Страница:
Китае, приведшая к контрреволюционному перевороту Чан Кайши и кровавым
расправам с китайским пролетариатом, тактика соглашения с предавшим
английскую стачку Генсоветом, который в резолюции Берлинского совещания
Англо-Русского комитета признан "единст-
венным выразителем воли" профессионально организованных рабочих
Великобритании, не оставляет никаких сомнений, что сталинский ЦК уже во всех
областях фактически ведет теперь мелкобуржуазную политику.
Превратив Ленина в "икону", канонизировав его, олигархическая верхушка
прикрывает его именем врастание кулака в социализм, эксплуатацию рабочего
класса государственными чиновниками, предательство мировой революции.
Ленинская теория, политика и тактика на деле сдаются в архив: на них
остается только ярлычок "ленинизма".
Революция переживает критический момент. В этот момент мы зовем под
знамя Ленина, под знамя старой большевистской партии всех тех, кому
по-прежнему дороги интересы революции, пролетариата, всех тех -и прежде
всего рабочую часть партии - кто не развращен своим привилегированным
положением. Под этим знаменем должен быть разбит теперешний партаппарат,
возрождена партия, отстранена от руководства олигархическая верхушка,
изменяющая делу пролетариата. Раскрепощение авангарда пролетариата,
раскрепощение каждого члена партии, проведение рабочей, а не мелкобуржуазной
демократии, борьба с выхолащиванием революционного учения Ленина - таковы
наши лозунги.
Мы отчетливо видим все трудности предстоящей борьбы. Против нас все
могущество бюрократической, государственной и партийной машины, против нас
все мещанские обывательские элементы партии, против нас напор
мелкобуржуазной стихии. Но мы видим все эти огромные трудности только для
того, чтобы преодолеть их. Мы должны и можем сплотить для отпора этой
мелкобуржуазной стихии рабочую часть партии, суметь связать ее борьбу против
оппортунистов с интересами широких рабочих масс, которые своей спиной должны
расплачиваться за мелкобуржуазную политику нынешнего ЦК. Не только критика
этой политики, не только разоблачение ее мелкобуржуазной сущности, но и
сплочение всех тех сил, которые могут дать отпор мелкобуржуазной стихии -
такова наша задача.
Под знамя старой большевистской партии, под знамя Ленина - таков наш
клич.
СОВРЕМЕННЫЙ ЭТАП РЕВОЛЮЦИИ И НАШИ ЗАДАЧИ
Перспективы мировой революции
Революция 1917 года в России, переворот 1918 года в Германии и Австрии,
ряд революционных движений в период 19-21 годов в других европейских странах
(Венгрия, Италия, Англия) были первым натиском революционного пролетариата,
первой вспышкой мировой революции после того, как "мир вступил в эпоху войн
и революций". Эта первая вспышка социалистической революции была ближайшим
образом связана с военным и послевоенным кризисом мирового хозяйства. Она
победоносно закончилась лишь в России установлением диктатуры пролетариата.
В остальных европейских странах верх одержала буржуазия. Эту победу
буржуазия одержала при активном участии социал-демократии путем
разделения власти. Коалиционные правительства явились небольшим этапом
к нынешней диктатуре буржуазии. Вторая, более слабая вспышка
революционное движение 1923 года в Германии, возникшая на почве
грабежа Германии державами-победительницами (оккупация Рура и т. д.)
также было разбито. Наступил второй перерыв, который получил на
звание "стабилизации капитализма".
Означает ли этот перерыв, что капитализм вступил в какую-то новую,
более или менее длительную эпоху мирного развития? Разумеется, нет. Это
означало бы, что противоречия, приведшие его к империалистической войне и
последующей волне революционных движений в какой-нибудь степени разрешились
или ослабились. Между тем, все специфические особенности империалистического
периода не только не ослабляются, но усиливаются. Картели растут,
потребность во внешних рынках усиливается, обнищание рабочего класса и
безработица растет более чем когда-либо и классовые противоречия обостряются
до крайней степени. Какие бы неудачи ни терпело до сих пор, и какие бы"
неудачи ни грозили в будущем возникшему после войны революционному движению
колониальных народов, оно по меньшей мере ослабляет степень эксплуатации их
империалистическими державами, на каждой своей стадии создает новые
противоречия между ними, и усиливает классовые противоречия внутри их.
Капиталистический мир еще до мировой войны вошел в эпоху войн и революций,
которая может окончиться лишь с гибелью капитализма, с торжеством
пролетарской революции.
Мы не можем заниматься предсказаниями о том, через сколько лет
произойдет эта победа. Возможную продолжительность эпохи войн и революций
Маркс и Ленин определяли десятилетиями, с переменными успехами рабочего
класса (победы, поражения). Было бы утопией полагать, что пролетариат, раз
победивший в одной' стране, останется при всех условиях у власти до победы
мировой революции. Во весь длинный период войн и революций победы рабочего
класса в отдельных странах могут сменяться поражениями (напр., победы и
поражения социалистической революции в Венгрии и Баварии). Наивно также
полагать, что весь период войн и революций, т. е. многие десятилетия, будут
сплошной войной и революцией, сплошной вооруженной схваткой между рабочим
классом и буржуазией. Перерывы, в течение которых происходит более или менее
"мирное" развитие, вполне возможны и вероятны. Но эти "мирные" периоды
ничуть не похожи на мирные периоды доимпериалистической эпохи. И во время
них классовые противоречия остаются крайне напряженными и могут в любой
момент вновь превратиться в вооруженную схватку.
Поэтому всякие споры о стабилизации, т. е. о каком-то, хотя бы и
временном, но определенном периоде мирного существования, являются пустой
схоластикой. Всякие предсказания, всякая ориентация на то, что революция не
вспыхнет в течение такого-то промежутка времени (как из этого исходит в
своей теории "победы социализма в одной стране" сталинская группа) являются
знахарством в теории и оппортунизмом на практике. Отдельные вспышки
революционного движения и отдельные войны
(всеобщая забастовка в Англии, революция и война в Китае) происходят
почти непрерывно и могут всегда перейти в решительный бой между буржуазией и
пролетариатом Европы и всего мира. Предсказания и прогнозы можно здесь
делать только на месяцы, но не на годы. То, что мы имеем сейчас, есть только
перерыв в вооруженной борьбе.
Особенно нужно отметить изменение положения после войны в Европе. В
результате войны она потеряла не только свое господствующее, но и
самостоятельное в мировом хозяйстве положение. Господствующей
капиталистической страной стала Америка. Приток американского капитала в
Европу означает, что часть прибавочной ценности, выкачиваемой из своих
рабочих и из своих колоний, европейская буржуазия должна будет отдавать
Америке. Отсюда неизбежно опять-таки вытекает еще большая эксплуатация
рабочего класса в Европе, с одной стороны, еще более острая борьба за
передел колоний между европейскими империалистическими державами, с другой.
Если противоречия капитализма после войны усилились во всем мире, то еще
больше они обострились в Европе.
Истощенная войной Европа только спустя 8-9 лет после окончания мировой
войны подошла к довоенному уровню производства. Но это достижение довоенного
уровня сопровождается несравненно большим обострением противоречий между
различными группами империалистических государств и между различными
классами, чем это было до войны. Это явно показывает, что капитализм себя
исчерпал, что он потерял способность двигать вперед производительные силы,
по крайней мерс, на своей старой родине, Европе. Не следует, разумеется,
изображать дело так, будто за известной чертой развитие производительных сил
автоматически останавливается. На отдельных участках экономического фронта
капитализм и в настоящее время имеет и может иметь некоторые успехи:
развивается техника, рационализируется промышленность. Но в общем и целом
объем производительных сил увеличивается крайне медленно, а столкновение
между классами и империалистическими кликами вновь разрушают их.
Все это ставит капиталистическую Европу под удар пролетарской революции
в первую очередь. А революция в Европе неизбежно даст мощный толчок
социалистической революции в Соединенных Штатах, теперешнее "благополучие"
которых основано на временном торжестве буржуазии в Европе и на подчинении
этой буржуазии американскому капиталу.
Под углом зрения этой оценки должна строиться тактика Коминтерна. Это,
разумеется, не означает, что коммунисты должны всегда выдвигать только те
методы, которые приемлемы в момент непосредственно революционной ситуации. В
момент перерыва они должны отстаивать и выдвигать и частичные требования,
умело применяя, в частности, тактику единого фронта. Но не следует ни на
минуту упускать из виду, что основной задачей, которой должно быть подчинено
все остальное, и в момент теперешнего перерыва является подготовка открытой
борьбы пролетариата за свержение буржуазии, как ближайшего этапа мировой
истории.
Общая эволюция классовых отношений и классовой борьбы в СССР
Задержка мировой революции поставила СССР в необходимость развивать
хозяйство, опираясь почти исключительно на внутренние ресурсы страны. При
огромной роли мелкого крестьянского хозяйства и огромном численном перевесе
мелкобуржуазных слоев населения советская власть не могла не испытывать на
себе давления. "Пока существуют классы, неизбежна классовая борьба" (XI
съезд партии "О роли и задачах профсоюзов"). Поэтому, с одной стороны,
результаты нашей политики должны оцениваться не только с точки зрения
развития производительных сил, но и с точки зрения роста или изживания
классовых противоречий. С другой, - мы должны самым тщательным образом
учитывать, какое влияние на нашу политику оказывали непролетарские классы
населения. Оценка этого влияния непролетарских классов на политику партии и
оценка классовых результатов этой политики является обязательной.
Общие итоги изменения классовых соотношений за годы нэпа сводятся к
следующему:
Появилась и окрепла новая буржуазия, преимущественно паразити
ческого типа, захватившая себе прочные позиции в сфере торговли, спе
куляции и ростовщичества, но захватывающая уже частично и сферу
производства.
Расслоение крестьянства быстро растет. Бедняцкая часть деревни
уже в конце 1925 года, по подсчетам крестьянской комиссии ЦК, состав
ляла 40--45% всего числа крестьян. Отход из деревни в город все усилива
ется и число батраков быстро увеличивается. Мощь кулацких элементов
быстро возрастает. Кулак добился крупных экономических уступок в
виде допущения найма рабочей силы и аренды земли. Эти уступки стано
вятся все большими: наемный труд, разрешенный сначала только для
трудовых хозяйств, теперь допущен и для применения на арендованной
земле. Предельный срок аренды, ограниченный первоначально тремя
годами, III съездом Советов в мае 1926 года увеличен до 12 лет. Кулак
получил доступ в кооперацию и его значение в ней настолько сильно,
что он начинает уже частично овладевать ею. Он получил доступ и в Со
веты. Политическое и экономическое значение кулака в деревне все
увеличивается, влияние его на деревенские Советы и в самих Советах
растет (см. речь тов. Каменева на XIV съезде партии, раздел "Проверка
разногласий на практике").
Рост реальной заработной платы резко отстает от роста интенсивно
сти труда. При этом, с октября 1925 года заработная плата остановилась
в своем росте и обнаруживает даже тенденцию к понижению, между тем
как выработка на рабочего за этот период поднялась не менее, чем на
15%.
В то же время административный нажим хозяйственных органов на
рабочего резко усилился, права администрации значительно расширились.
Все это ведет к росту недовольства рабочего класса, к обострению проти
воречий между советским государством и рабочими, выразившемуся
и в крупном стачечном движении весной 1925 года и в значительном росте
числа конфликтов, "волынок", сговоров между рабочими о предельной выработке
и т. п. в настоящее время.
4. За время нэпа численность рабочего класса значительно возрастала,
однако, с начала текущего года происходит резкий перелом и рост этот почти
приостанавливается. Наряду с этим, безработица растет все более быстрым
темпом: уже в 1926 году рост безработных обгоняет рост числа рабочих. В
настоящем году рост безработицы еще усиливается, и количество безработных за
первое полугодие 1926-27 года увеличилось на 385 тысяч человек, т. е. на
36%.
Таким образом, довольно быстрое до сих пор расширение продукции нашего
хозяйства вообще и государственного в частности (при очень слабом, однако,
изменении его технической базы), сопровождалось усилением социального
неравенства, прямым ростом классовых противоречий и классового расслоения
(усиление городской и деревенской буржуазии) за пределами государственного
хозяйства, а внутри его значительные "противоположности интересам по
вопросам условий труда" между рабочими и органами советского государства.
Октябрьская революция создала огромной важности предпосылки для
социалистического строительства, главной из которых является национализация
промышленности. Но политика ЦК за последние годы все менее использует эти
завоевания октябрьской революции. Говорить при таких условиях, что у нас и
сейчас происходит вытеснение капиталистических элементов социалистическими,
что мы вступили в какую-то "высшую фазу" нэпа, - значит скрывать от партии и
рабочего класса то, что происходит на деле. Действительный успех
социалистического строительства означает: 1) что производительные силы на
базе национализированной промышленности растут быстрее, чем росли при
капитализме, 2) что положение рабочих, если только не происходит каких-либо
событий (война, интервенция и т. п.), непрерывно улучшается, 3) что
разделение общества на классы постепенно изживается и социальное неравенство
уменьшается. Ни одного из этих условий налицо нет: мы можем констатировать
только довольно быстрый рост продукции хозяйства, но не его производительных
сил. Мы, несомненно, продолжаем ухудшать состояние основного оборудования на
транспорте и состояние жилищного фонда. В области промышленного оборудования
мы, в лучшем случае, имеем лишь крайне слабый прирост. Разрушение
производительных сил во время войны и революции, транспорта и
промышленности, было значительно больше, чем в сельском хозяйстве. Поэтому
соотношение уровня производительных сил в государственном хозяйстве, с одной
стороны, и в частном крестьянском хозяйстве, с другой, ухудшилось даже по
сравнению с началом революции. Доля рабочего класса в национальном доходе,
увеличивавшаяся с начала нэпа до 1925-26 гг., в лучшем случае, остается на
уровне предыдущего года. Социальное неравенство растет, как в результате
расслоения деревни, так и в результате образования новой буржуазии.
Абсолютный рост накопления частного капитала признается всеми. Если при этом
темп этого накопления и отстает несколько от
темпа накопления в государственном хозяйстве, то грубейшей ошибкой было
бы рассматривать это как успех социалистического строительства.,
Особенностью нашей экономики является совершенно исключительная роль
непроизводительного потребления, паразитических форм присвоения прибавочной
ценности, которые являются самой отсталой и самой отвратительной формой
эксплуатации труда. Ростовщичество, спекуляция, торговые барыши (наряду с
огромными расходами советской и хозяйственной бюрократии) поглощают
громадную долю национального дохода; и только небольшая часть идет на
производительное накопление, хотя бы и в капиталистической форме. Остальное
проедается, проматывается, идет на увеличение фонда паразитической
эксплуатации. Таким образом, безвозвратно теряются те народнохозяйственные
средства, которые могли бы пойти частью на улучшение положения трудящихся,
частью на развитие производительных сил.
Так называемый "восстановительный процесс", процесс развертывания
производства без сколько-нибудь значительного усиления основного
оборудования, замаскировывал эти отрицательные явления и создавал видимость
быстрого развития производительных сил. Совершенно не случайно поэтому, что
эти отрицательные явления все ярче и ярче обнаруживаются по мере перехода к
концу этого "восстановительного" процесса.
Медленный рост производительных сил в государственном хозяйстве, рост
буржуазии, рост классового расслоения деревни, замедляющийся рост
численности рабочих в промышленности и приостановка с середины 1925 года
подъема материального положения рабочего класса, усиление в связи со всем
этим капиталистических элементов в самом государственном хозяйстве, рост
классовых противоречий и социального неравенства - все это означает, что в
общем итоге за последние годы капиталистические элементы растут у нас
быстрее социалистических.
Техническая отсталость нашей страны и вытекающий из нее низкий уровень
производительности труда, разумеется, является огромным препятствием на пути
социалистического строительства. Благодаря этой отсталости, переход к
действительно социалистической организации производства (при которой рабочий
из рабочей силы превращается в хозяина производства, а товарный характер
производства уничтожается) без помощи технически передовых стран, без
мировой социальной революции для нас невозможен. Именно поэтому мировая
революция является для нас не только гарантией от интервенции, как это
утверждает сталинско-бухаринская "теория победы социализма в одной стране",
но теснейшим образом связана с самыми жизненными интересами нашего
внутреннего социалистического строительства, в частности, с положением
рабочего класса и беднейшего крестьянства. Лишь при условии мировой
революции, которая даст нам возможность использовать для нашего
строительства несомненно более высокий уровень производительных сил и
производительности труда технически передовых стран, мы сможем создать не
только "фундамент социалистической экономики" (Ленин), но и действительно
социалистические отношения между людьми. Но было бы полной нелепостью отсюда
сделать вывод, что происшедшая задержка
мировой революции осуждает на гибель диктатуру пролетариата а СССР; нет
никакого сомнения, что и при нашей технической отсталости, в рамках нэпа мы
можем, опираясь на национализацию промышленности, развивать свое хозяйство в
направлении к социализму. И если в последние годы происходит более быстрый
рост капиталистических элементов по сравнению с социалистическими, то
причиной этого является не объективная невозможность строительства
социализма, а политика ЦК с ее постоянными уступками давлению мелкой
буржуазии.
Индустриализация
Кризис 1923 года, вызванный главным образом почти полным отсутствием
всякого руководства хозяйством, создал в руководящей группе ЦК панический
испуг перед якобы слишком быстрым развитием промышленности. "Ошибочно, с
точки зрения социалистического строительства, - гласит резолюция XIII
конференции, - когда в цены товаров, сверх Себестоимости и минимальной
прибыли, включаются расходы на такое быстрое развертывание промышленности,
которое явно не под силу основной массе населения страны. Необходимо в
дальнейшем в гораздо большей степени согласовывать политику цен с главнейшим
крестьянским рынком и темп развития промышленности согласовывать строже, чем
до сих пор, с общим ходом расширения емкости крестьянского рынка".
Практически это означало курс на умеренный рост промышленности, на пассивное
приспособление ее к развитию сельского хозяйства. Вплоть до XIV съезда,
когда в борьбе с "новой оппозицией" был выдвинут на словах лозунг
"индустриализации" (сопровождающийся, однако, бешеной травлей против так
называемых "сверхиндустриалистов"), ЦК все время сдерживал рост
промышленности. Производственные программы все время устанавливались в таком
минимальном размере, что вплоть до 1925-26 года они систематически
оказывались при выполнении превзойденными. Стихия рынка выправляла таким
образом политику ЦК ВКП. Уже отсюда ясно, что такая политика вызвана испугом
перед мелкой буржуазией, была уступкой ее требованиям и шла в ущерб не
только развитию промышленности, но и развитию производительных сил нашего
хозяйства вообще. Такой же уступкой утопическим требованиям мелкой буржуазии
является и политика так называемого снижения цен, установленная XIII
конференцией и сохраняющая силу незыблемого догмата и до сих пор.
Основная ошибка этой политики заключается в том, что ЦК стремится
снизить во что бы то ни стало промышленные цены до уровня себестоимости плюс
"минимальная прибыль" (на практике эта минимальная прибыль оказывается
подчас и ниже нуля, цены оказываются ниже себестоимости) , независимо от
насыщения рынка товарами и независимо от технических улучшений производства,
дающих возможность снизить себестоимость и тем добиться действительного
систематического снижения цен. В угоду "потребителя" вообще (т. е. в том
числе и буржуазии), ЦК решил действовать наперекор законам рынка, в тот
период, когда этот рынок
развертывался вместе с развертыванием нэпа. На деле от этой политики
"в пользу всех классов" выиграла только буржуазия и при том главным
образом паразитическая буржуазия.
Результаты этой политики ЦК к настоящему времени свелись к сле-
дующему:
1. Так называемое "снижение цен".
Понижение отпускных цен, начавшееся с октября 1923 года, продол-жалось
только до ноября 1924 года. За это время они снизились на 36% С этого
времени, т. е. на протяжении более 2-х лет, никакого снижения даже отпускных
цен не происходит, - формально они стоят на одном и том же уровне. На деле
же они повышаются, так как при сохранении прежних цен качество товара (в
частности мануфактуры), начиная с 1926 года резко понижается. Оптовые цены,
которые включают в себя и торговые накидки государственных торговых оптовых
органов, после такого же резкого снижения в конце 1923 года и в начале 1924
года, начиная с июля 1925 года, медленно, но непрерывно растут: с указанного
момента до января 1927 г. они увеличились на 7% (см. движение оптовых
промышленных цен по оптовому индексу Госплана) - опять-таки при ухудшении
качества товара, делающем на самом деле повышение значительно большим.
Розничные же цены до июля 1925 года снижались гораздо медленнее отпускных и
оптовых - максимальное снижение составляло только 20%, с этого же времени
они вновь быстро растут, на целых 25% и, таким образом, к январю 1926 года
возвращаются к уровню октября 1923 года. Принимая же во внимание понижение
качества товара, они превысили этот уровень. Последняя кампания по снижению
цен, несмотря на весь административный нажим, дала всего несколько процентов
(3 -5) снижения при дальнейшем ухудшении качества. Таким образом,
потребитель получает в настоящее время товар ухудшенного качества по ценам
почти что 1923 года. Политика "снижения цен" привела на деле к повышению цен
и фальсификации продуктов.
2. Нажива буржуазии и рост паразитических слоев населения.
Расхождение между розничными и отпускными ценами в результате
этого все время растет. Накидки частной торговли, которые по
исчислениям ВСНХ в октябре 1923 года составляли 8% на отпускную цену, в
октябре 1924 г. по тем же исчислениям составляли уже 40%, в октябре 1925 г.
- 51%, в октябре 1926 г. - 63% и в январе 1927 г. - 66,5%. В течение
последней кампании по снижению цен, эта разница еще усилилась: понижение
отпускных цен было больше незначительного понижения розничных. Это,
несомненно, повело к значительному накоплению частного капитала, Но наряду с
этим, в область торговли устремилось огромное количество паразитических
элементов. Часть их бросается на самостоятельную мелкую торговлю, увеличивая
количество мелких торговцев до таких размеров, которые совершенно излишни с
точки зрения правильного развития торговой сети, часть обслуживает торговцев
покрупнее, стоя в очередях государственных и кооперативных магазинов по
найму этих торговцев. Огромное количество народных средств затрачивается на
этот обход "низких" цен, на прокормление за счет трудящихся этой армии
паразитов, торгующих несколькими метрами ситца в день, стоящих в
очередях, на подкупы и взяточничество агентов трестов, государственной и
кооперативной торговли и т. п. Растет не только частный, и притом опять-таки
больше всего спекулянтски-торговый и ростовщический капитал, но и
непроизводительно паразитическое потребление.
Накидки кооперации по официальным данным несколько ниже частной
торговли, около 40-30%. Однако, эти более низкие накидки в значи-тельной
степени вытекают из того, что кооперация торгует менее ходким товаром в то
расправам с китайским пролетариатом, тактика соглашения с предавшим
английскую стачку Генсоветом, который в резолюции Берлинского совещания
Англо-Русского комитета признан "единст-
венным выразителем воли" профессионально организованных рабочих
Великобритании, не оставляет никаких сомнений, что сталинский ЦК уже во всех
областях фактически ведет теперь мелкобуржуазную политику.
Превратив Ленина в "икону", канонизировав его, олигархическая верхушка
прикрывает его именем врастание кулака в социализм, эксплуатацию рабочего
класса государственными чиновниками, предательство мировой революции.
Ленинская теория, политика и тактика на деле сдаются в архив: на них
остается только ярлычок "ленинизма".
Революция переживает критический момент. В этот момент мы зовем под
знамя Ленина, под знамя старой большевистской партии всех тех, кому
по-прежнему дороги интересы революции, пролетариата, всех тех -и прежде
всего рабочую часть партии - кто не развращен своим привилегированным
положением. Под этим знаменем должен быть разбит теперешний партаппарат,
возрождена партия, отстранена от руководства олигархическая верхушка,
изменяющая делу пролетариата. Раскрепощение авангарда пролетариата,
раскрепощение каждого члена партии, проведение рабочей, а не мелкобуржуазной
демократии, борьба с выхолащиванием революционного учения Ленина - таковы
наши лозунги.
Мы отчетливо видим все трудности предстоящей борьбы. Против нас все
могущество бюрократической, государственной и партийной машины, против нас
все мещанские обывательские элементы партии, против нас напор
мелкобуржуазной стихии. Но мы видим все эти огромные трудности только для
того, чтобы преодолеть их. Мы должны и можем сплотить для отпора этой
мелкобуржуазной стихии рабочую часть партии, суметь связать ее борьбу против
оппортунистов с интересами широких рабочих масс, которые своей спиной должны
расплачиваться за мелкобуржуазную политику нынешнего ЦК. Не только критика
этой политики, не только разоблачение ее мелкобуржуазной сущности, но и
сплочение всех тех сил, которые могут дать отпор мелкобуржуазной стихии -
такова наша задача.
Под знамя старой большевистской партии, под знамя Ленина - таков наш
клич.
СОВРЕМЕННЫЙ ЭТАП РЕВОЛЮЦИИ И НАШИ ЗАДАЧИ
Перспективы мировой революции
Революция 1917 года в России, переворот 1918 года в Германии и Австрии,
ряд революционных движений в период 19-21 годов в других европейских странах
(Венгрия, Италия, Англия) были первым натиском революционного пролетариата,
первой вспышкой мировой революции после того, как "мир вступил в эпоху войн
и революций". Эта первая вспышка социалистической революции была ближайшим
образом связана с военным и послевоенным кризисом мирового хозяйства. Она
победоносно закончилась лишь в России установлением диктатуры пролетариата.
В остальных европейских странах верх одержала буржуазия. Эту победу
буржуазия одержала при активном участии социал-демократии путем
разделения власти. Коалиционные правительства явились небольшим этапом
к нынешней диктатуре буржуазии. Вторая, более слабая вспышка
революционное движение 1923 года в Германии, возникшая на почве
грабежа Германии державами-победительницами (оккупация Рура и т. д.)
также было разбито. Наступил второй перерыв, который получил на
звание "стабилизации капитализма".
Означает ли этот перерыв, что капитализм вступил в какую-то новую,
более или менее длительную эпоху мирного развития? Разумеется, нет. Это
означало бы, что противоречия, приведшие его к империалистической войне и
последующей волне революционных движений в какой-нибудь степени разрешились
или ослабились. Между тем, все специфические особенности империалистического
периода не только не ослабляются, но усиливаются. Картели растут,
потребность во внешних рынках усиливается, обнищание рабочего класса и
безработица растет более чем когда-либо и классовые противоречия обостряются
до крайней степени. Какие бы неудачи ни терпело до сих пор, и какие бы"
неудачи ни грозили в будущем возникшему после войны революционному движению
колониальных народов, оно по меньшей мере ослабляет степень эксплуатации их
империалистическими державами, на каждой своей стадии создает новые
противоречия между ними, и усиливает классовые противоречия внутри их.
Капиталистический мир еще до мировой войны вошел в эпоху войн и революций,
которая может окончиться лишь с гибелью капитализма, с торжеством
пролетарской революции.
Мы не можем заниматься предсказаниями о том, через сколько лет
произойдет эта победа. Возможную продолжительность эпохи войн и революций
Маркс и Ленин определяли десятилетиями, с переменными успехами рабочего
класса (победы, поражения). Было бы утопией полагать, что пролетариат, раз
победивший в одной' стране, останется при всех условиях у власти до победы
мировой революции. Во весь длинный период войн и революций победы рабочего
класса в отдельных странах могут сменяться поражениями (напр., победы и
поражения социалистической революции в Венгрии и Баварии). Наивно также
полагать, что весь период войн и революций, т. е. многие десятилетия, будут
сплошной войной и революцией, сплошной вооруженной схваткой между рабочим
классом и буржуазией. Перерывы, в течение которых происходит более или менее
"мирное" развитие, вполне возможны и вероятны. Но эти "мирные" периоды
ничуть не похожи на мирные периоды доимпериалистической эпохи. И во время
них классовые противоречия остаются крайне напряженными и могут в любой
момент вновь превратиться в вооруженную схватку.
Поэтому всякие споры о стабилизации, т. е. о каком-то, хотя бы и
временном, но определенном периоде мирного существования, являются пустой
схоластикой. Всякие предсказания, всякая ориентация на то, что революция не
вспыхнет в течение такого-то промежутка времени (как из этого исходит в
своей теории "победы социализма в одной стране" сталинская группа) являются
знахарством в теории и оппортунизмом на практике. Отдельные вспышки
революционного движения и отдельные войны
(всеобщая забастовка в Англии, революция и война в Китае) происходят
почти непрерывно и могут всегда перейти в решительный бой между буржуазией и
пролетариатом Европы и всего мира. Предсказания и прогнозы можно здесь
делать только на месяцы, но не на годы. То, что мы имеем сейчас, есть только
перерыв в вооруженной борьбе.
Особенно нужно отметить изменение положения после войны в Европе. В
результате войны она потеряла не только свое господствующее, но и
самостоятельное в мировом хозяйстве положение. Господствующей
капиталистической страной стала Америка. Приток американского капитала в
Европу означает, что часть прибавочной ценности, выкачиваемой из своих
рабочих и из своих колоний, европейская буржуазия должна будет отдавать
Америке. Отсюда неизбежно опять-таки вытекает еще большая эксплуатация
рабочего класса в Европе, с одной стороны, еще более острая борьба за
передел колоний между европейскими империалистическими державами, с другой.
Если противоречия капитализма после войны усилились во всем мире, то еще
больше они обострились в Европе.
Истощенная войной Европа только спустя 8-9 лет после окончания мировой
войны подошла к довоенному уровню производства. Но это достижение довоенного
уровня сопровождается несравненно большим обострением противоречий между
различными группами империалистических государств и между различными
классами, чем это было до войны. Это явно показывает, что капитализм себя
исчерпал, что он потерял способность двигать вперед производительные силы,
по крайней мерс, на своей старой родине, Европе. Не следует, разумеется,
изображать дело так, будто за известной чертой развитие производительных сил
автоматически останавливается. На отдельных участках экономического фронта
капитализм и в настоящее время имеет и может иметь некоторые успехи:
развивается техника, рационализируется промышленность. Но в общем и целом
объем производительных сил увеличивается крайне медленно, а столкновение
между классами и империалистическими кликами вновь разрушают их.
Все это ставит капиталистическую Европу под удар пролетарской революции
в первую очередь. А революция в Европе неизбежно даст мощный толчок
социалистической революции в Соединенных Штатах, теперешнее "благополучие"
которых основано на временном торжестве буржуазии в Европе и на подчинении
этой буржуазии американскому капиталу.
Под углом зрения этой оценки должна строиться тактика Коминтерна. Это,
разумеется, не означает, что коммунисты должны всегда выдвигать только те
методы, которые приемлемы в момент непосредственно революционной ситуации. В
момент перерыва они должны отстаивать и выдвигать и частичные требования,
умело применяя, в частности, тактику единого фронта. Но не следует ни на
минуту упускать из виду, что основной задачей, которой должно быть подчинено
все остальное, и в момент теперешнего перерыва является подготовка открытой
борьбы пролетариата за свержение буржуазии, как ближайшего этапа мировой
истории.
Общая эволюция классовых отношений и классовой борьбы в СССР
Задержка мировой революции поставила СССР в необходимость развивать
хозяйство, опираясь почти исключительно на внутренние ресурсы страны. При
огромной роли мелкого крестьянского хозяйства и огромном численном перевесе
мелкобуржуазных слоев населения советская власть не могла не испытывать на
себе давления. "Пока существуют классы, неизбежна классовая борьба" (XI
съезд партии "О роли и задачах профсоюзов"). Поэтому, с одной стороны,
результаты нашей политики должны оцениваться не только с точки зрения
развития производительных сил, но и с точки зрения роста или изживания
классовых противоречий. С другой, - мы должны самым тщательным образом
учитывать, какое влияние на нашу политику оказывали непролетарские классы
населения. Оценка этого влияния непролетарских классов на политику партии и
оценка классовых результатов этой политики является обязательной.
Общие итоги изменения классовых соотношений за годы нэпа сводятся к
следующему:
Появилась и окрепла новая буржуазия, преимущественно паразити
ческого типа, захватившая себе прочные позиции в сфере торговли, спе
куляции и ростовщичества, но захватывающая уже частично и сферу
производства.
Расслоение крестьянства быстро растет. Бедняцкая часть деревни
уже в конце 1925 года, по подсчетам крестьянской комиссии ЦК, состав
ляла 40--45% всего числа крестьян. Отход из деревни в город все усилива
ется и число батраков быстро увеличивается. Мощь кулацких элементов
быстро возрастает. Кулак добился крупных экономических уступок в
виде допущения найма рабочей силы и аренды земли. Эти уступки стано
вятся все большими: наемный труд, разрешенный сначала только для
трудовых хозяйств, теперь допущен и для применения на арендованной
земле. Предельный срок аренды, ограниченный первоначально тремя
годами, III съездом Советов в мае 1926 года увеличен до 12 лет. Кулак
получил доступ в кооперацию и его значение в ней настолько сильно,
что он начинает уже частично овладевать ею. Он получил доступ и в Со
веты. Политическое и экономическое значение кулака в деревне все
увеличивается, влияние его на деревенские Советы и в самих Советах
растет (см. речь тов. Каменева на XIV съезде партии, раздел "Проверка
разногласий на практике").
Рост реальной заработной платы резко отстает от роста интенсивно
сти труда. При этом, с октября 1925 года заработная плата остановилась
в своем росте и обнаруживает даже тенденцию к понижению, между тем
как выработка на рабочего за этот период поднялась не менее, чем на
15%.
В то же время административный нажим хозяйственных органов на
рабочего резко усилился, права администрации значительно расширились.
Все это ведет к росту недовольства рабочего класса, к обострению проти
воречий между советским государством и рабочими, выразившемуся
и в крупном стачечном движении весной 1925 года и в значительном росте
числа конфликтов, "волынок", сговоров между рабочими о предельной выработке
и т. п. в настоящее время.
4. За время нэпа численность рабочего класса значительно возрастала,
однако, с начала текущего года происходит резкий перелом и рост этот почти
приостанавливается. Наряду с этим, безработица растет все более быстрым
темпом: уже в 1926 году рост безработных обгоняет рост числа рабочих. В
настоящем году рост безработицы еще усиливается, и количество безработных за
первое полугодие 1926-27 года увеличилось на 385 тысяч человек, т. е. на
36%.
Таким образом, довольно быстрое до сих пор расширение продукции нашего
хозяйства вообще и государственного в частности (при очень слабом, однако,
изменении его технической базы), сопровождалось усилением социального
неравенства, прямым ростом классовых противоречий и классового расслоения
(усиление городской и деревенской буржуазии) за пределами государственного
хозяйства, а внутри его значительные "противоположности интересам по
вопросам условий труда" между рабочими и органами советского государства.
Октябрьская революция создала огромной важности предпосылки для
социалистического строительства, главной из которых является национализация
промышленности. Но политика ЦК за последние годы все менее использует эти
завоевания октябрьской революции. Говорить при таких условиях, что у нас и
сейчас происходит вытеснение капиталистических элементов социалистическими,
что мы вступили в какую-то "высшую фазу" нэпа, - значит скрывать от партии и
рабочего класса то, что происходит на деле. Действительный успех
социалистического строительства означает: 1) что производительные силы на
базе национализированной промышленности растут быстрее, чем росли при
капитализме, 2) что положение рабочих, если только не происходит каких-либо
событий (война, интервенция и т. п.), непрерывно улучшается, 3) что
разделение общества на классы постепенно изживается и социальное неравенство
уменьшается. Ни одного из этих условий налицо нет: мы можем констатировать
только довольно быстрый рост продукции хозяйства, но не его производительных
сил. Мы, несомненно, продолжаем ухудшать состояние основного оборудования на
транспорте и состояние жилищного фонда. В области промышленного оборудования
мы, в лучшем случае, имеем лишь крайне слабый прирост. Разрушение
производительных сил во время войны и революции, транспорта и
промышленности, было значительно больше, чем в сельском хозяйстве. Поэтому
соотношение уровня производительных сил в государственном хозяйстве, с одной
стороны, и в частном крестьянском хозяйстве, с другой, ухудшилось даже по
сравнению с началом революции. Доля рабочего класса в национальном доходе,
увеличивавшаяся с начала нэпа до 1925-26 гг., в лучшем случае, остается на
уровне предыдущего года. Социальное неравенство растет, как в результате
расслоения деревни, так и в результате образования новой буржуазии.
Абсолютный рост накопления частного капитала признается всеми. Если при этом
темп этого накопления и отстает несколько от
темпа накопления в государственном хозяйстве, то грубейшей ошибкой было
бы рассматривать это как успех социалистического строительства.,
Особенностью нашей экономики является совершенно исключительная роль
непроизводительного потребления, паразитических форм присвоения прибавочной
ценности, которые являются самой отсталой и самой отвратительной формой
эксплуатации труда. Ростовщичество, спекуляция, торговые барыши (наряду с
огромными расходами советской и хозяйственной бюрократии) поглощают
громадную долю национального дохода; и только небольшая часть идет на
производительное накопление, хотя бы и в капиталистической форме. Остальное
проедается, проматывается, идет на увеличение фонда паразитической
эксплуатации. Таким образом, безвозвратно теряются те народнохозяйственные
средства, которые могли бы пойти частью на улучшение положения трудящихся,
частью на развитие производительных сил.
Так называемый "восстановительный процесс", процесс развертывания
производства без сколько-нибудь значительного усиления основного
оборудования, замаскировывал эти отрицательные явления и создавал видимость
быстрого развития производительных сил. Совершенно не случайно поэтому, что
эти отрицательные явления все ярче и ярче обнаруживаются по мере перехода к
концу этого "восстановительного" процесса.
Медленный рост производительных сил в государственном хозяйстве, рост
буржуазии, рост классового расслоения деревни, замедляющийся рост
численности рабочих в промышленности и приостановка с середины 1925 года
подъема материального положения рабочего класса, усиление в связи со всем
этим капиталистических элементов в самом государственном хозяйстве, рост
классовых противоречий и социального неравенства - все это означает, что в
общем итоге за последние годы капиталистические элементы растут у нас
быстрее социалистических.
Техническая отсталость нашей страны и вытекающий из нее низкий уровень
производительности труда, разумеется, является огромным препятствием на пути
социалистического строительства. Благодаря этой отсталости, переход к
действительно социалистической организации производства (при которой рабочий
из рабочей силы превращается в хозяина производства, а товарный характер
производства уничтожается) без помощи технически передовых стран, без
мировой социальной революции для нас невозможен. Именно поэтому мировая
революция является для нас не только гарантией от интервенции, как это
утверждает сталинско-бухаринская "теория победы социализма в одной стране",
но теснейшим образом связана с самыми жизненными интересами нашего
внутреннего социалистического строительства, в частности, с положением
рабочего класса и беднейшего крестьянства. Лишь при условии мировой
революции, которая даст нам возможность использовать для нашего
строительства несомненно более высокий уровень производительных сил и
производительности труда технически передовых стран, мы сможем создать не
только "фундамент социалистической экономики" (Ленин), но и действительно
социалистические отношения между людьми. Но было бы полной нелепостью отсюда
сделать вывод, что происшедшая задержка
мировой революции осуждает на гибель диктатуру пролетариата а СССР; нет
никакого сомнения, что и при нашей технической отсталости, в рамках нэпа мы
можем, опираясь на национализацию промышленности, развивать свое хозяйство в
направлении к социализму. И если в последние годы происходит более быстрый
рост капиталистических элементов по сравнению с социалистическими, то
причиной этого является не объективная невозможность строительства
социализма, а политика ЦК с ее постоянными уступками давлению мелкой
буржуазии.
Индустриализация
Кризис 1923 года, вызванный главным образом почти полным отсутствием
всякого руководства хозяйством, создал в руководящей группе ЦК панический
испуг перед якобы слишком быстрым развитием промышленности. "Ошибочно, с
точки зрения социалистического строительства, - гласит резолюция XIII
конференции, - когда в цены товаров, сверх Себестоимости и минимальной
прибыли, включаются расходы на такое быстрое развертывание промышленности,
которое явно не под силу основной массе населения страны. Необходимо в
дальнейшем в гораздо большей степени согласовывать политику цен с главнейшим
крестьянским рынком и темп развития промышленности согласовывать строже, чем
до сих пор, с общим ходом расширения емкости крестьянского рынка".
Практически это означало курс на умеренный рост промышленности, на пассивное
приспособление ее к развитию сельского хозяйства. Вплоть до XIV съезда,
когда в борьбе с "новой оппозицией" был выдвинут на словах лозунг
"индустриализации" (сопровождающийся, однако, бешеной травлей против так
называемых "сверхиндустриалистов"), ЦК все время сдерживал рост
промышленности. Производственные программы все время устанавливались в таком
минимальном размере, что вплоть до 1925-26 года они систематически
оказывались при выполнении превзойденными. Стихия рынка выправляла таким
образом политику ЦК ВКП. Уже отсюда ясно, что такая политика вызвана испугом
перед мелкой буржуазией, была уступкой ее требованиям и шла в ущерб не
только развитию промышленности, но и развитию производительных сил нашего
хозяйства вообще. Такой же уступкой утопическим требованиям мелкой буржуазии
является и политика так называемого снижения цен, установленная XIII
конференцией и сохраняющая силу незыблемого догмата и до сих пор.
Основная ошибка этой политики заключается в том, что ЦК стремится
снизить во что бы то ни стало промышленные цены до уровня себестоимости плюс
"минимальная прибыль" (на практике эта минимальная прибыль оказывается
подчас и ниже нуля, цены оказываются ниже себестоимости) , независимо от
насыщения рынка товарами и независимо от технических улучшений производства,
дающих возможность снизить себестоимость и тем добиться действительного
систематического снижения цен. В угоду "потребителя" вообще (т. е. в том
числе и буржуазии), ЦК решил действовать наперекор законам рынка, в тот
период, когда этот рынок
развертывался вместе с развертыванием нэпа. На деле от этой политики
"в пользу всех классов" выиграла только буржуазия и при том главным
образом паразитическая буржуазия.
Результаты этой политики ЦК к настоящему времени свелись к сле-
дующему:
1. Так называемое "снижение цен".
Понижение отпускных цен, начавшееся с октября 1923 года, продол-жалось
только до ноября 1924 года. За это время они снизились на 36% С этого
времени, т. е. на протяжении более 2-х лет, никакого снижения даже отпускных
цен не происходит, - формально они стоят на одном и том же уровне. На деле
же они повышаются, так как при сохранении прежних цен качество товара (в
частности мануфактуры), начиная с 1926 года резко понижается. Оптовые цены,
которые включают в себя и торговые накидки государственных торговых оптовых
органов, после такого же резкого снижения в конце 1923 года и в начале 1924
года, начиная с июля 1925 года, медленно, но непрерывно растут: с указанного
момента до января 1927 г. они увеличились на 7% (см. движение оптовых
промышленных цен по оптовому индексу Госплана) - опять-таки при ухудшении
качества товара, делающем на самом деле повышение значительно большим.
Розничные же цены до июля 1925 года снижались гораздо медленнее отпускных и
оптовых - максимальное снижение составляло только 20%, с этого же времени
они вновь быстро растут, на целых 25% и, таким образом, к январю 1926 года
возвращаются к уровню октября 1923 года. Принимая же во внимание понижение
качества товара, они превысили этот уровень. Последняя кампания по снижению
цен, несмотря на весь административный нажим, дала всего несколько процентов
(3 -5) снижения при дальнейшем ухудшении качества. Таким образом,
потребитель получает в настоящее время товар ухудшенного качества по ценам
почти что 1923 года. Политика "снижения цен" привела на деле к повышению цен
и фальсификации продуктов.
2. Нажива буржуазии и рост паразитических слоев населения.
Расхождение между розничными и отпускными ценами в результате
этого все время растет. Накидки частной торговли, которые по
исчислениям ВСНХ в октябре 1923 года составляли 8% на отпускную цену, в
октябре 1924 г. по тем же исчислениям составляли уже 40%, в октябре 1925 г.
- 51%, в октябре 1926 г. - 63% и в январе 1927 г. - 66,5%. В течение
последней кампании по снижению цен, эта разница еще усилилась: понижение
отпускных цен было больше незначительного понижения розничных. Это,
несомненно, повело к значительному накоплению частного капитала, Но наряду с
этим, в область торговли устремилось огромное количество паразитических
элементов. Часть их бросается на самостоятельную мелкую торговлю, увеличивая
количество мелких торговцев до таких размеров, которые совершенно излишни с
точки зрения правильного развития торговой сети, часть обслуживает торговцев
покрупнее, стоя в очередях государственных и кооперативных магазинов по
найму этих торговцев. Огромное количество народных средств затрачивается на
этот обход "низких" цен, на прокормление за счет трудящихся этой армии
паразитов, торгующих несколькими метрами ситца в день, стоящих в
очередях, на подкупы и взяточничество агентов трестов, государственной и
кооперативной торговли и т. п. Растет не только частный, и притом опять-таки
больше всего спекулянтски-торговый и ростовщический капитал, но и
непроизводительно паразитическое потребление.
Накидки кооперации по официальным данным несколько ниже частной
торговли, около 40-30%. Однако, эти более низкие накидки в значи-тельной
степени вытекают из того, что кооперация торгует менее ходким товаром в то