Страница:
Фернандо и вовсе был ошеломлен:
– Что?! Мои расписки!.. Как же так?
Эрнан пристально посмотрел на него:
– Ага! Стало быть, вы тоже не ожидали их увидеть?
Фернандо промолчал. Взгляд его затравленно метался по комнате.
– Так это ваши расписки? – не унимался Шатофьер. – Это вы их скупили? Не граф Бискайский?
– Что произошло, сударь? – осведомилась Маргарита. – Вы что-то напутали?
– Да нет. Пожалуй, что нет. Пожалуй, это сам дон Фернандо что-то напутал – взял не тот пакет или... Ах, черт! – громко воскликнул он и вскочил на ноги. – Неужели?.. Прошу прощения, сударыня. Филипп, Симон, присмотрите за пленником. Гастон, за мной... Я сказал – за мной! Скорей!
Как угорелые, они выбежали из прихожей, едва не столкнувшись в дверях с только что вошедшей Бланкой. Она недоуменно поглядела им вслед, затем повернулась к оставшимся.
– Что с ними стряслось?
– Думаю, – ответил Филипп, – они побежали ловить твоего... графа Бискайского. Как я понял, Александр подсунул Фернандо большущую свинью – вернее, пакет с долговыми расписками.
– А?!
– Вот-вот, оно самое. – Филипп бросил быстрый взгляд на кастильского принца. – Оказывается, это Фернандо выкупил у ростовщиков все векселя кузена Иверо.
– Так я и думала. Ведь у Александра не нашлось бы таких средств, а к услугам Фернандо казна графства Уэльвы и сокровища иезуитов. – Бланка подошла к наваррской принцессе и положила руку ей на плечо. – Мне очень жаль, кузина. У меня просто нет слов...
Маргарита обхватила руками ее талию и прижалась к ней лицом. Плечи ее задрожали.
Бланка погладила ее по голове.
– Я представляю, как тебе больно, дорогая. В сущности, Рикард был хорошим человеком, не то что мой брат Фернандо – его гнусная выходка меня безмерно огорчила, но не скажу, что я очень удивлена. Я всегда знала, что он мерзкий негодяй.
– Да-а, сестричка у меня что надо, – ухмыльнулся Фернандо, исподлобья глядя на нее. – Нечего сказать...
– Вот и не говори ничего, раз сказать тебе нечего, – спокойно произнесла Бланка, отстраняясь от Маргариты. Она села в свободное кресло между Филиппом и Симоном и продолжала: – И возблагодари Господа, Фернандо, что твоя участь зависит не от меня, а от Альфонсо. Так у тебя еще есть шанс остаться в живых.
Филипп невольно поежился.
– Ну как? – обратился он к Бланке. – Ты что-нибудь выведала у Жоанны?
– Да. Но об этом чуть позже, когда вернется господин де Шатофьер. Я не хочу повторяться, особенно, когда речь идет об очень неприятных для нашей семьи вещах.
– А как Жоанна? – спросила Маргарита.
– У нее истерика. Но она уже понемногу успокаивается.
– И ты оставила ее одну?!
– Нет. С ней господин Гамильтон.
– Гамильтон? А он-то здесь при чем?
Бланка вздохнула:
– Это будет еще один скандал, вернее, скандальчик. Жоанна собирается за него замуж.
– Вот те на! – Маргарита ненадолго задумалась, а потом махнула рукой. – Ну, и пусть себе женятся, мне-то какое дело.
Филипп и Бланка недоуменно переглянулись.
«Что-то случилось», – поняли они.
– И ты не станешь возражать?
– А почему я должна возражать? Мне этот мезальянс только на руку. Ведь когда Александра казнят, Жоанна станет графиней Бискайи, и для меня было бы гораздо хуже, если бы она вышла, скажем, за виконта де Сан-Себастьян.
– Понятно, – сказала Бланка, впрочем, нисколько не убежденная таким аргументом. – Ах да, Филипп, ты упоминал о долговых расписках. В чем, собственно, дело?
Он вкратце рассказал о том, как в пакете, где предположительно должны были находиться компрометирующие Рикарда Иверо документы, оказались его долговые расписки. После чего добавил:
– По выражению лица Фернандо было ясно, что версия Эрнана верна. Лично я на сей счет не сомневаюсь. Но при виде этих векселей у кузена Уэльвы аж челюсть отвисла. Вероятно, граф Бискайский задумал какую-то хитроумную игру и в самый последний момент подменил пакет.
– Ага. И господин де Шатофьер с господином д’Альбре, как я понимаю, направились в покои Фернандо – проверить, нет ли там графа?
– Думаю, да.
Некоторое время они молча ожидали возвращения Эрнана и Гастона. Бланка протянула Филиппу руку, и он сжал ее в своей руке. Маргарита кусала губы и глубоко дышала носом. Фернандо тупо глядел себе под ноги.
– Кузина, – первой отозвалась Бланка. – Что ты думаешь делать с Рикардом?
– Ничего. Он сам себя достаточно наказал... Бланка, прошу тебя, не будем говорить о Рикарде.
Они снова умолкли и молчали так до прихода Эрнана. Тот явился один, без Гастона.
– А где кузен д’Альбре? – первым делом осведомилась Маргарита.
– Я велел ему от вашего имени поднять на ноги гарнизон и прочесать весь замок и его окрестности. Граф Бискайский не мог далеко уйти.
– Вы его упустили?
– Увы. Мы пришли слишком поздно.
– Но хоть что-нибудь обнаружили?
– О да, моя принцесса. Мы много чего обнаружили... Но обо всем по порядку. – Он бухнулся на диван рядом с Фернандо и похлопал его по плечу. – Боюсь, приятель, ваш сообщник здорово подставил вас.
– Как это понимать? – спросила Бланка.
– Сейчас объясню, сударыня. Но прежде всего – чем закончилась ваша беседа с княжной? Если я не ошибаюсь, ей ровным счетом ничего не известно.
– Ошибаетесь, граф. Она кое-что знает.
– Что именно?
Бланка бросила на брата испепеляющий взгляд.
– Оказывается, Фернандо, вместе с иезуитами, готовит покушение на жизнь Альфонсо. Они разработали план его отравления.
– Черти полосатые? – выругался Филипп.
– Господи Иисусе! – бледнея от ужаса, произнес Симон.
Маргарита пробормотала что-то насчет Пречистой Девы Памплонской, наградив ее весьма нелестными эпитетами.
– Это правда... кузен? – спросила она у Фернандо, с трудом выговорив последнее слово.
– Я не собираюсь комментировать слова этой сучки, – злобно огрызнулся тот, неизвестно, кого имея в виду – Бланку или Жоанну.
Филипп встал с кресла, подошел к Фернандо и наотмашь ударил его по лицу.
– Это тебе за сучку, – спокойно произнес он и возвратился на свое место.
Фернандо было вскочил на ноги, но Эрнан тут же толкнул его обратно на диван.
– Все в порядке, приятель, не петушитесь. В дальнейшем, чтобы не утруждать Филиппа, я буду сам давать вашему высочеству по светлейшей образине за каждое бранное слово в присутствии дам... Итак, моя принцесса, – повернулся он к Бланке. – Прошу вас, продолжайте. Княжне известны какие-нибудь детали заговора?
– Нет. Это все, что она узнала от брата.
Фернандо снова подхватился.
– От брата?! – в неописуемом ужасе вскричал он. – Так он сам ей рассказал?! Она ничего не подслушала?!
Эрнан опять усадил его и испытующе посмотрел ему в глаза:
– Ну? Теперь вы поняли, монсеньор, как жестоко вас надул ваш же сообщник? Может, начнем понемногу раскалываться?
Однако Фернандо плотно сжал губы и промолчал.
– Ладно, – сказал Эрнан. – Госпожа Бланка, у меня к вам еще один вопрос. Вы, случайно, не спрашивали у княжны, когда брат поведал ей о заговоре дона Фернандо?
– На следующий день после вашего приезда.
– Так, так, так. Ясненько. И как он преподнес ей свой рассказ?
– Дескать, Фернандо доверился ему, рассчитывая на поддержку, но он не намерен впутываться в это грязное дело и собирается убедить Фернандо отказаться от своих планов.
– И, конечно же, взял с нее слово молчать?
– Да. Александр сказал, что покушение намечено на ноябрь, и если к концу празднеств ему не удастся отговорить Фернандо, он сам сообщит обо всем Альфонсо.
– И княжна поверила ему?
– Ну, разумеется! Вы просто не знаете Жоанну – она так доверчива.
– И кроме того, – веско добавила Маргарита, – Жоанна явно преувеличивает достоинства брата, приписывает ему какие-то несуществующие добродетели... Ну все, хватит об этом. Теперь ваш черед, господин де Шатофьер. Что вы обнаружили в покоях Фернандо? Есть ли у вас объяснение всему происходящему?
– Да, пожалуй, есть. Но я попрошу у вас, сударыни, еще минуту на размышления. Мне нужно согласовать новые факты с моими предположениями и кое-что уточнить для себя. – Поскольку дамы не возражали, Эрнан немного помолчал, собираясь с мыслями, затем заговорил: – По-моему, все сходится. Более того, рассказ госпожи Бланки и реакция на него дона Фернандо позволяют мне уже не предполагать, но утверждать. Итак, не подлежит никакому сомнению, что дон Фернандо сговорился с Инморте убить своего брата, чтобы занять его место на престоле. Несомненно также и то, что он поведал графу Бискайскому о своих планах.
– Но зачем? – спросила Маргарита.
– Зачем? – повторил Эрнан, вопросительно глядя на Бланку. – Если я не ошибаюсь, дон Фернандо, хоть и редкостный интриган, человек, в сущности, наивный, не отличается особым умом и не умеет держать язык за зубами.
Бланка кивнула:
– Это не лестная, но очень меткая характеристика, господин граф. Фернандо таков. Разумеется, он не стал бы поверять свои тайны первому встречному, но они с Александром сдружились еще в прошлом году в Толедо...
– Я подозреваю, – добавил Филипп, – что граф Бискайский еще и соратник Фернандо по тайному братству иезуитов.
– Это как? – недоуменно отозвался Симон. – Ведь они оба женатые. Как они могут быть иезуитами?
Бланка и Маргарита одновременно взглянули на него – одна с изумлением, другая с мрачным умилением.
– Будь здесь Гастон, – вымученно улыбаясь, произнес Филипп, – он бы сказал: «И за кого только я выдал свою единственную сестру!»
Бланка взяла Симона за руку и терпеливо объяснила:
– Филипп просто-напросто имел в виду, что они оба каким-то образом связаны с Инморте.
– И это очень существенно, – отметил Эрнан. – В противном случае моя теория окажется несостоятельной. Впрочем, я уверен, что не ошибаюсь – таким типам, как граф Бискайский, прямая дорога в соратники Инморте. И кстати. Габриель де Шеверни рассказывал мне, что когда на турнире Хайме де Барейро вызвал графа на поединок, у того было такое удивленное выражение лица, точно он не мог поверить своим глазам: дескать, как же так, друг Хайме хочет сразиться со мной! А граф де Барейро, по моему мнению, просто выбрал себе самого слабого противника, чтобы без особого труда победить его и занять его место... Но ладно, перехожу к делу. Итак, дон Фернандо прибыл в Памплону в тот же день, когда прибыли мы, и тут же похвастался графу Бискайскому, что месяца через три он станет королем Кастилии и Леона.
Бланка устремила на брата такой пронзительный взгляд, что тот весь съежился.
– А на следующий день, – продолжал Эрнан, – граф пригласил дона Фернандо прогуляться с ним на ристалище и там сообщил ему, что княжна Жоанна якобы подслушала их вчерашний разговор и теперь угрожает разоблачением. Она, мол, требует, чтобы дон Фернандо сознался во всем дону Альфонсо, и дает ему время на размышление – предположительно, до окончания празднеств...
– Постойте, – перебила его Бланка, не отводя глаз от побледневшего, как полотно, Фернандо. – Держу пари, что вы правы в своих догадках. Но с чего вы взяли, что этот разговор состоялся на следующий день и именно на ристалище?
– И к тому же разговаривали они на арабском, вернее, на мавританском языке, – с важной миной добавил Шатофьер. – Однако все предпринятые меры не помогли им, ибо в шатре, возле которого они вели столь милую беседу и который они считали пустым, находился человек, достаточно хорошо знающий арабский язык, чтобы понять, о чем они говорят.
– И это были вы?!
– Да, я. К сожалению, тогда я как раз вздремнул и не слышал начала их разговора. Первое, что я разобрал, проснувшись, было: «Она должна умереть, хочешь ты этого или нет. Я уже вынес ей смертный приговор». Так сказал дон Фернандо.
– Но ведь там его не было! – озадаченно произнес Симон. – Там были граф Бискайский и виконт Иверо.
– Молчи, Симон! – щелкнул пальцами Филипп. – Молчи. Кажется, я понял, в чем дело.
Эрнан виновато склонил голову.
– Друзья мои, должен вам покаяться: я ошибся. Я был слишком самоуверен, слишком убежден в своей правоте, в своей непогрешимости, и эта моя ошибка едва не привела к роковым последствиям. Мне страшно подумать, что случилось бы, выбери граф Бискайский на роль козла отпущения не виконта Иверо, а кого-нибудь другого. Это будет мне уроком на всю жизнь – проверять, перепроверять и еще перепроверять. Я не распознал беседовавших по голосам, и не только потому, что еще не был с ними знаком. Плотные стенки шатра, арабский язык, на котором они говорили с грехом пополам, чмокая и хрюкая, расстояние, наконец, – все это не позволило мне определить индивидуальные особенности их голосов. Содержание разговора заставило меня уверовать, что это были Александр Бискайский и Рикард Иверо, но я был просто обязан проверить свою догадку, расспросив рабочих на ристалище, слуг во дворце... Увы, я этого не сделал. Несколько услышанных мною фраз прямо таки заворожили меня, и я не видел никакой необходимости искать дополнительные подтверждения тому, что и так было для меня яснее ясного. Вы только послушайте, о чем они говорили дальше! Граф Бискайский: «Боюсь, мне придется смириться с этим». Дон Фернандо: «Тем более, что она поступила с тобой по-свински...»
– Жоанна поступила с Александром по-свински? – удивилась Маргарита.
– Минуточку, сударыня, вскоре я изложу вам свои соображения по этому поводу. А пока продолжу. Итак, граф Бискайский: «Да, ты прав». Они немного помолчали, затем дон Фернандо спросил... – Слово за словом Эрнан принялся пересказывать подслушанный им разговор. На реплике Фернандо: «В конце концов, она отступилась от тебя – так что же ты колеблешься?» – он остановился. – Вот это, пожалуй, больше всего прочего ввело меня в заблуждение. Если бы речь шла о госпоже Маргарите, эти слова могли быть адресованы лишь одному человеку – Рикарду Иверо. Как, собственно, и упоминание о том, что она поступила с ним по-свински... Вы уж простите меня за откровенность, сударыня.
– Все в порядке, господин граф, – ответила Маргарита. – Сейчас не время для церемоний. Мы обсуждаем дело, к тому же я действительно... – Она запнулась и покраснела. – Прошу вас, продолжайте.
– Очевидно, что в том разговоре, я имею в виду их первый ночной разговор, речь шла не только о заговоре дона Фернандо, но и о некоторых проделках графа Бискайского, предположительно, о его планах завладеть наваррским престолом.
– Не сомневаюсь, что таковые у него имеются, – прокомментировала Маргарита.
– Поэтому граф, для пущей убедительности, сказал дону Фернандо, что госпожа Жоанна, якобы подслушавшая тот разговор, угрожает разоблачением им обоим.
– Ага! Это объясняет все – и то, что «она поступила с тобой по-свински», и «мы одной веревкой связаны», и «она стоит у нас на пути», и «она отступилась от тебя» – сестра, решившая предать брата. Пожалуй, вы правы, сударь.
– Идем дальше. Дон Фернандо заявил, что ради короны он готов пожертвовать всеми без исключения родственниками, но тут же добавил, что присутствующие не в счет. «Ой, не заливай! – ответил ему граф. – Для тебя моя жизнь не стоит ни гроша. Просто я полезен тебе и не стою на твоем пути». Тогда дон Фернандо... – Эрнан сделал паузу и в некотором смятении поглядел на обеих принцесс. – Сударыни, я лишь дословно передаю вам то, что сказал дон Фернандо, ничего не добавляя от себя: «Зато эта сучка... прости, кузина – вот она стоит». Он так и сказал – кузина, хотя говорили они по-арабски. По идее, это должно было насторожить меня. Если бы речь шла о госпоже Маргарите, и эти слова принадлежали графу Бискайскому, он наверняка сказал бы: «дочь брата моего отца». Дон Фернандо употребил слово «кузина», поскольку не мог подобрать в арабском краткого выражения своей родственной связи с княжной Жоанной. К сожалению, я отнес это на счет плохого знания языка... Потом они стали обсуждать способы убийства. И тут я совершил еще одну ошибку – я перепутал говорящих. Это можно объяснить (но не оправдать!) тем, что инициативу в разговоре перехватил граф Бискайский. Дон Фернандо спросил: «Так что выберем —яд или кинжал?..»
Когда Эрнан закончил свой рассказ, в комнате надолго воцарилось тягостное молчание. Наконец Бланка задумчиво промолвила:
– Таким вот образом мой муж подбил моего брата на убийство Жоанны. И не просто подбил – он подстроил все так, что Фернандо сам настоял на этом. А Жоанне он рассказал о готовящемся покушение на Альфонсо с тем, чтобы ее поведение в присутствии Фернандо было именно таким, как если бы она действительно подслушала их разговор. Что ж, хитро задумано... Но вот вопрос: зачем граф впутал в это дело Фернандо? Неужели только для того, чтобы он выкупил у евреев векселя Рикарда? Конечно, это была немаловажная часть его плана, и тем не менее...
– Вы правы, сударыня, – кивнул Эрнан. – Будь это так, он бы просто занял у вашего брата деньги. Однако в планы графа Бискайского входило не только и даже не столько убийство княжны Жоанны (хотя, по определенным причинам, ему было желательно избавиться от нее), но главным образом он замышлял убийство самого дона Фернандо.
При других обстоятельствах подобное заявление вызвало бы бурю эмоций. Но в том состоянии глубочайшего потрясения, в котором находились Филипп, Бланка и Маргарита, их уже нечем было удивить. А Симон и вовсе потерял ощущение реальности, и появись перед ним сам Сатана собственной персоной, он бы принял это как должное и лишь вяло перекрестился бы, изгоняя нечистого прочь.
– Убить меня?! – изумленно воскликнул Фернандо. – Он собирался убить меня?!
– Да, приятель, – ответил Эрнан. – Как это для вас не прискорбно, но это факт. В ваших покоях мы не нашли графа Бискайского. Видимо, он что-то заподозрил и исчез, оставив в вашей спальне горничную княжны со свернутой шеей, а в прихожей – вашего камердинера с перерезанным горлом.
– О Боже! – прошептала Бланка.
Маргарита в очередной раз помянула Пречистую Деву Памплонскую.
– Кроме того, – повествовал дальше Эрнан, – в прихожей на полу валялась скомканная записка, якобы написанная княжной Жоанной. – Он извлек из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, который вначале был смят, а потом расправлен, и передал его Маргарите: – Вот, сударыня, посмотрите.
Она развернула записку и пробежала ее быстрым взглядом.
– Но ведь это почерк Жоанны! Точно!
– Без сомнений, это работа брата Гаспара, бывшего «пса Господня»[14]. Искусная подделка, очень искусная. Если вас не затруднит, сударыня...
– О да, конечно, – сказала Маргарита и прочла вслух:
«Рикард!
Я никак не могла тебя найти, но дело не терпит отлагательства, поэтому я велела Доре обязательно разыскать тебя, даже если ей придется не спать всю ночь. Она и передаст тебе эту записку.
Мне стало доподлинно известно, что все твои векселя кузен Фернандо держит при себе. Они здесь, в Кастель-Бланко, в его спальне. Сегодня днем Дора случайно увидела под одной из подушек на его кровати большой синий пакет – я уверена, что это тот самый. Вполне возможно, что он еще там, и если Фернандо будет ночевать у Марии, попытайся пробраться в его покои и выкрасть пакет. Дора поможет тебе в этом. По ее утверждению, камердинер Фернандо немного глуховат и спит, как сурок.
Это, конечно, нечестно, но, боюсь, другого выхода у нас нет. К тому же поступки Фернандо в отношении тебя честными не назовешь
Желаю тебе удачи и хочу надеяться, что избавившись от шантажа, ты все же согласишься претворить в жизнь положительную часть плана Фернандо – я имею в виду его идею насчет нашего брака. Но это, разумеется, лишь мое пожелание.
Жоанна».
– Ясненько, – произнес Филипп, как только Маргарита закончила читать. – Стало быть, Александр отправил Фернандо к Жоанне, предварительно подменив содержимое пакета, а сам свернул шею горничной, перерезал горло камердинеру, «обронил» в прихожей записку и стал ждать возвращения сообщника, чтобы прикончить и его – мавр сделал свое дело, мавр может уйти... из жизни. Если бы его план увенчался успехом, то завтра утром, обнаружив в спальне Жоанны двух мертвецов, а в покоях Фернандо – аж трех, и ознакомившись с содержанием записки, все пришли бы к выводу, что Фернандо шантажировал Рикарда Иверо выкупленными долговыми расписками. Однако виконт прознал, где они находятся, вместе с горничной Жоанны пробрался с спальню и забрал пакет – но тут нагрянул хозяин. Завязалась драка, в результате которой погибли горничная и Фернандо, а Рикард Иверо бросился бежать, прирезав по пути проснувшегося камердинера и потеряв во время схватки с ним записку. Потом он явился к Жоанне, рассказал ей обо всем, она, естественно, впала в истерику и решила вызвать стражу. Они повздорили, в пылу он убил ее, но при этом оступился, упал, ударился о что-то головой и тоже погиб. – Филипп поежился. – Жуть какая!.. Не усни тогда Эрнан в моем шатре на ристалище, завтра нам осталось бы только гадать, какие же планы строил Фернандо в отношении Жоанны и Рикарда Иверо.
– Гадать не пришлось бы, – ответил Шатофьер. – У меня хватило ума порыться в шкатулке с деловыми бумагами дона Фернандо... Прошу великодушно простить меня, ваше высочество, – с сардонической ухмылкой добавил он, – что я сломал замок шкатулки, но цель оправдывает средства – ведь так говорят ваши друзья иезуиты? В числе прочих бумаг, тоже небезынтересных, я обнаружил весьма любопытную петицию, написанную почерком дона Фернандо, но наверняка рукой уже упомянутого мною брата Гаспара, и адресованную Инморте...
– Где же она?
– Вместе со шкатулкой я передал ее на хранение коменданту замкового гарнизона. Вкратце содержание этого письма таково: дон Фернандо якобы предлагает Инморте организовать убийство госпожи Маргариты и свалить вину за это на графа Бискайского с тем, чтобы возвести на наваррский престол княжну Жоанну и Рикарда Иверо, которых он намерен поженить. Дон Фернандо якобы утверждает, что крепко держит обоих в узде – угрожая виконту его векселями, а за княжной, дескать, водятся некоторые грешки, – и уверен, что заставит их дать письменные обязательства, чуть ли не присягу на верность иезуитам. А поскольку, говорится в послании, и княжна Жоанна и Рикард Иверо слабовольные и безынициативные, к тому же она попросту глупышка, а он постоянно витает в облаках, то вскоре после смерти короля дона Александра Наварра фактически превратится еще в одну область ордена Сердца Иисусова, которой на самом деле будут править ставленники Инморте. Вот так-то.
Маргарита покачала головой:
– М-да... В чем, в чем, но в уме и хитрости кузену Бискайскому не откажешь.
– Но зачем? – недоуменно спросила Бланка. – Зачем ему убивать Фернандо? Я ничего не понимаю!
Филипп внимательно поглядел на нее и произнес:
– Ты просто отказываешься это понять, боишься посмотреть правде в глаза и признать, что все это – следствие проявленного тобой малодушия, когда ты отвергла предложение падре Антонио. Он был готов прибегнуть к обману, солгать ради твоего же блага, но ты предпочла до конца оставаться праведницей и вышла замуж за графа Бискайского, а не за меня. Ты стала женой нелюбимого и неприятного тебе человека, зато, видишь ли, не осквернила себя ложью. И вот тебе результат: твой муж, эта скотина, едва не взошел на престол твоего отца по ступеням, обагренным кровью Жоанны, Рикарда Иверо и обоих твоих братьев. И только благодаря Эрнану ты избежала незавидной роли невольной и ничего не ведающей соучастницы этого ужасающего преступления.
Бланка резко вскочила на ноги и в гневе выкрикнула:
– Прекрати, Филипп! Сейчас же прекрати!.. – Вдруг она вся сникла и тихо всхлипнула. – Не мучь меня, дорогой. Прошу тебя, не надо...
Филипп подошел к ней и обнял ее за плечи.
– О чем вы говорите? – отозвался озадаченный Симон. – К чему здесь госпожа Бланка?
Эрнан тяжело вздохнул:
– Глупенький! Граф Бискайский рассчитывал, что, устранив дона Фернандо, он все же убедит Инморте не отказываться от задуманного им убийства дона Альфонсо.
– Ну и что?
– Да у тебя не мозги, а решето, друг мой любезный! Кто тогда унаследует кастильский престол, спрашивается? Конечно же, не годовалая дочурка Фернандо де Уэльвы, а госпожа Бланка, и вместе с ней граф Бискайский – как ее муж.
Тут раздался пронзительный вопль Фернандо. Бланка мигом отпрянула от Филиппа и во все глаза уставилась на брата, лицо которого было перекошено от бессильной ярости и злобы. Он наконец понял все, осознал, как был глуп и беспечен, с какой легкостью его провел тот, кого он считал своим другом. И этот крик был криком тонущего в безбрежном океане отчаяния рассудка.
В комнату ворвались два охранника с обнаженными мечами – Маргарита жестом велела им выйти.
– Фу! – брезгливо произнесла она. – Как он противно кричит! Господин де Шатофьер, будьте так добры, велите ему заткнуться.
Эрнан велел Фернандо заткнуться, для пущей убедительности пнув его кулаком в живот, затем наклонился и подобрал с ковра все долговые расписки Рикарда.
– Сударыня, – сказал он, обращаясь к Бланке. – Эти векселя по праву принадлежат вашему брату. Однако сейчас он находится под арестом, а посему вам решать, что с ними делать.
– Что?! Мои расписки!.. Как же так?
Эрнан пристально посмотрел на него:
– Ага! Стало быть, вы тоже не ожидали их увидеть?
Фернандо промолчал. Взгляд его затравленно метался по комнате.
– Так это ваши расписки? – не унимался Шатофьер. – Это вы их скупили? Не граф Бискайский?
– Что произошло, сударь? – осведомилась Маргарита. – Вы что-то напутали?
– Да нет. Пожалуй, что нет. Пожалуй, это сам дон Фернандо что-то напутал – взял не тот пакет или... Ах, черт! – громко воскликнул он и вскочил на ноги. – Неужели?.. Прошу прощения, сударыня. Филипп, Симон, присмотрите за пленником. Гастон, за мной... Я сказал – за мной! Скорей!
Как угорелые, они выбежали из прихожей, едва не столкнувшись в дверях с только что вошедшей Бланкой. Она недоуменно поглядела им вслед, затем повернулась к оставшимся.
– Что с ними стряслось?
– Думаю, – ответил Филипп, – они побежали ловить твоего... графа Бискайского. Как я понял, Александр подсунул Фернандо большущую свинью – вернее, пакет с долговыми расписками.
– А?!
– Вот-вот, оно самое. – Филипп бросил быстрый взгляд на кастильского принца. – Оказывается, это Фернандо выкупил у ростовщиков все векселя кузена Иверо.
– Так я и думала. Ведь у Александра не нашлось бы таких средств, а к услугам Фернандо казна графства Уэльвы и сокровища иезуитов. – Бланка подошла к наваррской принцессе и положила руку ей на плечо. – Мне очень жаль, кузина. У меня просто нет слов...
Маргарита обхватила руками ее талию и прижалась к ней лицом. Плечи ее задрожали.
Бланка погладила ее по голове.
– Я представляю, как тебе больно, дорогая. В сущности, Рикард был хорошим человеком, не то что мой брат Фернандо – его гнусная выходка меня безмерно огорчила, но не скажу, что я очень удивлена. Я всегда знала, что он мерзкий негодяй.
– Да-а, сестричка у меня что надо, – ухмыльнулся Фернандо, исподлобья глядя на нее. – Нечего сказать...
– Вот и не говори ничего, раз сказать тебе нечего, – спокойно произнесла Бланка, отстраняясь от Маргариты. Она села в свободное кресло между Филиппом и Симоном и продолжала: – И возблагодари Господа, Фернандо, что твоя участь зависит не от меня, а от Альфонсо. Так у тебя еще есть шанс остаться в живых.
Филипп невольно поежился.
– Ну как? – обратился он к Бланке. – Ты что-нибудь выведала у Жоанны?
– Да. Но об этом чуть позже, когда вернется господин де Шатофьер. Я не хочу повторяться, особенно, когда речь идет об очень неприятных для нашей семьи вещах.
– А как Жоанна? – спросила Маргарита.
– У нее истерика. Но она уже понемногу успокаивается.
– И ты оставила ее одну?!
– Нет. С ней господин Гамильтон.
– Гамильтон? А он-то здесь при чем?
Бланка вздохнула:
– Это будет еще один скандал, вернее, скандальчик. Жоанна собирается за него замуж.
– Вот те на! – Маргарита ненадолго задумалась, а потом махнула рукой. – Ну, и пусть себе женятся, мне-то какое дело.
Филипп и Бланка недоуменно переглянулись.
«Что-то случилось», – поняли они.
– И ты не станешь возражать?
– А почему я должна возражать? Мне этот мезальянс только на руку. Ведь когда Александра казнят, Жоанна станет графиней Бискайи, и для меня было бы гораздо хуже, если бы она вышла, скажем, за виконта де Сан-Себастьян.
– Понятно, – сказала Бланка, впрочем, нисколько не убежденная таким аргументом. – Ах да, Филипп, ты упоминал о долговых расписках. В чем, собственно, дело?
Он вкратце рассказал о том, как в пакете, где предположительно должны были находиться компрометирующие Рикарда Иверо документы, оказались его долговые расписки. После чего добавил:
– По выражению лица Фернандо было ясно, что версия Эрнана верна. Лично я на сей счет не сомневаюсь. Но при виде этих векселей у кузена Уэльвы аж челюсть отвисла. Вероятно, граф Бискайский задумал какую-то хитроумную игру и в самый последний момент подменил пакет.
– Ага. И господин де Шатофьер с господином д’Альбре, как я понимаю, направились в покои Фернандо – проверить, нет ли там графа?
– Думаю, да.
Некоторое время они молча ожидали возвращения Эрнана и Гастона. Бланка протянула Филиппу руку, и он сжал ее в своей руке. Маргарита кусала губы и глубоко дышала носом. Фернандо тупо глядел себе под ноги.
– Кузина, – первой отозвалась Бланка. – Что ты думаешь делать с Рикардом?
– Ничего. Он сам себя достаточно наказал... Бланка, прошу тебя, не будем говорить о Рикарде.
Они снова умолкли и молчали так до прихода Эрнана. Тот явился один, без Гастона.
– А где кузен д’Альбре? – первым делом осведомилась Маргарита.
– Я велел ему от вашего имени поднять на ноги гарнизон и прочесать весь замок и его окрестности. Граф Бискайский не мог далеко уйти.
– Вы его упустили?
– Увы. Мы пришли слишком поздно.
– Но хоть что-нибудь обнаружили?
– О да, моя принцесса. Мы много чего обнаружили... Но обо всем по порядку. – Он бухнулся на диван рядом с Фернандо и похлопал его по плечу. – Боюсь, приятель, ваш сообщник здорово подставил вас.
– Как это понимать? – спросила Бланка.
– Сейчас объясню, сударыня. Но прежде всего – чем закончилась ваша беседа с княжной? Если я не ошибаюсь, ей ровным счетом ничего не известно.
– Ошибаетесь, граф. Она кое-что знает.
– Что именно?
Бланка бросила на брата испепеляющий взгляд.
– Оказывается, Фернандо, вместе с иезуитами, готовит покушение на жизнь Альфонсо. Они разработали план его отравления.
– Черти полосатые? – выругался Филипп.
– Господи Иисусе! – бледнея от ужаса, произнес Симон.
Маргарита пробормотала что-то насчет Пречистой Девы Памплонской, наградив ее весьма нелестными эпитетами.
– Это правда... кузен? – спросила она у Фернандо, с трудом выговорив последнее слово.
– Я не собираюсь комментировать слова этой сучки, – злобно огрызнулся тот, неизвестно, кого имея в виду – Бланку или Жоанну.
Филипп встал с кресла, подошел к Фернандо и наотмашь ударил его по лицу.
– Это тебе за сучку, – спокойно произнес он и возвратился на свое место.
Фернандо было вскочил на ноги, но Эрнан тут же толкнул его обратно на диван.
– Все в порядке, приятель, не петушитесь. В дальнейшем, чтобы не утруждать Филиппа, я буду сам давать вашему высочеству по светлейшей образине за каждое бранное слово в присутствии дам... Итак, моя принцесса, – повернулся он к Бланке. – Прошу вас, продолжайте. Княжне известны какие-нибудь детали заговора?
– Нет. Это все, что она узнала от брата.
Фернандо снова подхватился.
– От брата?! – в неописуемом ужасе вскричал он. – Так он сам ей рассказал?! Она ничего не подслушала?!
Эрнан опять усадил его и испытующе посмотрел ему в глаза:
– Ну? Теперь вы поняли, монсеньор, как жестоко вас надул ваш же сообщник? Может, начнем понемногу раскалываться?
Однако Фернандо плотно сжал губы и промолчал.
– Ладно, – сказал Эрнан. – Госпожа Бланка, у меня к вам еще один вопрос. Вы, случайно, не спрашивали у княжны, когда брат поведал ей о заговоре дона Фернандо?
– На следующий день после вашего приезда.
– Так, так, так. Ясненько. И как он преподнес ей свой рассказ?
– Дескать, Фернандо доверился ему, рассчитывая на поддержку, но он не намерен впутываться в это грязное дело и собирается убедить Фернандо отказаться от своих планов.
– И, конечно же, взял с нее слово молчать?
– Да. Александр сказал, что покушение намечено на ноябрь, и если к концу празднеств ему не удастся отговорить Фернандо, он сам сообщит обо всем Альфонсо.
– И княжна поверила ему?
– Ну, разумеется! Вы просто не знаете Жоанну – она так доверчива.
– И кроме того, – веско добавила Маргарита, – Жоанна явно преувеличивает достоинства брата, приписывает ему какие-то несуществующие добродетели... Ну все, хватит об этом. Теперь ваш черед, господин де Шатофьер. Что вы обнаружили в покоях Фернандо? Есть ли у вас объяснение всему происходящему?
– Да, пожалуй, есть. Но я попрошу у вас, сударыни, еще минуту на размышления. Мне нужно согласовать новые факты с моими предположениями и кое-что уточнить для себя. – Поскольку дамы не возражали, Эрнан немного помолчал, собираясь с мыслями, затем заговорил: – По-моему, все сходится. Более того, рассказ госпожи Бланки и реакция на него дона Фернандо позволяют мне уже не предполагать, но утверждать. Итак, не подлежит никакому сомнению, что дон Фернандо сговорился с Инморте убить своего брата, чтобы занять его место на престоле. Несомненно также и то, что он поведал графу Бискайскому о своих планах.
– Но зачем? – спросила Маргарита.
– Зачем? – повторил Эрнан, вопросительно глядя на Бланку. – Если я не ошибаюсь, дон Фернандо, хоть и редкостный интриган, человек, в сущности, наивный, не отличается особым умом и не умеет держать язык за зубами.
Бланка кивнула:
– Это не лестная, но очень меткая характеристика, господин граф. Фернандо таков. Разумеется, он не стал бы поверять свои тайны первому встречному, но они с Александром сдружились еще в прошлом году в Толедо...
– Я подозреваю, – добавил Филипп, – что граф Бискайский еще и соратник Фернандо по тайному братству иезуитов.
– Это как? – недоуменно отозвался Симон. – Ведь они оба женатые. Как они могут быть иезуитами?
Бланка и Маргарита одновременно взглянули на него – одна с изумлением, другая с мрачным умилением.
– Будь здесь Гастон, – вымученно улыбаясь, произнес Филипп, – он бы сказал: «И за кого только я выдал свою единственную сестру!»
Бланка взяла Симона за руку и терпеливо объяснила:
– Филипп просто-напросто имел в виду, что они оба каким-то образом связаны с Инморте.
– И это очень существенно, – отметил Эрнан. – В противном случае моя теория окажется несостоятельной. Впрочем, я уверен, что не ошибаюсь – таким типам, как граф Бискайский, прямая дорога в соратники Инморте. И кстати. Габриель де Шеверни рассказывал мне, что когда на турнире Хайме де Барейро вызвал графа на поединок, у того было такое удивленное выражение лица, точно он не мог поверить своим глазам: дескать, как же так, друг Хайме хочет сразиться со мной! А граф де Барейро, по моему мнению, просто выбрал себе самого слабого противника, чтобы без особого труда победить его и занять его место... Но ладно, перехожу к делу. Итак, дон Фернандо прибыл в Памплону в тот же день, когда прибыли мы, и тут же похвастался графу Бискайскому, что месяца через три он станет королем Кастилии и Леона.
Бланка устремила на брата такой пронзительный взгляд, что тот весь съежился.
– А на следующий день, – продолжал Эрнан, – граф пригласил дона Фернандо прогуляться с ним на ристалище и там сообщил ему, что княжна Жоанна якобы подслушала их вчерашний разговор и теперь угрожает разоблачением. Она, мол, требует, чтобы дон Фернандо сознался во всем дону Альфонсо, и дает ему время на размышление – предположительно, до окончания празднеств...
– Постойте, – перебила его Бланка, не отводя глаз от побледневшего, как полотно, Фернандо. – Держу пари, что вы правы в своих догадках. Но с чего вы взяли, что этот разговор состоялся на следующий день и именно на ристалище?
– И к тому же разговаривали они на арабском, вернее, на мавританском языке, – с важной миной добавил Шатофьер. – Однако все предпринятые меры не помогли им, ибо в шатре, возле которого они вели столь милую беседу и который они считали пустым, находился человек, достаточно хорошо знающий арабский язык, чтобы понять, о чем они говорят.
– И это были вы?!
– Да, я. К сожалению, тогда я как раз вздремнул и не слышал начала их разговора. Первое, что я разобрал, проснувшись, было: «Она должна умереть, хочешь ты этого или нет. Я уже вынес ей смертный приговор». Так сказал дон Фернандо.
– Но ведь там его не было! – озадаченно произнес Симон. – Там были граф Бискайский и виконт Иверо.
– Молчи, Симон! – щелкнул пальцами Филипп. – Молчи. Кажется, я понял, в чем дело.
Эрнан виновато склонил голову.
– Друзья мои, должен вам покаяться: я ошибся. Я был слишком самоуверен, слишком убежден в своей правоте, в своей непогрешимости, и эта моя ошибка едва не привела к роковым последствиям. Мне страшно подумать, что случилось бы, выбери граф Бискайский на роль козла отпущения не виконта Иверо, а кого-нибудь другого. Это будет мне уроком на всю жизнь – проверять, перепроверять и еще перепроверять. Я не распознал беседовавших по голосам, и не только потому, что еще не был с ними знаком. Плотные стенки шатра, арабский язык, на котором они говорили с грехом пополам, чмокая и хрюкая, расстояние, наконец, – все это не позволило мне определить индивидуальные особенности их голосов. Содержание разговора заставило меня уверовать, что это были Александр Бискайский и Рикард Иверо, но я был просто обязан проверить свою догадку, расспросив рабочих на ристалище, слуг во дворце... Увы, я этого не сделал. Несколько услышанных мною фраз прямо таки заворожили меня, и я не видел никакой необходимости искать дополнительные подтверждения тому, что и так было для меня яснее ясного. Вы только послушайте, о чем они говорили дальше! Граф Бискайский: «Боюсь, мне придется смириться с этим». Дон Фернандо: «Тем более, что она поступила с тобой по-свински...»
– Жоанна поступила с Александром по-свински? – удивилась Маргарита.
– Минуточку, сударыня, вскоре я изложу вам свои соображения по этому поводу. А пока продолжу. Итак, граф Бискайский: «Да, ты прав». Они немного помолчали, затем дон Фернандо спросил... – Слово за словом Эрнан принялся пересказывать подслушанный им разговор. На реплике Фернандо: «В конце концов, она отступилась от тебя – так что же ты колеблешься?» – он остановился. – Вот это, пожалуй, больше всего прочего ввело меня в заблуждение. Если бы речь шла о госпоже Маргарите, эти слова могли быть адресованы лишь одному человеку – Рикарду Иверо. Как, собственно, и упоминание о том, что она поступила с ним по-свински... Вы уж простите меня за откровенность, сударыня.
– Все в порядке, господин граф, – ответила Маргарита. – Сейчас не время для церемоний. Мы обсуждаем дело, к тому же я действительно... – Она запнулась и покраснела. – Прошу вас, продолжайте.
– Очевидно, что в том разговоре, я имею в виду их первый ночной разговор, речь шла не только о заговоре дона Фернандо, но и о некоторых проделках графа Бискайского, предположительно, о его планах завладеть наваррским престолом.
– Не сомневаюсь, что таковые у него имеются, – прокомментировала Маргарита.
– Поэтому граф, для пущей убедительности, сказал дону Фернандо, что госпожа Жоанна, якобы подслушавшая тот разговор, угрожает разоблачением им обоим.
– Ага! Это объясняет все – и то, что «она поступила с тобой по-свински», и «мы одной веревкой связаны», и «она стоит у нас на пути», и «она отступилась от тебя» – сестра, решившая предать брата. Пожалуй, вы правы, сударь.
– Идем дальше. Дон Фернандо заявил, что ради короны он готов пожертвовать всеми без исключения родственниками, но тут же добавил, что присутствующие не в счет. «Ой, не заливай! – ответил ему граф. – Для тебя моя жизнь не стоит ни гроша. Просто я полезен тебе и не стою на твоем пути». Тогда дон Фернандо... – Эрнан сделал паузу и в некотором смятении поглядел на обеих принцесс. – Сударыни, я лишь дословно передаю вам то, что сказал дон Фернандо, ничего не добавляя от себя: «Зато эта сучка... прости, кузина – вот она стоит». Он так и сказал – кузина, хотя говорили они по-арабски. По идее, это должно было насторожить меня. Если бы речь шла о госпоже Маргарите, и эти слова принадлежали графу Бискайскому, он наверняка сказал бы: «дочь брата моего отца». Дон Фернандо употребил слово «кузина», поскольку не мог подобрать в арабском краткого выражения своей родственной связи с княжной Жоанной. К сожалению, я отнес это на счет плохого знания языка... Потом они стали обсуждать способы убийства. И тут я совершил еще одну ошибку – я перепутал говорящих. Это можно объяснить (но не оправдать!) тем, что инициативу в разговоре перехватил граф Бискайский. Дон Фернандо спросил: «Так что выберем —яд или кинжал?..»
Когда Эрнан закончил свой рассказ, в комнате надолго воцарилось тягостное молчание. Наконец Бланка задумчиво промолвила:
– Таким вот образом мой муж подбил моего брата на убийство Жоанны. И не просто подбил – он подстроил все так, что Фернандо сам настоял на этом. А Жоанне он рассказал о готовящемся покушение на Альфонсо с тем, чтобы ее поведение в присутствии Фернандо было именно таким, как если бы она действительно подслушала их разговор. Что ж, хитро задумано... Но вот вопрос: зачем граф впутал в это дело Фернандо? Неужели только для того, чтобы он выкупил у евреев векселя Рикарда? Конечно, это была немаловажная часть его плана, и тем не менее...
– Вы правы, сударыня, – кивнул Эрнан. – Будь это так, он бы просто занял у вашего брата деньги. Однако в планы графа Бискайского входило не только и даже не столько убийство княжны Жоанны (хотя, по определенным причинам, ему было желательно избавиться от нее), но главным образом он замышлял убийство самого дона Фернандо.
При других обстоятельствах подобное заявление вызвало бы бурю эмоций. Но в том состоянии глубочайшего потрясения, в котором находились Филипп, Бланка и Маргарита, их уже нечем было удивить. А Симон и вовсе потерял ощущение реальности, и появись перед ним сам Сатана собственной персоной, он бы принял это как должное и лишь вяло перекрестился бы, изгоняя нечистого прочь.
– Убить меня?! – изумленно воскликнул Фернандо. – Он собирался убить меня?!
– Да, приятель, – ответил Эрнан. – Как это для вас не прискорбно, но это факт. В ваших покоях мы не нашли графа Бискайского. Видимо, он что-то заподозрил и исчез, оставив в вашей спальне горничную княжны со свернутой шеей, а в прихожей – вашего камердинера с перерезанным горлом.
– О Боже! – прошептала Бланка.
Маргарита в очередной раз помянула Пречистую Деву Памплонскую.
– Кроме того, – повествовал дальше Эрнан, – в прихожей на полу валялась скомканная записка, якобы написанная княжной Жоанной. – Он извлек из кармана сложенный вчетверо лист бумаги, который вначале был смят, а потом расправлен, и передал его Маргарите: – Вот, сударыня, посмотрите.
Она развернула записку и пробежала ее быстрым взглядом.
– Но ведь это почерк Жоанны! Точно!
– Без сомнений, это работа брата Гаспара, бывшего «пса Господня»[14]. Искусная подделка, очень искусная. Если вас не затруднит, сударыня...
– О да, конечно, – сказала Маргарита и прочла вслух:
«Рикард!
Я никак не могла тебя найти, но дело не терпит отлагательства, поэтому я велела Доре обязательно разыскать тебя, даже если ей придется не спать всю ночь. Она и передаст тебе эту записку.
Мне стало доподлинно известно, что все твои векселя кузен Фернандо держит при себе. Они здесь, в Кастель-Бланко, в его спальне. Сегодня днем Дора случайно увидела под одной из подушек на его кровати большой синий пакет – я уверена, что это тот самый. Вполне возможно, что он еще там, и если Фернандо будет ночевать у Марии, попытайся пробраться в его покои и выкрасть пакет. Дора поможет тебе в этом. По ее утверждению, камердинер Фернандо немного глуховат и спит, как сурок.
Это, конечно, нечестно, но, боюсь, другого выхода у нас нет. К тому же поступки Фернандо в отношении тебя честными не назовешь
Желаю тебе удачи и хочу надеяться, что избавившись от шантажа, ты все же согласишься претворить в жизнь положительную часть плана Фернандо – я имею в виду его идею насчет нашего брака. Но это, разумеется, лишь мое пожелание.
Жоанна».
– Ясненько, – произнес Филипп, как только Маргарита закончила читать. – Стало быть, Александр отправил Фернандо к Жоанне, предварительно подменив содержимое пакета, а сам свернул шею горничной, перерезал горло камердинеру, «обронил» в прихожей записку и стал ждать возвращения сообщника, чтобы прикончить и его – мавр сделал свое дело, мавр может уйти... из жизни. Если бы его план увенчался успехом, то завтра утром, обнаружив в спальне Жоанны двух мертвецов, а в покоях Фернандо – аж трех, и ознакомившись с содержанием записки, все пришли бы к выводу, что Фернандо шантажировал Рикарда Иверо выкупленными долговыми расписками. Однако виконт прознал, где они находятся, вместе с горничной Жоанны пробрался с спальню и забрал пакет – но тут нагрянул хозяин. Завязалась драка, в результате которой погибли горничная и Фернандо, а Рикард Иверо бросился бежать, прирезав по пути проснувшегося камердинера и потеряв во время схватки с ним записку. Потом он явился к Жоанне, рассказал ей обо всем, она, естественно, впала в истерику и решила вызвать стражу. Они повздорили, в пылу он убил ее, но при этом оступился, упал, ударился о что-то головой и тоже погиб. – Филипп поежился. – Жуть какая!.. Не усни тогда Эрнан в моем шатре на ристалище, завтра нам осталось бы только гадать, какие же планы строил Фернандо в отношении Жоанны и Рикарда Иверо.
– Гадать не пришлось бы, – ответил Шатофьер. – У меня хватило ума порыться в шкатулке с деловыми бумагами дона Фернандо... Прошу великодушно простить меня, ваше высочество, – с сардонической ухмылкой добавил он, – что я сломал замок шкатулки, но цель оправдывает средства – ведь так говорят ваши друзья иезуиты? В числе прочих бумаг, тоже небезынтересных, я обнаружил весьма любопытную петицию, написанную почерком дона Фернандо, но наверняка рукой уже упомянутого мною брата Гаспара, и адресованную Инморте...
– Где же она?
– Вместе со шкатулкой я передал ее на хранение коменданту замкового гарнизона. Вкратце содержание этого письма таково: дон Фернандо якобы предлагает Инморте организовать убийство госпожи Маргариты и свалить вину за это на графа Бискайского с тем, чтобы возвести на наваррский престол княжну Жоанну и Рикарда Иверо, которых он намерен поженить. Дон Фернандо якобы утверждает, что крепко держит обоих в узде – угрожая виконту его векселями, а за княжной, дескать, водятся некоторые грешки, – и уверен, что заставит их дать письменные обязательства, чуть ли не присягу на верность иезуитам. А поскольку, говорится в послании, и княжна Жоанна и Рикард Иверо слабовольные и безынициативные, к тому же она попросту глупышка, а он постоянно витает в облаках, то вскоре после смерти короля дона Александра Наварра фактически превратится еще в одну область ордена Сердца Иисусова, которой на самом деле будут править ставленники Инморте. Вот так-то.
Маргарита покачала головой:
– М-да... В чем, в чем, но в уме и хитрости кузену Бискайскому не откажешь.
– Но зачем? – недоуменно спросила Бланка. – Зачем ему убивать Фернандо? Я ничего не понимаю!
Филипп внимательно поглядел на нее и произнес:
– Ты просто отказываешься это понять, боишься посмотреть правде в глаза и признать, что все это – следствие проявленного тобой малодушия, когда ты отвергла предложение падре Антонио. Он был готов прибегнуть к обману, солгать ради твоего же блага, но ты предпочла до конца оставаться праведницей и вышла замуж за графа Бискайского, а не за меня. Ты стала женой нелюбимого и неприятного тебе человека, зато, видишь ли, не осквернила себя ложью. И вот тебе результат: твой муж, эта скотина, едва не взошел на престол твоего отца по ступеням, обагренным кровью Жоанны, Рикарда Иверо и обоих твоих братьев. И только благодаря Эрнану ты избежала незавидной роли невольной и ничего не ведающей соучастницы этого ужасающего преступления.
Бланка резко вскочила на ноги и в гневе выкрикнула:
– Прекрати, Филипп! Сейчас же прекрати!.. – Вдруг она вся сникла и тихо всхлипнула. – Не мучь меня, дорогой. Прошу тебя, не надо...
Филипп подошел к ней и обнял ее за плечи.
– О чем вы говорите? – отозвался озадаченный Симон. – К чему здесь госпожа Бланка?
Эрнан тяжело вздохнул:
– Глупенький! Граф Бискайский рассчитывал, что, устранив дона Фернандо, он все же убедит Инморте не отказываться от задуманного им убийства дона Альфонсо.
– Ну и что?
– Да у тебя не мозги, а решето, друг мой любезный! Кто тогда унаследует кастильский престол, спрашивается? Конечно же, не годовалая дочурка Фернандо де Уэльвы, а госпожа Бланка, и вместе с ней граф Бискайский – как ее муж.
Тут раздался пронзительный вопль Фернандо. Бланка мигом отпрянула от Филиппа и во все глаза уставилась на брата, лицо которого было перекошено от бессильной ярости и злобы. Он наконец понял все, осознал, как был глуп и беспечен, с какой легкостью его провел тот, кого он считал своим другом. И этот крик был криком тонущего в безбрежном океане отчаяния рассудка.
В комнату ворвались два охранника с обнаженными мечами – Маргарита жестом велела им выйти.
– Фу! – брезгливо произнесла она. – Как он противно кричит! Господин де Шатофьер, будьте так добры, велите ему заткнуться.
Эрнан велел Фернандо заткнуться, для пущей убедительности пнув его кулаком в живот, затем наклонился и подобрал с ковра все долговые расписки Рикарда.
– Сударыня, – сказал он, обращаясь к Бланке. – Эти векселя по праву принадлежат вашему брату. Однако сейчас он находится под арестом, а посему вам решать, что с ними делать.