Авраменко Олег Евгеньевич. Власть молнии (Цикл Карсидар - 1)

   Так что, не чувствуя угрозы со стороны спутников, Карсидар принялся украдкой рассматривать их. Все воины были как на подбор рослые, статные, только безусый и безбородый (видимо, самый младший) был на полголовы ниже остальных. Кроме того, волосы у него были гораздо темнее, чем у прочих.
   Что же до одежды, то все пятеро носили островерхие металлические шлемы с особой пластинкой, закрывавшей переносицу, кольчуги, довольно длинные рубахи, плащи до колен, штаны и высокие сапоги. Из вооружения у предводителя и двоих бородачей были широкие длинные мечи и лёгкие метательные дротики; усатый имел копьё и палицу, а темноволосый - топор на схваченной стальными обручами длинной рукоятке. У младших также имелись огромные луки, колчаны со стрелами, и у всех - небольшие щиты разной формы.
   Ехали они молча, поэтому Карсидар имел возможность разобраться в своих мыслях и чувствах, за что был в душе благодарен своим спутникам. А призадуматься было от чего...
   Ночью Карсидар на собственном опыте убедился в справедливости предубеждения старины Пема против колдунов. Хуже всего, однако, было то, что самым ярым, самым могучим колдуном оказался именно он, Карсидар, и никто другой. В нормальном мире твердили: Ральярг - проклятая страна, Ральярг - край бесовских чудес... А где они, чудеса эти? Вот едут рядом с ним пятеро. Посмотреть - обыкновеннейшие солдаты. Ну, вооружение немного непривычное; ну, говорят по-другому. Так ведь и страна другая! А насчёт колдовства... Ни капли не похоже.
   Карсидар вспомнил, как действовал Читрадрива, пытаясь остановить кровь у раненого Пеменхата. Вот это было явное волшебство! А бородачи промыли рану водой, нарвали какого-то зелья, примотали обрывком рубахи - и вся тебе магия. Смех, да и только.
   Зато он хорош! Недаром предупреждал его покойный Читрадрива: смотри, шлинасехэ, может оказаться, серьга не тебя от других оберегает, а других - от тебя. Так оно и вышло. Как в воду глядел гандзак. Менке пожелал обладать серьгой (камешек дураку понравился!), ухо беспомощному пленнику отрезал - и неожиданно для себя своими же собственными руками сломал барьер, защищавший его от колдуна-Карсидара. А уж он всыпал всем подряд! Теперь они его попомнят... если кто в живых остался, конечно.
   Интересно, уцелел ли хоть кто-то из плосколицых воинов, которых называли татарами? Если да, то Карсидар ему заранее не завидовал. Всю их узкоглазую породу он возненавидел лютой ненавистью! Первого же встреченного мог раздавить, как клопа.
   Хотя нет, лучше не надо... По крайней мере, не сейчас. В данный момент Карсидар чувствовал громадное внутреннее опустошение. И даже смутное отвращение к самому себе. Он и не подозревал, что инстинктивное предубеждение против колдунов, столь явно выражаемое Пеменхатом, также угнездилось и в неведомых глубинах его собственной души. Теперь эту несчастную, многострадальную душу сжимали, терзали, рвали на части раскалённые клещи внутренней раздвоенности: "я колдун" - "я терпеть не могу колдунов". Это было хуже всяких пыток, приложенных к телу. Хуже отхваченного уха. Гораздо хуже обожжённого подбородка и подпаленной щетины на нём. А проблему душевного разлада следовало поскорее решить, ибо нельзя же так жить дальше...
   - Эй, слышь... Как там тебя? - окликнул Карсидара предводитель. - Как тебя звать-то?
   - Карсидар, - не слишком дружелюбно буркнул он, поглощённый невесёлыми раздумьями.
   - Как-как? Хорсадар? - неуверенно переспросил бородач.
   Карсидар всё равно не смог бы толково объясниться, не зная их языка, поэтому ему оставалось лишь утвердительно кивнуть.
   - Странное имя. Поганское. Хорсадар, Дар Хорса. - Предводитель мотнул головой. - Никогда такого не слыхивал. Выходит, тебя нам Хорс послал, что ли?
   Карсидар не знал, кто такой Хорс, но на всякий случай и с этим согласился.
   - Ладно, Хорсадар, так Хорсадар, мало ли... Меня вот Михайлом кличут. Так ты вот что...
   Предводитель замялся. Похоже, соображения насчёт истолкования имени Карсидара начисто выбили из головы то, что он хотел ему сказать. Поэтому Михайло надолго задумался, затем обронил вскользь:
   - Смотри, будь поосторожнее. Мы подъезжаем к татарскому стану, как бы они и второе ухо тебе не оттяпали, - и, велев остальным ехать потише, вновь умолк.
   Действительно, судя по отвратительному, хоть и лёгкому запаху гари, разгромленный лагерь должен был лежать где-то совсем рядом.
   На труп первого татарина они наткнулись совсем неожиданно. Клок тумана лениво отполз в сторону, открыв небольшую ложбинку, в которой лежало ничком обгоревшее тело. Покрывавшая землю сухая трава в этом месте тоже выгорела. Михайло бесшумно слез с лошади, соблюдая всяческие меры предосторожности, подкрался к трупу и ногой перевернул его с живота на спину. Тело татарина уже успело окоченеть, а черты плоского лица были искажены непередаваемым предсмертным ужасом.
   - Твоя, что ли, работа? - обратился предводитель к Карсидару, медленно переведя на него подозрительный взгляд прищуренных серо-голубых глаз.
   Карсидар не ответил. В данный момент он изо всех сил боролся с подкатившим к горлу приступом тошноты, а также с вновь оживающей ненавистью.
   - И как же ты на такое сподобился? - продолжал допытываться Михайло.
   Карсидар и на этот раз не ответил.
   - Ладно, будь по-твоему, молчи, - решил Михайло и, вновь взобравшись на коня, махнул рукой.
   Воины пустили лошадей шагом.
   Чем дальше, тем больше обгоревших трупов попадалось на их пути. Михайло всё сильнее хмурился и мрачнел. Увиденное ему явно не нравилось, и он заподозрил неладное.
   - Слышь, Хорсадар, а ведь врёшь ты, - наконец сказал он раздражённо. Неужто ты за каждым татарином гонялся, да каждого на угольях поджаривал? И отчего это они горели у тебя, как головешки?
   А Карсидар больше не мог крепиться. Он готов был на всё. Даже не зная языка, хотел каким угодно способом объяснить им, как было дело. Лишь бы удовлетворить любопытство предводителя. И лишь бы он увёл отряд из этого ужасного места...
   Но как только Карсидар раскрыл рот, Михайло вздрогнул и приказал:
   - А ну цыц!
   И немедленно Карсидар понял, что вон за той кучей камней кто-то прячется. Да не просто "кто-то", а...
   Карсидар вытянул руку по направлению к куче и резко бросил:
   - Татар!
   Воины среагировали молниеносно. Но едва они устремились к указанному месту, как из-за кучи выскочил маленький бритоголовый человечек в полосатом кафтане и, точно трусливый заяц, стремительно пустился наутёк. Увидев его, Карсидар не выдержал, хлестнул Ристо. Конь птицей рванулся вперёд, и Карсидар в считанные секунды опередил бородачей.
   Узкоглазый обернулся. Его измазанное грязью и сажей лицо перекосилось, как только он понял, что среди преследователей находится Карсидар. Это обстоятельство стало для татарина роковым. Он споткнулся, упал на спину и, катаясь по земле, заголосил:
   - Колдун, колдун! Большой колдун! А-а-а-а-а!!!
   Карсидар натянул поводья и осадил храпящего Ристо. Бородачи слышали слова плосколицего - но вот понятна ли им его речь?..
   Ипатий первым настиг татарина, на скаку нагнулся с седла, схватил его за грудки и втащил на лошадь. Подъехав к Михайлу, он поставил пленника на ноги, хорошенько встряхнул и, страшно вращая глазами, приказал:
   - Говори, собака!
   Плосколицый же не сводил сумасшедших перекосившихся глаз с Карсидара и продолжал истошно вопить:
   - Колдун! Колдун! Урус колдун!
   - Урус, говоришь? При чём здесь мы? Почто русичей трогаешь? - переспросил Ипатий, понявший из выкриков татарина единственно последнее слово.
   Но ошибка Ипатия была очевидна, и, проследив направление взгляда пленника, все уставились на Карсидара. Тот слегка покраснел от напряжения и, потупив взор, рассматривал луку седла. Возникшая в душе ненависть разрасталась, и он ничего не мог поделать с собой.
   - Кто-нибудь из вас разумеет его собачью речь? - угрюмо спросил Михайло. Но, немного помедлив, добавил: - А впрочем, и без того кое-что ясно.
   Он слегка тронул поводья, подъехал поближе к Карсидару и тихо сказал:
   - Он до смерти боится тебя, Хорсадар. Ответь, что ты сделал ночью с этими... со всей проклятой татарвой?
   Но как объяснить то, о чём Карсидар и сам не имел ни малейшего понятия? Каким образом он сумел выдавить Менке глаза и свести с неба ветер? Почему голубоватый огонь поджигал не только шатры, но и людей?.. Вдобавок здесь вопит и беснуется этот плосколицый, а ненависть... ненависть...
   Карсидар зажмурился, изо всех сил зажал ладонями уши, лишь бы не видеть и не слышать этих диких воплей. Только бы он перестал орать... Ну, хоть как-нибудь можно заткнуть ему рот?!
   Когда же Карсидар наконец открыл глаза, татарин безжизненным мешком падал к ногам лошади Ипатия, который от изумления расцепил пальцы.
   - Посмотри, - велел ему Михайло.
   Ипатий спешился, присел над плосколицым, потрогал его, затем вырвал из выбившейся из-под шлёма пряди один волосок и поднёс его к приоткрытому рту татарина. Медленно встал, выпрямился и дрожащим голосом сообщил:
   - Михайло, а ведь он мёртвый! Подох, собака...
   - Та-ак! - Предводитель с ещё большим подозрением уставился на Карсидара. - Это ты его сейчас?.. Ну-у...
   Он тщетно пытался подыскать нужное слово. Карсидар чувствовал, что Михайло хотел спросить: "Не ты ли убил татарина?" Вот только как убил, когда и пальцем к нему не прикасался, а лишь подумал...
   Эге-ге, да это почище искусства хайен-эрец, которым владел Читрадрива! Тут даже смотреть на противника незачем. "Вот каким могучим колдуном ты оказался, брат Карсидар... Даже не взглядом убиваешь - мыслью! Это не шутка", - сказал сам себе Карсидар и, чтобы хоть как-то оборвать некстати возникшую неловкую паузу, слегка пнул Ристо в бок носком левой ноги.
   Конь звякнул сбруей и слабо заржал. Замерший в выжидательной позе Михайло встрепенулся.
   - Так, так, так. Ну и подарочек послал нам Хорс, нечего сказать! проворчал он и, направив коня мимо Карсидара, произнёс демонстративно громко: Что ж, едем дальше. Наверное, можно никого не опасаться. Хорсадар всю татарву спалил. А которых не спалил, тех сейчас убьёт.
   Наконец они доехали до центра сгоревшего лагеря. Тут Карсидар указал на остатки огромного шатра и коротко пояснил:
   - Менке.
   - Что-что?! Как ты сказал?
   Михайло выглядел изумлённым, и удивление его с каждой секундой возрастало.
   - Менке, - повторил Карсидар.
   Предводитель шепнул побелевшими губами:
   - Ипатий...
   Тот спешился, пошёл к пепелищу, разбросал ногами обуглившиеся палки, золу и всё ещё тлеющие головешки.
   Под слоем этого мусора открылось обуглившееся тело, обезображенное огнём до неузнаваемости. Впрочем, было видно, что покойник при жизни был довольно толстым...
   Карсидар отвернулся. Вспомнился кривой меч, нацеленный на его ухо. Почти на голову... Вот если бы Менке зарубил его, а уже потом завладел серьгой? Или тут не обошлось без вмешательства амулета, который в критический момент заставил татарина оттяпать у Карсидара полуха с серьгой? То, что он остался в живых, - случайность или закономерность?..
   - А это ещё что? - послышался удивлённый голос Ипатия.
   Взглянув на него, Карсидар увидел, что бородач держит в руке кривой татарский меч, с конца которого свисала застывшая капля металла. Ипатий нагнулся, пошарил в золе и поднял ещё несколько таких капель.
   - Какой же это жар был, что железо текло!.. - изумлённо протянул чернявый воин.
   - В общем так, - сказал наконец Михайло. - Делать нам здесь больше нечего, возвращаемся, ребятушки. - И спросил зачем-то Карсидара: - А ты, Хорсадар, с нами поедешь или как?
   Карсидар кивнул. Ему было всё равно. Сейчас бы приехать хоть куда - в дом ли к кому, в трактир или просто в лесок под сень деревьев, - упасть хоть на постель, хоть на землю, да выспаться хорошенько... Ведь столько необычного обрушилось на него в течение нескольких последних часов!
   - Вот и ладно, вот и ладно, - обрадовался предводитель, а сам сделал едва заметный знак своим людям, думая, что Карсидар не заметил этого. - Поедем, приютим тебя. Рану как следует перевяжем. Да и с палёной кожей надобно что-то делать. Заодно отдохнёшь. Чай, нелегко было справиться с татарвой?
   Последняя фраза, должно быть, являлась шуткой, но в ней было больше настороженности, чем веселья. Михайло и сам почувствовал это, а потому сказал торопливо:
   - Ну, тогда вперёд, - и повернул обратно.
   За ним последовали остальные.
   Однако в пути их ждала ещё одна неожиданная встреча, но на этот раз приятная. Едва они выехали за пределы сгоревшего лагеря, как из поредевшего к тому времени тумана вынырнула одинокая фигура пешего человека, который пошатываясь брёл к ним. В руках у бородачей тут же оказались дротики, младшие воины вскинули луки и потянулись за стрелами. Зато Карсидар аж подпрыгнул в седле и заорал не своим голосом:
   - Читрадрива!
   Действительно, то был гандзак собственной персоной. Целый и невредимый. Завидев Карсидара, он встрепенулся, на миг замер, а затем бросился ему навстречу. В мгновение ока Карсидар соскочил на землю и устремился к тому, кого считал погибшим.
   - Так ты его знаешь? - подозрительно спросил предводитель. - Это твой друг? А отчего же ты сказал, что один был у татар? Зачем врал?
   Но Карсидар и Читрадрива не слушали недоверчивого Михайла и только крепко тискали друг друга, звонко хлопали по плечам, несильно ударяли в грудь и повторяли:
   - Живой... А я думал, тебя разорвало на куски в пещере.
   - Жив, жив, как видишь. Я тоже собственными глазами видел, как тебя скрутило.
   Михайло с ворчанием спрятал дротик и сварливо произнёс:
   - Ну, смотри мне, Хорсадар! Не то угостил бы твоего друга сулицею.
   Столь неожиданно встретившиеся приятели не обращали на Михайла ни малейшего внимания и продолжали обмениваться впечатлениями:
   - Я-то цел, а вот ты?..
   - Да и я ничего...
   Первым опомнился от радостного изумления Читрадрива:
   - Постой-ка, ты говоришь, цел? А что у тебя с головой?
   Карсидар сразу помрачнел, отвернулся. Как назло, его взгляд упал на лежащий неподалёку обгоревший труп татарина.
   - Твоя работа? - прошептал Читрадрива.
   Карсидар почувствовал, что гандзак весь напрягся... Точно - он проверял его способности. Карсидар боязливо глянул на вновь обретённого товарища и увидел, как постепенно меняется выражение лица Читрадривы. А вслед за этим мысленно уловил восхищённое: "Вот это да-а-а!.."
   - Что... я сильно изменился? - осторожно спросил он гандзака.
   Ответить тот не успел, поскольку в их разговор вмешался Михайло:
   - Эй, Хорсадар! Долго мы ещё будем стоять промеж дохлых татарских псов? Лошадей на всех не хватит, так что сажай своего приятеля к себе в седло, да поедем себе с Богом.
   - Ладно, поехали, - сказал Карсидар, особо не заботясь о том, поймёт его Михайло или нет.
   От изумления у Читрадривы чуть не отвалилась челюсть.
   - Что ж это происходит? - недоумённо спросил он. - Ты уже выучил их язык? Так быстро?
   Карсидар направился к Ристо и коротко сказал:
   - Садись ко мне в седло. По дороге поговорим.
   Читрадрива покачал головой и пробормотал на анхито: "Ну и ну! Не ожидал". Как ни странно, Карсидар понял это, но своими наблюдениями делиться не спешил, чтобы не задерживать отряд и не раздражать Михайла. Когда же Читрадрива уселся на спину Ристо впереди него, и всадники пустили лошадей шагом, Карсидар начал исполненный странностей рассказ. Поначалу он сбивался, пытаясь выразиться как можно точнее, постоянно возвращался к описанию одних и тех же событий, но постепенно увлёкся повествованием и стал говорить так непринуждённо, словно вернулся в трактир на дороге в Нарбик, чтобы рассказать Солу о своём очередном приключении. Он говорил громко и так бойко размахивал руками, изображая молниеносно распространявшийся по татарскому стану огонь, что едва не слетел с седла. Воины угрюмо косились на расходившегося посланца Хорса.
   - И после того, как Ипатий нашёл оплавившийся меч Менке, мы повернули обратно и встретили тебя.
   Карсидар умолк и только тут обнаружил, что Читрадрива продолжает потихоньку изучать его сущность.
   - И что ты на это скажешь? - спросил он после длительной паузы, когда гандзак, наконец, удовлетворил своё любопытство.
   - Что я не ошибся в своих предположениях. Теперь ты гораздо более могучий колдун, чем я, жалкий анах.
   Карсидар вздрогнул.
   - Кан, шлинасехэ, анахум йеш шнэйм кэшфем, - невозмутимо подытожил Читрадрива, и Карсидар вновь отлично понял анхито: "Да, мой принц, мы оба колдуны".
   - Так вот, шлинасехэ, теперь ты можешь то, чего не может никто из известных мне людей: свободно читать мысли.
   - Но ведь и ты...
   - Вовсе нет, тут ты ошибаешься. В большинстве случаев мне доступны лишь самые общие переживания других людей, остальное же я угадываю, порой весьма удачно - но это уже опыт, дело наживное.
   - А как же наше мысленное общение?
   - У нас с тобой особая связь. А с этими людьми у тебя ничего подобного нет. Их язык тебе незнаком, ты сам признаёшь это. Тем не менее, ты отлично понимаешь их речь - то есть, мысли, выраженные в словесной форме. Просто удивительно, как ты не сообразил внушать им собственные мысли! Тогда бы между вами вообще не осталось никакого недопонимания.
   - Внушать?! Им?!
   - Ну да, - как ни в чём не бывало, подтвердил Читрадрива. - Внушать. Думаешь, что такое хайен-эрец? То же внушение, только в несколько иной форме. А ты и это можешь - ведь заставил же Менке выдавить себе глаза и броситься в костёр. И у того дикаря жизнь забрал. Как? Да просто заставил его испустить дух! Вот так-то. К тому же ты только что бросил на ходу: "Ладно, поехали". Думаешь, Михайло не понял тебя? Отлично понял! Только не придал этому значения.
   - Чёрт возьми!.. - пробормотал Карсидар.
   - Но у тебя нет никакого опыта в подобных делах. Ты уже повёл себя странно, показав, что прекрасно понимаешь этих урусов или русичей, как они себя называют, в то же время продемонстрировав неумение говорить на их языке. Впрочем, новичку простительны даже более серьёзные промахи, нежели этот. Всякому начинающему колдуну, а тебе особенно, нужен толковый учитель.
   "И твоим учителем буду я, - мысленно продолжал Читрадрива. - Постепенно я научу тебя контролировать свои способности, умело обращаться с ними. Но кое-чему ты должен научиться прямо сейчас, без промедления".
   - И чему же? - полюбопытствовал Карсидар.
   - Надо уметь удерживаться от соблазна проникать в мысли людей слишком глубоко. - Читрадрива обернулся к Карсидару и выразительно посмотрел на него. Отряд как раз проезжал мимо очередного обгоревшего трупа. - Как ты думаешь, чем вон тот дикарь провинился перед тобой? Именно тот. Конкретно.
   Карсидар глубоко задумался. Но чем дальше, тем непонятнее становился для него мотив ненависти. Спустя пару минут он вынужден был признать, что ненавидит татар инстинктивно.
   - Как же так, шлинасехэ? Ведь ты встретил и этих плосколицых, и их врагов всего несколько часов назад. Отчего же ты люто ненавидишь татар, а к русичам испытываешь дружеские чувства? Только ли потому, что первые обращались с тобой хуже, чем вторые, или на то есть иные, более веские причины?
   Карсидар потерянно молчал.
   - Ну, так послушай, что скажет тебе твой ривэ, твой наставник. Случилось то, о чём я догадывался давно, да и ты уже заподозрил. Серьга, которую ты носил в ухе, в значительной степени оберегала других от тебя, не давала твоим способностям проявиться в полной мере. Вспомни, с каким трудом я пытался обучить тебя кое-каким штучкам, пока мы странствовали по Люжтенскому княжеству. И сравни свои тогдашние успехи с достигнутым тобой в считанные секунды. Небо и земля, мой принц, небо и земля! Дурак Менке себе на горе отделил защиту от твоего тела. И ты мигом воспользовался обретённой способностью проникать в чужие мысли.
   Вспомнив результаты своего проникновения в мысли дикарей, Карсидар содрогнулся от отвращения и новой волны захлестнувшей его ненависти. Заметив это, Читрадрива кивнул:
   - Вот именно, шлинасехэ. Если проникнуть слишком глубоко в мысли людей, возникает немалая опасность соприкоснуться с тёмной стороной человеческой натуры, каковая имеется у всех нас без исключения. Почему так, спросишь? На сей счёт есть разные мнения. Говорят, например, что, кроме собственно души, внутри человека поселяются порождения тьмы, злые духи. Этому скопищу сутей тесно в одном теле, они сражаются друг с другом, от чего возникает внутреннее смятение, душевный разлад. Между прочим, об этом говорил мне один лекаришка-гохи, не ведавший, что на самом деле я колдун-гандзак. В противном случае он вряд ли стал бы откровенничать со мной. Как ты думаешь?
   Карсидар лишь тоскливо вздохнул. О боги, как далеко осталось всё это Орфетанский край, Люжтенское княжество, обычные, то есть привычные люди и названия вещей... Теперь они едут невесть куда на верном Ристо, двое чужаков в чужой стране, со всех сторон их окружают конвоиры, которые настороженно прислушиваются к незнакомой речи.
   - Тем не менее, - продолжал Читрадрива, - слова лекаришки пошли мне на пользу. Я-то знал, что если хорошенько представить себе что-либо и держать это в голове, невольно начинаешь сживаться с такой мыслью, привыкаешь к ней. А когда проникаешь в душу другого человека чересчур глубоко, очень тесно соприкасаешься с ней, то помимо воли начинаешь считать его мысли своими собственными. Своими, шлинасехэ! Ясно? Это та же самая вторая натура в твоём теле. Та же раздвоенность. Думаешь, твоя настоящая душа допустит существование непрошеного гостя? И не надейся! Вот и выходит, что истинная душа в этом случае начинает люто ненавидеть того, в чьи мысли ты вторгся слишком глубоко. Как раз это и произошло между тобой и татарами. Тем более, что их было много, и тем более, что они оказались настроенными агрессивно. Да копни поглубже души этих вот русичей - думаешь, по-другому выйдет? У каждого внутри немало грязи, каждого есть за что ненавидеть... Да дело вообще-то и не в душевной грязи. То бишь, не только в ней. Просто любой "не-ты" - это в самом деле не ты, это чужак. А чужака ты мигом отторгнешь. Так что твоим новым "приятелям" повезло, что ты сильно ослабел и порядком растерялся после столкновения с татарами, иначе бы и этим добрым молодцам не сносить головы.
   - Что же делать, - в отчаянии проговорил Карсидар.
   - Главное, не волнуйся понапрасну. Волнение - плохой помощник. Как наёмный воин ты должен знать, что в схватке хладнокровный одерживает верх над нервным.
   - Легко сказать! - воскликнул Карсидар. - Ведь мы даже не знаем, куда угодили и чего ожидать от этого проклятого места. Мне вот ни за что ни про что ухо отхватили...
   - За что ты, между прочим, должен быть благодарен старому толстяку, Читрадрива саркастически хмыкнул. - Что же до места, в котором мы очутились... Да, это вопрос! Признаться, я ожидал от Риндарии большего... ты понимаешь, в каком смысле. Ожидал встретить здесь своих. Вернее сказать, наших. - И Читрадрива хитро усмехнулся, искоса взглянув на Карсидара, которого по-прежнему коробило (хоть и не так сильно, как вначале), когда его причисляли к гандзакам. - А здесь что? Судя по твоему описанию и по виду трупов, лица которых остались необожжёнными, дикари явно не принадлежат к нашему народу. Эти русичи или урусы больше подходят на роль родственничков, да беда в том, что они совершенно не понимают анхито, а это, согласись, подозрительно.
   - Даже "хайаль-абиров" не видно, - поспешил вставить Карсидар.
   Читрадрива улыбнулся.
   - Всё же, несмотря на поразительные способности, тебе не мешает поучить анхито. "Хэйаль-габир" - это единственное число, а множественное будет "хэйлэй-габир". Впрочем, это дела не меняет. Русичей слабаками не назовёшь, но, если ты утверждаешь, что они не "могучие солдаты", значит, так и есть. Да и страна...
   Читрадрива повёл кругом рукой, указывая на уже очистившуюся от тумана раздольную степь. Только на самом горизонте маячили леса, да опять же - в отдалении слева всё ещё держалась смутная дымка.
   - Где горы, интересно знать?! Мы же блуждали по горам, потом нырнули в эту проклятую пещеру - и вдруг перед нами плоская, как стол, равнина! Там, где туман, похоже, река. Ну, лесок паршивый вдали виднеется. Но где скалы, пропасти, ущелья...
   - У меня это тоже в голове не укладывается, - согласился Карсидар.
   - Знаю, - подтвердил Читрадрива. - Но это ещё полдела. Ведь ты, наверное, заметил, что ни татары, ни русичи совершенно не пользуются хоть чем-то похожим на хайен-эрец или чтение чужих мыслей. Ты в одиночку разгромил приличный отряд этих малорослых дикарей, и их враги не только сильно зауважали тебя, но и, заметь, стали побаиваться.
   Карсидар вздохнул. Всё это было истинной правдой, да вот только как с этими внезапно пробудившимися способностями жить дальше?..
   - А ты думал, легко быть колдуном? Травки насыпал, ручкой махнул, заклинание прошептал, и готово дело? - ехидно спросил Читрадрива. Однако в голосе его явственно чувствовалась то ли какая-то тоска, то ли огромная усталость.
   Карсидар промолчал.
   - Вот то-то и оно, что нет. Подобные представления - типичное для гохи заблуждение. Прежде чем начать колдовать, стоит двадцать раз подумать, шлинасехэ. Да и кроме того, все эти штуки бьют не только по врагу, но и по тебе самому. Сильнее ударишь - сильнее ударит тебя. Ты, можно сказать, не глядя уложил небольшое войско, но, словно в отместку, теперь все покойники точно восстали к жизни и набросились на тебя. Разве нет?