я разыскал свободное место в последнем ряду, так что каждый, обернувшись,
мог меня заметить, и начал рассматривать знакомые лица. Дара, Мондор и Таббл
сидели впереди всех, -- это означало, что именно они помогут Бэнкесу
опустить гроб с телом к границам вечности, когда придет время. Я вспомнил,
как в последний раз присутствовал на подобной церемонии -- когда хоронили
Каина, в Эмбере, на берегу моря; и снова подумал про Блума и про то, какие
странные мысли приходят во время похорон.
Я вздохнул. Юрта нигде не было видно. Джилва из дома Хендрейк сидела
двумя рядами ниже меня. Я начал всматриваться в глубокую тьму за Гранью.
Казалось, что я скорее смотрю вниз, чем вперед, -- если эти понятия вообще
имели здесь какое-то значение. Через некоторое время я начал различать
мелькание светящихся точек, затем нахлынули разноцветные волны, напомнившие
мне тест Роршаха, и я, словно в полудреме, наблюдал за порхающими черными
бабочками, нависшими клубящимися облаками, человеческими лицами...
Вздрогнув, я выпрямился, разгоняя свои грезы.
Бэнкес закончил читать. Воцарилась тишина.
Я уже хотел наклониться вперед и спросить кое-что у Джилвы, но тут
Бэнкес перешел к заключительной части церемонии. Я вздрогнул, вспомнив, что
это означает.
Раздались первые звуки торжественного песнопения, и я увидел, как
Мондор, а за ним Дара и Таббл поднялись на ноги, прошли на возвышение и
присоединились к Бэнкесу возле гроба -- Дара и Мондор в ногах, Таббл вместе
с Бэнкесом в головах. Распорядители и слуги также встали со своих мест и
начали гасить свечи, -- до тех пор, пока только одна, самая большая из них,
не осталась гореть за спиной Бэнкеса, возле самой Грани. Тогда поднялись мы
все.
Слабый, прерывистый и оттого производящий еще более жуткое
впечатление свет огненной мозаики на противоположной стене едва
позволял различать какое-то движение внизу, начавшееся после того, как пение
прекратилось.
Четыре фигуры, стоящие на возвышении, чуть наклонились, видимо, для
того, чтобы взяться за ручки гроба. Затем они снова выпрямились и двинулись
в сторону Грани. Один из распорядителей встал возле горящей свечи, готовясь
погасить и это последнее пламя в тот момент, когда останки Суэйвилла будут
преданы Хаосу.
Еще полдюжины шагов... Три... Два...
Бэнкес и Таббл поставили гроб на краю ниши в каменном полу и опустились
на колени рядом с ним, после чего Бэнкес начал нараспев произносить
заключительные слова погребального ритуала. Дара и Мондор продолжали стоять.
Жрец замолчал, и тут же я услышал проклятие. Кажется, Мондор подался
вперед. Дара, наоборот, сделала шаг назад, едва не споткнувшись. Вслед за
этим раздался грохот от удара гроба о каменный пол. Слуга уже протянул руку
к свече, и через мгновение ее пламя погасло. Послышался звук трения о камень
чего-то тяжелого, -- должно быть, гроб двигали вперед. И снова проклятья...
Темная фигура быстро отступила от Грани.
Затем раздался вопль. Чей-то грузный силуэт промелькнул и исчез. Вопль
все удалялся, удалялся, пока, наконец, не затих.
Я сжал левую руку в кулак, формируя с помощью кольца шар белого цвета
-- он медленно вырастал из него, как мыльный пузырь из соломинки, пока не
достиг трех футов в диаметре, и тогда я подбросил его вверх. Внезапно вокруг
появилось множество точно таких же шаров: другие чародеи прибегли к
излюбленному способу освещения одновременно со мной, и сейчас все пещера
озарилась светом этих своеобразных ламп.
Скосив глаза, я увидел Бэнкеса, Мондора и Дару, которые о чем-то
переговаривались, стоя возле Грани. Таббл и останки Суэйвилла бесследно
исчезли.
Мои соседи уже повскакали с мест и устремились вперед. То же сделал и
я, вспомнив, что времени у меня в запасе остается совсем немного.
Я перешагнул через сиденья нижнего ряда, повернул вправо и ухватил
Джилву за плечо.
-- Мерлин! -- воскликнула она, резко обернувшись. -- Таббл... он мертв,
да?
-- Похоже на то, -- ответил я.
-- Что теперь будет?
-- Мне нужно смываться, -- сказал я, -- и чем быстрее, тем лучше.
-- Почему?
-- Через какое-то время все придут в себя и обнаружат, что произошло
еще одно политическое убийство, а уж тогда мне не позволят и шагу ступить
без охраны, -- объяснил я. -- Для меня это будет очень некстати, особенно
сейчас.
-- Почему некстати?
-- Долгая история. Но мне нужно поговорить с тобой. Не могла бы ты
уделить мне немного времени?
Кругом царила полная неразбериха, нас то и дело толкали со всех сторон.
-- Хорошо, -- произнесла она, видимо, только что осмыслив слова
"политическое убийство".
-- Что-то это место перестает мне нравиться, -- обратился я к своему
кольцу, и спиральный вихрь, поднявшийся из него, закружил нас и унес прочь.
Мы стояли в окружении металлических деревьев. Джилва по-прежнему
сжимала мою руку, оглядываясь вокруг.
-- Что это за место? -- спросила она.
-- Вряд ли я смогу дать точный ответ, -- сказал я, -- по некоторым
причинам, которые вскоре станут очевидными. Когда мы в прошлый раз виделись,
я хотел задать тебе один вопрос. Но сейчас у меня их два, и один из них
связан с этим местом, которое, кроме того, большую часть времени свободно от
чьего-либо присутствия.
-- Спрашивай, -- произнесла она, поворачиваясь ко мне лицом. -- Я
постараюсь тебе помочь. Хотя, если это важно, может быть, тебе лучше
обратиться к кому-то другому...
-- Да, это важно. Но у меня нет времени, чтобы просить аудиенции у
Белиссы. Речь идет о моем отце, Корвине из Эмбера.
-- Вот как?
-- Он был тот, кто убил Бореля из дома Хендрейк во время битвы Эмбера и
Хаоса.
-- Это мне известно.
-- После войны он вместе с королям Рэндомом приезжал сюда для участия в
обсуждении Договора о мире...
-- Да, -- сказала она. -- Это я тоже знаю.
-- ... А потом вдруг исчез, и никто, кажется, не знает, куда он мог
деться. Какое-то время я даже думал, что его нет в живых. Позднее, однако, у
меня появились доказательства того, что он не умер, но находится где-то в
заключении. Тебе что-нибудь известно об этом?
Она вдруг резко отшатнулась.
-- Ты оскорбил меня! -- воскликнула она. -- Я поняла, на что ты
намекаешь!
-- Извини, но я должен был об этом спросить.
-- Наша семья знакома с понятиями чести! -- продолжала она. -- Мы
знаем, что на войне случаются удачи и промахи. Когда битва окончена, мы
принимаем все как есть и не делаем никаких тайных попыток к отмщению.
-- Еще раз прошу меня простить, -- сказал я. -- Мы ведь родственники,
ты знаешь, с материнской стороны...
-- Да, я знаю, -- сказала она, отворачиваясь. -- Это все, принц Мерлин?
-- Да, -- ответил я. -- Куда я должен тебя отправить?
Помолчав некоторое время, она сказала:
-- Ты говорил, у тебя было два вопроса.
-- Забудь об этом. Я раздумал насчет второго.
Она снова повернулась ко мне.
-- Почему? Почему я должна забыть? Потому что защищаю честь своей
семьи?
-- Нет. Потому что я тебе доверяю.
-- И что же?
-- И я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
-- Ты имеешь в виду, что это опасно, поэтому решил меня не спрашивать?
-- Точно я не знаю, но возможно, что да, это опасно.
-- Кажется, ты снова хочешь оскорбить меня?
-- Боже упаси!
-- Тогда задавай мне свой вопрос.
-- Для начала мне придется показать тебе кое-что.
-- Показывай.
-- Даже если за этим придется карабкаться на дерево?
-- Неважно.
-- Тогда пошли.
Я подвел ее к знакомому дереву и начал взбираться по нему. В моем
теперешнем обличье это оказалось легче легкого. Джилва не отставала от меня.
-- Вход здесь, -- сказал я, -- и сейчас я им воспользуюсь. Подожди
несколько секунд и следуй за мной.
Я поднялся чуть выше и шагнул сквозь ствол. Ступив в пещеру, я быстро
окинул ее взглядом. Все было по-прежнему.
Джилва вошла почти сразу вслед за мной, и я услышал ее глубокий
изумленный вздох.
-- Я знаю, на что я смотрю, -- сказал я, -- но не знаю, что я вижу,
если можно так выразиться.
-- Это храм, -- ответила она, -- посвященный одному из членов
эмберского королевского дома.
-- Ну да, Корвину, -- согласился я. -- Это то, на что я смотрю. Но что
я вижу? Откуда такое могло появиться здесь, при дворе Хаоса, в самом-то
деле?
Она сделала несколько медленных шагов вперед, разглядывая отцовский
алтарь.
-- Полагаю, нелишним будет сказать, -- добавил я, что это не
единственный подобный храм, который я видел по возвращении.
Она протянула руку и слегка дотронулась до рукояти Грейсвандира. Затем
достала из-за алтаря коробку, в которой лежали свечи. Выбрав серебряную, она
зажгла ее от другой, укрепила в одном из многочисленных подсвечников и
поставила возле Грейсвандира. Кажется, в этот момент она прошептала что-то,
но я не смог разобрать слов.
Когда она повернулась ко мне, я увидел, что она улыбается.
-- Странно, -- заметил я, -- Мы оба выросли здесь, но кажется, тебе
гораздо больше известно о некоторых вещах, чем мне.
-- Все очень просто, -- ответила Джилва. -- Ты уехал почти сразу после
войны, чтобы обучаться в чужих краях. Как раз в это время и начались
перемены, свидетельства которых находятся сейчас перед тобой.
Она взяла меня за руку, подвела к скамье возле стены, и мы сели.
-- Никто на самом деле не думал, что мы проиграли войну, -- начала она,
-- хотя все сошлись во мнении, что Эмбер оказался блестящим противником.
Однако впоследствии начало шириться недовольство политикой правящего
королевского дома, политикой, которая привела нас к той войне и договору,
подписанному вслед за ее окончанием. Но, конечно, никто не намеревался
открыто противостоять Короне. Тебе известен консерватизм лордов Грани --
понадобилось бы что-то гораздо большее, чтобы заставить их выступить против
королевской власти. Вместо этого недовольство приняло иные формы. Неожиданно
резко возрос интерес к Эмберу. Биографии членов эмберской королевской
фамилии продавались нарасхват. Постепенно начало складываться что-то вроде
культа. Были построены храмы, -- такие, как этот, -- посвященные тем
эмберитам, чьи доблести кто-либо считал наиболее заслуживающими преклонения.
Она остановилась, изучая мое лицо.
-- Все это слишком напоминало возникновение новой религии, --
продолжала она затем, -- потому что даже официальный культ Змеи на какое-то
время оказался совершенно заброшенным. Тогда Суэйвилл объявил эмберскую
религию еретической и запретил ее. По-моему, это была ошибка. Если бы он так
не сделал, то все бы скоро заглохло само собой. Хотя, впрочем, не знаю. Но
то обстоятельство, что религия превратилась в подпольную, заставило многих
относиться к ней гораздо серьезнее, чем просто к одной из форм оппозиции
центральной власти. Я не знаю точно, сколько эмберских храмов существует в
различных знатных семьях, но тот, в котором мы сейчас находимся, несомненно,
один из них.
-- Любопытный социологический феномен, -- произнес я. -- Кумир вашей
семьи, конечно же, Бенедикт?
Она засмеялась.
-- Ну, об этом нетрудно догадаться.
-- Мондор описывал мне его храм. Он говорил, что был очень удивлен,
когда, находясь у вас в гостях, увидел его, и совершенно не понимает, что
это должно означать.
Она снова улыбнулась.
-- Он просто хотел посмотреть, как ты на это отреагируешь. На самом-то
деле такая практика общепринята. Кстати, я слышала, что одно время и он сам
придерживался новой религии.
-- Вот как? Откуда ты узнала?
-- Раньше он не делал из этого тайны, -- еще до официального
запрещения.
-- И кого же он выбрал себе в покровители? -- спросил я.
Все чудесатее и чудесатее...
-- И ты действительно видела храм, воздвигнутый им в ее честь?
-- Да. До запрещения можно было свободно молиться своим эмберским
"друзьям" и просить их об услугах всякий раз, когда испытываешь очередной
приступ раздражения от королевской политики.
-- А после запрещения?
-- Публично все уверяли, что разрушили свои алтари, как и было
предписано. Но я уверена, что многие просто перенесли их в тайные убежища.
-- А о каких услугах обычно шла речь?
-- Это зависело от того, к кому обращаешься. Вообще-то я не знаю всех
подробностей организации эмберского культа. -- Она обвела вокруг широким
жестом. -- Между прочим, находиться здесь незаконно. Хорошо, что я не знаю,
где мы.
-- Полагаю, что так, -- ответил я. -- Интересно, существует ли какое-то
родство между храмовыми идолами и их реальными воплощениями? У Мондора,
насколько я знаю, действительно были какие-то дела с Фионой. Они
встречались, и однажды я даже присутствовал при этом. А еще кое-кто, о
котором мне известно, даже стащил одну вещь, принадлежавшую его... гм...
патрону, и хранит ее у себя. И вот это, -- я поднялся, подошел к алтарю и
вытащил из ножен меч Корвина, -- тоже реальная вещь. Я видел Грейсвандир и
раньше, мог дотронуться до него, подержать в руках. Это действительно он. Но
вот что странно -- насколько я понимаю, отца здесь нет, -- а между тем,
когда я видел его совсем недавно, клинок был с ним. Скажи, а насколько
согласуется с принципами нового культа держать своего патрона в заключении?
-- Я никогда не слышала ничего подобного, -- отвечала она, -- Но думаю,
такое в принципе возможно. Ведь на самом деле речь идет не о живом существе,
а о духе, которому поклоняются в каком-то определенном месте. Что же до
реального лица, то оно может находиться где угодно, в том числе и в
заключении.
-- Или быть давно умершим?
-- Или быть умершим, -- подтвердила она.
-- Конечно, все это очень интересно, -- произнес я, отходя от алтаря,
-- но вряд ли поможет мне разыскать отца.
Я снова подошел к ней, пройдя по мозаичному полу, на котором слева был
изображен (видимо, в соответствии с представлениями о Лабиринте Эмбера)
черно-белый узор, напоминающий тот, что встречается на восточных коврах, а
справа -- Темница Хаоса.
-- Ты мог бы спросить у кого-нибудь знающего о том, как мог меч твоего
отца попасть сюда, -- предложила она, поднимаясь.
-- Я уже пытался узнать об этом у одного вполне знающего лица, но так и
не получил удовлетворительного ответа.
Я взял ее за руку, чтобы отвести обратно по той дороге, которой мы
пришли. Внезапно мы оказались стоящими рядом почти вплотную.
-- Я буду рада послужить будущему властителю Хаоса, насколько это в
моих силах, -- произнесла она. -- И хотя я не имею права говорить от имени
всего нашего дома, я уверена, что любой из Хендрейков поможет тебе, если
тебе придется оказать давление на то знающее лицо, о котором ты упоминал.
-- Спасибо, -- сказал я, и мы обнялись. Ее чешуйки были прохладными. Ее
клыки растерзали бы в клочья мое человеческое ухо, но сейчас, когда я был в
хаосском обличье, они лишь слегка пощекотали его, и это было приятно. -- Я
поговорю с тобой снова, если мне будет нужна помощь подобного рода.
-- Поговори со мной в любом случае.
Мне было так хорошо, что на какое-то время я забыл обо всем, обнимая ее
и чувствуя ее объятия, до тех пор, пока не увидел на полу возле нас какую-то
тень.
-- Мас-стер Мерлин!
-- Глайт!
-- Она с-самая. Я случайно увидела, как ты вошел с-сюда. Человек или
демон, маленький или взрослый, -- я тебя всегда узнаю.
-- Мерлин, кто это? -- спросила Джилва.
-- Старый друг, -- ответил я. -- Глайт, познакомься с Джилвой. Джилва,
познакомься с Глайт.
-- Рада познакомитьс-ся. Но я пришла с-сказать, что одна ос-соба
с-скоро будет здес-ссь.
-- Кто?
-- Принцесса Дара.
-- Ох, Мерлин! -- испуганно вскрикнула Джилва.
-- Теперь ты знаешь, где мы находимся, -- сказал я ей. -- Храни это про
себя.
-- Я пока еще дорожу своей жизнью, милорд. Что мы должны сейчас делать?
-- Глайт, иди ко мне, -- позвал я, опускаясь на колени и протягивая
руку.
Она взобралась по руке и уютно расположилась, обвившись вокруг нее. Я
поднялся, сжал запястье Джилвы другой рукой и начал мысленно
сосредотачиваться на том, чтобы переместиться отсюда с помощью кольца.
Но тут я заколебался.
Ведь в сущности даже неизвестно, где мы, черт побери, находимся. Выйдя
отсюда, с одинаковым успехом можно оказаться возле соседней двери, или на
расстоянии тысячи миль, или вообще угодить в совершенно незнакомое
Отражение. Все было бы проще, если бы я передал кольцу наши координаты и
назвал место назначения -- если мы собирались возвращаться тем же путям. Но
я был уверен, что это займет слишком много времени.
Я мог бы просто использовать его, чтобы сделать нас невидимыми. Но я
боялся, что мать с ее магической сверхчувствительностью все равно обнаружит
наше присутствие, пусть даже не на визуальном уровне.
Я повернулся лицом к ближайшей стене и осторожно прощупал ее одной из
силовых линий кольца, чтобы выяснить, что находится за ней. Так, хорошо. Во
всяком случае, мы точно не под водой, не в озере кипящей лавы и не в зыбучих
песках. Похоже, там лесная поляна.
Я подошел к стене и переправил себя и Джилву сквозь нее прямо туда.
Сделав несколько шагов и оказавшись в самом центре поляны, я оглянулся
и увидел заросший травой холм без малейших признаков какой-либо тропинки,
ведущей от его подножия. Мы стояли под голубым небом, оранжевое солнце почти
касалось вершины холма. Птичий гомон и гудение насекомых раздавались вокруг
нас.
-- Какая вкус-снота! -- внезапно воскликнула Глайт, соскальзывая с моей
руки и исчезая в густой траве.
-- Не уходи далеко! -- предупредил я ее и повел Джилву в сторону от
холма.
-- Мерлин, -- сказала она, -- честно говоря, я испугана всем тем, что я
узнала.
-- Я никому не расскажу об этом, и ты тоже не рассказывай. Если хочешь,
я могу даже стереть все твои воспоминания, начиная с того момента, как я
увял тебя с похорон.
-- Нет, позволь мне сохранить их. Я бы даже хотела, чтобы их было
больше.
-- Сейчас я точно определю, где мы находимся, и отошлю тебя обратно до
того, как твое отсутствие успеют заметить.
-- Но я могу подождать вместе с тобой, пока Глайт охотится...
Я думал, что вслед за этим она произнесет что-нибудь вроде: "Ведь я,
возможно, никогда больше тебя не увижу..." -- а после того, как Тмер и Таббл
выбыли из игры, такое действительно было очень даже возможно. Но нет, она
умела хорошо владеть собой, -- недаром ее воспитали в семье, где воинская
доблесть ценилась превыше всего. Она насчитывала более тринадцати зарубок на
рукояти своего широкого меча, как я узнал впоследствии, -- и конечно же, она
была слишком горда для того, чтобы открыто давать волю чувствам -- да еще в
присутствии того, кто, вероятно, станет ее будущим монархом.
Когда спустя некоторое время Глайт вернулась, я сказал:
-- Спасибо тебе за все, Джилва. Но сейчас я собираюсь вернуть тебя на
похороны. Если кто-то случайно видел нас вместе и захочет узнать, где я, то
скажи, что я упоминал о своем намерении отправиться в тайное убежище.
-- Но если тебе действительно нужно убежище...
-- Предоставь это мне. Мы обязательно увидимся позже.
Вслед за этим я перенес ее в башню возле самых границ небытия.
-- Прекрас-сный был обед, -- заметила Глайт, а я начал перевоплощаться
в человеческий облик (это мне всегда удается легче, чем обратная
трансформация).
-- Глайт, мне нужно, чтобы ты отправилась в скульптурный зал во дворце
Савалла...
-- И что я должна буду с-сделать, мас-стер?
-- Подождать, пока не появится такой круг света... в общем живой. Зовут
его Колесо-Призрак. Как только ты его увидишь, скажи, чтобы немедленно
отправлялся ко мне.
-- А что мне с-сказать нас-счет того, где он должен тебя ис-скать?
-- Я и сам этого не знаю, но он хорошо разбирается в таких вещах.
-- Тогда перенес-си меня. И ес-сли во время твоего путешес-ствия никто
тебя не с-съест, заходи как-нибудь вечерком и рас-сскажи с-свою ис-сторию.
-- Обязательно.
Я мгновенно перенес Глайт на одно из деревьев в каменном саду, гадая,
шутила она или нет, произнося последнюю фразу. Если да, то странное чувство
юмора у этих пресмыкающихся, ей-богу!
Я вызвал себе новую одежду красных и серых тонов, а также кинжал и
шпагу.
Мне было интересно, зачем мать приходила в свое тайное святилище, но я
все же решил удержаться от того, чтобы шпионить за ней. Я поднял руку с
кольцом и смотрел на него какое-то время, затем снова опустил руку. У него,
конечно, хватило бы сил отправить меня в Кашфу, но я не знал, сколько
времени прошло с того момента, как я там был последний раз. Возможно, Люк
уже уехал. Я достал Карты, которые еще с утра положил в карман своей
человеческой одежды, и вытащил козырь Люка.
Прошло довольно много времени, прежде чем карта стала холодной, и я
ощутил его присутствие.
-- Кто? -- спросил он. -- Мерль, ты?
Изображение на карте расплылось, изменяясь, и я увидел его верхом на
лошади в окружении наполовину фантастического пейзажа.
-- Да, -- ответил я. -- Я так и подумал, что тебя уже нет в Кашфе.
-- Точно, -- подтвердил он. -- Ты где?
-- На каком-то Отражении. А ты?
-- Будь я проклят, если знаю. Мы уже черт знает сколько времени едем по
этому черному следу, и все, что я могу сказать: "на каком-то Отражении", как
и ты.
-- О, как ты обнаружил след?
-- Не я, а Нэйда. Я по-прежнему ничего не вижу, но у нее, кажется, нет
проблем с ориентировкой. Может, со временем и я стану его различать. Чтоб им
провалиться -- тем, кто его оставил!
-- Нэйда сейчас с тобой?
-- Да. Она говорит, мы уже скоро их догоним.
-- Тогда проведи меня.
-- О'кей, двигай.
Он протянул руку. Я ухватился за нее и сделал шаг вперед. Люк спешился
и пошел рядом со мной, держа лошадь под уздцы.
-- Привет, Нэйда, -- сказал я, поворачиваясь к ней, и с удивлением
заметил справа от нее еще какого-то мрачного типа верхом на черной лошади.
Она улыбнулась.
-- Мерлин, -- сказала она. -- Привет.
-- Как насчет "Мерль"? -- спросил я.
-- Если желаешь.
Тип на черной лошади повернулся и уставился на меня. Совершенно
рефлекторно я потянулся к кольцу, вызывая смертельный разрушающий удар, еще
до того, как успел сообразить, что это я делаю, так что даже сам испугался.
Воздух между нами заполнился едким дымом, и я услышал звук, напоминающий
скрежет тормозов, когда автомобиль резко въезжает на тротуар, чтобы
предотвратить неминуемое столкновение.
Это был тот самый здоровенный белокурый сукин сын, с которым мне уже
доводилось встречаться раньше, одетый в желтую рубашку, черные брюки и
черные сапоги и увешанный оружием. На шее у него висел медальон с
изображением льва, терзающего единорога. Всякий раз, когда я видел этого
человека или слышал о нем, он оказывался замешанным в какую-нибудь пакость,
-- и однажды, помнится, едва не убил Люка. Он был военный наемник, а потом
разбойник с большой дороги, -- этакий Робин Гуд из Эреньора, -- и, кроме
того, заклятый враг Эмбера -- незаконный сын его правителя Оберона. Я знал,
что чуть ли не во всех королевствах, входящих в Золотой Круг, за его голову
объявлена награда. С другой стороны, он и Люк долгое время были приятелями,
и Люк уверял меня, что он, в общем-то, не так уж и плох. Короче, это был мой
дядя Далт, и, глядя на него, я подумал, что если он вдруг сделает чересчур
резкое движение, то его рубашка, чего доброго, разорвется под напором
мускулов.
-- А это мой военный советник, Далт, -- сказал Люк. -- Ты его должен
помнить.
-- Да уж помню.
Далт с интересом разглядывал черные нити тумана, плавающие между нами,
как сигаретный дым. Затем, как ни странно, слегка улыбнулся.
-- Мерлин, -- сказал он. -- Принц Эмбера и Хаоса. Человек, который
вырыл мне могилу.
-- Как это? -- удивился Люк.
-- Небольшое выяснение отношений, -- отвечал я. -- У тебя хорошая
память, Далт. На лица.
Далт ухмыльнулся.
-- Трудно забыть такую вещь, как могила, которая вдруг сама собой
разверзается у тебя под ногами, -- сказал он. -- Но я не собираюсь драться с
тобой, Мерлин.
-- И я с тобой тоже -- по крайней мере, сейчас.
Он хмыкнул, и я хмыкнул в ответ; наше знакомство, таким образом, можно
было считать состоявшимся. Я отвернулся и зашагал рядом с Люком.
-- Дорога сама по себе не доставляет вам неудобств?
-- Нет, -- отвечал он. -- Ничего похожего на те истории, которые мне
доводилось слышать о Черной Дороге. Иногда становится холодно, но ничего в
самом деле угрожающего не происходит. -- Он посмотрел под ноги и
ухмыльнулся. -- Хотя у нее и ширина-то всего несколько ярдов, причем это еще
в лучшем случае.
-- И тем не менее, -- сказал я, осторожно исследуя дорогу с помощью
Логрусова зрения, -- вполне возможно, что она все же таит в себе опасность.
-- А мне кажется, что удача нам сопутствует, и так будет продолжаться и
впредь.
Нэйда снова засмеялась, и я почувствовал себя дураком. Ведь присутствие
ти'га не менее надежно, чем мое собственное, нейтрализовало разрушительный
эффект хаосской дороги, проложенной через владения Порядка.
-- Ну что ж, пожалуй, ты и впрямь не ошибаешься, говоря, что удача тебе
сопутствует.
-- Тебе нужна лошадь, Мерлин, -- немного погодя заметил Люк.
-- Ты прав, -- согласился я.
Боясь обнаружить свое теперешнее местонахождение, я не стал вызывать
Логрусову магию, тем более, что мое кольцо, насколько я знал, могло быть
использовано аналогичным образом. Я послал ему волевой импульс и стал
следить за тем, как оно продвигается все дальше, дальше... Есть! Кажется,
сработало.
-- Они могут показаться впереди в любую минуту, -- сказал я. -- Ты
можешь что-нибудь сказать о том, где они сейчас?
-- Об этом знает Нэйда, -- объяснил Люк. -- У нее какой-то удивительный
способ общения с сестрой, -- не говоря уже о том, что эта дорога сама по
себе обостряет магическую чувствительность. И Нэйде также много известно о
демонах.
-- О, так, стало быть, нам предстоит встреча с демонами? -- спросил я,
обернувшись к ней.
-- Да, те четверо, что похитили Корал, носят демонское обличье, --
мог меня заметить, и начал рассматривать знакомые лица. Дара, Мондор и Таббл
сидели впереди всех, -- это означало, что именно они помогут Бэнкесу
опустить гроб с телом к границам вечности, когда придет время. Я вспомнил,
как в последний раз присутствовал на подобной церемонии -- когда хоронили
Каина, в Эмбере, на берегу моря; и снова подумал про Блума и про то, какие
странные мысли приходят во время похорон.
Я вздохнул. Юрта нигде не было видно. Джилва из дома Хендрейк сидела
двумя рядами ниже меня. Я начал всматриваться в глубокую тьму за Гранью.
Казалось, что я скорее смотрю вниз, чем вперед, -- если эти понятия вообще
имели здесь какое-то значение. Через некоторое время я начал различать
мелькание светящихся точек, затем нахлынули разноцветные волны, напомнившие
мне тест Роршаха, и я, словно в полудреме, наблюдал за порхающими черными
бабочками, нависшими клубящимися облаками, человеческими лицами...
Вздрогнув, я выпрямился, разгоняя свои грезы.
Бэнкес закончил читать. Воцарилась тишина.
Я уже хотел наклониться вперед и спросить кое-что у Джилвы, но тут
Бэнкес перешел к заключительной части церемонии. Я вздрогнул, вспомнив, что
это означает.
Раздались первые звуки торжественного песнопения, и я увидел, как
Мондор, а за ним Дара и Таббл поднялись на ноги, прошли на возвышение и
присоединились к Бэнкесу возле гроба -- Дара и Мондор в ногах, Таббл вместе
с Бэнкесом в головах. Распорядители и слуги также встали со своих мест и
начали гасить свечи, -- до тех пор, пока только одна, самая большая из них,
не осталась гореть за спиной Бэнкеса, возле самой Грани. Тогда поднялись мы
все.
Слабый, прерывистый и оттого производящий еще более жуткое
впечатление свет огненной мозаики на противоположной стене едва
позволял различать какое-то движение внизу, начавшееся после того, как пение
прекратилось.
Четыре фигуры, стоящие на возвышении, чуть наклонились, видимо, для
того, чтобы взяться за ручки гроба. Затем они снова выпрямились и двинулись
в сторону Грани. Один из распорядителей встал возле горящей свечи, готовясь
погасить и это последнее пламя в тот момент, когда останки Суэйвилла будут
преданы Хаосу.
Еще полдюжины шагов... Три... Два...
Бэнкес и Таббл поставили гроб на краю ниши в каменном полу и опустились
на колени рядом с ним, после чего Бэнкес начал нараспев произносить
заключительные слова погребального ритуала. Дара и Мондор продолжали стоять.
Жрец замолчал, и тут же я услышал проклятие. Кажется, Мондор подался
вперед. Дара, наоборот, сделала шаг назад, едва не споткнувшись. Вслед за
этим раздался грохот от удара гроба о каменный пол. Слуга уже протянул руку
к свече, и через мгновение ее пламя погасло. Послышался звук трения о камень
чего-то тяжелого, -- должно быть, гроб двигали вперед. И снова проклятья...
Темная фигура быстро отступила от Грани.
Затем раздался вопль. Чей-то грузный силуэт промелькнул и исчез. Вопль
все удалялся, удалялся, пока, наконец, не затих.
Я сжал левую руку в кулак, формируя с помощью кольца шар белого цвета
-- он медленно вырастал из него, как мыльный пузырь из соломинки, пока не
достиг трех футов в диаметре, и тогда я подбросил его вверх. Внезапно вокруг
появилось множество точно таких же шаров: другие чародеи прибегли к
излюбленному способу освещения одновременно со мной, и сейчас все пещера
озарилась светом этих своеобразных ламп.
Скосив глаза, я увидел Бэнкеса, Мондора и Дару, которые о чем-то
переговаривались, стоя возле Грани. Таббл и останки Суэйвилла бесследно
исчезли.
Мои соседи уже повскакали с мест и устремились вперед. То же сделал и
я, вспомнив, что времени у меня в запасе остается совсем немного.
Я перешагнул через сиденья нижнего ряда, повернул вправо и ухватил
Джилву за плечо.
-- Мерлин! -- воскликнула она, резко обернувшись. -- Таббл... он мертв,
да?
-- Похоже на то, -- ответил я.
-- Что теперь будет?
-- Мне нужно смываться, -- сказал я, -- и чем быстрее, тем лучше.
-- Почему?
-- Через какое-то время все придут в себя и обнаружат, что произошло
еще одно политическое убийство, а уж тогда мне не позволят и шагу ступить
без охраны, -- объяснил я. -- Для меня это будет очень некстати, особенно
сейчас.
-- Почему некстати?
-- Долгая история. Но мне нужно поговорить с тобой. Не могла бы ты
уделить мне немного времени?
Кругом царила полная неразбериха, нас то и дело толкали со всех сторон.
-- Хорошо, -- произнесла она, видимо, только что осмыслив слова
"политическое убийство".
-- Что-то это место перестает мне нравиться, -- обратился я к своему
кольцу, и спиральный вихрь, поднявшийся из него, закружил нас и унес прочь.
Мы стояли в окружении металлических деревьев. Джилва по-прежнему
сжимала мою руку, оглядываясь вокруг.
-- Что это за место? -- спросила она.
-- Вряд ли я смогу дать точный ответ, -- сказал я, -- по некоторым
причинам, которые вскоре станут очевидными. Когда мы в прошлый раз виделись,
я хотел задать тебе один вопрос. Но сейчас у меня их два, и один из них
связан с этим местом, которое, кроме того, большую часть времени свободно от
чьего-либо присутствия.
-- Спрашивай, -- произнесла она, поворачиваясь ко мне лицом. -- Я
постараюсь тебе помочь. Хотя, если это важно, может быть, тебе лучше
обратиться к кому-то другому...
-- Да, это важно. Но у меня нет времени, чтобы просить аудиенции у
Белиссы. Речь идет о моем отце, Корвине из Эмбера.
-- Вот как?
-- Он был тот, кто убил Бореля из дома Хендрейк во время битвы Эмбера и
Хаоса.
-- Это мне известно.
-- После войны он вместе с королям Рэндомом приезжал сюда для участия в
обсуждении Договора о мире...
-- Да, -- сказала она. -- Это я тоже знаю.
-- ... А потом вдруг исчез, и никто, кажется, не знает, куда он мог
деться. Какое-то время я даже думал, что его нет в живых. Позднее, однако, у
меня появились доказательства того, что он не умер, но находится где-то в
заключении. Тебе что-нибудь известно об этом?
Она вдруг резко отшатнулась.
-- Ты оскорбил меня! -- воскликнула она. -- Я поняла, на что ты
намекаешь!
-- Извини, но я должен был об этом спросить.
-- Наша семья знакома с понятиями чести! -- продолжала она. -- Мы
знаем, что на войне случаются удачи и промахи. Когда битва окончена, мы
принимаем все как есть и не делаем никаких тайных попыток к отмщению.
-- Еще раз прошу меня простить, -- сказал я. -- Мы ведь родственники,
ты знаешь, с материнской стороны...
-- Да, я знаю, -- сказала она, отворачиваясь. -- Это все, принц Мерлин?
-- Да, -- ответил я. -- Куда я должен тебя отправить?
Помолчав некоторое время, она сказала:
-- Ты говорил, у тебя было два вопроса.
-- Забудь об этом. Я раздумал насчет второго.
Она снова повернулась ко мне.
-- Почему? Почему я должна забыть? Потому что защищаю честь своей
семьи?
-- Нет. Потому что я тебе доверяю.
-- И что же?
-- И я не хочу, чтобы у тебя были неприятности.
-- Ты имеешь в виду, что это опасно, поэтому решил меня не спрашивать?
-- Точно я не знаю, но возможно, что да, это опасно.
-- Кажется, ты снова хочешь оскорбить меня?
-- Боже упаси!
-- Тогда задавай мне свой вопрос.
-- Для начала мне придется показать тебе кое-что.
-- Показывай.
-- Даже если за этим придется карабкаться на дерево?
-- Неважно.
-- Тогда пошли.
Я подвел ее к знакомому дереву и начал взбираться по нему. В моем
теперешнем обличье это оказалось легче легкого. Джилва не отставала от меня.
-- Вход здесь, -- сказал я, -- и сейчас я им воспользуюсь. Подожди
несколько секунд и следуй за мной.
Я поднялся чуть выше и шагнул сквозь ствол. Ступив в пещеру, я быстро
окинул ее взглядом. Все было по-прежнему.
Джилва вошла почти сразу вслед за мной, и я услышал ее глубокий
изумленный вздох.
-- Я знаю, на что я смотрю, -- сказал я, -- но не знаю, что я вижу,
если можно так выразиться.
-- Это храм, -- ответила она, -- посвященный одному из членов
эмберского королевского дома.
-- Ну да, Корвину, -- согласился я. -- Это то, на что я смотрю. Но что
я вижу? Откуда такое могло появиться здесь, при дворе Хаоса, в самом-то
деле?
Она сделала несколько медленных шагов вперед, разглядывая отцовский
алтарь.
-- Полагаю, нелишним будет сказать, -- добавил я, что это не
единственный подобный храм, который я видел по возвращении.
Она протянула руку и слегка дотронулась до рукояти Грейсвандира. Затем
достала из-за алтаря коробку, в которой лежали свечи. Выбрав серебряную, она
зажгла ее от другой, укрепила в одном из многочисленных подсвечников и
поставила возле Грейсвандира. Кажется, в этот момент она прошептала что-то,
но я не смог разобрать слов.
Когда она повернулась ко мне, я увидел, что она улыбается.
-- Странно, -- заметил я, -- Мы оба выросли здесь, но кажется, тебе
гораздо больше известно о некоторых вещах, чем мне.
-- Все очень просто, -- ответила Джилва. -- Ты уехал почти сразу после
войны, чтобы обучаться в чужих краях. Как раз в это время и начались
перемены, свидетельства которых находятся сейчас перед тобой.
Она взяла меня за руку, подвела к скамье возле стены, и мы сели.
-- Никто на самом деле не думал, что мы проиграли войну, -- начала она,
-- хотя все сошлись во мнении, что Эмбер оказался блестящим противником.
Однако впоследствии начало шириться недовольство политикой правящего
королевского дома, политикой, которая привела нас к той войне и договору,
подписанному вслед за ее окончанием. Но, конечно, никто не намеревался
открыто противостоять Короне. Тебе известен консерватизм лордов Грани --
понадобилось бы что-то гораздо большее, чтобы заставить их выступить против
королевской власти. Вместо этого недовольство приняло иные формы. Неожиданно
резко возрос интерес к Эмберу. Биографии членов эмберской королевской
фамилии продавались нарасхват. Постепенно начало складываться что-то вроде
культа. Были построены храмы, -- такие, как этот, -- посвященные тем
эмберитам, чьи доблести кто-либо считал наиболее заслуживающими преклонения.
Она остановилась, изучая мое лицо.
-- Все это слишком напоминало возникновение новой религии, --
продолжала она затем, -- потому что даже официальный культ Змеи на какое-то
время оказался совершенно заброшенным. Тогда Суэйвилл объявил эмберскую
религию еретической и запретил ее. По-моему, это была ошибка. Если бы он так
не сделал, то все бы скоро заглохло само собой. Хотя, впрочем, не знаю. Но
то обстоятельство, что религия превратилась в подпольную, заставило многих
относиться к ней гораздо серьезнее, чем просто к одной из форм оппозиции
центральной власти. Я не знаю точно, сколько эмберских храмов существует в
различных знатных семьях, но тот, в котором мы сейчас находимся, несомненно,
один из них.
-- Любопытный социологический феномен, -- произнес я. -- Кумир вашей
семьи, конечно же, Бенедикт?
Она засмеялась.
-- Ну, об этом нетрудно догадаться.
-- Мондор описывал мне его храм. Он говорил, что был очень удивлен,
когда, находясь у вас в гостях, увидел его, и совершенно не понимает, что
это должно означать.
Она снова улыбнулась.
-- Он просто хотел посмотреть, как ты на это отреагируешь. На самом-то
деле такая практика общепринята. Кстати, я слышала, что одно время и он сам
придерживался новой религии.
-- Вот как? Откуда ты узнала?
-- Раньше он не делал из этого тайны, -- еще до официального
запрещения.
-- И кого же он выбрал себе в покровители? -- спросил я.
Все чудесатее и чудесатее...
-- И ты действительно видела храм, воздвигнутый им в ее честь?
-- Да. До запрещения можно было свободно молиться своим эмберским
"друзьям" и просить их об услугах всякий раз, когда испытываешь очередной
приступ раздражения от королевской политики.
-- А после запрещения?
-- Публично все уверяли, что разрушили свои алтари, как и было
предписано. Но я уверена, что многие просто перенесли их в тайные убежища.
-- А о каких услугах обычно шла речь?
-- Это зависело от того, к кому обращаешься. Вообще-то я не знаю всех
подробностей организации эмберского культа. -- Она обвела вокруг широким
жестом. -- Между прочим, находиться здесь незаконно. Хорошо, что я не знаю,
где мы.
-- Полагаю, что так, -- ответил я. -- Интересно, существует ли какое-то
родство между храмовыми идолами и их реальными воплощениями? У Мондора,
насколько я знаю, действительно были какие-то дела с Фионой. Они
встречались, и однажды я даже присутствовал при этом. А еще кое-кто, о
котором мне известно, даже стащил одну вещь, принадлежавшую его... гм...
патрону, и хранит ее у себя. И вот это, -- я поднялся, подошел к алтарю и
вытащил из ножен меч Корвина, -- тоже реальная вещь. Я видел Грейсвандир и
раньше, мог дотронуться до него, подержать в руках. Это действительно он. Но
вот что странно -- насколько я понимаю, отца здесь нет, -- а между тем,
когда я видел его совсем недавно, клинок был с ним. Скажи, а насколько
согласуется с принципами нового культа держать своего патрона в заключении?
-- Я никогда не слышала ничего подобного, -- отвечала она, -- Но думаю,
такое в принципе возможно. Ведь на самом деле речь идет не о живом существе,
а о духе, которому поклоняются в каком-то определенном месте. Что же до
реального лица, то оно может находиться где угодно, в том числе и в
заключении.
-- Или быть давно умершим?
-- Или быть умершим, -- подтвердила она.
-- Конечно, все это очень интересно, -- произнес я, отходя от алтаря,
-- но вряд ли поможет мне разыскать отца.
Я снова подошел к ней, пройдя по мозаичному полу, на котором слева был
изображен (видимо, в соответствии с представлениями о Лабиринте Эмбера)
черно-белый узор, напоминающий тот, что встречается на восточных коврах, а
справа -- Темница Хаоса.
-- Ты мог бы спросить у кого-нибудь знающего о том, как мог меч твоего
отца попасть сюда, -- предложила она, поднимаясь.
-- Я уже пытался узнать об этом у одного вполне знающего лица, но так и
не получил удовлетворительного ответа.
Я взял ее за руку, чтобы отвести обратно по той дороге, которой мы
пришли. Внезапно мы оказались стоящими рядом почти вплотную.
-- Я буду рада послужить будущему властителю Хаоса, насколько это в
моих силах, -- произнесла она. -- И хотя я не имею права говорить от имени
всего нашего дома, я уверена, что любой из Хендрейков поможет тебе, если
тебе придется оказать давление на то знающее лицо, о котором ты упоминал.
-- Спасибо, -- сказал я, и мы обнялись. Ее чешуйки были прохладными. Ее
клыки растерзали бы в клочья мое человеческое ухо, но сейчас, когда я был в
хаосском обличье, они лишь слегка пощекотали его, и это было приятно. -- Я
поговорю с тобой снова, если мне будет нужна помощь подобного рода.
-- Поговори со мной в любом случае.
Мне было так хорошо, что на какое-то время я забыл обо всем, обнимая ее
и чувствуя ее объятия, до тех пор, пока не увидел на полу возле нас какую-то
тень.
-- Мас-стер Мерлин!
-- Глайт!
-- Она с-самая. Я случайно увидела, как ты вошел с-сюда. Человек или
демон, маленький или взрослый, -- я тебя всегда узнаю.
-- Мерлин, кто это? -- спросила Джилва.
-- Старый друг, -- ответил я. -- Глайт, познакомься с Джилвой. Джилва,
познакомься с Глайт.
-- Рада познакомитьс-ся. Но я пришла с-сказать, что одна ос-соба
с-скоро будет здес-ссь.
-- Кто?
-- Принцесса Дара.
-- Ох, Мерлин! -- испуганно вскрикнула Джилва.
-- Теперь ты знаешь, где мы находимся, -- сказал я ей. -- Храни это про
себя.
-- Я пока еще дорожу своей жизнью, милорд. Что мы должны сейчас делать?
-- Глайт, иди ко мне, -- позвал я, опускаясь на колени и протягивая
руку.
Она взобралась по руке и уютно расположилась, обвившись вокруг нее. Я
поднялся, сжал запястье Джилвы другой рукой и начал мысленно
сосредотачиваться на том, чтобы переместиться отсюда с помощью кольца.
Но тут я заколебался.
Ведь в сущности даже неизвестно, где мы, черт побери, находимся. Выйдя
отсюда, с одинаковым успехом можно оказаться возле соседней двери, или на
расстоянии тысячи миль, или вообще угодить в совершенно незнакомое
Отражение. Все было бы проще, если бы я передал кольцу наши координаты и
назвал место назначения -- если мы собирались возвращаться тем же путям. Но
я был уверен, что это займет слишком много времени.
Я мог бы просто использовать его, чтобы сделать нас невидимыми. Но я
боялся, что мать с ее магической сверхчувствительностью все равно обнаружит
наше присутствие, пусть даже не на визуальном уровне.
Я повернулся лицом к ближайшей стене и осторожно прощупал ее одной из
силовых линий кольца, чтобы выяснить, что находится за ней. Так, хорошо. Во
всяком случае, мы точно не под водой, не в озере кипящей лавы и не в зыбучих
песках. Похоже, там лесная поляна.
Я подошел к стене и переправил себя и Джилву сквозь нее прямо туда.
Сделав несколько шагов и оказавшись в самом центре поляны, я оглянулся
и увидел заросший травой холм без малейших признаков какой-либо тропинки,
ведущей от его подножия. Мы стояли под голубым небом, оранжевое солнце почти
касалось вершины холма. Птичий гомон и гудение насекомых раздавались вокруг
нас.
-- Какая вкус-снота! -- внезапно воскликнула Глайт, соскальзывая с моей
руки и исчезая в густой траве.
-- Не уходи далеко! -- предупредил я ее и повел Джилву в сторону от
холма.
-- Мерлин, -- сказала она, -- честно говоря, я испугана всем тем, что я
узнала.
-- Я никому не расскажу об этом, и ты тоже не рассказывай. Если хочешь,
я могу даже стереть все твои воспоминания, начиная с того момента, как я
увял тебя с похорон.
-- Нет, позволь мне сохранить их. Я бы даже хотела, чтобы их было
больше.
-- Сейчас я точно определю, где мы находимся, и отошлю тебя обратно до
того, как твое отсутствие успеют заметить.
-- Но я могу подождать вместе с тобой, пока Глайт охотится...
Я думал, что вслед за этим она произнесет что-нибудь вроде: "Ведь я,
возможно, никогда больше тебя не увижу..." -- а после того, как Тмер и Таббл
выбыли из игры, такое действительно было очень даже возможно. Но нет, она
умела хорошо владеть собой, -- недаром ее воспитали в семье, где воинская
доблесть ценилась превыше всего. Она насчитывала более тринадцати зарубок на
рукояти своего широкого меча, как я узнал впоследствии, -- и конечно же, она
была слишком горда для того, чтобы открыто давать волю чувствам -- да еще в
присутствии того, кто, вероятно, станет ее будущим монархом.
Когда спустя некоторое время Глайт вернулась, я сказал:
-- Спасибо тебе за все, Джилва. Но сейчас я собираюсь вернуть тебя на
похороны. Если кто-то случайно видел нас вместе и захочет узнать, где я, то
скажи, что я упоминал о своем намерении отправиться в тайное убежище.
-- Но если тебе действительно нужно убежище...
-- Предоставь это мне. Мы обязательно увидимся позже.
Вслед за этим я перенес ее в башню возле самых границ небытия.
-- Прекрас-сный был обед, -- заметила Глайт, а я начал перевоплощаться
в человеческий облик (это мне всегда удается легче, чем обратная
трансформация).
-- Глайт, мне нужно, чтобы ты отправилась в скульптурный зал во дворце
Савалла...
-- И что я должна буду с-сделать, мас-стер?
-- Подождать, пока не появится такой круг света... в общем живой. Зовут
его Колесо-Призрак. Как только ты его увидишь, скажи, чтобы немедленно
отправлялся ко мне.
-- А что мне с-сказать нас-счет того, где он должен тебя ис-скать?
-- Я и сам этого не знаю, но он хорошо разбирается в таких вещах.
-- Тогда перенес-си меня. И ес-сли во время твоего путешес-ствия никто
тебя не с-съест, заходи как-нибудь вечерком и рас-сскажи с-свою ис-сторию.
-- Обязательно.
Я мгновенно перенес Глайт на одно из деревьев в каменном саду, гадая,
шутила она или нет, произнося последнюю фразу. Если да, то странное чувство
юмора у этих пресмыкающихся, ей-богу!
Я вызвал себе новую одежду красных и серых тонов, а также кинжал и
шпагу.
Мне было интересно, зачем мать приходила в свое тайное святилище, но я
все же решил удержаться от того, чтобы шпионить за ней. Я поднял руку с
кольцом и смотрел на него какое-то время, затем снова опустил руку. У него,
конечно, хватило бы сил отправить меня в Кашфу, но я не знал, сколько
времени прошло с того момента, как я там был последний раз. Возможно, Люк
уже уехал. Я достал Карты, которые еще с утра положил в карман своей
человеческой одежды, и вытащил козырь Люка.
Прошло довольно много времени, прежде чем карта стала холодной, и я
ощутил его присутствие.
-- Кто? -- спросил он. -- Мерль, ты?
Изображение на карте расплылось, изменяясь, и я увидел его верхом на
лошади в окружении наполовину фантастического пейзажа.
-- Да, -- ответил я. -- Я так и подумал, что тебя уже нет в Кашфе.
-- Точно, -- подтвердил он. -- Ты где?
-- На каком-то Отражении. А ты?
-- Будь я проклят, если знаю. Мы уже черт знает сколько времени едем по
этому черному следу, и все, что я могу сказать: "на каком-то Отражении", как
и ты.
-- О, как ты обнаружил след?
-- Не я, а Нэйда. Я по-прежнему ничего не вижу, но у нее, кажется, нет
проблем с ориентировкой. Может, со временем и я стану его различать. Чтоб им
провалиться -- тем, кто его оставил!
-- Нэйда сейчас с тобой?
-- Да. Она говорит, мы уже скоро их догоним.
-- Тогда проведи меня.
-- О'кей, двигай.
Он протянул руку. Я ухватился за нее и сделал шаг вперед. Люк спешился
и пошел рядом со мной, держа лошадь под уздцы.
-- Привет, Нэйда, -- сказал я, поворачиваясь к ней, и с удивлением
заметил справа от нее еще какого-то мрачного типа верхом на черной лошади.
Она улыбнулась.
-- Мерлин, -- сказала она. -- Привет.
-- Как насчет "Мерль"? -- спросил я.
-- Если желаешь.
Тип на черной лошади повернулся и уставился на меня. Совершенно
рефлекторно я потянулся к кольцу, вызывая смертельный разрушающий удар, еще
до того, как успел сообразить, что это я делаю, так что даже сам испугался.
Воздух между нами заполнился едким дымом, и я услышал звук, напоминающий
скрежет тормозов, когда автомобиль резко въезжает на тротуар, чтобы
предотвратить неминуемое столкновение.
Это был тот самый здоровенный белокурый сукин сын, с которым мне уже
доводилось встречаться раньше, одетый в желтую рубашку, черные брюки и
черные сапоги и увешанный оружием. На шее у него висел медальон с
изображением льва, терзающего единорога. Всякий раз, когда я видел этого
человека или слышал о нем, он оказывался замешанным в какую-нибудь пакость,
-- и однажды, помнится, едва не убил Люка. Он был военный наемник, а потом
разбойник с большой дороги, -- этакий Робин Гуд из Эреньора, -- и, кроме
того, заклятый враг Эмбера -- незаконный сын его правителя Оберона. Я знал,
что чуть ли не во всех королевствах, входящих в Золотой Круг, за его голову
объявлена награда. С другой стороны, он и Люк долгое время были приятелями,
и Люк уверял меня, что он, в общем-то, не так уж и плох. Короче, это был мой
дядя Далт, и, глядя на него, я подумал, что если он вдруг сделает чересчур
резкое движение, то его рубашка, чего доброго, разорвется под напором
мускулов.
-- А это мой военный советник, Далт, -- сказал Люк. -- Ты его должен
помнить.
-- Да уж помню.
Далт с интересом разглядывал черные нити тумана, плавающие между нами,
как сигаретный дым. Затем, как ни странно, слегка улыбнулся.
-- Мерлин, -- сказал он. -- Принц Эмбера и Хаоса. Человек, который
вырыл мне могилу.
-- Как это? -- удивился Люк.
-- Небольшое выяснение отношений, -- отвечал я. -- У тебя хорошая
память, Далт. На лица.
Далт ухмыльнулся.
-- Трудно забыть такую вещь, как могила, которая вдруг сама собой
разверзается у тебя под ногами, -- сказал он. -- Но я не собираюсь драться с
тобой, Мерлин.
-- И я с тобой тоже -- по крайней мере, сейчас.
Он хмыкнул, и я хмыкнул в ответ; наше знакомство, таким образом, можно
было считать состоявшимся. Я отвернулся и зашагал рядом с Люком.
-- Дорога сама по себе не доставляет вам неудобств?
-- Нет, -- отвечал он. -- Ничего похожего на те истории, которые мне
доводилось слышать о Черной Дороге. Иногда становится холодно, но ничего в
самом деле угрожающего не происходит. -- Он посмотрел под ноги и
ухмыльнулся. -- Хотя у нее и ширина-то всего несколько ярдов, причем это еще
в лучшем случае.
-- И тем не менее, -- сказал я, осторожно исследуя дорогу с помощью
Логрусова зрения, -- вполне возможно, что она все же таит в себе опасность.
-- А мне кажется, что удача нам сопутствует, и так будет продолжаться и
впредь.
Нэйда снова засмеялась, и я почувствовал себя дураком. Ведь присутствие
ти'га не менее надежно, чем мое собственное, нейтрализовало разрушительный
эффект хаосской дороги, проложенной через владения Порядка.
-- Ну что ж, пожалуй, ты и впрямь не ошибаешься, говоря, что удача тебе
сопутствует.
-- Тебе нужна лошадь, Мерлин, -- немного погодя заметил Люк.
-- Ты прав, -- согласился я.
Боясь обнаружить свое теперешнее местонахождение, я не стал вызывать
Логрусову магию, тем более, что мое кольцо, насколько я знал, могло быть
использовано аналогичным образом. Я послал ему волевой импульс и стал
следить за тем, как оно продвигается все дальше, дальше... Есть! Кажется,
сработало.
-- Они могут показаться впереди в любую минуту, -- сказал я. -- Ты
можешь что-нибудь сказать о том, где они сейчас?
-- Об этом знает Нэйда, -- объяснил Люк. -- У нее какой-то удивительный
способ общения с сестрой, -- не говоря уже о том, что эта дорога сама по
себе обостряет магическую чувствительность. И Нэйде также много известно о
демонах.
-- О, так, стало быть, нам предстоит встреча с демонами? -- спросил я,
обернувшись к ней.
-- Да, те четверо, что похитили Корал, носят демонское обличье, --