Страница:
не решилась даже опубликовать воззвание ВЦСПС, разоблачающее Генсовет,
английские рабочие узнали об этом воззвании только от самого правого вождя
тред-юнионов - Томаса, который опубликовал его с соответствующими
комментариями, как доказательство того, что русские профсоюзы не хотят
единства профессионального движения и что поэтому нужно разорвать
Англо-Русский комитет.
Сохранение Англо-Русского комитета было, таким образом, вопиющим
оппортунистическим извращением тактики единого фронта, переходом на
соглашательские позиции с социал-предателями. Став на эту позицию, наша
делегация, поведение которой было целиком одобрено апрельским пленумом ЦК
ВКП, на берлинском совещании Англо-Русского комитета пошла по пути прямого
оправдания предательства Генсовета и соглашения с верхушкой английских
профсоюзов, в ущерб единству рабочих масс снизу.
Это совещание констатировало, что Англо-Русская профсоюзная конференция
в апреле 1925 года "предупредила рабочих всего мира о том, что близится
наступление на их заработную плату и на условия труда.. Наступление на
британских горняков, усиление эксплуатации, снижение заработной платы и
удлинение рабочего дня для рабочих Европы показывают, что это предупреждение
было своевременным и правильным". С согласия делегации коммунистических
союзов, таким образом, объявлено, что социал-предатели будто бы "правильно и
своевременно предупреждали" рабочих об опасности наступления капиталистов. А
о том, что в момент этого наступления Генсовет вступил в прямую сделку с
буржуазией, сорвал всеобщую стачку и дезорганизовывал всеми способами стачку
горняков - не упомянуто ни одним словом. Своим авторитетом делегация ВЦСПС
здесь прямо прикрывает преступления предателей английской стачки.
"Единственными представителями международного и национального единства
профессионального движения Великобритании являются Конгресс британских
тред-юнионов и его Генеральный Совет" провозглашает эта же резолюция. ВЦСПС,
таким образом, признает, что единственными представителями профессионально
организованных рабочих Англии являются предатели пролетариата, при
содействии которых даже экономические требования горняков были отвергнуты
буржуазией. Это значит, далее, что все сношения русских профсоюзов с
английскими могут происходить только через Генсовет и что всякая помощь
английским рабочим с нашей стороны может быть произведена только с согласия
этого Генсовета, который во время всеобщей стачки отказался принять
"проклятые русские деньги".
"Братский союз между профдвижениями обеих стран", - Поясняет
далее резолюция, -- "ни в какой степени не может и не должен стеснять
их (Генсовет или ВЦСПС) деятельность во внутренней работе... или допустить
вмешательство одной стороны во внутренние дела другой..." Этим открыто
декларируется, что предательство по отношению английских рабочих есть
внутреннее дело вождей английских профсоюзов "и что русские профсоюзы этому
предательству "ни в коей мерс не могут и не должны" мешать. Этой позорной
сдачи всех большевистских позиций в международном профессиональном движении,
этого перехода на позицию амстердамского объединения профсоюзов, никаким,
даже самым казуистическим толкованием тактики единого фронта оправдать
нельзя. И Томский не апрельском пленуме мог ссылаться только на то, что эти
"уступки" были необходимы для сохранения Англо-Русского комитета, при
решении же вопроса об Англо-Русском комитете нельзя забывать об ограждении
от опасностей войны СССР как оплота мировой революции. Здесь он, таким
образом, целиком повторил то, что говорил Калинин в прошлом году на
Политбюро, когда решался вопрос о сохранении Англо-Русского комитета
непосредственно после срыва всеобщей стачки Генсоветом. Разрыв
Англо-Русского комитета, аргументировал тогда Калинин, есть разрыв с
английской рабочей партией, которая, по его мнению, является в Англии
главной силой, которая противодействует интервенции. Англо-Русский комитет
нужно сохранить, чтобы ослабить опасность интервенции, таков решающий довод
за сохранение Англо-Русского комитета. Ради этого предатели рабочего класса
объявлены "единственными представителями и выразителями" профессионально
организованных рабочих Англии. Интересы международного профдвижения здесь
принесены в жертву дипломатическим махинациям, в жертву иллюзии, будто бы
оппортунисты английского рабочего движения могут и будут бороться против
войны.
Действительно, здесь делегация ВЦСПС одержала "победу". "Англо-Русское
профединство, - говорит резолюция совещания, - особенно необходимо, как
показано с наибольшей ясностью последними событиями (какими?) ,для
предотвращения угрозы нападения на Советский Союз -- очаг первых рабочих
республик". За эту, ничего не значащую и ни к чему не обязывающую фразу,
были проданы интересы действительного международного профессионального
единства. Большей измены большевистской тактике нельзя себе представить.
Ленин всегда подчеркивал, что мирным заявлениям оппортунистов грош
цена, что всякие пацифистские фразы - пошлейший вздор, что единственный
способ борьбы против войны есть борьба за свержение капитализма. Теперь
оплотом против войны объявляется Генсовет, тот самый, который "своевременно
предупреждал" английских рабочих об опасности наступления капитала и предал
их во время этого наступления. Его теперешнее "своевременное" предупреждение
об угрозе нападения на Советский Союз означает только, что в момент
нападения он предаст Советский Союз так же, как предал своих рабочих.
Поведение во время парламентских дебатов о разрыве торговых отношений с
СССР английской "рабочей" партии, которая поклялась перед
буржуазным парламентом в своей ненависти к коммунизму и голосовала
против разрыва только потому, что "преступность" СССР, по ее мнению,
недостаточно доказана - не оставляет в этом никаких сомнений.
Еще более вопиющим отступлением от основ революционной тактики является
политика ЦК в отношении китайской революции. Более 75 лет тому назад, в
марте 1850 года, основы этой тактики были с полной четкостью намечены
Марксом в письме ЦК к союзу коммунистов, посвященном тактике коммунистов
перед и во время революции. "Вместо того, чтобы опуститься до роли хора,
одобрительно рукоплескающего буржуазным демократам, - писал он, - рабочие, и
прежде всего союз, должны работать в том направлении, чтобы, наряду с
официальными демократами, создать самостоятельную тайную и открытую
организацию рабочей партии и превратить каждую общину в центр и ядро рабочих
союзов, в которых позиция и интересы пролетариата могли бы обсуждаться
независимо от буржуазных влияний... На случай борьбы против общего врага, не
нужно никаких особых объединений... Опьянение победой и радость по поводу
нового положения вещей... они (рабочие) вообще должны, насколько это
возможно, сдерживать спокойным и хладнокровным пониманием событий и
нескрываемым недоверием к новому правительству. Наряду с новыми официальными
правительствами, они должны учреждать собственные революционные
правительства, в виде ли правлений общин, общинных советов, в виде ли
рабочих клубов и рабочих комитетов, так, чтобы буржуазно-демократические
правительства не только немедленно потеряли опору в рабочих, но и увидели бы
себя с самого начала под наблюдением и угрозой властей, за которыми стоит
вся масса рабочих. Одним словом, с первого же момента победы необходимо
направлять недоверие уже не против побежденной реакционной партии, а против
своих собственных союзников, против той партии, которая хочет использовать
общую победу исключительно для себя". "Для своей конечной победы, -
заканчивается это письмо, - они (рабочие) должны сделать самое большее тем,
что они будут выяснять себе свои классовые интересы, что они займут, лишь
только это окажется возможным, свою самостоятельную классовую позицию и ни
на одно мгновение не дадут лицемерным фразам демократических мелких буржуа
сбить себя с пути самостоятельной организации партии пролетариата. Их боевым
лозунгом должно быть "непрерывная революция"."
Эта тактика была проведена и на деле проверена большевистской партией
под руководством Ленина в 1917 году. В китайской революции те, которые в
октябрьской революции были с Лениным (а частью и те, которые боролись против
нее -- Мартынов, Рафес), поступили как раз наоборот Они не организовали
самостоятельной рабочей партии, удерживая все время китайскую компартию
внутри мелкобуржуазной партии Гоминдана. После победы Гоминдана не было
никакой попытки организовать среди рабочих "недоверие к новому
правительству" - наоборот, всячески демонстрировалась полная солидарность
коммунистов с гоминдановским правительством, в которое входили, притом, не
только левые, но и правые гоминдановцы и командование армией которого
находилось
в руках более чем правых генералов (Чан Кайши и др.). Не было,наконец,
сделано никакой попытки организовать, наряду с буржуазным правительством,
собственное рабочее правительство в виде Советов, которые, с одной стороны,
являлись бы зачатками нового, действительно революционного правительства, а
с другой, - держали бы буржуазное правительство под бдительным контролем и
угрозой, не давая ему возможности предать революцию путем сговора с ее
врагами. Вместо всего этого, была поставлена ставка на генералов под
контролем гоминдановских и коммунистических комиссаров и инструкторов.
Китайскую революцию хотели сделать не "народной революцией" в том смысле,
как понимали ее Маркс и Ленин, т е. такой, которая всколыхнула бы до дна все
низы китайского народа, а превратить ее в военный переворот. Поэтому, чтобы
не ссориться с правыми гоминдановцами, со стороны китайской компартии не
было выдвинуто даже лозунга захвата земли крестьянами и, вместо аграрной
революции, получились только жалкие реформы не уничтожившие даже кабальной
зависимости крестьян от землевладельцев. Этим самым китайское крестьянство
не вовлекалось в революционное движение, а отталкивалось от него.
"Сначала закончить буржуазную революцию, а затем только переводить ее
на социалистические рельсы" - эта архименьшевистская теория стадий лежала в
основе всей тактики, которую ЦК рекомендовал китайской компартии. Но даже и
меньшевики, при своей постановке вопроса, никогда не считали возможным
отказаться от организации собственной партии, открыто выступающей со своей
программой и имеющей собственную обособленную организацию. Самую задачу
китайской революции сталинский ЦК пытается свести к борьбе против
империалистов, как будто бы борьбу против империалистов можно отделить от
борьбы против собственной буржуазии. "Китайская революция, - говорит
резолюция московского партактива, - является буржуазно-демократической,
национально-освободительной революцией, направленной главным своим острием
против империализма, против феодальных отношений и
феодально-капиталистических клик Китая, на которые опирается иностранный
империализм". Таким образом, даже борьба против феодальных классов ведется
лишь потому, что они поддерживают империалистов. Китайскую революцию
сталинский ЦК явно стремится превратить в войну Китая против империалистов,
а не в отряд мировой революции.
Только с этой точки зрения можно понять тактику ЦК в Китае, которая
просто поддерживает всех тех, кто хочет воевать с империалистами. Только с
этой точки зрения можно объяснить, почему он не хочет осложнять эту войну
рабочим движением, почему он не хочет затруднять ее требованием передачи
всей земли крестьянам, почему свою ставку он ставит не на движение крестьян
и рабочих, а на армию, под руководством буржуазных генералов, хотя и с
коммунистическими инструкторами. Китайскую революцию ЦК рассматривает только
как способ нанесения максимального ущерба империалистам, как врагам СССР.
Это политика не Коминтерна, а НКИД.
[Вариант]
Только с этой точки зрения можно понять ту политику, которую ЦК, под
флагом Коминтерна, ведет в Китае: она на деле сводится к поддержке всех тех,
кто в данное время хочет воевать против империалистов. Отсюда тактика "блока
четырех классов"; отсюда нежелание "осложнять" войну рабочим движением,
отсюда удерживание рабочих от стачек, отсюда разоружение шанхайских
пролетариев для вооружения войск Чан Кайши перед шанхайским переворотом.
Отсюда противодействие лозунгу захвата земли крестьянами. Отсюда, наконец,
отказ от лозунгов Советов. Все это мешает войне, пугает буржуазию, пугает
генералов с их наемными армиями.
И притом, неудачная политика. Расчет на гоминдановское правительство
как на правительство войны против империалистов так же неверен, как и расчет
на английскую рабочую партию как на орудие мира в Европе. Буквально через
несколько дней после того, как Сталин говорил на московском партактиве, что
Чан Кайши не может, даже если бы захотел, произвести контрреволюционный
переворот, ибо его армия находится под влиянием инструкторов-коммунистов, --
этот переворот сделался совершившимся фактом. При этом совершенно
несомненно, что события в Пекине (арест советского посольства) и события в
Шанхае совпали не случайно, что здесь был прямой сговор Чан Кайши с Чжан
Цзолинем -с прямым агентом империалистов. Тактика ЦК, продиктованная боязнью
испугать китайскую буржуазию и бросить ее в объятия империалистов, привела
пока к тому, что эта буржуазия, не чувствуя на себе давления пролетариата,
сама заключает сделку с империалистами. В этом состоял урок
контрреволюционного переворота Чан Кайши, который ясно показывал, что та же
история может повториться и с "революционным" ухан-ским правительством, где
в качестве министра финансов сидит архиправый Сун Фо и которое располагает
только наемными армиями (под командой правых генералов). Теперь переворот в
Чанша и примирительная позиция, занятая по отношению к нему "левым"
Гоминданом, не может оставлять никаких сомнений в том, что и уханское
правительство способно на сделку с империалистами не менее, чем Чан Кайши.
Контрреволюционный переворот в Шанхае и сделка гоминдановской буржуазии
с империалистами - таков результат меньшевистской тактики ЦК ВКП.
Политика сталинского ЦК, таким образом, все время сбивается с линии
руководства классовой борьбой международного пролетариата на линию охранения
интересов СССР от покушений со стороны империалистских держав. Эта линия
неизбежно ведет к меньшевистским извращениям тактики иностранных секций
Коминтерна. Но и на этом пути она также терпит неудачи: обеспечение СССР от
покушений иностранных империалистов, пока СССР остается революционной
страной, может быть достигнуто лишь революционной борьбой рабочих против
капиталистов. Как и в других случаях, политика ЦК, как типично
мелкобуржуазная, не в состоянии разрешить даже тех задач, которые она сама
себе ставит.
При таких условиях, для выправления линии Коминтерна настоятельно
необходимо, и притом независимо от того или иного соотношения сил внутри
ВКП, - усиление роли в нем иностранных партий, в первую голову наиболее
испытанных из них (Германия, Франция, Италия). Коминтерн должен стать боевым
штабом мировой революции не только формально, но по содержанию своей
политики и по составу своих исполнительных органов. Руководству этого штаба
должны быть одинаково подчинены все входящие в него секции, в том числе и
ВКП, "внутренние дела" которой более, чем когда-либо, становятся делом
международного пролетариата.
Борьба против сталинского ЦК есть дело не только русской оппозиции, но
и всех подлинно революционных элементов Коминтерна.
Но этот штаб может стать действительным штабом мировой революции лишь в
том случае, если он сумеет организовать массовые коммунистические партии,
ведущие за собой рабочий класс. А это возможно лишь при условии ликвидации
установившегося в Коминтерне режима, восстановления в нем внутрипартийной
демократии и правильной классовой линии.
Борьба против сталинского ЦК есть дело не только русской оппозиции, но
и всех подлинно революционных элементов Коминтерна. Чем больше под влиянием
сталинского ЦК извращается линия Коминтерна, тем больше будет оформляться
внутри последнего пролетарская оппозиция. Эта оппозиция,только недавно
начавшая оформляться, засоряемая иногда, благодаря сталинской политике,
чужеродными элементами, дает подчас неверные формулировки, перегибает в
своей борьбе палку то в одну, то в другую сторону. Но было бы преступной
ошибкой на этом основании открещиваться от нее. Наоборот,
революционно-пролетарская часть ВКП должна взять на себя инициативу
оформления и сплочения революционных элементов Коминтерна, создания внутри
Коминтерна прочного пролетарского ядра, которое на деле могло бы добиться и
взять на себя руководство Коминтерном. Нужно твердо помнить, что, как бы ни
кончилась борьба внутри ВКП, международная оппозиция, при наличии
по-прежнему революционной ситуации в Европе, имеет все шансы на победу в
Коминтерне и успех ее борьбы зависит только от ее выдержанности,
организованности и сплоченности.
Отказ от этой оппортунистической линии является необходимым условием
для того, чтобы сохранить Коминтерн как боевой штаб мировой революции.
Поэтому:
1) По отношению к западноевропейскому движению должен быть
положен конец извращениям тактики единого фронта, которая является
тактикой единства снизу, а не тактикой верхушечных соглашений в со
циал-демократии. Англо-Русский комитет должен быть разорван.
2) В китайской революции Коминтерн должен взять линию не на гене
ралов, не на мелкобуржуазных демократов, а на развертывание револю
ционного движения масс рабочих и крестьян. Исходя из того, что револю
ция, несмотря на измену генералов, развивается, должен быть немедленно
провозглашавшей лозунг организации Советов. Коммунистическая партия
должна немедленно выставить неурезанные лозунги (захват земли
крестьянами, т. е. уничтожение арендной платы частным собственникам,
8-часовой рабочий день, свобода стачек, отмена обязательного арбитража,
вооружение рабочих) не стесняясь тем, что выставление таких лозунгов
повлечет за собой исключение из Гоминдана.
Роль иностранных партий, в первую голову наиболее испытанных
(Германии, Франции, Италии), в руководстве Коминтерном должна быть
усилена. Коминтерн должен стать боевым штабом мировой революции
не только формально, но и по содержанию своей политики и по составу
своих исполнительных органов. Руководству этого штаба должны быть
одинаково подчинены все входящие в него секции, в том числе и ВКП,
"внутренние дела" которой более, чем когда-либо, становятся делом
международного пролетариата.
Но этот штаб может стать действительным штабом мировой рево
люции лишь в том случае, если он сумеет организовать массовые комму
нистические партии, ведущие за собой рабочий класс. А это возможно
лишь при условии ликвидации теперешнего режима в Коминтерне и уста
новления режима внутрипартийной демократии.
Восстановить в правах членов Коминтерна все те группы, которые
были исключены из него за оппозицию против оппортунистических извра
щений линии Коминтерна и которые и вне Коминтерна остаются на боль
шевистских ленинских позициях.
Ревизия марксизма и ленинизма
"Угнетающие классы при жизни великих революционеров платили им
постоянными преследованиями, встречали их учение самой дикой злобой, самой
бешеной ненавистью, самым бесшабашным походом лжи и клеветы. После их смерти
делаются попытки превратить их в безвредные иконы, так сказать,
канонизировать их, предоставить известную славу их имени для "утешения"
угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая содержание
революционного учения, притупляя революционное острие, опошляя его. На такой
"обработке" марксизма сходятся сейчас буржуазия и оппортунисты внутри
рабочего движения" (Ленин. "Государство и революция", гл. 1).
История повторяется. Наиболее умные буржуа и оппортунисты
сталин-ско-бухаринского толка проделывают сейчас с учением Ленина то же
самое, что буржуазия и социал-демократы проделывали с учением Маркса.
Устрялов уже объявил себя ленинистом и выступает в защиту Сталина против
оппозиции, утверждая, что Сталин якобы, верен "духу" Ленина, в то время как
оппозиция держится "за букву" его учения. Буквально ' следуя примеру своих
немецких собратьев, пытавшихся объявить революционера Маркса
"национально-немецким" Марксом (см. ту же главу Ленина), он объявляет Ленина
"национально-русским" Лениным, героем "возрождения России", направившим ее
по пути, ведущему в "национальный Пантеон, уготованный ей историей" (см. его
статью "Собор XX века"), С другой стороны, сталинско-бухаринская группа,
разумеется, в
гораздо более прикрытой, замаскированной форме, отдавая на словах дань
учению Ленина, воздвигнув Ленину мавзолей с его "нетленным" трупом, шаг за
шагом начинает искажать учение Ленина, выдавая за "ленинизм" то, против чего
усиленно боролся Ленин при жизни. Бухарин, для того, чтобы протащить
контрабандой свои воззрения на переходный период, изобретает теорию о "двух
планах" Ленина - государственно-капиталистическом и кооперативном. "Смычка"
с крестьянством, которую Ленин считал "допустимой, правильной и
принципиально возможной только тогда, когда она поддерживает диктатуру
рабочего класса и является одной из мер, направленных к уничтожению
классов"* превращается теперь в самоцель, в соглашение с крестьянством в
целях его удовлетворения, а не уничтожения классов. Противоречия между
государством и рабочими, неизбежность которых на протяжении всего
переходного периода Ленин неоднократно настойчиво поддерживал, объявляются
теперь несуществующими. Тактика единого фронта, которую Ленин выдвинул как
одно из средств борьбы с оппортунистами в рабочем движении, все более
превращается в тактику соглашения с ними.
В полном соответствии с тем, что ЦК, сползая все более и более с
классовой пролетарской линии, вынужден в то же время замаскировывать это
сползание, теоретики сталинско-бухаринского толка на словах рекламируют себя
как ортодоксальных "ленинистов" - на деле же ревизуют Ленина, и все более и
более "выхолащивают революционное содержание" его учения. Эта ревизия
ленинизма с полной отчетливостью проявилась по трем тесно связанным между
собой важнейшим вопросам: по вопросу о связи социалистического строительства
у нас с мировой революцией ("теория победы социализма в одной стране"), по
вопросу о характере нашего хозяйства вообще и по вопросу о характере наших
государственных предприятий, в частности.
Победа социализма в одной стране
"Мы в этих дискуссиях (против "троцкизма") вполне завоевали, мне
кажется, для всей партии ясное и точное убеждение в том, что из-за
клас-совых различий внутри нашей страны, из-за нашей технической отсталости
мы не погибнем, что мы можем строить социализм даже на этой технической
базе, что этот рост социализма будет во много раз медленнее, что мы будем
плестись черепашьим шагом, и что все-таки мы этот социализм строим и что мы
его построим" (Бухарин. 'Три речи", стр. 48). Значение для нас международной
революции сводится к тому, что "гарантией от интервенции, от новой войны, от
реставрации, принесенной на штыках капиталистических армий, может быть
только международная социалистическая революция (там же, стр. 49). Такая
постановка вопроса есть чудовищно-оппортунистическое извращение той позиции,
которую занимала здесь до сих пор партия и которая была сформулирована не
* Доклад о продналоге на всероссийской конференции РКП 26 мая 1926
года, т. XVIII, часть 1, стр. 257.
кем иным, как тем же тов. Сталиным и не далее, как в апреле 1924 года в
его брошюре "Об основах ленинизма". "Для свержения буржуазии достаточно
усилий одной страны - об этом говорит нам история нашей революции. Для
окончательной победы социализма, для организации социалистического
производства усилий одной страны, особенно такой крестьянской, как наша, уже
недостаточно- для этого необходимы усилия пролетариев нескольких передовых
стран". Стоит только посмотреть, какими жалкими потугами тов. Сталин
старается теперь (напр., в своей брошюре "К вопросам ленинизма" и в своих
выступлениях на VII расширенном пленуме ИККИ) разъяснить эту формулировку в
том смысле, что построить социализм в одной стране можно, но вполне
гарантировать его от интервенции без международной революции нельзя, - чтобы
понять, с какой быстротой, не успевая даже заметать следов, этот "вождь"
партии сползает в ревизионистское болото и как далеко он уже сполз.
Оппортунистическая сущность этой новой теории не подлежит сомнению:
Международная революция при такой постановке вопроса стано
вится только средством обороны нашей республики. Это объективно
английские рабочие узнали об этом воззвании только от самого правого вождя
тред-юнионов - Томаса, который опубликовал его с соответствующими
комментариями, как доказательство того, что русские профсоюзы не хотят
единства профессионального движения и что поэтому нужно разорвать
Англо-Русский комитет.
Сохранение Англо-Русского комитета было, таким образом, вопиющим
оппортунистическим извращением тактики единого фронта, переходом на
соглашательские позиции с социал-предателями. Став на эту позицию, наша
делегация, поведение которой было целиком одобрено апрельским пленумом ЦК
ВКП, на берлинском совещании Англо-Русского комитета пошла по пути прямого
оправдания предательства Генсовета и соглашения с верхушкой английских
профсоюзов, в ущерб единству рабочих масс снизу.
Это совещание констатировало, что Англо-Русская профсоюзная конференция
в апреле 1925 года "предупредила рабочих всего мира о том, что близится
наступление на их заработную плату и на условия труда.. Наступление на
британских горняков, усиление эксплуатации, снижение заработной платы и
удлинение рабочего дня для рабочих Европы показывают, что это предупреждение
было своевременным и правильным". С согласия делегации коммунистических
союзов, таким образом, объявлено, что социал-предатели будто бы "правильно и
своевременно предупреждали" рабочих об опасности наступления капиталистов. А
о том, что в момент этого наступления Генсовет вступил в прямую сделку с
буржуазией, сорвал всеобщую стачку и дезорганизовывал всеми способами стачку
горняков - не упомянуто ни одним словом. Своим авторитетом делегация ВЦСПС
здесь прямо прикрывает преступления предателей английской стачки.
"Единственными представителями международного и национального единства
профессионального движения Великобритании являются Конгресс британских
тред-юнионов и его Генеральный Совет" провозглашает эта же резолюция. ВЦСПС,
таким образом, признает, что единственными представителями профессионально
организованных рабочих Англии являются предатели пролетариата, при
содействии которых даже экономические требования горняков были отвергнуты
буржуазией. Это значит, далее, что все сношения русских профсоюзов с
английскими могут происходить только через Генсовет и что всякая помощь
английским рабочим с нашей стороны может быть произведена только с согласия
этого Генсовета, который во время всеобщей стачки отказался принять
"проклятые русские деньги".
"Братский союз между профдвижениями обеих стран", - Поясняет
далее резолюция, -- "ни в какой степени не может и не должен стеснять
их (Генсовет или ВЦСПС) деятельность во внутренней работе... или допустить
вмешательство одной стороны во внутренние дела другой..." Этим открыто
декларируется, что предательство по отношению английских рабочих есть
внутреннее дело вождей английских профсоюзов "и что русские профсоюзы этому
предательству "ни в коей мерс не могут и не должны" мешать. Этой позорной
сдачи всех большевистских позиций в международном профессиональном движении,
этого перехода на позицию амстердамского объединения профсоюзов, никаким,
даже самым казуистическим толкованием тактики единого фронта оправдать
нельзя. И Томский не апрельском пленуме мог ссылаться только на то, что эти
"уступки" были необходимы для сохранения Англо-Русского комитета, при
решении же вопроса об Англо-Русском комитете нельзя забывать об ограждении
от опасностей войны СССР как оплота мировой революции. Здесь он, таким
образом, целиком повторил то, что говорил Калинин в прошлом году на
Политбюро, когда решался вопрос о сохранении Англо-Русского комитета
непосредственно после срыва всеобщей стачки Генсоветом. Разрыв
Англо-Русского комитета, аргументировал тогда Калинин, есть разрыв с
английской рабочей партией, которая, по его мнению, является в Англии
главной силой, которая противодействует интервенции. Англо-Русский комитет
нужно сохранить, чтобы ослабить опасность интервенции, таков решающий довод
за сохранение Англо-Русского комитета. Ради этого предатели рабочего класса
объявлены "единственными представителями и выразителями" профессионально
организованных рабочих Англии. Интересы международного профдвижения здесь
принесены в жертву дипломатическим махинациям, в жертву иллюзии, будто бы
оппортунисты английского рабочего движения могут и будут бороться против
войны.
Действительно, здесь делегация ВЦСПС одержала "победу". "Англо-Русское
профединство, - говорит резолюция совещания, - особенно необходимо, как
показано с наибольшей ясностью последними событиями (какими?) ,для
предотвращения угрозы нападения на Советский Союз -- очаг первых рабочих
республик". За эту, ничего не значащую и ни к чему не обязывающую фразу,
были проданы интересы действительного международного профессионального
единства. Большей измены большевистской тактике нельзя себе представить.
Ленин всегда подчеркивал, что мирным заявлениям оппортунистов грош
цена, что всякие пацифистские фразы - пошлейший вздор, что единственный
способ борьбы против войны есть борьба за свержение капитализма. Теперь
оплотом против войны объявляется Генсовет, тот самый, который "своевременно
предупреждал" английских рабочих об опасности наступления капитала и предал
их во время этого наступления. Его теперешнее "своевременное" предупреждение
об угрозе нападения на Советский Союз означает только, что в момент
нападения он предаст Советский Союз так же, как предал своих рабочих.
Поведение во время парламентских дебатов о разрыве торговых отношений с
СССР английской "рабочей" партии, которая поклялась перед
буржуазным парламентом в своей ненависти к коммунизму и голосовала
против разрыва только потому, что "преступность" СССР, по ее мнению,
недостаточно доказана - не оставляет в этом никаких сомнений.
Еще более вопиющим отступлением от основ революционной тактики является
политика ЦК в отношении китайской революции. Более 75 лет тому назад, в
марте 1850 года, основы этой тактики были с полной четкостью намечены
Марксом в письме ЦК к союзу коммунистов, посвященном тактике коммунистов
перед и во время революции. "Вместо того, чтобы опуститься до роли хора,
одобрительно рукоплескающего буржуазным демократам, - писал он, - рабочие, и
прежде всего союз, должны работать в том направлении, чтобы, наряду с
официальными демократами, создать самостоятельную тайную и открытую
организацию рабочей партии и превратить каждую общину в центр и ядро рабочих
союзов, в которых позиция и интересы пролетариата могли бы обсуждаться
независимо от буржуазных влияний... На случай борьбы против общего врага, не
нужно никаких особых объединений... Опьянение победой и радость по поводу
нового положения вещей... они (рабочие) вообще должны, насколько это
возможно, сдерживать спокойным и хладнокровным пониманием событий и
нескрываемым недоверием к новому правительству. Наряду с новыми официальными
правительствами, они должны учреждать собственные революционные
правительства, в виде ли правлений общин, общинных советов, в виде ли
рабочих клубов и рабочих комитетов, так, чтобы буржуазно-демократические
правительства не только немедленно потеряли опору в рабочих, но и увидели бы
себя с самого начала под наблюдением и угрозой властей, за которыми стоит
вся масса рабочих. Одним словом, с первого же момента победы необходимо
направлять недоверие уже не против побежденной реакционной партии, а против
своих собственных союзников, против той партии, которая хочет использовать
общую победу исключительно для себя". "Для своей конечной победы, -
заканчивается это письмо, - они (рабочие) должны сделать самое большее тем,
что они будут выяснять себе свои классовые интересы, что они займут, лишь
только это окажется возможным, свою самостоятельную классовую позицию и ни
на одно мгновение не дадут лицемерным фразам демократических мелких буржуа
сбить себя с пути самостоятельной организации партии пролетариата. Их боевым
лозунгом должно быть "непрерывная революция"."
Эта тактика была проведена и на деле проверена большевистской партией
под руководством Ленина в 1917 году. В китайской революции те, которые в
октябрьской революции были с Лениным (а частью и те, которые боролись против
нее -- Мартынов, Рафес), поступили как раз наоборот Они не организовали
самостоятельной рабочей партии, удерживая все время китайскую компартию
внутри мелкобуржуазной партии Гоминдана. После победы Гоминдана не было
никакой попытки организовать среди рабочих "недоверие к новому
правительству" - наоборот, всячески демонстрировалась полная солидарность
коммунистов с гоминдановским правительством, в которое входили, притом, не
только левые, но и правые гоминдановцы и командование армией которого
находилось
в руках более чем правых генералов (Чан Кайши и др.). Не было,наконец,
сделано никакой попытки организовать, наряду с буржуазным правительством,
собственное рабочее правительство в виде Советов, которые, с одной стороны,
являлись бы зачатками нового, действительно революционного правительства, а
с другой, - держали бы буржуазное правительство под бдительным контролем и
угрозой, не давая ему возможности предать революцию путем сговора с ее
врагами. Вместо всего этого, была поставлена ставка на генералов под
контролем гоминдановских и коммунистических комиссаров и инструкторов.
Китайскую революцию хотели сделать не "народной революцией" в том смысле,
как понимали ее Маркс и Ленин, т е. такой, которая всколыхнула бы до дна все
низы китайского народа, а превратить ее в военный переворот. Поэтому, чтобы
не ссориться с правыми гоминдановцами, со стороны китайской компартии не
было выдвинуто даже лозунга захвата земли крестьянами и, вместо аграрной
революции, получились только жалкие реформы не уничтожившие даже кабальной
зависимости крестьян от землевладельцев. Этим самым китайское крестьянство
не вовлекалось в революционное движение, а отталкивалось от него.
"Сначала закончить буржуазную революцию, а затем только переводить ее
на социалистические рельсы" - эта архименьшевистская теория стадий лежала в
основе всей тактики, которую ЦК рекомендовал китайской компартии. Но даже и
меньшевики, при своей постановке вопроса, никогда не считали возможным
отказаться от организации собственной партии, открыто выступающей со своей
программой и имеющей собственную обособленную организацию. Самую задачу
китайской революции сталинский ЦК пытается свести к борьбе против
империалистов, как будто бы борьбу против империалистов можно отделить от
борьбы против собственной буржуазии. "Китайская революция, - говорит
резолюция московского партактива, - является буржуазно-демократической,
национально-освободительной революцией, направленной главным своим острием
против империализма, против феодальных отношений и
феодально-капиталистических клик Китая, на которые опирается иностранный
империализм". Таким образом, даже борьба против феодальных классов ведется
лишь потому, что они поддерживают империалистов. Китайскую революцию
сталинский ЦК явно стремится превратить в войну Китая против империалистов,
а не в отряд мировой революции.
Только с этой точки зрения можно понять тактику ЦК в Китае, которая
просто поддерживает всех тех, кто хочет воевать с империалистами. Только с
этой точки зрения можно объяснить, почему он не хочет осложнять эту войну
рабочим движением, почему он не хочет затруднять ее требованием передачи
всей земли крестьянам, почему свою ставку он ставит не на движение крестьян
и рабочих, а на армию, под руководством буржуазных генералов, хотя и с
коммунистическими инструкторами. Китайскую революцию ЦК рассматривает только
как способ нанесения максимального ущерба империалистам, как врагам СССР.
Это политика не Коминтерна, а НКИД.
[Вариант]
Только с этой точки зрения можно понять ту политику, которую ЦК, под
флагом Коминтерна, ведет в Китае: она на деле сводится к поддержке всех тех,
кто в данное время хочет воевать против империалистов. Отсюда тактика "блока
четырех классов"; отсюда нежелание "осложнять" войну рабочим движением,
отсюда удерживание рабочих от стачек, отсюда разоружение шанхайских
пролетариев для вооружения войск Чан Кайши перед шанхайским переворотом.
Отсюда противодействие лозунгу захвата земли крестьянами. Отсюда, наконец,
отказ от лозунгов Советов. Все это мешает войне, пугает буржуазию, пугает
генералов с их наемными армиями.
И притом, неудачная политика. Расчет на гоминдановское правительство
как на правительство войны против империалистов так же неверен, как и расчет
на английскую рабочую партию как на орудие мира в Европе. Буквально через
несколько дней после того, как Сталин говорил на московском партактиве, что
Чан Кайши не может, даже если бы захотел, произвести контрреволюционный
переворот, ибо его армия находится под влиянием инструкторов-коммунистов, --
этот переворот сделался совершившимся фактом. При этом совершенно
несомненно, что события в Пекине (арест советского посольства) и события в
Шанхае совпали не случайно, что здесь был прямой сговор Чан Кайши с Чжан
Цзолинем -с прямым агентом империалистов. Тактика ЦК, продиктованная боязнью
испугать китайскую буржуазию и бросить ее в объятия империалистов, привела
пока к тому, что эта буржуазия, не чувствуя на себе давления пролетариата,
сама заключает сделку с империалистами. В этом состоял урок
контрреволюционного переворота Чан Кайши, который ясно показывал, что та же
история может повториться и с "революционным" ухан-ским правительством, где
в качестве министра финансов сидит архиправый Сун Фо и которое располагает
только наемными армиями (под командой правых генералов). Теперь переворот в
Чанша и примирительная позиция, занятая по отношению к нему "левым"
Гоминданом, не может оставлять никаких сомнений в том, что и уханское
правительство способно на сделку с империалистами не менее, чем Чан Кайши.
Контрреволюционный переворот в Шанхае и сделка гоминдановской буржуазии
с империалистами - таков результат меньшевистской тактики ЦК ВКП.
Политика сталинского ЦК, таким образом, все время сбивается с линии
руководства классовой борьбой международного пролетариата на линию охранения
интересов СССР от покушений со стороны империалистских держав. Эта линия
неизбежно ведет к меньшевистским извращениям тактики иностранных секций
Коминтерна. Но и на этом пути она также терпит неудачи: обеспечение СССР от
покушений иностранных империалистов, пока СССР остается революционной
страной, может быть достигнуто лишь революционной борьбой рабочих против
капиталистов. Как и в других случаях, политика ЦК, как типично
мелкобуржуазная, не в состоянии разрешить даже тех задач, которые она сама
себе ставит.
При таких условиях, для выправления линии Коминтерна настоятельно
необходимо, и притом независимо от того или иного соотношения сил внутри
ВКП, - усиление роли в нем иностранных партий, в первую голову наиболее
испытанных из них (Германия, Франция, Италия). Коминтерн должен стать боевым
штабом мировой революции не только формально, но по содержанию своей
политики и по составу своих исполнительных органов. Руководству этого штаба
должны быть одинаково подчинены все входящие в него секции, в том числе и
ВКП, "внутренние дела" которой более, чем когда-либо, становятся делом
международного пролетариата.
Борьба против сталинского ЦК есть дело не только русской оппозиции, но
и всех подлинно революционных элементов Коминтерна.
Но этот штаб может стать действительным штабом мировой революции лишь в
том случае, если он сумеет организовать массовые коммунистические партии,
ведущие за собой рабочий класс. А это возможно лишь при условии ликвидации
установившегося в Коминтерне режима, восстановления в нем внутрипартийной
демократии и правильной классовой линии.
Борьба против сталинского ЦК есть дело не только русской оппозиции, но
и всех подлинно революционных элементов Коминтерна. Чем больше под влиянием
сталинского ЦК извращается линия Коминтерна, тем больше будет оформляться
внутри последнего пролетарская оппозиция. Эта оппозиция,только недавно
начавшая оформляться, засоряемая иногда, благодаря сталинской политике,
чужеродными элементами, дает подчас неверные формулировки, перегибает в
своей борьбе палку то в одну, то в другую сторону. Но было бы преступной
ошибкой на этом основании открещиваться от нее. Наоборот,
революционно-пролетарская часть ВКП должна взять на себя инициативу
оформления и сплочения революционных элементов Коминтерна, создания внутри
Коминтерна прочного пролетарского ядра, которое на деле могло бы добиться и
взять на себя руководство Коминтерном. Нужно твердо помнить, что, как бы ни
кончилась борьба внутри ВКП, международная оппозиция, при наличии
по-прежнему революционной ситуации в Европе, имеет все шансы на победу в
Коминтерне и успех ее борьбы зависит только от ее выдержанности,
организованности и сплоченности.
Отказ от этой оппортунистической линии является необходимым условием
для того, чтобы сохранить Коминтерн как боевой штаб мировой революции.
Поэтому:
1) По отношению к западноевропейскому движению должен быть
положен конец извращениям тактики единого фронта, которая является
тактикой единства снизу, а не тактикой верхушечных соглашений в со
циал-демократии. Англо-Русский комитет должен быть разорван.
2) В китайской революции Коминтерн должен взять линию не на гене
ралов, не на мелкобуржуазных демократов, а на развертывание револю
ционного движения масс рабочих и крестьян. Исходя из того, что револю
ция, несмотря на измену генералов, развивается, должен быть немедленно
провозглашавшей лозунг организации Советов. Коммунистическая партия
должна немедленно выставить неурезанные лозунги (захват земли
крестьянами, т. е. уничтожение арендной платы частным собственникам,
8-часовой рабочий день, свобода стачек, отмена обязательного арбитража,
вооружение рабочих) не стесняясь тем, что выставление таких лозунгов
повлечет за собой исключение из Гоминдана.
Роль иностранных партий, в первую голову наиболее испытанных
(Германии, Франции, Италии), в руководстве Коминтерном должна быть
усилена. Коминтерн должен стать боевым штабом мировой революции
не только формально, но и по содержанию своей политики и по составу
своих исполнительных органов. Руководству этого штаба должны быть
одинаково подчинены все входящие в него секции, в том числе и ВКП,
"внутренние дела" которой более, чем когда-либо, становятся делом
международного пролетариата.
Но этот штаб может стать действительным штабом мировой рево
люции лишь в том случае, если он сумеет организовать массовые комму
нистические партии, ведущие за собой рабочий класс. А это возможно
лишь при условии ликвидации теперешнего режима в Коминтерне и уста
новления режима внутрипартийной демократии.
Восстановить в правах членов Коминтерна все те группы, которые
были исключены из него за оппозицию против оппортунистических извра
щений линии Коминтерна и которые и вне Коминтерна остаются на боль
шевистских ленинских позициях.
Ревизия марксизма и ленинизма
"Угнетающие классы при жизни великих революционеров платили им
постоянными преследованиями, встречали их учение самой дикой злобой, самой
бешеной ненавистью, самым бесшабашным походом лжи и клеветы. После их смерти
делаются попытки превратить их в безвредные иконы, так сказать,
канонизировать их, предоставить известную славу их имени для "утешения"
угнетенных классов и для одурачения их, выхолащивая содержание
революционного учения, притупляя революционное острие, опошляя его. На такой
"обработке" марксизма сходятся сейчас буржуазия и оппортунисты внутри
рабочего движения" (Ленин. "Государство и революция", гл. 1).
История повторяется. Наиболее умные буржуа и оппортунисты
сталин-ско-бухаринского толка проделывают сейчас с учением Ленина то же
самое, что буржуазия и социал-демократы проделывали с учением Маркса.
Устрялов уже объявил себя ленинистом и выступает в защиту Сталина против
оппозиции, утверждая, что Сталин якобы, верен "духу" Ленина, в то время как
оппозиция держится "за букву" его учения. Буквально ' следуя примеру своих
немецких собратьев, пытавшихся объявить революционера Маркса
"национально-немецким" Марксом (см. ту же главу Ленина), он объявляет Ленина
"национально-русским" Лениным, героем "возрождения России", направившим ее
по пути, ведущему в "национальный Пантеон, уготованный ей историей" (см. его
статью "Собор XX века"), С другой стороны, сталинско-бухаринская группа,
разумеется, в
гораздо более прикрытой, замаскированной форме, отдавая на словах дань
учению Ленина, воздвигнув Ленину мавзолей с его "нетленным" трупом, шаг за
шагом начинает искажать учение Ленина, выдавая за "ленинизм" то, против чего
усиленно боролся Ленин при жизни. Бухарин, для того, чтобы протащить
контрабандой свои воззрения на переходный период, изобретает теорию о "двух
планах" Ленина - государственно-капиталистическом и кооперативном. "Смычка"
с крестьянством, которую Ленин считал "допустимой, правильной и
принципиально возможной только тогда, когда она поддерживает диктатуру
рабочего класса и является одной из мер, направленных к уничтожению
классов"* превращается теперь в самоцель, в соглашение с крестьянством в
целях его удовлетворения, а не уничтожения классов. Противоречия между
государством и рабочими, неизбежность которых на протяжении всего
переходного периода Ленин неоднократно настойчиво поддерживал, объявляются
теперь несуществующими. Тактика единого фронта, которую Ленин выдвинул как
одно из средств борьбы с оппортунистами в рабочем движении, все более
превращается в тактику соглашения с ними.
В полном соответствии с тем, что ЦК, сползая все более и более с
классовой пролетарской линии, вынужден в то же время замаскировывать это
сползание, теоретики сталинско-бухаринского толка на словах рекламируют себя
как ортодоксальных "ленинистов" - на деле же ревизуют Ленина, и все более и
более "выхолащивают революционное содержание" его учения. Эта ревизия
ленинизма с полной отчетливостью проявилась по трем тесно связанным между
собой важнейшим вопросам: по вопросу о связи социалистического строительства
у нас с мировой революцией ("теория победы социализма в одной стране"), по
вопросу о характере нашего хозяйства вообще и по вопросу о характере наших
государственных предприятий, в частности.
Победа социализма в одной стране
"Мы в этих дискуссиях (против "троцкизма") вполне завоевали, мне
кажется, для всей партии ясное и точное убеждение в том, что из-за
клас-совых различий внутри нашей страны, из-за нашей технической отсталости
мы не погибнем, что мы можем строить социализм даже на этой технической
базе, что этот рост социализма будет во много раз медленнее, что мы будем
плестись черепашьим шагом, и что все-таки мы этот социализм строим и что мы
его построим" (Бухарин. 'Три речи", стр. 48). Значение для нас международной
революции сводится к тому, что "гарантией от интервенции, от новой войны, от
реставрации, принесенной на штыках капиталистических армий, может быть
только международная социалистическая революция (там же, стр. 49). Такая
постановка вопроса есть чудовищно-оппортунистическое извращение той позиции,
которую занимала здесь до сих пор партия и которая была сформулирована не
* Доклад о продналоге на всероссийской конференции РКП 26 мая 1926
года, т. XVIII, часть 1, стр. 257.
кем иным, как тем же тов. Сталиным и не далее, как в апреле 1924 года в
его брошюре "Об основах ленинизма". "Для свержения буржуазии достаточно
усилий одной страны - об этом говорит нам история нашей революции. Для
окончательной победы социализма, для организации социалистического
производства усилий одной страны, особенно такой крестьянской, как наша, уже
недостаточно- для этого необходимы усилия пролетариев нескольких передовых
стран". Стоит только посмотреть, какими жалкими потугами тов. Сталин
старается теперь (напр., в своей брошюре "К вопросам ленинизма" и в своих
выступлениях на VII расширенном пленуме ИККИ) разъяснить эту формулировку в
том смысле, что построить социализм в одной стране можно, но вполне
гарантировать его от интервенции без международной революции нельзя, - чтобы
понять, с какой быстротой, не успевая даже заметать следов, этот "вождь"
партии сползает в ревизионистское болото и как далеко он уже сполз.
Оппортунистическая сущность этой новой теории не подлежит сомнению:
Международная революция при такой постановке вопроса стано
вится только средством обороны нашей республики. Это объективно