Авраменко Олег Евгеньевич. Власть молнии (Цикл Карсидар - 1)

   На всякий случай Карсидар осторожно произнёс:
   - Менке.
   Как знать, решил он, вдруг это поможет делу, и пленившие его люди отнесутся к нему более благосклонно. Во любом случае, хуже не будет... потому как хуже вообще быть не может.
   Толпа одобрительно загудела. Толстяк медленно приблизился к нему, остановился и произнёс всего одно слово. Не успел Карсидар ничего сообразить, как "мучитель" нагнулся над ним и одним взмахом ножа распорол волосяные путы на ногах. Карсидар обрадовался, с третьей попытки поднялся на ноги - без помощи рук, которые оставались связанными, сделать это было не так-то просто, - однако "мучитель" тут же ткнул его в спину. Карсидар упал на колени. "Мучитель" наступил ему на шею и, заставив пригнуться к земле, что-то сердито произнёс.
   "Ах, вот как разговаривают с этим менке", - понял Карсидар.
   Толстяк между тем заговорил. "Мяукал" он меньше других, а слова выговаривал медленно и уверенно, точно профессиональный чтец. Но вот в его тоне проскользнуло удивление. После недолгой паузы менке повторил последнюю фразу. "Мучитель" стегнул Карсидара кнутом по спине и со злостью и раздражением крикнул.
   Карсидар застонал, сзади захрапел верный Ристо. Ясное дело, от него требуют ответа. Но какого? Что мог ответить этому менке несчастный чужеземец? И главное - на каком языке?..
   - Мэ бид'ом?! - без всякой надежды произнёс Карсидар.
   Менке некоторое время молчал, затем повелительно крикнул. Толпа подхватила его окрик. Карсидар вновь разобрал слово "урус", но, как вскоре выяснилось, речь шла не о нём. Пока же к ним подскочил "начальник" (теперь-то было ясно, что по сравнению с менке он всё равно что блоха против медведя), плюхнулся на колени и, прижимаясь носом к земле, быстро-быстро "замяукал". И он, и менке несколько раз повторяли слово "минкерфан"; Карсидар выделил его из общего потока абракадабры, поскольку оно было немного похоже на титул толстяка. Когда говорившие умолкли, он попробовал было вставить запомнившуюся фразу на анхито:
   - Мэс'ншиум?
   Фраза эта, как казалось Карсидару, несколько походила на вопрос "как тебя зовут?", который он подзабыл. Впрочем, как и следовало ожидать, успехом его старания не увенчались; "мучитель" просто ещё раз огрел его кнутом, вот и весь результат.
   Тем временем из того же прохода, откуда явился менке, послышались приближающиеся шаги. Вот некто приблизился к толстяку, опустился на колени и почтительно заговорил. Карсидар хотел незаметно скосить глаза, чтобы посмотреть на нового участника допроса, когда "мучитель" схватил его за волосы, рванул голову вверх, и он увидел поднимающегося с колен рослого светлобородого мужчину. Тот был выше всех ростом, даже выше менке, и отличался от окружающих как внешностью, так и одеждой.
   "Наконец-то свой!" - подумал с облегчением Карсидар, рассматривая перехваченные узенькой лентой волнистые волосы вновь прибывшего (это напомнило ему товарищей по ремеслу "вольного человека"). Не дожидаясь приглашения он повторил:
   - Мэс'ншиум? - что, насколько он помнил, должно было означать: "Как дела?"
   Однако "соплеменник" не понял Карсидара. И вместо анхито заговорил на по-прежнему непонятном, чуждом ему языке.
   - Не понимаю, - с безнадёжным видом сказал Карсидар.
   Русый гигант подумал немного, спросил ещё что-то, потом ещё и ещё. Наконец опустился на колени, коснулся правой рукой земли и обратился к менке с прочувствованной речью. Тот недовольно поджал жирные, слегка вывернутые наружу губы и насмешливо возразил гиганту, а после щёлкнул пальцами, указал на пленника и бросил несколько хлёстких отрывистых фраз.
   Связанный Карсидар стоял на коленях с запрокинутой назад головой, "мучитель" держал его за волосы. Секунды ползли, ничего не менялось.
   "Что он замышляет?" - думал Карсидар, тщетно пытаясь проникнуть в мысли узкоглазых дикарей.
   Внезапно перед глазами мелькнуло раскалённое железо. В следующий миг его подбородок обдало нестерпимым жаром, в челюсть словно вколотили толстенный гвоздь... Запахло палёным. Карсидар дико вскрикнул и завопил:
   - Да не понимаю я ни черта, что ты мне говоришь, образина жирная! И ты меня не поймёшь, и твой лизоблюд тоже!
   Сзади бесновался Ристо, щёлкал кнут.
   Русобородый гигант пожал плечами и, ещё раз поклонившись, прижав руку к груди, принялся что-то доказывать менке. Тот некоторое время слушал, но затем небрежно махнул говорившему рукой, будто отгоняя надоедливую муху. Гигант немедля умолк и, пятясь, отступил к шатрам.
   Менке посмотрел в усыпанное звёздами небо, потом перевёл взгляд на пленника и долго молчал. Наконец его пухлые губы искривила противная ухмылка.
   - Ну, чего таращишься? - прошипел сквозь стиснутые зубы Карсидар (обожжённая щека ужасно болела). - Валяй, убей меня, коли я такой дурак, что попал в руки к твоим молодцам.
   Менке шагнул к Карсидару, взял его за правое ухо и, оттянув мочку, принялся рассматривать шарик серьги.
   - Э, э, не тронь! Не тронь её, говорю, - боязливо произнёс Карсидар, мгновенно понявший, что собирается делать толстяк.
   От этой мысли его прошибло холодным потом. Боль, которая терзала мозг при малейших попытках снять серьгу и даже при мысли о том, чтобы сделать это, казалась страшнее любой, пусть даже самой мучительной смерти.
   Менке лишь презрительно усмехнулся и попробовал выковырять шарик из уха.
   Боль, боль, кошмарная боль!..
   Карсидар задохнулся от крика. Он полностью перестал воспринимать оружающий мир, не слышал смеха воинов и ржания верного коня, не видел трясущихся толстых губ менке. Он превратился в сплошной оголённый комок нервов, на который действовали разом лёд и пламень, все яды всех колдунов и колдуний, вместе взятых; его кололи острия всех копий, пик и мечей на свете, рубили топоры, кромсали ножи.
   Карсидар видел лишь страшную, как ночной кошмар, картину: старый толстяк ловко выхватывает из висящих на узорчатом поясе ножен, щедро усыпанных драгоценными камнями, кривой тонкий меч, медленно замахивается и, оттянув его ухо, опускает вниз клинок, снежной изморозью сверкнувший в сиянии зеленоватых звёзд...
   Карсидар лишился сознания.
   Но и приобрел сознание новое!
   Это напоминало рывок горячего скакуна, внезапно подстёгнутого всадником. Карсидару совершенно неожиданно удался прорыв в мысли менке. Да не просто в его мысли - в умы сразу всех этих воинов в длинных кафтанах и кожаных доспехах! Карсидар осознал их единый порыв - двигаться на запад, всё дальше и дальше. Каждый из них мечтал иметь побольше лошадей, овец и прочего скота, и каждый втайне надеялся, что когда его товарищи погибнут (а они погибнут непременно!), весь этот скот достанется ему. Да ещё они завладеют стадами коренных жителей покорённых территорий. Все воины жаждали богатства и почёта, все бешено мечтали возвыситься, затаптывая других.
   Те же, чьё внимание было приковано к пленнику, измышляли сотни способов его умерщвления. Сам Менке (Карсидар внезапно понял, что это не титул, а имя толстяка) мысленно видел его насаженным на деревянный кол, извивающимся от боли. И тут же представлял, как с живого пленника сдирают кожу. Выдёргивают из рук и ног жилы и кости, соскребая с них тёплое трепещущее мясо. Окунают в котёл с крутым кипятком сначала по щиколотку, потом по колено, по пояс - с каждым разом всё глубже и глубже; затем вытаскивают, дают передышку - и вновь пытка! В то же время Менке вспоминал каких-то знатных людей, положенных под деревянный настил, и видел себя сидящим на его досках в обществе себе подобных; а потом по настилу ехали странного вида повозки. Кровь, стон... Весело! Менке прикидывал, как бы объединить все эти виды смерти в одну бесконечно долгую пытку, или ещё лучше - выдумать что-нибудь более изщрённое, захватывающее...
   От осознания всего увиденного, а также многих других мерзостей, которые Карсидар лишь смутно почувствовал, кровь застыла в его жилах. А вслед за тем он возненавидел всех этих узкоглазых плосколицых людей самой лютой ненавистью и поклялся страшной клятвой, что уничтожит их до единого!
   Но выпущенная на свободу мысль летела дальше, от горизонта до горизонта. И Карсидар почувствовал, что откуда-то с севера сюда направляются точно такие же воины. И если здесь их было достаточно много, довольно крупный отряд, то с северных земель к югу движется просто гигантская армия. Однако больше всего плосколицых было на востоке! Там же оставались их матери, сёстры, жёны, многочисленные детишки, все стада, весь скарб. И эта масса народа, словно армада саранчи, ждала лишь удобного случая, чтобы накинуться на здешние земли и поглотить их подобно уродливой опухоли, пожирающей здоровую плоть.
   Также узрел Карсидар неподалёку огромный город, какого не сыскать на много-много дней пути вокруг. Город притаился, выжидал. Опасались беспощадных воинов в кожаных доспехах и "народа-саранчи". А далеко, на самом краю света, лежал родной город Карсидара, много лет тому назад переживший нападение "могучих рыцарей", рослых, с головы до ног закованных в железо, похожих на ожившие бездушные статуи. Вот они, ужасные "хайаль-абиры" с кровавыми крестами на когда-то белых, а теперь грязно-серых, как их души, плащах, осадили родной город Карсидара. Почему все так жаждут крови?! На севере и на юге, на западе и на востоке, по ту сторону гор и по эту - крови, крови, крови!..
   И ещё - невиданной красоты женщина. Гордый профиль, царственная осанка. Лёгкая траурно-чёрная накидка на волосах, как и полагается вдове. Она смотрит в окно, за которым простираются кварталы белокаменных домов. На окраине уже начались пожары. "Беги, сынок. Пока можно, ты проскочишь. Должен успеть..." Белая рука нервно сжимает платок и едва заметно дрожит.
   Это - мать?!
   Дальше, дальше, то есть ещё раньше...
   Огромные ласковые руки около лица. Левая поглаживает синеватый камешек серьги, к которому детское ушко ещё не привыкло. "Так-то лучше, сынок. И тебе, и другим. А когда вырастешь, мой принц..." Ого, шели насих воспринимается, как привычное, а не чуждое понятие! И руки, кстати, грубые мужские, а не женские. Это же!..
   Но к видению не удалось приглядеться, потому что совсем рядом, примерно к северо-западу отсюда, кричал и бесновался от боли ещё кто-то...
   Карсидар пришёл в себя и понял, что кричит не кто иной, как он сам, а Менке стоит прямо перед ним и с самым невозмутимым видом рассматривает камень серьги в отрезанной половине уха. Это всё самообман, никакого обморока не было, ничто не мерещилось. Зато есть ненавистный узкоглазый толстяк. Гнусный, противный Менке...
   - Ах ты мерзавец! - грозно проскрежетал Карсидар. - А ну давай мою штучку сюда. Слышишь?! Не то я тебя...
   Он не представлял хорошенько, чем скрученный верёвками пленник может подкрепить свою угрозу. Чувствовал лишь, что теперь может! Ещё как может...
   Толстяк с безразличным видом посмотрел на Карсидара. Да так и застыл, не отводя от него взгляда. Губы Менке постепенно стягивались, складывались трубочкой, смуглая кожа лица приобретала безжизненный землисто-серый оттенок. Наконец он что-то невнятно пробормотал... Да! Как ни странно, Карсидар отлично понял смысл сказанного: "Красные глаза! Чёрт, чёрт, чёрт..."
   Менке замахнулся мечом.
   Красные глаза, говоришь? Ну что ж. Погоди, будут тебе красные глаза!
   Карсидар отчётливо представил, с каким наслаждением он надавил бы сейчас на глазёнки этого старого хрыча, если бы удалось освободить руки. Чтобы пальцы углубились в ненавистные щёлочки-глазницы, чтобы брызнула во все стороны противная мокрота. Тогда бы он пошире раскрыл веки и увидел наконец...
   И случилось невероятное: пронзительно вскрикнув, Менке выронил меч и отрезанное ухо, зажмурился, схватился за лицо - и из-под сведенных судорогой толстых пальцев брызнула кровь!
   Тошнота подкатывала к горлу, но задумываться над происшедшим было некогда. Менке противноно завизжал и крикнул, чтобы пленного уруса поскорее прикончили, потому что он не человек, а злой демон.
   Карсидар почувствовал, что в тени шатра справа-впереди натягивается тетива. Но что теперь стрела! Он быстрее любой стрелы! И пока она неслась к цели, Карсидар, почти не прилагая усилий, оттолкнулся от земли, подлетел над ней, и смертоносный наконечник даже не оцарапал кожу. Зато стрела вонзилась в живот стоявшего сзади "мучителя", тот упал и принялся кататься по траве, надрывно вопя.
   Карсидар испугался того, что произошло. Испугался самого себя. Тем не менее, свои действия он уже не контролировал. Всё происходило как бы помимо его воли. Карсидаром двигало единственное желание - стереть в порошок, уничтожить весь этот лагерь, всех ненавистных воинов в кожаных доспехах. Он напрягся, крякнул - и казавшиеся такими прочными волосяные верёвки вмиг лопнули, точно сухие былинки. Карсидар расправил плечи, воздел руки к звёздному небу и издал гортанный боевой клич, вырвавшийся, казалось, из самых потаённых уголков подсознания.
   Плосколицые воины в ужасе подались назад, многие поспешно бросились искать оружие, немногие уже вооружённые доставали узкие кривые мечи и натягивали луки. Глупцы! У него достаточно времени, чтобы расправиться и с Менке, и с остальными.
   Карсидар взглянул исподлобья на истошно вопящего толстяка, между прижатыми к лицу пальцами которого продолжала сочиться кровь. Старик сделал шаг, другой, третий - и угодил прямиком в костёр. Пламя затрещало, ярко вспыхнуло и мигом охватило Менке.
   Стон прокатился по лагерю. Те, кто успел взять в руки оружие, бессильно и безвольно выронили его. Стрелы вылетели из луков, но вонзились не в Карсидара, а в землю либо в других узкоглазых воинов. Впрочем, нашёлся один смельчак с крепкими нервами, который пусть неуверенно, но всё же побежал вперёд с копьём наперевес. Его Карсидар "угостил" стрелой из рукавного арбалета.
   Полыхающая фигура выскочила из костра и шарахнулась в сторону ближайшего шатра. Ещё мгновение - и его стены уже пылали вовсю. В зенит ударил сноп странных голубоватых искр. Прямо с неба, отвесно обрушился сильнейший порыв ветра, разметал горящий шатёр, расшвырял по сторонам горсти искр. Они попадали на другие шатры...
   Всего через несколько минут лагерь представлял из себя бушующий океан огня, в котором бестолково метались вопящие воины. Они сталкивались друг с другом, отскакивали, один за другим попадали в пламя и живыми факелами неслись дальше, поджигая клочки сухой травы в степи.
   А почти в самом центре этого многоголосого живого фейерверка стоял целый и невредимый Карсидар. Он следил за каждой горящей фигурой, следил даже за теми, кто был слишком далеко. Постепенно душу Карсидара охватывало глубокое умиротворение - эти дикари получали по заслугам, на плосколицых обрушилось то, чему они хотели подвергнуть пленника...
   И совершенно неожиданно Карсидар испытал острый приступ самого настоящего отчаяния. Он не боялся за свою жизнь, нет. Зато возникло отвращение к самому себе. Надо же, до чего довели его эти люди! Заставили устроить грандиозное пожарище, чтобы расправиться с ними таким страшным способом. Из мастера он в мгновение ока превратился в палача, нарушил неписаные законы своего ремесла... Это было слишком!
   Хорошо, что вокруг не осталось ни единого воина, способного напасть на Карсидара, ибо примерно в течение минуты он был совершенно беззащитен. Его можно было убить голыми руками, придушить, как беспомощного котёнка, - он не стал бы сопротивляться. А когда Карсидар понял это, ему стало ясно, что лучше убраться отсюда подобру-поздорову.
   Карсидар встряхнулся, размашисто подошёл к месту, где лежало отрезанное ухо и меч Менке, нагнулся, вырезал вросшую в мочку серьгу с заветным камешком и спрятал вещицу в кармашек пояса. Брезгливо отшвырнув кривой меч, прислушался к своим чувствам и определил, в каком месте лежит его собственный меч, привезенный в лагерь "начальником". Заодно перед мысленным взором Карсидара предстал стреноженный Ристо, крепко привязанный за уздечку к глубоко вогнанному в землю колу. Карсидар увидел, как рвётся его конь, пытаясь освободиться от пут. Ему даже почудилось в отдалении ржание, хотя на самом деле слышать этот звук было невозможно из-за страшного шума пожара и криков заживо сгоравших людей. Но верный конь - это действительно то, что нужно в данную минуту. Выручай, старый товарищ!
   И пока Карсидар бежал к своему мечу, путы на ногах Ристо вспыхнули и исчезли, уздечка отвязалась сама по себе, и конь ринулся сквозь огненную завесу к хозяину. Перепуганный низкорослый воин попробовал загородить ему путь (уж больно хорош был трофей!), но Карсидар мысленно подсказал Ристо, куда следует лягнуть копытом, и неудачник свалился наземь с проломленным черепом.
   Когда взмыленный гнедой выскочил на свободную от огня площадку, Карсидар подбежал к нему и порывисто обнял за шею. Конь издал довольное "хррри" и мотнул головой. Карсидар мигом очутился в седле, вцепился в уздечку, сжал пятками конские бока, и Ристо припустил крупной рысью между догорающими шатрами.
   Вскоре они оказались в степи. Теперь здесь было значительно светлее, но Карсидар не мог понять, благодаря чему - то ли просто близился час рассвета, то ли отсвечивало грандиозное пожарище. По мере удаления от этого страшного места им овладевало давешнее отчаяние и отвращение к самому себе, к Карсидару-палачу, сгубившему уйму жизней в течение столь короткого промежутка времени. Хуже всего то, что он ничего не мог поделать с собой. Это было какое-то наваждение, бред!..
   Карсидар, всё ниже пригибался к шее скакуна, всё крепче сжимал её. Неудивительно, что он совсем растерялся и не сумел совладать с конём, когда перед ним, будто из-под земли, возник рослый воин в кольчуге и островерхом шлеме, перегородил дорогу копьём и велел остановиться. Ристо шарахнулся в сторону, встал на дыбы, и Карсидар, вылетев из седла, кубарем покатился по земле.
   Глава XIII
   СИТУАЦИЯ ПРОЯСНЯЕТСЯ
   Карсидара трясли за плечи, голова его моталась из стороны в сторону. Каждое движение отдавалось пульсирующей болью в обожжённом подбородке, что и привело его в чувство. Он с трудом разлепил веки. В предрассветной мгле вырисовывались склонённые над ним бородатые лица.
   - Эй, ты живой? Ты откуда такой взялся?
   Карсидар отшатнулся, невольно стукнувшись затылком о мягкую землю, охнул и с затравленным видом посмотрел на трёх бородачей. Русоволосый гигант, похожий на них, пресмыкался перед изувером Менке. Значит, опять враги! Надо сейчас же...
   - Потише, потише. Успокойся. Вот, попей немного, и тебе полегчает. Небось, умираешь от жажды.
   Карсидар ощутил на потрескавшихся губах приятную прохладу воды. Несмотря на боль в подбородке, он осторожно глотнул, потом ещё и ещё. По-клопиному жадно присосался к горлышку сосуда. Да, именно влаги ему как раз не хватало.
   А бородатые, видать, настроены дружелюбно или, по крайней мере, участливо, раз заботятся о нём. Не то, что плосколицые, которых он...
   Карсидар икнул. При воспоминании о погроме, учинённом в лагере узкоглазых дикарей, ему сделалось дурно. Однако он успел освежиться и прополоскать рот, смыв горечь жёлчи, поэтому всё обошлось более или менее благополучно.
   - Где я? Что со мной... - проговорил тихо и добавил не очень уверенно: - Я цел?
   - Что ты сказал? - спросил один из бородачей, который находился прямо перед ним.
   У Карсидара закружилась голова, а перед его глазами всё поплыло. Внезапно он сообразил, что с ним происходит нечто в высшей степени странное: слова, которые произносили эти люди, были ему совершенно незнакомы, но он, тем не менее, понимал их! И не только отдельные слова - он до тонкостей улавливал смысл их речей. С бородачами же ничего подобного не происходило, и то, что говорил им Карсидар, оставалось для них полнейшей загадкой.
   Чёрт побери, что же делать? Каким-то непостижимым чудом он стал понимать чужой язык, и это, конечно, хорошо. Однако беда в том, что он не имеет ни малейшего понятия, как говорить на этом языке. Разумеется, мелькнуло в голове Карсидара, слушая разговоры, он быстро запомнит нужные слова и целые фразы, научится правильно их произносить и тогда сможет сносно объясняться... Но бородачи ждут немедленного ответа, напряжённо вглядываясь в его глаза. А отвечать-то нечего!..
   Карсидару помог всё тот же человек. Он наморщил лоб, прищурился и, сопровождая слова порывистыми движениями рук, раздельно, почти по слогам повторил:
   - Ска-жи-что-ты-го-во-ришь?
   Вероятно, он хотел в более доступной форме растолковать ему, чего хочет. И тут Карсидара осенило: жесты! Так просто. И главное, понятно без слов.
   Карсидар медленно, стараясь не делать резких движений, поднялся с земли и принял сидячее положение. Затем с осторожным любопытством осмотрелся. Оказалось, что кругом ровная гладкая степь, поросшая кое-где чахлыми лозами. Горизонт скрывали клочья довольно густого предутреннего тумана, но каких-либо признаков изменения ландшафта за видимыми пределами не было. Правда, туман... Возможно, поблизости есть озеро или река. Вот, значит, каков он, загадочный Ральярг, колдовская страна! Обыкновеннейшая земля. Хотя, с другой стороны, чего же ещё можно было ожидать?
   Кроме трёх бородачей, сидевших перед ним на корточках, немного в стороне стоял четвёртый воин, без бороды, но с длинными усами, который присматривал за лошадьми. Пятый же, безусый и безбородый, держал под уздцы Ристо. Вот кому Карсидар искренне обрадовался!
   - Ристо, Ристо, - позвал он слабым голосом.
   Конь переступил с ноги на ногу и радостно фыркнул.
   - Ристо? - переспросил безусый. - Хорош у тебя конёк, нечего сказать. Только вот кличка у него странная, не нашенская.
   - Да и сам ты на наших не очень похож, - вмешался усач, который стерёг остальных коней. - И говоришь непонятно.
   Карсидар тем временем осторожно ощупал себя. К подбородку не прикасался, лишь провёл около него рукой, сузил глаза и многозначно покачал головой: больно!
   - Ты ехал оттуда? - сидевший прямо перед ним показал куда-то за спину Карсидара. Понял! Молодец, догадливый.
   Карсидар молча кивнул.
   - От татар удрал? - спросил тот, кто был справа.
   Карсидар решил, что так, скорее всего, называют узкоглазых воинов, и на всякий случай снова утвердительно кивнул.
   - Так ты один ехал?- продолжал допытываться первый. - Ты, случаем, не знаешь, кто у них пожар устроил?
   Значит, татары - в самом деле название плосколицых. Хорошо. Но как быть с ответом? Поверят ли?.. Впрочем, что же ещё отвечать! И Карсидар несильно ударил себя кулаком в грудь. Бородачи обменялись удивлёнными взглядами.
   - Это ты их поджёг? - недоверчиво произнёс тот, что был слева. - Ты сам?
   Карсидар кивнул.
   - Почему ты не говоришь? - подозрительно спросил первый. - Язык-то у тебя есть.
   - Все равно ты не поймёшь меня, - сказал ему Карсидар.
   - Что-что? - тут же переспросил бородач.
   Карсидар осторожно, чтобы не задеть обожжённую кожу, тронул себя за губы и отрицательно повертел головой.
   - Гм... Странно. Но нас-то ты понимаешь, ведь так?
   Карсидар пожал плечами и развёл руками: дескать, хоть это и странно, но дела обстоят именно так.
   Глядя на подбородок Карсидара, второй бородач показал в то же время на его правый висок:
   - Это тебе татары сделали?
   Карсидар понял, что он имеет в виду обрубленное ухо и ожог, и кивнул.
   - Так ты один у них был?
   Карсидар сжал кулак и оттопырил указательный палец: да, один.
   - Ладно, - первый бородач встал, крякнул, потёр шею и сказал. - В общем, перевяжите его, ребятушки, да поедем поглядеть, что от татарвы проклятой осталось.
   Судя по его поведению, первый бородач был среди них главным. И пока он шептался со сторожившими лошадей воинами, два других занялись Карсидаром. Наполовину отрезанное ухо осторожно омыли водой из сосуда. Один из бородачей сорвал пару широченных листьев какой-то травы. Другой, подкрепляя слова энергичными жестами, объяснил Карсидару, чтобы тот снял рубаху, потому что её надо порвать на тряпки. Однако Карсидар, ещё не вполне доверявший этим людям, решил не показывать им рукавный арбалет, поэтому снять куртку наотрез отказался. Тогда бородач пожал плечами и, не долго думая, оторвал узорчатый подол от своей длинной рубахи, выглядывавшей из-под кольчуги. Этого на повязку хватило.
   - Надеюсь, не забудешь рубаху мою, а? То-то же, - приговаривал бородач, приложив к голове Карсидара широкие листья и приматывая их покрепче разодранным на полосы подолом.
   Ожог перевязывать не стали.
   - Придётся потерпеть, пока в город не приедем, - объяснил затем бородач. Сам рубаху рвать не хочешь, так небось желаешь, чтобы я свою до конца изодрал? Хитрый какой! Мне её Звенислава, ладушка моя, сколько ночей кряду вышивала, не выйдет.
   - Полно тебе болтать, Ипатий, - оборвал его первый бородач. - Всё готово?
   - Известно, - Ипатий привстал, критически осмотрел дело рук своих и констатировал: - Держаться будет.
   - Тогда тронулись.
   Ипатий с товарищем взяли Карсидара под мышки, осторожно подняли с земли, поставили на ноги, подвели к Ристо и помогли забраться в седло. Затем и остальные вскочили на лошадей и, пустив их мелкой рысцой, направились к месту, где ночью располагался лагерь плосколицых воинов-татар.
   Хотя Карсидару оставили меч, по-видимому, предводитель не очень доверял встреченному просто посреди степи незнакомцу, иначе не наказывал бы младшим стеречь его. Те двое, что во время остановки присматривали за лошадьми, теперь следили за Карсидаром, держась чуть позади него, и он постоянно ощущал на затылке их настороженные взгляды. Впрочем, опасаться за свою жизнь пока не приходилось. Эти люди могли перерезать ему горло, пока он был в обмороке после падения с коня... или, по крайней мере, могли попытаться сделать это.