было ирония тут же уступила место чувству искренней радости. Приезжий был не
только его непосредственным начальником, но и давнишним хорошим другом.
- Вот это сюрприз! - Черноволосый, смуглый, внешне очень похожий на
местного жителя, майор ловко подхватил портфель гостя и сам, отстранив
шофера, распахнул дверцу машины. - Я был оповещен о приезде представителя
фирмы, но не ожидал, что им окажется... - Последовала еле уловимая пауза.
- Да, да. Именно Роберт Кемпбелл, который всегда рад вас видеть, -
гость с тонкой полуулыбкой вовремя подхватил реплику. - А вы совсем не
изменились.
- Льстить младшим на Востоке не принято. Вы нарушаете обычай. Поехали,
Мохаммед.
Носильщики уже кончили укладывать багаж, и шофер расплатился.
- Ничуть не нарушаю. Именно потому, что я совершенно искренен, -
вопросительно подняв брови, Кемпбелл взглядом указал на водителя. Коллинз
ответил ему чуть заметным пожатием плеч. И оба, понимающе улыбнувшись,
заговорили о чем-то пустяковом.
На одной из самых оживленных улиц машина замедлила ход. Кемпбелл, давно
уже не бывавший на Востоке, с любопытством следил за тем, как шофер лавирует
среди автобусов, обвешанных корзинами осликов и равнодушных к уличной толпе
верблюдов. Коллинз, словно вымуштрованный гид экскурсионного бюро, время от
времени давал короткие точные комментарии. Словом, все шло в лучших
традициях колониального гостеприимства.
- Поторопитесь, Мохаммед, мы опаздываем, - на фарси приказал Коллинз
шоферу и, вновь перейдя на английский, обратился к гостю. - Надеюсь, вы
остановитесь у меня? Комнаты для вас приготовлены, обед, - он взглянул на
часы, - ровно в семь, как в Палас-отеле.
Кемпбелл с сомнением покачал головой.
- Остановиться придется, пожалуй, в гостинице. Кто я такой? Рядовой
коммерсант. Мне предстоят разного рода визиты, переговоры и прочее. Дорожная
фирма, которую я представляю, рассчитывает на заключение крупных контрактов.
Но прежде всего я бы хотел, разумеется, иметь честь быть представленным
миссис Коллинз.
Обедали втроем - Кемпбелл, майор и Эллен Коллинз, миловидная, хорошо
сохранившаяся шатенка лет сорока, с чисто коллекционерской страстью
обзаводившаяся редкостными меховыми нарядами. О них-то и, в частности, о
сравнительных достоинствах каракуля туркменской и иранской выделки и шел
разговор поначалу.
Для Эллен Коллинз гость оказался на редкость интересным собеседником,
потому что разбирался не только в каракуле, но и в бобрах, песцах, соболях.
Телеграмма, извещавшая о его приезде, была послана фирмой, занимавшейся
дорожным строительством. Но, судя по эрудиции Роберта Кемпбелла в тонкостях
советского пушного экспорта, ему приходилось бывать и в таких уголках этой
страны, где, как известно, иностранные фирмы дорог не прокладывают.
Впрочем, миссис Коллинз недолго наслаждалась этой содержательной
беседой. Сразу после десерта мужчины перешли в кабинет.
Легкая бамбуковая мебель, крытая звериными шкурами, полутораметровый
пропеллер под потолком, просторный рабочий стол, застекленная пирамида с
ружьями, чучело сокола-сапсана, искусно посаженное на ветвь чертова дерева,
голова тура, украшенная кривыми, как ятаганы, рогами.
По обстановке комната напоминала жилище не то ранчмена из разбогатевших
ковбоев, не то любителя африканского сафари.
И только длинные стеллажи, заваленные книгами, справочниками, ворохами
советских газет и журналов, наводили на мысль о том, что круг интересов
хозяина несколько шире. А классический, викторианского стиля камин
подчеркивал его британское происхождение.
- А вы неплохо устроились, Фрэнк, - Кемпбелл выдвинул легкое
кресло-шезлонг на середину комнаты и расположился под самым пропеллером. -
Англичанин всегда останется англичанином. Деловитость и комфорт.
- Жалкие попытки как-то скрасить убожество здешней столицы, - с
несколько наигранным пренебрежением отозвался Коллинз, в действительности
польщенный комплиментом. - К сожалению, могу предложить только джин или
вермут. Порядочного портвейна здесь не достать.
- Вы забыли мои привычки, Фрэнк? - Кемпбелл посмотрел на хозяина с
некоторым удивлением. - Там, где только это возможно, местные блюда, местные
напитки. Это позволяет сохранять гибкость, ведь нам приходится быть очень
разносторонними. Шербет, пожалуйста, и побольше льда.
- На свете сейчас все меняется. За последние годы мне пришлось
наблюдать такие перемены, что...
- Нет, майор, нет, - дружеская интимность, прозвучавшая было в тоне
Кемпбелла, понемногу уступала место официальной, деловитой вежливости. -
Когда корабль сбивается с курса, капитан должен дважды в день менять
воротнички. Тогда пассажиры спокойны. Но перейдем к делу, у меня, к
сожалению, мало времени. Последнее донесение, которое я получил, было
недельной давности. Есть что-нибудь новое?
- И да и нет, сэр Роберт. Вербовка Разносчика прошла удачно. Он сейчас
здесь, принес бланки паспортов, три штуки, а главное...
- Подождите, майор. Даже моя память не в силах вместить все псевдонимы
ваших людей. Разносчик - это?..
- Советский подданный Расулов, которого мы привлекли через одного из
местных купцов. Границу знает, как собственный двор, можно сказать, мастер
почтенного цеха местных контрабандистов.
- Вы в нем уверены?
- Он слишком многим рискует.
- Нечто подобное, - Кемпбелл помедлил, доставая плоский, на "молнии"
трубочный кисет, - я читал в донесении, относившемся к этому... да,
Богомольцу. Потом он как будто предпочел пойти на риск и выйти из игры?
- Простите, сэр, - Коллинз резко поднялся и, маскируя вспыхнувшее
раздражение, прошел к столу за пепельницей, поставил ее перед гостем. -
Простите, но психологическая схема в данном случае совершенно иная. Посылая
Богомольца к русским, мы никак себя не застраховали, ему нечего терять
здесь. Я вас предупреждал об этом. Так и вышло. Его соблазнили деньги,
которые были у него на руках, и он предпочел воспользоваться ими, не ждать
манны небесной. Разносчик, передав нам паспорта, ставит под удар женщину,
родственницу, жену сына. Своей жизнью он может не очень дорожить, но пойти
на бесчестье, навлекая опасность на другого, старший в роде не позволит себе
никогда.
- А вы не допускаете, что эти бланки - ловкий ход ГПУ, которое уже дало
их номера каждому своему агенту? - Оторвав картонную спичку, Кемпбелл
старательно раскурил свой "данхилл", пыхнул клубом душистого пряного дыма. -
За последние годы русские многому научились.
Коллинз пожал плечами.
- Увы, это так, - Кемпбелл чуть нахмурился, восприняв жест майора как
проявление несогласия с его собственным заключением. - Возьмите хотя бы их
политику на Востоке. Она становится более осмотрительна и эффективна, чем
наша. Советы ищут реального сотрудничества и предлагают взаимовыгодные
условия, мы цепляемся за прошлые методы, от которых давно пора отказаться.
Но мы, пожалуй, отвлеклись. Какими силами будут располагать группы,
намеченные для участия в выступлении?
- Объединение всех отрядов позволит создать очень подвижную часть
приблизительно в триста-четыреста сабель.
- Вооружение?
- Русские трехлинейки, маузеры, несколько ручных пулеметов. К
сожалению, среди повстанцев...
- Будущих или, скажем так, гипотетических повстанцев. Пока это всего
лишь банды сельских гангстеров, - глядя куда-то мимо собеседника, холодно
уточнил Кемпбелл. - Да, так что "к сожалению"?
На смуглых щеках майора на мгновение вспухли тугие желваки. Сегодня шеф
был просто несносен. Но Коллинз сдержался.
- К сожалению, - он попытался смягчить разговор каламбуром, - среди
будущих повстанцев слишком мало бывших фронтовиков, так что для столкновения
с регулярными соединениями отряд не очень пригоден. Я полагал бы, что
целесообразно отсрочить дату выступления с тем, чтобы ввести в окружение
наиболее авторитетных вожаков нескольких кадровых военных.
- А зачем? - с откровенной ленивой издевкой протянул сэр Роберт. -
Неужели это может что-нибудь изменить? Обойдетесь.
- Простите, сэр, - майор вскочил, вытянулся, опустив руки по швам. - Я,
к сожалению, не умею выполнять приказаний, смысл которых мне не ясен. Я
полагал, что добросовестная и тщательная подготовка выступления...
- Потрудитесь сесть, Франклин! - Это прозвучало как команда.
Благодушный седой джентльмен, так уютно расположившийся в низком шезлонге,
куда-то исчез. Вместо него перед Коллинзом сидел, выпрямившись, властный
шеф, холодно поблескивавший из-под бровей серо-стальным взглядом. - Сидите и
слушайте, только очень внимательно. Мне не так уж нужно было это
путешествие, но я пошел на него. Из-за вас. Из-за того, что мы вместе
начинали эту службу и вы кое-что сделали для меня. Сейчас я недоволен вами,
Фрэнк. Пока - только я. Это не страшно. Но вы теряете ориентировку, а
значит, раньше или позже в работе возможны крупные провалы. Этого вам не
простят. Зачем вы ковыряетесь в мелочах? Почему медлите? Неужели вы думаете,
что эти "триста-четыреста сабель", даже под командованием самого Лоуренса,
могли бы повлиять на судьбу Советов? Для выступления не нужны военные. Это
должен быть крестьянский бунт. Бессмысленный, жестокий и страшный. Такой, о
котором можно будет кричать в мировой прессе. Кричать истерично. Это вы
понимаете?
- Сэр Роберт, - Коллинз, уже взявший себя в руки, попытался отстоять
свою позицию. - Но разве хорошо подготовленное выступление, захват крупного
центра, умелые действия повстанцев не дадут должного резонанса? Разумеется,
я не рассчитывал сокрушить Советы. Но организовать дело так, чтобы повстанцы
не выглядели просто бандитами, считал своим долгом.
- Ерунда! - Кемпбелл очень осторожно, постукивая головкой трубки по
костяшке согнутого пальца, выколотил пепел. - Поймите, ради бога, что
кадровый военный может только повредить делу. Мы не должны дать возможность
увидеть за всем этим нашу работу. Не операция, но бунт! Выступление должно
впечатлять не тактикой, а... - он помедлил, подыскивая наиболее точное
определение, - а правильно организованным варварством. Зверством, если вам
угодно. Пусть захватят какой-нибудь городок. Пусть разнесут его в пыль и
заставят власти подавлять восстание самым жестоким и крутым путем. В этом
смысл выступления. Это будет первая ласточка из очень голосистой стаи. Ну
хорошо. Значит, Разносчик сообщил, что видел Богомольца. И что же?
- Тот был обеспокоен встречей и сразу постарался скрыться в толпе. На
базаре это не трудно.
- А если все-таки Богомолец пришел в ГПУ с повинной?
- Абсолютно невозможно, - уверенно ответил Коллинз. - За убийство целой
семьи по советским законам ему обеспечен расстрел. ГПУ не станет привлекать
такого человека. Основатель советской разведки был очень строгим моралистом.
"Чистые руки" и прочее.
- Да-да, - Кемпбелл задумчиво склонил седую породистую голову. - За
господином Дзержинским была известна эта слабость. Хотя неизвестно, слабость
ли это... Но предположим все-таки, что встреча на базаре тоже придумана на
"бакинской Лубянке"? Как и ход с паспортами. Допустим, что Богомолец был
задержан, дал показания...
- Ему нечего было показывать, сэр Роберт, - подчеркнуто официальным
тоном ответил Коллинз. - Все инструкции он должен был получить уже в Баку.
Ноль пятнадцатый не может сам войти в контакт с повстанцами, а Джебраилов -
родственник Гейдар-аги, одного из главарей. Через него должны быть
установлены связи, передан склад.
- Через него непосредственно? - Кемпбелл, видимо, более довольный этой
частью отчета, снова стал благодушен.
- Не обязательно. На самый скверный случай Богомолец мог послать к
Гейдар-аге своего человека. У княжеских нукеров, деревенской знати,
торговцев, связанных с контрабандой, с давних времен существовала система
тайных знаков, вещественных паролей. Примитивная, конечно, но очень трудная
для фальсификации.
- Нечто вроде перстней генералов ордена Иисуса? - Сэр Роберт был
известен как знаток истории.
- Я полагал, что подобный прием в данном случае мог быть оправдан, -
по-прежнему сухо ответил майор. - Богомолец шел к ноль пятнадцатому именно с
таким паролем.
Кемпбелл усмехнулся.
- Ну, ну, Фрэнк. Будьте терпимее к стариковским причудам. Ведь я
искренне к вам привязан. Хотите вернуться в Лондон? Вам давно уже не
тридцать, а я всегда рад видеть вас в отделе.
- Я не справляюсь с обязанностями? - Коллинз все еще был обижен.
- Если бы так, вам пришлось бы вернуться. - Сэр Роберт еле заметной
игрой интонаций подчеркнул это "пришлось". - И все-таки подумайте. Восток,
конечно, многое значит для Британской империи, но главные события будут
разыгрываться не здесь... Будьте диалектиком, Фрэнк. С возникновением такой
силы, которой становится Москва, прежняя колониальная политика протянет
недолго. Двадцать, тридцать, максимум пятьдесят лет. Подобные примеры очень
заразительны. Главная игра скоро переместится в Европу.
- Вы полагаете, начнется война? - искренне заинтересованный Коллинз
забыл о недавней обиде. - Но где та сила, которую мы можем столкнуть с
большевиками?
- Ее надо растить, майор. - Кемпбелл, поглядев на часы, с явной
неохотой поднялся. - И ее растят. Быстро. Азия не выступит против русских,
американцы пока заняты своим континентом, поэтому приходится растить ее в
Европе. Большая игра начнется там. Хотя, - он тщательно пригладил волосы, -
хотя и здесь нам придется очень много работать. Не хотите ехать в Лондон -
не надо. Скучать вам не придется и здесь. Кстати, чуть не забыл. Что, мы
делаем ставку на одного Гейдар-агу? А кандидатура номер два у вас не
подготовлена?
- Увы, к этому пистолету нет запасных обойм. Гейдар-ага единственный,
кто может стать во главе крупного дела. Остальные перегрызутся, не успев
выйти из леса.
Сэр Роберт, уже направлявшийся к двери, приостановился.
- Вот это самое скверное, майор. А если с ним что-нибудь случится?
- Тогда мне придется подать в отставку, - неохотно промолвил Коллинз.
- Дай бог, чтоб этого не произошло, - поминая господа, седой джентльмен
набожно поднял взгляд (в глаза бросился плавно вращающийся пропеллер), чуть
усмехнулся и протянул хозяину руку.
...На следующий день высокий старик в расшитой мегребской безрукавке,
зайдя в лавку тавризца Кули-заде, перебросился с ним несколькими негромкими
фразами и степенно проследовал на задний двор, где останавливались обычно
приезжие. А к вечеру Разносчик - Расулов, - получивший новые инструкции,
отправился в обратный путь.
На этот раз он ехал верхом почти до самой границы. Человек, пославший
старика с перебитым носом - Сеидова, очень торопился.


    ГЛАВА VIII. СТАРУХА С ТАЗАПИРСКОЙ УЛИЦЫ



Анатолий Максимович Волков был опытным оперативным работником. На его
боевом счету числилось немало сложных и трудных дел. Но если бы не приказ
Гордеева, он бы, наверное, и не собрался сам в Акстафу - ведь до сих пор
проводившееся на местах выяснение личности и связей Наджафова-Джебраилова
почти ничего не дало.
Между тем именно в этом районном городке те отрывочные, разрозненные
ниточки, которыми располагали до сих пор сотрудники АзГПУ, завязались в
первый, но весьма ощутимый узелок.
Муса Джебраилов, как выяснилось, оказался близким родственником -
двоюродным братом - самого Гейдар-аги. Кулацкий главарь в свое время
устраивал его на работу, да и побег из-под стражи, дерзкий, среди бела дня,
тоже, судя по всему, был организован опытной рукой.
Но три года назад трудно было предполагать, что скромный товаровед
винодельческого совхоза Гейдаров вскоре станет одним из бандитских главарей.
Джебраилов был арестован за мелкую растрату и приговорен к незначительному
сроку. В общем, достаточно серьезно и глубоко его побег не расследовался.
Хотя теперь это уже не имело значения.
Достаточно определенным стало самое главное - зачем и почему
Джебраилов-Наджафов вновь оказался в Азербайджане. Это, по всем данным, был
связник, и скорее всего ему было поручено вступить в тесный контакт с
Гейдар-агой.
Отчаянно кляня себя за нерасторопность - все эти сведения можно было
получить значительно раньше, - Анатолий Максимович заторопился в Баку.
А тем временем в столице Азербайджана происходили немаловажные события.
...Рабочий день в бакинском адресном бюро подходил к концу. Посетителей
стало меньше, телефонные звонки реже, когда в полутемный учрежденческий
коридор неуверенной походкой вошла сгорбленная старуха с большой базарной
кошелкой.
Из кошелки торчали ножки связанной курицы, перья зеленого лука,
горлышко бутылки, заткнутой отломком кукурузного початка. Ханум явно
запасала провизию, а потом, видно, обсуждала какие-то новости с
встретившейся приятельницей - в этот час на базар не ходили даже самые
откровенные лентяйки.
В общем, бабушка была ничем не примечательная. Мехтиев, который зашел
за Светой Горчаковой, чтобы пригласить ее в кино, не обратил бы на старуху
никакого внимания, если бы не вопрос, который она задала Свете
по-азербайджански:
- Скажи, доченька, где здесь справки про адреса выдают? Племянник мой в
Баку, говорят, переехал, а как его найти - совсем не знаю.
Юсуф перевел Свете вопрос старухи и тут же спросил:
- Как племянника зовут, конечно, вы, бабушка, знаете. А где родился,
когда - тоже? Без этого очень трудно адрес найти.
- Наджафов Ашраф, - охотно откликнулась старуха. - Немолодой он, старше
тебя. А родился где-то под Агдамом, села не помню.
"Наджафов Ашраф" - это поняла и Горчакова, не знавшая азербайджанского
языка. За последние полтора месяца Света уже пять раз выдавала справки о
Наджафове и только что жаловалась Юсуфу, что задание, которое она выполняет,
оказалось совсем не похожим на настоящую оперативную работу.
Минуту спустя, приставив к старушке в качестве переводчицы какую-то
девушку, уже получившую нужную ей справку, Мехтиев звонил в управление.
Дальнейшая схема была отработана более чем четко.
Пока Горчакова очень старательно, круглым ученическим почерком
заполняла бланк запроса, от управления уже отъехала машина с двумя
сотрудниками. Лена Шубина и Николай Киреев заняли наиболее удобное место на
скамейке в скверике, расположенном прямо перед входом в адресное бюро.
Девушке, которую Юсуф попросил помочь старушке, удалось с трудом
выяснить возраст племянника. Оказалось, что родился он вскоре после холеры в
Карабахе и лет за десять до русско-японской войны. Столь относительная
точность лишь усложняла работу Горчаковой. Исчерпывающих сведений по таким
данным Света найти не могла. Тогда бабушка попросила дать ей справку на всех
Наджафовых Ашрафов.
- Хорошо, - сказала Горчакова и ушла в соседнюю комнату к картотекам.
Старуха поправила сбившуюся чадру, вытащила из бездонной своей кошелки
клубок, спицы, уселась на скамейку и принялась за вязанье. А переводчица,
обрадованная тем, что ей наконец-то представилась возможность уйти,
выскользнула в дверь.
Сообщив необходимые сведения в управление, Юсуф перешел на
противоположную сторону улицы и делал вид, что внимательно изучает витрину.
Интуиция подсказывала ему: на этот раз запрос относился к "тому самому"
Наджафову Ашрафу.
Для такого предположения было довольно много оснований.
Гордеев, в свою очередь, сопоставив данные, думал так же, как и Юсуф,
хотя Мехтиев не мог даже предположить этого.
После того как ушедший за границу с бланками паспортов Расулов должен
был сообщить своим новым "хозяевам" о якобы имевшей место встрече с
Джебраиловым, прошло уже больше недели. За это время чекисты установили, что
нелегальный радист, прежде работавший в окрестностях города, дважды выходил
в эфир непосредственно из Баку. Три дня назад в адресное бюро с запросом о
Наджафове обратился некто Шарафов, эмигрант, который, по слухам, в прошлом
был близок к англичанам.
Короче говоря, фигуры, расставленные опытной рукой на невидимой доске,
вдруг пришли в движение.
И хотя слухи о связях Шарафова, ходившие среди его земляков-эмигрантов,
надо было еще проверять и проверять, Николай Семенович уже не сомневался в
приближении развязки. Это подсказывал ему немалый опыт контрразведчика.
На следующий день после того, как Расулов вернулся с той стороны, он
через своего сына сообщил начальнику погранотряда Орлову, что принес очень
важные известия.
Юсуфу очень хотелось принять участие в проверке "тетки" Наджафова. Но
от этого этапа его пришлось отстранить. Во-первых, старуха могла запомнить
своего случайного переводчика, а во-вторых, посылать к Расулову какого-то
нового человека Гордеев считал нецелесообразным.
Он и Юсуфа-то посылал в пограничный городок с очень большой неохотой.
Коллинз, старая лиса, был опытен, и сведения о частых встречах Расулова с
каким-то приезжим могли до него дойти и обязательно насторожить.
Впрочем, Юсуф навещал Расуловых под видом двоюродного брата Касума.
Соседи знали, что в Баку у старого Гасана немало родни, и такой риск Николай
Семенович считал не чрезмерным.
Волков возвращался из Акстафы во вторник днем, Мехтиеву пришлось
выехать накануне вечером, а в среду, тоже вечером, после окончания работы,
сотрудники, наблюдавшие за домом на Тазапирской улице, где проживала "тетка"
Наджафова - Масьма Гусейнова, сообщили, что ее внук, старший бухгалтер
финуправления треста "Азнефть" Эюб Гусейнов начал обход адресов, полученных
старухой в адресном бюро.
Сам Волков для наблюдения за Гусейновым не годился совершенно. Его
богатырская фигура могла бы привлечь внимание даже в многолюдных местах.
Поэтому по маршрутам Гусейнова направили других сотрудников.
Эюб Гусейнов обходил всех живших в Баку Наджафовых Ашрафов возрастом
старше сорока и с глубочайшими извинениями предупреждал о возможном
беспокойстве, избавить от которого он, к сожалению, не в силах.
По словам Гусейнова, Масьма, его бабка, уже довольно давно впала в
тихое помешательство. А сейчас она вообразила, что один из ее племянников
неожиданно разбогател и не хочет поделиться с бедной старухой. Эюб случайно
увидел у бабки справку адресного стола и сам решил найти бабкиного
племянника, чтобы он был в курсе.
Срочно проверили, действительно ли больна Масьма Гусейнова - она
числилась на учете в психиатрическом диспансере. Выяснили, что с месяц
примерно назад Эюб Гусейнов жаловался одному из своих сослуживцев на больное
воображение бабки, причиняющее внуку много неприятностей. Медики
подтвердили: при некоторых формах циклотонии такой бред вполне возможен.
Изучение прошлого Гусейнова не выявило ничего подозрительного. Правда, Эюб
служил в "дикой дивизии", но ведь это было почти десять лет назад.
А скромный бухгалтер тем временем продолжал свой неторопливый обход.
Али Байрамова, 53а; Коммунистическая, 15; Первая Баиловская, 24; улица
Красина в поселке Сабунчи, Замковый переулок в Крепости. И так далее.
Гордеев выходил из себя - наблюдение продолжалось, а результатов пока
никаких. Эмигрант Шарафов последним перед Гусейновой приходил в адресный
стол. Он, так же как и ее внук Эюб Гусейнов, работал в Азнефти, только в
другом ее управлении. Так что слабая зацепочка, которую могли дать
документы, найденные у погибшего Джебраилова, в данном случае не играла
роли.
Шарафов вел себя как-то подозрительно. Получив справку, он
демонстративно не спешил отправляться по названному ему адресу, а несколько
раз, не дойдя до дома, сворачивал в другую сторону, словно чувствуя, что за
ним следят.
Аркадий Иванович Юдин, агент под номером 015, разрабатывая с Эюбом
Гусейновым план поисков Наджафова, предусмотрел, что, посетив адресный стол,
они могут попасть в ловушку. В соответствии с этим и был подготовлен
отвлекающий маневр с полусумасшедшей бабкой. Масьма Гусейнова вполне
оправдала возлагавшиеся на нее надежды - поведение ее внука, во всяком
случае на первых порах, не давало возможности подозревать его.
Аркадий Иванович Юдин в поле зрения Гордеева оказался в общем-то
неожиданно. Собственно говоря, в визите Эюба Гусейнова к своему сослуживцу
не было ничего подозрительного. Мало ли по какому поводу могут встретиться
они в нерабочее время. Но сразу после того, как Эюб Гусейнов покинул
уединенный домик в Третьем Нижнеприютском переулке, неизвестный радист снова
вышел в эфир.
До этого передачи шли в строго определенное время. Но тут рация
заработала в совершенно неурочный час. Пошло сообщение о результатах поиска
Наджафова? В городских условиях засечь рацию, работающую очень недолгое
время, достаточно сложно. Но если предположительно известно ее
местонахождение, то становится много проще. Занимавшийся этим работник АзГПУ
Хентов поклялся Николаю Семеновичу, что при следующем же сеансе сможет дать
точный ответ относительно дома в Нижнеприютском.
Дальнейший ход событий можно было определить лишь в том случае, если
окажется, что неизвестный радист действительно Юдин. А пока же изучались
люди, с которыми он поддерживал знакомство.


    ГЛАВА IX. ДЕЛО ПРОЯСНЯЕТСЯ



Как только Юсуф вернулся из поездки к Расулову, Гордеев вызвал
немедленно Волкова и Мехтиева к себе.
- Докладывай, - сухо приказал он Юсуфу.
Рассказ Мехтиева был лаконичным, но весьма содержательным. Старый Гасан