Страница:
становится орудием, пользуясь которым партаппарат устраняет "непокорных".
Депутаты перед избирателями ответственности не несут, не отвечают также и
исполкомы перед Советами. Самые сроки созыва съездов Советов все более
удлиняются. Отчеты депутатов и исполкомов перед избирателями принимают форму
проповеди, не подлежащей критике. Революционное содержание советской
конституции этим все более выхолащивается. Широкие массы рабо-чего класса не
только оказались оттертыми бюрократией от непосредственного управления
советским государством, но и лишились возможности на деле пользоваться
завоеванной в Октябрьскую революцию рабочей демократией. При таких условиях
рабочий избиратель к выборам отно-
сится формально, как к отбытию трудовой повинности. Авторитет Советов в
глазах рабочих масс уменьшается. Рабочая масса от выборов уклоняется. Ее
приходится на выборных собраниях задерживать искусственно (запирать ворота и
т. п.). Привлечение масс к управлению государством сводится только к так
называемому "выдвиженству". Эти выдвиженства чаще всего являются либо
подкупом высокими ставками и привилегиями, либо способом "задвинуть"
неугодных партаппарату на предприятии рабочих подальше от масс. Благодаря
такой практике органы диктатуры пролетариата превращаются в своего рода
парламентские голосующие механизмы, а их аппараты - в огромные
бюрократические машины, разбухшие в значительной мере за счет чиновников
"старого аппарата" (Ленин). Эти аппараты ложатся тяжелым бременем на плечи
рабочего класса, в противоположность Парижской коммуне, разрешившей "загадку
дешевого правительства" (Маркс)"
Значение огромной армии бюрократического чиновничества все растет.
Несменяемая, не ответственная перед рабочим классом, имея в своих руках
распоряжение обобществленными средствами производства и аппараты
принуждения, эта армия становится экономически и политически сильной и
заинтересованной в сохранении бюрократизма и его усиления. Она все более
превращается в своеобразную самостоятельную социальную прослойку.
Даже деятельность ГПУ, преемницы ВЧК, на которую в борьбе с
контрреволюцией выпала одна из решающих задач и которая эту задачу блестяще
выполнила, теперь, в обстановке общей бюрократизации, также все более
сбивается с пути обороны пролетарской революции. Вместо борьбы против
политической и экономической контрреволюции, ее деятельность все более
начинает направляться на борьбу с законным недовольством рабочих, вызываемым
бюрократическими и мелкобуржуазными извращениями и даже с внутрипартийной
оппозицией.
Особенно опасное положение создается в Красной армии. Командный состав
ее, вопреки требованиям партийной программы о необходимости "классового
сплочения" и "возможно тесной связи военных формирований с фабриками и
заводами, профессиональными союзами, организациями деревенской бедноты" и
комплектования "командного состава, на первых порах хотя бы низшего, из
среды сознательных рабочих и крестьян", - в значительной степени сформирован
из старых офицеров и кулацких элементов крестьянства.
Ограничения участия в армии нетрудовых элементов все более отменяются.
В терчастях, особенно конных, преобладает зажиточное крестьянство, на низших
командных должностях, главным образом, - кулачество. Что касается
партийцев-краскомов, то на них не может не отражаться бюрократизация партии
и ослабление ее связей с рабочими. Влияние пролетариата в армии ослабевает.
При таких условиях Красная армия грозит превратиться в удобное орудие для
авантюр бонапартистского пошиба.
В 1920 году Ленин определил советское государство так: "Рабочее
государство есть абстракция. А на деле мы имеем рабочее государство,
во-первых, с той особенностью, что в стране преобладает не рабочее, а
крестьянское население, а, во-вторых, рабочее государство с
бюрократическими извращениями" (Ленин. "Кризис партии"). А в 1923 году он
писал: "Наш госаппарат, за исключением НКПрода, в наибольшей степени
представляет из себя пережиток старого, в наименьшей степени подвергнутого
сколько-нибудь серьезным изменениям. Он только слегка подкрашен сверху, а в
остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого
аппарата" (Ленин. "Как нам реорганизовать Рабкрин").
За последние три года неправильной политики ЦК отрицательные стороны в
аппарате во много раз усилились, влияние мелкой буржуазии увеличилось, кулак
получил политические права (доступ в Советы). Теперь "бюрократические
извращения" зашли настолько далеко, что в них уже явно ощущаются элементы
мелкобуржуазного перерождения.
"В чем состояла до сих пор характерная особенность государства? Простым
разделением труда общество создало себе особые органы для защиты интересов.
Но со временем эти органы и первый среди них -- государственная власть -
служа своим частным интересам, стали из слуг общества его повелителями.
Такое явление происходит не только в наследственных монархиях, но и в
демократических республиках" (Предисловие Энгельса к "Гражданской войне во
Франции" К. Маркса).
Политика ЦК толкает в этом направлении и советское государство.
Продолжение этой политики грозит тем, что власть диктатуры пролетариата, все
больше и больше отрываясь от породившего ее класса, и в то же время не
выражая полностью интересов какого-либо другого класса, превратится в
надклассовую, лавирующую между классами, в зависимости от того, какой класс
сильнее напирает в данное время, грозит превратить ее, говоря словами
Энгельса, в такую власть, которая "на время получает известную
самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница
между ними".
Большая армия бюрократического чиновничества, вследствие своей
несменяемости, безответственности перед рабочим классом, в руках которой
находится безраздельное распоряжение обобществленными средствами
производства, превращается в самостоятельную социальную прослойку.
Находящиеся в их бесконтрольном распоряжении, все аппараты присуждения,
монопольная печать и госпромышленность делают этот слой организованным,
экономически сильным, вооруженным и, следовательно, заинтересованным в
сохранении своей власти. Для них власть становится самоцелью.
Для предотвращения этого необходимо:
Вместо казенного лозунга "оживление Советов", являющегося на
деле лозунгом развертывания мелкобуржуазной демократии, должен
быть выдвинут лозунг восстановления Советов, как подлинных органов
пролетарской диктатуры, где рабочим и деревенской бедноте должно
быть обеспечено безусловное преобладание. Нетрудовые, кулацкие эле
менты и буржуазные элементы ни в коем случае не могут допускаться
к выборам в Советы.
Восстановить самостоятельность городских Советов как важней
ших органов пролетарской диктатуры, особенно в промышленных центрах.
Право отзыва избирателями своих депутатов должно быть восста
новлено и возможность такого отзыва на деле обеспечена. Должна быть
гарантирована свобода критики всех советских органов и их руководите
лей в рабочей и партийной печати и на собраниях.
Советы должны быть превращены в действительно рабочие учрежде
ния, где каждому члену предоставляется определенная работа, согласно
распределению, устанавливаемому Советом. Должна быть проведена
периодическая смена этих рабочих, согласно программе партии. Необхо
димо провести решительную борьбу против выборов в Советы советских
сановников, получающих звание членов Совета, как почетный титул.
Провести решительное сокращение советского административного
аппарата в плановом порядке, примерно на 50% в два года. Установить
уголовную ответственность за нарушение плана сокращения.
Взять курс на уравнение материального положения государствен
ных служащих с рабочими, проводя на деле лозунг: зарплата ответствен
ным работникам не должна превышать зарплаты рабочего. Уничтожить
все особые материальные привилегии служащих и ответственных работ
ников. Упразднить "резервные" специальные фонды, идущие на привиле
гии бюрократии.
Оставаясь на точке зрения необходимости использования в Крас
ной армии военспецов старой армии, новое комплектование комсостава
необходимо производить исключительно из трудовых элементов и преи
мущественно из рабочих. Ни в коем случае не допускать на командные
должности, хотя бы и высшие, нетрудовые элементы. Не допускать в
терчасти кулачество и усилить их беднотой.
Само собой разумеется, что намеченная в этих мероприятиях линия
оживления рабочей демократии может иметь успех лишь под руководством
коммунистической партии, которая должна восстановить свой авторитет в
рабочей массе. Это невозможно без установления режима внутрипартийной
демократии и выправления классовой линии партии. Только одновременное
проведение внутрипартийной и рабочей демократии может вновь укрепить
диктатуру пролетариата.
Партия
В области внутрипартийного строительства политика ЦК после смерти
Ленина сводилась к непрерывной бюрократизации партии, превращающейся теперь
в прямую ликвидацию партии.
Временное отступление от демократических методов руководства партией и
переход к методам милитарным, связанный сначала с гражданской войной, а
затем с крайне напряженным положением, создавшимся в момент перехода от
военного коммунизма к новой экономической политике, не только превратилось в
нормальный партийный режим, но и было доведено до таких чудовищных размеров,
до каких оно никогда не доходило даже в наиболее опасные для диктатуры
пролетариата моменты.
X съезд, собравшийся в прямой связи с окончанием гражданской войны и
переходом на мирное строительство, постановил, что "курс на
рабочую демократию должен быть взят с такой же решительностью и так же
энергично проводиться в жизнь, как в прошлый период проводился курс на
милитаризацию партии"; что рабочая демократия "должна обеспечить всем членам
партии, вплоть до наиболее отсталых, активное участие в жизни партии, в
обсуждении всех вопросов, выдвигаемых перед ней, и в разрешении этих
вопросов"; что "форма рабочей демократии исключает всякое назначенство как
систему и находит свое выражение в широкой выборности всех учреждений сверху
донизу"; что "методами работы являются, прежде всего, методы широкого
обсуждения всех вопросов, дискуссии по ним с полной свободой внутрипартийной
критики"; что необходимо "установить постоянный контроль со стороны
общественного мнения партии над работой руководящих органов". Вопреки этому,
группа членов ЦК, в руки которой перешло руководство партией после смерти
Ленина, воспользовавшись резолюцией X съезда о запрещении фракций и
группировок, установила в партии режим неслыханного террора, преследование
всякой критики действий ЦК, не Только коллективной, но и индивидуальной, и
всякой инициативы, поскольку она не исходит от руководящей группы ЦК.
Еще в своей речи на XI съезде партии Ленин отметил опасность растущего
внутри партии бюрократизма. В том же 1922 г., после съезда, он предложил
создать при Политбюро специальную комиссию по борьбе с бюрократизмом,
перерождением и извращениями с тем, чтобы комиссия начала свою работу с
высших органов партии, в частности, - с Оргбюро, где, по его мнению,
создался верх бюрократизма.
Болезнь Ленина помогла верхушке партии положить это предложение под
сукно. Вместо борьбы с бюрократизмом, в партии была введена практика
приказной системы, выборность была заменена прямым или замаскированным
назначением. В партии воцарился "штиль" и "заговор молчания" и, как
неизбежное последствие этого, - начали возникать нелегальные группировки.
Процессу перерождения верхушки партии и бюрократизации партий-ного
аппарата способствовали те трудные условия, в которые была поставлена
русская революция задержкой мировой революции. Тяжелая гражданская война и
интервенция истощали силы пролетариата. Лучшие его элементы отвлекались на
фронт. Пролетарский тыл слабел. В то же время, в тяжелой обстановке
гражданской войны, происходила "милитаризация партии", резкое усиление
методов командования и назначенства. Все это к концу гражданской войны
привело к значительному накоплению внутри партии элементов бюрократизма.
Окончание гражданской войны и переход на мирное строительство сделали
возможным и настоятельно требовали от партии ликвидации этого бюрократизма.
Одновременно с этим с очевидностью выяснилось, что прямой путь к социализму,
которым мы пытались идти во время гражданской войны, при задержке мировой
революции для нас невозможен. Крестьянство, которое мирилось с политикой
военного коммунизма в период гражданской войны, заявило против него
решительный протест немедленно после ее окончания в форме крестьянских
восстаний и Крон-
штадтского восстания. Объективная обстановка требовала, под угрозой
потери власти пролетариатом, перейти с прямого пути к социализму на путь
обхода, на путь нэпа.
Переход на путь нэпа неизбежно означал легальное развитие
капиталистических тенденций и усиление повседневного давления на советскую
власть непролетарских классов: "Когда мы изменили свою экономическую
политику, -- писал Ленин, -- опасность стала еще большей, потому что, состоя
из громадного количества хозяйственных, обыденных мелочей, к которым обычно
привыкают и которых не замечают, экономика требует от нас особого внимания и
напряжения и с особой определенностью выдвигает необходимость научиться
правильным приемам ее преодоления. Восстановление капитализма, развитие
буржуазии, развитие буржуазных отношений из области торговли -- это и есть
та опасность, которая свойственна нашему теперешнему экономическому
строительству, теперешнему нашему постепенному подходу к решению задачи
гораздо более трудной, чем предыдущие. Ни малейшего заблуждения здесь быть
не должно" (Ленин. Речь на московской губпартконференции 1921 г.). Новая
экономическая политика ставила вопрос "кто кого?" не в прямой вооруженной
схватке, а в повседневной борьбе за социалистическое строительство.
Опасность контрреволюционного насильственного переворота сменилась
опасностью перерождения диктатуры пролетариата. Вопрос шел о том, окажется
ли нэп обходным путем к социализму или превратится в прямой путь к
капитализму, как на это рассчитывает с момента перехода к нему
сменовеховская интеллигенция во главе с Устряловым.
Разрешение этого вопроса в пользу победы социализма требовало
величайшей активности рабочего класса под руководством партии. Партия должна
была теснейшим образом спаять себя с ним, организовать его постоянную,
повседневную борьбу против капитализма и против бюрократических извращений
советского государственного аппарата, под давлением капиталистических
элементов. Именно поэтому X съезд, признавший необходимым переход к нэпу,
основную задачу партийного строительства сформулировал так: "Нужно вновь
собрать партию, которая за период войны была разбита на отдельные отряды.
Нужно сблизить верха и низы, военных работников и гражданских,
профессионалистов и советских, старых и новых членов партии, "молодых" и
"стариков". Без решений этой основной задачи не может быть выполнена
гигантская строительно-хозяйственная роль пролетарского авангарда'".
"Эта задача, - продолжает резолюция, -- не может быть решена при
сохранении старой организационной формы. Очередные потребности момента
требуют новой организационной оболочки: такой формой является форма рабочей
демократии. Курс на рабочую демократию должен быть взят с такой же
решительностью и так же энергично проводиться в жизнь, как в прошлый период
проводился курс на "милитаризацию партии" (Резолюция X съезда по отчету ЦК,
пп. 15 и 16).
"Под рабочей внутрипартийной демократией, - говорится далее,
-разумеется такая организационная форма при проведении партийной
коммунистической политики, которая обеспечивает всем членам партии,
вплоть до наиболее отсталых, активное участие в жизни партии, в обсуждении
всех этих вопросов, выдвигаемых перед ней, в решении этих вопро сов, а равно
и активное участие в партийном строительстве; рабочая демократия исключает
всякое назначенство как систему и находит свое выражение в широкой
выборности всех учреждений снизу доверху, в их под отчетности,
подконтрольности и т.д. Методами работы являются, прежде всего, методы
широкого обсуждения всех вопросов, дискуссии по ним с полной свободой
внутрипартийной критики, методы коллективной выработки общепартийных
решений".
Этой правильно намеченной линии не суждено было осуществиться.
Пролетариат тогда еще недостаточно окреп, а во время болезни и после смерти
Ленина группа членов ЦК, в руки которой попало руководство партией, смотрела
на это руководство, как на свою монополию. Стремясь во что бы то ни стало
удержать эту монополию и в то же время не обладая для этого достаточным
авторитетом, это, так называемое "ленинское ядро" (впоследствии
расколовшееся), вместо курса на сплочение партии с пролетариатом на основе
рабочей демократии, которая одна могла создать отпор враждебным классовым
влияниям и решить вопрос "кто кого?" в нашу пользу, взяло курс на
командование партией.
Временное отступление от демократических методов руководства партией
она не только превратила в нормальный партийный режим, но и довела его до
таких чудовищных пределов, до каких оно никогда не доходило даже в наиболее
опасные для диктатуры пролетариата моменты. В прямом противоречии с
постановлениями X съезда, в партии был установлен режим неслыханного до тех
пор зажима, преследования всякой критики действий ЦК, не только
коллективной, но и индивидуальной, и всякой инициативы, поскольку она не
исходит от руководителей группы ЦК,
Благодаря этому, к концу 1923 года партия дошла до такого состояния,
что рабочие стачки, вспыхнувшие в это время, оказались для нее полной
неожиданностью. В результате этих стачек и экономического кризиса
недовольство партийных масс вылилось в дискуссию. Давление широких масс
партии было настолько сильно, что верхушка партии была вынуждена пойти на
уступки. Но, провозгласив на словах внутрипартийную демократию (резолюция 5
декабря), она немедленно же начала ожесточеннейшую борьбу за сохранение во
что бы то ни стало своего руководящего положения в партии, пустив в ход все
средства, вплоть до подтасовки резолюций партийных организаций. Несмотря на
то, что большинство партии было против нее, партийной верхушке удалось,
опираясь против партии на партийный аппарат, одержать победу, подавить
пролетарскую часть партии и объявить ее "мелкобуржуазным уклоном".
Стремясь закрепить одержанную на XIII конференции против большинства
партии победу и "подготовить" соответствующий партийный съезд, верхушка
партии чуть ли не накануне съезда объявила чистку. Под лозунгом сохранения
классовой чистоты партии, из нее выбрасывались действительно пролетарские
элементы, бывшие в оппозиции. Для
прикрытия этих расправ, из партии удаляли, правда, частью и
действительных шкурников; зато оставались неприкосновенными оппортунисты,
"ленинцы вчерашнего дня", обывательские элементы, которые, из боязни за свои
места, всегда готовы поддерживать господствующую группу. Чистка
производилась не публично, не на собраниях ячеек, а с глазу на глаз: у
чистящихся выпытывали доносы, требовали покаяния и предательства, оправдывая
все это целями и задачами "ленинизма".
В рабочих ячейках чистку устроить не посмели, зато развилась, с одной
стороны, широкая система скрытого подкупа путем перевода, под видом
выдвижения, на места с повышенным окладом и с другой, - система репрессий в
виде перевода на пониженный оклад или просто увольнений. Создался кадр
безработных оппозиционеров. В этой атмосфере бесправия и репрессий,
провокаций и доносов наступил "штиль" и "заговор молчания", в десятки раз
худший, чем до дискуссии 1923 г. В такой обстановке немногие остались
верными своим прежним позициям; они были устранены от участия в легальной
партийной жизни и обречены на бездействие. Политически бесхарактерные
поддавались подкупам, клялись, доносили, разлагались в полном смысле этого
слова. Многие кончали даже самоубийством (тт. Лутовинов, Бош, Зайдлер и др.
- небывалое явление в партии). Недовольство было загнано вовнутрь. Созванный
в такой обстановке съезд партии принял единогласно все резолюции,
предложенные руководящей группой, которая объявила это победой ленинизма и
укреплением "единства партии".
Эта победа была закреплена во время так называемой "литературной
дискуссии" по поводу "Уроков Октября" Троцкого (1924 г.). Угроза репрессий
со стороны ЦК, молчание самого Троцкого и оппозиции привели к тому, что
впервые в истории партии "голосовали пятками" - уходили с собрания. Немногие
воздерживались, лишь единицы голосовали против, и никто не осмеливался
выступать. Члены партии впервые приучались не говорить того, что они думают,
и даже голосовать не за то, в чем они убеждены. Развращающее влияние на
партию этой "дискуссии" было огромно. Оппозиция была фактически переведена
на нелегальное положение. Диктатура правого оппортунистического крыла была
окончательно закреплена. Партийная масса была приведена в состояние
деморализации и пассивности. Установилось самодержавие партийного аппарата.
Элементы перерождения партии в связи с этим резко усилились. По мере
подавления активности пролетарских масс партии, верха, не чувствуя над собой
их контроля, сами начинают разлагаться. В партию все более начинают
проникать колеблющиеся, половинчатые, а то и просто шкурные элементы,
которые до революции держались в стороне от партии и для которых она после
захвата власти сделалась притягательной силой. Привычки и наклонности,
присущие буржуазии, начали проникать и в среду коммунистических верхов.
Карьеризм, протекционизм, чинопочитание, прислужничество, интриганство и
даже уголовные преступления развиваются с угрожающей быстротой.
В такой обстановке появилась "новая оппозиция", возникшая первоначально
из борьбы за власть двух клик внутри руководящих групп ЦК.
Одна из этих клик (группа Зиновьева-Каменева), побежденная внутри ЦК,
вынуждена была апеллировать к партии и попыталась опереться на ленинградский
пролетариат, выдвинув левую позицию. Эта попытка не удалась: группа
Зиновьева-Каменева не проявила достаточной решительности, она не произвела
подготовки в партийной массе и опиралась только на аппарат ленинградской
организации. Среди рабочих и низовых партийцев было еще сильно недоверие к
Зиновьеву за его каторжный режим в прошлом; оппозиция 1923 г., наиболее
яростным противником которой была верхушка ленинградской организации,
естественно, заняла нейтральную позицию, не будучи в состоянии уяснить себе
физиономию новой оппозиции. Наконец, сталинская группа ловко использовала
тот режим в партии, который был создан совместно с Зиновьевым и Каменевым.
Перед съездом не было допущено никакой дискуссии, за новой оппозицией
оказалась только ленинградская организация. Эта организация, отражающая,
хотя и в очень преломленном виде, настроение питерских рабочих, была
раздавлена силой аппарата и провинциальных крестьянских организаций,
отражавших интересы мелкой буржуазии и кулачества.
Разгром "новой оппозиции" на XIV съезде повлек за собой дальнейшее
оформление и развитие ее левой платформы, быстро сблизившее ее с оппозицией
23 г. Неизбежным последствием этого и политически правильным шагом был
оппозиционный блок 1926 г.
Однако, этот блок имел и большие политические минусы: 1) Для
большинства рядовых членов обеих групп и сочувствующих им партийцев был
непонятен блок после того, как именно эиновьевско-каменев-ская группа вела
наиболее отчаянную травлю против оппозиции 1923 г. под флагом "борьбы перед
лицом всей партийной массы с троцкизмом". Между тем, Зиновьев и Каменев не
решились заявить открыто, что в 1923 г. они ошибались. 2) Блок не имел точно
сформулированной платформы, и по ряду очень важных вопросов оставались
разногласия, чем и воспользовалась сталинская группа, объявив его
"беспринципным". 3) Блок не имел ясной перспективы борьбы, ясной ориентации
на рабочую часть партии, и не выдвинул соответствующих лозунгов. Отсюда его
нерешительность, растерянность при первых неудачах, а затем и капитуляция
вождей.
Господствующая сталинская группа, использовав созданную режимом
последних лет внутрипартийную обстановку, исключающую для партийной массы
быструю ее активизацию, решилась пойти на применение явно фашистских методов
борьбы с оппозиционным блоком. Она прибегла к явно фашистским методам
борьбы, к формальному запрещению дискуссии, исключениям из партии, угрозам
увольнения с работы и применению прямой обструкции. Одержав этими методами
Депутаты перед избирателями ответственности не несут, не отвечают также и
исполкомы перед Советами. Самые сроки созыва съездов Советов все более
удлиняются. Отчеты депутатов и исполкомов перед избирателями принимают форму
проповеди, не подлежащей критике. Революционное содержание советской
конституции этим все более выхолащивается. Широкие массы рабо-чего класса не
только оказались оттертыми бюрократией от непосредственного управления
советским государством, но и лишились возможности на деле пользоваться
завоеванной в Октябрьскую революцию рабочей демократией. При таких условиях
рабочий избиратель к выборам отно-
сится формально, как к отбытию трудовой повинности. Авторитет Советов в
глазах рабочих масс уменьшается. Рабочая масса от выборов уклоняется. Ее
приходится на выборных собраниях задерживать искусственно (запирать ворота и
т. п.). Привлечение масс к управлению государством сводится только к так
называемому "выдвиженству". Эти выдвиженства чаще всего являются либо
подкупом высокими ставками и привилегиями, либо способом "задвинуть"
неугодных партаппарату на предприятии рабочих подальше от масс. Благодаря
такой практике органы диктатуры пролетариата превращаются в своего рода
парламентские голосующие механизмы, а их аппараты - в огромные
бюрократические машины, разбухшие в значительной мере за счет чиновников
"старого аппарата" (Ленин). Эти аппараты ложатся тяжелым бременем на плечи
рабочего класса, в противоположность Парижской коммуне, разрешившей "загадку
дешевого правительства" (Маркс)"
Значение огромной армии бюрократического чиновничества все растет.
Несменяемая, не ответственная перед рабочим классом, имея в своих руках
распоряжение обобществленными средствами производства и аппараты
принуждения, эта армия становится экономически и политически сильной и
заинтересованной в сохранении бюрократизма и его усиления. Она все более
превращается в своеобразную самостоятельную социальную прослойку.
Даже деятельность ГПУ, преемницы ВЧК, на которую в борьбе с
контрреволюцией выпала одна из решающих задач и которая эту задачу блестяще
выполнила, теперь, в обстановке общей бюрократизации, также все более
сбивается с пути обороны пролетарской революции. Вместо борьбы против
политической и экономической контрреволюции, ее деятельность все более
начинает направляться на борьбу с законным недовольством рабочих, вызываемым
бюрократическими и мелкобуржуазными извращениями и даже с внутрипартийной
оппозицией.
Особенно опасное положение создается в Красной армии. Командный состав
ее, вопреки требованиям партийной программы о необходимости "классового
сплочения" и "возможно тесной связи военных формирований с фабриками и
заводами, профессиональными союзами, организациями деревенской бедноты" и
комплектования "командного состава, на первых порах хотя бы низшего, из
среды сознательных рабочих и крестьян", - в значительной степени сформирован
из старых офицеров и кулацких элементов крестьянства.
Ограничения участия в армии нетрудовых элементов все более отменяются.
В терчастях, особенно конных, преобладает зажиточное крестьянство, на низших
командных должностях, главным образом, - кулачество. Что касается
партийцев-краскомов, то на них не может не отражаться бюрократизация партии
и ослабление ее связей с рабочими. Влияние пролетариата в армии ослабевает.
При таких условиях Красная армия грозит превратиться в удобное орудие для
авантюр бонапартистского пошиба.
В 1920 году Ленин определил советское государство так: "Рабочее
государство есть абстракция. А на деле мы имеем рабочее государство,
во-первых, с той особенностью, что в стране преобладает не рабочее, а
крестьянское население, а, во-вторых, рабочее государство с
бюрократическими извращениями" (Ленин. "Кризис партии"). А в 1923 году он
писал: "Наш госаппарат, за исключением НКПрода, в наибольшей степени
представляет из себя пережиток старого, в наименьшей степени подвергнутого
сколько-нибудь серьезным изменениям. Он только слегка подкрашен сверху, а в
остальных отношениях является самым типичным старым из нашего старого
аппарата" (Ленин. "Как нам реорганизовать Рабкрин").
За последние три года неправильной политики ЦК отрицательные стороны в
аппарате во много раз усилились, влияние мелкой буржуазии увеличилось, кулак
получил политические права (доступ в Советы). Теперь "бюрократические
извращения" зашли настолько далеко, что в них уже явно ощущаются элементы
мелкобуржуазного перерождения.
"В чем состояла до сих пор характерная особенность государства? Простым
разделением труда общество создало себе особые органы для защиты интересов.
Но со временем эти органы и первый среди них -- государственная власть -
служа своим частным интересам, стали из слуг общества его повелителями.
Такое явление происходит не только в наследственных монархиях, но и в
демократических республиках" (Предисловие Энгельса к "Гражданской войне во
Франции" К. Маркса).
Политика ЦК толкает в этом направлении и советское государство.
Продолжение этой политики грозит тем, что власть диктатуры пролетариата, все
больше и больше отрываясь от породившего ее класса, и в то же время не
выражая полностью интересов какого-либо другого класса, превратится в
надклассовую, лавирующую между классами, в зависимости от того, какой класс
сильнее напирает в данное время, грозит превратить ее, говоря словами
Энгельса, в такую власть, которая "на время получает известную
самостоятельность по отношению к обоим классам, как кажущаяся посредница
между ними".
Большая армия бюрократического чиновничества, вследствие своей
несменяемости, безответственности перед рабочим классом, в руках которой
находится безраздельное распоряжение обобществленными средствами
производства, превращается в самостоятельную социальную прослойку.
Находящиеся в их бесконтрольном распоряжении, все аппараты присуждения,
монопольная печать и госпромышленность делают этот слой организованным,
экономически сильным, вооруженным и, следовательно, заинтересованным в
сохранении своей власти. Для них власть становится самоцелью.
Для предотвращения этого необходимо:
Вместо казенного лозунга "оживление Советов", являющегося на
деле лозунгом развертывания мелкобуржуазной демократии, должен
быть выдвинут лозунг восстановления Советов, как подлинных органов
пролетарской диктатуры, где рабочим и деревенской бедноте должно
быть обеспечено безусловное преобладание. Нетрудовые, кулацкие эле
менты и буржуазные элементы ни в коем случае не могут допускаться
к выборам в Советы.
Восстановить самостоятельность городских Советов как важней
ших органов пролетарской диктатуры, особенно в промышленных центрах.
Право отзыва избирателями своих депутатов должно быть восста
новлено и возможность такого отзыва на деле обеспечена. Должна быть
гарантирована свобода критики всех советских органов и их руководите
лей в рабочей и партийной печати и на собраниях.
Советы должны быть превращены в действительно рабочие учрежде
ния, где каждому члену предоставляется определенная работа, согласно
распределению, устанавливаемому Советом. Должна быть проведена
периодическая смена этих рабочих, согласно программе партии. Необхо
димо провести решительную борьбу против выборов в Советы советских
сановников, получающих звание членов Совета, как почетный титул.
Провести решительное сокращение советского административного
аппарата в плановом порядке, примерно на 50% в два года. Установить
уголовную ответственность за нарушение плана сокращения.
Взять курс на уравнение материального положения государствен
ных служащих с рабочими, проводя на деле лозунг: зарплата ответствен
ным работникам не должна превышать зарплаты рабочего. Уничтожить
все особые материальные привилегии служащих и ответственных работ
ников. Упразднить "резервные" специальные фонды, идущие на привиле
гии бюрократии.
Оставаясь на точке зрения необходимости использования в Крас
ной армии военспецов старой армии, новое комплектование комсостава
необходимо производить исключительно из трудовых элементов и преи
мущественно из рабочих. Ни в коем случае не допускать на командные
должности, хотя бы и высшие, нетрудовые элементы. Не допускать в
терчасти кулачество и усилить их беднотой.
Само собой разумеется, что намеченная в этих мероприятиях линия
оживления рабочей демократии может иметь успех лишь под руководством
коммунистической партии, которая должна восстановить свой авторитет в
рабочей массе. Это невозможно без установления режима внутрипартийной
демократии и выправления классовой линии партии. Только одновременное
проведение внутрипартийной и рабочей демократии может вновь укрепить
диктатуру пролетариата.
Партия
В области внутрипартийного строительства политика ЦК после смерти
Ленина сводилась к непрерывной бюрократизации партии, превращающейся теперь
в прямую ликвидацию партии.
Временное отступление от демократических методов руководства партией и
переход к методам милитарным, связанный сначала с гражданской войной, а
затем с крайне напряженным положением, создавшимся в момент перехода от
военного коммунизма к новой экономической политике, не только превратилось в
нормальный партийный режим, но и было доведено до таких чудовищных размеров,
до каких оно никогда не доходило даже в наиболее опасные для диктатуры
пролетариата моменты.
X съезд, собравшийся в прямой связи с окончанием гражданской войны и
переходом на мирное строительство, постановил, что "курс на
рабочую демократию должен быть взят с такой же решительностью и так же
энергично проводиться в жизнь, как в прошлый период проводился курс на
милитаризацию партии"; что рабочая демократия "должна обеспечить всем членам
партии, вплоть до наиболее отсталых, активное участие в жизни партии, в
обсуждении всех вопросов, выдвигаемых перед ней, и в разрешении этих
вопросов"; что "форма рабочей демократии исключает всякое назначенство как
систему и находит свое выражение в широкой выборности всех учреждений сверху
донизу"; что "методами работы являются, прежде всего, методы широкого
обсуждения всех вопросов, дискуссии по ним с полной свободой внутрипартийной
критики"; что необходимо "установить постоянный контроль со стороны
общественного мнения партии над работой руководящих органов". Вопреки этому,
группа членов ЦК, в руки которой перешло руководство партией после смерти
Ленина, воспользовавшись резолюцией X съезда о запрещении фракций и
группировок, установила в партии режим неслыханного террора, преследование
всякой критики действий ЦК, не Только коллективной, но и индивидуальной, и
всякой инициативы, поскольку она не исходит от руководящей группы ЦК.
Еще в своей речи на XI съезде партии Ленин отметил опасность растущего
внутри партии бюрократизма. В том же 1922 г., после съезда, он предложил
создать при Политбюро специальную комиссию по борьбе с бюрократизмом,
перерождением и извращениями с тем, чтобы комиссия начала свою работу с
высших органов партии, в частности, - с Оргбюро, где, по его мнению,
создался верх бюрократизма.
Болезнь Ленина помогла верхушке партии положить это предложение под
сукно. Вместо борьбы с бюрократизмом, в партии была введена практика
приказной системы, выборность была заменена прямым или замаскированным
назначением. В партии воцарился "штиль" и "заговор молчания" и, как
неизбежное последствие этого, - начали возникать нелегальные группировки.
Процессу перерождения верхушки партии и бюрократизации партий-ного
аппарата способствовали те трудные условия, в которые была поставлена
русская революция задержкой мировой революции. Тяжелая гражданская война и
интервенция истощали силы пролетариата. Лучшие его элементы отвлекались на
фронт. Пролетарский тыл слабел. В то же время, в тяжелой обстановке
гражданской войны, происходила "милитаризация партии", резкое усиление
методов командования и назначенства. Все это к концу гражданской войны
привело к значительному накоплению внутри партии элементов бюрократизма.
Окончание гражданской войны и переход на мирное строительство сделали
возможным и настоятельно требовали от партии ликвидации этого бюрократизма.
Одновременно с этим с очевидностью выяснилось, что прямой путь к социализму,
которым мы пытались идти во время гражданской войны, при задержке мировой
революции для нас невозможен. Крестьянство, которое мирилось с политикой
военного коммунизма в период гражданской войны, заявило против него
решительный протест немедленно после ее окончания в форме крестьянских
восстаний и Крон-
штадтского восстания. Объективная обстановка требовала, под угрозой
потери власти пролетариатом, перейти с прямого пути к социализму на путь
обхода, на путь нэпа.
Переход на путь нэпа неизбежно означал легальное развитие
капиталистических тенденций и усиление повседневного давления на советскую
власть непролетарских классов: "Когда мы изменили свою экономическую
политику, -- писал Ленин, -- опасность стала еще большей, потому что, состоя
из громадного количества хозяйственных, обыденных мелочей, к которым обычно
привыкают и которых не замечают, экономика требует от нас особого внимания и
напряжения и с особой определенностью выдвигает необходимость научиться
правильным приемам ее преодоления. Восстановление капитализма, развитие
буржуазии, развитие буржуазных отношений из области торговли -- это и есть
та опасность, которая свойственна нашему теперешнему экономическому
строительству, теперешнему нашему постепенному подходу к решению задачи
гораздо более трудной, чем предыдущие. Ни малейшего заблуждения здесь быть
не должно" (Ленин. Речь на московской губпартконференции 1921 г.). Новая
экономическая политика ставила вопрос "кто кого?" не в прямой вооруженной
схватке, а в повседневной борьбе за социалистическое строительство.
Опасность контрреволюционного насильственного переворота сменилась
опасностью перерождения диктатуры пролетариата. Вопрос шел о том, окажется
ли нэп обходным путем к социализму или превратится в прямой путь к
капитализму, как на это рассчитывает с момента перехода к нему
сменовеховская интеллигенция во главе с Устряловым.
Разрешение этого вопроса в пользу победы социализма требовало
величайшей активности рабочего класса под руководством партии. Партия должна
была теснейшим образом спаять себя с ним, организовать его постоянную,
повседневную борьбу против капитализма и против бюрократических извращений
советского государственного аппарата, под давлением капиталистических
элементов. Именно поэтому X съезд, признавший необходимым переход к нэпу,
основную задачу партийного строительства сформулировал так: "Нужно вновь
собрать партию, которая за период войны была разбита на отдельные отряды.
Нужно сблизить верха и низы, военных работников и гражданских,
профессионалистов и советских, старых и новых членов партии, "молодых" и
"стариков". Без решений этой основной задачи не может быть выполнена
гигантская строительно-хозяйственная роль пролетарского авангарда'".
"Эта задача, - продолжает резолюция, -- не может быть решена при
сохранении старой организационной формы. Очередные потребности момента
требуют новой организационной оболочки: такой формой является форма рабочей
демократии. Курс на рабочую демократию должен быть взят с такой же
решительностью и так же энергично проводиться в жизнь, как в прошлый период
проводился курс на "милитаризацию партии" (Резолюция X съезда по отчету ЦК,
пп. 15 и 16).
"Под рабочей внутрипартийной демократией, - говорится далее,
-разумеется такая организационная форма при проведении партийной
коммунистической политики, которая обеспечивает всем членам партии,
вплоть до наиболее отсталых, активное участие в жизни партии, в обсуждении
всех этих вопросов, выдвигаемых перед ней, в решении этих вопро сов, а равно
и активное участие в партийном строительстве; рабочая демократия исключает
всякое назначенство как систему и находит свое выражение в широкой
выборности всех учреждений снизу доверху, в их под отчетности,
подконтрольности и т.д. Методами работы являются, прежде всего, методы
широкого обсуждения всех вопросов, дискуссии по ним с полной свободой
внутрипартийной критики, методы коллективной выработки общепартийных
решений".
Этой правильно намеченной линии не суждено было осуществиться.
Пролетариат тогда еще недостаточно окреп, а во время болезни и после смерти
Ленина группа членов ЦК, в руки которой попало руководство партией, смотрела
на это руководство, как на свою монополию. Стремясь во что бы то ни стало
удержать эту монополию и в то же время не обладая для этого достаточным
авторитетом, это, так называемое "ленинское ядро" (впоследствии
расколовшееся), вместо курса на сплочение партии с пролетариатом на основе
рабочей демократии, которая одна могла создать отпор враждебным классовым
влияниям и решить вопрос "кто кого?" в нашу пользу, взяло курс на
командование партией.
Временное отступление от демократических методов руководства партией
она не только превратила в нормальный партийный режим, но и довела его до
таких чудовищных пределов, до каких оно никогда не доходило даже в наиболее
опасные для диктатуры пролетариата моменты. В прямом противоречии с
постановлениями X съезда, в партии был установлен режим неслыханного до тех
пор зажима, преследования всякой критики действий ЦК, не только
коллективной, но и индивидуальной, и всякой инициативы, поскольку она не
исходит от руководителей группы ЦК,
Благодаря этому, к концу 1923 года партия дошла до такого состояния,
что рабочие стачки, вспыхнувшие в это время, оказались для нее полной
неожиданностью. В результате этих стачек и экономического кризиса
недовольство партийных масс вылилось в дискуссию. Давление широких масс
партии было настолько сильно, что верхушка партии была вынуждена пойти на
уступки. Но, провозгласив на словах внутрипартийную демократию (резолюция 5
декабря), она немедленно же начала ожесточеннейшую борьбу за сохранение во
что бы то ни стало своего руководящего положения в партии, пустив в ход все
средства, вплоть до подтасовки резолюций партийных организаций. Несмотря на
то, что большинство партии было против нее, партийной верхушке удалось,
опираясь против партии на партийный аппарат, одержать победу, подавить
пролетарскую часть партии и объявить ее "мелкобуржуазным уклоном".
Стремясь закрепить одержанную на XIII конференции против большинства
партии победу и "подготовить" соответствующий партийный съезд, верхушка
партии чуть ли не накануне съезда объявила чистку. Под лозунгом сохранения
классовой чистоты партии, из нее выбрасывались действительно пролетарские
элементы, бывшие в оппозиции. Для
прикрытия этих расправ, из партии удаляли, правда, частью и
действительных шкурников; зато оставались неприкосновенными оппортунисты,
"ленинцы вчерашнего дня", обывательские элементы, которые, из боязни за свои
места, всегда готовы поддерживать господствующую группу. Чистка
производилась не публично, не на собраниях ячеек, а с глазу на глаз: у
чистящихся выпытывали доносы, требовали покаяния и предательства, оправдывая
все это целями и задачами "ленинизма".
В рабочих ячейках чистку устроить не посмели, зато развилась, с одной
стороны, широкая система скрытого подкупа путем перевода, под видом
выдвижения, на места с повышенным окладом и с другой, - система репрессий в
виде перевода на пониженный оклад или просто увольнений. Создался кадр
безработных оппозиционеров. В этой атмосфере бесправия и репрессий,
провокаций и доносов наступил "штиль" и "заговор молчания", в десятки раз
худший, чем до дискуссии 1923 г. В такой обстановке немногие остались
верными своим прежним позициям; они были устранены от участия в легальной
партийной жизни и обречены на бездействие. Политически бесхарактерные
поддавались подкупам, клялись, доносили, разлагались в полном смысле этого
слова. Многие кончали даже самоубийством (тт. Лутовинов, Бош, Зайдлер и др.
- небывалое явление в партии). Недовольство было загнано вовнутрь. Созванный
в такой обстановке съезд партии принял единогласно все резолюции,
предложенные руководящей группой, которая объявила это победой ленинизма и
укреплением "единства партии".
Эта победа была закреплена во время так называемой "литературной
дискуссии" по поводу "Уроков Октября" Троцкого (1924 г.). Угроза репрессий
со стороны ЦК, молчание самого Троцкого и оппозиции привели к тому, что
впервые в истории партии "голосовали пятками" - уходили с собрания. Немногие
воздерживались, лишь единицы голосовали против, и никто не осмеливался
выступать. Члены партии впервые приучались не говорить того, что они думают,
и даже голосовать не за то, в чем они убеждены. Развращающее влияние на
партию этой "дискуссии" было огромно. Оппозиция была фактически переведена
на нелегальное положение. Диктатура правого оппортунистического крыла была
окончательно закреплена. Партийная масса была приведена в состояние
деморализации и пассивности. Установилось самодержавие партийного аппарата.
Элементы перерождения партии в связи с этим резко усилились. По мере
подавления активности пролетарских масс партии, верха, не чувствуя над собой
их контроля, сами начинают разлагаться. В партию все более начинают
проникать колеблющиеся, половинчатые, а то и просто шкурные элементы,
которые до революции держались в стороне от партии и для которых она после
захвата власти сделалась притягательной силой. Привычки и наклонности,
присущие буржуазии, начали проникать и в среду коммунистических верхов.
Карьеризм, протекционизм, чинопочитание, прислужничество, интриганство и
даже уголовные преступления развиваются с угрожающей быстротой.
В такой обстановке появилась "новая оппозиция", возникшая первоначально
из борьбы за власть двух клик внутри руководящих групп ЦК.
Одна из этих клик (группа Зиновьева-Каменева), побежденная внутри ЦК,
вынуждена была апеллировать к партии и попыталась опереться на ленинградский
пролетариат, выдвинув левую позицию. Эта попытка не удалась: группа
Зиновьева-Каменева не проявила достаточной решительности, она не произвела
подготовки в партийной массе и опиралась только на аппарат ленинградской
организации. Среди рабочих и низовых партийцев было еще сильно недоверие к
Зиновьеву за его каторжный режим в прошлом; оппозиция 1923 г., наиболее
яростным противником которой была верхушка ленинградской организации,
естественно, заняла нейтральную позицию, не будучи в состоянии уяснить себе
физиономию новой оппозиции. Наконец, сталинская группа ловко использовала
тот режим в партии, который был создан совместно с Зиновьевым и Каменевым.
Перед съездом не было допущено никакой дискуссии, за новой оппозицией
оказалась только ленинградская организация. Эта организация, отражающая,
хотя и в очень преломленном виде, настроение питерских рабочих, была
раздавлена силой аппарата и провинциальных крестьянских организаций,
отражавших интересы мелкой буржуазии и кулачества.
Разгром "новой оппозиции" на XIV съезде повлек за собой дальнейшее
оформление и развитие ее левой платформы, быстро сблизившее ее с оппозицией
23 г. Неизбежным последствием этого и политически правильным шагом был
оппозиционный блок 1926 г.
Однако, этот блок имел и большие политические минусы: 1) Для
большинства рядовых членов обеих групп и сочувствующих им партийцев был
непонятен блок после того, как именно эиновьевско-каменев-ская группа вела
наиболее отчаянную травлю против оппозиции 1923 г. под флагом "борьбы перед
лицом всей партийной массы с троцкизмом". Между тем, Зиновьев и Каменев не
решились заявить открыто, что в 1923 г. они ошибались. 2) Блок не имел точно
сформулированной платформы, и по ряду очень важных вопросов оставались
разногласия, чем и воспользовалась сталинская группа, объявив его
"беспринципным". 3) Блок не имел ясной перспективы борьбы, ясной ориентации
на рабочую часть партии, и не выдвинул соответствующих лозунгов. Отсюда его
нерешительность, растерянность при первых неудачах, а затем и капитуляция
вождей.
Господствующая сталинская группа, использовав созданную режимом
последних лет внутрипартийную обстановку, исключающую для партийной массы
быструю ее активизацию, решилась пойти на применение явно фашистских методов
борьбы с оппозиционным блоком. Она прибегла к явно фашистским методам
борьбы, к формальному запрещению дискуссии, исключениям из партии, угрозам
увольнения с работы и применению прямой обструкции. Одержав этими методами