Авраменко Олег Евгеньевич. Власть молнии (Цикл Карсидар - 1)

   Михайло же откровенно признался:
   - А я совсем ничего и не понял.
   Тогда Читрадрива вкратце рассказал ему о том, что удалось проследить в мыслях Артемия и закончил так:
   - Этот человек теперь нам не нужен, да и татарин ни к чему. Более того, живыми они будут только мешать, поэтому сейчас мы убьём их обоих. Пусть Юрий и Серафим думают, что все участники нападения мертвы. Пусть будут уверены, что трое суздальцев погибли от меча Давида, а два остальных и татарин - от нашей силы. Тогда они не заподозрят, что нам известно об их существовании.
   - А это ещё зачем? - изумился Михайло.
   - Неплохо было бы обмануть татар и их приспешников с помощью ими же подосланных лазутчиков. - Читрадрива загадочно улыбнулся. - Но для этого предатели не должны ничего заподозрить, иначе от них не будет никакого проку.
   Карсидар и Михайло переглянулись, дивясь его дальновидности.
   - Значит, ты рассчитываешь проследить за Юрием и Серафимом? - Карсидар уже заразился этой идеей.
   - А также за теми, кого пришлют к ним взамен погибших, - подтвердил Читрадрива. - Только следят пусть другие.
   - Это можно, - согласился Михайло. - Они наверняка затесались среди добровольцев, которые прибывают к нам с севера. Воевода Димитрий сейчас сколачивает из них сборные отряды. Но что ж это будет?.. Брат на брата! Это ж как степовики в битве на Калке семнадцать лет тому...
   Сотник нахмурился, подумав о северянах, вынужденных выступить на стороне татар.
   - О том пусть князья заботятся, - сказал Читрадрива, выпрямляясь, и обратился к Карсидару: - Ну, Давид, теперь убей этого злодея. Кажется, я положил его довольно точно... Да не робей! Во время нападения ты и так чуть не прикончил его, а сейчас это просто необходимо, пойми!
   Карсидар, который действительно колебался, поскольку не привык убивать беззащитных и беспомощных, уподобляясь палачу, заставил себя вспомнить, что Артемий со своими молодцами угрожал Милке... и всё было кончено в мгновение ока. Затем они прошли в сарай, где Карсидар таким же образом разделался с татарином, и вернулись в дом. Михайло посоветовал им хорошенько выспаться, однако до утра они почти не сомкнули глаз. Как, впрочем, и все остальные.
   Поднялись рано, наскоро перекусили.
   - Похоже, в твоём доме никогда не кормят досыта, - обращаясь к Михайлу, пошутил Читрадрива.
   Никто не откликнулся на это замечание. Лица у всех были хмурые и напряжённые, одна Милка смотрела на жениха с откровенным восторгом. Зато Вышата, выбрав подходящий момент по окончании завтрака, отвёл Карсидара в сторону и тихонько поблагодарил за защиту.
   - Пустое, - отмахнулся Карсидар. - Если бы меня в доме не было, никто бы сюда не сунулся.
   - Всё равно спасибо, - угрюмо буркнул парень и, стараясь скрыть восхищение, добавил: - А ты могучий боец, Давид.
   - Можно подумать, ты этого не знал! - Карсидар пожал плечами. - Сколько раз я говорил, что на своей родине был наёмником.
   - Я не видел, как ты дерёшься, вот и не верил, - вздохнул Вышата.
   От дальнейших объяснений его спасло появление Остромира. Михайло решил известить тысяцкого о ночном нападении, поскольку тот был его непосредственным начальником. Карсидару и Читрадриве пришлось рассказать Остромиру обо всём. Умолчали они разве что о методе, с помощью которого вёлся допрос, а кроме того сказали, что Артемий и татарин умерли от пыток, но об этом никто не должен знать.
   - Дело, сам понимаешь, секретное, - развёл руками Михайло.
   Тысяцкий согласился с ним и сказал, что к государю следует отправляться немедленно.
   - А с пленниками надо было поаккуратнее. Я посмотрел, ран у них нет. Небось, по-своему с ними обошлись?
   Карсидар нехотя кивнул.
   - Я и говорю, поаккуратней надо было, - с укором сказал Остромир. - Что они подохли, как собаки, то им, конечно, туда и дорога. Но вдруг этот Артемий не всех своих назвал?
   - Вряд ли, - уверенно сказал Читрадрива.
   - Думаешь? - тысяцкий покрутил ус. - Ладно, там увидим. Поехали в Старый Город.
   Государев дворец ещё только-только просыпался. Однако зная, что Карсидар не будет беспокоить его по пустякам, а Читрадрива не станет зря мчаться в город посреди ночи, Данила Романович принял их незамедлительно. Выслушав рассказ, он нахмурился, долго думал. Наконец кликнул слуг и велел передать кому следует, что сразу же после завтрака созывает военный совет.
   - Не ожидал я от Ярослава такого, ох, не ожидал! - возмущался Данила Романович, расхаживая по комнате. - Но ничего, мы с этим справимся. Так говорите, Святослав Всеволодович особенно возражал? И Ярослав вынудил брата идти супротив меня? Это хорошо, я со Святославом снесусь, мы сумеем договориться. Но Бату, Бату... Каков, а?! Поганец проклятый, пёс шелудивый, Буняка окаянный! Думает расколоть нас? Хочет русских князей на меня натравить, на государя ихнего?! Не выйдет! Я и сам посею раскол меж детьми Всеволода, меж Святославом и Ярославом!
   - А тебе, Давид, спасибо, - обратился он к Карсидару. - Знать, не ошибся я, когда не послушался митрополита и нанял тебя на службу. И вам спасибо, кивнул государь Читрадриве, сотнику и тысяцкому. - Остромир, ты имеешь дело с прибывающими с северных земель добровольцами?.. Нет? Ничего, теперь займёшься ими, я скажу Димитрию. Сыщи мне Серафима с Юрием, понял? Хоть из-под земли достань! Узнай, кто пришёл в Киев вместе с Артемием, и выследи обоих! Только будь осторожен, не спугни их... Это ты, Андрей, верно сообразил, они нам ещё пригодятся.
   - Так если б они Артемия этого не уходили, искать было бы легче, - заметил Остромир.
   - Ничего, всё верно, - не согласился Данила Романович. - А вдруг бы кто разболтал, что Артемий жив? Сам знаешь, слово - не воробей...
   Тут государь резко остановился, обвёл глазами гостей и, немного успокоившись, произнёс:
   - Ладно, с этим пока всё ясно. Как бы наши недруги ни хитрили, а и мы не лыком шиты. Но я полагаю, вы так торопились, что и не поели толком?.. Понятно! Ничего, это дело поправимое, будете завтракать у меня. Думать о делах на голодный желудок весьма затруднительно.
   Затем в гриднице собрался большой военный совет. Повторять рассказ о ночном налёте в третий раз Карсидару и Читрадриве не пришлось. Как было условленно заранее, Данила Романович сам изложил наиболее важные с военной точки зрения моменты, опуская незначительные подробности, ибо справедливо полагал, что весть о нападении уже пошла гулять по Киеву.
   - Итак, татары не сидят сложа руки. Сегодня ночью подосланные предателем Ярославом люди предприняли попытку уничтожить моего советника Давида и лекаря Андрея. К счастью, покушение не удалось, все нападавшие погибли. Однако... Данила Романович многозначительно умолк и поднял вверх указательный палец. Это покушение, пусть и неудавшееся, свидетельствует о том, что мы частично утратили бдительность, позволив лазутчикам врага затесаться в наши ряды. Находясь среди нас, даже в малом числе, предатели способны нанести нам огромный ущерб. Через них Бату сможет узнать о расположении наших войск перед битвой, о наиболее уязвимых местах в обороне Киева... Посему прежде всего я хотел бы услышать, как продвигаются дела с подготовкой городских укреплений.
   Присутствующие говорили по очереди, лишь изредка перебивая друг друга и вступая в спор. Государю поведали о ремонте стен, окружающих город, укреплении ворот, а также об усилении деревянного частокола, которым был обнесен Подол.
   - Частокол не стена, его преодолеть нетрудно, - заметил Данила Романович. - И ежели татары пойдут через Днепр по льду, сжечь Подол им будет легче всего. А Оболонская низина и вовсе за пределами частокола.
   - Зато подъём с Подола в Верхний Город больно крутой, - возразил один из тысяцких. - Татарва скорее обложит кругом Киев и начнёт штурм стен и ворот.
   Дальше заспорили, какая часть города наиболее уязвима. Одни говорили, что первым делом враги попробуют прорваться в Копырев конец. Другие стояли на том, что Копырев слишком удалён от сердца Киева - Старого Города, поэтому прежде следует ожидать удара по Новому Городу, наиболее вероятно - штурма Золотых или Лядских ворот. Третьи не соглашались и утверждали, что город Изяслава-Святополка ближе всего расположен к Днепру и к относительно легкодоступному Подолу, хотя путь к нему также лежит по склонам довольно крутого холма.
   - Ну, ладно вам, - оборвал этот малополезный спор Данила Романович. Разошлись... Не дай Бог, чтобы всё это случилось. Забиться мышкой в город и боронить его - самое последнее дело. Димитрий, расскажи нам, как обстоят дела с войском и хватит ли у нас сил, чтобы напасть на татар первыми.
   Тщательно взвешивая каждое слово, государев воевода Димитрий доложил, что со всех уделов Руси удалось собрать четыреста тысяч воинов и, оглядывая других воевод, представлявших на совете князей отдельных земель, заключил, что большего ожидать не приходится. Может быть, до наступления заморозков удастся сколотить полков ещё тысяч на пятьдесят из добровольцев, прибывающих с северных земель, а также просачивающихся с Переяславщины, Черниговщины и Новгород-Сиверщины, где сосредотачиваются татары. Ещё ополченцев наберётся тысяч сто, пожалуй. И всё.
   - Ну, после событий сегодняшней ночи ты понимаешь, что суздальцев нельзя ставить в первые ряды, - заметил государь. - Люди из восточных уделов тоже татарами пуганы. Да и ополченцы что такое? Необученный народ. А вдруг дрогнут?..
   - Не дрогнем, государь, - возразил один из тысяцких черниговцев. По голосу чувствовалось, что он обижен таким пренебрежительным тоном. - Мы на татарву наоборот злые, у нас с ними свои счёты.
   - Вы с Мстиславом Глебовичем города не удержали, князя не уберегли. Не могу на вас рассчитывать! - в голосе Данилы Романовича зазвучали металлические нотки. - Итак, у нас четыреста тысяч воинов и сто пятьдесят резерва. А сколько у татар?
   - Как мы слышали, Бату собрал около семисот тысяч, - по-прежнему осторожно доложил Димитрий. - Думаю, к зиме их станет ещё больше. Может, целый миллион наберётся.
   Присутствующие зароптали. Семьсот тысяч! Миллион!.. Такое количество войска даже представить трудно.
   - Семьсот тысяч, это с дружинами суздальцев или без них? - осведомился государь.
   - Об этом и я, и все остальные впервые узнали только сегодня, - виновато ответил воевода.
   - И всё благодаря моему советнику Давиду, - Данила Романович благодарно кивнул Карсидару. - Но тогда выходит, что татарского войска уже больше, чем семьсот тысяч, возможно, все восемьсот. Впрочем, я полагаю, на дружины Ярослава Всеволодовича и его удельных князей Бату не может рассчитывать всерьёз, как и я на свой резерв, это подсобные силы.
   - Государь!.. - вновь попытался протестовать черниговец, но Данила Романович не стал его слушать и подвёл итог:
   - Остаётся вчистую четыреста тысяч против семисот. Нашего войска почти вдвое меньше. А если подтвердятся опасения Димитрия, то к зиме татары будут превосходить нас в численности более чем в два раза. Можно ли нападать на них такими силами?
   Воевода князя Пинского, Ростислава Володимировича, встал, степенно откашлялся и, косясь на Карсидара, предложил:
   - Государь, а почему ты рассчитываешь только на своих доблестных воев? Ведь у тебя есть... - он слегка замялся. - ...верный советник Давид, который сегодня ещё раз доказал тебе свою преданность. Я слышал... да и не я один, что... - новая заминка. - В общем, прошлой осенью он одним махом уничтожил пятьсот татар во главе с самим Менке. Так отчего бы ему не пожечь...
   Карсидар потупился, а Читрадрива саркастически ухмыльнулся.
   - Ну, я хотел сказать, отчего бы ему не встать против большего войска? Ему и почёт больший будет. - И воевода вопросительно уставился на Карсидара.
   "Этим должно было всё кончиться. Видишь, русичи рассчитывают на помощь, которую ты оказать просто не в состоянии", - подумал Читрадрива и с невинным видом заметил:
   - Между прочим, пятьсот человек - это не семьсот тысяч.
   Пинский воевода хотел возразить, что лекарю негоже вмешиваться в дела военных, однако подумал, что и с более слабым колдуном связываться не стоит. А Карсидар сказал:
   - Не в почёте дело. Мне нечего добавить к словам моего товарища Андрея. Я просто не смогу охватить... м-м-м... своим вниманием всё татарское войско.
   - Но... - не сдавался воевода.
   - Мой советник Давид не обижен почётом, - вступил в разговор Данила Романович. - Через несколько дней он женится на дочери присутствующего здесь сотника Михайла. Ему будет выделен во владение дом в Новом Городе, и сколько кун серебра он у меня ни попросит, столько я ему дам. Значит, ежели Давид говорит, что не сможет в одиночку совладать с татарским войском, то так оно и есть. И нечего перекладывать на его плечи всю тяжесть битвы.
   - Но раз Давид пожёг Менке и пятьсот татар в придачу, почему бы ему не проникнуть во вражеский стан и не убить одного-единственного Бату? - предложил смоленский воевода.
   Присутствующие оживились, закивали головами, однако Данила Романович не разделял их энтузиазма.
   - А что, к примеру, не было бы меня, некому было бы и Киев боронить? осведомился он со скептическим видом. - Я ведь мог заместо себя воеводу Димитрия оставить. Или, не сорвись я прошлой зимой с насиженного места в Галиче, был бы сейчас на киевском столе Ростислав Мстиславович. Так и тут: если Бату погибнет, его место займёт кто-нибудь из младших ханов, и битвы всё одно не миновать. Я слышал, хан Чингиз заразил весь свой народ идеей дойти до последнего моря. Так что найдутся командиры и без Бату.
   - Но если советник Давид попробует сжечь не одного его, а всех начальников над татарами? - предложил молчавший до сих пор рязанский воевода. - Их шатры наверняка будут расположены неподалёку один от другого.
   Это предложение понравилось даже Даниле Романовичу. Карсидар уже начал всерьёз обдумывать его, когда Димитрий возразил, что в таком случае оставшееся без надзора и надлежащего руководства громаднейшее татарское войско просто-напросто рассеется по Руси и начнёт грабить все уделы вдоль и поперёк. А через некоторое время с востока, из дикой степи, откуда и появились татары, прибудут новые ханы с новыми силами, и банды грабителей сольются с ними. Тогда ситуация станет ещё более угрожающей.
   - В общем, ежели рязанцы хотят отлавливать бродячую татарву, то пусть и занимаются этим. Вольному - воля! Только тогда, государь, снимай меня с воеводства и бери к себе рязанца, потому как мне такое не под силу, - проворчал Димитрий.
   Собравшиеся возбуждённо загудели, потому что поняли: к сожалению, использовать в предстоящей схватке чужеземного колдуна с его замечательными способностями не представляется возможным. Придётся выдержать тяжелейшую битву с татарами при условии, что войско противника будет вдвое превосходить их собственные силы.
   - Итак, нам остаётся решить, где встретить татарву, на левом берегу или на правом, - призывая к порядку, Данила Романович энергично похлопал ладонью по подлокотнику трона. - В первом случае мы переправляемся через Днепр и нападаем на врага меньшими силами. Во втором случае татары переходят Днепр по льду, а мы прячемся за городскими стенами и выдерживаем осаду... Кстати, возможно, татары разделятся, часть их обойдёт Киев и двинется дальше на запад. Думаю, такое никому не по нраву. Вот и давайте решать, что делать.
   За ходом дальнейшего обсуждения Карсидар уже не следил. В словах государя он увидел некую... незавершённость, что ли. Ведь кроме этих двух был ещё третий вариант. Только он не спешил высказываться, пока промелькнувшая идея не созреет окончательно и не превратится в более-менее конкретный план.
   "А ты думаешь, такую ценную задумку стоит преподносить военному совету? послал ему мысль Читрадрива, которому понравилась идея товарища. - Ведь это крайне необычно, согласись. И ты ещё не знаешь, сумеешь ли справиться".
   "В самом деле, я один не управлюсь. Ты должен будешь меня поддержать", Карсидар обрадовался, что Читрадрива оценил его идею по достоинству.
   "Но я же не собираюсь сражаться в войске русичей..."
   "А тебе и не придётся драться, - возразил Карсидар. - Хотя, если судить по той схватке, когда ранили Пеменхата, тебе понравилось. Ты даже меч оттуда уволок... Кстати, его так и не перековали. Надо будет сказать оружейникам, чтобы занялись. В этой земле делают замечательные мечи. Называются булатными..."
   "Зачем мне оружие, если я не буду воевать?"
   "Хотя бы для вида. Как воину. А что, ты действительно не хочешь воевать?"
   "Знаешь, Давид, если честно, участвовать в маленькой стычке хорошо, но большая война всё же не для меня", - сознался Читрадрива.
   В этот момент их мысленный диалог прервали. Оказалось, что Данила Романович уже дважды окликал советника Давида, желая выслушать его мнение насчёт предстоящей битвы.
   - Государь, у меня пока нет каких-либо определённых соображений, - сказал очнувшийся от задумчивости Карсидар и выразительно посмотрел на Данилу Романовича.
   - Ага... Что ж, нет, так нет, - сказал тот, поняв, что Карсидар темнит не зря. - Думай, Давид, мы всегда выслушаем тебя с огромным вниманием.
   На том совет и завершился. Данила Романович велел всем взвесить ещё раз доводы в пользу каждого из планов битвы, учесть возражения и пообещал на следующей неделе собрать военачальников для принятия окончательного решения.
   - Уже начало осени, до замерзания Днепра осталось месяца три, если не меньше. А судя по приметам, зимняя стужа в этом году будет лютой, - добавил он. А также велел всем воеводам передать своим князьям государево пожелание выставить дополнительные войска, какие кто может.
   - Если возьмёт Бату Киев, погибнет Русь! - так обосновал свою волю Данила Романович.
   Участники совета начали расходиться. Удалился и Остромир, чтобы заняться поиском подосланных Ярославом Всеволодовичем людей среди прибывших из Суздальской земли добровольцев. Также ему надлежало отдать распоряжения насчёт строительства на Бабином Торжке специального помоста, на котором предполагалось выставить на всеобщее обозрение тела ночных убийц. В гриднице, кроме князя, остались лишь Читрадрива и Карсидар. Да ещё задержался Михайло, получивший от "зятька" мысленный приказ не уходить. Благо воеводы и советники привыкли, что после важных совещаний Данила Романович частенько оставляет у себя эту троицу, поэтому никаких подозрений ни у кого не возникло.
   - Ну вот, Давид, теперь говори мне, а не военному совету, есть ли у тебя какие соображения по поводу предстоящей битвы, - сказал тихо государь, когда Читрадрива убедился, что их никто не подслушивает.
   И Карсидар сказал, по примеру воеводы Димитрия осторожно, подбирая каждое слово:
   - Мне вот что непонятно, государь. Мы всё пытались решить, где лучше встретить татар, на левом берегу или на правом. Но у меня появилась другая мысль. Думаю, татары рассуждают точно также и ожидают, что мы схватимся с ними на одном из берегов. А придёт ли им на ум, что мы ударим на переправе?
   - На переправе?! - изумился Данила Романович. - Но какой в этом толк!
   - Неожиданность, - подсказал Читрадрива. - При переходе через Днепр они не будут стоять в боевом порядке.
   - Ну, не знаю, не знаю, - пожал плечами Михайло. - По мне, так всё едино, на каком из берегов бить татар. Как ни крути, их будет столько, сколько будет, и никак не меньше. Только я бы на переправу не совался. Незачем распылять наши силы.
   - А тебе и не придётся соваться на переправу, - сказал Карсидар. - Для начала, пожалуй, я сам спрячусь на Тугархановой косе со своей "коновальской двусотней". Они рубаки отменные...
   - Да ты что, Давид! - замахал руками Данила Романович. - Мы тут не знаем, как воевать против татар с четырьмястами тысячами, а ты хочешь двумя сотнями их задержать! В своём ли ты уме?
   - Ничего, государь, - спокойно произнёс Карсидар. И изложил план, вызвавший у Данилы Романовича крайнее изумление, смешанное с восхищением. А у Михайла вообще дыхание перехватило от восторга.
   - Но ведь это нельзя проверить, - сказал, наконец, Данила Романович. - Для этого нужно ждать зимы.
   - Не обязательно, - успокоил его Карсидар. - Главное найти какое-нибудь глухое озерцо. А там мы с Андреем постараемся, чтобы всё получилось как нельзя лучше...
   Обсуждение предложенной идеи продолжалось часов до четырёх дня; по этому случаю государь даже обед отложил. А когда они покидали дворец, Михайло был ещё больше восхищён "зятьком", чем обычно. Кстати, после этого он не пошёл домой, а отправился в Десятинную церковь и поставил "за здравие воина Давида" по преогромнейшей свече ко всем самым значительным иконам. А дома заперся в своей комнате и ходил из угла в угол до глубокой ночи.
   Через несколько дней состоялась пышная свадьба Карсидара с Милкой. Отец невесты сиял, как новая веверица. Люди поговаривали, что давно никто не видел сотника таким счастливым. Оба сына Михайла уже перестали противиться тому, чтобы "колдун поганый" породнился с ними, а Вышата и вовсе взирал на Карсидара с плохо скрываемым восхищением. О Милке даже говорить не приходится... Одна только старая мамка плакала - да и то от счастья за свою "рыбоньку".
   Хотя нельзя сказать, что с того дня жизнь молодой четы протекала безоблачно. Вопреки солнечному ходу, с востока наползала на Киев ужасная тень. Но то была не ночная темень и не тень от тучи - громадное татарские войско собиралось в кулак под Черниговом. Об этой угрозе помнил каждый житель прекрасного города.
   И вот государев советник Давид, прожив всего неделю с молодой женой в собственном доме, о каком не смел и мечтать мастер Карсидар, после дня Усекновения главы Иоанна Предтечи засобирался в путь. На все вопросы разом погрустневшей Милки он отвечал одно:
   - Еду по поручению Данилы Романовича.
   Бедняжка боялась, что он снова намерен совершить вылазку на левый берег Днепра; однако сбора "коновальской двусотни" не последовало. Да и что за "государево поручение" такое, если Данила Романович уехал в урочище Зверинец на охоту! Там он неожиданно заперся на целый день в Выдобецком монастыре, а затем почему-то отправился в Теремец, расположенный по дороге к Васильеву. Куда он девался дальше, толком никто не знал, кажется, решил навестить Белгород. Прибывший в Киев гонец сообщил лишь, что государь отменяет назначенный ранее военный совет. По поводу чего и бояре, и собравшиеся в столице удельные князья, и воеводы, и все прочие терялись в догадках.
   Надо ли говорить, каково было молодой жене, которую впервые покидал любимый муж! И никакое "государево поручение" не могло оправдать в глазах Милки этого поступка. Она даже не могла посоветоваться с отцом, потому как и Михайло где-то запропастился. Оставалось лить слёзы на груди у верной мамки.
   - Ничего, рыбонько моя, вернётся наш Давидушка, - утешала Милку старуха. Ему ведь никто не ровня! Видела, как он мечом-то махает? Шуточное ли дело!
   Слабое утешение! Мало ли какие опасности могут подстерегать милого на ратных дорогах...
   - Ладо моё, солнце ненаглядное! - причитала Милка, схватившись за уздечку Ристо. - Начто покидаешь меня, куда уезжаешь? Ходил в женихах, и то я нечасто тебя видела, пожалей хоть теперь мою бедную головушку, не оставляй меня, несчастную! Всего-то недельку и побыл с молодой женой, ну где же такое видано?!
   Карсидару насилу удалось разжать её пальцы. Он не знал, как успокоить жену, заверял, что скоро, всего через несколько дней вернётся, что ей надо привыкать к отлучкам мужа, такова государева служба, что пока не разобьют татар, не видать им спокойной жизни...
   - Вон, гляди, даже конь мой смеётся! - сказал наконец Карсидар. Послушный мысленному приказу Ристо мотнул головой и громко фыркнул. Милка неуверенно усмехнулась, вытирая слёзы. Тогда он наклонился с седла, крепко поцеловал жену и, чтобы избежать дальнейших объяснений, с места пустил коня галопом. Выехав за ворота, обернулся. Побледневшую Милку, которая вновь залилась слезами, поддерживала мамка.
   Княжеский советник Давид направился через Лядские ворота на Клов, где к нему присоединился лекарь Андрей. Вместе они выехали на дорогу, ведущую в Васильев. Вот и всё, что удалось выведать затем двум Милкиным служанкам у жителей Клова. Впрочем, и так было ясно, что муж возьмёт с собой в дорогу товарища. Также было очевидно, что они направятся на юг от Киева, раз её любый Давид уезжает по "государевым делам". Но что же дальше?.. И сам Данила Романович, говорят, как сквозь землю провалился. Неутешная молодая жена терялась в догадках.
   А тут ещё, как назло, погода испортилась. Резко похолодало, сделалось сыро, пасмурно, словно бы вслед исчезнувшему милому с севера потянулись целые стада тяжёлых свинцово-чёрных туч. От этого на сердце сделалось так тяжело и тоскливо...
   Не знала Милка, да и никто из горожан не знал, даже более того предположить не мог, что юго-западнее Киева вообще наступила настоящая зима. Между прочим, жители одной из тамошних деревушек отправившись в один ненастный день за хворостом, чтобы протопить свои жалкие лачуги, обнаружили, что лежавшее в лесной чаще озерцо замёрзло и покрылось коркой льда. Поражённые смерды принялись было пробовать лёд ногами, чтобы выяснить, насколько он толстый. Как вдруг заметили на противоположном берегу шатёр, около которого паслись стреноженные кони. За лошадьми присматривал коренастый бородач, неподалёку от него стояли ещё двое. Одного рассмотреть не удалось, потому что он был одет в серый плащ, спускавшийся почти до щиколоток, а его голову полностью скрывала странной формы накидка. Другой был не очень высок, но держался прямо, уверенно и время от времени поглаживал коротко остриженные темно-каштановые волосы и аккуратную бородку.