Эрнан, – начнется истерика. А между тем дело близится к развязке... – Он поднялся с дивана. – Госпожа княжна, господин барон. Может, мое предложение покажется вам весьма странным, но я просил бы вас ближайший час, максимум полтора часа, провести в покоях госпожи Бланки.
Жоанна отняла руки от лица и удивленно воззрилась на Шатофьера.
– Но зачем? Я не понимаю... – Она повернулась к Бланке: – Кузина! Хоть ты объясни мне, что все это значит?
Обменявшись с Эрнаном быстрыми взглядами, Бланка подошла к Жоанне, опустилась перед ней на корточки и взяла ее руки в свои.
– Хуанита, – ласково и вместе с тем непреклонно заговорила она. – Если я скажу тебе, что так надо, ты послушаешься меня? Не задавая никаких вопросов, не требуя никаких объяснений – просто потому, что я так хочу, что я считаю это необходимым. Сделай так, как советует господин де Шатофьер. Ну!
Жоанна согласно кивнула. Она была девушка слабовольная, нерешительная, особым умом не блистала и привыкла плыть по течению, подчиняясь тем, кто сильнее ее; поэтому умная, волевая и властная Бланка имела на нее огромное влияние.
– Вот и хорошо, душенька. Позже мы тебе все расскажем, а пока пусть господин де Шатофьер проведет тебя и барона в мои покои.
Тем временем Эрнан отвел Гамильтона в сторону и извлек из-за отворота камзола свиток.
– Надеюсь, вы читаете по-галльски, барон?
– Да.
– А вы помните, что случилось с замком шейха эль-Баттиха, когда наши лазутчики устроили пожар в его пороховом погребе?
– Конечно, помню. Весь замок взлетел на воздух. Но к чему вы клоните?
– А вот к чему, – сказал Эрнан, сунув Гамильтону в руки свиток. – Когда вы прочитаете княжне то, что здесь написано, с ней случится нечто подобное. И я очень прошу вас, барон: войдя в покои госпожи Бланки заприте на все запоры дверь, проведите княжну в спальню... Не беспокойтесь, там все в полном порядке, постель убрана, никаких дамских вещичек на виду не валяется, обстановка опрятная и приличная. Я сказал: «в спальню» только потому, что это самая дальняя комната, и никаких криков, рыданий и причитаний снаружи слышно не будет.
– А эти самые крики, рыдания и причитания – они будут?
– Еще бы! Да такие, что не приведи Господь. И ваша задача, барон, состоит в том, чтобы ни в коем случае не позволить госпоже Жоанне немедленно броситься к нам за разъяснениями. Постарайтесь успокоить ее, утешить... ну, вы понимаете, как мужчина может утешить женщину.... И обязательно заприте входную дверь... Ах да, насчет двери. – Он повернулся к Жоанне, которая как раз поднималась с кресла: – Сударыня, ваш брат, случайно, не просил оставить незапертой дверь?
– Да, просил, – ответила окончательно сбитая с толку Жоанна. – Он оставил здесь свой дорожный плащ и шляпу и на рассвете собирается зайти за ними. Ну, и сказал, что не хочет будить меня. К тому же вместе с ним должна вернуться Дора – вот тогда она и запрет дверь на щеколду.
– Понятно, – сказал Эрнан. – Итак, сударыня, барон, вы готовы идти со мной.
– Да, – ответил Гамильтон, сжимая в руке свиток. – Ведите нас, господин граф.
Проводив Ричарда Гамильтона и Жоанну Наваррскую, Эрнан вскоре вернулся в покои княжны и застал Филиппа и Бланку, сидевших на диване в прихожей и целовавшихся.
– Ну вот! – с притворным недовольством констатировал он. – До намеченного покушения осталось не более получаса, а они себе нежничают, как ни в чем не бывало.
Поначалу Бланка смутилась, но потом, встретившись с доброжелательным взглядом Шатофьера, успокоилась и позволила Филиппу вновь обнять себя.
– Чертов монах! – буркнул Филипп, подражая Гастону. – Тебе не понять, каково это – любить женщину.
– Это мне-то... – с неожиданным пылом начал было Эрнан, но тут же прикусил свой язык. – Мне-то как раз и не положено этого понимать. Ведь я дал обет.
Той ночью он был так взвинчен, что на какое-то мгновение потерял над собой контроль. Но, увы, от жарких поцелуев Бланки Филипп полностью разомлел и упустил уникальную возможность заглянуть другу в самую глубь его души.
– Насколько я понимаю, – после неловкой паузы заговорил он, – ты...
– А я ничего не понимаю! – резко оборвал его Шатофьер. – Ведь граф Бискайский еще два часа назад мог спокойно убить и сестру, и горничную, и сразу же убраться восвояси. Зачем ему вообще нужен был помощник, черт его дери?! В конце концов, он мог просто отравить ее – и кто бы его заподозрил? Нет, я ничего не понимаю! Ровным счетом ничего. Здесь кроется что-то еще, что-то такое, чего я никак не могу усечь. Чего-то во всем этом деле я не улавливаю, хотя чувствую – объяснение находится где-то рядом, что-то вертится в моей голове, но никак не складывается в целостную картину.
– И поэтому ты решил позволить графу прийти сюда?
– Вот именно.
– А если он не придет? – отозвалась Бланка. – Ведь в назначенный час кузен Рикард не сможет появиться в галерее, и граф, глядишь, заподозрит неладное.
– Это я учел. Вместо виконта Иверо в галерее будет виконт де Бигор.
– Что?!! – поразился Филипп. – Симон?
– Он самый. Симон похож на Рикарда Иверо и ростом, и фигурой, и прической, даже в их манерах и походке есть что-то общее. Правда, волосы у него темные, но сегодня новолуние, так что будем надеяться...
– Но ведь наш маленький, глупенький Симон...
– Хочешь сказать, что он не справится с ролью?
– Думаю, что нет.
– А я думаю, что справится. На самом деле Симон не так прост, как это кажется; вспомним хотя бы историю с дочерью лурдского лесничего. К тому же особенно играть ему не придется, его роль предельно проста: встретиться с сообщником, взять у него долговые расписки виконта Иверо, скупленные графом Бискайским у евреев, и последовать за ним... Черт подери! – вдруг вскричал Эрнан. – Понял! Понял, наконец!
– Что ты понял? – оживился Филипп.
– Зачем графу понадобился виконт Иверо.
– И зачем же?
– А затем, чтобы... Нет, погодите! – Минуту он простоял в задумчивости. С его лица напрочь исчезло обескураженное выражение, уступив место хорошо знакомой Филиппу мине уверенного в себе и в своей правоте человека. – Все сходится. Абсолютно все.
– И вы поделитесь с нами вашими догадками? – вежливо спросила Бланка.
– Непременно, моя принцесса, – ответил Эрнан. – Но прежде надо погасить всюду свет и распахнуть ставни. Затем мы спрячемся в спальне княжны и, пока будем ждать появления злоумышленника, я изложу вам свои соображения... Гм... У меня, кстати, появилась одна весьма остроумная идея, и если вы, сударыня, согласитесь, а ты, Филипп, не станешь возражать, мы можем устроить отличное представление.
ГЛАВА LIII. ПОКУШЕНИЕ
А тем временем одетый в костюм виконта Иверо Симон расхаживал по своим покоям, пытаясь сымитировать походку Рикарда. Гастон д’Альбре, которому Эрнан поручил проинструктировать Симона, недовольно морщился.
– Ну что ж, – сказал он наконец. – Будем надеяться, что преступник купится на твою шляпу.
– А может, оставим эту затею? – робко предложил Симон. – Пусть стражники схватят его прямо в галерее...
– Нетушки, дружок! Не увиливай! Они схватят его только в том случае, если он раскусит тебя. Но все же постарайся честно отработать те часы, что ты пронежился в постельке с Аделью де Монтальбан, между тем как мы... Ч-черт! И что она в тебе нашла, что решила родить ребенка именно от тебя, а не от меня, к примеру... Ай, ладно. – Гастон подступил к Симону и нахлобучил ему на лоб шляпу с непомерно широкими полями, которую последние несколько дней носил Рикард Иверо. – Вот так будет лучше. Готовься, дружок. Уж близится твой час.
У Симона вдруг затряслись поджилки. Он невольно застучал зубами.
– М-мне уж-же ид-ти?
– Нет еще. Обожди немного, успокойся. Пусть сообщник первым явится в галерею. А то не ровен час увидит, что ты вышел не из той двери... Да прекрати ты дрожать! Ну, прямо как девчонка пугливая.
Постепенно Симону удалось унять дрожь в ногах. Он даже чуток приободрился и расправил плечи.
– Уже пора?
– Пожалуй, да. Долго задерживаться тоже опасно. Он может забеспокоиться и, чего доброго, еще вернется за виконтом. Пошли.
– Мы так и пойдем вместе? – недоуменно спросил Симон.
– До входа в галерею. Я буду подстраховывать тебя – чтобы ты не так волновался.
Они вышли из покоев и крадучись подобрались к галерее. Д’Альбре легонько хлопнул Симона по спине и еле слышно прошептал:
– С Богом, дружище.
Симон вошел в галерею и увидел шагах в пятидесяти впереди себя мужскую фигуру. Его зазнобило, а на лбу выступила испарина. Вне всякого сомнения, это был злоумышленник!
И он поманил его к себе!!!
У Симона подкосились ноги, но он с мужеством насмерть испуганного человека двинулся навстречу своей судьбе. Подойдя к злоумышленнику, он так низко склонил голову, пряча лицо под полями шляпы, что наблюдавший за ним из-за угла Гастон про себя выругался:
«Негодный мальчишка! Сейчас он испортит все дело...»
К счастью, злоумышленник ничего не заподозрил, по-видимому, отнеся его странное поведение на счет вполне естественного волнения.
– Ну что ж, – сказал он наконец. – Будем надеяться, что преступник купится на твою шляпу.
– А может, оставим эту затею? – робко предложил Симон. – Пусть стражники схватят его прямо в галерее...
– Нетушки, дружок! Не увиливай! Они схватят его только в том случае, если он раскусит тебя. Но все же постарайся честно отработать те часы, что ты пронежился в постельке с Аделью де Монтальбан, между тем как мы... Ч-черт! И что она в тебе нашла, что решила родить ребенка именно от тебя, а не от меня, к примеру... Ай, ладно. – Гастон подступил к Симону и нахлобучил ему на лоб шляпу с непомерно широкими полями, которую последние несколько дней носил Рикард Иверо. – Вот так будет лучше. Готовься, дружок. Уж близится твой час.
У Симона вдруг затряслись поджилки. Он невольно застучал зубами.
– М-мне уж-же ид-ти?
– Нет еще. Обожди немного, успокойся. Пусть сообщник первым явится в галерею. А то не ровен час увидит, что ты вышел не из той двери... Да прекрати ты дрожать! Ну, прямо как девчонка пугливая.
Постепенно Симону удалось унять дрожь в ногах. Он даже чуток приободрился и расправил плечи.
– Уже пора?
– Пожалуй, да. Долго задерживаться тоже опасно. Он может забеспокоиться и, чего доброго, еще вернется за виконтом. Пошли.
– Мы так и пойдем вместе? – недоуменно спросил Симон.
– До входа в галерею. Я буду подстраховывать тебя – чтобы ты не так волновался.
Они вышли из покоев и крадучись подобрались к галерее. Д’Альбре легонько хлопнул Симона по спине и еле слышно прошептал:
– С Богом, дружище.
Симон вошел в галерею и увидел шагах в пятидесяти впереди себя мужскую фигуру. Его зазнобило, а на лбу выступила испарина. Вне всякого сомнения, это был злоумышленник!
И он поманил его к себе!!!
У Симона подкосились ноги, но он с мужеством насмерть испуганного человека двинулся навстречу своей судьбе. Подойдя к злоумышленнику, он так низко склонил голову, пряча лицо под полями шляпы, что наблюдавший за ним из-за угла Гастон про себя выругался:
«Негодный мальчишка! Сейчас он испортит все дело...»
К счастью, злоумышленник ничего не заподозрил, по-видимому, отнеся его странное поведение на счет вполне естественного волнения.