Авраменко Олег Евгеньевич. Власть молнии (Цикл Карсидар - 1)

   Читрадрива поблагодарил Нахума за приглашение, обещал подумать. Но тут же заявил, что скорее всего переезжать не будет, а через некоторое время отправится прямо туда, куда собирался с самого начала, - то есть в Землю Обета, как называли её иудеяне.
   - Что ж, дело твоё, - учитель как-то неловко кашлянул. - Тебе, может быть, всё равно, у сородичей жить или у чужаков, но на самом деле это далеко не одно и то же! Тебе также может казаться, что ты достоин прямо сейчас идти в Землю Обета...
   - А что? - оживился вдруг Шмуль. - Пускай идёт, раз решил!
   - Ну знаешь, это уже твоё купеческое безрассудство! - Нахум был крайне возмущён. - Привык ездить с места на место, так и других одобряешь, когда не следует...
   - Ничего, ничего, - Шмуль даже повеселел, словно ему пришла на ум удачная мысль, которую он давно ждал. - Пойдём, почтенный Читрадрива, проводишь меня. Я просидел тут довольно долго - спасибо учителю Нахуму за гостеприимство! - но нехорошо заставлять волноваться моих родственников. А по дороге я расскажу, как добраться до Земли Обета.
   После этого стали расходиться. Учитель Нахум сказал, что ему надо подготовиться к вечернему собранию. Мешулам проводил гостей. Дальше Мордехай и Моше пошли по своим домам, а Шмуль в сопровождении Читрадривы направился к Западным воротам, за которыми начиналась иудейская слободка. До темноты было ещё довольно далеко, по улицам сновали туда-сюда люди, занятые своими делами. Читрадрива сначала недоумевал, почему родственники Шмуля должны волноваться, но затем сообразил, что старый купец хочет сказать ему нечто важное. Кстати, его мысли целиком занимал перстень! Шмуль и за обедом время от времени бросал беглые взгляды на его камень, морщил лоб... Неужели предчувствие не обмануло Читрадриву, и сейчас он узнает что-то полезное про эту вещицу?..
   Однако шли они молча, лишь плавно падавший снежок мерно поскрипывал под ногами.
   - Так как же добраться до прародины? - начал Читрадрива, опасаясь, что купец собирается молчать всю дорогу.
   - Я не о том хотел поговорить с тобой, - честно признался Шмуль.
   - Тогда...
   Купец резко остановился, взял Читрадриву за руку и посмотрел ему прямо в глаза.
   - Скажи, откуда у тебя кольцо с камнем?
   Вот! Вот то, чего ожидал Читрадрива. То, ради чего стоило идти к этим людям.
   - Это моё кольцо, - он почти не лгал, ибо рассчитывал оставить перстень у себя.
   - Ты привёз его из далёкого Орфетана? - продолжал допытываться Шмуль. - И оно было сделано в неизвестных восточных землях?
   Читрадрива кивнул. Не рассказывать же про Карсидара, который малышом перенёсся из захваченного "могучими солдатами" города в Люжтенское предгорье...
   - Странно.
   - Почему? Разве в наших краях не может быть искусных ювелиров?
   - Не в ювелирах дело, - задумчиво протянул купец. - И не в их умении. Но когда в двух разных местах появляются одинаковые украшения - вот это странно!
   - Ты уже видел такой перстень? - с деланным изумлением воскликнул Читрадрива, а сам весь напрягся, сосредоточился на камне и почувствовал: точно, Шмуль встречал похожий! Только где?..
   Купец не замедлил с ответом:
   - Видишь ли, почтенный Читрадрива, такой перстень, как у тебя, трудно спутать с другим, уж больно необычному человеку он принадлежал. Как тебе, должно быть, известно, у нашего народа нет королей и прочих правителей свыше тысячи лет. Даже на нашей прародине, в Земле Обета, нас преследуют и притесняют как не одни чужаки, так другие. Но вот, лет тридцать назад, объявился человек по имени Ицхак. Никто не знает, откуда он взялся, был богат или беден, и вообще, о его прошлом ровным счётом ничего не известно. Поначалу думали, что это очередной сумасшедший, взявший себе имя великого пророка нашего народа или гордец, возомнивший себя Мошиахом. Ну, вроде того Йешуа, которого ноцрим сделали своим идолом.
   - Это распятый на кресте?
   - Он самый... Так вот, по прошествии некоторого времени Ицхак сумел доказать, что он вовсе не сумасшедший и никакой не лже-пророк. Сплотив вокруг себя небольшую группу приверженцев, он повёл настолько ловкую политику, что вышвырнул из Йерушалайма всех окопавшихся там абирим и объявил себя королём Земли Обета Исраэль.
   "Наверное, абирим - это и есть те самые "хэйлэй-габир" из детства Карсидара", - решил Читрадрива, а вслух задумчиво произнёс:
   - Вот радовался-то народ.
   - Совершенно верно. За Ицхаком ходили толпы и славили его день и ночь. Ноцрим и муслмим сразу же...
   - Прости, почтенный, кто такие муслмим? За обедом о них уже шла речь, только я забыл спросить.
   - Тоже чужаки, - охотно объяснил Шмуль. - Те, которые верят в человека Махмуда и ещё одного нечестивого бога. В общем, и ноцрим, и муслмим точат зубы на нашу святыню - Йерушалайм и считают его своим священным городом. Так вот, Ицхак сумел организовать отпор и тем, и другим. А когда жена родила ему сына, объявил, что принц Давид станет наследником престола Исраэля.
   - Как звали ребёнка? - не удержавшись, переспросил взволнованный Читрадрива. Он уже понял, кто именно был сыном короля Ицхака и наследником престола.
   - Давидом его звали, - повторил купец. - А что?
   - Да так, интересно стало, - уклончиво ответил Читрадрива. - И когда же родился принц Давид?
   - То ли на второй, то ли на третий год после появления Ицхака в Йерушалайме... Дай-ка я вспомню точно. Тогда мне было... Да! Принц родился в конце весны двадцать девять лет назад. То есть, с тех пор прошло двадцать девять с половиной лет.
   "Всё сходится!" - внутренне возликовал Читрадрива.
   А Шмуль после короткой паузы хмуро промолвил:
   - Только теперь это не имеет никакого значения.
   - Почему?
   Шмуль тяжело вздохнул:
   - Видишь ли, почтенный Читрадрива. Мудрейший Адонай так устроил эту землю, что менять на ней порядки следует крайне осторожно. Я в то время жил в Экроне, в уделе Йегуды, и часто бывал по делам в Йерушалайме. Несколько раз самого короля видел, стоял от него так же близко, как от тебя. Потому и бросилось мне в глаза кольцо твоё, что у Ицхака точно такое же было, я его хорошо разглядел. Такую вещицу как не запомнить...
   Он немного помолчал.
   - Однако, в самый разгар всеобщего ликования я сказал себе: "Шмулик, а не пора ли убираться отсюда подобру-поздорову?" И знаешь, таки оказался прав! Молодой был, а чутьё уже имел. Едва я успел завершить все торговые дела в Земле Обета, то есть тогда в королевстве Исраэль, погрузить имущество на корабль и перекочевать в Верону, как король исчез.
   - Как исчез?! - изумился Читрадрива. - Убили его, что ли?
   - Кто бы посмел! - возмутился купец. - Нет, он именно исчез. Растворился, как соль в воде. Был - и не стало! Сгинул без следа! Отправился прогуляться в окрестностях дворца своего и не вернулся. В общем, как пришёл, так и ушёл.
   - А жена? А сын? А королевство?
   - То-то и оно, что Шмуль вовремя убрался оттуда, иначе не разговаривал бы с тобой сейчас, - купец ухмыльнулся, но в душе его читалась явная грусть. - Всё пошло прахом. Проклятые абирим мигом подняли головы, едва до них дошли слухи об исчезновении Ицхака. А когда всё подтвердилось, обнаглели, снарядили грандиозный поход и осадили Йерушалайм. Большая часть армии без короля мигом разбежалась, защищать город было практически некому, и абирим приступом взяли крепостные стены, которые незадолго перед этим сами же возводили. Понятное дело, они учинили жестокую резню. Много народу тогда погибло, ой много!
   - А как же королева с принцем? - не унимался Читрадрива.
   - Она была гордая женщина, не слушала разумных советов. И очень хотела быть достойной если не пропавшего мужа, то, по крайней мере, его памяти. Королева и принц Давид остались в Йерушалайме, чтобы своим присутствием воодушевлять немногочисленных защитников города. Они погибли вместе со всеми... Впрочем, кое-кто верит, что принц не погиб, сумел спастись, и когда-нибудь вернётся, чтобы возродить королевство Исраэль. Но всё это глупости. Просто людям нужно во что-то верить. Года четыре назад в Йерушалайме объявился один самозванец, который утверждал, что он и есть принц Давид, но его быстро разоблачили. Он оказался настолько глуп, что даже серьгу поцепил не на то ухо.
   - Какую серьгу? - спросил Читрадрива по возможности сдержаннее, хотя от восторга готов был пуститься в пляс.
   - У принца Давида в ухе была маленькая серьга с таким же камушком, как и в перстне Ицхака, только крохотным, - ответил Шмуль. - По каким-то своим соображениям король надел её сыну, и теперь это стало частью легенды. Говорят, серьга должна тихо пищать, если к ней поднести платину. Некоторые глупые головы в Йерушалайме до сих пор ждут возвращения Наследника с Поющей Серьгой.
   "Вот оно что! - сообразил Читрадрива. - Значит, монета, про которую Пеменхат рассказывал, что она якобы фальшивая, была с небольшой примесью платины... Интересно, а ложка тоже? Жаль, что Карсидар так варварски уничтожил её".
   Читрадрива и Шмуль стояли посреди окраинной слободской улочки. Пушистый снег успел обильно запорошить одежду купца, и от этого он выглядел почему-то особенно немощным и старым.
   - Такая вот история. Я надеюсь, теперь ты поймёшь и простишь моё любопытство, почтенный Читрадрива. Просто увидев твоё кольцо я сразу же вспомнил второе такое же, хотя видел его три десятка лет назад. И подумал: не из ваших ли краёв явился к нам Ицхак? Ведь он, кроме всего прочего, тоже разговаривал на священном языке!
   Читрадрива лишь пожал плечами:
   - Увы, почтенный Шмуль, чего я не знаю, того не знаю. У нас, анхем, есть имя Хишааш, но я не слышал ни об одном Хишааше, который отправился бы на поиски... - он чуть не ляпнул: "Риндарии", но вовремя спохватился, - ... на поиски Земли Обета.
   - С другой стороны, - сказал Шмуль совершенно иным тоном. - На Ицхаке и его сыне свет клином ещё не сошёлся. На смену им может ведь прийти и другой человек, с другим именем. - Он сделал выразительную паузу и пристально посмотрел на Читрадриву. - Мне почему-то кажется, что с вами, которые именуют себя анхем, всё не так просто, как думает учитель Нахум. Огречились вы или нет, но вы, пожалуй, единственные из ныне сущих детей Абрахамовых, кто сызмальства говорит на священном языке. И это просто замечательно! Всемогущий Адонай помнит и о вас.
   На том стали прощаться. Шмуль сказал, что будет гостить у родственников всю Хануку, а потом вернётся в Верону. И если Читрадрива надумает отправиться в Землю Обета с ним, купец заранее согласен. С новым знакомым дорога веселей.
   - А как же абирим? - спросил Читрадрива. - Не причинят ли они нам зла?
   Шмуль ответил на это, что абирим выгнал неаполитанский король, установив над Землёй Обета свой протекторат, и теперь в Йерушалайме воцарился более или менее сносный мир.
   Возвращаясь к Михайлу, Читрадрива непрестанно обдумывал услышанное. До чего замечательно всё складывалось! Его товарищ - принц, наследник престола павшего королевства! Каково, а?! Надо же было такому случиться - Давид, сын Ицхака, принц Исраэля. Красиво звучит.
   Читрадрива вспомнил также, как вздрогнул Карсидар в порубе, когда услышал своё имя. Вот оно что! Тогда они решили, что это из-за Саула-Сола, а оказалось как раз наоборот. Ничего, теперь это можно легко проверить.
   К тому времени Михайло и его подопечный уже вернулись от князя.
   - Что, таки вышел по городу побродить? - спросил Читрадриву сотник. - Ну и как?
   - Холодно, - отозвался Читрадрива.
   Тут они услышали приглушённый стенами Милкин голос, потом хлопнула дверь, и через комнату, ни на кого не глядя, вихрем пронёсся Вышата. Михайло крякнул и почесал затылок. По всему было видно, что он крайне смутился. Затем немного поговорили о пустяках. Наконец сотник сказал:
   - Ладно, скоро вечерять сядем. А ты ступай к Хорсадару, у него к тебе разговор есть, - и ушёл по своим делам.
   Карсидар лежал на своей кровати в отведенной им комнате. По выражению его лица было ясно, что он всецело погружён в свои мысли. Самый подходящий момент для проверки!
   - Ну, Давид, рассказывай, что там князь надумал, - самым обыденным тоном спросил Читрадрива, в то же время сосредоточившись на камне перстня.
   В первые секунды Карсидар не почувствовал никакого подвоха и спокойно начал:
   - Он довольно умён, скажу тебе. Мы долго говорили, и постепенно возникла идея...
   И тут Карсидара точно иглой укололи. Читрадрива в полной мере ощутил испуг, растерянность и смятение, разом захлестнувшие его душу.
   - Давид?! - Карсидар уставился на него широко раскрытыми глазами. - Ты сказал: Давид?!
   Сработало. Значит, так и есть, шлинасехэ, мой принц...
   Читрадрива постарался оборвать свои мысли, зная пробудившуюся в Карсидаре силу. Однако тот уже начал наступление по всем правилам мысленной войны. До чего сложно стало с ним управляться! Слишком сложно...
   - Мне до боли знакомо это имя, - наморщив лоб, произнёс Карсидар. Знакомо не только из твоей сказочки про пастушка Дахвита. Что-то я вспоминаю... но не могу припомнить... Постой! Ведь ты был у иудеян, да? Что они тебе рассказали? А ну, выкладывай!
   Читрадрива не собирался ничего скрывать, и через полчаса Карсидар уже знал о неудавшемся правлении короля Ицхака, о Земле Обета и городе Йерушалайме, который действительно взяли приступом "могучие солдаты".
   - Так что собирайся, мой принц, скоро мы отправляемся на юг, - бодро молвил Читрадрива.
   К его удивлению, Карсидар лишь скептически пожал плечами и спросил без всякого энтузиазма:
   - В Землю Обета, что ли?
   - Ясное дело! Объявишься, засвидетельствуешь, что ты сын Ицхака. Королевство восстановишь. Опять же, сейчас там владения неаполитанского короля, который причиняет массу неприятностей "могучим солдатам", они сами жаловались...
   - А зачем? - с прежним скепсисом продолжал Карсидар. - И как я докажу, что являюсь наследником несуществующего королевства?
   - Очень просто. Шмуль говорит, что в Йерушалайме до сих пор ждут возвращения Наследника с Поющей Серьгой. Вот и покажешь её. А также перстень, Читрадрива решился напомнить о нём, хотя Карсидар мог вновь потребовать свою вещь обратно. - В конце концов, на твоём теле знак есть...
   - Уже нет, - грустно сказал Карсидар. - Или почти нет.
   Слова застряли у Читрадривы в горле. Он понял: как ухо...
   - Вот именно, - подтвердил Карсидар. - Медленно, но верно все мои увечья исчезают. Шрамы рассасываются, про струпья от ожогов я и забыл уже. Мочка уха отросла совсем. А с обрезанием... Знаешь, меня задели слова русичей. Я по их понятиям какой-то неполноценный получаюсь. И вот представь, сегодня утром я обнаружил, что и этот мой "ущерб" восстанавливается. Так что пока мы доберёмся до Йерушалайма, у меня на теле вообще не будет ни единой царапины. Ящерица, настоящая ящерица! А ты говоришь, доказать...
   Карсидар лёг на кровать лицом к стене. Читрадрива убито молчал.
   - В общем, у Данилы Романовича неплохие планы, - сказал Карсидар. - Он хочет объявить по всем русским княжествам сбор воинов, чтобы защищать Киев. А также наметил несколько вылазок на захваченную татарами территорию. Во всём этом он предлагает участвовать мне. И вот что я тебе скажу: если в Земле Обета мне надо неизвестно кому и неизвестно что доказывать, то здесь я уже успел заработать авторитет. У меня так и чешутся руки сцепиться с плосколицыми.
   Итак, пока что Карсидар отказывался от роли, уготованной ему в планах Читрадривы. Это надо хорошенько обдумать и решить, как действовать дальше...
   - Есть, правда, одна загвоздка, - после короткой паузы продолжал Карсидар. - У Данилы Романовича вновь начались неприятности с митрополитом Иосифом. Этот старик на редкость упрямая бестия, чёрт бы его побрал... В общем, князь без обиняков предложил, чтобы мы оба как можно скорее окрестились. Или хотя бы дали на это согласие. "Мне не нужны лишние неприятности с церковью и раскол в державе, на которую идёт враг", - он так и сказал. Кстати, когда я заикнулся насчёт зарастающего обрезания, русичи снова громко хохотали, а потом Остромир предположил, что это их бог подаёт мне знак. Мол, не буду я больше иудеянином по рождению, а стану, как русичи... И прочее в том же духе. Данила Романович отвёл нам на размышления остаток сегодняшнего дня, утром нас ждут с ответом.
   Читрадрива мог бы просто сказать: "А что такого? Одним богом больше, одним меньше. Креститься, так креститься". Анхем вообще привыкли воспринимать божков самых разных народов, и ему было безразлично, к кому примыкать - к русичам с их Иисусом или к иудеянам с Адонаем. Тем более, что священные книги у них почти одни и те же! И если русичи рассчитывали, что после крещения он забудет всех других богов кроме распятого Иисуса, то они глубоко ошибались. Это не помешает даже сходить разок-другой к учителю Нахуму или в слободку к купцу Шмулю.
   Однако Читрадрива хотел всё тщательно взвесить и обдумать свои дальнейшие планы, поэтому был чрезвычайно признателен и Карсидару, и семейству сотника за то, что его не беспокоили от скромного ужина аж до самого утра, когда они предстали пред светлы очи князя. Встреча происходила в той же крошечной комнатушке без окон. Присутствовали опять те же самые люди - князь, Остромир и Михайло. Правда, митрополита не было, а вместо него пришёл какой-то жрец рангом пониже.
   - Ну, так что, надумали? - спросил Данила Романович. - Будете креститься?
   Они оба выразили согласие. Читрадриве было всё равно, а Карсидар мечтал побыстрее сразиться с татарами.
   - Хорошо, - одобрил князь. - Митрополит самолично проведёт обряд. Для этого он предлагает Десятинную церковь. Она находится тут, рядом с моим дворцом. Здесь и торжок поблизости, есть где любопытным разместиться. - Данила Романович усмехнулся. - Одной церквы для них не хватит. Небось, много народу придёт, чтобы посмотреть, не сгинут ли колдуны поганые от святого таинства крещения, не станут ли корчиться в судорогах, пеной плеваться... Ведь правда, Остромир?
   Тысяцкий, ухмыляясь, кивнул. Похоже, ни он, ни князь, ни Михайло, не верили в столь чудодейственную силу обряда. А находившийся в комнате жрец опасливо перекрестился и пробормотал коротенькую молитву.
   - Значит, решено, - сказал Данила Романович. - А какие имена вы себе выбираете?
   Вопрос был не совсем понятен. Тогда Остромир и Михайло наперебой принялись объяснять, что кроме имени, данного человеку при рождении, во время крещения он берёт ещё одно имя, христианское. Обычно его даёт священник, но поскольку Хорсадар и Дрив взрослые, они должны выбрать себе имена самостоятельно.
   - А как же их выбирать? - недоумённо спросил Карсидар.
   В разговор вступил жрец, который на своём церковном наречии объяснил, что митрополит Иосиф предвидел подобную неувязку. А потому, по зрелом размышлении, он сам предлагает чужестранцам имена: Хорсадару - Гавриила, так зовут одного из архангелов Господних, а Дриву - Андрея, святого и апостола, ученика Иисуса Христа. Это очень почитаемые имена, и носить их - большая честь...
   На этом месте жрец запнулся, зато Карсидар, не сдержавшись, молвил:
   - Ты хотел сказать, "большая честь для колдунов"? И ещё уважаемый митрополит надеется, что такие высокопоставленные слуги Божьи осерчают на нас за то, что мы посмели взять их имена, и, чего доброго, испепелят нас молниями небесными.
   Жрец ничего не ответил на этот выпад.
   - А имена вам нравятся? - спросил князь.
   Читрадрива сказал, что согласен называться Андреем. Но вот Карсидару пришлось не по нутру имя Гавриил, которое, с лёгкой руки товарища, вызывало у него неприятные ассоциации с "габир". К тому же при рождении он был наречён именем, упоминаемым в священной книге русичей...
   - А Давид... это христианское имя? Когда мы сидели в порубе, Дрив рассказывал про Давида, который был славным воином... Мне понравилось.
   "Что ты делаешь?! Прекрати", - попробовал остановить его Читрадрива.
   Остромир как-то странно захихикал.
   - Признаться, я ожидал чего-нибудь в этом роде, - тихо сказал Михайло.
   Однако жрец заверил, что Давид - имя христианское, и что царь Давид в самом деле был славным воином. А Данила Романович с самым серьёзным видом добавил, что это имя носили многие князья.
   - Значит, на том и порешили. Станете вы отныне зваться Давидом и Андреем, - заключил он и обратился к жрецу: - Итак, батюшка, ступай и передай всё услышанное митрополиту. А нас ждут дела военные.
   Глава XIX
   СЕВЕРНЫЕ ЗЕМЛИ
   Белёсая пыль покрывала одежду всадников, тоненькой маской оседала на лицах; струйки пота кромсали маску на куски. Карсидар вспомнил бесконечную песню Пеменхата:
   "Славная пыль прошлых веков,
   что осела на наших сапогах,
   вновь позвала нас
   в путь..."
   Только где осталось это прошлое, в какие неведомые дали ушло? Где теперь старина Пем, что с ним? К тому же на сапогах Карсидара нынче оседает пыль таких далёких земель, о которых в Орфетанском крае и слыхом не слыхивали. Кстати, в последнее время Читрадрива всё больше недоумевает. Ведь они шли с севера на юг, через Люжтенское княжество, а очутились гораздо севернее таинственных гор, где разыскали "пасть дракона", - но не в исходном пункте! Как же это понимать?..
   Ладно, пусть с этим Читрадрива разбирается. У него куча времени, чтобы рассуждать о разных загадочных вещах в перерывах между овладением при помощи перстня лекарским искусством и осмотром "калик перехожих", как назывались на Руси увечные странники.
   А Карсидар ехал плечом к плечу с сотником Михайлом и не переставал дивиться нескончаемым сюрпризам этой земли. Зимой они оба с непривычки тряслись от холода, особенно Читрадрива, который периодически простуживался. А сейчас наоборот, приходилось изнывать от жары в северных землях! Михайло говорит, что следующая зима будет ещё более студёной, чем прошлая. Это же надо! Представить невозможно.
   Михайло вёл свою сотню по Владимиро-Суздальской земле, в полной мере испытавшей ужас татарского разграбления и всё ещё не полностью оправившейся после нашествия. И хоть прошло уже два года со времени тех трагических событий, на пути отряда то и дело попадались опустевшие сёла и просто грандиозные пепелища. Говорят, и сожжённый ордынцами Суздаль ещё не отстроен, как следует. Теперь там новый князь, Святослав Всеволодович, который всеми силами старается придать городу достойный вид...
   А старший брат, Ярослав Всеволодович, сидит в менее разрушенном Владимире. На Руси было два города с таким названием, и оба - столицы княжеств, но если более древний из них, расположенный к западу от Киева, называли Володимиром, как звучало соответствующее имя в речи полянских русичей, то северный - чаще по-книжному, Владимир, а то и Владимир-Суздальский, чтобы избежать путаницы. Карсидар уже обратил внимание, что на севере люди разговаривают не так, как в Киевской земле, их язык всё больше похож на церковный. Небось, думал он, священники здесь в особом почёте, раз весь местный люд старается говорить так же, как и они...
   - Слышь, Михайло, а к Святославу Суздальскому мы не поедем? - спросил Карсидар, зорко поглядывая в сторону высоких густых кустов, скрывавших берег Клязьмы.
   - А начто нам сейчас Святослав? - удивился Михайло.
   - Ну, всё-таки князь...
   - Эх, Давид, Давид! - сотник цыкнул сквозь зубы и разочарованно покачал головой. - Удивляюсь я тебе. Который месяц ты у нас живёшь, а до сих пор самых простых вещей запомнить не можешь! Пойми ты, Ярослав Всеволодович - великий князь, а Святослав, хоть и брат его, - удельный. Он же войска выставить не может без разрешения брата, так чего к нему вперёд Ярослава ехать, время зря терять?! И, вдобавок, это крюк какой, сколько вёрст на север... Эх!
   Михайло раздражённо махнул рукой.
   - Чует моё сердце, ох, чует, что не будет в этих землях никакого толку. Народец здесь пуганый. Не выстояли они супротив татар окаянных, свои дома не уберегли от напасти. Смогут ли помочь нам? И станут ли...
   Он замолчал как-то слишком резко. Карсидар почувствовал, что сотник чего-то не договаривает, а когда попробовал покопаться в его мыслях, Михайло, как всегда, почувствовал это и, резко обернувшись, сказал:
   - Да разве только здесь пуганые? И у нас много таких... Ты вот с Микулой поговори, втолкуй ему, что нечего татар бояться, их нужно бить. Что-что, а убеждать ты умеешь! - и сотник громко хохотнул.
   Микула, о котором говорил Михайло, был важным киевским боярином из славного рода Гордяты. Его Данила Романович отрядил посланником к князю Ярославу, правда, возглавлял он посольство лишь чисто формально, чтобы придать ему больший вес и значительность. В характере этого старика не сохранилось ни единой чёрточки, которая хоть как-то отвечала бы имени его знаменитого предка. Микула дрожал при одной лишь мысли о возможном нападении татар, поэтому держался в самом центре отряда и постоянно твердил, что вокруг неспокойно, всюду ему чудилась смертельная опасность.
   Что же до умения убеждать людей, то Михайло намекал на разговор, случившийся между Карсидаром и Данилой Романовичем в разгар зимы и имевший весьма неожиданные и далеко идущие последствия.
   Читрадриве кто-то показал необычайно увлекательную, но совсем неизвестную в Орфетане игру - шахматы (и где только он ухитрялся выведывать разные интересные вещи?!). Как оказалось, князь был превосходным игроком. У него имелся красивый игровой набор из смальты, и Читрадрива, улучив подходящий момент, попросил Данилу Романовича дать ему пару уроков игры.
   "Неудивительно, что русичи так искусны в этой забаве", - сказал тогда Карсидар, наблюдавший за ними.